О святых и святости

Услышьте Слово Господне, как проречено было Господом в книге "Второзаконие":

Вот благословение, которым Моисей, человек Божий, благословил сынов Израилевых пред смертью своею. Он сказал: Господь пришел от Синая, открылся им от Сеира, воссиял от горы Фарана и шел со тьмами святых; одесную Его огнь закона. Истинно Он любит народ Свой; все святые его в руке Твоей, и они припали к стопам Твоим, чтобы внимать словам Твоим. (Втор. 33; 1-3)

Слушайте, из святого Слова Господнего, как проречено было в книге евангелия от Иоанна:

Я передал им слово Твое; и мир возненавидел их, потому что они не от мира, как и Я не от мира. Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла. Они не от мира, как и Я не от мира. Освяти их истиною Твоею; слово Твое есть истина. Как Ты послал Меня в мир, так и Я послал их в мир. И за них Я посвящаю Себя, чтобы и они были освящены истиною. Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их, да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, -да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня. Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира. Отче праведный! и мир Тебя не познал; а Я познал Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня. И Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них. (Иоан. 17:14-26)

Слушайте снова из святого Слова Господнего, как проречено было в книге "Апокалипсис Открытый":

Под "святыми" понимаются пребывающие в Божественных истинностях от Господа через Слово, следовательно, отвлеченно от лиц - Божественные Истиности. ... Что под "святыми" понимаются те, которые пребывают в истиностях от Господа через Слово, может быть видно из ... следующих (мест): Иисус сказал: Отче! освяти их истиною Твоею: слово Твое есть истина; за них Я посвящаю Себя, чтобы и они были освящены истиною, Я в них, и Ты во Мне (Ин. 17:17, 19, 23). Господь пришел от Синая со тьмами святых; одесную Его огонь закона. Истинно Он любит народ Свой; все святые его в руке Твоей, припали к ногам Твоим, чтобы внимать словам Твоим (Втор. 33:2, 3), из которых ясно, что "святыми" названы те, которые пребывают в Божественных истинностях от Господа через Слово. Также ясно, что "живущие по заповедям", то есть по истиностям Слова, "были святыми Иеговы"; и "если они соблюдали завет, то были народом святым". Десятисловие есть завет, который они должны исполнять, как может быть видно в Учении Жизни Нового Иерусалима по заповедям Десятисловия. Вот, почему место в скинии, где находился ковчег, в которым было Десятисловие, называлось "Святое Святых". Живущие по истиностям Слова названы "святыми" не потому, что они святы, но потому, что истиности в них святы, святы же они тогда, когда содержатся в них от Господа, и Господь пребывает в них с истиностями Своего Слова. По истиностям от Господа ангелы называются "святыми"; подобно и пророки; и апостолы. По той же причине храм назван храмом святости; а Сион - горой святости. Иерусалим назван святым городом. Церковь названа народом святым, а также царством святых. Они названы "святыми", потому что "ангелы" в отвлеченном смысле означают Божественные Истинности, исходящие от Господа; "пророки" - истинности учения; "апостолы" - истинности Церкви; "храм" - небо и Церковь относительно Божественной Истиности; подобно как "Сион", "Иерусалим", "народ" и "царство Божие". Что никто не свят сам от себя, ни даже ангелы, может быть (усмотрено в Слове); но лишь от Господа, потому что Господь "Един Свят". (AR 586)

АМИНЬ

Здесь завершается наше чтение из Слова

Кто не убоится Тебя, Господи, и не прославит имени Твоего? ибо Ты един свят. (Откр. 15; 3)

Утверждения в Латинском Слове вроде нижеследующего:

Под "святыми" понимаются пребывающие в Божественных истинностях от Господа через Слово (AR 586)

могут быть восприняты, при первом прочтении, и, к сожалению, достаточно часто и воспринимаемы подобным образом приходящими к Небесному Учению, как подтверждение того, что принявшие в веру свою, и наполнившие память свою истинностями из Священного Писания, и особенно тем, что там определяемо как "духовный смысл Слова", приобщившиеся сознанием своим ко всему этому, и исповедующие по ним Божественное Человеческое Господа своим Единственным Богом, что таковые, благодаря исполнению этому, становятся "святыми божьими". Что благодаря такому исполнению сознания своего подлинными духовными истинностями из Слова они "будут сиять, как светила на тверди,... во веки, навсегда" (Даниил 12; 3).

