Васильев Глеб Андреевич : другие произведения.

Игрушка белоглазого Чу

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.66*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    всякая закономерность в опытах обуславливается их неудачами и плачевностью состояния лба упорного стенобитника


Игрушка Белоглазого Чу

  

В тишине вдруг на дне
Горе зашумело
И за что это мне,
Я спросил несмело
Свет иссяк, умер день,
Ночь похоронила
В темноте Горя тень
Зычно голосила
Вдруг кошмар мой вспыхнул огнем
Столько лет я не помнил о нем
Я с суровой спорил судьбой
Ради новой жизни одной
Но уже не займется заря
Все надежды - все было зря
Все мечты мои - все было зря
Все напрасно было.
Рядом ты, мы вдвоем
Я не жду пощады
В сердце боль, в горле ком
Горечь едкой правды
Кто не жнец, тот мертвец,
Горе говорило,
Успокойся, глупец,
  
Все напрасно было

Т.О. Поносин, "Блюз Фаталиста" из худ.к/ф
"Князь Владимир меняет конфессию"


?. Балаганчик

  
Признаться, не люблю гениев. От них веет могильным холодком. Вполне закономерно, ведь гений будет жить в веках, большинство из которых проведет в могиле. Такой вот парадокс - сотворил нечто гениально и можешь считать свою смерть свершившейся. Гении спят исключительно лежа на спине - точно в такой позе они будут жить после смерти, под землей. С посредственностями совсем другое дело. Они искренни, теплы и подкупающе сиюминутны. Живут здесь и сейчас - им, в отличие от гениев, доступ к жизни после смерти закрыт, поэтому в краткий миг своего существования они выкладываются по полной программе. Это гению нужно цедить себя почуть-чуть, чтобы на вечность растянуть. Посредственный созидатель подвижен, смешлив и наивен, не к месту многословен - краткость не его сестра. Его мысли, горе и радости просты и понятны. Интересы посредственности лишены экзотичности, извращенности и всяких изощрений. Его раздражает реклама, мучает похмелье и огорчают близкие. Кто, как не он достоин приза зрительских симпатий? Он неотличим ни от кого, кроме гения, который, как мы выяснили, изначально где-то - ту-ту - там, за горизонтом, на седьмом небе или пятом кругу ада. Так, все, с этого момента оставляем Кесарю его сечение и о гениях больше ни слова - о мертвых либо хорошо, либо никак. Всей душой надеюсь, что в результате у меня выйдет что-нибудь средненькое, не рыба, не мясо.
  
Вот я и куколок подобрал. Надеюсь, они моих ожиданий не обманут. У вас в детстве были куклы-варежки? Надеваешь куколку на руку - головка налезает на указательный палец, а ручки - на большой и средний. Прижатые к ладони пальцы - мизинец и безымянный - тоже задействованы. Они изображают животик куклы. А ногами вашей ручной марионетки, тут уж ничего не поделаешь, придется быть всему тому, что не влезло в варежку. То есть, вам целиком, за исключением кисти руки (или рук, если вы натянули по куколке на обе руки). Если в детстве у вас были такие игрушки, то вы должны знать - как только наденешь эту волшебную варежку, нужно сразу же начинать представление - разговаривать с ней и за нее. Мои друзья-куколки заняли свои места, балаганчик открывается.


1. Демиурги

  

Графомания - (от греч. grapho -- пишу, черчу, рисую и греч. mania - безумие, исступление), болезненное влечение к усиленному и бесплодному писанию, бесполезному сочинительству.
Большая Советская Энциклопедия.

"- У меня тоже когда-то было пальто, - Пучеглазик смялся в мечтательном прищуре.
- Эй! На что это ты намекаешь? - насторожился из-под челки Пачкун. - Хочешь сказать, что я пальто у тебя подрезал, пухлячок?
- Нет-нет, что вы... - Пучеглазик взморгнул. - Я вовсе ничего такого и не думаю.
- Молодец! Правильно делаешь, что не думаешь, - скрипнув добродушной улыбкой, Пачкун ковырнул в носу. - Это пальто я стащил у одного чумадана.
- У кого, простите? - непонятливый Пучеглазик дурашливо раззявил варежку и поднял бровки.
- Не твое собачачье дело, - клацнул Пачкун. - Но можешь не сомневаться, скомуниздил у персонажа весьма достойного и высокоморального.
- А-а-а, - Пучеглазик разгладился и просветлел ликом."
  
"А что, классно получилось. Написано так сочно, вкуснено, слюнки текут - спасу нет. Представляешь себе пухлячка Пучеглазика - персонажа, наделенного гуттаперчевой мимикой и внешностью целлулоидного пупса, так и хочется его за щечку пожамкать. Нежненько, но чтоб почувствовал, захлопал удивленно блюдцами глазенок и пробормотал смущенное "ну что вы в самом деле". А можно и посильнее, грубовато так стиснуть, чтоб ущип сперва побелел, а уж потом, когда хваточку чуть ослабишь, кровушка к нему прилила и нарумянила, как бочок бархатистого персика. Хочется, ведь правда же? Пучеглазик, глупыш такой, обиды незаслуженной не поймет и проглотить всю не сможет - захлюпает курносой конопушкой и в слезы. А ты ему "ну, маленький, ну, тихонько, ну, спокойненько". Он еще посопливится чуточку, да успокоится, хотя казалось с чего бы. Посмотрит только доверчиво так, будто проверяя, не уловка ли. Не хватанешь ли ты его снова за ту же щечку болезненно. А до него уж дела никому нет - ишь чего, щипать красавца такого - заняться больше нечем. Фи! У нас же тут еще один персонажик симпатичный своей очереди дожидается - Пачкун. Тощий, зеленый и колючий, как растение декабрист, мирно засыхающее в треснутом горшке на кухонном  подоконнике. Мандрагора, тьфу ее. Кочевряжистый такой, небрежный, но беспонтовый по замыслу. Спрашиваешь его "милок, чёй-то ты такой подуздоватый?", а он набычится "а те-то чё?". Ты ему "подуздоватый-то чего, ухряпок?", а он то ли совсем в несознанку уйдет, то ли в бычке ощетинится."
  
   Разглядывая, ощупывая и пробуя на зуб своих новых героев, Геша Друзилкин не заметил, как в комнату сквозь неплотно прикрытую дверь проскользнул Лёня Пузырьков.
Пузырьков подкрался к Друзилкину и что есть мочи гаркнул ему на ухо: - Привет!!!
   Геша испуганно подпрыгнул вместе со стулом, чем доставил Лёне немалое удовольствие.
- Привет творческой интеллигенции, - уже нормальным голосом сказал Пузырьков. - Опять бумагу мараешь?
- Да ну тебя, - Друзилкин в отместку за пережитый испуг решил не здороваться. - Сам ты бумагу мараешь, а я - творю.
- И что за тварь из тебя на сей раз из тебя вылезла? - Лёня уселся на письменный стол - единственный стул в комнате был занят Гешей.
- Смотри, какие персонажи вылупились, - Друзилкин сунул листок с только что написанным диалогом под нос Пузырькову. - Как живые - тепленькие, трехмерные.
- Пучеглазик и Пачкун, - Пузырьков пробежал ленивым глазом по строчкам и цокнул языком. - Ну, если "спокойной ночи, малыши" тебя с таким сценарием пошлют в дырочку, то придется запереться в сортире и проглотить свинцовую пилюлю, как того требует честь офицера запаса.
- Не надо завидовать. Мусью, ваша шпага коротка и тупа, ранить меня ею, увы, шансов нет, - Друзилкин вырвал исписанный листок из рук Пузырькова.
- Не по адресу, - Лёня цинично испортил воздух. - Пусть тупа, пусть коротка, но ранить вас - увольте. Я не пидорас.
- Ишь ты, какая рифма, - Геша брезгливо повел носом.
  
В незапамятные времена (лет пять-шесть назад) Друзилкину и Пузырькову случилось оказаться в одном институтском потоке. Во время учебы друзья жили в одной комнате общежития, разбавляя присутствие друг друга и неизбывное отсутствие баб дешевым портвейном. Геша Друзилкин умещал себя целиком (с ручками и ножками) в небольшой коробочке, обернутой цветастой бумагой и повязанной пышным бантом - именно так выглядела его мечта стать культовым писателем. Хотя, нет, не совсем так. Начав сочинительство в школьные годы, к настоящему моменту Друзилкин считал себя писателем состоявшимся. С высказыванием "все мы выросли из гоголевской "Шинели" Геша соглашался. Шинель жала ему в плечах, пуговицы на животе не сходились, а рукава едва спускались до локтевых сгибов. "Эх, коротка шинелька" - шутливо жаловался Друзилкин, тайно тоскуя об отсутствии наряда, который пришелся бы ему впору.  Страшно и неуютно вырасти из чего-то старого, доброго и теплого, но так и не дорасти при этом ни до чего соразмерного. Коробочка же, в которой он заключался, была мечтой о ПРИЗНАНИИ его культовым писателем.
  
   Пузырьков оправданий собственному существованию не искал и мечты как таковой не имел. Чувствуя моральное превосходство Геши (талант и все такое), Лёня охотно читал его писанину и вольготно чувствовал себя в роли критика культового писателя. После получения диплома Друзилкин устроился помощником мастера в автосервисе. Работа, заключающаяся в подаче отверток и походах за пивом, позволяла Геше покупать каждую неделю пачку писчей бумаги, десяток шариковых ручек и оплачивать съемную комнатку незначительного метража. Пузырьков, не смотря на живость воображения, работы для себя не представлял, поэтому поступил в аспирантуру, оставшись жить в общежитии.
  
- Потерпел бы пару-другую месячишек каракулями пестрить, купил бы на сэкономленные средства компутер с текстовым редактором, - Лёнино лицо распахнулось в зевке. - Прикинь, сколько ты бабла на бумагу со стерженьками извел. И где это все? Пузырьков пнул корзину, переполненную скомканными, изжеванными и порванными листками бумаги.
- Как только продам душу дьяволу, первым делом компьютер организую, - пообещал Геша. - А пока я творю. Шедевры рождаются в муках переписывания. Слыхал, что рукописи не горят? То-то и оно. А про кучки безмозглых байтов мне и думать тошно. На компьютере можно печать, но не создавать. Герои должны оживать на бумаге раньше, чем высыхают чернила.
- Настолько ни о чем, что и возразить нечего. Ни руки не горят, ни писи...
- Так чем тебе Пучеглазик с Пачкуном не глянулись? - Геша надорвал упаковку новой пачки бумаги, вытянул белоснежный листок, покрутил его и так и сяк, чем-то расстроился и смял в шуршащий комок. - Я думал про них цикл рассказов набабахать. Такая, знаешь ли, комедия положений - Пучеглазик чего-нибудь ляпнет, а Пачкун его тут же по понятиям разводит. Типа юмор: "Пучеглазик: с облегченьецем. Пачкун: да какое там - больше руки да жопу перемазал, чем посрал".
- Дык, это... - Лёня смолчал определение. - Не цепляет, короче. Детский сад. Ты бы еще про розовых слоников или говорящих ёжиков сказки писать начал.
- А какой персонаж тебя, как среднестатистического читателя, цепанул бы за ухвостье? - Друзилкин копнул мизинцем уголок глаза и поспешно добавил: - я просто так интересуюсь, в антропологических целях. Настоящих культовых писателей среднестатистическому читателю один хер не осилить - желудок слабоват, заворот кишок сделается.
- Не буду я у тебя сахарную косточку отнимать, Гешечка. Это ты писатель, вот сам персонажей и выдумывай. Ты пиши, сочиняй, а я тебе со всей прямотой, как другу, расскажу, что гэ, а что не гэ.
- Была у меня как-то задумка про крыс написать, - Геша дернул из-за уха шариковую ручку и задумчиво лизнул колпачок. - Тоже такая смехучка: Мери Крысмас и Крыс Де Бург кидаются друг в дружку колкими фразочками и сыплют шуточками. Еще думал как-нибудь  обыграть каламбур "Lady in red" и "Lady and rat".
- Не, не то, - Пузырьков прикрыл веки. Минутку посидел молча. - Нужно что-нибудь жизненное. Выбрать самого обыкновенного героя и швырнуть в гущу событий. Чтобы понятно стало - на его месте мог оказаться каждый.
- Обыкновенного, говоришь? - Друзилкин оторвался от стула. - Лёнечка, как ты думаешь, кто может быть самым обыкновенным, будничным, серым, восьмичасовым без учета обеденного перерыва, бесхитростным, сермяжным, односкатным, квадратно-гнездовым и тупорылым персонажем?
- Ты думаешь о том же, о ком и я? - глаза Пузырькова загорелись.
   - Пузднецов! - с видом пифии, возвещающей приговор оракула, воскликнул Геша.
- Точно! - Лёня взъерошил волосы на голове Геши. - Лучше персонажа не придумаешь. Геш, главное, про него напиши, как есть.
- Лёнька, не проблема, - счастливый удачной находкой хохотнул Друзилкин, и друзья обнявшись сплясали веселую джигу, задевая коленями мебель и стены крохотной комнатушки.


2. Кто ходит в гости по утрам

  

Сухие блинные смеси Золотое утро - быстрые в приготовлении, вкусные и питательные, источник кальция и железа. Только добавь воды, и счастливый семейный завтрак - гарантирован!
Реклама сухих блинных смесей

Илья Пузднецов приподнял правое веко, обнажив розовый белок глаза. Открыть левый глаз не получалось никак -  щека, прижатая к подушке весом круглой лохматой головы, наполовину затекла в глазницу и не позволяла веку сдвинуться ни на миллиметр. О том, чтобы оторвать голову от подушки, речи быть не могло. Обладай Илья образностью мышления, он впоследствии смог бы описать свое состояние примерно так: череп, как глиняный горшок работы гончара-паралитика, передержанный в печи сверх положенного времени, стал чересчур хрупок и пошел сеткой трещин. Плачевное состояние черепа-сосуда не помешало некоему злоумышленнику наполнить его до краев скисшим кобыльим молоком, заботливо разбить внутрь парочку тухлых яиц, засыпать муки и смешать до однородной массы. К дну горшка с внешней стороны присох вспухший в процессе разложения трупик озерной пиявки - язык. Поднять голову означало нарушить хрупкое равновесие, что неминуемо приведет к протеканию "теста" сквозь трещинки горшка и попаданию его на трупик языка. Что бы понять, почему этого стоит опасаться, можно представить себе язык в качестве детонатора водородной (в нашем случае - серо-водородной) бомбы - желудка. Илья, нужно отметить, живостью ума не отличался, склонностей к анализу не имел и ничего такого описывать не стал бы. Но, так или иначе, не имея сил думать и двигаться, Пузднецов мудро оставался в положении наименьшего риска - горизонтальном. Стоило Илье подспудно ощутить возможность продолжения сна, как  отсрочки дальнейших мучений, тот час же адский шум на лестничной клетке сурово и неожиданно превратил ее (возможность) в невозможность полнейшую.
- Где этот окурок человеческий?!! Дайте мне эту дрянь - я ему руки из жопы повырываю!!! - немилосердно громкий крик, взорвавший барабанные перепонки Пузднецова, сопровождался громоподобными ударами, сотрясающими, казалось, не только входную дверь, но и всю хлипкую пятиэтажку от подвала до чердака. Недалекость Ильи не помешала ему - а похмелье помогло - прийти к бывшему некогда революционным умозаключению: "вселенная со всей своей многообразной начинкой умещается в человеческой голове".
- Пузднецов, сука, открывай сей час же! Мозги вышибу! - несмотря на кажущуюся конкретность угроз из-за двери, было не ясно, в каком случае они будут применены. Любой здравомыслящий человек, окажись он на месте Ильи, рассуждал бы так: некто хочет вышибить мне мозги. Этот некто находится по ту сторону двери, запертой изнутри. Вывод: пускать буяна внутрь не следует. Возможно, недоброжелатель хотел сказать, что вышибет мозги в том случае, если дверь ему не откроют. Но как же он осуществит задуманное, не попав в квартиру? Никак - еще один довод в пользу решения дверь не открывать. Пузднецов же, ведомый не трезвой логикой, но слепой судьбой, оторвал-таки голову от подушки, всколыхнув при этом наполняющие его нечистоты.
- Я знаю, что ты там! На месте пригажу! В мацу раскатаю! - не унимался визитер. Бездумно страдая, покачиваясь и изгибаясь в удивительных и едва ли опознанных Евклидом плоскостях, Илья отправился в путешествие от кровати до двери. Сопровождаемый громкой хулой из-за двери, путь оказался длительным и тернистым. Под ноги очертя голову бросалась всякая чепуха, вроде пустых бутылок, просящих каши тапочек, связанных узлом брюк и мокрой (хоть отжимай) фуфайки. Два стула и один стол, сговорившись, устроили Пузднецову подлую подножку, в результате которой дойти до прихожей целиком ему не удалось - изрядная часть Ильи выплеснулась на утоптанный до плешивости ковер, где и осталась.
- Открывай! Я щас милицию вызову! - если уж кому и стоило вызывать милицию, то уж конечно не человеку, ломающему чужую дверь и нарушающему покой граждан апокалипсическими воплями. Возможно, крикун ухватил краешек этой мысли, и поэтому чуть притих. Или причина была в том, что ему тоже пришлось не сладко: зычный по началу голос охрип, силы и хлесткости в ударах поубавилось. Но, скорее всего, горлопан решил придержать коней, заслышав бряцанье и щелчки, с которыми Илья ковырялся в замке, силясь его вскрыть.
- Ч рш стр, - Пузднецов с порога плюнул комком колючих согласных прямо в лицо пришедшему. Сторонний наблюдатель (случись такому быть), слышавший громогласные посулы, будучи в своем праве ожидать жесточайшей расправы над Ильей, был бы разочарован тем, что произошло дальше. Руслан Шайморданов (да-да, именно он в столь ранний час штурмовал нору Пузднецова), при виде Ильи, жидко заполняющего дверной проем собой, неожиданно заковырялся в ухе и смягчился лицом.
- Чего не открываешь-то - задумчиво разглядывая бурую соплю, вожжей свисающую из носа Пузднецова и ложащуюся на его же плечо, проговорил Шайморданов.
- Я спл, а т бл хш рть нх, - выпучив глаза цвета свежего мяса, длинно прокукарекал Илья.
- Да тебя, тварь, кастрировать нужно и усыпить - чтоб не покусал кого-нибудь, - Шайморданов абсолютно отчетливо не понял, что Пузднецов хотел сказать, поэтому выдал домашнюю заготовку из серии "на все случаи жизни" - так, для поддержания разговора. Выслушав пожелание Шайморданова, Илья слегка осел, поджался, уркнул чревом и плеснул желчью на кафель лестничной клетки в том месте, где его закрывали ботинки Руслана, утерся тыльной стороной ладони и прочувствованно возразил: - сэм тэ сссэка.
Оценив ущерб, причиненный обуви и брюкам, а так же распробовав оскорбительное заявление, Руслан ткнул вяло извивающегося Пузднецова кулаком в и без того впалую грудь. Брызнув зловонной слизью, Илья ввалился в тесную прихожую. Шайморданов сокрушенно покачал головой, вытер заблеванные ноги о не менее заблеванный коврик и последовал за Пузднецовым, предусмотрительно прикрыв за собой дверь.


3. Муки совместного творчества ч.1

  

Синергетика - (греч. sinergeia - совместное действие) - одно из ведущих направлений современной науки, репрезентирующее собой естественно-научный вектор развития теории нелинейных динамик в современной культуре...
Новейший философский словарь

- Знаешь, Геша, вроде бы как ничего, - сдержано одобрил Пузырьков. - Пузднецов как с картинки спрыгнул. Только не понятно, почему он с бодуна. Где даунито нажраться так умудрилось, и главное - с кем? Этого отсоса все сторонятся. И чего к нему Шайморданов вдруг спозаранку приперся? Орал, под дверью буянил, а потом вдруг сентиментально в грудину ткнул и успокоился.
- Не гони гусей, - всем своим видом показывая, что задумал нечто из ряда вон, Друзилкин умолк.
- Я не гоню, только сюжет какой-то бредовый и не логичный получается. Руслан об Пузднецова нипочем бы руки марать не стал - ногами бы отпинал до полусмерти, зубы повыбивал, да в рот нассал. И то не сам, а шестерок своих бы впряг. Если бы Илья действительно ему на боты наблевал, то давно бы уже трупом в морге под лампочкой патологоанатома загорал.
- Это конечно да, - сохраняя надменность вида, кивнул Геша, - но, дорогой мой Лёня, завязка швыряет нас в гущу событий, как...
- Слепых котят в омут, - съязвил Лёня.
- Именно! - Друзилкин радостно хлопнул в ладоши. - Описываемый момент является, так сказать, мгновенным центром тяжести. Он, несмотря на свою подвижность, имеет тенденцию перекатываться, четко указывает на некую предысторию, что-то произошедшее за кадром. И, в то же время, намекает на развитие и нетривиальное продолжение - иначе нет никакого смысла затевать повествование.
- Ну и что такого могло произойти с Пузднецовым? - Пузырьков скептически хмыкнул. - Может, он геем на досуге заделался и Шайморданова в жопу отжарил... Не, тогда Руслан бы его на месте замочил.
- А вдруг Шайморданову понравилось? - Геша хихикнул.
- Тогда зачем он Пузднецову из-под двери угрозами угрожал, если ему содомия в кайф уперлась? - резонно заметил Лёня.
- Не ссы, чего-нибудь придумаем, - Геша расширился лукавой чеширской улыбкой.
- Типа, у Пузднецова открылся уникальный дар: наводить на человека морок и жарить его в жопу? А на утро Шайморданова морок слегка отпустил - всего он не вспомнил, но боль в заднице с персоной Пузднецова как-то увязал, вот и пришел справки наводить.
- Ой, - Геша поморщился как от зубной боли, - достал ты уже со своими анальными изысками. К тому же, Пузднецов с открывшимся даром - получится кто угодно, только не Пузднецов.
- Геш, тогда в чем фишка? - Пузырьков недоуменно сдвинул уши к затылку.
- Немного терпения, друг мой, - освобождая шариковую ручку от колпачка, Друзилкин прищурился, будто выбирая точку на бумаге, которую следует поразить первой, - немного терпенья. Саспенс в тексте, как яичко пасхальное.
- В смысле, что дорог ко Христову дню? - как-то неуверенно подъяснился Лёня.
- Я, вобще-то, имел в виду, что саспенс можно раскрасить всеми красками и полутонами, наляпать на него все, что под рукой отыщется, - Геша задумчиво куснул кончик ручки. - Но ты чертовски прав, дружище Лёнчик! Так и быть, беру тебя в соавторы. Только не забывай - контрольный пакет акций у меня, так что чур не борзеть сверх меры.


