Аннотация: В своём путешествии на юг, к стенам древнего Белгорода, Владислав, совершенно неожиданно для себя, обретает спутника.
Застава
Содрогнувшись всем телом от внезапности окрика, хлестанувшего его словно бы невидимым бичом, Владислав аж закоченел от неприятного, сосущего предчувствия удара стрелы, могущей в любой момент последовать из тени древ за окриком. Голос, выкрикнувший это указание на общеязе, был не злым, но предельно жёстким, с каким-то весьма характерным, гортанным выговором, который ему до сих пор в жизни ещё не приходилось слышать.
Он медленно, словно бы во сне поднял обе руки, напряженно всматриваясь в густые, зеленоватые тени, в которых его глаза, совершенно ослеплённые ярким солнцем, никак не могли разглядеть окрикнувшего. Какое-то время ничего не происходило, но он буквально кожей чувствовал, что его оттуда внимательно разглядывают и изучают. Затем из тени снова прозвучало - уже не так резко и жёстко: "А нукось подойди-ка поближе сюда, милок! Только рук не опускай пока что!"
На совершенно ватных ногах, обливаясь неприятным, холодным потом, струйками сбегающим по лицу и по спине - под рубахой, он, стараясь не делать резких движений, начал потихоньку подбираться к просвету меж деревьями. Утешало лишь то, что его не решили подстрелить сразу же. Это внушало надежду, что он, всё же, наткнулся не на лихой народ, промышляющий на ничейной земле разбойным промыслом. Когда он уже почти что достиг подлеска, из тени, ему навстречу, внезапно выдвинулись две фигуры, полностью закутанные в какие-то тёмно-зелёные хламиды, благодаря которым они почти сливались с листвой высокого кустарника в подлеске. На головах у них были полукруглые шеломы с нащёчниками - без гребней, забранные в чехлы из той же материи. Один был уже в возрасте, с чёрной, короткой, но, всё же, несколько посеребренной сединою бородой, другой же - совсем безусый юнец, явно младше Владислава по возрасту.
Оба были вооружены недлинными, прямыми мечами, а в левой руке несли небольшие круглые щиты - также выкрашенные в тёмно-зелёный цвет, и - без малейшего признака надписей или же рисунков. По всему было видно, что это - явные пластуны какого-то регулярного войска. И у Владислава даже не возникло ни малейшего сомнения - какого именно. Тут он вздохнул с облегчением - из всех возможных встреч в пустоземьи эта была, в данных обстоятельствах, для него, пожалуй, самой предпочтительной.
Отсутствие луков в руках у вышедших к нему на встречу говорило о том, что там, под тенью древ, явно есть ещё кто-то, держащий его под прицелом. И - скорее всего, отнюдь не один.
Подошедшие пристально разглядывали его, но без особой неприязни - скорее, даже, с несколько доброжелательным любопытством.
- Что, спужался небось, как я вижу! - Рассмеялся старший - Да ладно, можешь опустить руки-то. Лады! Ты кто такой и что тут делаешь? От армии, что ли отбился? Али как?
- Да нет, я не.. - Как бы замялся Владислав, тщательно разыгрывая смущение и растерянность, хотя внутри он, наоборот, предельно собрался, тщательно готовясь к непростому, и исключительно важному первому разговору, от которого, как он ясно понимал, зависело, в дальнейшем, весьма многое. - Я-то сюда с того берегу реки добрался. Я как раз наоборот - к армии и хочу попасть. В общем... - И он постарался улыбнуться как можно потеряннее, и, даже, как бы несколько заискивающе.
Старший пристально обшарил его лицо своими цепкими, внимательными глазами, затем не торопясь изучил его одежду и бронь - весь этот день Владислав, не взирая на жару, нёс на себе, не снимая, шелом, панцирь, и кольчугу, перепоясавшись поясом с мечом и кинжалом - как раз в предчувствии неизбежности разного рода неприятных встреч, вроде вот такой, скажем.
- И откуда же тогда такой там взялся? - Уже гораздо менее приязненно осведомился встречающий. - И чего тебя сюда понесло-то, через реку? За какой такой надобностью?
- Да я с Корабельного Острова-то... Служил там - на пристанях. До.. До того, как его захватили... Мы, те, кто выскочил-то, на север тогда пошли. Пешком. Там - в болотах поймы лесной речки и скрывались. От орков. Пока.. Пока не появился посланец - сообщить, что остров освободили-то. Ну - в общем, все двинулись вниз по реке, а я - по быстрому, плот себе небольшой связал - из топляка, и сюда значит переправился. Думал - что тут армия-то. Вот - иду, ищу. А вы что, сюда с королём пришли, что ли?..
- Старший, не отвечая на его вопрос, продолжал медленно, изучающее вглядываться ему в лицо, стараясь заглянуть ему в глаза поглубже. Молодой же, откровенно скучавший до этого момента, вдруг разразился резким, пронзительным, с ноткой явной издевки и презрения хохотом.
- Что, на пристанях, говоришь, служил? Служивый значит? Драпали, значится так, что аж до поймы Лесной не остановились? И пешкодралом-то небось? Ха! Герои! А остров, значит, бросили? А нам его взад отбирать пришлось-то небось! А, герои!
- Ша! - Остановил его старший, видимо таки придя, для себя, к каким-то выводам относительно Владислава. - Нечего зря глотку драть! Слышал же, что остров предательством Врагу отдали. И то хорошо - что кто-то, всё же, оттуда живым ушёл. Там ведь народу-то полегло видимо-невидимо! А ты-то, парень, как сам спасся-то? - спросил он, с видимым сочувствием глянув на Владислава.
- Да я.. - Начал тот нехотя. - Я ж был помощником у начальника пристаней. А они, пристани-то - на внутреннем берегу, почитай что рядом с мостом. Когда.. Когда тревога началась, то мы к Детинцу было двинулись. А нам уже навстречу толпа! Темень, крики, огней почитай что и нету! Ну, нас и разнесло с ним толпою. Меня как подхватило, как понесло к мосту! Там такая давка была - перила тут же с треском выломали, многие в воду падали, кому не повезло с краю оказаться. Как уж выскочили на тот берег, то кто-то и крикнул - только не по дороге! Там уже всё может быть перекрыто! Они могли высадиться ниже по течению, чтобы не дать никому уйти! Вверх реке! Их там точно нету! Ну - вы же знаете, там дорога на юго-запад уходит. Ну, и мы - толпой, в противоположную сторону. Да и мне - куда в битву-то, на стены? Ни брони серьёзной, ни щита, ни лука! - Владислав сокрушённо развёл руками. Только то что с чём на пристань пришёл, по служенной надобности - в том и остался. А с этим-то в серьёзную стычку ввязываться - просто самоубийство! Да и, собственно, там такой раздай тогда был - ни руководства, ни построения! Позже уже рассказывали - те, кто ноги со стен унёс, что кто-то Врагу ворота открыл. С той стороны острова. Но кто, да что - об этом они ничего не знали! - И он, выдохнув, возмущённо посмотрел в лицо внимательно слушавшему его старшому.
Тот выслушал его вроде бы даже сочувственно. На лицо у него легла маска гнева.
- Да уж, слышали, знаем! - Аж передернуло у него его лицо. - Там, брат, измена на самом-самом верху была, говорят! Вот так-то! Впрочем - теперича всё выяснят досконально! Теперь уж изменникам не уйти от королевского гнева!
- А между прочим - ты-то откуда о том, что армию сюда король привёл узнал-то? - Он быстро, остро взглянул в лицо Владиславу. - Там, в болотах-то ваших?
- Так вестник же и рассказал нам! - Беззаботно улыбнулся тот. - Это ж была самая радостная весть, после вести о падении Врага-то! Рассказывал - а как же, что король вдруг явился, отстоял город, повёл войско на этот берег, и Врага сразил! А что, разве ж не так? - И Владислав тревожно и просительно глянул на старшого.
- Ну, - Как бы смутился тот,- он всенародно корону-то ещё пока не принял. Но - да, конечно, все за ним, как за королём пошли. Значит - то есть, народ в Городе признал его за короля-то. А уж сейчас - чего там! За утверждением, думаю, не заржавеет!
- Да конечно же не заржавеет! - с возмущением выкрикнул модой, нетерпеливо вслушивавшийся в их разговор ратник, - весь народ за короля-то! О чём и разговор!
- Ну, не поспоришь, конечно же! - Примирительно попробовал закруглить этот предмет беседы старшой. - Я ж рази спорю?
Молодой, всё же, таки заткнулся, хотя и видно было, что его здорово задевает такое неполное разделение его восторженности по поводу восстановления королевской власти.
- А ты-то чего со всеми вашими, кто там прятались-то, к острову не двинулся? Чего тебя на этот берег понесло-то? - Снова перешёл к допытыванию старшой. Не проще ли было армию там встретить?
- Да я.. Да у меня, - Как бы нехотя начал Владислав объяснение - У меня тут, за рекой, отец когда-то погиб. Он в отрядах тайных, тех, что тут - когда земля под Врагом была, сражался. В общем - хотел попробовать могилу его отыскать. До сего времени я ж и мечтать на могиле отца побывать не мог. А тут вдруг - всё открылось! Описание где его упокоили у меня было самое приблизительное. Ну - места, где его соратники похоронили тогда. - Тут он слегка запнулся. - Ну, в общем - я-то думал, что в армии без труда найду тех, кто точное место мне укажет. Оно тайное было, но сейчас ведь это уже не должно иметь никакого значения? - И он вопросительно глянул на старшого.
После такой новости взгляды у обоих - даже у младшего, значительно смягчились, и даже малость потеплели.
- Ну, могила отца -дело святое, оно конечно же. - Уважительно отозвался старшой, с явной ноткой сочувствия в голосе. - Это ты парень правильно, конечно. Это я понять могу. Чего там! Звать-то тебя как, браток? ты из каких будешь? Сам-то - с острова?
- Нет, не с острова, - Охотно отозвался Владислав - благо нужные ему сведения он имел в изобилии, и успел вызубрить назубок, под надзором Тайноведа, ещё тогда - до катастрофы. - Я из рода Дальнозоров - мы происходим из Горного княжества там, вниз по реке, ближе к морю. Звать меня - Братислав. Мой отец женился на девушке из Белгорода - моей матери, и они долго жили у отца. У нас там был небольшой домик с клочком земли. Род у нас хоть и древний, но небольшого достатку. - Тут он криво усмехнулся. - У матери тоже в городе лишь свой дом был. Но - она происходит из очень почтенного рода - Большеглавов. - Тут старшой с уважением качнул головой, а младший ошарашено уставился на Владислава, и он с неудовольствием сообразил, что, возможно, сболтнул лишнего, и постарался поскорее замять тему происхождения матери. - В общем - по её просьбе отца сначала приняли в следопыты, при войске, а потом его приметил, и - забрал к себе в отряд младший сын правителя, и он начал с ним учувствовать в его тайных походах сюда, на этот берег. Впрочем, - тут же поспешил добавить он - Отец не очень-то делился подробностями походов даже в семье - тайна всё же. Да и видел я его последние годы нечасто. - И тут он с грустью опустил голову долу.
- Ну, отца-то твоего я сам не знал, - отозвался старшой с теплотой. - Но про подвиги отряда того слыхал много, а как же! Эх - жаль отца твоего! Да что говорить - много нашего народу полегло-то за эти проклятые годы! Лады! Чего нам тут глаза мозолить, пошли в наше укрытие!
И он, совершенно безбоязненно повернувшись спиной к Владиславу, махнул приглашающее рукой, быстро удаляясь по дороге. Владислав последовал за ним, а замыкал их шествие молодой боец, впрочем - уже явно не в качестве охранного сопровождения.
Лес принял их в свои дружелюбные объятия приятной прохладой, наполненной бездной запахов, птичьего гомона, чуть слышного шелеста листвы от лёгкого ветерка с речной долины, совершенно скрыв от возможных взглядов с оставшейся за спиной пустоши. Как ни косился осторожно Владислав по сторонам, но углядеть других бойцов отряда ему так и не удалось. Пройдя немного по дороге они свернули, по неприметной тропинке, вправо, и тут же вышли на небольшую проплешину на берегу звонкого ручейка, сбегавшего со снегов Пепельных гор к реке. Тут, вдоль его русла, стояло три небольших, круглых полотняных шатра, с откинутыми пологами, смотревшими своими входами прямо на ручей.
- Что, устал небось, с непривычки-то к пешкодралу? - Осведомился старшой - Наверняка и похлебать горяченького-то не откажешься?
- Да уж не откажусь, конечно же! - Повеселел от одной мысли о горячем вареве, которого он не видел уже много дней, Владислав. - Мы-то там все эти дни голодали, понятное дело. Можно сказать - на подножном корме перебивалась. Нас там хоть и немного было, но - всего-то пара луков на всех, да и стрел негусто. А в болотах что - дичь мелкая. На кабанов с луками не поохотишься так что остаётся - кулички да утки. И то - боялись, чтобы поднятая дичь внимания не привлекла - за нами орочи дозоры вслед посланы были! Так что и костров не жгли особо. Ну - сырая рыба ещё. Те, кто нас отыскал, с собою привезли пару возов сухарей и вяленины. И для нас и то была радость несказанная. В общем - горячему буду рад до небес!