Но уже и продолжение этого места в Слове говорит нам, что святыми здесь являются не собственно восприемники Божественного истинного, но - "отвлеченно от лиц - (сами) Божественные Истинности". Из чего следует, что подлинная святость в человеке принадлежит не его личностности, и уж тем более не его соби, но что святость там принадлежит, и в нём относится только к собственно принадлежности Господней в нём. Личностность же его есть тогда лишь восприемником этой Божественности, и инструментом её проявления, каковое проявление хоть и освящает восприемник этот своим присутствием, но отнюдь не делает его святым самим по себе ни в малейшей степени, ибо, согласно Слову - "никто не свят сам от себя, ни даже ангелы, ... но лишь от Господа, потому что Господь "Един Свят"". И поэтому, согласно Слову, присвоение святости этой себе человеком является одной из высших степеней духовного опрелюбодействования всего истинного в таковом человеке.

Но, по сути, дело здесь заключается даже не в собственно присвоении себе человеком святости подобным образом. Ибо, на самом деле, в этих познаниях истинного из Священного писания никакой такой святости нет, и быть не может по определению. Ибо то, что человек в себе таким образом принимает за истинности из Божественного Слова, на саамом деле никакими такими истинностями в нем не являются, и не могут быть ими по определению. А есть они в нём всего лишь научностями, или же познаниями памяти его. И то, что эти научности, или же познания памяти, заимствуются им из Священного Писания, ещё отнюдь не делает их истинностями из Слова. Не только духовными истинностями, но даже истинностями природными оттуда.

Ибо, согласно Латинскому Слову:

В себе самом истинное есть добрым, и истинное есть формой доброго, или же когда доброе образуемо в постижение рассудочное, то оно тогда называемо истинным. ... В самих себе общие познания памяти вовсе не являются благами, и они не оживотворены, и лишь побуждение (происходящее) посредством их, обращает их в доброе, и их оживотворяет; ибо когда побуждение таковое присутствует, то они тогда существуют ради служения, ибо никто не побуждаем хоть какими-либо познаниями памяти, или же истинностями, если только не ради какого-либо их употребления; ибо лишь служением обращаемы они в что-либо доброе; и каково служение, таково же и доброе (посредством них образуемое). (AC 3049)

Отсюда видно, что подлинно истинное из Слова есть определённого рода органическими формами постижения доброго воли человека, творимого по познаниям памяти из Священного писания, в рассудочном его сознания. Здесь собственно эти самые познания памяти, хотя они также являются определёнными органическими формами у человека, ещё не есть органическими формами его волительной части. Они есть лишь предварительными формами постижения его рассудочного начала, и инструментальной составляющей, которая может способствовать появлению в человеческом сознании форм, относящимся к истинному из Слова. Но может, с таким же успехом, способствовать и появлению форм, совершенно противоположных этому истинному, или же форм олжетворённого истинного, которое в себе есть ложным.

Именно по этой-то причине Господь и стремится уж лучше попустить человеку формирование сознания его научностями, или же познаниями памяти из предметностей, относящихся к сугубо мирскому и чувственному. Ибо хотя деяния воли его, побуждаемые такого рода познаниями, и превращают его, по словам Писания в "говорящее животное", они, по крайней мере, не обращают его, посредством олжетворения подлинно истинного, и опрелюбодействования подлинно доброго, в демона преисподней.

Ибо у такого человека, пусть и погружённого полностью в чувственное и телесное, всё же остаётся определённая возможность быть восстановленным и возрождённым после смерти посредством реликвий, или же остаточностей. Но вот если он, посредством олжетворённого истинного, и опрелюбодействованного доброго, обратит себя в демона преисподней, то такой возможности для него уже не останется.