4. Села муха на варенье

  

Чемпиону мира ФИДЕ украинцу Руслану Пономареву засчитали поражение за то, что во время матча его поздравили с днем рождения.
Из колонки новостей

Оставив Пузднецова копошиться на полу прихожей, Шайморданов, не разуваясь, прошел на кухню, где, чуть потоптавшись, щелкнул кнопкой электрического чайника. Ожидая, пока вскипит вода, Руслан, зажав в зубах цилиндрик не содержащей никотина вонючки и подпалив его с одного конца, сдержанным Мамаем прошелся по кухонным шкафчикам и ящичкам. Не устраивая особого погрома, удалось найти початый коробок чая с изображением синюшного слоника, конфетницу с парой крупных комков бурого слежавшегося сахара и замотанный изолентой заварной чайник.
- Тебе как, покрепче заваривать? - Шайморданов высунул из-за кухонной двери длинную шею, заканчивающуюся аккуратной бритой на лысо головкой. Ожидая, что за неведомо кому адресованным вопросом (в том, что не ему, Пузднецов не сомневался) последует увесистый пинок (кому он достанется, было ясно), Илья прекратил копошение и постарался закрыть лицо трясущимися руками.
- Илюха, ты там живой? Тебе чайку дернуть нужно - с похмела самое то, - улыбаясь светско-львиной улыбкой, Шайморданов подошел к скорчившемуся Пузднецову и присел возле него на корточки.
- Чё? - не веря своим ушам и отсутствию пинков прохрипел Пузднецов.
- Давай, поднимайся, тетеря сонная. Належался уже, - излучая дружелюбие, Руслан рывком поставил Илью на ватные ноги и, поддерживая под мышки, втиснул за стол, на котором как раз отшумелся извергающий пар носом чайник.
- Эта, штр чай ссах... - неопределенно пробормотал Илья. Он попытался сфокусировать взгляд на крупном, перечеркнутом синей полосой изоленты васильке, украшающем бочек заварного чайника, чем лишь пробудил новую волну тошноты.
- Да, чай покрепче, сахару чтоб побольше - оттягивает лучше некуда, - Шайморданов разлил дымящуюся жидкость по стаканам, в один плюхнул оба сахарных комка и придвинул к Пузднецову. Илья тупо уставился на стакан. Как бы подавая пример, Руслан принялся шумно прихлебывать чай, периодически подмигивая Пузнецову.
- Ты это, не серчай, что я тебя толкнул слегонца, - выпив в молчании примерно полчашки, сказал Руслан, с искренним любопытством изучая желтовато-коричневые подтеки на потолке. - Просто за штиблеты облеванные обидно стало - третьего дня только из Италии прибыли.
- Я щас никак, - выдавил из себя Пузднецов, осторожно протянул руку к стакану, едва коснулся его пальцами и тут же отдернул. - На той неделе мать зарплату получит.
- А? - лицо Руслана вытянулось в мину удивленного суслика, но мгновенно просветлело и разгладилось. - Да какие счеты, братан! Отмоются калоши-то. И вообще, прости, что я под дверью концерт устроил - нервы ни к черту.
- У, - не понимая решительно ничего и не имея сил удивляться внезапной внимательности и благодушию Шайморданова, Илья растерялся окончательно. Проснулся сырым и благоухающим, как кошачий туалет? Ничего удивительного - вчера у него был праздник, день рождения. Справлял традиционно в ресторане Макдоналдс (место не менялось с пятого класса школы) с верными товарищами на все времена, Лёшей Огузкиным и Петей Бодыльевым. Подготовились заранее - в ближайшем подвале приобрели три соевых плитки "Альпен Гольд" с толченым арахисом и полдюжины бутылок вкусной дешевой водки "РУСКАR", на голубой этикетке которой помимо указания на 40 процентов, красовалась гениальная по своей лаконичности надпись "зделано в росие", несколько теряющая свое очарование в напечатанном здесь же англоязычном эквиваленте "muden rоsya". Такая предусмотрительная запасливость обеспечивала минимизацию затрат в самом ресторане - оставалось прикупить лишь горячих закусок (несколько пакетиков картофеля фри) и прохладительных запивок (кока-колы со льдом), да еще может быть рожок сливочного мороженого для Огузкина. Сидели как всегда в излюбленном уголке, скрытом от глаз посетителей и полотеров с одной стороны лестницей, ведущей на второй этаж, с другой - рогатой вешалкой, гнущейся в это время года под тяжестью дубленок и шуб. Здесь не было необходимости прятать водку в рукав и разливать ее, делая вид, что подтягиваешь не к стати ослабший узелок на шнурке своего ботинка. Первые две бутылки разошлись под ободряющие похлопывания именинника по узким плечам и напуствия-пожелания тостов, произнесенных с набитыми картофельной соломкой ртами: "Ну, Илюх, с днюхой тя!", "Баб тебе сисястых, чтоб все давали", "Чтоб хер стоял и деньги были", "За нас и хуй с ними". За дружбу и родителей по вине Пети Бодыльева выпили вперемешку одновременно. Дело в том, что Петя решил отличиться и выйти за рамки привычных двух-трех слов. "Друзья мои, - Бодыльев обвел долгим нетрезво-блескучим взглядом все макдоналдсовские столики, вид которых не загораживала вешалка, - прекрасен наш союз.  Как Аполлон. И здесь, под сенью этих стен, преломив, так сказать, хлеб, я хочу выпить. (Пузднецов, решил, что это конец тоста и уже собрался опрокинуть стопочку, но чуткий Огузкин пихнул его локтем в бок). Бодыльев набрал в легкие побольше воздуха и продолжил: За вас, дражайшие мои, за то, что было между нами, есть и будет. И как бы жизнь нас не р-р-р (Петя оскалился и с рычаньем изобразил жизнь, рвущую их, как Тузик грелку), никогда не забывать. Ведь иначе, кто мы? Куда путь держим? Зачем живем? (Лёша Огузкин от такого философского поворота обмяк и шмыгнув носом капнул в рюмку солоноватой слезкой). Достоин ли человек этого гордого имени, если забудет о главном? (Тут Бодыльев сделал непреднамеренную паузу, так как напрочь забыл, о чем он собственно хотел сказать. Пришлось выкручиваться.) О главном забывать нельзя. Нет, нет и нет! А кто забудет - стыд тому, позор и порицание товарищей. Роднее матери, Илюха, нет ее мудрее. Она тебя выносила и советом, если что всегда. Чти отца своего, сказано в заповеди. Давай, Илюха, дорогой мой человек, выпьем". Растроганный Пузднецов выпил с удовольствием, на чем выпивание под тосты прекратилось, и пошла обычная пьянка. По исходу четвертой бутылки Огузкин отлучился в туалет, откуда вернулся посвежевшим, жадно облизывая белоснежный факел мороженого. Когда от мороженого остался только вафельный рожок, Лёша водрузил его себе на голову (этакий миниатюрный клоунский колпачок), запихнул за ворот шуршащую фольгу из-под соевой плитки и смешным гнусавым с подхрюкиванием голосом спел "хиппи бёздей тую". После пятой бутылки водки кое-как крепившегося Петю Бодыльева прорвало: он стучал кулаком по столу и плакал "почему все бабы такие шлюхи, хоть бы мне одна дала". Пузднецову и Огузкину пришлось прийти на выручку другу, пока охрана ресторана не разрушила всю тонкость материи сложившейся ситуации своим беспардонным вмешательством. Размазывая сопли по отхлестанным щекам, Бодыльев горячо благодарил друзей за своевременную поддержку и утверждал, что секс ненавидит во всех его проявлениях. Тем не менее, во избежание возможных эксцессов, Пузднецов пожертвовал сотню на такси и Бодыльев (клянущийся вернуть деньги при первой возможности) был отправлен домой отсыпаться. Последняя, выпитая напополам, бутылка оказалась для стойкого Огузкина и Пузднецова роковой - после нее друзьям захотелось пива. В настоящий момент, сидя на своей кухне и гоняя чаи с Шаймордановым, Илья силился вспомнить, действительно ли он с плотоядным рыком "кто твой папочка?!" шлепал по попе девушку, приветливо сказавшую ему "свободная касса", или просто примстилась сценка, много раз смотренная по видику. С одной стороны, отсутствие синяков и переломов говорило в пользу второй версии, с другой - очень уж хотелось, чтобы это хоть раз случилось с ним наяву. Пузднецов решил, что лучше при случае спросить у Лёши Огузкина, вдруг он помнит.
- Чего ты похмельный-то такой? - прикуривая очередную безникотиновую сигаретку участливо спросил Руслан.
- Эмж? - вопрос в паре с пронзительным взглядом татарских глаз Шайморданова не то чтобы совсем вывели Илью из ступора, но хотя бы вернули его блуждающий рассудок в скрючившееся на стуле тело. - Дрень рожженя. Бл. Фчра.
- А, ну поздравляю тебя с прошедшим, - Руслан, сам того не ведая, пасхально улыбнулся. - Всего тебе и так далее, чего сам себе, ну, в общем.
- Спа, - Пузднецов сглотнул кислую отрыжку и продолжил, но на более низкой ноте, - сибо.
- Э-хе-хе, села муха на варенье, вот такой вот день рожденья, - продекламировал Шайморданов и пульнул травяным окурком в открытую форточку. - Давай, Илюшенька, приходи в чувства - мне помощь твоя требуется.
- Помощь? - Илья чуть не захлебнулся глотком чая, который все-таки отважился сделать за секунду то того, как Руслан закончил фразу. Если бы перед Пузднецовым поставили задачу выбрать наиболее невероятный сюжет из пяти предложенных:
1) участковый милиционер Сяпунов, известный своим добрым христианским нравом в лучших традициях Нерона, носит обитающим в подвале бомжам теплую одежку, кое-какую еду и помогает денежками;
2) сияющий лицом Папа Римский перед толпой журналистов объявляет о своей помолвке и скорой свадьбе с популярной исполнительницей, известной как Мадонна (присутствует тут же, игриво обнимая понтифика и улыбаясь в объективы телекамер, рассказывает, как она счастлива);
3) тетя Клава, немолодая шарообразная продавщица из полуподвального магазинчика за углом, примечательная густыми иссиня-черными усами с прилипшей к ним шелухой от подсолнечных семечек, становится востребованной порнозвездой, а потом, перешагнув этот круг ада, выходит на орбиту большого кино и получает Оскара за драматическую роль первого плана;
4) Петя Бодыльев теряет невинность раньше празднования своего пятидесятилетия в Макдоналдсе;
5) Руслан Шайморданов приходит домой к Пузднецову, сам заваривает чай и просит о помощи,
- Илья без раздумий указал бы на пятый номер. Чтобы понять и прочувствовать всю невероятность ситуации, нужно иметь представление, кто такой Руслан Шайморданов (кто такой Пузднецов, кажется, объяснять не нужно). Объективности ради, опустив легенды, городские мифы и дворовой фольклор, расскажу о Шайморданове только несомненные факты, известные к тому же Пузднецову, волею судеб росшему с Русланом в одном дворе и посещавшим с ним одну и ту же общеобразовательную школу.
  
  
  

5. Муки совместного творчества ч.2

  

Потому что лирический герой Фета и лирический герой Тютчева воспринимают реальность по-разному.
Из школьного сочинения

- Ну, Гешка, и нагнал ты тени на плетень, - став почти что полноправным соавтором Лёня Пузырьков не как не мог сбросить с себя чешуйчатую кожу критика. - Пузднецов у тебя вроде как ничего, планку держит - дебил дебилом. Но Руслан никакой критики не выдерживает. С какого он глузда сорвался, что стал курить... цитирую "не содержащие никотина вонючки"?
- Так твою перетак! Тебе чего, объяснить нужно, что такое художественный образ?! Это де-та-ли! Мелочи всякие, характерные особенности, маленькие острые крючочки, за которые мозг цепляется. Стилистика. Понимаешь?! - неожиданно взорвался Друзилкин.
- Гешенька, маленький, успокойся, - просюсюкал Пузырьков. - Прости меня, скотину неразумеющую. Каюсь, грешен - не заканчивал я литературного института имени Горького. На вот тебе сигаретку, успокой нервишки.
- А Шайморданов, между прочим, безникотиновые вонючки курит по тому, что курить бросает, - Геша жадно затянулся и вроде как немного остыл.
- С чего вдруг? - Пузырьков удивленно изогнул бровь.
- Ну, типа девушке его не нравится, что он много дымит. А он девушку свою любит и о здоровье заботится, вот и перешел на вонючки, чтоб желание отбить и ничего больше не курить.
- Постой, не гони, - столбик пепла сорвался с кончика сигареты и упал на штаны Пузырькова, но он этого не заметил. - Ты чего несешь, какую он девушку любит? Драть девушек он любит, как Макар телят - и в рот и в жопу. Попробовала бы хоть одна метелка ему сказать, что ее его курение напрягает - посмотрел бы я в каком виде эту дуреху из больницы через полгода выписали.
- А я говорю, что мой литературный персонаж, Руслан Шайморданов, нашего общего знакомого Руслана Шайморданова из соседнего подъезда на хую вертел, - терпеливо, чуть ли не по слогам произнес Друзилкин. - Мой Шайморданов любит Валю Петухову, нравится тебе это или нет. И сделает ради нее все, что угодно.
- Кого? - тараща правый глаз, а левый наоборот - прищурив, переспросил Пузырьков. - Не было у тебя ничего ни про какую Петухову.
- Не пришла еще пора появиться ей на нашей сцене, - отмахнулся Друзилкин.
- Ладно, хрен бы с твоей, то есть Руслановской Валей, - устало согласился Лёня. - Расскажи, откуда ты выцепил Огузкина с этим, как его, Бодыльевым? У Пузднецова друзей отродясь не было.
- Еще один вопрос в таком духе и ты со своим гиперреализмом будешь безапелляционно послан, - зловеще пообещал Геша. - С кем, по-твоему, Пузднецов должен был в общепите водки нажариться? В одну харю? Даже при общем перманентом убожестве Пузднецова это в стилистику и сюжетную канву не лезет. Вот я и выдумал пару субъектов под стать нашему дорогому Илюше.
- Да я и не спорю - выдумал, так выдумал, - Пузырьков поднял руки в примирительном жесте. - Только согласись  - Шайморданов, пришедший за помощью к Пузднецову, это нонсенс, а не фарс. Ты мне не говорил, что фантастику антинаучную пишешь. Хотя бы намекни, какого лешего Руслану от этого муфлона понадобилось.
- Всему свое время, - довести до блеска свою загадочную улыбку Друзилкин не успел - помешала следующая реплика Лёни.
- Хорош свистеть своим ребятам. Сам, небось, еще не дотумкал, чего Шайморданову надо, вот и кочевряжишься тут. И в обще сомневаюсь, что у тебя получится толково и убедительно сей нонсенс раскатать.
- Ах так?! - Геша взвился вертикальным штопором, чуть не проломив головой потолок (или наоборот). - Ну все, с меня хватит. Если ты, Лёнчик, такой умный, попробуй сам напиши, толково и убедительно. А я посмотрю, что у тебя из этого выйдет.
- Вот и попробую, - Лёня беспечно просвистел два такта из "чижика-пыжика", - а ты, пока суть да дело, иди прогуляйся, остуди головку. Тебе, Гешенька, творчество окаянное вон как нервишки подвымотало - тут без дыхательных упражнений на свежем воздухе никак не обойтись. Через часик-другой возвращайся, думаю, к тому времени я главу осилю.
Скрипнув зубами и хлопнув дверью, Геша покинул комнату, теша себя мыслью, что через час наступит таки момент истины и дальнейших препирательств не последует. Лёня ухмыльнулся, пожал плечами, пошевелил пальцами, разминая их, продолжая насвистывать себе под нос, разложил на столе несколько листов бумаги и взялся за ручку: - Ну-ка, на чем наш мастер сложнопостановочного слова остановился.


6. По прозвищу Зверь

  

Если обратиться к истории науки, то в начале была теория сильных черт. Считалось, что, если изучить детство, привычки великих людей, то путем прямого сравнения можно предугадать лидерский потенциал.
М. Адаева-Датская