Ну, тогда идём в кухонный шатёр! Там-то, небось, и начальство отсиживается, чаи гоняет! - Весело подмигнул старшой. - Наш предводитель, кстати, хорошо знал ребят из отряда, где твой отец воевал. Он с ними часто взаимодействовал, на этот берег сопровождал. Мы-то из местных, парень. Тех, кто тут веками обитал ранее. Так что, можно сказать - теперича заново домой возвернулись! И он ярко, заразительно рассмеялся.
Владислав тоже улыбнулся в ответ, но в душе у него, от такого известия, пробежал лёгкий холодок. Не то, чтобы разоблачение ему сейчас могло грозить слишком уж серьёзными неприятностями - всё-таки война уже закончилась, и лазутчиков вряд для ждала немедленная верёвка, но кто ж знает, кто знает?..
На смех старшого из палатки выглянул крепко сбитый, невысокого роста человек - из тех, что "поперёк себя шире", в такой же хламиде, как и сопровождавшие Владислава, но - с непокрытой головой, и большой коричневой глиняной кружкой в правой руке. На обветренном, словно бы грубо вытесанном из темного дерева лице у него светились такие же ясные, , как и у приведших сюда Владислава, исключительно проницательные глаза, которыми он тут же на него и уставился.
- Что там у тебя стряслось, Мечислав? Задержали кого, что ли? - Спросил он, переводя взгляд на старшого.
Да вот! - Кивнул тот на Владислава, - Парень пришёл по дороге с севера. Бает, что переправился с того берега. Я его тут попытал немного. Вроде бы - наш, с Корабельного Острова. Из тех, что ускользнули, когда его оркам сдали. Но, думаю, он тебе и сам всё про себя расскажет. Только что - накормить бы надо парня. С дороги. И вообще - он, по его словам, уж давно горячего не видел. Найдём там чего, али как?
Отчего ж не найти, - Отозвался вышедший к ним человек. - И супец есть, и жаркое. С обеда ещё осталось. Только разогреть надо. Эй, Мал, - крикнул он, сунув голову в шатёр, - Согрей-ка полную пайку, у нас тут гость объявился! И чаю налей-ка ему - пока что!
- Ну что - отозвался старшой - Сдаю вот вам гостя с рук на руки, и пойду к ребятам - дальше службу нести! - Он поманил за собой младшего, и они тут же, совершенно бесшумно, скрылись за деревьями.
- Ну что ж, парень, сказал командир дозора, пойдём внутрь - там тебя сейчас покормим, а заодно и познакомимся поближе!
Внутри шатра царил полумрак, и Владиславу пришлось поморгать слегка, пока глаза не приспособились к таком освещению после дневного света. Центром шатра служил толстый столб из слабо отёсанного древесного ствола - явно срубленного уже на месте, на котором, собственно, шатёр и держался. Справа у входа стояла округлая, вытянутая чугунная печь, как бы срезанная сверху. Сзади из неё, коленом, выходила железная труба, которая, через отверстие в прямоугольной металлической пластине, вшитой в ткань шатра, выходила наружу. Сверху в печи, в срезе, было несколько отверстий для котлов, сейчас прикрытых чугунными крышками, сквозь тонкие щели вокруг которых было видно, что там, в печи, тлеют угли. От неё так и пышило жаром, отчего в шатре, невзирая на откинутый полог, было таки душновато.
Поперёк шатра стояли два длинных раскладных походных стола на козлах. За ними сидели, частично спинами к входу, четыре человека, которые сейчас все повернулись, и с любопытством уставились на Владислава. Пятый человек - видимо, денщик, или порученец командира, возился радом с котлами, стоявшими на небольшом приставном столике рядом с печью, наполняя две оловянные миски чем-то пахнувшим весьма аппетитно, при одном виде которых Владислав аж проглотил слюну.
Шатёр, вдоль пологов, был весь заставлен ларями с кухонной утварью. В качестве сидушек шли легкие, раскладные табуретки. Одну из них, у ближайшего стола, подали Владиславу, и командир тут же примостился рядом, справа от него. Все здесь были в совершенно одинаковых, зеленоватых хламидах, под которыми, впрочем, угадывались кольчуги. У всех на поясах висели кинжалы, но мечи были составлены на специальной стойке у входа - видно было, что народ здесь внезапного нападения особо не опасался.
Владиславу сунули в руку пузатую глиняную кружку с крепким чёрным чаем, пододвинули миску с мёдом, и блюдо с нарезанными крупно кусками свежайшего ржаного хлеба - видимо, они его тут пекли для себя сами - в этой же печи. После многих дней жизни на сухарях это было просто великолепно!
Разогрев, подали - специально для него (остальные видимо только что отобедали) миску супу, на свежем мясе - скорее всего подстреленной в лесу дичи, и тарелку перловой каши на какой-то зажарке. Ему дали спокойно насытиться, не торопя и не муча расспросами.
Жадно поглощая горячую еду, по которой он уже успел так истосковаться, Владислав, в то же время, прикидывал про себя то, что уже успел тут увидеть, и мысленно собирался для неизбежной нелёгкой беседы, а - скорее даже допроса.
Судя по явной заспанности лиц окружающих, здесь сидела только что проснувшаяся ночная смена дозора. Если предполагать, что командир и порученец безвылазно пребывали всё время в лагере, то смена караула наверняка составляла четыре человека. Значит там - в лесу, тоже должна была оставаться четвёрка. Двух он уже видал, а двое оставалось в дозоре, пока его отводили в лагерь. Значит - тут было, в общем, десять человек. Не так уж и много - из чего вполне можно было заключить, что нападения неприятеля здесь вовсе не опасаются. Так - обычная приграничная стража. А если учесть местоположение дозора - то вот именно здесь отщепенцы, для самих себя, и определили сейчас приграничье. Так что вряд ли они высылают дозоры туда - в пустоземье. Коней-то он тут также не заметил. И в этом - его большая удача, что его не перехватили именно тогда, когда он покидал бывшие пределы Чёрной страны.
Насытившись, Владислав отложил деревянную ложку, взял предложенную ему кружку вновь налитого чая, и повернулся к терпеливо ожидавшему конца его трапезы командиру дозора. От сытной еды он слега осоловел, и это его тревожило, потому что в предстоящем разговоре он предпочел бы иметь гораздо более ясную голову.
Вот тут в него вцепились расспросами по настоящему. Представившийся как Годослав из рода Младоозёрных, командир начал его мытарить туда и сюда, выясняя самые малейшие детали, касающиеся придуманной для Владислава Тайноведом истории. Его весьма заинтересовало, каким именно образом тому удалось ускользнуть с острова, что там происходило, кто уцелел, как и где они после этого скрывались. Тут-то Владислав по достоинству и оценил всю дотошность Тайноведа, который заставил его зазубривать даже самые наималейшие детали придуманной им для Владислава легенды, постоянно гоняя его туда и сюда различного рода перекрестными допросами.
Его расспрашивали вроде бы и добродушно, как бы - в манере просто дружеской беседы, но Владислав совершенно не обманывался - это был хоть и деликатный, но, всё же- именно допрос. Хотя и не без того, конечно же - что им было и попросту любопытно услышать, что же именно произошло там, на острове, во время нападения.
Командир крайне изумился, когда, представляясь, Владислав достал из мешка плоский кожаный мешочек с бумагами.
- И как же эт ты, брат, их унести-то сумел, при таком бегстве-то? - И он с подозрительным недоверием уставился Владиславу в лицо.
- Да.. Вот, когда тревога поднялась, мы на пристани выйти собрались. Я-то был порученцем при начальнике пристаней, из Белгорода поставленным, ну, знаете?
- Да, знаю, знаю, - нетерпеливо ответил тот, цепко заглядывая в глаза Владиславу.
- Ну и вот, - продолжил Владислав - он, командир-то мой, мне и посоветовал всё важное при себе иметь - на всякий-то случай. Потому что, как он выразился, только небу ведомо, как оно там дальше пойдёт. Ну, вот, я собрал с собой в эту наплечную сумку, все личные бумаги, письма невесты, портреты её и матери, и - свои накопления, что скопились за пару лет службы. В общем - видно у моего командира чуйка хорошая была, да и опыту жизненного у него немало было. Я-то так бы ушами всё и прохлопал. Когда крик прошел, что враг ворвался на остров, то он приказал готовить пристани и корабли к уничтожению, и - поджечь всё, как только врагов увидят, не дожидаясь дальнейших распоряжений. А потом мы с ним кинулись к Детинцу, чтобы, значит, посмотреть на месте, что происходит. А нам уж встреч толпа валит - прямо к мосту. С криком, что Господин владыка острова уже сам на тот берег перешёл! Ну - тут нас и закрутила толпа. Я его враз из виду потерял - поток был необорный! Вынесло меня на мост, и тут вижу - а пристани уже пылают! Значит - там уже враг! А старшины не растерялись, исполнили указание - всё подготовили, и - враз запалили! А враг-то уж и на мосту! Там такая рубка началась - не приведи мне снова увидеть в жизни хоть что-нибудь подобное этому! Кто к мосту не успел, брони поскидывали - и в реку! А их с берега уже в воде стрелами накрывают! Ну просто туча стрел! И в нас, кто на том берегу, тоже - вокруг так и свистят! Ну, тут уж все врассыпную! Кто-то кричит - вдоль реки давай, на север, к болотам! Там схоронимся! Ну - я и побежал за кричавшим. Темень, ничего не видно - кто там с тобой, и сколько нас осталось. Только потом уже смогли сбиться в кучку. Какой-то младший командир из стражи Детинца, который там оказался, среди нас, всех и построил. Успокоил, возглавил, и повёл дальше - по тропе вдоль реки. Так и вышли к болотам. Несколько дней не ели почитай совсем ничего - с собой-то никто не успел взять ничего съедобного. А искать подножный корм - времени не было. Так - только воды на привалах похлебать из речки. Уж больно боялись преследования. Только когда болт достигли, да нашли ухоронку, только тогда и начали что-то собирать. Да что там соберёшь, в этих болтах-то! Махнул рукой Владислав.
- И много вас там уцелело-то? - С сочувствием поинтересовался собеседник.
- Да нет - у нас там и двух десятков не набралось, - Понурив голову ответил Владислав. - Впрочем, когда тьма расселась, то мы потихоньку разослали дозорных, и оказалось, что рядом были и другие кучки беглецов. Но мы вместе собраться опасались - чтоб облава всех разом не накрыла-то. Это уж потом, когда обоз подошёл, да кличь над болотами кинули, то выходить начали потихоньку.
- А начальник-то твой, что? Отыскался? - Спросил тот.
- Нет, - печально ответил Владислав, - Так и не ведаю, жив ли, или голову всё же сложил там, на острове - не успев выскочить. Надеюсь, всё же, что уцелел. Даже и думать не хочется, что мог погибнуть! - Вскинулся Владислав.
- Ну - если есть на то воля Владык Запада, то мож и уцелел, кто знает? - Постарался успокоить его спрашивающий. - Мож и встретитесь снова на острове. Или - в Белгороде. Мож и снова будете пристанями заведовать. А мож и тебе вот самому пройдется место его занять - кто знает? У нас, по правде говоря, братец, теперь каждый человек на счету ведь будет! Эх! Страшны наши потери в этой войне! Ох - велики! И ещё кто знает - оправимся ли!
- Ну, чего ты так! Недовольно сказал один из внимательно слушающих беседу бойцов дозора. Ведь - что там ни говори, а наша взяла! Нет уже ни Врага, ни холуёв его, ни приспешников! Так что - заживём тепереча припеваючи, чего там!
Командир бросил на него косой взгляд:
- Да, главного врага нету уже - кто ж спорит? Тут - да, тут облегчение великое. Но не нужно забывать, что народ наш угасал медленно все последние столетия и без всякой вражьей помощи! Еле держались ведь за старую славу! А после такого обескровливания - теперь-то, кто знает, что будет, кто знает?
- Да что ты всё причитаешь? - Осветили ему недовольно. - Вот - показали на Владислава, есть у нас ещё и молодость, и сила! Есть ещё и надежда! Смотри - парень не побоялся на этот берег в одиночку переплыть, чтобы только память отца почтить своего! А ты говоришь - угасаем!
- Кстати - об отце твоём. Как ты говоришь его родовое имя? И когда он погиб-то приблизительно? - Снова повернулся к Владиславу его собеседник.
Выслушав внимательно ответ, он задумался на короткое время, а потом вдруг, вскинув голову, сказал:
- А ведь я помню твоего отца, парень! И день гибели его помню! Ты ещё подростком должен был быть, когда он погиб-то, нет?
- Да, я только школу кончил, помниться. Опустил Владислав голову. - Это было тяжёлое время. И для меня, и - для матери. Да что там говорить! - И он махнул рукой, лихорадочно размышляя о том, насколько эти были близки меж собою, и что отец Братислава мог бы рассказывать о своём сыне собрату по оружию.
- По правде сказать, - доверительно наклонился к нему собеседник, - Бойцы наших отрядов - все сплошь из древних жителей этой страны. Как её называют исстари - Лунного Брега. Сам правитель Белгорода - и тот отсюда, из наших-то, значит, происхождение своё ведёт. Соответственно - по традиции, младшие сыновья правителей всегда возглавляли воинов нашего племени, даже после того, как народ, в основном, на тот берег реки перебрался. Мы всё равно ведь стажами своего края оставались-то! Наша судьба была - непрерывная война в лесах Заречья, и - отстаивание его от проникновения вражьих лазутчиков! Мы всегда первой линией обороны Белгорода служили-то! Правители эту нашу привилегию уважали, поэтому нам и дозволялось держаться кучно в своих отрядах. И чужие к нам редко попадали. Только - для связи, и как наблюдатели в отрядах от коронных полков. Так и твой отец - он больше наблюдать, чем сражаться должен был бы. Чтоб своему начальству сообщать - как и что здесь идёт. Так что близко мы с такими не сходились, пойми! Не то, чтоб тень какая меж нами лежала - нет, общее же дело делали! Но.. Всё-таки всё не так просто было, парень. Не так просто!
