Я прощаюсь. На всякий случай. А вдруг?.. Кто-то сказал, что надо каждый день проживать так, будто он последний. В общем, этот кто-то прав.
Иду по весеннему парку. Под ногами осенние листья - просто весенних ещё нет. Даже почки не появились. Потому что потепление будет недолгим. Не сегодня-завтра нагонит северный ветер тучи с Арктики, и опять настанет зима. Но я научился принимать любую погоду. Возраст?
Парк - он почти лес. Кто-то сказал, что лес - это смерть. Если человек гуляет по лесу - он потихоньку приучает себя к уходу, к уходу в природу.
Две птицы взлетели, покружились, полетали над поляной, потом взмахнули крыльями - и скрылись над деревьями, улетев в сторону леса. Так и дети мои, которых я нянчил, растил, согревал - также и они с каждым кругом улетают всё дальше, и лишь изредка машут крыльями рук.
А когда-то были ещё две птицы - я и она, и так же кружили, летали весной, и махали крыльями, и пели свою песню. Но это было раньше.
И вот так, шаг за шагом, год за годом приходишь к одиночеству. К самому себе. Только вот себя не находишь. Смотришь в зеркало оттаявшего после зимы пруда - а там, в серой ряби, чужое лицо, усталое и недовольное. Это и есть я? Нет, кто-то другой - я остался в прошлом.
...Солнце светило, запахи пьянили, все улыбались и дурачились, и было весело, светло и задорно. Было... Теперь всё не так.
Холодно стало вдруг - неужели, тучи с Арктики налетели так быстро? Пора домой. Туда, где бетонные стены защищают от ветра. И где тюль на окнах не пускает чужие взгляды. Туда, где хочется согреться, но где почему-то тоже не тепло. Туда, где можно перекантоваться до следующего дня - солнечного или дождливого, ветреного или спокойного, но такого же одинокого и непонятного.
Листья разлетаются от ветра, голые деревья раскачиваются не в такт, а на сосне сидит чёрный ворон, кивает мне головой. Видимо, что-то знает мудрая птица. Ну и пусть. Блаженны те, кто в неведении.
Я иду по аллеи, а навстречу мне идёт такой же, как и я, человек - примерно той же комплекции, тех же лет, с таким же примерно выражением лица. Я его знаю. Он не женат. В какой-то момент времени он мог начать жить не один, но - почему-то не смог: не захотел, испугался, но остался жить один. Я примерно в тот же момент времени в тех же примерно обстоятельствах стал жить не один. Возможно, по тем же причинам, только перевёрнутым наоборот. И вот теперь мы идём навстречу друг другу, два мудака, страдающих от не так прожитых жизней. Причём, если нам поменять наши обстоятельства на противоположные - ничего не изменится, и его и моё неудовольствия от наших прожитых жизней останутся.
Сократа спросили: что лучше - быть холостым или женатым? И он ответил: что бы Вы не выбрали, Вам всё равно придётся раскаиваться. Классики правы.
Два мудака разошлись по своим аллеям вместе со своими одиночествами. В кустах бомж спал в обнимку с бомжихой. Кругом щебетали невидимые птицы. Вдалеке за деревьями шумели машины. Мир жил своей жизнью. И только два человека несли свой груз и свою грусть. Причём, каждый - своё и в одиночестве.
Один мой знакомый как-то ехал в электричке, с дачи возвращался вместе с семьёй. Он вышел в тамбур покурить, в вагоне сидели его жена с детьми, тесть с тёщей, а он просто стоял в тамбуре, курил, и смотрел в окно. Тут поезд остановился, и напротив открытых дверей мой знакомый увидел девушку. Он посмотрел ей в глаза, и... "Осторожно, двери закрываются" - нет, он даже не стал думать, а просто шагнул - к ней, в омут показавшихся родными бездонных глаз. Шагнул - и исчез в этих глазах на целых три дня.
Мы всё хотим на века. А на века почему-то не получается. Думаем, что притрёмся друг к другу, что научимся с возрастом быть терпимее, что наладится быт, и перестанет затирать бывшую между нами любовь, которая вспыхнет огнём неугасаемым, и... Ничего не выходит. А может, те три дня моего приятеля подарили ему вечность?
Я почти честный. И добрый тоже почти - потому что не всегда и не ко всем. Почти счастливый, почти умный, почти порядочный и почти благородный. Почти... Вот так и жизнь свою проживу - почти. Оглянулся по сторонам: и почти всюду почти все - тоже почти.
Всю жизнь завтраки готовлю себе сам. Да и ужины - тоже. Обязательно чёрный хлеб, картошку варёную (правда, в последнее время лень варить для себя одного, вот когда дети-птички слетаются, тогда делаешь всё в удовольствие); что-то мясное, ну и чай - с чем-нибудь сладким. Чтобы не так горько было?
В детстве казалось, что лето - это постоянная величина, что оно всегда. С небольшой передышкой на осень, зиму и весну. Теперь кажется наоборот: что лето - это всего лишь оттепель, ветреная или дождливая, душная или холодная, но всего лишь оттепель. И в эту оттепель не отогреться.
Так же и с детьми - раньше плоть от плоти моей рядом были, согревал их душою и телом, но вот они сначала подросли, а теперь и вовсе выросли - и встречи с ними, всего лишь встречи... Потому и ужин готовлю на одного.
Пасха, Воскресение Христово... Но что делать, если внутри себя Воскресения нет, не чувствуешь его? Яйца красить? Вот неделю страстнУю ощущаешь, причём чуть ли не постоянно, а вот Рождества нет, и нет Воскресения. Господи...
Стыло чего-то на душе. Стыло и холодно. К одиночеству привыкаешь, а вот к холоду - нет.
Отче наш... Имя твоё святится, да всё равно холодно. И холодно не только телу бренному, но и душе - холодно тоже. Нестерпимо холодно. Может, потому что Царствие Твоё не пришло?.. Или воли нету. Твоей или моей? Хлеб насущный вроде бы пока есть. Долги наши, грехи наши... Да и что считать грехом, если столько бед в мире творится Именем Твоим и вроде как с добром и от душ людских? Искушений всё больше и больше, а лукавые кругом все - боязно... И - Аминь, - но говоришь как-то недоверчиво вздыхая, и скорее машинально.