В подлинное духовное истинное человек может войти лишь посредством подлинных добрых служений, к которым его волительное начало побуждаемо познаниями из Священного Писания. Ибо лишь посредством служений потенциально доброе обращается в актуальности жизни, и укореняется как волительная часть человеческого сознания. Без служений же, даже если эти познания и производят у человека некие побудительные импульсы доброго, это доброе не имеет в нём органических волнительных сосудов для своего укоренения, и поэтому импульсы эти в нём гаснут, как гаснут ударяющие с неба молнии в холодной пучине морской, исчезая там без малейшего следа, и не производя там ни малейший изменений.

Ибо, согласно Латинскому Слову:

В своём начале все служения есть истинностями Учения, но в своём развитии они становятся благами; они становятся благами тогда, когда человек действует согласно этим истинностям. Таким образом лишь собственно действование придаёт качество истинностям, ибо всякое действование исходит из воли, и лишь самая воля сотворяет в доброе то, что было перед этим истинным. Откуда очевидно, что истинное в воле уже не есть истинным веры, но есть добрым веры; и что никто не обретает блаженства от истинного веры, но лишь от доброго веры; ибо лишь оное проницает принадлежащие к жизни у человека, или же его волю, и одаривает её внутреннейшим наслаждением, или же блаженством, а в жизни иной - счастием, называемым радость небесной. (AC 4984)

Служения же так необходимы для человека духовной эпохи по той причине, что воля его, в отличие от человека небесного, есть в себе единым злом, в полном своём комплексе. И воля эта в нём не может быть ни восстановленной, ни возрождённой ни в малейшей степени, но должна быть заменена совершенно новой волей от Господа. Сама же она в нём должна быть, в конце-концов, полностью усыплена и парализована. И если этого не произойдёт, то никакое спасение и восстановление для него не будут возможны в принципе.

В отличие от человека духовного, у человека небесного, как мы знаем из Латинского Слова, побуждения к добру происходили из его собственного волительного сознания, и воплощались в органические формы небесного истинного в рассудочной части его сознания. Поэтому истинное в нём происходило от его собственного, и, соответственно, любые побуждения к доброму в нём были от его собственного, и составляли неразрывное единство с этим собственным.

У человека же духовной эпохи, или же у нас с вами, побуждения к истинному происходят не из нашей собственной волительной части, но от Господнего присутствия, составляющего определённую область в нашей рассудочной части, Который там присутствует, органическими формами Своего Божественного Человеческого, или же Своего Божественного Природного и Чувственного, помимо, и совершенно вопреки органическим формам нашего собственного волительного, и происходящего оттуда рассудочного в нас, или же вопреки всей нашей соби. Он там укореняется и присутствует остаточностями, или же реликвиями, которые туда начинают насаждаться ещё в утробе матери, с момента зачатия. Но эта часть Его органических форм совершенно отделена от всего собственно человеческого, и ни в коем случае не должна быть там с собственно человеческим смешиваема, ибо это приводит в человеке к профанации святыни, что губит его духовно абсолютно, и навечно.

Это заключено, во внутреннем смысле, в заповеди Писания, запрещающей есть плоть с кровь, о чём у нас уже было немало говорено раньше в некоторых проповедях.

Поэтому побуждения эти, когда они оформляемы в нашей сознательной части посредством научных познаний из Священного Писания, принадлежат не нашей воле, но этому Господнему Человеческому в нас. И более того, они нашему волительному и нашему сознательному, от этого волительного происходящему противоположны, и совершенно враждебны. И если побуждения эти не оформляемы затем, чрез деяния доброго, в органические формы нового волительного начала в нас, которые есть органическими формами Господней Воли из Его Благолюбия в нашей личностной форме, то они изгоняемы и изолируемы нашей собью в этой нашей личностной форме. Как, скажем, в раковине моллюска изолируемо бывает, посредством обволакивания в жемчуг, попавшее туда инородное тело. Которое, затем, хоть и присутствует вместе с моллюском в его раковине, но его уже не затрагивает, и совершенно не раздражает.