Тут он вздохнул, рассеянно оглянулся, пригладил волосы, и - продолжил, при всеобщем внимательном молчании:
Но - не повезло ему, бедолаге! Не повезло! Как-то послали нас из убежища проверить дорогу - перед выходом основного отряда, я там тоже был тогда, и вот твой отец тоже вызвался идти с нами - посмотреть как наш дозор действует. И надо же - чтобы мы именно тогда на засаду орочью нарвались! Днём шли - поэтому и не очень опасались. А они нас - и приняли! - Тут он сокрушённо прокачал головой. - Нас пропустили, а потом засыпали стрелами со всех сторон! Твой отец получил проклятую чёрную стрелу в горло - аккурат над оголовьем панциря - стреляли почти в упор, и поэтому - не взирая на светлый день, исключительно метко. Мож и зазевался малость - не без того. - Тут он примирительно поднял руку, увидев, как у собеседника вскинулся взгляд. - У него ж опыта боевого было не так уж чтоб и много, а тут - такая внезапность нападения! Эх, да что там говорить - мы-то к таким схваткам привычные, сразу же кинулись атакой на врага врассыпную, чтоб не торчать под обстрелом, и то - больше половины отряда всё равно полегло, хоть и рассеяли-то мы их тогда подчистую! Да, тяжёлый был бой тот - что тут скажешь!
- Владислав хмуро слушал рассказ, молча гадая, как на это всё нужно было бы ему правильно лицо кривить, что говорить, и что выказывать. У него-то отца с измальства не было, так что он даже вообразить себе не мог, что именно должен был бы настоящий сын чувствовать при таком рассказе об отцовской гибели.
- Матери тогда тяжело было, - наконец выдавил он из себя, стараясь принять при этом как можно более сокрушённый вид. - Да и я.. В общем - мать всегда говорила, что мы должны мужественно переносить эту потерю-то. И - что должны быть горды тем, что отец голову за свою страну сложил славно.
- Мужественная женщина у тебя мать, однако же. - Уважительно качнул головой собеседник. -Чувствуется древняя и благородная порода. Жить-то на что-то было потом, или как? Много у ней вас, детишек-то осталось после смерти мужа?
- Да тут ничего так - отозвался Владислав, кое-что было у семьи. Не только жалованье отца ведь. Из детей же - только я один у неё и остался. Другие были - младшие, да так и не дожили до взрослых лет. Померли. От различных хворей. Так что нам хватило и на жизнь, и на учёбу в хорошей городской школе. Да и родня - не оставила, конечно же. Хорошая у нас родня.
- Ну, я думаю - Хмыкнул тот. - Если уж к начальнику пристаней на острове пристроили. Местечко хлебное, да и не пыльное, в общем-то. - Тут он, как бы - доброжелательно и хитро подмигнул Владиславу.
Тот лишь промолчал. Что и говорить - оно и понятно, что место порученца при надзирателе за торговцами, особенно в военное время, никакой такой великой доблестью отнюдь не блистало. Особенно же - в глазах записных вояк.
- Хотя и понятно, - Тут же примирительно добавил собеседник - Если ты у неё один-одинёшнек остался, то посылать тебя, без особой уж крайности, под мечи и стрелы - было бы слишком жестоко по отношению к ней. Тут всё естественно - так что не расстраивайся, парень. Тем более, что и тебя война, всё же, накрыла, в конце-концов. Мать-то хоть знает, что ты уцелел от разгрома стражи острова?
- Да вроде. - Хмуро отозвался Владислав. - Я ей весточку отправил - с теми, кто уходил к остову с обозом. Они обещали сразу же и непременно - с оказией, к ней в город перенаправить. Так что, думаю, уже знает. Или - узнает вскоре.
- Ну, это хорошо. И то славно - что отца чтишь и помнишь. Что рискнул сам сюда отправится через реку. - Хлопнул тот его по правому плечу. - Да так неудачно, что давно уже вроде бы затянувшаяся рана отозвалась колкой болью.
Владислав болезненно скривился.
- Что, что такое? - Встревожился командир. - У тебя там рана, что ли?
- Да так, - Ответил Владислав неохотно.- Когда нас обстреляли с острова, то мне стрела в плечо попала. А я панцирь и кольчугу хоть с собой и взял, да вместе с плащом в скате за спиной принёс на пристани- чтобы не бегать с железом по причалам, значит. А то - ежели в воду сверзишься, то и ко дну пойти ведь несложно. - Пояснил он, увидев изумление в газах у окружающих - В общем - когда мы побежали к Детинцу, то я так и не успел переодеться. И - получил стрелу прямо в плечо!
- И что же - ты так с раной и бежал к болотам? - Переспросил командир недоверчиво.
- Да там у среди нас уврачеватель случился. Один из тех, что при страже состояли. У него с собой сумка была с принадлежностями лекарскими. Там ведь не только меня задело. В общем - мужественный человек - задержался, стрелу извлёк, перевязал, уврачевал мазями и настоями. И в болоте не оставлял - ни меня, ни, ни других раненных. А то бы - вряд ли там и выжил бы! - Вздохнул Владислав, с сокрушением и содроганием сердечным припомнив, при этом, все заботы о нём Заднепята. - И остальные тоже ведь - не бросили там, сначала несли, потом вели под руки, как пришёл в себя. В общем - не оставили по дороге. Никого из раненых. Хотя, конечно, бегство это им немало затруднило.
- А ну-ка, покажи! - Требовательно взял его за руку командир.
Владислав неохотно снял брони и рубаху. Все остальные в шатре тоже повыскакивали, и обступили их со спины. Потом долго изучали его рану, изумлённо цокали языками. Наконец оставили его в покое, и разошлись по своим местам. Пока Владислав надевал рубаху, командир довольно отозвался:
- Да уж - рана твоя, она лучше всякой твоей бумаги будет, парень! След-то зазубренной орочьей стрелы ни с чем не спутаешь. Просто чудо, что не отравлена была, и что ты, после этого, сумел выжить, да ещё где - в болтах! В рубашке ты парень родился, значит! И то, что после всего не побоялся сюда двинуть - вижу, что ты не пропащий уж совсем! Если захочешь более достойное место найти себе, чем то, что было - то, в память об отце твоём, могу тебя и сюда, к нам взять. В пограничную стражу. Война-то закончилась, конечно же, но тут, в приграничьи, я думаю, всё же, ещё долго неспокойно будет. Так что - найдётся где молодецкую удаль приобрести, и настоящей жизни попробовать!
Владислав, стараясь улыбаться как можно милее и благодарственнее, обещал, конечно же, крепко подумать над предложением. Но - вот, что ещё мать-то скажет? Так что..
В общем, отношение к нему после обнаружения его ранения изменилось бесповоротно, и - в гораздо лучшую сторону. Его уже безоговорочно признали за своего, перестали донимать дознавательскими расспросами, и вернулись к прерванной его появлением беседе.
Владислав за этот день успел утомиться достаточно сильно, еда его разморила, а сытость клонила в сон, но он упорно сидел за столом, стараясь не пропустить ни единого сказанного слова, ибо обсуждались тут предметы самые что ни на есть злободневные, а для него - весьма и весьма насущные.
Главенствующей была тема о переменах в судьбах Города - после величайшей победы над извечным врагом, о дикой и странной гибели правителя, о его сыновьях и наследниках, а также - прежде всего, о новообретённом претенденте на королевский престол, и то том, что же за всем этим воспоследует, и как это отразиться на дальнейшей судьбе народа.
Молодёжь была вся полна самых светлых ожиданий, а о вожде претенденте на королевский престол говорила просто с восторженным придыханием. Те же, кто был в возрасте, а тут таких было несколько человек, включая и командира, высказывались гораздо осторожнее, и с большой долей сдержанности. Нет - против совершенно очевидного хода событий, и их уже вполне предопределённого завершения, у них прямых возражений не было. Но они всё возвращались и возвращались к обсуждению произошедшего, к устойчивости древних, сложившихся традиций, и к необходимости большой осторожности и взвешенности в решениях, ведущих к таким сильнейшим переменам в жизни Города и его народа.
Молодых это всё, с очевидностью раздражало. И даже - порой злило.
- Ты ж пойми, старшой, - Горячо говорил один из них очевидному руководителю своей смены, - это ж прямой потомок древних королей! Даже наш вожатый, хоть и сын Правителя - и тот перед ним преклонился, когда рука короля его исцелила от верной смерти! Это же всем известно! До последнего пацанёнка! Он же его сам своим королём назвал! Что тут ещё обсуждать! И именно он, он нас к победе этой привёл, никто другой! Если б не он, то на тех кораблях бы к нам пираты с юга бы прибыли! А вовсе не наш народ с побережья! А вот те - его северяне! Они же сюда пришли нам на помощь! И сколько их в битве-то полегло, а! Ради нашего, именно нашего спасения!
- Ты ж пойми, Сероглаз, - осторожно и, внимательно выцеживая слова отвечал тот - я ж не возражаю-то, и не отрицаю этого всего. Да, если верить молве, то наш воевода признал этого пришельца с севера. Но когда человек только что вернулся из долины смертной тени, и видит перед собою своего спасителя, то в таком состоянии кого только и в чём не исповедуешь! Да - после гибели Правителя Города, он - его непосредственный наследник. И - жезл власти перешёл именно к нему. Так что - решение будет, прежде всего, именно за ним, конечно же. Но Правитель Города всегда считался не только со своим произволом, но и с волей первых родов, и - славных мужей Совета. А меж ними существуют свои расклады, и своё равновесие сил, родовых интересов и стремлений. Которые веками складывались, и согласовывались меж собою. И новый Правитель - что бы там ни было, должен будет с ними и посоветоваться, и считаться и с их мнениями также.
- Да, мы все бесконечно благодарны этому пришельцу за помощь в спасении страны и Города. Кто ж перечит этому! Дай мне договорить! - И он суровым жестом руки замкнул уста вскинувшемуся было с возмущёнными возражениями молодому воину. - Но в этой войне все противники общего врага - волей или неволей, но должны были объединиться, и помогать друг другу. Ибо каждый из нас, спасая всех, спасал и себя самого также. Ибо победа врага означала всеобщие рабство, или же гибель! Но - как бы не объединяла бы нас всех эта общая война, и общее сражение с врагом - всё это вовсе не отменяло, при этом, того, что у всех из её участников были, при этом, и всегда оставались и свои собственные интересы! И никто о них не забывал никогда, даже в самые острые и опасные моменты. И, работая на общую победу, каждый, в то же время, не забывал позаботиться и том, каково будет будущее после победы, если таковое, конечно же, наступит.
- Это только в молодости, пока ты не видишь ничего дальше своего носа, тебе представляется, что мир прост, ясен, и что личные цели всех хороших людей всегда будут в дивном согласии друг с другом. И - что достаточно лишь перебить всех плохих, а уж хорошие потом заживут как единоутробные братья. Но - пойми юноша, что в этом мире у каждого существует множество своих личных, собственных интересов, привязанностей, связей и обязательств. Как перед близкими людьми, так и перед связанными с ним общей историей и традицией согражданами. А тут бывает так, что и единокровные братья высоких и благородных родов так меж собой схлестнуться, что до смертоубийства доходит. И в таких вот родственных схватках, случается, ни одна из сторон не бывает ни полностью правой, ни полностью неправой, при этом. Так что общей почвы для примирения найти оказывается совершенно невозможно. При всём желании. Ибо жизнь, брат - это такая сложная, и подчас такая скверная штука, особенно же когда дело идёт о правлении и власти над народом, что.. - И тут он беспомощно развел руками. - Вон, посмотри на наш великий Стольный Град, развалины которого сейчас лежат по обе стороны Великой реки, и - вспомни всю историю, связанную с его гибелью! Тебя же в школе учили чему-то!
- Да как ты можешь сравнивать-то этого великого воина с тем мерзавцем, который ввёл народ наш тогда во взаимное смертоубийство! - Аж вскинулся младший собеседник. - Ты ж видал его в битве! Ты ж видал его глаза! Да он же весь сияет неизреченным благородством! Да как же!..
- Ты постой братец, не горячись так! - Остановил его резким жестом старшой. - Я же никого и ни с кем, пока что, не сравнивал! Я лишь привёл тебе пример из древних времён, дабы показать тебе, что жизнь, и - особенно, всё, что связано с властью и господством - это штука непростая. И что там бывает и - случается всякое. И что в делах этих нужно быть исключительно осторожным, и тщательно учитывать все возможные следствия. Ибо - многие последующие беды, затем уже неостановимые, могут приключиться из-за недостаточно продуманных выборов и решений, следствия из которых изначально совершенно неочевидны! И поэтому тут нельзя ломать с плеча, и бездумно следовать за водоворотом чужих воль и событий. Какими бы заманчивыми, замечательными и возвышенными они не представлялись бы с первого взгляду!
