Аннотация: Кем же ты был на самом деле, мой милый мальчик с глазами цвета колы, цвета шоколада или может быть сочного оттенка запёкшейся крови?
Кем же ты был на самом деле, мой милый мальчик с глазами цвета колы, цвета шоколада или может быть сочного оттенка запёкшейся крови? Но для меня ты навсегда останешься пятнами на простынях, словно персик истёкший соком. Ты стал просто хладным трупом, лишившись своего естества.
Читаю медицинский протокол с сухими и холодными строками. Представляю мастерки расколотый череп, являющий мякоть мозга. Он бледно-серого цвета, как небо над Амстердамом. Был ли ты когда-нибудь в Амстердаме? Конечно же нет. Я помню кокетливый выкат мёртвых глаз. Раскрытую грудную клетку, наглядно иллюстрирующую выражение "Душа на распашку". Там, в клетке рёбер, когда-то подобно пленной птице твоё настоящее и живое сердце билось в истерике. Я отпустил его на волю...
Рядом лежала монтировка, она словно трость на которую слепой и убогий будет опираться идя по дороге в ад, она камениста и извилиста. Тяжело, когда рядом нет надёжного плеча на которое можно опереться. Пара капель упала на лист, стерев что-то важное и ценное. Но мне уже наплевать.
Я хочу перестать думать о нашей последней встрече, когда я стоял, а ты лежал, так равнодушно глядя на меня. Я хочу запомнить тебя живым.
Ты первая сучка города и лучшая педовка. От взгляда на которую члены стремятся к небесам, а бесчленовые бляди сгрызают свои трусы от зависти. Ты их королева. Лучше всего ты умеешь молчать и улыбаться... даже когда тебя трахают. У тебя походка бога, заблудившегося в трущобах, у тебя взгляд раздавленного макового цветка. Твоя кожа на ощупь, как влажный латекс, твои волосы словно прикосновение ветра. Твоё тело лишь комплект удовольствий. Твои вены - реки героина, дороги сомнительных удовольствий, сосуды с медленной смертью. Твоя кровь слегка жидковата и бледна.
Я любил целовать твои синяки под глазами, явный отпечаток твоих страданий и признак распада. Глаза - зеркало души в дурной оправе, озёра в которых захлебнулся бог.
Ты принадлежишь всем, но в то же время - никому.
Ты приходишь под утро, когда рассвет играет в неестественно-суженных зрачках. Словно кожу ты снимаешь с себя одежду. Мне всегда казалось, что в такие моменты ты стесняешься самого себя. Разве перед кем-то ещё может быть стыдно? Весь город видел тебя без одежды, весь город знает тебя изнутри, каждый твой изгиб, каждую чёрточку, каждый знак. Каждый из тех, кто был с тобой, считал себя особенным. Но я знаю одно: из тех с кем я спал - особенным был ты.
- Что ты делаешь каждую ночь, пока меня нет рядом? - спросил ты однажды (мы вообще редко разговаривали).
- Сублимирую, - ответил я.
- Дрочишь?
- Нет пишу. Просто если я однажды не смогу больше выжать из себя не строчки, ты узнаешь об этом первым.
Однажды это случилось и круг замкнулся. Вы спросите: кто же убил его? Конечно же это был я.
Это была особенная ночь, полная самых страстных стонов, диких признаний, потоков крови, рек спермы. Из всех кто был в тебе, я зашёл глубже всех...