Руслан Шайморданов появился на свет в ту минуту, когда дух Генерального Секретаря ЦККПСС, дорогого Леонида Ильича, в результате продолжительной болезни покинул бренное тело. Родители Руслана, Тимур Эльдарович и Гузель Рашидовна, знака в этом не увидели, хоть реинкарнацию и признавали. Среднее специальное образование и постоянная московская прописка обязали их к определенной условности мышления. Миг рождения не так важен, говорила Гузель Рашидовна, как мгновение зачатия. Душа обретает новое тело одновременно с оплодотворением яйцеклетки. Что касается Руслана, то когда именно он был зачат, оставалось тайной для всех, включая родителей. Известно лишь, что это произошло где-то между выпускным вечером в ПТУ N51 и прощальным костром на сборе картошки в колхозе "Малые обеды Ильича" почти месяц спустя.
До трех лет Руслан из общей массы своих сверстников не выделялся практически ни чем. Рано начал ходить, в результате чего его мягкие детские ножки изогнулись баварскими сардельками. Кавалерист растет - радовался дед. Говорить Руслан напротив не желал. В том возрасте, когда детишки перестают бессмысленно агукать и переходят на "мама", "папа", "бяка" и "кака", Руслан упорно хранил молчанье. Настоящий джигит попусту не болтает - продолжал выводить родню из себя оптимистичный дед. Похожим на того человека, которого Пузднецов и многие другие знали и боялись, Руслан стал на пятом году, произнеся четко свое первое слово, звучавшее так: "ЖеТеБеКАСД". Если бы не дедушка, служивший затычкой для любой дырки, никто бы этому набору звуков значения не придал и, быть может, Руслан вырос бы нормальным человеком. Но судьба распорядилась по-своему. Записав сказанное внуком на спичечном коробке, дед, не долго думая, выдал "точную и неоспоримую" расшифровку: "Жизнь Твоя Будет Короткой, А Смерть - Долгой". Услышав слова древнего восточного проклятья, Гузель Рашидовна лишилась чувств, а Тимур Эльдарович самообладания - и засветил-таки улыбающемуся во весь золотозубый рот прозорливому отцу жены кулаком между седых бровей. Чему улыбался мудрый Рашид Нурудинович, осталось загадкой, так как удар осерчавшего отца оказался роковым. Дедушка отправился к праотцам, а Тимур Эльдарович - в тюрьму, где, не найдя с сокамерниками общего языка, был подсажен на перо. Овдовевшая и осиротевшая Гузель Рашидовна, суеверно полагая, что не вся сила проклятья могла быть израсходована на погибель двух человек, страшась лютой смерти, сына сторонилась и воспитывать не решалась. Она обеспечивала ребенка всем необходимым, кормила, одевала и обувала, но о материнской любви и нежности речи не шло. Слух о том, что первым же словом мальчик убил родного отца и деда, приукрашенный и извращенный до уровня гротеска, каким-то образом просочился за пределы семьи. Поговаривали даже, что ребенок, подобно Тамерлану, появился на свет, сжимая в крошечных кулачках по куску кровоточащего мяса. Поэтому, когда настала пора, и маленький Руслан пошел в школу, учителя в большинстве своем решили не рисковать по пустякам и гусей не дразнить. С Руслана не требовали выполнения домашних заданий, к доске не вызывали, а контрольные работы и сочинения, не проверяя, оценивали тремя баллами. Мальчик, предоставленный самому себе, рос в условиях беспрецедентного попустительства и вседозволенности. Не имея возле себя людей, которые могли бы авторитетно объяснить, что такое хорошо, и что такое плохо, Руслан на собственном опыте познавал особенности устройства мира. Подобно многим жестокосердным детям, Шайморданов вскрывал лягушачьи брюшка и птичьи грудки перочинным ножичком и с любопытством изучал их содержимое. Закатывал рыболовные крючки в хлебные катышки и на эту наживку ловил помойных голубей, вытаскивая через клювы их окровавленные внутренности. Таскал из грязного пруда ротанов и тритонов, помещая их в банки, наполненные слитой из аккумуляторов кислотой. Кидал живых пиявок в костер, с восторгом наблюдая, как они раздуваются и взрываются воздушными шариками. Подкармливал доверчивых дворняг, щедро посыпая колбасу крысиным ядом. Завязывал узлом хвосты жалобно пищащих котят. Руслан мучил и убивал животных не ради самоутверждения, не упивался их болью и страданиями. Ему нравился эффект, который его действия производили. Он был маленьким, но чрезвычайно концептуальным режиссером, а живые твари - его актерами. Руслан методично осуществлял все приготовления, а потом, заняв место в первом ряду, заворожено следил за представлением.
Одноклассники и детвора, гуляющая во дворе, вняв наущениям своих родителей, Руслана обходили стороной. Равнодушный к их играм и забавам, Шайморданов одиночеством не тяготился - люди его попросту не интересовали. Возможно, Руслан так и вырос бы тихим нелюдимым живодером, не приключись с ним на девятом году жизни одна история. Как-то раз во дворе появился забавный песик, редкой по тем временам породы шарпей. Похожий на плюшевого медвежонка Мотя принадлежал семье Удальцовых, недавно переехавшей из Ташкента. Обычно Мотю, моментально ставшего главным любимцем и достопримечательностью двора,  выгуливал Артем Удальцов, мальчик на пару лет старше Руслана. Но однажды Артем приболел, и мама, Алевтина Ивановна Удальцова, не пустила его на улицу, решив, что Мотя способен самостоятельно справить свои собачьи надобности. Действительно, погода в тот день стояла отвратительная - с серого осеннего неба сочными ледяными плевками валил размокший снег, а северо-западный ветер пробирал до костей. Случилось так, что именно в тот день Руслану не удалось найти ни одного подходящего актера для своего перформанса (кошки попрятались по теплым чердакам и подвалам, дворняг тоже видно не было). Смирившись со срывом очередной премьеры, промокший и продрогший Шайморданов, подошел к своему подъезду и уже собирался в него зайти, когда заметил желтое пятно, с умным видом обнюхивающее урну. Подождав пока Мотя задерет лапу и пометит приглянувшуюся возвышенность, Руслан стащил с себя куртку, накинул ее на пса, и в этом импровизированном мешке утащил в свой "театр" - грязную строительную бытовку, оставленную бригадой, занимавшейся обустройством детской площадки. Оказавшись в своем тайном убежище, Руслан проволокой примотал вяло сопротивляющегося Мотю к верстаку. Удивленный пес не пытался ни кусаться, ни даже лаять, но Шайморданов добросовестно замотал его морду липкой лентой скотча. В Моте Руслана больше всего поражала избыточность мягкой шкурки, как будто собаку одели в костюм на добрый десяток размеров больше. Взяв в руку бритвенное лезвие, Шайморданов сделал по круговому разрезу на каждой лапе чуть ниже локтевых и коленных сгибов беспомощно трепыхающегося и хрипящего носом шарпея. Хоть Руслан и ожидал чего-то подобного, его впечатлила та легкость, с которой  шкура снялась с лап несчастного животного - как перчатка с руки. Насладившись зрелищем освежеванных, судорожно дрыгающихся лап, Руслан поднес окровавленное лезвие к горлу Моти.
Следующим утром, обеспокоенный долгим отсутствием любимца, Артем, наплевав на запрет матери выходить на улицу до полного выздоровления, отправился на поиски. В склизком куске мяса, который младший Удальцов нашел в кустах возле подъезда, опознать Мотю было бы не возможно, если бы не лежащие рядом чулочки, шортики, курточка, перчатки и шапочка - то, что раньше было шкурой собаки. Горе, охватившее Артема, было неизбывным. Он плакал, выл, ревел, катался по раскисшей, покрытой гниющей листвой земле. Выбежавшие на шум родители, кое-как справившись с шоком, вызванным увиденной картиной, с большим трудом смогли увести мальчика домой. Удальцовы боялись, как бы пережитая психологическая травма не свела их сына с ума. Ребенок отказывался от пищи, практически не спал, лишь изредка забываясь в тревожной дремоте, но тут же вскакивая с именем Моти на губах, вращал невидящими глазами и в кровь кусал губы и ладони. Врачи, подчеркивая любовь и привязанность Артема к погибшей собаке, вразумительных прогнозов не давали и от всех вопросов отупевших от горя Удальцовых отмахивались многочисленными рецептами. Тем не менее, к немалому облегчению родителей, несколько месяцев спустя Артем стал понемногу возвращаться к нормальной жизни. Став более замкнутым, он все же вполне вменяемо разговаривал с окружающими, аппетита не проявлял, но от еды больше не отказывался. Еще через полгода, когда за окном вовсю буйствовала летняя зелень, врачи поздравили изнеможенных Удальцовых с выздоровлением сына. Сильно похудевший Артем принимал поздравления, говорил слова благодарности (хором с родителями) и улыбался. Вид улыбающегося лица мальчика со смотрящими исподлобья  ввалившимися глазами и бескровными губами мог привести в ужас кого угодно, только не старших Удальцовых, счастливых до беспамятства самим фактом присутствия улыбки на лице любимого сына. В тот миг, когда он нашел останки Моти, в Артеме поселился дьявол, и когда доктора признали ребенка исцеленным, дьявол никуда не исчез - он лишь набрал достаточно сил, чтобы жить и оставаться незамеченным.
Не говоря никому о своих планах, Артем решил найти виновника смерти своего питомца и покарать его так, как все эти месяцы нашептывал ему дьявол. Выяснить, кто стоял за поистине зверским (как ни крути) убийством, труда не составило - о склонностях Руслана Шайморданова во дворе знал каждый. Когда-то давно мальчик видел фильм, из которого ему запомнилась фраза: месть это такое блюдо, которое следует подавать холодным. Действуя неспешно и методично, Артем наблюдал за Русланом, по прежнему безоглядно увлеченным своими постановками. Артем примечал все: во сколько Руслан приходит из школы, когда отправляется на прогулку и какие места для нее выбирает, как часто посещает свою лабораторию в заброшенной бытовке. Через две недели слежки план расправы с обидчиком был готов.
Потратив все свои карманные сбережения, Артем купил в зоомагазине самого пушистого кролика из тех, что были в наличии. Расчесывая кроличьи бока на множество проборов, младший Удальцов выдавливал на каждый пробор по длинной дорожке клея "Момент". Когда похожий на меховую шапку с ушами кролик был весь обляпан клеем, Атрем распушил шерсть вокруг проборов так, что не приглядываясь их можно было не заметить. Сунув в карман морковку, опасную складную бритву оставшуюся от дедушки, Артем аккуратно взял приманку за уши, чтобы не приклеится самому, и направился к "тайному" логову зверя. Придя на место, Артем выставил недовольно урчащего кролика перед дверью, сунул ему под нос морковь (чтобы не сбежал раньше времени), а сам пробрался внутрь  бытовки, где с бритвой на изготовке затаился под верстаком, на котором принял смерть Мотя.
Руслан вышел на охоту в свое обычное, подмеченное Артемом, время. Расчет Удальцова оказался верным - пройти мимо ушастого зверя, виденного раньше только на картинках и по телевизору, Шайморданов не смог. Взяв кролика под липкие бока, Руслан прошел в бытовку. Как только дверь со скрипом закрылась за его спиной, Артем выскочил из-под верстака, отрезая Руслану путь к отступлению. Шайморданов, поглощенный придумыванием роли для своего нового протеже, появление незваного гостя едва ли заметил. "Сейчас ты мне за все ответишь" - Артем, брызжа слюной и рассекая воздух бритвой, пошел в наступление. Руслан, удивленный, что к нему обращаются, опустил зверька на верстак, отер длинные сопли не досохшего клея на ладонях о штаны и непонимающе уставился на Удальцова. Артем опешил, он-то ожидал, что Руслан приклеится к кролику намертво и будет беспомощен перед свершением его (Артема) справедливого суда. Мысль о том, что фокус, почерпнутый из книжки сказок дядюшки Римуса (там братец Лис хитроумно поймал братца Кролика, использовав смоляное чучелко), не сработает, десятилетнего мальчика не посещала. Поборов секундную растерянность, Артем решил действовать. Конечно, теперь о такой изощренной пытке, которую он хотел применить к частично обездвиженному противнику, речи быть не могло, но полоска острейшей стали по прежнему находилась в его руках, а, значит, шанс выпустить кишки Руслану остался. Примериваясь попасть Шайморданову в живот, Артем сделал резкий выпад вперед. Руслан, продолжая не понимать, что собственно происходит, инстинктивно сделал шаг влево (благо, размеры бытовки позволяли совершить такой маневр) и правым коленом ударил Артема в грудь, едва не задев лезвие, тускло светящееся в вытянутой руке. Удар оказался настолько сильным, что результат его походил на одну из боевых сцен фильма про кун-фу. Артем пролетел полтора метра спиной вперед, с жутким треском снес хлипкую дверцу бытовки с петель, и кубарем выкатился на детскую площадку, где стайка мальчишек играла в футбол.
Картина, представшая взору Руслана, когда он возник в дверном проеме своего анатомического театра, изменила его навсегда. Воцарилась тишина, все привычные дворовые звуки стихли. Даже шум автомобилей не дороге, проходящей сразу за домом, исчез. Дети (среди них был и Илья Пузднецов), забыв про мяч, уставились на сабо шевелящегося Артема, задыхающегося, стонущего, кашляющего и харкающего кровью на пыльную землю площадки. Затем, не сговариваясь, мальчишки проследили взглядом путь Артема. Все глаза оказались на Руслане - худеньком восьмилетнем ребенке с длинной трогательной шейкой и несоразмерно маленькой головой. Во всех глазах Руслан читал помимо страха, к которому он давно привык (истории родителей о проклятье делали свое дело), новое выражение. Это было уважение, граничащее с восхищением. Руслан как губка впитывал волны неведомого до того чувства. Он был в центре внимания - на него смотрели с немым восторгом не только ровесники, но и мальчишки из пятых и шестых классов. Все знали, что произошло, хоть никто об этом вслух и не говорил. Артем, старше Руслана на два года, выше на голову и порядком шире в плечах, с острейшей бритвой в руках, потерпел поражение. Судя по издаваемым им хрипам, большинство ребер младшего Удальцова были сломаны. Растрескавшаяся фанерная дверь, лежащая у ног невозмутимого Шайморданова, придавала картине концептуальную завершенность. Тишина, сопровождавшая триумф Руслана, внезапно разлетелась на миллионы осколков - с сиреноподобным воем во двор выбежала мать Артема. "Убили! Убили!" - вопила обезумевшая Удальцова, тряся сына как тряпичную куклу. Еще через миг приехала бело-красная карета скорой помощи и, суетливо мерцая мигалкой, увезла Артема и бьющуюся в истерике мать в больницу.
Проблем по данному инциденту у Руслана не возникло ни с милицией, ни в школе, ни дома (Гузель Ращидовна только тихонько вздохнула и еле заметно качнула головой). Нашлось множество свидетелей, подтвердивших, что Артем, вооруженный опасной бритвой, первым напал на Шайморданова. Было установлено, что имел место факт самозащиты. Чете Удальцовых тонко намекнули, что их проявившему ретивость сынку за вооруженное нападение светит как минимум клиника, а то и детская колония не самого мягкого режима. Что они должны радоваться тому, что Артем сам же на свою бритву не напоролся и, по большому счету, легко отделался. Обессилевшие Удальцовы аргументов для возражений не нашли, быстро собрали вещи и переехали в другой город - подальше от всяких проклятий. Что стало с измазанным клеем кроликом - не известно.


7. Первый парень на деревне

  

...и кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное.
Откровение Иоанна Богослова

Руслану Шайморданову, отведавшему крови человеческой, животные опостылели. Он стал центром всеобщего внимания. Вокруг Руслана собирались все оторвы и хулиганы района - мальчишки из неблагополучных семей, а так же пай-мальчики, мечтающие стать "крутыми". Сперва Руслан не знал, что ему делать и как себя вести, но жадные обожающие взгляды новоявленных сторонников стали для него как наркотик. Не имея мысли стать таким же подонком, как те, кто его окружали, Шайморданов, тем не менее, набрался от них всего, что позволяло стать самым крутым из всех крутых. В мановение ока Руслан из тихого юнната превратился в грубого и беспринципного главаря подростковой шпаны. К десяти годам Шайморданов виртуозно матерился, умел пускать сигаретный дым колечками, мог без закуски выпить стакан водки и являлся бесспорным чемпионом дворовых драк во всех прилегающих кварталах. Но мистическая слава "проклятого ребенка" Руслана, опустившегося до уровня среднего уличного шалопая, не оставила. Та изо(вра)щренность мышления, с которой он расправлялся с животными, из мозга Шайморданова не исчезла, изменились лишь цели и средства. Теперь его марионетками были не щенки и котята, а люди и предметы, составляющие жизнь любого зрелого общества. На смену перочинным ножикам, аккумуляторной кислоте и костеркам невинной детской инквизиции пришла растущая день ото дня армия верных головорезов. Не опускаясь до мелких пакостей, типа подкладывания кнопок на стулья учителей или засыпки сахара в бензобак соседа, Руслан придумывал возмутительные проделки и поручал их исполнение своим прихвостням, оставаясь в тени.
Зная, что учитель физкультуры крутит роман с географичкой, Руслан приказал ее сыну Ване, учащемуся с ним в одном классе, прилюдно называть физкультурника папой. Ошарашенный физрук чуть не придушил "сынка" на глазах у всего класса. Разразился скандал. Учитель физкультуры и Ваня были приглашены в кабинет директора школы на очную ставку. "Ты зачем старшим грубишь?" - устало поинтересовался директор. "Почему грублю?" - невинно вытаращил глаза Ваня, и выдал фразу, которую Руслан велел ему заучить: "Раз спит с моей мамой, значит он мой папа". Физрука прямо из директорского кабинета увезли в больницу с инсультом. Информация о новом "папе" Вани через детей дошла до родителей, а через родителей - до его биологического отца. Неделю географичка ходила в солнцезащитных очках, скрывая побои. На второй неделе, прихватив с собой Ваню, исчезла в неизвестном направлении.
В день, когда в школу нагрянула проверка из РОНО, Руслан приказал своим подданным мальчишкам рассредоточиться по школьным классам, коридорам и туалетам, и, завидев любого взрослого, целоваться друг с другом взасос. На все вопросы следовало отвечать: "Все великие люди со времен древних греков и римской империи были геями. Мы не хотим вырасти серыми и посредственными". Если у взрослого хватит сил на вопрос, откуда такие мысли, нужно было жеманно хмыкнуть и ответить: "Это нам Валерий Петрович рассказал". Валерия Петровича, директора школы, учителя истории и социологии по совместительству, в тот же день увезли в больницу. Уполномоченная комиссия обнаружила в его рабочем столе множество фотоснимков с обнаженными мальчиками, большая часть которых училась в злополучной школе. Узнав об этом, Валерий Петрович предпочел удавиться ремнем собственных брюк, не выходя из больницы.
Так же от пытливого взора Шайморданова не скрылся факт, что кривенький мужичок дядя Вася, работающий в школе сторожем, всегда слегка навеселе (за исключением дней плановых проверок). С ним расправились просто и цинично. По указанию Руслана, все дети со второго по шестой классы включительно скинулись по пятьдесят копеек. На собранные деньги купили два ящика дешевой водки и выставили их перед дверью однокомнатной квартирки дяди Васи. Запои, в которые уходил сторож, новостью ни для кого не были, поэтому его отсутствию на боевом посту особенно не удивились. Через две недели, выломав дверь, милиция нашла подгнившего дядю Васю в собственной квартире - соседей сильно беспокоил "неприятный" запах. Из двух ящиков, по словам соседей, ставших понятыми, непочатыми осталось всего две бутылки.
Этажом выше Шайморданова жила одинокая старушка Нина Федоровна, известная своей любовью к кошкам. Тридцать квадратных метров жилплощади с ней делили порядка двух десятков мяукающих тварей. По весне весь подъезд наполнялся дикими звуками, и круглый год - не менее дикими запахами. По указке Руслана в течение примерно месяца, мальчишки по всем окрестным подвалам и помойкам отлавливали котов и кошек, потом по одному приходили под дверь сердобольной старушки и терпеливо давили кнопку звонка. "Возьмите котеночка. Он промок, замерз, кушать хочет. Жалко все-таки" - жалобными голосками говорили подосланные мерзавцы и протягивали бабульке грязные комки мяукающей шерсти. К концу месяца в квартире сердобольной Нины Федоровны обитало уже больше полусотни голодных зверей. Еще через месяц дверь этой квартиры вынесла милиция, вызванная соседями, которым надоело слушать бесконечные кошачьи вопли. Из опустевшего дверного проема под ноги очумевших ментов хлынул кошачий поток. Когда он иссяк, на полу прихожей обнаружилось наполовину съеденное тело хозяйки. Если пенсия старушки позволяла ей кое-как прокормить себя и двадцать кошек, то на пятьдесят шесть (с учетом Нины Федоровны) голодных ртов денег решительно не хватало. Киски страдать не должны, решила старушка, и мужественно отдавала свою долю провианта животным. Когда она умерла с голоду, запертым в квартире кошкам не осталось другого выхода, кроме как обгладывать свою спасительницу.
Время шло, Руслан взрослел. Продолжая "шалить" в своем стиле, он стал кем-то наподобие крестного отца мафии. Чувствуя первые признаки пробуждающегося полового влечения, тринадцатилетний Шайморданов вменил себе в "обязанности" право первого свидания. Теперь любой мальчик района, не желающий очнуться в канаве с переломанными руками и ногами, перед тем как начать гулять с понравившейся девочкой, должен был за свой счет организовать свидание Руслана со своей зазнобой - в кино ли, в ресторане или на квартире. Не важно, что мальчику приходилось при этом врать девчонке, как уговаривать и что обещать, но если она на свидание с Русланом не приходила, то приглашать ее впредь не имел право никто. Исключение делалось только для толстых и некрасивых до страшноты девчонок. Таким образом, Шайморданов первым перецеловал почти всех девочек, достигших достаточной зрелости, и прибавил к своим титулам звание школьного секс символа. Гордые и спесивые девицы, презревшие внимание Руслана, репрессиям не подвергались, но были обречены на холодный прием со стороны любого, беспокоящегося о своем благополучии мальчика. Убедившиеся в этом на своем опыте девочки нередко меняли гнев на милость, просили у Руслана прощения и получали его по известной цене. К пятнадцати годам Руслан счел нелепым ограничиваться поцелуями и обжиманиями, что вызвало лишь еле слышный ропот среди подростков обоих полов - возразить в открытую никто не осмелился, даже семнадцатилетние ученики выпускных классов.
Воцарившаяся в школе, дворе и всем районе шаймордановщина продолжала набирать силу. Аппетиты Шайморданова росли и требовали все больше денег для своего удовлетворения. Руслан, с увлечением читавший книги по истории, не стал изобретать велосипед и обложил всех подростков от десяти лет и старше данью. Кара за ослушание была прежней - для мальчиков побои, для девочек бойкот. Деньги с детей собирались проверенными подручными. Размер оброка для каждого ребенка был индивидуальным, зависящим от платежеспособности, так что у некоторых язык даже поворачивался назвать его справедливым. К тому же, часть полученных средств Руслан распределял между приближенными к нему лицами, что лишь укрепляло позицию его власти. Жаловались ли дети родителям? Конечно. Но все взрослые знали или догадывались, сколько трупов на совести "проклятого ребенка" и, не желая стать мишенью для следующей "шалости" Шайморданова, добровольно давали своим детям денег на оплату дани.
По окончанию школы, Шайморданов, чтя классиков жанра, приобрел статус районного наркоборона. Перемещения наркотических средств различной степени тяжести осуществлялись исключительно под его строгим контролем. Не удержавшись от соблазна, Руслан и сам основательно подсел на белый порошок. Количество денег, оседающих в карманах Шайморданова, позволило ему сделать грамотный политический ход - отменить оброк, увеличив таким образом и без того не малую армию своих сподвижников. Задумываясь о будущем, Руслан видел себя сперва в кресле префекта округа, затем мэра, а после, чем черт не шутит, президента всея Руси. Но в настоящий момент прыгнуть выше головы не удавалось - придумать, как в восемнадцать лет иметь еще больше влияния и веса на отдельно взятой территории, было невозможно.
Думаю, после этого краткого и выборочного описания подвигов Руслана Шайморданова, узнав историю его восхождения, абсурдность действа, разворачивающегося на кухне Пузднецова, становится очевидной.