Здесь он наставительно поднял палец, и покачал им прямо перед носом просто исходящего недовольством и нетерпеливым желанием возразить ему своего младшего собеседника, который, видимо из-за этой разницы в возрасте, всё никак не решался грубо прервать наставнически разглагольствующего перед ним старшого.
- Кроме того - тут ведь не только этот северянин наличествует! - Продолжил тот рассуждать дальше. - Тут, брат, за ним маячит тень того Серого Странника, о котором нам, в городе, известно не столь уж и многое. И который - с Правителем нашим, безвременно погибшим, был отнюдь, отнюдь не в самых простых и ясных отношениях, как это всем известно. Мне, да и не только мне, к примеру, до сих пор ещё далеко не всё ясно в этой истории с его столь загадочной гибелью. Да! Говорят, правда, что правитель наш, в помешательстве своём, сжёг себя, и - пробовал сжечь с собою и своего сына. Говорят. Но кто этому свидетели - я спрошу? Слуги Правителя угрюмо отмалчиваются, сын его был в бессознательном состоянии, и - всё это рассказывает сам Серый Странник, да неизвестно откуда с ним пришедший полурослик, ну и - тот самый гвардеец, который проник в Упокоища убив привратника!
- Я уж не говорю о том - тут он покачал головой, что проникновение в это священное место без прямого разрешения Правителя, которого ни у кого из них очевидно не было - это уже самое прямое преступление против законов Белгорода! Да ещё и проникновение через труп стража - который лишь исполнял свой долг! Как на меня - это история, в которой отнюдь не мешает разобраться тщательнее! Есть вещи, которые даже война и разор просто так списать не могут! Не должны!
Вопрос, поднятый говорившим, видимо, был весьма и весьма болезнен, потому как все, сидевшие за столом, разом примолкли, и крепко закручинились.
- Что и говорить, друже, что и говорить, - смущённым голосом отозвался командир. За эти последние треклятые недели столько всего случилось, что разбираться нам в этом ещё долго придется. Но - ведь никто не может отрицать ни происхождения северянина, ни его помощи Городу в его самый судьбоносный час! История с гибелью нашего Правителя - что и говорить, мутная история. И гибель его старшего сына тоже... Которая - как бы это выразиться помягше, тоже ведь известна нам только со слов Серого Странника. Да - Правитель эту историю принял, возразить нечего. Как и вестника, принесшего ему её. Но - по правде говоря, а что ему оставалось делать? Проверить он ничего не мог - это правда. Оставалось лишь доверять вестнику. Да и времени на раздумья и более тщательные выяснения враг ему уже не оставил. Так что - конечно же, много тут ещё неясного, много. Кто ж спорит?
- Я ж и говорю, - сердито отозвался старый воин, - Куда и зачем нам тогда так спешить? Младший сын Правителя, вроде бы, на поправку идёт. Враг сгинул. Обстоятельства уже не давят, как давили. Так зачем же так спешить с этой коронацией-то? Куда, спрашивается? Жили мы без короля столько столетий - можно было бы сейчас чуток и повременить. Пока всё не выясниться, и не определиться окончательно. Куды спешить? Зачем? Нет - вот подавай им короля прямо сейчас и немедленно! - И он возмущённо покачал головой.
- Так ведь и младший-то сын Правителя согласен вернуть королю его Державу! - Горячо вскричал молодой воин. - Если он хочет это сделать, то чего же тут бурчать и воду мутить! Чем тебя возвращение короля не устраивает-то?!
- Ты пойми, братец, - Рассудительно сбавил напор его старший собеседник. - Я ж ведь не против короля, как такового. Разве ж я против? - И тут он развё руками. - Вовсе нет! Но я говорю - не нужно гнать коней на переправе! Сын Правителя ещё молод. Только приходит в себя после страшного ранения. Понятно - он в восторге, и бесконечно благодарен и своему спасителю, и спасителю Города. Молодость - он склонна к благородным порывам. Но он тут ведь не только свою судьбу решает! Он решает судьбу всего нашего народа! А здесь - здесь нужно не рубить с плеча. Нужно обождать чуток - пока всё установится, пока пыль уляжется. И можно будет попристальнее ко всему присмотреться. И - не торопясь, взвешенно, затем уже принимать такое серьёзное решение! Чтоб потом - как бы, не пожалеть о сделанном с горяча, и без должного размышления и совета с людьми не менее благородными, но - более опытными!
- Так ведь весь народ же - за короля! - Воскликнул тут молодой - И войско, и вожди наших союзников! Тут ведь сколько дней-то после битвы совещались, да судили-рядили меж собою! Нет же супротивления ни у кого возвращению короля Городу!
- Всё равно - сколько на меня тут не дави, а я буду утверждать, что такое великое дело так сгоряча не делается - пару недель в полевом лагере посудачили, и - решили! - Упрямо продолжил старый воин. - Да и - главы многих старых и уважаемых родов сложили головы в недавней битве. Многие мудрые и заслуженные советники Правителя полегли в сражении. Тут всё сначала устояться должно было бы. А уж потом - принимать такое решение! Скажем - хотя бы месяцев через шесть! Куда, куда, ну зачем так спешить-то, повторю. Обстоятельства-то нас сейчас совсем не давят!
- Народ истосковался по королю! - Твёрдо, как рубанул, заявил его молодой собеседник, ударив при этом рукой по столу так, что там даже кружки подпрыгнули.- Истосковался по древнему правилу! И - всё уже решено, не так ли? Так чего воду мутить продолжать дальше! Тут радоваться надо - у нас король будет! А не бурчать всякое разное! А во всех неясностях уже дальше и разберёмся! Чего там!
- Ага - король потом всём этом и разберётся. На пару с Серым Странником, - Насмешливо буркнул пожилой, но продолжать разговор на эту тему не стал, видимо, понимая всю его бесполезность.
Затем перешли на другие предметы - более личные, и потому Владиславу не совсем ясные. Впрочем - и из этих разговоров он продолжал извлекать для себя множество мелких штрихов о жизни в королевстве, которые могли бы ему очень пригодится в дальнейшем. Поэтому он и слушал с исключительным вниманием, стараясь говорить поменьше, и отвечать только на прямые вопросы. И то - по возможности кратко. Отговариваясь усталостью после долгого похода.
Новость о грядущей коронации его чем-то глубоко затронула, хотя он ещё не мог толком определиться - в каком именно ключе. Притом - он буквально кожей чувствовал, словно бы у камня, спрятанного в его дорожном мешке, стоявшем тут же - у входа, выросли большие и внимательные уши. Тут его всерьёз начало грызть опасение, как бы этого не почувствовал кто-нибудь ещё, и как бы не решили присмотреться к его мешку потщательнее, вывернув наружу его содержимое.
За разговорами время пролетело незаметно. Снаружи потемнело, в шатре сгустились сумерки, которые поспешили разогнать несколькими зажжёнными масляным лампами, излеченными из ларя, и водружёнными на столы. В печь подкинули дров, и начали разогревать ужин.
Наевшись, большинство сидящих покинуло шатёр, и растворилось в ночи. А через какое-то время оттуда вынырнула четвёрка, два человека из которой были Владиславу уже знакомы, которых денщик командира приветил чистыми мисками с едой, и свежезаваренным чайником.
Эти говорили мало - были заметно вымотанным суточным дежурством. Владислав и сам почувствовал себя предельно усталым, и попросился у командира отряда на отдых.
- Хорошо. - Отозвался тот. - Мал тебя поводит в спальный шатёр, там половина топчанов свободна. А завтра, на свежую голову, уже решим, что и как дальше делать.
В самом крайнем шатре, куда его провёл денщик командира, и где некоторые, вернувшиеся со смены охранения, уже укладывались спать, для него действительно нашёлся свободный топчан, на котором лежал набитый сеном тюфяк грубой ткани, и такого же рода, набитая сеном, подушка. В стоявшем рядом с топчаном ларе для него нашлись чистые полотняные простыни и наволочка, ворсистое полотенце, а также и толстое шерстяное одеяло. Перед сном Владислав не поленился сходить к громко журчавшему в темноте ручью, кое-как вымыться в его ледяной воде, и наскоро простирнуть грязное исподе с рубашкой, которые но развесил на специально протянутой на деревьях рядом с ручьём толстой верёвке, на которой в темноте смутно белело уже ранее сохшее там бельё.
Ели за ним и следили, то он этого не заметил. С другой стороны - пытаться незаметно улизнуть в незнакомой местности, имея за спиной следопытов, знавших здесь всё вокруг как свои пять пальцев - было бы ну просто чистым безумием, и - разве что жестом совершенно крайнего отчаяния. Для чего у него, с точки зрения командира отряда, сейчас совершенно не было никаких видимых причин, разумеется.
Вернувшись в шатёр, он буквально повалился на мягкую подстилку тюфяка, завернулся с головой в тёплое одеяло, и тут же провалился в сладкий и беспечный сон - ему представлялось, что он очень хорошо провернулся сегодня, и он, впервые за много дней, почувствовал себя в совершенной безопасности. Уже не говоря о том, что такого замечательного ложа у него не было в распоряжении уже множество дней.
Когда усталые бойцы окончательно устроились на отдых, то в кухонном шатре остались лишь командир пограничной стражи и начальник вернувшейся с дежурства смены - тот самый, что первым "принял" Владислава на дороге. Денщик, помыв собранную посуду в котле с согретой на печи водой, собрал её в большую корзину, захватил котлы, очищенные от пищи, и отправился к ручью, домывать и дополаскивать всё это там.
Некоторое время оставшиеся в шатре сидели молча, опустив глаза, и сосредоточенно посёрбывая горячим чаем из свои кружек. Затем командир отряда - не на общеязе, а на их собственном языке, негромко спросил начальника смены:
- Ну, и что ты обо всём этом думаешь? Я имею ввиду это странное явление из пустоземья.
- Что я могу сказать-то? Бумаги-то у него ты смотрел, в порядке наверное?
- Да что там бумаги - досадливо махнул той рукой. Бумаги - дело такое. Тут ведь вся эта история, сама по себе, звучит попросту совершенно невероятно! Вот скажи, ну что, что ему было в пустоземьи, да ещё в эдакое время делать? С чего б это его понесло сюда через реку?! А? Да и... Выговор у него какой-то странный. Ты не обратил внимания? И как он за столом-то вёл себя, когда беседа пошла - ты бы видел! Свернулся в панцирь, как черепаха, и - только уши наружу. Если не спрашивали напрямую, то в разговор не лез. Но уж впитывал каждое слово - как губка воду!
- Ну - всяко, конечно же, бывает. - Задумчиво произнёс его собеседник, глядя себе в кружку. - Мож парень мучился-то, что всю войну в болотах просидел. Вдали от героических событий. Мож - на подвиги его потянуло, после всего пережитого. Кто знает? Сосунок ведь совсем-то. А ты ж этих сосунков из благородных семейств знаешь - совершенно безбашенные, если что в голову стукнет. А выговор.. Что ж - тут судить сложно. На коренного Белгородца - по выговору-то, совсем не похож. Но как они там у моря говорят, и в горах - я особо в этом не разбираюсь. Что слушал внимательно, так для него тут всё сейчас сплошные новости. А что молчит - так что ж. Хотя - для такого сосунка это, конечно, более чем странно. Такие завсегда горлопанят - не заткнёшь. Особенно - если думают, что пережить успели многое. Странно конечно, что не расписывал, как они там от врагов по болотам скитались. Это да - это удивительно. Но опять же - разные люди встречаются.
- Не - я не настаиваю, конечно же. Всяко в жизни бывает. Но ты подумай, - Взмахнул командир рукой. - Парень ведь только что от раны оклемался! У него в Городе мать и невеста! А уж страху они там, в болотах-то, натерпеться должны были ну просто немеряно! И тут - спасители приехали с добрыми вестями! Победа! Враг изгнан! Собирайтесь назад! Город спасён! Остров свободен! Ну - ладно, не в Город. Допустим. Но почему же не вернуться на тот же остров со всеми, и не перейти на этот берег там - где и безопаснее, да и - сподручнее! И река там поуже, да и мост есть. Или - должен был бы быть. Так нет же - на плоту, на совершенно враждебный берег, даже не зная, что его там встретит, и - даже лука со стрелами с собой не захватил, при этом! О чём он, тогда, спрашивается, думал? Хотя, конечно же - где б он там лук себе взял бы? Но - всё равно, тем более! Куда он, спрашивается, попёрся-то? И - зачем?!
- А что за рана-то? - Заинтересовался его собеседник. После чего командир отряда вкратце ему пересказал то, что выяснилось о пришельце в разговоре за столом.
- Но она точно от орочей стрелы? - Уточнил тот.
- Да конечно - там не спутаешь. Мы ж ведь наконечников не зазубриваем. Этим даже пираты и дикие народы с юга, и то не занимаются. Этим только те вонючие выродки отмечаются. Так что здесь у меня сомнений нет. Нисколечко.
- Ну хорошо. - После некоторого раздумья продолжил его собеседник. - Допустим, что он - всё же вовсе не тот, за кого себя выдаёт. Для блезиру. Пусть. Но кем же он тогда может быть, и чего ему тогда в Белгород именно сейчас переться приспичило? Ась?