Как нам говорит об этом Латинское Слово:

Поскольку человек во всём собственном есть единым злом и (духовными) нечистотами, то ясно, что он никогда не может господствовать над злом от себя. Полной абсурдностью будет сказать, что зло может господствовать над злом, и не только над злом, но также и над адом; ибо каждый человек сообщается с адом через злых духов, и таким образом в нем возбуждается зло. Из всего этого каждый может знать, и всякий, имеющий здравый ум, может заключить, что один Господь владычествует над злом в человеке и над адом в нем. Чтобы в человеке могло быть подчинено зло, то есть ад, который постоянно стремится войти в него и уничтожать его навсегда, человек возрождается Господом и наделяется новой волей, которая является совестью, через которую единый Господь и совершает все доброе (в нём). (AC 987)

Именно по этой причине, согласно Латинскому Слову, первым действием добра у человека есть служение прекращения делания зла. И по этой именно причине Десятисловие во второй совей части, или же в части, относящейся к человеческому исполнению, говорит о том, что человек НЕ ДОЛЖЕН делать. Ибо лишь когда в человеке исполнена бывает, как бы от самого себя, но, на самом деле, исключительно Единым Господом в нём, вторая часть Десятисловия, или же всё, относящееся до любви ко ближнему, лишь тогда Господь может в нём и для него исполнить первую часть, или же всё, относящееся до любви к Богу.

Из всего сказанного, таким образом, можно увидеть, что истинное, которым человек обращаем в "святого божьего", есть не познаниями его памяти из Слова, но есть теми органическими формами, в которые оформлено проявление в нём новой воли, укореняемой в его сознательной части посредством служений благолюбия, и каковые формы в нём есть формами Божественного Человеческого Господа в Своих Последних, или же в природных органических формах.

В этих формах благолюбие есть причинностью, или же окончательной целью, служение есть общим следствием, или же содержащим, а истинное есть внутренними формами, в которых, или же через которые высшая цель оформляется и присутствует в содержащем её следствии, или же служении. Поэтому святость в человеке хоть и заключается в органических внутренних формах его сознательной части, просветляемых духовной любовью, или же благолюбием от Господа, но внешним содержащим святости в нём являются именно органические формы служений его, осуществляемых побуждениями познаний из Священного Писания.

Латинское Слово это взаимное соотношение и единство описывает, посредством учения о степенях, следующим образом:

Что последняя Степень составляет объем, содержащее и основание степеней предшествующих, это очевидно из поступления целей и причин к действиям. ... Действие составляет собою объем, содержащее и основание причин и целей ... Что касается до Любви и Мудрости, то между ними Любовь есть цель, а Мудрость есть причина; служение же есть действие; и исполнение это есть Объем, Содержание и Основание мудрости и любви; причем оно есть такой объем и такое содержащее, что всё, принадлежащее любви и мудрости, действительно в нем присуще, так что служение составляет собою всю совокупность оных. ... По этим же степеням состоят в связи между собою Побуждение, Мышление и Действование, ибо всякое Побуждение принадлежит любви, всякое Мышление принадлежит мудрости, а всякое Действование принадлежит служению. (DLW 212-214)

Отсюда видно, что подлинная святость для человека - это пребывание в добром блага, в которое он входит посредством обращения в служения жизни побуждений, рождающихся в рассудочной части сознания его под воздействием Священного Писания, воспринимаемого им как высшая или же абсолютно божественная истина. Ибо если нет восприятия Писания как абсолютной, или же непререкаемой Божественной истины, то нет и полной самоотдачи ему, как Слову Божьему, и, соответственно, не может быть исполнения его духовного, или же исполнения не по причинам мирским, телесным, и рождаемым собью, а исключительно по побуждениям духовным, рождаемым от присутствия в его сознании Божественного Человеческого Господа. И, соответственно, нет вхождения в подлинную святость, а есть лишь осквернение святыни.

Венчает же святость в человеке совершенное осознание того, что святость в нём есть исключительно принадлежностью Господней, и связанное с этим осознанием самоуничижение, и ощущение себя отнюдь не святым, а самым распоследним грешником, в котором Святость Господня проявляется не благодаря, а вопреки его собственной натуре, ибо, как говорит нам Слово - "Никто не благ, как только Единый Бог". (Марк 10:18)

АМИНЬ