Блядь, ненавижу пьяных! Но на звонки Юрки отвечаю. И не потому, что он иногда бывает трезвый, он и пьяный-то неагрессивный и недушный. Просто отвечаю, и всё. И редко ему отказываю, только когда уж совсем кранты.
Подъезжаю, жду, и жду долго, хоть он и торопил, и звонил каждые десять минут. Неспеша подходит, закуривает.
- Собачек покормим?
Молчу. Он садится рядом, роется в кармане, и протягивает мне тысячу.
- Эта кроха - мне? - наигрываю негодование столь "малой" суммой.
- Это - до хуя. Сдачу дашь?
- А куда поедем?
Юра толково объясняет маршрут.
- Две сотни хватит? - протягиваю ему две сотни.
- Нормально. А ты не обидишься?
- Я? Сладкий мой! Когда я на тебя, распиздяя, обижался?
Едем. По дороге говорим о том, о сём.
- А я "корочки" новые получил! У нас тут недавно юбилей кинологической службы России был. Концерт закатили, праздник... Хоть до собак деньги и не дошли. Всё разворовали! Ты же знаешь - я питомник на свои бабосы обустраиваю.
Знаю. Вкладывает свои деньги, чтобы состоящие на государственной службе собаки не сдохли от голода и холода. Но он не альтруист. Он любит собак, собаки - его жизнь. Однако, он и зарабатывает на собаках, точнее, на своих знаниях об этих животных и на своих умениях. Он собачий психолог, тренер, воспитатель, советник хозяев - всё, что связано с собаками. А официально - замначальника собачьего питомника кинологической службы. И "собачек покормить" - это означает купить корм в магазине (мешков ...дцать, сколько влезет не заднее сиденье и в багажник моей видавшей виды "Волги").
- Ты не обижаешься, что я пьяный?
Да какой разговор! Не лезет в душу, деликатный и нетяжёлый, ну и что с того, что я сам не пью? Я ненавижу скотство, а скотством тут и не пахнет - Юрка служил в Афганистане, прошёл войну, стало быть, но этим не кичится, просто отрабатывает свою карму, и иногда помогает себе водкой справиться с тошнотой на душе.
- Начальство приезжало... Блядь, если они такие праведные, то чего они так боятся? За неделю до приезда всю часть вверх ногами поставили: прошмонали, прощупали, господа на бронированных джипах иностранных приехали, патриоты херовы, а мою заныканную взрывчатку не нашли! Мне же собак тренировать надо, а на чём? Поди, выпиши взрывчатку, чтобы собак приучить на неё работать! И наркотики у меня есть - опять же, для собак! А как их научить искать наркотики и взрывчатку, если ни наркоты, ни взрывчатки не дают?! Бред!..
- Юра, а что у нас в России не бред?
С этим утверждением сложно не согласиться. Потому какое-то время опять едем молча.
- Вот ты не обиделся, что я выпивши, а Скиф обиделся.
- А кто такой скиф?
- Скиф? Волк.
- Тамбовский, что ли?
- Ага. Самый натуральный. Хочешь, познакомлю? Нам ведь всё равно в питомник заезжать.
- А он меня не съест?
- Не-а.
- Скажи, ну а ведь если волков в лесу или в степи встретить, они опасны?
- А ты подумай. Что нужно волку? Добыча. А ты себя в зеркале видел? Какая же ты добыча?
На эту правду жизни не возразишь, но всё равно боязно.
...Шрамы на лице, потому что у Волка лицо, а не морда. Сильные тёплые лапы, - кажется, что этот мужик очень хочет пожать мою руку, только лапы у нас с ним разные, потому его руку пожимаю я - и чувствую ответное тепло. Серая благородная чистая шерсть, да и вокруг него аккуратно и достойно, будто волк сам убирает свою клетку. И грустные-грустные глаза, и не добраться мне своим взглядом до дна его тоски, такой знакомой и человеческой...
После питомника мы ехали не разговаривая долго. Наконец Юрка вздохнул, и сказал:
- Знаешь, этому волку больше не жить.
- Почему?
- Тот, кто Скифа поселил в питомнике, вытащил его из привычного окружения: лес, степь, другие волки. Скиф познакомился с людьми, теперь ему назад не вернуться, он волк-одиночка. А одному прожить - сам знаешь.
Знаю. Потому что иногда кажется, что сам живу только из-за своих детёнышей: я их очень люблю, и неуклюже пытаюсь защитить в дремучем лесу нашей человеческой жизни и в стылой степи человеческих отношений. Если б не они - зачем мне жить?
Я смотрю краем глаза на Юрку: как он? Вроде как с улыбкой смотрит сквозь лобовое стекло на дорогу. Вроде как с улыбкой... Прошёл Афган, похоронил единственную дочь, чем он живёт? Только собаками, заливая тоску водкой? Я не понимаю. И дай Бог, не пойму.
Юрка, Скиф и я - три одиноких мужика. Совсем разных. Не похожих друг на друга. Но что-то нас объединяет. Не дай Бог пережить то, что прошёл Юрка. Не дай Бог понять то, о чём тоскует Скиф.