- Там, среди войска врага, много всякого сброда было. В том числе - и Чёрные Западники. Вся гвардия в его Башне из них набрана была. - Раздумчиво начал прикидывать командир. - Опять же - морские разбойники из южных приморских краев. Всё это - враги непримиримые. И лазутчики от них к нам в королевство всегда лезли. Так что.. Опять же - и выговор у него странный?..
- Ну, был бы он из этих, изменщиков - так ведь в этом случае он наоборот, не сюда, а на восток сейчас должен был бы драпать. Во все лопатки. Из южных морских разбойников, разве что? В чёрной крепости оказавшихся по случаю? Так этот тоже пошёл бы в обход - через чёрную страну. Там - на юге, пройти можно вполне свободно. Кроме того - ты его брони-то видал? Те, что на службе у врага были, и у них вся бронь и одёжка были единообразны. Ни с чем не спутаешь. А на этом - всё нашей, хорошей - западной работы. Да ещё какое-то уж больно древнее. Даже странно - что он с этим на войну вышел. Хотя - он, конечно же, изначала вовсе не на войну снаряжался. А на его-то должности таким наследием предков пыль в глаза пускать - самое оно. Так что тут вроде всё сходится. Да и где он бумаги-то отыскал бы - вроде тех, что при нём? Ты ж в них вроде заглядывал?
- Ну - бумаги. - недовольно поморщился командир. - Тут-то как раз ничего удивительного. Они же остров захватывали. Там таких бумаг должно было видимо-невидимо остаться.
- Лазутчик? - С сомнением протянул голосом его собеседник. - Конечно, всё может быть. Но - зачем? С такой легендой пробираться к нам лазутчику - смертоубийство форменное! Оно же всё на раз проверяется. С этим в Городе не осядешь, и без подозрений никакой проверки там не пройдёшь. Даже - самой поверхностной! Мы вот - и то заволновались! Да и с говором евойным.. Нет - если б то был лазутчик, он бы с такой мякиной не пошёл бы. Ни за что! Да и смысл - именно сейчас вот? Я думаю там, на востоке, они до сих пор в себя прийти от случившегося не могут. Какие там сейчас лазутчики!
- А, что тут гадать! - Махнул рукой командир. - Наше дело - явных врагов перехватывать, и - не пущать. Мы - люди военные. А тут - пусть уж кому надо в городе разбираются. Надо будет только туда передать весточку. Если что не так - его там враз разъяснят. А если парень, всё же, именно тот, за кого себя выдаёт - на что мне он и смотрится, по правде, так чего ж его лишний раз угнетать недоверием? Да и мне, по правде сказать - он приветился. Хочет могилу отца увидеть? Ладно - обеспечим, проведём. Хочет в город - к матери и невесте? Да отчего же - нет! Дело святое. Пускай себе идёт. А там уж - как выясниться! Если что, конечно.
- В смысле - "обеспечим"? - Удивился собеседник - Ты что же, ему место убежища раскроешь, что ли? Оно, конечно, не из главных, и война вроде кончилась, но - всё же!
- Да нет, конечно же нет! - Успокоил тот. - Его туда проведут по всей форме, и - также и выведут. Всё равно без провожатых его отпускать не положено дальше. Да и другие заставы неизбежно остановят. А ему оно надо?
- Что ж, неужто ж сам и пойдёшь, что ли? - Изумился младший командир.
- Да нет, зачем же сам? Найду сопровождающего из наших - и пусть идут.
- Ну, понятно. Только что людей у нас маловато. Одну смену ослаблять придется тогда, нет?
- Да справимся, чего там! - Махнул рукой командир. - Тут ведь, пока что, совсем никого ж и нету - ты же и сам видишь. Да и не предвидится, я так думаю - в самое ближайшее время-то. Совершенно очевидно. А пока что да как, так нас уже и укрепят основательно. До того времени. Придет пополнение, поставят сруб с частоколом, башенку - всё как полагается! И людей тогда уже будет поболее, разумеется. Полноценная застава! А сейчас-то ведь так только - чтоб вот таких вот, случайных блуждателей, и перехватывать. Так что справимся и с одной неполной сменой - чего там!
- Ну, смотри, тебе виднее. - Согласился собеседник. - Пойду-ка я уже баинки. Хоть мы там, по очереди и дремлем на лапнике, но всё равно - утомительно. Особенно же - от безделья. Уж и всё переговорили меж собою давно - что только можно. А что ещё делать-то в засаде? Да ещё и такой скучной! Эх!
- Ладно, а я ещё посижу. - Сказал, провожая его до выхода из шатра, где полог был уже, по тёмному времени, спущен, командир отряда - Мне ведь нужно ещё отписать всё, что сегодня случилось здесь, в Город. Заодно сопровождающий и доставит туда мою цидулю - разом с этим парнем.
И он, вернувшись к столу, достал, из ларя у полога шатра, письменные принадлежности, примостился у еле тлеющего огонька масляной лампы, и - страдальчески морщась, начал старательно укладывать, рукой, более привычной к оружию, нежели чем к перу, на листок бумаги корявые строчки на общеязе.
Всю эту ночь Владислав, сразу же погрузившись в непробудную дрёму, плавал в мареве каких-то совершенно неопределённых голубовато-зеленоватых сновидений, омывавших его сознание, словно волны ласкового летнего моря. Где-то там, в отдалении, он, краем зрения, всё же улавливал совершенно угольно-чёрные тени, всё время пытающиеся прорваться к нему через эту волшебно прекрасную завесу. И это вносило в сон его ощущение определённой подавленности, но, всё же, никак не могло поколебать того расслабленного покоя, в который он погрузился сознанием своим этой ночью.
Поэтому, когда его разбудило осторожное, но твёрдое касание его плеча лёгшей на него ладони, он вывалился из сна в совершенной ясности полностью отдохнувшего, и готового ко всем испытаниям грядущего дня человека.
Открыв глаза, он увидел, в еле-еле пробивающейся сквозь стенки шатра коричневатой палевости рассвета, склонившееся над ним лицо денщика командира отряда. Тот прошептал ему в ухо чуть слышно: "Начальство тебя поднять распорядились! Спешки нет никакой, но завтрак уже готов, и тебя там к нему уже ожидают!"
Выскользнув из-под теплого одеяла, и весь содрогаясь от утренней свежести, Владислав опрометью выскочил из шатра, и пробежался к ручью, с воплем наслаждения соскользнул в ледяную воду, выскочил, тут же весь обтерпевшись мохнатым полотенцем - ещё влажным от вчерашнего купания, вернулся в шатёр, оделся в свежие рубаху и исподнее, которые приготовил рядом с топчаном ещё с вечера, натянул остальную одежду, и направился к кухонному шатру.
Небо над лагерем уже просветлело, но солнце всё ещё скрывалось за вершинами гор, так что меж деревьями лежали густые тени, и вокруг было влажно, сыро и зябко. В шатре, кроме Мала, хлопотавшего у печи, он обнаружил командира, благодушно ожидавшего его за столом, и - к своему немалому удивлению, того самого молодого бойца, который вчера так упорно отстаивал грядущую смену власти в споре с более осторожным, и умудрённым годами опыта собеседником.
- Садись, садись! - Благодушно указал ему место рядом с собой командир. - Сейчас вот наскоро перекусим, а заодно я и объясню тебе, что мы тут насчёт тебя решили, и куда тебе предстоит двинуться сразу же после завтрака. Чтобы времени, значиться, зря не терять-то!
Владислав сразу же насторожился, услышав это. У него мелькнула мысль, не собираются ли его, всё же, отправить к армии под стражей - для дальнейшего разбирательства. Это было бы уж совсем скверно - его легенда вполне подходила для мимолётной встречи с дозором, но совершенно не была предназначена для придирчивого исследования в спокойной обстановке, и с привлечением возможных свидетелей, за которыми в этом случае пошлют всенепременно. Но, при этом, он постарался никак не проявить этой своей озабоченности.
Сразу же, как перекусили неторопливо - овсянкой на воде с мёдом, и свежеиспеченным мясным пирогом - видимо, из только что добытой дичины, командир, взяв в руки чашку чая, и смачно оттуда отсёрбнув, взглянул искоса на Владислава, и начал говорить, подчёркивая голосом каждое значимое слово:
- В общем так - как ты уже, наверняка, понял из вчерашних наших застольных разговоров, вскоре в Городе ожидается большое, можно сказать - огромное событие. Пока вы там в болтах прятались, а мы там - за стенами, с жизнью уже прощались-то, тут-то - с севера, к нам и явился самый что ни на есть прямой наследник древних королей Запада, и - привёл к Городу совершенно нежданную помощь - в самый, что ни на есть, роковой и ужасный момент. Когда гибель представлялась нам всем уже совершенно неотвратимой! И - поскольку, как ты уже слышал, наш Правитель Города загадочно скончался - прямо во время осады, а наследующий ему младший сын - старший-то сгинул где-то ещё до начала этой войны, признал этого северянина своим королём, то этот вот северянин, посему, и возглавил войско - как разбили осаждающих, и привёл нас сюда - к решающей, всё решившей битве.
- В общем - всё там, что случилось за это время - долго сейчас рассказывать. Если те, кто вас в болотах отыскали, чего вам и не пересказали - это всё тебе уже позже перескажут, в подробностях. Важно же сейчас для тебя то, что армия отошла к Корабельному острову, и собирается оттуда сплавляться, на кораблях, к Городу. Потому что там, в Городе, - Тут он снова искоса взглянул на Владислава. - Этот прямой наследник древних королей Запада собирается огласить свои права на престол нашего королевства. В общем - сие действо уже и назначено было, после долгих словопрений, на первое мая. Думаю - тебе будет и интересно, и - немаловажно там оказаться.
- Мы-то, вот, мы-то должны будем здесь несть свою службу. Куды ж тут денешьси - кто-то ведь должен прикрывать город, пока там народ празднует. Но - и тут он, с улыбкой, взглянул на сидящего напротив него юношу, который беспокойно шевельнулся при этом, - Вот, мой племяш, ну просто сгорает от желания лично поприсутствовать при этом великом событии.
- Поскольку же ты, вот, хотел бы, как мы тут установили, всё же увидеть могилу своего отца, и отдать ему последний сыновний долг свой, - Тут голос его поднялся до сурового и торжественного. - И тебе судьба подарила встречу с теми, кто может тебя провести ко гробу его славному, то я и решил вот - послать с тобой его. - И тут он указал рукой на напряжённо слушающего его речь молодого бойца. - Парень хоть и молод, но не раз ходил уже сюда, на этот берег реки, в восковые походы. Посему он и хорошо знает место, где находится то убежище, при котором мы хоронили тела своих бойцов - когда не могли унести их с собою. И - где находится гробница с телом и твоего отца также.
Здесь Владислав счёл нужным изобразить - лицом и телом, сильнейшие заинтересованность и волнение, и даже издал неопределённый негромкий возглас. Затворив ему уста ладонью, и одарив успокаивающей улыбкой, командир продолжил далее:
- В общем - я решил отдать его тебе в сопровождение. Тебе оно потребовалось бы в любом случае - ведь далее, по дороге, наших застав сейчас немало. Так что - он, сначала, проводит тебя туда, в тайное убежище. Дабы ты смог, наконец-то, отдать последний долг памяти своему отцу. А вот уже потом вы, вместе, и двинетесь далее - на юг, к развалинам древней столицы. Туда же, собственно, на судах будет сплавляться и армия. Там вы её и встретите. Времени вполне достаточно - думаю, что до первого мая вы туда сможете дойти при любых раскладах. Даже посетив убежище, и не очень торопливо двигаясь пешим ходом. Так что - заодно, мой племяш сможет исполнить и свою заветную мечту - своими глазами увидеть, и - поприсутствовать на действе восстановления королевского управления в нашем Городе.
И тут он, с улыбкой глубокого удовлетворения, оглядел радостные лица своих слушателей, необычайно довольный с очевидностью произведенным на них его словами действием.
Владислав был действительно крайне удовлетворён тем, как всё это сейчас складывается. Судя по всему - легенду его всё же приняли, и ему таки - поверили, в конце-концов. Вот - эти и помогут ему дойти до Белгорода без излишних хлопот, а там он уж без особого труда сможет и затеряться, и - придумать для себя и что-нибудь получше и понадёжнее этой легенды - уж как там обстоятельства дальше позволят-то. Радость же молодого воина вообще была беспредельна - судя по всему происходящее превзошло даже самые смелые его чаяния.
- В общем - давайте-ка я вас меж собою познакомлю, и представлю друг другу. - Продолжил командир. - Это вот, если ты со вчера не запомнил, Братислав из весьма славного рода Дальнозоров - путь и не из самого Города, но - тоже прямая родовая линия пришедших в Среднеземье с Западного Острова. А вот это - мой племянник Истислав, сын моей единокровной сестры, выданной замуж за отрока также весьма славного рода - Древлесов, издавна живших, вместе с моим и её предками, здесь - в стране Восходящей Луны. И - вынужденных переселиться на тот берег реки, когда на земли эти легла тень нашего извечного врага - да будет навеки проклята даже его память!
После этого взаимного представления юноши встали, и обменялись через стол крепким рукопожатием. Владислав отметил, при этом, что рука молодого воина - тверда и бестрепетна, а серые глаза его - ясны, и лишены и малейшей тени, или же двойственности. Впрочем - он не обманывался, в этих глазах, по отношению к нему, никакой такой особой приязни отнюдь не светилось. Хотя и не пряталось ни малейшей, по отношению к нему, настороженности или же враждебности. Видимо - после того, как командир признал подлинность его рассказа, у парня по отношению к Владиславу ни малейших сомнений уже не оставалось. Что ж - подумалось ему, и на том спасибо. Путешествовать далее с человеком, которого грызут, на его счёт, самые мрачные подозрения - ему отнюдь не улыбалось бы.