8. Машина для Вали

  

Дамский автомобиль - красивый автомобиль.
Е. Рождественская

А впрочем, дамский автомобиль - тот, который просто принадлежит женщине, и не важно, какая это машина.
С. Мазаев

Хотя, пожалуй, стоит упомянуть еще один момент, проясняющий межличностные отношения Ильи Пузднецова и Руслана Шайморданова.
Случилось так, что один из самых близких соратников Руслана, Шамиль Нафиков, польстился на синеглазую Валю Петухову, студентку ПТУ, считающуюся красивейшей девушкой района. Соблюдая закон, Шамиль привел Валю к Шайморданову на "первое свидание". Руслан Валю принял и после бессонной ночи (как для него и Вали, так и для Шамиля, нервно курящего сигарету за сигаретой), дал добро на дальнейшие встречи Петуховой и Нафикова. Все бы ничего - через эту процедуру в течение последних пяти лет прошло немало молодых пар, многие из которых впоследствии поженились и нарожали детей. Но Валя, покинув роскошные, стилизованные под шатер кочевника, апартаменты Шайморданова, на ожидающего ее прокуренного и издергавшегося Шамиля посмотрела совсем не приветливо. И дело тут было отнюдь не в унижении и поруганной девичьей чести. При знакомстве, чтобы произвести впечатление на гордую красавицу, не испытывающую недостатка в ухажерах, Нафиков из кожи вон лез, показывая Вале, какая он важная птица. "Я правая рука самого Шайморданова. Мы с ним как братья, он за меня жизни не пожалеет. Деньги от бизнеса пополам делим", "Чего захочешь, только скажи - все будет", "Из под земли достану", "Десять раз подряд без отдыха" и все в таком духе. Не то что бы Валя купилась на всю эту мишуру, но определенная заинтересованность в ней появилась. Дождавшись, когда потный изможденный, но удовлетворенный Руслан упадет на кровать рядом с ней, Петухова, как бы между прочим, поинтересовалась, что он думает про Нафикова. "Хороший парень. Только тупой, как баран" с отдышкой ответил Шайморданов, "У меня таких шестерок, как грязи... Да хуй бы с ним. Давай теперь попкой".
- Валечка, все в порядке? - по дороге от подъезда Шаймораднова до своей битой восьмерки, с дрожью в голосе спросил Нафиков, ежась под ледяным взглядом Петуховой.
- Нормально, только задница болит, - буркнула Петухова. Поняв, что Шамиль ноль без палочки, да к тому же трепло, Валя решила послать его ко всем чертям. Она уже открыла рот, чтобы осуществить задуманное, но тут в ее светловолосую голову пришла идея получше: сначала раскрутить Шамиля на что-нибудь стоящее, а уж потом послать.
- А у тебя это в первый раз? - затянувшееся молчание показалось Нафикову неловким, но ничего более достойного для поддержания разговора он не придумал. - В смысле в попу.
- Неприлично девушке на первом свидании такие вопросы задавать, - Валя кокетливо покосилась на Шамиля и хихикнула, подметив про себя, что Руслан был прав, обозвав Нафикова бараном. - А раз у нас с тобой первое свидание, нужно это дело отметить как следует. Хочу в ресторан.
Два месяца Петухова методично высасывала из Шамиля соки, требуя то золотое колечко с бриллиантом, то выходные в Париже, не говоря уже о дорогих ресторанах, шмотках и прочей ерунде. Шамиль потел, краснел, залезал в долги, даже продал свою восьмерку, но мужественно продолжал исполнять все прихоти Вали. Зная, что долго Нафиков не продержится, и скоро сам задумает порвать с ней, Петухова тщательно обдумала и выдвинула требование: "хочу машину, бэху или аудю какую-нибудь, только нулевую". Что такую тачку Шамиль не потянет, Валя не сомневалась, зато у нее будет конкретный повод бросить поиздержавшегося бойфренда первой, сохранив при этом лицо и имидж роковой женщины. Расчет смекалистой пэтэушницы был почти безупречен, но гордости Шамиля она недооценила. Нафиков, смысл жизни которого был в ловле завистливых взглядов, сыплющихся со всех сторон, когда он в обнимку с общепризнанной королевой дефилировал по бульвару или сидел в ресторане, решился на неслыханный по своей дерзости и безумству поступок. Выпив сто грамм для храбрости, Шамиль обошел всех драгдилеров района и собрал с них месячную мзду ровно на один день раньше положенного срока. Дилеры Нафикова знали, поэтому деньги отдавали без базара, лишь удивляясь тому, что Шайморданов послал к ним человека, не дождавшись завтрашнего дня, когда они сами бы принесли наличность в аккуратных белых конвертиках. На все вопросы Нафиков отвечал, что это воля Шайморданова, и почему возникла такая спешка он (Шамиль) не в курсе - не его ума собачье дело.
Отчаянная попытка нагреть Шайморданова Шамилю удалась, но в связи с непродуманностью и плохой организацией, правда вскрылась на следующий же день, когда Руслан не дождался ни одного парламентария с денежным конвертом. Руслан был в ярости, раньше его никто не только не предавал, но и подумать об страшился. В принципе, сам факт воровства не так коробил Шайморданова, как то, что почуяв слабину его хватки, другие могут отважиться на бунт. Руслан прекрасно знал, что количество завистников даже среди его шестерок ой как велико - собравшись вместе, они мокрого места от него не оставят. Требовалось в срочном порядке как можно хладнокровнее и жестче покарать Нафикова, чтобы отбить у всех раз и навсегда желание шутить с великим и ужасным Шаймордановым. Собрав всех ближайших сподручных (за исключением Шамиля, который бегал по автосалонам, выбирая бибику для своей крали), Шайморданов без всяких эмоций вынес приговор: "слить гада вчистую" и предложил свой сценарий слива. Нафикова следовало подкараулить, вкатить ему смертельную дозу героина, а в квартире устроить "тайничок" с солидным запасом наркоты. Параллельно пустить слух, что Шамиль сажал на иглу детей младшего школьного возраста и частенько в счет оплаты пользовал их юные тела. При помощи фотошопа подготовить соответствующие фотографии и спрятать в том же "тайничке". Когда "тайничок" найдут, а слух прорастет в массах, Шамиль посмертно будет опозорен как наркоторговец и содомит - на его могилу даже папа с мамой не придут.
Изготовление липовых фотографий поручили компьютерному гению по кличке Крыса - он же в свое время взломал кабинет Валерия Петрович, директора школы, и под завязку набил ящик стола компрометирующими материалами. Обустройство тайника досталось сыну местного участкового Владику Сяпунову, лучшему другу Нафикова, - в его неожиданном приходе родители Шамиля ничего подозрительного увидеть не должны. Всю грязную работу в шайке Шайморданова, как и в любой другой иерархически структурированной организации, выполняли низшие чины - штатные единицы большой численности и малой себестоимости. Поэтому подкараулить Шамиля в темном переулке и инсценировать передозировку должны были наименее ценные бойцы: Илья Пузднецов, Лёша Огузкин и Петя Бодыльев.
Троице дружбанов выдали орудие убийства (шприц, заправленный первосортным героином), инструкции, где и во сколько ловить отступника, а так же что лепить в случае, если их поймают, и отправили в сырую темень октябрьских улиц. Но что-то в осуществлении плана не срослось - то ли у Шамиля был ангел-хранитель, который провел его к дому другой дорогой, то ли друзья попросту проморгали жертву. Когда Крыса и Владик Сяпунов вернулись к Руслану с отчетом об успешном выполнении заданий, о Пузднецове, Огузкине и Бодыльеве не было ни слуха, ни духу. Прождав до полуночи, Шайморданов не выдержал и послал отряд во главе с Сяпуновым на поиски горе-киллеров. Все трое были найдены валяющимся в том самом переулке, где приговор должен был быть приведен в исполнение. Друзья сидели на грязном асфальте, таращили глаза и дико ржали. На вопрос Владика, что происходит, Пузднецов, не прекращая смеяться, сквозь слезы ответил: "Цементовоз! Це-ме-нто-воз! Ты не догоняешь?! Це-ментовоз! Понял, ментовоз хохляцкий". Попинав Илью, Лёшу и Петю, Сяпунов убедился, что они обдолбаны вусмерть и толку от них не добиться. Погрузив незадачливых товарищей в машину, Сяпунов отвез их к подъезду дома, в котором жил Шайморданов, и запер в подвале. Когда по утру друзей немного отпустило, их волоком, как мешки с картошкой, притащили к Руслану. Заикаясь и бледнея то ли от страха, то ли из-за отходняка, Пузднецов поведал, что они ждали Нафикова в условленном месте, не дождались, замерзли, пост покинуть не решились, и, чтоб веселей ждать было, чуточку героина позаимствовали. В действительности, ребята убили на троих всю "смертельную" дозу, предназначавшуюся Шамилю. Шайморданов спокойно осведомился, в чью умную голову пришла идея наложить лапу на чужой герыч. Пузднецов и Огузкин, не сговариваясь, ткнули пальцами в Бодыльева. Руслан удовлетворенно кивнул и подал знак увести проштрафившихся дураков. Наказание за нерадивость не заставило себя долго ждать. Всех троих избили до полусмерти и исключили из Шаймордановской партии. Пете Бодыльеву в довесок достался еще один бонус: с этого момента всем девушкам района было строжайше запрещено даже смотреть в его сторону.
Что касается Нафикова, от своей судьбы он не ушел - следующим вечером Владик Сяпунов лично вонзил иглу в его вену, пока двое помощников держали Шамиля под руки. Дальнейшие события, как по нотам, разыгрались в соответствии со сценарием Руслана. Провал задания Пузднецовым и компанией привело лишь к одному непредвиденному результату: воспользовавшись отсрочкой исполнения приговора, Шамиль успел-таки спустить все украденные деньги на машину для Вали Петуховой. Он купил Audi A2 персикового цвета. Думая, как поступить в данной ситуации, Шайморданов решил проявить благородство. Вместо того, чтобы повесить долг на компанию, по вине которых Шамиль разбазарил его деньги, или забрать машину себе, Руслан пригласил Валю, преклонил перед ней колено, поцеловал изящные пальчики и вручил ключи от новенькой иномарки. "Это подарок", - улыбнулся Шайморданов, и веско добавил: "От меня". Девушка подарок приняла, с радостью отметив, что цвет авто как нельзя лучше подходит к дубленке и сапожкам, вытребованным у Шамиля две недели назад. Следующий подарок для Вали - водительские права - Руслан оплатил сам. Так Валя Петухова стала первой официальной девушкой Шайморданова. В скором времени она завладела не только телом и разумом Руслана, но и его сердцем, став единственным человеком, от которого Шайморданов зависел и кому доверял. Ради Вали (хоть она его об этом и не просила) Руслан даже отказался от права первого свидания, что публикой было расценено не однозначно: одни говорили, что Шайморданов остепенился, другие - что сдал позиции или стал импотентом. Стоит ли говорить, что неожиданное возвышение пэтэушницы (учебу сразу же бросившей) ни ей, ни Руслану доброжелателей не добавило.


9. Бунт на Олимпе

  

В наказание за участие в борьбе против богов Зевс заставил титанов держать небесный свод на своих плечах.
Древнегреческая мифология

Ровно через два часа сумрачный ликом Геша возник на пороге своей комнатенки, благоухая табачным перегаром и испуская из глаз лучи холодной недоброжелательности.
 - А, барин пожаловали, - Лёня поставил точку в конце дописанной главы. - Я уж заждался вашей светлости.
Не говоря ни слова, Друзилкин протопал к столу, сгреб с него исписанные Пузырьковым листы, и погрузился в чтение. Пока водянистые глаза Геши скользили по строчкам, Лёня развлекался, побрасывая шариковую ручку к потолку и ловя ее возле самого пола.
- Что это? - сипло ухнул Геша, закончив чтение.
- Как что? - Пузырьков от неожиданности вопроса забыл поймать ручку, и она, упав на пол, закатилась под батарею. - Продолжение нашего монументального труда.
- Издеваешься, сука, - сквозь зубы процедил Друзилкин. Его лицо стало похоже на восковую маску, покрытую прозрачной корочкой льда. Прочтенное Гешу сильно обеспокоило сразу по нескольким пунктам. Во-первых, в глаза бросалось, что три новые главы написаны гораздо лучше предыдущих. Во-вторых, было не понятно, как можно успеть написать столько за каких-то два часа. В-третьих, в тексте весьма гармонично использовались персонажи, придуманные им - Валя Петухова, Лёша Огузкин и Петя Бодыльев. Более того, сам провести такие взаимосвязи Геша вряд ли бы догадался. Перед Друзилкиным встал вопрос, с чем легче смириться. С тем, что Пузырьков не менее (а то и более) талантливый писатель, чем он? Или с тем, что имел место гнусный подлог? Отринув первую версию, Геша лихорадочно пытался найти хоть какие-нибудь подтверждения второй, но, к своему ужасу, не находил. До сегодняшнего дня никто, включая его самого, понятия не имел, что ему придет в голову мысль написать про Пузднецова, добавив в каталог героев Шайморданова плюс ряд вымышленных лиц. Когда Геша уходил, Лёня собирался продолжить рассказ объяснением, зачем Шайморданов пришел к Пузднецову. Вместо этого он в трех главах литературно изобразил детство, отрочество и юность Руслана, в меру пестря метафорами, не увлекаясь словоблудием, но привнеся в повествование изрядную долю вымысла. Как это может быть творением человека, только что задававшего вопросы, почему один лирический герой курит сигареты без никотина, а второй пьянствует с персонажами, не имеющими реальных прототипов?!
- Сам ты сука, - беззлобно огрызнулся Лёня. - Я тут, понимаешь, стараюсь, пишу до мозолей кровавых, сохраняю эту, как ее... стилистику, персонажей твоих вылизываю, как корова телка новорожденного. И что получаю взамен? Суку? Обижаешь ты меня, Гешка.
- Вон отсюда! - мигая нервным тиком, рявкнул Друзилкин, указывая на дверь трясущимся пальцем. Его уязвленное честолюбие в неравной борьбе победило чувство здравого смысла. - Никому не позволю надо мной измываться!
- Да пошел ты, - Пузырьков сплюнул на плешивый паркет и, поднырнув под вытянутую руку Геши, которой он указывал на дверь, вышел вон.
"Вот ведь сука какая!" рассудок Друзилкина кипел, "я за порог, а он! Пригрел змею на груди. Ну ничего, мы еще посмотрим, кто кого". Словно в горячке, Геша метался по комнате, комкая и разбрасывая исписанные другом листы. Проведя в таких трудах с полчаса, Друзилкин умаялся и, тяжело дыша, присел на краешек стола. "Порву. И сожгу" решил Геша, обводя разгром в комнате взором боевого генерала, оглядывающего поле минувшего сражения. Последние силы Друзилкин потратил на сбор разбросанных бумажек, после чего, не раздеваясь, завалился на кушетку, оставив разрывание и сжигание на утро.
Ночью Гешу мучили кошмары. Друзилкину снилось, что Лёня Пузырьков связал его по рукам и ногам, воткнул в вену иглу с прозрачной трубочкой, ведущей к помпе, и выкачал всю кровь в большую чернильницу. Обескровленный Геша по сюжету сна не умер, и продолжал следить за происходящим. Лёня поставил наполненную кровью чернильницу на письменный стол, достал из-за уха белоснежное гусиное перо и лукаво улыбнулся. Чернила - кровь писательства, пояснил он и обмакнул кончик пера в чернильницу. Рядом с Лёней возник Шайморданов - с козлиной бородкой и рожками. Давай, записывай, я сейчас расскажу, как все было на самом деле, сказал Руслан, не обращая на Гешу внимания. Я появился на свет в ту минуту, когда дух Генерального Секретаря... - продиктовал Шайморданов, и Лёня, высунув язык от усердия, принялся скрипеть пером, записывая его слова кровью Друзилкина на измятом желтом листе вощеной бумаги.
Утром Геша проснулся не выспавшимся, с больной головой и сухостью во рту. Приготовив все необходимое для сожжения рукописей - оцинкованное ведро, бутылочку с керосином и спички, Друзилкин передумал. По зрелом размышлении, он решил, что написанные Пузырьковым главы слишком хороши, чтобы их уничтожать. Все равно ничего лучше он про Шайморданова не вспомнит и не придумает. Продолжу с того момента, на котором остановился Лёня, подумал Геша. Доведу дело до конца, покажу ему, как творит настоящий мастер. Тогда посмотрим, кто тут культовый писатель, а кто дерьмо собачье. С этими мыслями, забыв о своей привычке завтракать по утрам, Друзилкин приступил к работе.


10. Проклятье

  

...она   двинулась   к   своей   норе   и, остановившись  на пороге, задрала платье, нижнюю юбку и сорочку по самые подмышки и показала зад. Увидевши это, Панург сказал Эпистемону:
- Мать  честная,  курица  лесная!  Вот  она,   сивиллина пещера!
Ф. Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль"
  
