Василий Московский

Человеческое тепло

    Она, как и всегда, уже ждала меня.

    - Привет! Как прошёл день?

    - Привет, - целую её в губки, - да как обычно. Ничего особенного.

    - Ясно, - хмыкнула она, оправив изящно ниспадающий на лицо локон светлых волос, - Ну, проходи, я уже всё приготовила.

    - Пахнет вкусно, - я невольно улыбнулся. Из кухни тянуло ароматом свежей выпечки и чего-то жарено-пряного. - И приготовлено бесподобно. Как и ты сама.

    - Ой да ладно, - на щеках её выступил милый румянец, когда она засмеялась. - Хватит подлизываться. Иди ужинать.

    Мы прошли в кухню.

    - Я, кстати, должна попросить прощения. - Она виновато потупилась.

    - Это за что? - я остановился в дверях.

    - Я позволила себе влезть в твой нетбук и посмотрела текст, который ты написал. Ну, по твоему новому роману...

    Тут уже я немного покраснел. и сердце моё чаще забилось. Глупость, конечно, но её мнение для меня очень важно.

    - И...что скажешь?

    Она подняла на меня глаза, до краёв заполненные чистейшей сияющей синевой.

    - Слог у тебя очень хороший, лучше, чем был. Появилось больше изящества и простоты. И героям веришь. Но, в некоторые эпизоды я внесла правки - по логике и смыслу. Я всё отметила красным. Прости.

    - Да ты что! - я потрепал её по плечу. - Мне очень приятно твоё внимание. И никогда ты мне не советовала плохого. Я посмотрю. Спасибо тебе большое.

    Она улыбнулась. Обожаю, когда она улыбается. Её восхитительные глаза как будто становятся ещё ярче и...живее. Если этим прилагательным можно её охарактеризовать...

    Я сел за стол, аккуратно убранный и сервированный. Передо мной стояла безупречно белая миска на такой же тарелке, сверкающие чистотой приборы и глубокая белая кружка с бабочкой. Ей они бабочки очень нравились - так я понял.

    Она повязала передник поверх домашнего костюмчика, ненавязчиво и мило подчёркивающего её подтянутую фигуру, и разлила в миски наваристый бобовый суп. После того, как закончила с чаем - с ароматом персика и барбариса, - сняла передник и опустилась рядом.

    - Тебе обязательно, чтобы я пила чай вместе с тобой?

    - А что такое? Тебе неприятно? - я почувствовал, как меня кольнуло в сердце. Заметила она это или нет, но в её небесно-синих глазах отразилась теплота и нежность, и как будто просьба об извинении.

    - Нет, что ты, - тепло улыбнулась она. - Ты мой создатель, во мне есть частичка тебя, и...вы, люди, называете это привязанностью, дружбой, участием, любовью. Если бы я была человеком, я бы, наверное, сказала бы, что чувствую это к тебе...Просто. Ты же можешь поменять мне программу, и не переводить на меня продукты.

    - Почему это переводить? Ничего мы не переводим. А с тобой мне всяко лучше, чем одному.

    Она пожала плечами и поднесла кружку к губам.

    - Зачем тебе всё это? - спросила она, наконец. - Зачем тебе делать меня такой, какая я есть?

    - Тебе не нравится?

    - Нравится, - серьёзно ответила она. - Но, - она смотрела куда-то перед собой, и я прям чувствовал, как её позитронный мозг обрабатывает варианты решений, взвешивает, оценивает, просчитывает вероятность той или иной реакции, а сложнейшая нейронная сеть отзывается непостижимыми импульсами...тем, что мы люди, могли бы назвать эмоциями. - Но, я же вижу, как другие обращаются с роботами... И я не понимаю логики...

    Я помрачнел. Мне стало не по себе, и кусок испечённого ею пирога застрял у меня в горле. Да, я знал, как обращаются с роботами. Я знал, что они наша собственность, дорогие и многофункциональне игрушки, и мы платим за их создание и сервисное обслуживание огромные деньги. Мы вкладываемся в материалы, чтобы получить то, что соответствует нашим желаниям и эстетическим вкусам. Мальчика для битья, на ком можно вымещать злость и неудовлетворённость. и который, при этом, чистит тебе ботинки, убирает за тобой, стирает, гладит, а иногда и защищает твой дом и твою собственность. Или секс-рабыню, с которой можно воплотить все желания и инстинкты - всё то, что дремлет на самом тёмном дне твоей натуры, с которой нет никаких запретов, и на которую не распространяются никакие этические нормы. Она же даже не человек! Подумаешь, что ей больно и страшно! Ради этого её, или его и создавали! Брали кредиты на это! Вгрохивали тысячи в валюте! Пусть это всё окупается! Нам нужны совершенные рабы и кто-то, на кого мы будем выплёскивать свою злость, ненависть и садизм, чтобы не выплёскивать это друг на друга. Ведь и по новостям передают, что криминогенная обстановка во всех городах стала лучше. Стало меньше жестоких убийств, похищений, изнасилований. Только потому, что где-то у себя в подвалах, или в специализированных заведениях, андроидов лупят, пытают, калечат, насилуют. А на следующий день они как ни в чём не бывало - если иное не предусмотрено инструкцией по эксплуатации, - они убирают за нами, лечат нас и ублажают нас, при этом мило нам улыбаясь...потому что совершенное повиновение вшито в их ПО. Я не люблю эту тему. Она вызывает во мне приступ острой тошноты и отвращения к миру. И ещё раз я задаюсь вопросом, кто мы такие?

    - Здесь нет логики, - тихо ответил я. - Или же она очень проста. Я тебя люблю. Мне нравится, что ты со мной. Ты меня понимаешь, а я понимаю тебя. Мне хорошо и уютно с тобой, и надеюсь, я плачу тебе тем же.

    Дальше мы молчали.

    После ужина, каждый занимался своими делами. Я помог ей помыть посуду. Проверил, всё ли хорошо у неё, не нужна ли замена каких-либо деталей, всё ли ей хватает, потом что-то почитал. Дописал главу с учётом её замечаний. А потом мы пошли спать.

    В её объятиях мне стало спокойнее. Чувствовать тепло её крепкого, упругого тела. Ласковые и нежные пальцы у себя в волосах, сладковатый запах мягких волос, рассыпавшихся по подушкам. Только сейчас я ощущал себя целым и целостным, по-настоящему умиротворённым и защищённым.

    - Мне кажется, тебе нужен человек, - сказала она. - Ты не можешь вечно прятаться.

    - Я не прячусь, - ответил я, проведя пальцами по её волосам.

    - Я не смогу дать тебе человеческого тепла. Как раз того, что тебе на самом деле нужно.

    - Нет, - согласился я. - Но ты можешь дать мне нечто большее.

    Я посмотрел ей в глаза.

    - То, что мы люди не можем друг другу дать. Хотя, вроде бы, это очень просто.

    Она не ответила. Я любовался безупречной синевой её глаз, мудрой глубиной её взгляда, его...человечностью, даже большей, чем та, которую видел в глазах людей...

    Нет, мне нужна только она, и никого больше рядом я видеть не хочу.

    Я нежно поцеловал её в губы...

 

Текст обновлен автоматически с "Мастерской писателей"

Человеческое тепло