- В общем - Мал там вам сейчас собирает еды в путешествие, чтоб вы не оголодали по дороге. Так что - нечего тянуть кота за хвост. Спакуйте там своё барахлишко поскорее - и в путь! Тебе, племяш, только что перемену белья взять, ну и - плащ походный. Ты как его проводишь - сразу же и назад сюда возвращайся. Нам тут каждый человек на счету!
Испросив позволения, Владислав кинулся к шару, в котором он провёл ночь - готовится к отходу. Истиславу же, было собиравшемуся также последовать за ним, командир сделал незаметный знак, чтобы тот задержался.
Убедившись, что предполагаемый Братислав удалился от шатра, командир повернулся к своему родственнику, и тих сказал ему - на их родном языке:
- Ну, ты, я думаю, уже понял, в чём твоя задача. Сопроводишь парня до убежища Одинокой Скалы. Той, где мы своих издавна упокаиваем. Ну - ты знаешь. В убежище поведёшь его, как положено водить чужих - с завязанными глазами. Его отец, если я правильно помню, был положен в пятой пещере. Рядом с нашим родственником Горисветом - они тогда водном бою и пали вместе. Мы с тобой, - ты должен помнить, как раз на его могиле и побывали вместе - когда последний раз убежище посещали. Думаю - отыщешь без труда. Да там и надпись есть на плите. В общем - прояви чуткость. Думаю - понимаешь. Всё-таки - отца потерять, и не иметь возможности много лет даже гроба его увидеть - это ой как несладко. Хорошо ещё, что тебе такого пережить не довелось. И на том спасибо Судьбе и Владыкам Западного Неба!
- И да - вот ещё что... - Тут он несколько запнулся, явно пребывая в определённом затруднении относительно того, как бы ему выразиться поточнее. - В общем - так! Никаких особых подозрений у меня к этому парню нету. Но - порядок есть порядок! Ты к нему там, всё же присматривайся - на всякий-то случай. И - проводи не только до горда, но и доставь прямо к родичам - уж к кому он там попервах-то бросится. Престо - убедись, куда пойдёт, и кто его там встретит. Но так - неназойливо, неприметно. А потом - вот тебе письмо от меня к начальнику внутренней стражи Города - ну, ты знаешь, где его найти. Передашь ему письмо, расскажешь про этого парня, ну - и если что в дороге отметишь, вдруг, странного, то можешь к моему сообщению прибавить также и что от себя - устно. Ну - если будет что, конечно же. Хоть я ничего такого не жду, по правде. Но - да вдруг, мало ли чего? В общем - прикинешь там на свою сметку, по обстоятельствам. И - как всё исполнишь, то - сразу же, прожогом, давай назад! Можешь к матери зайти, конечно же. Почему нет? Но - ненадолго! Помни - ты здесь нужен крайне, а долг - он прежде всего!
И тут он вручил ему продолговатый кожаный мешочек, туго затянутый верёвочным шнуром, стянутым небольшой свинцовой печатью.
- Да уж конечно! - Улыбнулся молодой воин. - Так а что - наблюдать-то за этим кроватным героем, что ли? И чего там у него выискивать-то, а?
- Да нет - выискивать там конечно же нечего, что ты! - Успокоил его командир - Если б я чего подозревал бы, то, понятное дело, его не отпустил бы так просто с одним сопровождающим. Но - вдруг да заметишь что-нибудь странное, а? Случайно, но - что тебя насторожит хоть в чём-то. А вот тогда-то - и сообщишь начальнику стражи. Для полноты картины. А так-то нет, никакой особой настороженности не нужно. И так парню досталось-то как! Видал его рану?
- Ну, рана! Что рана? - Отозвался тот пренебрежительно.- Ну - попал под раздачу малость. Бывает. Сколько народу-то до смерти вырезали на том же острове! Говорят - до самого города наш берег реки телами завален тутошних жителей! Иех! Долго ещё будем раны те залечивать кровавые! Будь эти все твари прокляты навеки, во главе со своим чёрным предводителем!
- Ну - там, по берегу, всё же в основном тела людей военных лежат - Поправил его командир. - Простые мирные жители, семьи, женщины и дети с острова всё же уйти успели - в самый последний час. Хоть тут Правитель Острова хоть какое милосердие к людям своим проявил! Хотя - после того что он сделал, никакого оправдания к нему нет, и - быть, конечно же, не может! - Зажглись тут чёрным гневом глаза командира отряда. - Да ладно! Счастливой вам дороги - и запоминай всё, что увидишь там, на коронации! Потом нам тут всем и расскажешь-то!
И он, сдержанно поцеловав племянника в лоб, и ласково похлопав по плечу, проводил того к выходу из шатра.
Владислав же, пока те в шатре общались, первым делом снял с верёвки у ручья простиранные сподние и рубаху. Те были ещё совсем влажными. Он озабоченно подумал, что на привалах нужно будет их вынимать и просушивать, а для этого - надо спаковать их в мешок с самого верху.
Тут он ещё раз подивился нравам отщепенцев, так и не вывернувшим наизнанку его походного мешка. Ведь - попади он, таким образом, в лапы к дозору из армии Высочайшего - те бы его всего, без малейшего сомнения, до малейшего шва вывернули бы. И мешок, и одежду, да - и всю его душу, до самого дна. Даже если б и не сомневались бы, при этом, что он - из гвардии Башни. Да уж просто затем - чтобы власть свою показать, и поизмываться всласть - раз уж есть для того законный повод. А чего он без дела тут себе шляется-то? Здесь он, как раз, и вспомнил, как его мытарили всякий раз, буквально наизнанку всего выворачивая всякими ведунскими оберегами, на дозорных постах в Чёрной Стране, и ему аж поплохело от того воспоминания - до тошноты.
А ведь эти-то, здесь, вовсе и не смотрятся, при этом, просто беспечными губошлёпами - особенно же командир заставы. Да и младшие командиры - тоже. Да и опытных, убелённых сединами, и среди простых воинов вполне хватает. Просто - тут совсем другое отношение к людям, рассуждал про себя он. Особенно же - если за своего принимают. Впрочем - как бы с ним поступили бы, если б ложь его, всё же, раскрылась бы - он даже и представлять себе не хотел. Да что и говорить - враг ведь всегда есть враг. И - как справедливо заметил, как-то, в их разговоре несчастной памяти Тайновед - его прежний командир, западники с отщепенцами никогда особо не церемонились. Так что - чего уж там скулить-то? И так всё понятно. Но - вроде обошлось пока что. И ладно!
Спаковав мешок, надев брони и перевязь с оружием, он как можно скорее постарался вернуться к кухонной палатке - его настойчиво грызла та мысль, что нужно уносить ноги как можно скорее, пока командир, по какой-то причине, вдруг да не передумал бы его отпускать так просто.
Там, в свете всё более разгорающегося утра, его, зябко ёжась на утренней свежести, уже ждал Мал, и начал настойчиво пробовать всучить ему, на дорогу, полотняные мешочки с едой, и объёмистую флягу, как он объяснил, молодого вина - для сугреву сердца в дороге. Владислав, в общем, не очень-то и отбивался. К поклаже он, за последние дни, уже вполне притерпелся, мешок у него был уже более чем переполовинен, а давиться следующие дни остатками сухарей и вяленины ему вовсе не улыбалось.
Тут к ним присоединился уже вполне собранный для дороги Истислав - в полной броне под своим зелёным балахоном, с небольшим круглым щитом такого же тёмно-зелёного цвета, мечом, коротким копьём, с широким стальным наконечником, и большим тисовым луком. Владиславу он предложил взять с собой чёрный дротик, и небольшой, чёрно-красный лук, из круто гнутых рогов неизвестного Владиславу происхождения, с колчаном стрел, полностью выкрашенных в красное - как он сообщил, захваченных у разбитого отряда чёрных дикарей с далёкого юга. Владислав, подумав, не стал отказываться - кто его знает, что там ещё будет в дороге-то?
В общем - собрались споро, и покинули лагерь, провожаемые добрыми напутствиями Мала и Командира отряда, больше предназначавшимися спутнику Владислава, чем ему самому. Впрочем, Владислав был крайне доволен уже и тем, что его отсюда вообще отпускают подобру-поздорову.
Выйдя на главную дорогу (вернее - на разбитые остатки древней дороги), и так и не встретив никого из дозорной смены - то ли те хорошо скрывались, то ли следили лишь за пустоземьем, они повернули направо, и держась рядом, мерно, в ногу, зашагали по покрытым многочисленными трещинами, исщербленным, раздвинутым во многих местах молодыми древесными побегами, и густо поросшим травами и мхами серо-чёрным базальтовым плитам.
Хоть у них над головами и вовсю сияла голубизна утреннего небосклона, солнце всё ещё не вышло из-за вершин мрачной горной гряды, высившейся по леву руку. Дорога шла почти у подножия этих горных склонов, огибая петлями отдельные скальные языки, выступавшие не равнину, и поэтому скрывалась от светила в тени гор большую часть утра. Но, невзирая на лёгкую прохладу, а - может быть, и благодаря ей, идти Владиславу было легко и приятно.
Воздух здесь был напоён совершенно необыкновенными, просто волшебными ароматами. Дышалось очень привольно, и в лёгком, пробегающем ветерке, кроны деревьев, по обе стороны дороги, словно шептали путникам что-то приветливое, ласкающее слух, и успокаивающее разум. Птичий гомон, словно бы перезвоном бесчисленных флейт, свисточков и колокольцев, непрестанно вплетаясь в этот равномерно шелестящий шепот листвы, как бы озвучивал его непрерывным музыкальным сопровождением невидимых маленьких оркестриков, скрывающихся там - в сплетении древесных ветвей.
Никогда ещё в своей жизни Владиславу не приводилось встречать такого буйства растительности - всех мыслимых и немыслимых оттенков нежно-зелёного цвета. В княжестве, по берегам реки, растительность также была вполне достаточной, но со здешними краями она не шла ну совершенно ни в какое сравнение! Уже не говоря о дельте Великой реки, и окрестностях Звездограда, где было гораздо больше песчаных полей, чем лугов, садов и рощ.
По пути им непрестанно попадались многочисленные ручьи, бегущие с горных склонов, и пущенные, древними строителями, по специальным водостокам под дорожным полотном, или же забранными под изящные арки небольших мостиков - там, где ложе ручья было слишком широким или обрывистым. Ручейки эти, бежавшие по каменным ложам, все без исключения были столь нежно голосистыми, что Владислава постоянно преследовало искушение задержаться у них, чтобы полнее насладиться нежно-серебристым перезвоном водных струй, пенно извивающихся меж валунами и небольшими порожками.
Когда вышедшее из-за горных вершин солнце зависло, наконец, у них прямо над головой, они сделали небольшой обеденный привал - сойдя с дороги, и расположившись на небольшой ровной площадке, чуть выше по течению у очередного ручья, пересекавшегося здесь с дорогой. Собрали сушняк, которого по берегам ручья лежало немало, и развели беспечно небольшой костерок - совершенно не заботясь о том, кого может привлечь подымающийся вверх, в ясное небо, дым от него. Собственно, костёр развёл его спутник, почему Владислав и сделал для себя заключение, что западники в этой отвоёванной области себя уже чувствуют совершенно безраздельными хозяевами.
На костре они разогрели небольшие, крепко запечатанные бумажными, залитыми воском крышечками глиняные горшочки, которые Мал насовал им в дорожные мешки. Там оказалось, залитое смальцем, жаркое с пшеничной кашей, уже совершенно готовое, и нуждавшееся лишь в разогреве. Спутник заверил Владислава, что оно было хорошо переварено при изготовлении Малом, после чего и запечатано - ещё в кипящем виде, чтобы предотвратить и малейший доступ воздуха вовнутрь. И поэтому можно совершенно не боятся, что пища в горошках испортится в ближайшие дни. Владислав смутно вспомнил, что такого рода запечатанные горшочки, вроде бы, употреблялись и у них, в княжестве - для недолгих походов. Правда, ему самому с этим видом хранения еды ещё не приходилось сталкиваться - в доме у них употребляли только всё самое свежее, а в гвардии, для длительных походов, явно предпочитали практически не портящуюся со временем вяленину.
Нашёлся в мешках и свежий хлеб, плотно завёрнутый в ту же вощёную бумагу - видимо, чтобы подольше сохранять его в первозданном состоянии, и фляги с великолепным молодым вином, которым они всё и запили.
Доселе - по дороге, они шли почти в полном молчании. Спутник не проявлял большого желания первым завести беседу, а Владислав предпочитал отмалчиваться поелику возможно - чтобы ненароком не наболтать лишнего. Но тут вино развязало языки, и меж ними завязалась, поначалу весьма незначительная, беседа - на весьма общие темы. Однако, по мере её развития, разговор начала переходить на всё более и более личные предметы.