- Какая помощь? - Пузднецову внезапно показалось, что он задал вопрос слишком наглым тоном и без должного почтения - после глотка чая мысли Ильи немного прояснились. Только сейчас до него по-настоящему дошло, кто сидит напротив него, и что это не сон.
- Илюшенька, будь добр, ебальничек попроще сделай, - от вида перепуганного Пузднецова широкие скулы Руслана свела неприятная судорога. Закурив очередную псевдо сигарету и убедившись в том, что Пузднецов его слышит и понимает, Шайморданов, четко выговаривая каждое слово, произнес: - Спрашиваешь, что меня привело к тебе? Я расскажу. История непростая, так что слушай внимательно и не перебивай. Будут вопросы - потом задашь.
Несколько дней назад я как следует закинулся и поехал с корешками в "Венецию". Это ресторан такой, может знаешь? Неподалеку от плешки. Это по-пацански площадь трех вокзалов. Еще раз перебьешь - извини, я предупреждал. Ничего так ресторанчик на первый взгляд: фрески-хуески там всякие, арки с лопухами, маски карнавальные, официантки в париках и белых чулках - одну за жопу ущипнул, так визжала, будто ей анус нашампурили по перворазью. Водочки заказали, макарон под это дело, пельменей с креветками. Сидим, культурно отдыхаем. Тут Сяпля, ну Владик Сяпунов, ты его знаешь, говорит: "Че-то пельмени больно мятой воняют. Видать, бля, креветки стухли, вот они, суки, амбре и отшибают".  Принюхались к пельменям - реально мятой несет, ебановрот. Я так спокойно подзываю козу эту визгливую, говорю, повара сюды. Приходит шеф-повар, Пиздо бля Пальма, макаронник сранный. Сяпля ему миролюбиво так: "Признавайся, мразь, нахуя тухлятину в пельмени захуярил? Кого, падла, наебать хотел?". Пальма зенки выпучил и ну на своем итальянском гнать - "лашате ми кантаре, равиоли муча густа". Сяпля ему намекнул, чтоб он перед пацанами не выебывался и по-русски отвечал. Хуйнаны - Пальма как пиздаболил по-свойски, так и продолжил, только граблями еще сильней размахался. Тут уж я не выдержал. Руками не маши, клоун ебаный, говорю. Отвечай, когда тебя по-хорошему спрашивают. Ща я его по хрюкоталу приложу, вмиг поймет, говорит Сяпля и уже рукава пиджака закатывает. Ну правильно, за конкретно поставленный базар отвечать нужно. Тут Валя влезла: "Чего до человека доебались? Ему какие продукты дали, из таких и приготовил". Я: "Базара нет. Только я за гавно платить не буду". Сяпля успокоился чуток, рукава назад раскатал и повару лыбится. Иди, говорит, нахуй, макака, мы сегодня добрые. Пальма съебался, мы водочку добили и тоже к выходу потопали. Тут, откуда ни возьмись, появился вротебись - четыре мордоворота в костюмах черных и с табличками "администратор" на лацканах. Молодые люди, говорят, не забудьте оплатить счет за посещение нашего чудесного ресторантуса. Сяпля им: "С хуя ли? За пельмени ваши падальные? Идите повару своему мозги ебите". Ребята оказались профессиональные, из ментов видать, - Валю за дверь выставили, а меня с Сяплей вверх тормашками как буратин вздернули, вытряхнули и по почкам настучали - мы даже пукнуть не успели. Ладно, думаю, парни, мы с вами еще похихикаем. Слыханное ли дело, чтоб меня в ресторане мусора бэушные отпинали? Можно сказать, я им даже посочувствовал, телкАм неразумным - останутся их детишки без кормильцев. Короче, выкинули нас с черного хода - костюмы грязные, почки болят - аж ссать кровью тянет, бабла нет, даже мобильники потроха сучьи стянули. Доковыляли до парадного входа - Вали и след простыл. Я послал Сяплю чайника ловить - приходит через десять минут: "Эти хуи деньги вперед требуют". Зеленоглазое, блядь, такси. Вобщем, вечер не удался. Усугублять чего-то не захотелось. Поэтому пошарили по карманам, наскребли кое-какой мелочи. Сяпля сказал, что ровно на одну поездку на метрополитене имени Ленина, ебать его лысый череп, выходит. А ля гер ком аля гер, говорю, Сяпля, пойдешь домой на своих двоих, а я, пожалуй, в андеграунде проедусь - романтика.
Подхожу, значит, к входу на Комсомольскую. Чё там твориться - пиздец во время чумы полный. Картина Страшного Суда: народу толчется до ебениматери, мат-перемат стоит, мужики с огромными тюками туда-сюда снуют, бомжи толпами на солнышке гниют, блевотиной какой-то забродившей воняет, мусора патрулями в этом дерьмище рассекают. Я мимо всего светопреставления бочком протискиваюсь, чтоб до кассы не сильно перемазавшись добраться и обилетиться. Тут меня кто-то за штанину хвать. Я хотел по привычке с ноги не глядя уебать, но что-то меня остановило. Голову поворачиваю - сидит возле окошечка кассы старикашка, газету под жопу подложил, бельмами сверкает и лыбится в три зуба - от вида его меня аж дрожь взяла. Извини, говорю, отец, у самого в кармане вша на аркане. А про себя думаю, с чего я вдруг так всполошился? Мало ли шваль какая привокзальная тут отирается, что ж я себя как первоклассник перед еблей чувствую. Дед молчит, только знай себе меня глазками своими молочными буравит. Я ему: уважаемый, я, с вашего позволения, сейчас билетик куплю и не буду больше вам свет загораживать, штанину только отпустите. А в мозгу крутится "нихуя себе, уважаемый! Чего ж стремно-то так?". Старик вроде как понял, о чем я ему толкую, и штанину из клешней выпустил. Я прямо облегчение испытал, калосральное. Полез в карман за грошиками, чтоб тетке по ту сторону окошка сунуть, тут из-за спины, как гром с ясного неба: "ЖэТэБэКАСД". Поворачиваюсь - сидит дед на том же месте, как ни в чем не бывало, ухмыляется. Простите, вы что-то сказали? спрашиваю я, и сам над собой охуеваю. И тут такая шняга случилась, что я реально чуть не обосрался. Я будто взлетел к потолку, как шарик надувной, завис над турникетами и вниз смотрю. Вижу, народ возле касс толкается, шумит, течет к эскалаторам, а на меня все ноль внимания. Смотрю, возле одного окошка вроде кто-то знакомый маячит. Пригляделся - е-мое, это ж я сам, а возле ног моих старик слепой на газетке сидит. И сквозь шум толпы до меня слова разговора долетают. Не поверишь, я такого ни под коксом, ни под герычем не ловил - разговор этот между мной, тем, что на полу остался, и дедом. А я, тот, что под потолком болтается, все со стороны слышу и вижу.
- Простите, вы что-то сказали? - Руслан выглядел испуганным, что само по себе более чем странно. Любой, знающий Руслана человек, плюнул бы вам в лицо, скажи вы ему, что Шайморданова можно напугать.
- Нет, Русланушка, это ты сказал, - мягким, словно поросшим мхом, голосом ответил старик, не прекращая улыбаться. - Никак забыл свое первое словцо?
- Нет, не забыл, - ошарашенный Шайморданов с точностью до мельчайших подробностей вспомнил, как произнес первое в своей жизни слово. Перед глазами возник дедушка Рашид, хватающийся за карандаш, чтобы записать то, что сказал внук. Мама с беспокойством смотрит на мужа, будто ищет у него поддержки. Отец этого не замечает, он радостно смеется - наконец-то его сын заговорил. Дедушка торжественно водружает на переносицу очки, чтобы прочитать то, что он записал минуту назад...
- Хорошо, что помнишь, - слепец перебил поток воспоминаний Руслана. - О таком забывать не следует.
- ЖэТэБэКАСД... - чувствуя себя как во сне, проговорил Руслан. Его взгляд встретился с незрячим взором старика. - Что это значит?
- А говоришь, что помнишь, - Шайморданову показалось, что старик ему лукаво подмигнул. - Сам себе напророчил, и сам же не понял. А-я-яй. Дедушка Рашид сразу догадался, как твой детский лепет понимать.
- Жизнь Твоя Будет Короткой, А Смерть Долгой, - еле шевеля губами, прошептал Руслан.
- Вот именно! Молодец! - воскликнул старец. - Это слова древнего восточного проклятья. Мой юный друг, едва открыв рот, ты проклял сам себя и всех, кому не посчастливится оказаться рядом с тобой.
- Проклял сам себя? - впервые в жизни Руслан чувствовал себя потерянным и беспомощным.
- Да, это проклятье постигнет любого наркомана, если он вовремя не одумается. Тебе же одуматься не суждено, - старик посуровел, - по крайней мере, пока в тебе живет Шайтан.
- Я не наркоман, и во мне никто не живет, - голос Руслана был настолько слаб и звучал так неуверенно, что он возненавидел себя.
- Я отправил твоего Шайтана немного полетать, - старик хитро прищурил слепые глаза и усмехнулся. - Чтоб он в наш с тобой разговор не встревал.
- Что... - начал было Руслан, но подняв глаза осекся на полуслове - над его головой, под самым потолком, тупо пялясь вниз, парил точно такой же Шайморданов.
- Он почти такой же, как и ты, - ответил старик на незаданный вопрос. - Во всяком случае, не лучше и не хуже, разве что сквернословит без меры. Не в нем сосредоточено все твое зло. Не на его совести все смерти, боль и страдания, пришедшие в мир с твоим появлением. Даже не он толкнул тебя на встречу наркотикам.
- Так почему же тогда он Шайтан? - с трудом понимая смысл сказанного стариком, спросил Руслан и попытался прикинуть, не перебрал ли он с дозой перед поездкой в ресторан.
- Не нравится имя? Пусть будет не Шайтан, а, скажем, Зелибоба - сути это не меняет. Он - чужой дух, обитающий в твоем теле, - старик задрал голову и помахал рукой болтающемуся под потолком двойнику Руслана. - Зелибоба живет в тебе с момента твоего зачатия. Вы сроднились настолько, что даже в разделенном состоянии, то есть сейчас, мыслите примерно одинаково. Я мог бы отправить на прогулку тебя и поболтать с ним, но это было бы не честно по отношению к тебе. Все-таки он чужак, оккупант, хоть и не по своей вине.
- Откуда во мне взялся э... Зелибоба? - количества употребленных субстанций, понял Руслан, на такую качественную галлюцинацию не хватило бы.
- Вот смотри, - старик с ловкостью фокусника одной рукой выхватил из воздуха сдутый воздушный шарик небесно-голубого цвета, а другой - две высушенные горошины. - Иногда случается так, что одну яйцеклетку оплодотворяют одновременно два сперматозоида. Знаешь, что тогда получается? Слепец разлепил посыпанный тальком сосок шарика и засыпал горошины внутрь.
- Близнецы? - неуверенно промямлил Руслан.
- Именно! - старик, демонстрируя мощь своих легких, с одного выдоха надул шарик до внушительных размеров и перекрутил сосок, чтобы воздух не выходил. - Однояйцовые.
- О, - Руслан, как зачарованный, следил за шариком, пляшущим в руках старика.
- Когда сперматозоид оплодотворяет яйцеклетку, появляется новое существо - зигота, - сверкая бельмами, старик тряхнул шариком так, что горошины внутри него, как показалось Шайморданову, зазвенели. - Стоит появиться зародышу, как его в тот же момент оплодотворяет душа. Появляется очередное новое существо - человек. Но с душами все несколько сложнее. Если в тело человека по стечению обстоятельств попадает две души, близнецов на свет не рождается. Количество душ во вселенной строго ограничено, поэтому, если кому-то досталось две, кому-то не достанется ни одной.
- И?
- И! - старик вскочил на ноги и с глухим звуком стукнул Руслана надутым шариком по голове. - В тебя, как в этот шарик, залетело две горошины, то есть души. Поэтому во всех делах тебе сопутствует двойная удача. Два ангела-хранителя оберегают тебя - простая арифметика. Но закон сохранения или, как я его называю, правило нормо-часов действует безотказно. Если ты можешь выпить бутылку за полчаса, то с приятелем - таким же любителем заложить за воротник, как ты, - бутылка опустеет как минимум в два раза быстрее. Понял?
- Мои ангелы-хранители выпивают на двоих? - предположил Руслан.
- М-да, неудачный пример, - старик на секунду задумался. - Ничего толкового в голову не идет. Ладно, допустим, что ты бежишь в два раза быстрее, чем все остальные. Прямым следствием этому будет то, что и к финишу ты прибудешь в два раза раньше. Теперь усек?
- Нет, - честно признался Шайморданов.
- Склеишься ты четко посередине отмеренной жизни, - наплевав на политкорректность, выдохнул дед, начиная терять терпение. - А если уж быть совсем точным, то сторчишься. Всему, знаешь ли, своя цена. И, коль скоро мы с тобой говорим о душах, то это не тот материал, про который можно сказать "оптом дешевле" или "две штуки по цене одной".
- Что же мне делать? - до Руслана мучительно медленно, спотыкаясь и падая на каждом шагу, начал доходить смысл сказанного стариком. - Ну, чтобы не сторчаться.
- Прекратить употреблять наркотические препараты - для начала в слоновьих дозах, позже - вобще, - дед хлопнул в ладоши и шарик исчез так же внезапно, как появился. - Только у тебя ничего не получится, пока ты не избавишься от Зелибобы. А точнее, не вернешь его тому бездушному неудачнику, которому Зелибоба предназначался.
- Кому? Как? - Руслану показалось, что вместе с отделившимся от него двойником из головы исчезла половина серого вещества - настолько тупым Шайморданов себя еще никогда не чувствовал.
- Кому, могу подсказать, если сам не догадываешься, - дед снова устроился на мятых газетах. - А вот как - это уже тебе самому придется придумывать.
- Дедушка, подскажи, ну пожалуйста, - Руслан чуть не плакал. Беспомощность перед лицом приближающейся безвременной кончины породила дрожь в коленках, сосущее чувство под ложечкой и металлический привкус во рту.
- Не хнычь, - строго прикрикнул на Шайморданова слепец. - Здоровый бугай, а разнюнился хуже девки. Зелибоба должен был очутиться в твоем бывшем подельнике - Пузднецове. Помнишь, как по твоей указке ему чуть шею не сломали? Вижу, помнишь. Если бы он умер, то разговаривать бы нам с тобой не пришлось - нет человека, нет проблем. Ты бы его не надолго пережил и поделать тут уже ничего было бы нельзя. Так что действуй, если, конечно, жить охота. Удачи тебе не желаю - не зависит она от моих пожеланий. Прощай.
- Дедушка, подожди! - переходя на визг крикнул Руслан, упав на колени и схватив старика за плечи.
- Ну, чего тебе еще? - дед брезгливо поморщился и аккуратными, но уверенными движениями, отделался от объятий Шайморданова.
- Как ты с белыми глазами все видишь?
- А... гхм... - старик на секунду задумался, после чего скороговоркой пробормотал что-то вроде "разговор душевный, да собеседник не кошерный", кашлянул в кулак, щелкнул пальцами и...
...меня как на такси с похмела укачало - то в жар, то в холод кидать стало, голова квадратная, блевать тянет. Глаза поднимаю - нет никого под потолком, опускаю - от старика хоть бы хуй остался. Ага, думаю, Зелибоба, значит, в меня вернулся, а дед сдриснул под шумок. Я так прикинул, покумекал - ебать меня в рот, если такая хуйня может посреди дня без дозы твориться. А сам бочком-бочком, да съебался до дому побыстрей. Про себя решил, что это ресторанные говнюки мне дрянь какую-нибудь вкололи да мусоров по следу послали. Пару дней пройдет, думаю, забуду про эту хрень, как про хуев сон. И чё ты думешь? Какое там, в пизду, забудешь! Слова козла этого белоглазого так иголками в мозгу и шиперятся. Даже когда на Вальке оттягиваюсь, все про ЖэТэБэКАСД думаю. Не с проста я тогда под потолком бултыхался, не клина я с дедом словил - все правда, все было. Жопой чую, что старик меня наяву за штанину хватал и пиздеж его не порожняк беспонтовый. Сидит во мне Зелибоба сраный, толкает меня копытом в могилку. Чую и все тут. Вот я к тебе в гости и заглянул, на огонек.
Руслан всем своим видом показывал, что рассказ окончен и теперь он готов попытаться ответить на любой из миллиона вопросов, которые (по мнению Шайморданова) крутились на языке Пузднецова. Когда продолжительность паузы стала подбираться к границам приличия а тишина, повисшая на кухне из звенящей превратилась сперва с свистящую, а потом и в ревущую (как показалось Илье), Пузднецов наконец набрался сил и смелости, облизнул пересохшие губы пересохшим же языком, и просипел: - Да, надо же так... Действительно... Это да...
- Что? - Руслан побагровел, скрипнул зубами и хрустко сжал кулаки. - Ты, что, сука, не слышал, что я сказа?
- Я слышал, слышал! - испуганно пискнул Илья и инстинктивно сжался на стуле, пряча лицо за руками. - У меня сейчас правда нет, честное слово. Вот мать зарплату получит, я тогда сразу...
- Заткнись, - скомандовал Шайморданов. Секунду назад он был готов размозжить Пузднецову голову, но сейчас выглядел настолько спокойным, хладнокровным и сосредоточенным, что мог бы легко соперничать со статуей сфинкса. - Мне, в принципе, похуй, понял ты или нет, что я тебе рассказал. Главное, чтобы ты понял то, что я скажу сейчас. У меня есть нечто, принадлежащее тебе. Я очень хочу это нечто тебе вернуть. Ты окажешь мне в данном деле активнейшее содействие. За причиненное беспокойство можешь просить все, что пожелаешь.
- Все, что пожелаю, - кивая и по-рыбьи тараща глаза, повторил Пузднецов, искренне и абсолютно беспочвенно надеясь, что выглядит внимательным и понимающим.
- И чего же ты желаешь? - Шайморданов потянулся за очередной безвредной сигареткой, но нащупал лишь пустую пачку.
- Кто? Я? - Илья перестал кивать и немигающим взглядом уставился в невидимую Руслану точку, зависшую чуть выше его плеча.
- Да, братишка, видать хуево тебе без души приходится, - вздохнул Шайморданов, смял пустую пачку и выбросил ее в распахнутую форточку.


11. Танцующий в темноте

  

...самое страшное в темноте - возможность наткнуться на мебель.
http://laobc.narod.ru

