Шум, гам, чирикают все, толкаются. Чуть не взлетают! Нет, то не воробьи на заборе, то очередь людская к банкомату, за зарплатой. В воздухе царит атмосфера радостного предвкушения, почти праздника. В то же время, натура человеческая, многогранная, бдительность не теряет, шаг за шагом след в след идет за впереди идущим, словно жизнь сама от него зависит.
Счастливый, не принужденный, приблизился к тому банкомату Степан, парень по жизни не унывающий и добродушный и небом за это отмеченный россыпью огненных искорок-веснушек, по всему улыбающемуся лицу. Трое, крайне взволнованных от близости вожделенных бумажек, человек переминалось перед Степаном. А он стоит молча и улыбается, зачем? А так просто, настроение хорошее, да и почему бы не улыбаться? Ежели хмурным ходить, легче станет? Нет, только пуще прежнего обозлишься. Вот и Степан, того же мнения был.
Двинулась очередь, сделала шаг синхронный, какому гвардейцы позавидуют. Степан не рассчитал и двинул носком, женщине, впереди стоявшей, по её каблуку высокому. Обернулась дама, возмущения полна, губы сердитые поток брани готовы выплеснуть, а там Степан стоит, улыбается.
- Прощения прошу, виноват! - улыбаться не прекращая молвил Степан, громко и отчетливо.
- Осторожней будьте. - ответила дама, пряча глаза недоверчивые, взгляд подозрительный и отвернулась быстрее, уж больно мужчина странный, улыбается чего-то.
Очередь, тем временем, застыла, в томительном ожидании, бедолага очки искал, а люди нервничали. Дама, чей каблук Степаном был отмечен, обернулась по случаю или может без него, а там, всё тот же, тип странный, улыбается, и на нее смотрит.
- Чего вы на меня смотрите? - возмутилась гражданочка, попеременно меняя цвет своего лица.
- Так вы на меня смотрите, и я - на вас. - Без сомнения, и тем более, смущения, отчеканил Степан.
- Не надо на меня смотреть. - вскипал эмоций вулкан, в душе той гражданки. - отвернитесь, в сторону смотрите! И чего вы улыбаетесь? Смеетесь надо мной!!!
Степан опешил, но виду не подал, негоже: - Да нет, зачем же, вот повернулись вы, глядите на меня, а я в сторону смотреть быстрее? Не правильно это, не по-людски. Вдруг надо вам чего, а я лицо ворочу?
Ничего дама не ответила, отвернулась. А вулкан то разошелся, и магма чувств выход требовала.
- Шевелитесь уже! Тут, вообще-то люди стоят, ждут! - взвизгнула дама, требуя действа, желая побыстрее избавиться от дурака, стоявшего позади. Ну ей богу, дурак! А еще каблук запачкал...
Времени прошло немного, очередь Степана подошла. И тут случился ураган! В помещение влетел мужчина обстоятельный, запыхавшись слегка, вертя в руках ключи от машины дорогой.
- Граждане, помилуйте, тороплюсь! Не могу стоять, пустите первым! К жене лечу, в аэропорт! Опаздываю жутко! - вещал мужчина, пречестными глазами подтверждая.
Зашумело вокруг, зарокотало, вой нечеловеческий заскрежетал откуда не возьмись. Пламенем ярким вспыхнул народ, соревнуясь в "громогласии". Завыли сиренами, автоматной очередью покрывая мужчину того словами недоброжелательными.
И тут Степан, стоит улыбается. Карточку обратно в карман кладет и рукою машет, подходи, мол, мил человек!
Разбушевалось море человеческое заскрежетало пуще прежнего, да так, что голоса по надрывали многие, кашлем изошлись. А мужичек купюры хвать свои и был таков. Вперились в Степана спину десятки глаз разных, с мыслью в разгоряченных умах одинаковой "дурак!".
Вышел Степан на свежий воздух, идет радуется. Домой пора, к жене любимой. Шагом широким ступает, не торопится, вокруг глядит, любуется городом своим. А народ вокруг снует туда-сюда, ныряет друг под друга, задумавшись о чем-то, то ли о делах насущных, а то ли просто, желая первым к перекрестку добежать.
Табло, судья непреклонный и неподкупный, зажгло останавливающий сигнал. Стоит народ, готовится перед забегом, стараясь ближе к пешеходной зебре встать. Пришел Степан, оглянулся и видит у обочины старушку. Седая голова, покрытая платочком, клюка в руке одной, вторая же протянута, с коробочкой, внутри трясется мелкой дрожью мелочь, на самом дне две-три монеты. Вид жалобный, глаза не подымает, оперлась на клюку, стоит. А все вокруг ослепли разом, кто в телефоне, кто с подругой, а рядом с бабушкой стоят, совсем прикинулись немыми.
Не думая, Степан людскую массу раздвигает проходит к бабушке, под взоры удивленные, местами насмешливые и возмущенные. Руку в карман опускает, а железок и нет. Сует в другой карман тогда, вытаскивая купюру бумажную, новую, из банкомата полученную. С улыбкой обыкновенною своей, кладет деньгу в коробку. Люд рядом недоумевает. То на Степана, то на бабушку, запричитавшую молитвы, потом опять, не понимая до конца смысл произошедшего. Судья команду дал на старт. Степан пошел, пошли и все другие, поглядывая на Дурака.
Степан услышал те слова обидные, однако смысла не придал. Идет он дальше и все ближе к дому. Не доходя шестьсот шагов до дома, остановился. Перед Степаном, на земле, лежит мужчинка, почти в годах, лежит он у скамьи. Лежит спокойно, смирно, не двигаясь совсем, в клубочек лишь скрутившись. А рядом с ним бурлящий день, народ вокруг, гуляет веселится и на соседней лавке два влюбленных, воркуют меж собой.
Возможно бы и подошли бы люди, да только вот презренье им мешает, не подпускает к мужичку, и потому не виноваты люди. Подходит ближе наш Степан, садится рядом, за руку берет, живой, пульс есть. Легонько за плечо трясет.
- Отец, проснись. Чего лежишь, иль заболел?
Очухался мужчинка, головою крутит. Понять не может ничего.
- Да задремал наверно, и "сплохело", сердечко у меня шалит, вот "корвалола" выпил. Спасибо, в норме я теперь, пойду домой. Моя наверно потеряла, приду начнет меня пилить. - стремглав вскочив, мужчина руку жмет Степану, благоухая корвалолом, и убегает вдаль.
Степан махает вслед, идет домой, и мимо лавки проходя, уже пройдя, услышал смех девчушки и снова слово, то, обидное "дурак".
Почти пришел домой Степан, голову понурил, закручинился. Чего же я дурак, вот почему? Не разумеет. Вот, наконец, домой пришел, жену обнял, вздохнул и улыбнулся: "пускай дурак, зато - счастливый".
Морали нет, все выдумал, придумал, глядя я в окно. Да вот внутри, в душе, родилАсь мечта, найти бы глобус, раскрутить, и остановить на той стране, где поголовно "Дураки".