Истислав коротко рассказал ему свою семейную историю - он уже родился на том берегу реки, в предместьях Белгорода - раскинувшихся аж до самой переправы через неё, куда весь их род, вместе с остатками народа, всё ещё пытавшимися цепляться за свои родные земли, всё же вынужден был перебраться, когда постоянные набеги врагов с сера и с юга стали совершенно невыносимыми. По окрестностям Белгорода - особенно дальним, лежало достаточно много бесхозной земли - с брошенными хуторами, ибо население станы сильно уменьшилось, следуя общему разорению, связанному с непрерывными многовековыми войнами. Так что место они отыскали для себя без труда. Кормились с возрождённого земельного участка при доме, жили небогато - но, всё же, в определённом достатке.
Только вот с образованием для детей возможностей у их общины было крайне немного. Старейшины рода преподавали им основы грамоты, как общеяза, так и древнего языка запада. Хотя последний и его наставники знали весьма условно, так что он его едва мог понимать, а уж читать - только с пятого на десятое. Впрочем, у него с грамотой и на общеязе дела обстояли также не весьма блестяще.
Время ото времени их общину посещали учителя из городского Товарищества хранителей древнего знания. На оплату им община собирала деньги со всех своих членов, и деньги эти не пропадали втуне. Приезжие наставники, собрав учеников со всей округи, нараспев читали им древние легенды, и исторические хроники Белгорода, преподавали основы белого ведовства - хотя и в самой начальной форме. Так, чтоб этой стороне жизни у учеников лишь составлялись самые общие понятия, не предполагавшие никакого действительного применения полученных знаний. Всё-таки хранители древней мудрости предпочитали не выпускать её из круга особо посвящённых, в который входили только самые древние и заслуженные роды города.
Молодёжь же более скромных ветвей потомков древнего запада, в основном, предназначалась к простой воинской службе. Вот здесь он получал наставления, и непрестанные упражнения во владении оружием, от своего отца и его ближайших родственников, и сражу же, по достижении тринадцати лет, уже начал принимать участие в постоянных воинских походах на другой берег реки - в составе вспомогательных подразделений отряда, возглавляемого младшим сыном Правителя города, о котором Истислав мог говорить лишь захлёбываясь от совершенно неумеренной восторженности.
Он мог рассказать очень много по настоящему печальных кровавых баек о непрерывных засадах, бросках, и жесточайших стыках под благодатной сенью древ этого края, и чувствовалось, что с высоты своего опыта он взирает на пригревшегося на "торговой" должности городского управления Владислава со вполне ясным снисходительным пренебрежением, и даже - с определённого рода презрением.
Владислав же, в ответ, вынужден был на ходу изобретать более-менее правдоподобно звучащие байки о своей собственной молодости - как в дальних родовых землях своего отца, так и в пределах древних стен Белгорода. И тут он ещё раз подивился мудрой предусмотрительности Тайноведа, который преподал ему, и - заставил вызубрить назубок множество побочных сведений о Белгороде, которые так или иначе соприкасались с его легендой. Он мог сейчас, с закрытыми глазами, вызвать у себя из памяти подробнейший рисунок всех улиц и окрестностей города, мог назвать на ней всякую улицу, указать расположение многих важных и памятных мест там - включая и дом своей матери и невесты, Дома Древнего Ведания, где он должен был бы посещать, ещё подростком - согласно легенде, Училище древней мудрости, а также, затем, и занятия для юношей благородных семейств.
Вообще говоря, способы преподавания, да и общий стиль обучения у Западников и у отщепенцев был весьма и весьма схожими. Так что, отталкиваясь от усвоенных у Тайноведа общих знаний, Владислав вполне мог раскрашивать своё повествование многочисленными подробностями своего собственного ученичества. Что делало его рассказ вполне правдоподобным - особенно для неискушённого слушателя, каким несомненно и был его юный спутник, бывший, к тому же, явно на насколько лет младше Владислава.
Увлёкшись, Владислав как раз описывал тому свою очередную молодецкую шалость, за которую его затем беспощадно выдрали по постановлению возмущённого наставника, рассказ о которой тот слушал аж раскрыв рот в простодушном восторге, как вдруг они оба спохватились, что солнце уже существенно склонилось к западу, а они всё ещё бьют здесь баклуши на слишком уж затянувшемся привале.
Споро собравшись, вымыв в ручье, и тщательно упаковав назад в мешки заметно полегчавшие горшочки - для их возможного последующего использования, они, слегка покачиваясь от обильного возлияния - молодое таки хорошо ударило обоим в ноги, они вернулись к дороге, и отправились дальше.
Впрочем - судя по всему особой спешки проявлять им надобности совершенно не было. Так что - далее они уже шли погружённые в увлекательную беседу - ледок холодности меж ними окончательно растаял, в корой Истислав продолжал баять бесчисленные случаи из своей боевой жизни, Владислав же - травить всё новые и новые придумки о своём, никогда не существовавшем прошлом, которые у него становились всё подробнее и всё красочнее.
Эта самая буйная красочность, будь его спутник поопытнее и повзрослее, вполне могла бы заставить того, в конце-концов, и насторожится. Но бесхитростный парень, выросший среди такого же прямого и бесхитростного народа, принимал все эти байки за вполне чистую монету, и только рот раскрывал от изумления и восторга, слушая извивы полёта воображения своего нового знакомого. Впрочем - Владислав, время ото времени, таки приходил в себя от своих же неумеренных словесных излияний, и несколько, всё же, и прижучивал себе язык - чтобы не сболтнуть, ненароком, чего лишнего.
Когда солнце окончательно скрылось за снежные вершины далёких гор, едва проступавших в розоватой вечерней дымке над потемневшими кронами деревьев по их правую руку, они - пока ещё засветло, начали подбирать для себя очередной ручей, у которого они смогли бы остановиться для ночлега. Благо - искать такое место им пришлось не так уж и долго.
Нарубив клинками мечей лапника, и устроив себе уютные ложа прямо под быстро темнеющим небом - благо ясная погода позволяла не волноваться по поводу отсутствия походного шатра, или какой там иной крыши над головою, они согрели себе на костерке очередные горшочки с варевом, и вскипятили, в походном медном котелке, захваченном с собою из лагеря Истиславом, крепчайший чёрный плиточный чай, из его же запасов.
Чай был, признаться - так себе, более крепкий, чем вкусный, но Владислав, понятное дело, не рискнул светить свой собственный запас этого листа - захваченный им в поход из мёртвого города. Уже не говоря о том, что происхождение такого великолепного чая вполне могло вызвать у спутника вопросы и само по себе, но и вообще наличие плитки этого продукта в сумке у поспешного беглеца от ворвавшегося в города врага, да ещё и скрывавшегося долгое время в диких болотах уже было бы несколько странно - что ни говори. Конечно же - можно было бы затравить и очередную байку о подарке на дорогу от приехавших к ним спасителей, но игра явно не стоила свеч, и Владислав ясно осознавал, что по такому незначительному поводу отнюдь не стоит подвергать чересчур суровому испытанию бесхитростную доверчивость своего спутника.
Оставив умирающий костерок дотлевать самостоятельно, при его неверных, красноватых отблесках, они, неторопливо прихлёбывая сладкое варево из кружек - у Истислава даже нашёлся в запасах небольшой горшочек с мёдом, и блаженствуя на вполне достойных ложах, беспечно сняв себя брони и верхнюю одежду - хотя оружие, всё же, и расположили под рукою, и укрывшись плащами от быстро накатывающей на них вечерней прохлады, продолжили неспешную беседу под сводами притихшего к ночи леса, обступавшего место их ночлега со всех сторон влажным, тянущим сыростью сумраком.
После описания очередного опасного приключения из военной жизни Истислава, разговор постепенно перешёл на взятие врагом Корабельного острова, каковое события очень занимало того.
- Так как же врагам удалось так просто прорваться за стены крепости? - Спросил он с изумлением - Там же река перед стенами протекает! Да и нападение ожидалось же? И сил у вас там вполне достаточно было!
- Что я могу сказать? - Осторожно начал Владислав, раздумывая, при этом, о том, какую степень осведомлённости о произошедшем ему не будет слишком рискованно проявить - Я ж был в порту - с другой стороны острова. Ну, когда враг ворвался. И - темень была ж кромешная, ты ж помнишь! Как самой глухой ночью. А уж как толпа ломанулсь с воплями, что всё пропало, и что враги уже в городе - то я вообще света белого невзвидел. Крики, давка, все бегут, на вытянутую руку уже ничего не видно. В общем, как мост перемахнули - даже не заметил. А потом - удар стрелы, упал. Хорошо, что не оставили добрые люди. Подняли за руки, понесли.
- Да уж, брат, что сказать - Сочувственно отозвался собеседник. - Эти да, они своё дело хорошо знали. Это тебе не дикий лесной сброд, тех в Чёрной стране хорошо школили! Так что - можно сказать, что в рубашке родился!
- У наст тут бают. - Продолжил он смурно. - Что правитель этого вашего острова с врагами снюхался. И что это его именно его люди ворота с той стороны открыли, перебив их стражу. Что всё там было гнусной изменой и предательством! - И тут он, ясно слышим в темноте, громко и гневно сплюнул куда-то в темноту леса. Просто в голову не укладывается-то, как такое возможно!
- Не знаю - всё может быть. - Осторожно отозвался Владислав. Я-то болел долго, пока у нас там всё это по свежаку обсуждалось. А потом уж никто на эту тему особо и не разговаривал. Да и не до того нам было. Сидели в болоте - как загнанный заяц в кустах. Каждый день всё вражьих облав опасались. Так что было о чём и кроме этого заниматься.
- Ты-то этого вашего правителя хорошо знал? Что ты о нём сказать-то можешь?
- Да что тут скажешь? - Неохотно отозвался Владислав. - Человек как человек. Из благородного рода же. Ну - видал вблизи не раз. Но я-то с ним непосредственно дел по службе не имел. Должностью не вышел. Если что и передавал, или там получал для своего начальника - то только через его порученцев. Начальник да - тот с ним часто общался. Ну - вроде отзывался неплохо. У него там с ним множество и личных-то дел было. По торговле. Да меня ведь не посвящали-то.
- Вот то-то и оно, торговля! - С неудовольствием отозвался Истислав - А там, где торговля, там и деньги шальные. Да и часто ведь - и нечестные! Что в казну к городу пойдёт, а что - и мимо. В карманы по начальству. Так вот люди и портятся!
- Да, понятное дело. - Ответил Владислав, задумчиво упираясь взглядом в темноту. - Но тоже ведь кому-то этим заниматься надо, не правда ли?
- А что - тебе самому это занятие сильно нравится, что ли? - С осуждающим напором спросил Истислав.
- Да нет - не то чтобы. - Искренне ответил Владислав. - По мне - так интереснее древние свитки читать. Изучать ведовства прошлого. Ну - хроники великих дел там всякие!
- Эээ - хроники! - Презрительно отозвался собеседник. - Великие дела нужно самому вершить, а не ворошить о них записи на пыльных пергаментах! Что толку читать и слушать о героях древности! Тут надо самому геройствовать - с мечом в руках! Чтоб о тебе самом потом саги слагали! Эх! У тебя ж вот отец героем за Город пал, а ты с торговцами якшался всё это время, пока судьба народа нашего решалась-то! Да и ведовством заниматься - осуждающе сказал он, то тоже занятие и недостойное честного воина. И - старики бают, почти неизбежно человека ко тьме склоняющее!
- Ну, - Примирительно отозвался Владислав, - что тебе сказать? Я и сам был бы не против по стопам отца пойти-то. Но - я ведь у матери был единственным. Ни не осталось у меня, ни - даже, сестёр. Страшно ей было бы меня потерять. Вот - и уговорилась, чтобы меня на службу поспокойнее пока что пристроили. А так - отчего же. Я б тоже хотел бы за город с клинком в руке сражаться. Только - кажись, вроде ж всё уже завершилось-то? Али как? Говорили - что победа полная. Что Выс.., что главный Враг то есть - навсегда пал. И что царство евойное - навсегда разрушено-то?
- Ну да, а что ж! - Отозвался тот из темноты. - Конечно - вне всяких чаяний! Нас-то, простых воинов, ни во что не посвящали, конечно же. Как ворота Града-то пали, да Чёрный Ведун в них въехал на своём ужасном коне, то уж думали все - что всё! Что самый последний бой настал! Что сейчас будем умирать на порогах своих домов, семьи защищая - в полной безнадёге! И тут - всё разом и переменилось! Чёрного Ведуна Серый Странник тогда ждал - за воротами. Кто знает, чем бы их поединок завершился бы там! Да тот боя не принял - в этот момент, совершенно нечаянно, конный люд с севера ударил им с тылу! Вот то было чудо так чудо! В последний можно сказать миг! Вот ведун и помчался спасать всё! Сразил короля северного народа. И - сам пал! Да не поверишь - говорят, - Тут его голос упал до шепота, Что сразил его оруженосец короля павшего - его личный полурослик!
- Что за полурослик-то такой? - С крайним любопытством осведомился Владислав. - Никогда и не слышал о таких-то!
- Ну, слышать-то ты, пожалуй, и слышал. - Ответил тот.- В детстве. В тех сказках, что тебе мать на ночь рассказывала. Там много чего есть - и эльфы, и гномы, ну и - и также и маленький народец, живущий в норах. А тут вдруг всё такое и объявилось разом! Не поверишь - но я лично видал не только этого полурослика, но даже эльфа и гнома! В свите нашего будущего короля! Который, следом за гибелью Чёрного Ведуна, подплыл на кораблях к городской пристани! Которые он у морских разбойников, напавших на наши приморские земли отбил! Вот тут уж началась битва так битва! Много народу-то пало в ней - добавил он печально. - Но! И никто из врагов с поля битвы той живым не ушёл! - Завершил он свирепо, глухо ударив кулаком в землю. - Никто!