Написанной главой Геша, по большому счету, остался доволен. Стилистика соблюдалась, саспенс вроде как нагнетался. Персонажи вели себя хорошо, то есть жизненно. Ну, почти жизненно. Логика присутствовала, пусть и мистифицированная. Чем все это может закончится, предугадать не смог бы никто. Включая меня, с горечью подумал Друзилкин, исчиркав с полсотни листов в безуспешной попытке написать достойное продолжение. Вдохновение и запал, с которым Геша на бумаге радостно матерился за Шайморданова и бездушно тупил за Пузднецова, неожиданно иссякли. Чувствуя себя творческим импотентом, раздраженно меряя шагами комнатенку, Геша чуть ли не рвал на себе волосы, ища хоть какую-нибудь сюжетную зацепку, потянув за которую можно дальше распутывать клубок повествования. Друзилкин даже схватился за ножницы, думая отхватить себе ухо на манер Ван Гога, и, таким образом, пробудить задремавшие творческие порывы, но передумал. Ограничился тем, что проткнул подушечку указательного пальца левой руки иголкой, выдавил искрящуюся брусничным светом капельку крови, размазал ее по чистому листу. Кровь высохла, сменив свой цвет с алого на буро-коричневый, и теперь напоминала скорее следы поноса на туалетной бумаге. Дерьмо, сокрушенно подумал Геша, вот тебе и "кровь - чернила писателя". Можно писать жидким говном, а всем говорить, что это кровь - фиг отличишь.
Как же вся эта кухня варится? Из чего же вырастает чудный цветок шедевра, когда вот так, на самом интересном месте случается прискорбный затык? - пытаясь не позволить себе зациклиться, рассуждал Геша. - Не из личного опыта уж точно. На своих воспоминаниях я бы анекдота про армянское радио не придумал. А бывает, как напишешь строчку, перечитаешь - и сам удивляешься: ай да Геша, ай да сукин сын. Может быть, все мысли и идеи конденсируются где-то под куполом вселенной и периодически, то снегом, то дождем выпадают на головы людей? Росой серебрятся под ногами - нужно лишь знать или чувствовать срок, когда следует выйти с губкой и ведром? Печально, конечно, что настоящий творец всегда мельче своего произведения, ибо им движет снизошедшее откровение, а не стремление изложить себя. Но я и на это согласен, лишь бы продолжать писать. Лишь бы не задохнуться в душном закутке действительности...
Текущее отсутствие опыта и временный (в том, что на свете все временно, Геша не сомневался) дефицит вдохновения Друзилкин решил компенсировать, открыв себе окно в мир. Где можно увидеть такие места, о существовании которых раньше и не догадывался? - спрашивал себя Геша. - Где можно услышать слова интереснейших из современников, людей всевозможных профессий, рас и возрастов? Где почерпнуть завязки для самых невообразимых сюжетов? Как прикоснуться к мудрости веков или узнать, что твориться в мире прямо сейчас? Как опуститься в те подводные глубины, куда не доходит ни одного лучика солнца, или вознестись в такие выси, о которых не может мечтать ни одна птица? Очень просто! Включи телевизор. По крайней мере, большинство Гешиных знакомых проводили время, пялясь в цветущие кинескопы. Придя к такому выводу, Друзилкин разбил свинью-копилку, которую от зарплаты до зарплаты прятал в сливном бачке унитаза, обернув в три полиэтиленовых пакета и туго перемотав изолентой. Взяв достаточную по его разумению сумму, Геша направился в ближайший магазин бытовой техники и электроники. Цены на телевизоры Друзилкина повергли в легкое оцепенение, стряхнув которое он поинтересовался у продавца о возможности приобретения необходимого чуда техники в рассрочку. Лучезарно улыбаясь, продавец направил Гешу к представителю банка, который сидел за аккуратной партой тут же в торговом зале. Узнав размер Гешиной зарплаты и срок, в который он планирует погасить вожделенный кредит, банковский клерк с улыбкой, точь-в-точь повторяющей оскал продавца, посоветовал Друзилкину убираться подобру-поздорову, пока он не вызвал охрану или неотложку - по желанию несостоявшегося клиента. Вняв совету, Геша, угрюмо отметив про себя необходимость как-нибудь ночью разбить пару-другую витрин магазина, покинул электо-бытовой рай. Отчаявшись открыть окно в мир, Геша внезапно вспомнил, что сегодня воскресенье. В этот день возле старого сгоревшего кинотеатра "Зурбаган" полубомжеватые личности традиционно организовывают толкучку, на которой он не раз по сходной цене (как правило, кратной стоимости одной бутылки водки "РУССКАR" в подвале неподалеку) приобретал самые фантастические вещи, типа американского граммофона конца 19-го века с коллекцией пластинок Вертинского, лошадиного противогаза времен первой мировой войны, никогда не издававшегося диска "Zoo Loop? А!" группы "The KroT", медной каски пожарного с выгравированной летящей надписью "на работе не горим - сутки жарим, трое спим" или первого издания "Доктора Живаго" в приклеенной к корешку мягкой обложке от Набоковской "Лолиты". К развалу Друзилкин пришел (если быть до конца честным, то прибежал) окрыленным предчувствием близкой удачи. Странно это или нет, но радостное предчувствие Гешу не обмануло. Практически сразу его жадно блуждающий взгляд выхватил из груд барахла, разложенного на складных столиках, газетках или на голой земле, знакомые очертания вожделенного ящика с выступающим округлым брюшком кинескопа. Геша представил себе, как подключает телевизор к сети электропитания, бережно вводит штекер антенны в разъем, стыдливо притаившийся на задней панели, нежно нажимает на заветную истертую кнопку, и - о чудо! - мутно-серый, мертвенно-слепой глаз оживает, обретает осмысленность и уносит его в волшебную страну, где обрести вдохновение сможет не тупой зажравшийся обыватель, но он - великолепный мастер слова Геша, чьему таланту и требуется-то сущая малость, чтобы расцвести буйным цветом - несколько капелек свежей информационно-визуальной крови. Увидев эту картину, Друзилкин поклялся, что без телевизора толкучку не покинет. Пяти минут переговоров с морщинистой бородатой старухой в платке, расшитом алыми маками, и с такими же глазами, хватило, чтобы Геша, лишившись большей части сбережений, но счастливо утяжеленный телевизором, чуть не прыгая от радости, мелкими перебежками отправился восвояси.
Водрузив ящик с надписью "Рубин" на письменный стол, подключив все провода и отколупнув с некогда черного корпуса несколько миллиметров слежавшейся пыли, Геша, затаив дыхание, вдавил кнопку. В центре экрана показалось светлое пятно, неспешно вытянулось в линию, которая, расширившись, заняла весь аквариум кинескопа, являя шокированному Геше картинку. Конечно, Друзилкин в теории знал, что телевизоры бывают черно-белыми, но почему-то думал, что в природе таких экземпляров не осталось. Не желая портить настроение по мелочам, Геша убедил себя в том, что так даже лучше. В конце концов, истинные мастера фотографии всегда предпочитали ч-б, а чем отличается изображение, показываемое телевизором, от быстрой смены картинок-фотографий? Ничем, с усилием подвел черту Друзилкин, устраиваясь на стуле поудобнее перед распахнувшимся окном в мир.
"С любимыми не расставайтесь" - взгляд сочувственно улыбающегося телеведущего топленым маслом затекал в глаза Геши. Камера с ведущего переползла на тучную тетку, полулежащую на диване. "Лидия Петрова, двадцать три года замужем за Николаем Ивановичем" - задорно прокричал ведущий за кадром, и невидимая публика зашлась в хлопках овации. "Не расставайтесь. Ха!" - тетка по-жабьи надула множественные подбородки - "Я прихожу, а он - сидит. Раз прихожу - сидит, два прихожу - сидит, три...". "Ты мне всю жизнь! Приходит она!" - камера с трудом отрывается от тетки и в кадр попадает щуплый мужичек в пиджаке и тренировочных штанах, с лицом, больше всего похожим на плесневелый нарезной батон. Мужичек, оказывается, сидит на таком же диване, как и тетка, только в другом конце студии - "Двадцать три года! Приходит и приходит, приходит и приходит!". "А сам-то, сам?!" - визжит тетка, на которую стремительно наезжает камера - "Сидишь, скотина безрогая?!". "А х-ПИ-ли ты ходишь?! П-ПИ-а распро-ПИ-я, б-ПИ, свиноматка прокисшая! Только и можешь, что ходить, пи-ПИ-проушина за-ПИ-глазая". "Сам ты бирюк ух-ПИ-ный, е-ПИ-лан му-ПИ-коватый, и сидеть-то толком не можешь!". Камера пинг-понговым шариком прыгает от одного конца студии до другого. Неожиданно в кадре снова оказывается ведущий и, перекрывая своим хорошо поставленным голосом бесконечные "ПИ", проникновенно говорит "Порой судьба оказывается жестока к людям любящим и любимым. Бытовые проблемы, жизненные неурядицы, мелкие ссоры и склоки заставляют забыть о былой теплоте отношений. Как сохранить любовь? Как пронести ее через весь долгий жизненный путь и не растерять нежных чувств к своим любимым в бушующем океане суровой реальности? Чтобы помочь всем нам найти ответы на эти важные вопросы, мы пригласили доктора медицинских, исторических и социальных наук, профессора международного университета урологии, заслуженного член-корреспондента кафедры криминалистической психологии женевского института человека, Сигизмунда Карловича Щербатого". Между Лидией Петровной и Николаем Ивановичем волшебным образом возникает кресло с человеком, чье лицо полностью скрыто клочковатой бородой, густыми мохнатыми бровями и очками со стеклами невообразимой толщины. "Сигизмунд Карлович" - Геша решил, что голос ведущего обращен к появившемуся человеку, в черно-белом изображении больше всего напоминающему сильно запылившийся кактус - "Какой совет вы можете дать Лидии Петровне и Николаю Ивановичу? Что подскажете? Порекомендуете? Э... проконсультируете, проанализировав сложившуюся непростую ситуацию? Какой подход к решению проблемы отыщете? Какой метод подберете? Каким добрым словом, мудростью или наглядным примером из своей обширнейшей практики побалуете? Вдохнете ли вы новую жизнь в этот союз, объединение, альянс, конгломерат, коалицию, так сказать, двух любящих сердец?". Профессор Щербатый раздувается, как рыба-шар, и, сверкая стеклами очков, говорит "Ну, конечно же, само собой разумеется, очевидно и бесспорно, что основополагающим звеном, связующим воедино двух разных по своей природе, мировоззрению, строению, физиологии, характеру протекающих химических реакций и циклов, обладающих различными пристрастиями, вкусами, образами мышления людей. Не вызывает абсолютно никаких сомнений, что в данном случае, который достаточно типичен для современного человеческого архетипа в условиях социального дискурса, ставящего его лицом к лицу с необходимостью поиска собственного отражения не только в своих скрытых, так сказать, латентных проявлениях, но и в более широких смыслах поведенческих слоев окружающих. С практической же, общечеловеческой, бытовой точки зрения трансцендентного обывателя, в глаза бросается проблема, не заметить которую нельзя даже с открытыми глазами, взгляд которых устремлен в будущее прогрессивного развития горизонтов перспектив. Таким образом, волшебным бальзамом, панацеей, чудодейственным средством, поиском которого человечество увлечено со времен своего самоосознания, и спроецированным во множестве эсхатологических мифов, тем не менее, более чем реален именно сейчас, с появлением новых поколений различных способствующих тому средств и методов, подробно описанных в моей новой книге "Совет вам да любовь". Проплыв мимо Лидии Петровны и Николая Ивановича, сидящих с видом загипнотизированных бандерлогов, камера впивается в лицо ведущего - "А сейчас прислушаемся к мнению зала". Ведущий вытаскивает из-за кадра испуганную женщину в косынке и с усилием втискивает микрофон ей в руку. Женщина, не мигая, смотрит в точку чуть выше объектива камеры и неуверенно излагает свою точку зрения "Я полностью согласна с тем что сказал профессор Небри... Щербатый действительно самым важным в бушующем океане продлен... проблем является постоянное внимание к соевому... своему партнеру оказывая которое можно обернуть процесс отпирания... отмирания чувств вспять и прожить во взаимопонимании долгую и счастливую совестную... совместную жизнь". "Спасибо" - ведущий выдирает микрофон из рук женщины из зала, камера снова нацеливается на профессора - "Да, как я уже говорил в упоминаемой ранее  книге, которую я совсем недавно написал, и которая уже успела стать бестселлером на трех, нет - четырех континентах. Самое важное это внимание к своему партнеру. Очень важно уметь не только понимать его, но и слушать". "Чего его слушать-то?!" - неожиданно взвивается Лидия Петровна - "Я прихожу, а он сиднем сидит". "Наслушался я уже, как она топает, слониха е-ПИ-ная" - ворчит из другого угла Николай Иванович. "Важно слышать, слушать, прислушиваться" - не обращая внимания на перебранку супругов, продолжает профессор Щербатый - "Еще лучше это делать, когда партнер не догадывается о том, что ты слушаешь. Для этого можно спрятаться за дверью, притвориться спящим или замаскироваться под ведерко для зонтов или фикус в кадке. Тогда, не зная, что один партнер весь во внимании, второй позволяет себе естественное, не наигранное опорожнение мочевого пузыря. Слушая звук, с которым происходит процесс мочеиспускания, любящий человек без труда догадается, о чем его партнер хочет поговорить, какой подарок ожидает на годовщину свадьбы, какие мысли его терзают, какие позы он хотел бы попробовать в сексе, какие ощущения испытать. Это самый простой способ лучше узнать и понять своего партнера. Если журчание струи ровное, без амплитудных колебаний, то с партнером все в порядке - за ужином он проявит хороший аппетит, будет нежен в постели. Если возникают звуки турбулентного бурления или кавитации, значит, человек чем-то раздосадован и нуждается в поддержке. Когда струя либо прерывается, либо то усиливается, то уменьшается до разрозненных капель..." Геша, чувствуя, что тут он скорее сдохнет от крово- или мочеизлияния в мозг, чем вдохновится на продолжение начатого произведения, не выдержал и переключил канал.
"Ты что же, сука, рамсы попутал?" - светловолосый актер с широким глуповатым лицом, одетый в короткую кожаную куртку по моде начала девяностых, целился из пистолета в бритую голову представителя одной из малых народностей бывшего СССР. Детектив, подумал Геша, и уже хотел переключить канал, когда его посетила мысль, что это, скорее всего, не детектив, а боевик. Просмотр отечественного боевика может оказаться полезным, так как криминальная жилка, специфический сленг и крутые парни в недописанном шедевре, как-никак, имеются, заключил Друзилкин, и руку от кнопки убрал. "Нэт, брат, нэт! Всо как надо сдэлаю, только нэ убывай" - утирая с лица серый (по причине ограниченности цветовоспроизведения телевизора) клюквенный морс, сочащийся из большого разбитого носа, умолял бритоголовый. "Последний раз спрашиваю - где товар?" - светловолосый выстрелил, побитый оппонент заорал, схватившись за простреленную коленку - "Будэт тэбэ товар, клянусь, нэ стрэляй". Не говоря ни слова, светловолосый прострелил подранку вторую коленку, на что получил сдавленное предупреждение - "Убьешь меня, тэбэ нэ жить - Джавад тэбя нэ отпустит". "Ты за свой базар отвечай, а с Джавадом я сам геморрой улажу" - светловолосый приставил пистолет ко лбу бритоголового и решительно нажал на курок - "русские смерти не боятся". Убив незадачливого "товароведа", снятый крупным планом персонаж улыбнулся в камеру шикарной белозубой улыбкой, достал из внутреннего кармана бутылку, на этикетке которой отчетливо читалось "Горилка медова з перцим", сделал несколько больших продолжительных глотков из горла, после чего, как бы между прочим, произнес - "Хороша, чертовка. Пробирает". Не спеша делать выводы, Геша продолжил просмотр. После рекламной паузы, Друзилкин узнал, что светловолосого зовут Костя Спутник. Что он с друзьями работал на некого Джавада, доставая для него пресловутый товар. Завалив Махмуда (того бритоголового, которого Геша увидел в начале) и не получив от него товара, Спутник накликал на свою голову проблемы с Джавадом. Интрига строилась на образовавшемся недопонимании: Джавад, решив, что Спутник замочил Махмуда и слинял с товаром, послал своих мордоворотов порешить отступника.  Спутник, в свою очередь посчитал, что отсутствие товара у  Махмуда - провокация со стороны Джавада и собрал горстку друзей, чтобы поквитаться за подставу. В ходе многочисленных перестрелок, взрывов и драк, все действующие лица, кроме Спутника и Джавада погибают. В финальной сцене на крыше небоскреба Джавад, после продолжительно мордобоя, внезапно понимает, что "попутал рамсы" он, а не Спутник. Просит у Спутника прощения за погубленных друзей и "геморрой". Спутник с суровым лицом бьет Джавада ногой в промежность, сплевывает, цедит сквозь зубы "живи, собака" и обнимает неизвестно откуда появившуюся миловидную блондинку. Девушка радостно улыбается и сообщает - "Россия - щедрая душа". После этого Спутник в обнимку с девушкой уходят в сторону заката, презрев закон гравитации и не свалившись вниз с крыши небоскреба. После просмотра фильма, Друзилкин с горечью отметил, что голова его не только не наполнилась свежими идеями, но и как будто опустела еще больше - кроме загадочных "рамсов" и "товара" не осталось вобще ничего. Пока сознание не превратилось в марсианский пейзаж, Геша поспешил переключить канал.
"Холестериновые бляшки закупоривают внутренние слои эпидермиса бедер, создавая эффект апельсиновой корки" - сообщил задорный женский голос, в то время, пока на экране мелькали компьютерные шарики, стрелочки и странного вида анимация - "новая кей-протект формула на основе вытяжки из молекул дизоксирибонуклеиновых кислот беспозвоночных, обитающих на дне красного моря, в совокупности с лэйр-антистресс-вьюжн - уникальной разработкой нашей лаборатории и природными компонентами микрофлоры кишечника бычьего цепня позволят вам, после прохождения полугодичного курса оздоровительной аэробики на нашей североатлантической базе, в единственной точке мира, климат которой идеальным образом соответствует гармоничному протеканию цикла обновления клеток, стать здоровее и выглядеть моложе. Вы можете себе это позволить - спешите, до конца месяца действует уникальное предложение. Побалуйте себя и свои бедра. Вы этого достойны". Увидев высветившуюся на экране цену уникального предложения, Геша присвистнул и ткнул кнопку следующего канала.
"Жизнь кумиов поой оказывается полна гоестей, стаданий и лишений. Они, как самые обычные люди, могут погужаться в пучину отчаянья и глубочайшей депэссии. Только накотики, алкоголь и безудежный сэкс позволяют им не сломаться и подолжать веить. Веить в лучшее, в то что все еще обазуется и они снова будут сиять" - мурлыкал солидного вида дядечка, развалившись в кресле. - "Так и она, геоиня множества бодвейских постановок, являясь по существу еще совсем ебенком, нахальной самоувееной девчонкой, к соока годам успела сменить столько любовников, седи котоых был и известный сецеед..." Геша почувствовал, что тягучий голос и неспешная речь мужчины действую на него гипнотически. Не желая уснуть или, что гораздо хуже, стать зомби, Друзилкин решительно сменил канал.
"Ткачики - удивительные создания" - на экране мельтешила кучка птичек, мало чем отличающихся от воробьев, по крайней мере, в черно-белом изображении - "До того, как самка ткачика снесет первое яйцо, самец должен успеть сшить из листьев и стеблей травы гнездо. Если же самец не успеет сшить гнездо, яйцо упадет на землю, где оно станет легкой добычей для хищной болотной крысы". Болотные воробьи Гешу не впечатлили, поэтому он отправился в дальнейшее странствие по телевизионным частотам.
Пролистав почти не глядя прямой репортаж с мирового чемпионата по кёрлингу и балет "Лебединое озеро", которое он почему-то недолюбливал, но почему именно - не мог вспомнить, Друзилкин вляпался в выпуск новостей. "Вестник России - то, чем запомнилась минувшая неделя" - объявила костлявая дикторша. Потратив час времени, Геша узнал, что неделя миллионам россиян запомнилась рядом событий сомнительной чрезвычайности. Президент Российской Федерации посетил саммит большой восьмерки в Давосе, где отметил особенную белизну и пушистость снега. В Краснодарском крае отмечен беспрецедентно высокий прирост поголовья южноамериканских капибар - пара грызунов, размером с поросенка, уже три года проживающая на территории резиденции помидорного магната Дарницкого, дала приплод в количестве трех капибарят. Селу Большие Обеды присвоен статус города, в честь данного события новоявленные горожане Больших Обедов быстренько устроили празднование дня города, выпили, передрались, местному участковому пришлось вызывать милицейскую подмогу из райцентра. Милиционеры из райцентра влезли в драку, были жестко избиты горожанами, что не помешало им ближе к утру напиться вместе с теми же горожанами и попасть в больницу с симптомами отравления этанолом. Репортаж из питерской тюрьмы Кресты - мотающие срок граждане осваивают навыки новых для себя профессий. В камерах сидят без пяти минут плотники, столяры,  гончары, пекари и сапожники. Корреспондент рассказывает про семидесятилетнего Христофора Молотовича Волобуйнюка, который за пару недель освоился в роли пасечника. Старик рассказывает, какое это счастье - быть нужным и приносить пользу обществу. Говорит, что пчелы людей добрее и умнее. Корреспондент интересуется, какими судьбами Христофор Молотович попал за решетку. Волобуйнюк опускает глаза, отвечает, что с женой по глупости повздорил. Ну что, жена-то вас ждет? спрашивает корреспондент. Ага, ждет, старик криво и невесело улыбается. Убил я ее. Столичный пенсионер Докукин, двигаясь по окружной дороге на автомобиле марки "Таврия" умудрился в одной яме потерять сразу два колеса - правое переднее и левое задние. Докукин сообщил репортерам, что, с одной стороны, радуется, что остался жив, а с другой - очень хочет узнать, кто возместит ему ущерб. Следом показали безымянного юриста, который объяснил всем, включая старика Докукина, что с купленным талоном, ложно свидетельствующим прохождение планового технического осмотра, можно катиться на оставшихся колесах куда подальше. Еще был сюжет про восьмиклассницу, которой не хотелось учить уроки и надоело получать выговоры от родителей за двойки. Сметливая девчушка пожаловалась родителям, что двойки ей, урожденной Хурмангалиевой Зульфие Анаровне, ставят не за плохие знания, а на почве межнациональной ненависти. Родители Хурмангалиевой, поверив словам дочери и не обратив внимания на тот факт, что в городе Миасе, где они и проживают, татар ничуть не меньше русских, подали на директора школы, Шамиля Ризасовича Хабибуллина, в суд.
Не дождавшись прогноза погоды на неделю, Друзилкин издал вопль оборотня, которому прищемили хвост, схватил телевизор и вышвырнул его в закрытое окно. Когда звон разбитого стекла и хлопок взрыва, которым кинескоп поприветствовал асфальтовую дорожку, стихли в ушах Геши, а ярость немного улеглась, он мрачно подумал: "М-да, видать не у меня одного творческий кризис. Окно в сортир...".
Спустя два дня бесплодных усилий, Друзилкин в своих страданиях опустился до самого дна. Мысленно он признал себя не только некудышным писателем, но и неудачником, пустяком и ничтожеством в целом. Геша по уши погрузился в летаргический студень жалости к самому себе, изредка озаряемый вспышками злости из серии "как я мог возомнить, что писательство мое призвание?! Ничему не научился, а теперь время упущено безвозвратно".
На четвертый день Друзилкин решил пойти на сделку с дьяволом, встречу с которым долгие годы отвергал. Смяв во вспотевшей ладони несколько банкнот - остаток своих скудных сбережений, Геша вышел на лестничную клетку, спустился на первый этаж и позвонил в раскрашенную во все цвета радуги дверь. Ровно через четыре минуты и двадцать шесть секунд Геша снова находился в своей комнатенке с той лишь разницей, что в его кулаке теперь вместо денег находилась желтовато-сероватая папиросная гильза, туго набитая чем-то, похожим на зеленые чаинки. Обратить свой взор в сторону наркотиков, пусть даже таких, как банальная травка, Гешу заставило отчаянье, густое, черное и горькое, как деготь. Совсем недавно Друзилкин считал, что истинное творчество рождается лишь в трезвом рассудке и не может иметь ничего общего с приемом каких-либо субстанций, и с азартом перегрыз бы горло любому, кто имел бы наглость не согласиться с ним, "культовым писателем". Музыкантов, поэтов и художников, творящих под кайфом, Геша не признавал и ставил ниже умалишенных. Это происходило, скорее всего, по той причине, что, наслаждаясь творчеством, Друзилкин не обременял себя изучением биографий творцов. Шедевральность того или иного произведения в голове Друзилкина автоматически отождествлялась с высокой нравственностью, чуть ли не аскетизмом автора. Так или иначе, параллельно с выносом себя из пантеона культовых писателей, Геша наступил на горло собственному максимализму, малодушно решив, что для достижения поставленной цели все средства хороши. Так в руках Геши оказался первый в его жизни косячок, купленный у соседа по подъезду, Олега Бобасина. Бобасин, как и всякий, промышляющий кайфом в этом районе, ходил под Шаймордановым, а, следовательно, часть денег, которые Геша отдал за косяк, неминуемо осядет в кармане Руслана. Тот факт, что он решился дунуть из-за ступора в повести с участием Шайморданова, и ему же за это приплачивает, Гешу не позабавил. Он об этом попросту не подумал.
Молясь всем богам, чтобы результат не оказался обосран затраченными материальными и духовными ресурсами, Друзилкин сунул сигаретку в рот и дрожащей рукой потянулся за спичечным коробком. Прикурить удалось только с двенадцатой спички - пальцы отказывались слушаться и вели себя, словно дождевые черви, оказавшиеся в стакане лимонада. Едкий, раздирающий легкие дым наполнил Гешу одновременно с паникой: "что же я делаю!!!". Чтобы не дать себе возможность передумать, а панике - победить, Друзилкин, отчаянно всосал следующую тягу. Затем еще, еще и еще, прерываясь лишь на приступы болезненного кашля. Когда косяк закончился, от каруселью кружащейся в густом сизом дымке комнаты Гешу затошнило, но он, наплевав на позыв, пододвинул к себе поближе новую пачку бумаги и мертвой хваткой вцепился в шариковую ручку.
  
  
  
  
  
  

11. На коленях Богов

  

Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве,
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.
  
Льюис Кэрролл (пер. С.Я. Маршака)

О, Звезднолобый Презирэф, чей третий глаз, состоящий сплошь из картонных коробок - вместилищ существ, веками наблюдающих процесс мочеиспускания избранных, отважившихся взобраться на снежную шапку Великой Говорящей Скалы, расстегнуть ширинку и заглянуть в пропасть, светится музыкой Солнца, не уступи души моей Тысячепарной Хурмангале. О да, Илюшенька, страшно мне, страшно, жутко, ужасно страшноватенько таращится. Она лишь мыслью прорастет изнутри до самого мозга и сгниет в секунду, заняв вымышленным телом своим дупло коренного зуба. Бутоном расширится, вижу, сорвет с меня обе шкуры побеленных. Я сыплюсь с края всего сущего, вижу, пластиковая карточка отсекает от меня дорожки. Уже ли провалиться в ужасный вой трубы-купюры? Вселенское яйцо уже наводнено гигантскими крысами. И меня в ту же брюшную слизь сумчатой суки?! В тот день исчисление начинается в другую сторону - ты, появившись мертвым сгустком праха, отсырел в гниение, засох костью, дряблой кожей старика. Потом помолодеешь до безобразия, зарастешь волосами и вновь облысеешь перед смертью - исчезновением  в лоне костлявой старухи с обсидиановой косой Тескатилпоки и его же дымчатым зеркалом в анальном проходе, где отражается каждая проглоченная ею душа. Изрусланиться мне в тебя, Илюшенька, надобно. За покрытые расстояния подковал я себя золотом и плотью окрылил. Но смотрят все на меня, смотрят, а глаза с зубами вместо ресниц и глоткой вместо зрачка - каждый взгляд по кусочку отщипывает. Попроси, Илюшенька, Боженек за меня. Они, я знаю, добрые до слизи. Попроси, чтобы душеньку израстили в печах доменных, выкристаллизовали изшайморданнено и в конец. Сверни ее свежую трубочкой в тот же день и прикури. А я изменюсь, Илюшенька, я уже не тот, но в половину обещаю. Сделай, голубчик, молю тебя за Презирэфа, за Хурмангалу, что стоит со своей Книгой Жизненных Пар за твоей сухопарой спиной. Чувствуешь ее южно-американское дыхание соуса табаско, воробьями оседающее на твоих яичках? А я буду хорош как тогда, до того как стал плох, издав первый крик начавшего биться сердца. Облегчившись душой, своей нитью свяжу живых и мертвых моею волей. Зажгу алтари про тебя и сам же на них изжарюсь в срок. Но не раскрутить мне шарик вспять, чтобы ухватить тебя за хвост отбрасываемой тени и затолкать самому твое же в глотку. Помоги мне! Спеши! Нет! Не! Так! Быстро! Крышка картонной коробки закрывается, я слышу это, очень быстро!!! Я сижу в коробке, которая находится внутри коробки, которая находится внутри коробки, которая находится внутри коробки, которая находится внутри коробки, которая находится внутри коробки, которая находится внутри коробки, которая находится внутри коробки, которая находится внутри коробки, которая находится внутри коробки, которая находится в хищной пасти Звездного Глаза Презирэфа.
Ты не изменишь сути изрусланившись и обезшайморданившись, как товар внутри вещественной натуры вселенского товара глаголю тебе я. Коль в роли Фауста мне не преуспеть, я объегорю тебя, дав обещание протянутся за линию зазубренного пилой горизонта. Я обману тебя, не предав. Мои ангелы трубят уж больно утробно - слышишь шелест? Это их крылья сметают за край земли твой белоснежный прах. Мои рамсы спутаны в узел с парами Хурмангалы. Лишь ей судить, почему ты уже мертв, а я так и не родился. Я Презирэф, царствующий в свое отсутствие. Я только там, где меня нет. Как ты не понял, что Великая Говорящая Гора и есть то мое, от чего ты не в силах оторваться? Я пуст и извилист, как раковина моллюска, во мне шумит время - твое время - но, ты слишком поздно приложился слуховым отростком. Спрячь его! Глупец. Мои глаза смотрят внутрь черепа - там начинается бездна, тебе не удержаться на краю, не любоваться струйкой своей мочи, распадающейся на бесполезные янтарные капельки, парящие в вакууме моей бездушности. Тебе не усидеть на коленях Богов, ласкающих острыми коготками твой кадык. Своим существованием я ставлю Богов на колени. Падая ниц передо мною, они забудут о тебе, раздавят в кусачую слякоть и принесут мне Красный Дар, который скормлю сумчатым крысам. Имя мне - ИБЧ. Илья Бездушное Чучело, Источник Бесперебойной Чуши, Игрушка Белоглазого Чу. Я - стена той коробки, за стеной которой стена той коробки, за стеной которой стена той коробки, за стеной которой стена той коробки, за стеной которой стена той коробки, за стеной которой стена той коробки, за стеной которой стена той коробки, за стеной которой стена той коробки, за стеной которой стена той коробки, за стеной которой стена той коробки, за стеной которой стена той коробки, которая и есть моя хищная пасть, ожидающая Большого Обеда, ибо я бельмо на всевидящем Звездном Глазу отсутствующего Презирэфа.


12. Перемирие

  
...я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: ... станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться.
Притча о блудном сыне [Лк. 15: 11-32]

Проснувшись, Друзилкин обнаружил, что уснул прямо за письменным столом, не выпустив ручки из пальцев. Голова во время сна лежала на рукописи, и теперь в некоторых местах чернила поплыли от подтеков Гешиной слюны. Не помня, ни о чем он писал, ни во сколько отрубился, Друзилкин с внутренним трепетом принялся за чтение. Чтобы осилить несколько страничек собственноручного почерка, Геше понадобилось больше получаса. Строки налезали друг на друга, буквы скакали, сплющивались, извивались и распадались на составные палочки, черточки и закорючки. Сам текст оказался не слаще редьки, и выудить в нем хоть какое-то рациональное зерно не удавалось. Продолжение истории про Пузднецова таковым не являлось вовсе. Получилось что-то до такой степени пафосно-мистически-эпечиско-бредовое, что Друзилкин чуть сам не выпрыгнул из окна, вслед за "Рубином", выброшенным несколько дней назад. Последняя надежа не оправдалась, предавшись мрачному спокойствию, признал Геша, и крепко задумался. Попранное убеждение, что в состояние наркотического опьянения шедевров не пишут, восстановилось. Проклятый телевизор и дурацкая трава сожрали весь бюджет. Про работу из-за творческих переживаний Геша забыл и прогулял целую неделю, что равноценно увольнению по собственному желанию, без выходного пособия. В разбитое окно задувает не такой уж теплый и совсем не ласковый ветерок. Вот уже пять дней не получается написать ни одной толковой строчки. Друзилкин пожалел, что не воспользовался состоянием аффекта и не убил себя каким-нибудь быстрым и надежным способом. Что же делать? Для суицида момент упущен, да кишка тонка. Ограбить банк? Да уж, напугав инкассаторов до обморочного состояния шариковой ручкой. Пойти на улицу побираться? Нет уж, лучше с голоду сдохнуть...
Лёня Пузырьков, свесив ноги, сидел на верхнем ярусе двухэтажной койки в общаге, пил вкусное дешевое пиво из горлышка и читал свежий выпуск мужского журнала "За уём". За дверью послышался какой-то шорох, деликатное покашливание и поскребывание, которое с определенной натяжкой можно было принять за постукивание. Лёня насторожился, в общаге стучать в дверь принято не было, все желающие заходили запросто и без приглашения, пинком открывая любую дверь. После небольшой паузы постукивание возобновилось. Отвлекшись от своего занятия, Лёня не заметил, как пивная пена в теплой бутылке поднялась. Пузырящаяся шампунем плюха сочно шмякнулась на разворот журнала.
- Черт! - ругнулся Пузырьков, ладонью смахивая мокроту с потерявшего приятную глянцевость обнаженного бюста девушки номера. - Да кто там скребется, мать вашу так?
- Привет, - дверь со скрипом приотворилась, впуская сморщенную в мученической улыбке физиономию Друзилкина.
- А, какие люди, - проворчал Пуырьков. - Нас удостоил своим вниманием гений эпохи эксгумации духовного величия России.
- Не издевайся, пожалуйста, - смиренно проговорил Геша и, почему-то на цыпочках, прокрался к Лёне и положил поверх раскрытого журнала две рукописные главы. - Вот.
- Что вот? - Лёня повнимательнее присмотрелся к Геше - розовые ввалившиеся глаза, затравленный взгляд, левое веко нервно подергивается, грязные взъерошенные волосы, ногти на руках сгрызены чуть не под корень, искусанные в кровь губы, плечи безвольно опущены, рубашка надета изнанкой наружу, шнурки на пыльных ботинках развязаны. Да, подумал про себя Пузырьков, над ним действительно лучше не издеваться, а то, неровен час, дуба врежет.
- Лёнь, ну, это, ты знаешь... - Геша замялся, не решаясь посмотреть в глаза друга.
- Что, не спится без батьки? - добродушно усмехнулся Пузырьков. Друзилкин наконец смог оторвать взгляд от носков своих ботинок. Он заглянул в искрящиеся озорными солнечными зайчиками глаза Лёни и увидел там то, на что и надеяться не мог. Дружище, говорила радужка цвета маринованного огурца с темными листиками лаврушки, повалял дурака, да и ладно. Сколько раз ты напивался в хлам, а я тащил тебя, блюющего и сопротивляющегося, до койки. Сколько раз бывало наоборот. Сколько девок не дали нам обоим. Сколько дряни ты написал, а я раскритиковал. У меня же, чертов ты сукин сын, никого дороже тебя нет. Так что, кто плохое вспомнит, тому глаз долой.
- Не спится, Лёнечка, не спится, - не веря своему счастью, Геша порывисто стащил Пузырькова с верхней койки, беспощадно разбрызгивая пиво налево и направо, и сжал в крепких объятьях.
- Но-но, нечего мне тут голубятню устраивать, - шутливо заворчал Лёня, дружески похлопывая Гешу по плечам. - Давай посмотрим, что за спам ты притащил. Нужно же дальше нетленку давить!


13. Муки совместного творчества ч.3

  

Поет соловей -
Заливается, разевая
Маленький клювик.
Зато пиписка большая.
Бусон + В. Белобров и О. Попов
  

- Я пару глав без тебя написал. Одна довольно таки экспериментальная... Ну, тема такая пошла, настроение, что ли. В таком виде, конечно, она не пойдет, но кое-что, большую часть, можно будет использовать, - Геша оживал на глазах, заново покрываясь налетом собственной самодовольной культовости.
- Фига себе экспериментальная! - Лёня, дочитав принесенные Гешей главы, присвистнул. - Где ты, Гешенька, травы такой забористой достал? Нет, я тебе определенно завидую.
- Проехали, - Друзилкин зарделся стыдливым румянцем. - Что про первую, не экспериментальную главу скажешь?
- Неплохо, только... - Пузырьков задумался, как бы неосторожной формулировкой не ранить чуткую натуру друга. - Тебе не кажется, что ты уж больно злоупотребляешь штампами? Душа не по адресу, слепой старик-прорицатель - как-то клишевато выходит. От мата Шаймордановского так аж глаза щиплет.
- Комментарии по поводу ругани Руслана не принимаются. Таков он есть и таким его образ, максимально приближенный к реальности, останется. Клише и штампы, говоришь? - Геша хитро ухмыльнулся. - Обоснуй. Приведи хоть один пример книги или фильма, где один человек рождается с двумя душами и семимильными шагами несется на встречу своей Фата Моргане, а другой, оставшись без души, тихо и незаметно гниет живым бревном.
- Точно такого же не припоминаю, - с минуту поразмышляв, признался Лёня. - Но страшного вида старик или старуха, предупреждающая героя о проклятии и пророчащая Бог весть что - это было миллион раз, начиная с древних греков. Геша, ты только не обижайся, но какой-то попсятиной сюжетец с душами отдает.
- Хорошо, Лёня, спорить с тобой не буду, - хоть чему-то за прошедшую неделю Друзилкин научился, - предложи свой вариант. Если он будет лучше и оригинальней, примем его - не вопрос.
- Начало с рестораном, смывшейся Валей Петуховой и побитыми Сяплей и Шаймордановым можно оставить. А дальше... К примеру... - Пузырьков задумчиво прикусил губу и нашарил под кроватью две бутылки пива - одну открыл сам, вторую протянул Геше. - К примеру, Руслан обижается на Петухову, что та его не дождалась, решает отомстить. Но не путем физической расправы, а по мелкому, так как ее любит. Шайморданов снимает на вокзале шалаву с апартаментами. Идет к ней, стаскивает штаны, чтоб шлюшка его орально приласкала. Шлюха от вида обнаженного достоинства Шайморданова дико орет, бьется в истерике, пытается убежать. Шайморданов, видя такой гнилой разрул событий, бьет проститутку в бубен. Бабец с копыт, теряет сознание. Руслан в панике подсаживается на измену, думает, что замочил человека - впервые своими собственными руками. Чтобы избежать зоны, он решает бежать, но боится, что кто-нибудь его заметит и потом опознает. Сам Руслан небольшого роста, плечи довольно узкие для мужика, ну ты помнишь, как он выглядит, вот и приходит к нему счастливая мысль - устроить маскарад, претвориться той самой шлюхой, которую он "убил". Шайморданов идет в ванную комнату, находит бритвенный станок, выламывает из него лезвие. Этим лезвием Руслан аккуратно обводит лицо шлюхи по контуру и снимает, как маску. Потом, таким же образом, снимает скальп. Сняв, обнаруживает, что на проститутке был парик. Это типа юмор такой черный. Руслан надевает на себя срезанное лицо, парик, женское белье, в которое подкладывает всякое тряпье и гигиенические прокладки - для соответствия форм груди и жопы. Вдруг шалава приходит в себя, из-за шока не чувствует боли. Вместо лица - кусок кровоточащего мяса с пронзительными голубыми глазами. Шалава видит перед собой саму себя - Руслана с ее лицом, в ее парике и одежде. Девка от этого карнавала, полученных травм и нервного стресса, с которым связана ее каждодневная работа, сходит с ума. Она пускает слюни и орет "Два члена! У дьявола два члена! Берегись! У дьявола два члена! Одним он насилует тело, вторым - душу!". Руслан, думавший, что освежевал мертвое тело, в шоке, но, тем не менее, быстро сваливает. Проститутка умирает от потери крови, не приходя в сознание. Придя домой, Руслан срывает с себя чужую кожу и шмотье, опрометью бросается в ванную. Намыливая и растирая себя мочалкой, Руслан вдруг с ужасом замечает, что у него в промежности болтаются два члена - один старый знакомый, а второй новенький, невесть откуда взявшийся. Шайморданов вспоминает предсмертный бред шлюхи и в полном ауте сползает по кафельной стенке в ванну. Он пытается представить, как такое раздвоение личности воспримет Валя. Потом, немного придя в себя, проверяет вручную дееспособность новоявленного органа. Член работает превосходно. Шайморданов отбрасывает сомнения и приглашает Петухову на романтическое свидание. После бурной ночи Валя светится от счастья. Анальный и вагинальный оргазмы, полученные одновременно, говорит она, это то, ради чего стоит жить и не жалко умереть. Сам Шайморданов молчит, потому что на этом свете нет слов, которыми можно было бы описать то невероятное блаженство, которое он испытал. Дальше все идет хорошо, лучше не бывает. Империя Шайморданова крепнет, так как ею управляет мужчина уже не с одной, а с двумя парами крепких яичек. Это продолжается до тех пор, пока во время празднования своего дня рождения в Макдоналдсе ужратый в ноль Пузнецов не обнажается в попытке изнасиловать кассиршу. Изумленным посетителям и рабочему персоналу открываются во всем своем великолепии целая гроздь аж из трех Пузднецовских членов. Охрана в шоке, поэтому Огузкин успевает увести Илью раньше, чем его порвут на куски. Новость о трех членах Пузднецова воздушно-капельным путем распространяется по району и достигает ушей Шайморданова. Первая реакция Руслана - убить гада, который с такой мощной мужской базой может составить ему конкуренцию. Вторая - выяснить, каким образом дебил смог утроить свое достоинство, а уж потом убить. Сам Пузднецов о своей трехчленности ничего с похмелья не помнит, и поэтому очень туго въезжает в смысл слов Шайморданова. Как тебе такой сюжетный зигзаг?
- За динамичность и изобретательность пять баллов, - искренне похвалил Друзилкин. - Но есть целый ряд различных но. Во-первых, в целом вся эта, прости за каламбур, хуевая история, смахивает на чернушный бред шестнадцатилетнего подростка, страдающего спермотоксикозом и перечитавшего книжек дяди Вовы Сорокина. Во-вторых, фокус со срезанием лица уже не нов. Вспомни хотя бы "Молчание ягнят". В-третьих, на какие шиши Шайморданов снял шлюху, если начало с рестораном, где его отпинали и обобрали осталось? В-четвертых, каким образом все это связано с придуманным тобою же ЖэТэБэКАСДом? В-пятых, готов поспорить, ты и сам понятия не имеешь, чем это уравнение с квадратными троечленами может разрешиться. Согласно твоей фабуле, одним членом дьявол обрабатывает тело, вторым - душу, а третьим что? Если по какому-либо пункту я не прав, можешь оспорить.
- Мозги он третьим членом трахает! Да ну тебя в жопу. Всю малину обосрал, - Пузырьков притворился обиженным. - Это ты у нас культовый писатель, сам и сочиняй, раз тебе мои предложения не в жилу.
- У меня два предложения: оставить мой вариант с душами и прочей мутотой - в качестве рабочего, если появятся мысли, потом подкорректируем, - не показывая вида, что рад маленькой одержанной победе, сказал Геша, - и продолжить совместное творчество. Это не я культовый писатель, а мы с тобой, дружище, культовые соавторы. Мое мастерство, стиль и талант, плюс твоя неуемная нерастраченная сексуальная энергия и юношеский максимализм - вот залог настоящего убойного хита.
- Принимается по всем пунктам! Сбрызнем это дело и по Росинантам! - Пузырьков вытянул из-под кровати непочатый ящик вкусного теплого пива и друзья, радостно рассмеявшись, ударили по рукам.


14. Исполнитель желаний

  
Эта улица называется Бульваром Исполнения Желаний. Почему он так решил? Потому что снег здесь слаще, чем на площади. В рождественскую ночь он каждый год выходит из дому и пробует снег.
Т. Калинникова "Бульвар Исполнения Желаний"
  

- Я сейчас за сигаретозаменителем сгоняю и вернусь, - поднимаясь из-за стола, сказал Шайморданов, - а ты пока прикинь, чего бы твоей душеньке угодно было, случись она у тебя.
Руслан ушел, а Илья остался размышлять. Желаний у него и впрямь было не много, но даже та горсть, которую он все же наскреб по сусекам своего бездушного сознания, показалась сомнительной. Желания ли это? Стоит ли менять волшебный билет Шаймордановского обещания исполнить любой каприз на бутылку холодного пива и гамбургер? Конечно, можно попросить денег, но на что их тратить? На пиво и хавчик? Даже похмельный Пузднецов понимал нерациональность такого использования шанса, выпадающего раз в жизни, а то и реже. Неумение Илья обдумывать за раз более одной мысли помогало ему хотя бы тем, что он не задумывался, чем придется отплатить за щедрость Шайморданова. Но даже в таких, приближенных к идеалу, условиях, в голову Пузднецова ничего путного не лезло. Мучительные попытки вырваться за рамки блуждания в двух соснах (пиво и гамбургер), вызвали лишь мигрень и раздражение. Илья даже подумал послать Руслана куда подальше с его чертовым предложением, но тут же едва не обделался от собственной храбрости. Прошло около получаса, вернулся Руслан с дымящейся вонючкой в зубах.
- Ну что, надумал? - спросил Руслан, выставляя на стол запотевшую бутылку пива и бумажный пакет с большой желтой буквой "М". - Это тебе позавтракать и голову поправить. После чая должно мягко лечь.
- Бля! - с отчаяньем разглядывая принесенные Шаймордановым дары цивилизации, Илья понял, что его загнали в тупик. Но на вопросительно изогнувшуюся бровь Руслана торопливо поправился: - Большое это... спасибо.
- Не за что, - суровое крохотное лицо Руслана излучало внимательное благодушие. - Давай, жри, и перейдем к делу.
Илья покорно зашуршал бумагой, задвигал челюстями и забулькал пивом. Но удовольствия от этого занятия, ранее считающегося любимым, не испытал никакого. Ему казалось, будто во рту не свежий, еще теплый, гамбургер, таящий на языке, а изрядный комок ваты. Пиво так же показалось абсолютно безвкусным, жидким и плохо впитывающимся в ватную закуску. Тем не менее, чудом не подавившись и не вернув завтрак в бумажный пакетик, Пузднецов под внимательным наблюдением Шайморданова, послушно утрамбовал все принесенное в свою измученную утробу. И даже умело сымитировал благодарную сытую отрыжку.
- Думаю, что времени на припоминание своей заветной мечты у тебя было достаточно, - Руслан, не показывая отвращения, смахнул пустую бутылку и оберточные бумажки на пол. - Я весь внимание. Только смотри у меня, сученок, вздумаешь борзеть, я тебе душу твою сраную в жопу штангенциркулем затолкаю и свинцом расплавленным запечатаю, чтоб назад не вылезла. Так что не вздумай со мной играть. После этих слов, на лицо Руслана вернулось спокойное выражение умеренного любопытства, более приличествующее тетечке, доставшей блокнотик и готовящейся выслушать и записать тысяча первый рецепт "особого воздушного омлета", выдуманный старшей подругой.
- О, да... я и сам... конечно, - пока губы Ильи шевелились, перед выпученными глазами в течение трех с половиной секунд промелькнула подборка видеосюжетов, собранных под заглавным титром "Это была твоя жизнь" с припиской мелким шрифтом "Деньги за приобретенные билеты возвращаются только в случае отмены сеанса. Приятного просмотра". Не смотря на небольшую продолжительность, видеоряд утомлял своей пустотой и отсутствием содержания. Единственным ярким (как бурый инвентарный номер на сером бетонном столбе) пятном оказался коротенький момент: Пузднецов, ученик восьмого класса, при помощи канцелярской скрепки взломал секретер своих родителей, где обнаружили клад - видеокассету с чрезвычайно редкой (в отличие от немецкой) французской порно записью. Такого Илья не видел ни до, ни после: худенькие девушки с изящно узкими бедрами и почти отсутствующими грудями - никакого силикона, пристального вглядывание в камеру и в помине нет, мужчины в презервативах - ни намека на стальные мускулы, члены не длиннее его собственного. Чарующие звуки французской речи, никаких "Я-я! Дас ист фантастиш", одна лишь сладость неимоверная. Все, начиная от минета и кончая групповым сексом, готовящимся по рецепту 5 девушек + 2 мужчины + козочка + шампанское, имитаторы и смазки без счета, выглядело настолько красиво и естественно, что Илья засомневался, постановочный ли фильм он смотрит. Больше всего зрелище походило на группу людей, знающих толк в удовольствии и отрывающихся на всю катушку, которых заняли на пленку бесцеремонные вуайеристы. Илья представил себя на месте папарацци, которого от рая отделяет лишь дверь, замочную скважину которой он заткнул беспристрастным глазком видеокамеры. Такого яростного, агрессивного и обессиливающего оргазма Пузднецов не испытывал никогда. В паху Ильи огненным комом слиплись гениталии, белье и брюки. Сладострастный момент был испорчен непредвиденным возвращением отца. Не зная, куда броситься - менять штаны или прятать кассету, Пузднецов младший предстал перед удивленным взглядом отца в очень странном виде. Голый по пояс (снизу), брюки перекинуты через плечо, из кармана торчит краешек трусов с набрякшей крупной жемчужной каплей. Правая рука держит черный корпус видеокассеты, левая пытается затолкать в него шоколадную бороду зажеванной пленки, тянущееся от новенькой видеодвойки, чья передняя панель выломана и валяется на полу.
- Бабу хочу, французскую, - едва ли понимая, что говорит вслух, прохрипел Пузднецов под действием нахлынувших воспоминаний.
- Молодец, хороший выбор, - одобрил Шайморданов. - И поебешься и кругозор расширишь.
Илья, вот уже в который раз за это утро, не поверил своим ушам. И это вполне естественно - просто он не знал и не мог знать одного факта из личной жизни Руслана. Дело в том, что обзаведясь таким чудом техники, как персональный компьютер, и подключив его ко Всемирной Паутине, Шайморданов, наряду с богатством сетевых порно ресурсов, обнаружил возможность общения с людьми, находящимися в самых отдаленных уголках земного шара. Одной из первых заграничных подруг Шайморданова по переписке стала молодая парижанка Женевьева Беструссо. В графе ее интересов значились: творчество классиков русской литературы, бисексуальность и секс, холодное и огнестрельное оружие, вторая мировая война, фильмы про мафию, биатлон. Разумеется, общение таких незаурядных людей, как Женевьева и Руслан, стало приятным и увлекательным для обеих сторон. Руслан обучал девушку обратной стороне языка великих российских классиков, делился собственным опытом в установлении диктатуры в замкнутых и не очень слоях общества и бахвалился своими победами на сексуальном фронте. Женевьева искренне восхищалась отчаянным русским, в свою очередь, развлекая историями своего парижского существования. Запретных тем для молодых людей не было, скучать друг другу они не давали, поэтому вполне закономерно, что в один прекрасный день возникла мысль встретиться и пообщаться в живую. На вопрос, кто к кому в гости поедет, Руслан, не задумываясь, ответил "лучше уж вы к нам", так как знал простую истину - короля делает свита. Чем он будет хлестаться и блистать на чужбине? А в своем болоте, где и жабы помогают, Шайморданов даже Алена Делона в лучшие для актера времена за пояс заткнул бы. Женевьева спорить не стала, лишь по чопорной европейской привычке спросила, когда Руслану будет удобнее всего ее принять. Шайморданов хотел ответить, что готов ее встретить и разместить в своих стилизованных под шатер апартаментах хоть завтра, но не успел. В его жизнь ураганом ворвалась Валя Петухова, вытеснив из головы все мысли не только о знойной (судя по письмам на ломанном и местами матерном русском языке) француженке, но и обо всех женщинах в принципе. Сейчас же, услышав желание Пузднецова, Шайморданов сразу вспомнил о Женевьеве и о том, что она рассказала ему, описывая французские нравы: "Друг моего дргуа - мой друг. Сьекс с другом - проявльение вьежливости и доброжьелательности".
- Ладно, организация твоей свиданки пару дней у меня займет, так что пойду, не буду терять времени, - Руслан похлопал Илью по плечу. - А ты пока морально готовься, залупу полируй, чтоб перед Европой в грязь ебальничком не унавозиться.
Спустя час после ухода Шайморданова Пузднецов все так же сидел за кухонным столом и бессмысленно моргал. Привидится же такое, сказал он сам себе, пошатываясь добрел до кровати и завалился спать до конца дня. На следующее утро визит Шайморданова казался Илье не более реальным, чем "воспоминания" о шлепанье кассирши в Макдоналдсе. Что ж, на месте Пузднецова всякий скорее признал бы себя великим сновидцем, чем сумасшедшим. Еще через день Илья напрочь забыл и о кассирше, и о Руслане, грезя холодным пивом и гамбургерами. Поэтому появление на пороге улыбающегося в тридцать два зуба Шайморданова, держащего под ручку молодую особу экзотической внешности, буквально свалило Илью с ног. Мне хана, зачем-то подумал Пузднецов, и потерял сознание.