- Что - всех там так и положили? - Изумился Владислав.
- Да, всех. До единого.- Неохотно отозвался Истислав. - Ярость-то была - ну просто неостановимая. Я там, на поле, был, всё сам - своими вот глазами видел. Не в самых первых рядах был, но и мой меч много крови в тот день выпил. Даже и не знаю - как без единой царапины остался. Потому как и многие, выжившие в той битве, были поранены - кто тяжко, кто не настолько, но всё равно без повреждений не вышел. Потому и рубили мы их без всякой жалости. После всех разорений и смертей, что они принесли нам! Да и они пощады также не просили, впрочем. Ну, орка в плен брать - что волка. Тем судьба однозначная. Но там много и людей было. И диких, чёрных совершенно - ну полностью, вся кожа чёрная! Даже и не верилось-то! И волосы такие - короткие и курчавые. Прям как какакульча! И - восточняков. Крепких таких, приземистых - поперёк себя шире. И русоволосых, высоких. И низких, кривоногих, с раскосыми глазами. Но - крепких, словно из цельной скалы вытесанных! А были - правда, немного, и таких вот как мы - все в однострое, в полностью чёрной броне, все - на конях, с пиками, страшные и ловкие в бою. Бают - что личная гвардия Чёрного Ведуна. Бают - потомки древних изменщиков Запада, сошедшихся с Врагом ещё тогда, когда Западная Земля за морем цела была. Я о таких и раньше слыхал-то - правда. Но вот - и воочию увидеть удалось. К счастью, вблизи - уже только уже мёртвых. Потому как дрались они совершенно свирепо и отчаянно! Впрочем - они все там, с вражьей стороны, сражались до последнего. Знали, что пощады им не будет от нас. Не надеялись на неё. Да и правильно делали! После всего, что они нам натворили-то! - И тут он снова свирепо ударил кулаком об землю.
Владислав лежал, слушая его молча, и вспоминая своих бывших сослуживцев, которых он видал ещё в башне Цитадели Чернограда. Потом мелькнул образ того, вернувшегося в Детинец мёртвого града, пришедшего в ту комнату, где они тогда с Тайноведом вместе обитали. Вспомнилась его голова, раскроенная страшным ударом. Хотя - после того, как он, своей рукой, лишил жизни собственных сотоварищей, его это всё уже вовсе и не ужасало. И воспринималось как-то по особому, совершено отстранённо. Что поделаешь? Война есть война. Ему стало неуютно лишь при мысли о том, как бы с ним поступил его собеседник, если б заподозрил бы в нём одного из тех, о ком он сейчас говорил с такой ненавистью, и с таким гневом. Хотя - лично Владислав ещё и не успел им досадить особо. Но - и дела, в которых он соучаствовал, были делами гнусными и кровавыми - что и говорить. Чего только стоит резня на палубе того судна, на котором они Дальнегляд со дна реки доставали!
- Так что с полуросликом-то? Решил он потихоньку перевести разговор на другое. Как он выглядит-то, что из себя представляет? Совершенно сказочен?
- Ну, того-то полурослика я лично не видал, - Признался его собеседник. - Ему его подвиг недёшево обошелся. Что и говорить! Я-то, когда этого Ведуна узрел, у ворот-то, когда он в них въехал, веришь ли - словно бы меня чёрной палицей по непокрытой голове оглушили! Не приведи тебе, парень, такое в жизни своей увидеть! Там не то, чтобы в схватку вступить - там перед ним просто на ногах устоять не было никакой возможности! Да и - что я! Там и действительно опытные воины перед ним как трава скошенная наземь вались замертво! Это, брат, такой ужас, что если сам не пережил - описать невозможно! Это - само чёрное ведовство во плоти! Да и говорят, что ни обычная стрела, ни обычный клинок его никогда взять не могли - ведь он уже многие столетия существовал в мире! Так что - то, что полурослик его таки сразил, то там и клинок должен был бы быть вовсе непростым, да и владелец его - тоже героем сказочным! Эт я тебе скажу, как человек, ужас тот перед собою воочию видевший! И даже этот великий герой, сразив Ведуна, едва сам, после того, за сражённым врагом своим в царство теней не отправился! Если б его, в Доме для больных и раненых, наш будущий король не исцелил бы своей королевской рукою!
- Собственно, - Восторженно продолжил он, - Так-то все и узнали, что то - подлинный король! - Ибо, согласно древнему преданию - руки короля исцеляют! И он многих и многих, после битвы, исцелил-то! В том числе и командующего нашим народом - второго сына павшего Правителя Града! После чего тот его своим королём и признал сразу! Вот это была новость так новость! Можно сказать - коронная новость, увенчавшая весь тот великий день!
- Так ты полурослика так и не видал-то? - С лёгким разочарованием протянул Владислав.
-Ну - того нет. Того - не видал. Нас ведь вожди после этого почти сразу же в поход на этот берег увели-то.
- Того - нет? А что, там и другие какие были? - С жадным любопытством осведомился Владислав, даже приподнявшись на своём ложе, и вглядываясь в смутно виднеющегося, в сумраке уже достаточно глубокой ночной тьмы, на своём ложе собеседника.
- Да - был там один уже в Городе. - Отозвался с неохотой тот. - Он прибыл с Серым Странником буквально за пару дней до начала войны. Народ сначала только усмехался - думали, что тот его ради забавы с собой таскает.. Как шута-карлика. Дескать - мудрый человек потешается. Ведь там такой себе недомерок - с ребёнка некрупного, щупленький, а лицо - как у взрослого мужика, пусть и молодого. А вот потом, когда Правитель его в свою личную гвардию принял, да ещё и при себе держать стал - вот тут кое-кто и призадумался. Правда - были и те, кто полагал, что он так - только себе шута приобрёл, от Серого Странника. Ну - потешаются великие меж собою. Бывает. И так - до тех пор, пока всё это и не произошло-то - тот полурослик был как-то замешан в случившемся внезапно с Правителем в его последние часы. Ну - его умопомрачение и гибель. А тут ещё и стало известно о втором, сразившем Чёрного Ведуна! И - оказалось, что оба были спутниками и сопровождали нашего спасителя - будущего короля, в его походе с севера! В общем - толков было море! Столько всего разом навалилось - никто ничего вообще не понимал! Да и объяснить было всё это некому. Правитель мёртв, старший сын - говорили, тоже. Младший - при смерти. Король лошадников с Севера - тоже пал в битве! Стоящие близко у трона, старшие роды благородных - меж собой перегрызлись. Одни за новообретённого короля. Другие - призывают обождать, посмотреть куда всё двинет. Слухи, слухи, толки! Если б не смертельная опасность с востока - то мож и до поножовщины дошло бы. С них бы стало! Но - тут пока в себя все приходили, вожди народа, съехавшиеся для защиты Города со всех земель, как-то меж собой столковались. Приняли руку пришедшего с севера, и - немедля собрались в поход. Тут уж даже наши старые ворчуны позатыкались. Когда до них дошло, что ничего ещё не кончилось, а только всё ещё начинается!
- А зачем в поход-то вышли? - Изумился Владислав, вспомнив какие настроения царили в головах у всего начальства Чернограда, когда дошла новость о том походе. - Почему не остались город оборонять-то? По-хорошему ведь так было бы умнее? Чем голову в пасть зверю засовывать?
- Эх, парень! - Вдохнул Истислав. - Тогда ведь всё происходящее только вожди наши и понимали. Они-то ведь ведали главную тайну этой войны! А нам, простым меченосцам, только и объяснили, что король-то знает, что делает. И что они ему верят. Ну - и мы своим вождям поверили. А что делать? Наше дело простое - за ними следовать, да верность хранить. До конца. Нам так прямо и объяснили - что идём на верную гибель. Что назад навряд ли кто возвернётся. Но что старшие ведают, что это - одна-единственная возможность Город спасти. И что в обороне мы лишь все погибнем. Потому что второго натиска Город не выдержит. Да и то сказать - ворота разбиты. Погибших - не перечесть. А за рекой - сила неизреченная! Это-то мы все знали. Так что ещё нам было делать - собрались, простились с родными, и - перешли реку!
Тут Владиславу вспомнился клич гвардии Чернограда - "моя честь - моя верность!". В общем - похоже, конечно же. Но - и разница была налицо. Гвардеец, в задушевном разговоре, цедил бы угрюмо сквозь зубы (если б осмелился, конечно же), что-то вроде "Эх! И погнали же нас не убой!! А куда денешься?". А тут - тут спокойная суровая обречённость человека, понимающего, ради чего идёт на верную смерть. И - принимающего это как неизбежную данность. Данность своего свободного выбора. Нет, разница всё-таки была - что ни говори. И - немалая.
- А что с полуросликами-то? - Настойчиво продолжал интересоваться он.
- Да что с полуросликами? - Ответил собеседник недоумённо. - Тот который Чёрного Ведуна сразил, тот долечиваться в городе остался. А второй в поход с нами пошёл. Он же был уже в гвардии. Так с ними и вышел. И битву пережил. Говорят - самолично тролля одного завалил. Я-то про ту битву только со слов других знаю. Нас здесь, в этих лесах оставили - тылы армии прикрывать. Но здесь так никто и не появился, хотя мы очень опасались что из мёртвого города может армия выйти. Али с юга подкрепления к врагу подойдут. Там король-то наш, со своим народом, проклятую долину, по правде, проверил перед походом. Сообщили - что мёртвый город пуст. Но - кто его знает? Могли ведь и через перевал подвести свежие силы. Но - не случилось. Так что мы тут вот самое решающее сражение и пересидели! Потом уже к армии подошли. Как раз к победному пиру, и прославлению полуросликов.
- Каких полуросликов? - Изумился Владислав. - Там же только один был, а второй в городе остался, ты говорил?
- Эээ, брат! - Довольно отозвался Истислав. - Ты ведь и не слышал, наверное! Там ведь и ещё два объявились. Которые во вражью страну проникали, и там погубили самого Тёмного Властелина!
- То есть как это так? - Притворно изумился Владислав, в общем уже о многом и без того догадывавшийся.
- А вот так! - Ещё более довольным голосом отозвался его собеседник. - Оказывается, эти полурослики с собой в Чёрную Страну какой-то древний оберег унесли. В котором смерть Врага нашего таилась. И там - его в недра Огненной Горы низвергли. Знаешь о такой?
- Да слышал-то. И даже видел извержение как-то. Да и кто не видел в городе-то? - Отозвался Владислав.
- Так вот! - Продолжил собеседник. - Оберег тот, старшие гуторят - как после всего и выяснилось, это было то самое древнее Кольцо Врага, которым он издавна людей околдовывал. То, что старший сын нашего первого Короля с тела мёртвого Врага снял, в том, первом его падении. Которое его затем погубило - и исчезло. Как думали - навсегда. Да ты ведь должен был об этом слышать! Если в Доме мудрости обучался. У нас и то - во многих былинах, вечером у печи зимой распеваемых, оно постоянно упоминается!
- Да, - осторожно ответил Владислав, - конечно же много слышал. Но ведь оно вроде бы безвозвратно сгинуло давным-давно?
- Так вот - оказывается не сгинуло! - Торжествующе ответил Истислав. - Уж не знаю как и что, но вот - оказывается, всплыло как-то. И мудрые из мудрых позвали из легендарных полуросликов их богатырей, чтобы те, значит, доставили его тайно в самое сердце вражьей страны! И там - бросили в самые недра Огненной горы! Оказывается - наш поход врага только отвлекал, чтоб не бросился на поиски полуросликов, незаметно проникших к нему через перевал у мёртвого города! А как Враг пал, то пало и всё его царство, на ведовстве этого Кольца возведенное! Пало навсегда! Как чёрный дым на ветру развеялось!
Тут он, от волнения так завозился на своём ложе, что аж лапник затрещал под его телом.
- Обо всём этом нам и объявили, когда тех полуросликов прославляли! Там такое действо было - Ты себе даже представить не можешь! Сам наш новообретённый король их прославлял славой великою! Там такое было!
- Ну, я думаю, - Ответил Владислав, напряжённо, при этом, укладывая у себя в голове последние недостающие кусочки в мозаику великого события, и думая при этом - сколь же прав, до самой малейшей чёрточки - оказался Тайновед в своём убеждении. И насколько, роковым образом, оказался глуп Главнокомандующий в своём отвержении его догадок. - Уж если они Врага погубили, и - город спасли! Тут уж пир наверное был на весь мир!
- Да что Город, воскликнул Истислав, - Они же весь мир спасли, все свободные народы! Их подвиг в веках звенеть будет! Песнями, былинами, сказаниями! А пир - да, славный был пир! Первый раз, за всю свою жизнь, пировал я с таким лёгким сердцем! Эх - жаль что тебя там не было! Такое пропустить - знаешь ли, потом всегда жалеть будешь! Что ж вы там прятались-то столько времени!
- Да опасались - знаешь ли. - Хмуро отозвался Владислав. - Кто ж даже предполагать мог-то, что так всё счастливо закончится? Так прятались, что и посланцы нас далеко не сразу отыскали. И то - потому искали, что их кто-то таки надоумил, что часть уцелевших может в болтах скрываться. Эх - да что говорить!