15. Увидеть Париж и умереть

  

Месье, же не манж па сис жур
И.Ильф, Е.Петров "Двенадцать стульев"
  

- Мать на днях зарплату получит, а сейчас у меня... - машинально забубнил Илья - первым, что он увидел, придя в себя, была раскосая улыбающийся физиономия Шайморданова.
- Это - мой друг, И-лю-ша Пи-здне-цов, - громко и отчетливо сказал Руслан и украдкой пнул Пузднецова, заставляя заткнуться про мать и ее зарплату. Илья скосил глаза, чтобы увидеть, с кем общается Шайморданов. Оказалось, что девушка, появившаяся вместе с Русланом, Пузднецову не примерещилась.
- Ви-дишь, мон шер ами И-лю-ша сра-жен тво-ей кра-со-той на по-вал, - произнес по слогам Шайморданов. Смуглая особа с оливковой кожей, внушительных размеров носом, иссиня-черными волосами и такими же глазами, внимательно вслушалась в слова Руслана, секунду поразмышляла, очевидно, переводя предложение на другой язык, расцвела улыбкой, обнажив сахарный оскал в проволочной сетке корректирующих прикус скоб, и заговорила: - Ильюша! Жо ма пель Жене Беструссо. Девушка протянула Илье руку - в знак приветствия и чтобы помочь встать на ноги.
Как - без трусов?! Чьей жене? - мысленно всполошился Пузднецов - хоть он и лежал на полу, салатового цвета брючки, в которые была облачена девушка, не позволяли убедиться в правдивости высказывания. Не зная, что делать, Илья ухватился за протянутую руку и тут же с беспощадной четкостью вспомнил о своем желании, исполнить которое обещался Шайморданов. У-у-у! - бешеной сукой взвыл Илья (опять же про себя) - Все перепутал! Я трахнуть француженку хотел, а не жениться на ней. А теперь что? Теперь все - Руслан притащил эту Жомапель. Она мне с порога - руку и типа сердце, я, говорит, твоя жена и уже без трусов, то есть готова. Может, я ее как-нибудь это... Нет, Шайморданов меня убьет. Придется на ней жениться. Или гомиком притвориться? А что? Но Руслан же...
- Здравствуйте, Жомапель, - не успев додумать план побега, бледнея и покачиваясь под пристальным наблюдением Руслана, пробормотал Илья, - очень это... красивое имя. Очень приятно и... все такое.
- Жене, оставляю тебя с Илюшей, а сам пойду, ужин и культурную программу на вечер организую - как-никак человек первый раз в России, - Шайморданов чмокнул девушку в щечку, пожал Пузднецову мягкую едва теплую, как десятиминутный чебурек, руку и исчез за хлипкой дверью. Признаться, он и сам был удивлен экзотической внешностью Женевьевы. Заметив это, девушка спокойно пояснила, что ее родители приехали во Францию из Марокко. А Женевьевой ее назвали в честь святой покровительницы Парижа - столицы новой родины. Как бы то ни было, рассудил Руслан, Пузднецов хотел оттрахать француженку. Жене, по ее словам, родилась и всю жизнь прожила в Париже, значит, она француженка. После того как Руслан, никогда не позволяющий себе ходить вокруг да около, заикнулся о том, что у него есть друг, чья единственная мечта в жизни - заняться любовью с француженкой - а после этого хоть в гроб, Женевьева пришла в неописуемый восторг. Она и не думала, что в мире есть такие трогательно романтичные натуры. Следовательно, желание Пузднецова (почти) выполнено (почти) безукоризненно, и теперь (совсем скоро) можно требовать от него забрать своего Зелибобу.
- Жомапель, ты, типа, славная это... девушка и... все такое, - Илья недоверчиво высунулся за дверь - проверить, не спрятался ли там Шайморданов. За дверью ни одного Шайморданова не оказалось. Илья, собираясь продолжить свою речь, обернулся к Жене. Девушки рядом видно не было - посмотрев туда, где она только что была, Пузднецов уперся в зеркало, демонстрирующее во всей красе его собственное отражение. Илья от неожиданности чуть снова не лишился чувств, но обошелся лишь коротким сдавленным криком - небритый, в мятой серой майке с желтыми подмышками и растянутых в коленках семейных трусах он напоминал призрака из мультика про Кентервильское приведение. Для полного сходства не доставало только гремящих при каждом шаге оков и цепей. Чувствуя смутную досаду от того, что девушка исчезла, так и не занявшись с ним сексом, Илья все же нашел в себе капельку разума порадоваться, что, значит, и женитьба ему уже не грозит. Если бы ему дали на размышления еще минут десять, Пузднецов бы успел убедить себя, что ни Шайморданова, ни девушки в его квартире не было. Но десяти минут Илье не дали.
- Ильюшенька, идьи сьюда! - послышалось из спальни. Эта простая фраза включила реверс в сознании Пузднецове: теперь он смутно досадовал на предстоящую женитьбу и чуточку радовался, что сможет рассказать Бодыльеву и Огузкину, как он драл француженку. Но ведь не поверят же, как пить дать, тут же расстроил сам себя Илья, и уныло поплелся в спальню.
- Ильюша!  - девушка лежала на кровати, стащив обтягивающие брючки до колен. Трусов на ней действительно не было. При виде смуглого лобка, волосы на котором были пострижены замысловатым изогнутым крестиком-иксиком и выбелены до платинового цвета, Илья нервно сглотнул. Голова пошла кругом так, что аж затошнило. Илья мешком картошки плюхнулся на край кровати - ноги не держали. Женевьева залилась колокольчиковым смехом: - Ты такой смьешной!
Пузднецов попытался что-то сказать, но мозг, прикипевший взглядом к иксику, отказывался формулировать даже простейшие звуки. До этого момента Женевьева не до конца верила, что секс с нею может быть для кого-то мечтой всей жизни, но, глядя на обмершего Пузднецова, пустившего густую слюну, она утвердилась в правдивости слов Руслана. Если я помогу свершиться самой главной мечте хоть одного человека в мире - жизнь прожита не зря, думала девушка, разглядывая низкий, заросший волосами до самых бровей, лоб Ильи. Двигая бедрами и коленками, Жене выбралась из брюк окончательно - так змея сбрасывает старую кожу.
- Помогьи мнье, - девушка подняла ногу и протянула Илье узкую ступню, обтянутую коротким, едва доходящим до щиколотки, носочком с веселеньким узором из мультяшных котят и щеночков. Остекленевшему Пузднецову потребовалось время, чтобы понять, чего от него хотят - вид, открывающийся из-под протянутой темной ножки, отправил его в нокдаун. Взмокшими деревянными пальцами Илья потянул за носок, снова чуть опустил глаза и подавился набежавшей слюной. Солдатика Пузднецова обычно нельзя было назвать ни стойким, ни, тем более, оловянным, но сейчас служивый налился таким количеством соков, что казался просто огромным, поднимая свою скрытую под семейными трусами каску чуть ли не до подбородка Ильи. Сам Пузднецов, в отличие от своего редкоземельного корня, выглядел сморщенным и уменьшившимся в размерах.
- О! - увидев рвущийся из-под трусов колышек, Женевьева застонала. - Ильюша! Не мучай менья!
Эти слова, произнесенные с очаровательным французским проносом, произвели в горошинке головного мозга Пузднецова короткое замыкание, приведшее, вопреки всяческим ожиданиям, к удивительному результату. Внутри щуплой сущности Ильи проснулся (или родился?) некий новый, ранее незнакомый Пузднецов. Этот Пузднецов хотел рвать клыками плоть, пить свежую кровь и иметь своих жертв в разверстые раны.
- Говорррри! - прорычал новый Илья, и ухватился зубами за носок, не желающий слезать с пятки. - По фрррранцузски говорррри!!!
Женевьева, чувствуя плотные, почти видимые невооруженным глазом волны животной энергии, исходящей от Пузднецова, периодически вскрикивая и заходясь стоном, что-то приговаривала на своем родном языке. Ее бедра сжимались в такт пульсации этих волн. Илья наконец справился с носком. Каждый длинный оливкового цвета пальчик обнажившейся ступни-лодочки украшал ноготок с изысканным педикюром - зеркальная гладь перламутрового лака с витиеватыми изгибами тонких черных листиков и цветочков. Увидев свое отражение в ноготке - огнеглазого зверя, сорвавшегося с цепи, и решившего подкрепиться носком (он все еще оставался в зубах) - Илья обезумел окончательно. Издав громкий утробный рык сродни львиному, Пузднецов приплюсовал к стонам и бормотанью Женевьевы треск разрываемой ткани - одним рывком он умудрился избавить себя от майки и трусов, превратив их в лохмотья. Девушка, чувствуя, что в пожаре страсти и сама теряет разум, рванула на себе дорогущий топик, купленный на рождественской распродаже в одном из бутиков на Елисейских Полях, испортив его безвозвратно. Зверь увидел высвободившиеся упругие кулачки грудок с раскосыми сосками - каждый не меньше шоколадной медальки - пронизанными один золотым колечком с крохотным бубенчиком, второй - серебряной гантелькой. Почувствовал аромат молочного шоколада, смешанный с легким запахом корицы, исходящий от разгоряченного молодого тела. Каким-то непостижимым образом увидел на щиколотке той ноги девушки, носка с которой он снять не успел, вытатуированную цветастую бабочку и... не выдержал. Густое ядреное семя безудержно, как кровь из рассеченной артерии, хлынуло на плоский живот Женевьевы, обжигая кожу и скапливаясь в ложбинке пупка. Девушка изогнулась дугой, выдала протяжный стон, и, часто дыша, как загнанная лошадь, закатила свои обсидиановые очи.
- Это все бабочка... - потерянно озираясь, бормотал Илья, закрывая срам руками. Зверь, не надолго поселившийся в нем, выплеснулся вместе с липкой струей, и теперь казалось, что Пузднецов не вполне понимает, кто он такой и где находится.
- Бьедный мальиш, - отдышавшись, улыбнулась Жене и ласково потрепала одинокую жировую складку на животе Пузднецова. - Мы тебья поставьим на ногьи.
Поборов вялое сопротивление, девушка скинула руки Ильи с его паха. Почувствовав, как черный шелк волос щекочет впалую грудь и дряблый живот Пузднецова, а горячее дыхание росой оседает на тестикулах, зверь снова встал в стойку. Даже не встал, а, скорее, вскочил - так резко и неожиданно, что Женевьева сперва чуть не подавилась, а спустя тридцать секунд - чуть не захлебнулась. Ее вынырнувшее между коленей Ильи лицо со спутанными волосами и перемазанными семенной жидкостью щеками выглядело абсолютно счастливым.
- Ты льюбишь козочьек? - не давая Илье опомниться и снова остекленеть, сверкая озорными  угольками черных глаз, Женевьева встала на четвереньки и повернулась к нему попкой. Расстояние от носа Пузднецова до уютных депиллированных складочек, притаившихся между гладких упругих ягодиц, составляло сантиметров десять, не больше. Женюсь, успел подумать Илья, прежде чем зверь снова полностью затмил его сознание.


16. Муки совместного творчества ч.4

  

Jedem das eine (нем. Каждому свое)
Надпись над воротами Бухенвальда

- Стоп! Стоп! Стоп! - Геша яростно и неуклюже замахал руками, сбив на пол пивную бутылку (к счастью, пустую). - Я протестую. С какой такой радости ты под Пузднецова сексапильную француженку подложил?!
- Чего это я? - Лёня устало рыгнул и потянулся за следующей бутылочкой пивка. - Ты сам придумал, что Шайморданов, ик, выполнит любое это... желание нашего много-ик-уважаемого опёздола.
- Да! - Друзилкин с неудовольствием отметил, что от ящика не осталось почти ничего, а Пузырьков пьянее, чем он сам. - Но что он пожелает отжарить француженку - это ты придумал. Я помню, как ты на первом курсе рассказывал мне историю про зажеванную пленку с французской порнушкой. Чей там папа помешал тебе до конца насладиться зрелищем, а?
- Римский, - почти не отрываясь от бутылочного горлышка пробулькал Пузырьков. - И ваще, хорош уже гнать. Я, ик, предложил, ты согласился. Сам, между прочим, имя ей придумал - Жене Беструссо, тьфу тебя, Лука Мудищев.
- Сам ты Мудищев, Баян Ширянов, - огрызнулся Друзилкин, вырывая пиво из рук друга. - Нормальное имя придумал, ты бы сам ни в жисть не допер. Но ты мне не говорил, что эта Жене такая секси будет - с пирсингом, педикюром и без трусиков. За каким хреном она Пуздятине кочерыжку мусолить начала?
- Ой, знаешь что? - Лёня, поморщившись, подавил отрыжку. - Если у тебя самого на Жене кочерыжка вздыбилась, это твои, ик, проблемы.
- Ну конечно, - Геша злобно тряхнул бутылкой и еле успел поймать ртом вытекающую пену. - Это все твой спермотоксикоз сраный! Это ты у нас маркиз Де Сад недоношенный. Нехуя из шедевра порнокомиксы лепить!
- Ни, серость, - Пузырьков пьяно улыбнулся и погрозил Друзилкину пальчиком, - это не порнография, а эротика. Там же нет всяких "он вытащил свой громадный, опутанный вздувшимися венами Х и вонзил в ее истекающую терпким нектаром П".
- Даже удивительно, что ты этого не вставил, - Геша поймал себя на мысли, что очень сложно вести разговор на повышенных тонах и при этом не забывать приложиться к бутылочке - вот почему Лёня уже нарезался, а он ни то ни се.
- Гешенька, зайч-ик-ик, - Лёня потряс бутылкой, проверяя, осталось ли в ней что-нибудь, - да не завидуй ты Пуздятине. Ему ж все равно не в кайф было.
- То есть как, не в кайф? - у Геши чуть пиво носом не пошло. - Ему и то, и это, и попкой, понимаешь - искончался весь, и не в кайф? Ты чего несешь?!
- Конечно, не в кайф, - невозмутимо подтвердил Лёня. - Чтобы от секса кайф получать, нужна эта... как ее? Ду-ша! А так просто инстинкт подзалупный выковырнулся и все. Илье все похер, души-то ты его лишил. Вот он на голом энтузиазме... тьфу, инстинкте зверском и откочевряжился. Ни тебе радости от соития, ни фило-ик-софских переживаний по поводу маленькой смерти - оргазма - ничего.
- Правда? - Геша немного успокоился, уровень адреналина понизился, алкоголь благополучно всосался в кровь и теперь шаловливо надувал сосуды. - Ну, я, это, так сразу и подумал. Я, между прочим, на самом деле, поэтому и придумал, что он без пиз... без души родился. Только давай из окончательной версии уберем это... ну, что у него член такой... уф, ну прям в подбородок шляпкой тыкается. А?
- Валяй, - добродушно согласился Пузырьков. - Напиши, что его эрегированный член проворным мизинчиком натягивал полотно трусов. А Жене представила, как этот мизинчик пощекочет ее...
- Нет! - Друзилкин попытался демонстративно заткнуть уши, но, забыв, что в руке до сих пор сжимает бутыль, пребольно стукнул себя по скуле. - Потом разберемся. Когда, ик, это... редак-ик-тировать будем.
- Ты мне знаешь что скажи? - с нетрезвой серьезностью вдруг заговорил Пузырьков. - Ты мне скажи, что дальше с этой пиздабратией делать будем. Как Хуйморданова, Пизднецова и Женю Безтрусов теперь, после "исполнения" же-желания, разрулить?
- Бабу - назад в Алжир отправим, - не задумываясь, ответил Друзилкин, - а с остальными чего-ик-нибудь запузырим.
- Какой, в жопу, Алжир! - возмутился Пузырьков. - У тебя в школе сколько было за у-устный счет? Читай по слогам - Илья на ней жениться собрался.
- Ё-мое, - Геша помрачнел. - А на фиг ему на ней жопи... жениться? Без души-то. Ты ж сам говоришь - ему даже от жарки не полегчало.
- Есть мыслишка, - Лёня попытался подмигнуть Геше, но забыл, каким именно глазом. Поэтому моргнул сразу двумя и друг подмигивания не заметил. - Только я, пожалуй, это... Сли-и-ишкам трезв, чтобы продолжать, ну, в том же духе.
- Нема базара, - кивнул Геша, чуть не свалившись на пол. - Тогда идем за, ик, пивом и прадлжаем концерт по заявкам дорогих ра-а-адиослуштелей.
- Са-а-агласен! - Пузырьков, пошатываясь и покачиваясь, словно стоял не на твердом полу, а в утлой лодчонке или гамаке, направился к двери. - Бери мани-мани и, ик, вперед, на встрчу прключениям.
- А у тебя денег что, совсем не осталось? - Друзилкин побледнел.
- Ящики с пивом на деревьях не растут. Почему то, - назидательно изрек Лёня. - Я последние гроши на предыдущий ис-ик-тратил.
- Блядь, - голова Геши безвольно упала на колени. - У меня тоже, ик, в крмане вша на аркане.
- Действительно, блядь, - согласился ошарашенный Пузырьков.
- Но ведь талант-то в пр-проголодь држать нужно, - Геша попытался убедить в первую очередь самого себя. - Гений сытым-пьяным быть не может.
- Это ты у нас талант и гений, вот и ходи трезвым и голодным, - проворчал Лёня. - А я пойду у этого... вьетконговца недобитого с первого, ик, этажа займу до сти-ик-пендии. Он со мной и так за подшивку "Невской клубнички" не рассчи-ик-тался. Сучок лимонный. Главное удержаться, и за селедку жареную ему харю не покрошить.
- Я с тобой! - пискнул Геша. - Помогу ящи-ик-чек нести и вьетнамца, если что, крош-ик-ить. А потом прдолжим, это... творить.


17. Страх и ненависть вдали от Лас-Вегаса

  

Я употреблял мусор во многих формах: морфий, героин,  делаудид,  эвкодал,  пантопон, диокодид, диосан, опий, демерол, долофин,  пальфиум... Все галлюциногенные наркотики почитаются священными теми кто ими пользуется - существуют Пейотовые Культы и Культы Баннистерии, Гашишные Культы и Грибные - "Священные Грибы Мексики позволяют человеку  увидеть Господа" - но никто никогда не предлагал считать священным мусор.
Уильям С. Берроуз "Нагой обед"
  

Когда ближе к вечеру Руслан Шайморданов позвонил в дверь Пузднецовской квартиры, ему открыла благоухающая хозяйственным мылом Жене. Из одежды на ней были только рубашка Ильи, еле прикрывающая светловолосый иксик на лобке, и вафельное полотенце, закрученное тюрбаном вокруг головы.
- Как отдыхает молодежь? - нарочито бодрым тоном поинтересовался Руслан, искренне желая скрыть свое обдолбанное состояние. После встречи со слепым стариком он мучительно пытался противиться наркотикам, но обойти без них не получалось ни дня. Всякий раз, оставшись наедине с самим собой, Шайморданов с удивлением замечал то воткнутую возле локтевого сгиба иглу шприца, то марку под языком, то характерное жжение в носоглотке. Вспомнить, как в его руки попадали наркотики, и сам процесс употребления у Руслана не получалось. Соответственно, контролировать дозу он не мог никак. Прав был старик, трясся в измененном состоянии Шайморданов, так я действительно долго не протяну, время поджимает.
- Сьюпер, - Женевьева поднялась на цыпочки и чмокнула Руслана в щеку. Шайморданов услышал негромкий мелодичный звон, исходящий от груди девушки, но отнес это на счет причудливого действия белого порошка, следы которого полчаса назад смахивал со своей верхней губы.
- А где наш друг Илюша? - Руслан еле удержался от того, чтобы не броситься наутек - ему показалось, что нос Женевьевы во время поцелуя превратился в длинный слоновий хобот, оканчивающийся острым зазубренным жалом, и норовит ткнуть его в глаз. Это глюки, это глюки, это глюки - твердил про себя Шайморданов. Спасительная мантра подействовала, и хобот втянулся обратно, став довольно большим для девушки, но все же человеческим, носом.
- Он в душе, - вполне прилично владеющая русским языком, парижанка допустила небольшую ошибку, сделав в последнем слове ударение на последний же слог. Шайморданов, для которого душа Пузднецова была больным местом, физически ощутил, как мозг в голове начинает плавиться.
- Моется, - небольшим пояснением спасла Шайморданова от разрушения мозга Жене. - Он такой... необьичный.
- Ага, - только и смог сказать Руслан, снимая ботинки с осторожностью сапера, силящегося обезвредить незнакомый тип бомбы. Справившись с ботинками, Шайморданов по стеночке прополз в ванную комнату - стены вокруг него то закручивались спиралью, то оборачивались бесконечным зеркальным коридором, то просто исчезали. Дурь, какая же все-таки дурь! - мучался Руслан, ощущая, как каждая минута промедления атомным топливом сгорает в топке локомотива, на котором к нему несется смерть.
- Ну как, мечты сбываются? - учтиво поинтересовался Шайморданов, поняв, что сидящий в ванне мутант, сплошь покрытый зеленой слизью и сочащимися ядом клыками, во все стороны торчащими из головы, шеи и плеч, и есть Пузднецов.
- Не знаю. Вроде, что-то было. Точно не помню. То есть, помню, но не про себя. Как будто с кем-то другим было, и этот другой мне рассказал. А я себе представил, как это могло быть, - Пузднецов горько заплакал, с подвыванием, даже не заметив посетившего его приступа редкого красноречия и образности. Шайморданов, выслушав отчет Ильи и увернувшись от десятка выпущенных в его сторону ядовитых клыков-стрел, почувствовал себя между молотом и наковальней. С одной стороны ему невыносимо хотелось смеяться, заливаться хохотом, гиеной ржать до слез и кишечных колик, с другой стороны было очевидно, что смеяться не над чем, и это ничто иное, как действие белой пыльцы. Сев на унитазное очко, Руслан обхватил голову и заревел в голос, извергая из глаз потоки горючих слез.
- Мальтчьики, вы поссорильись? - на шум рыдания прибежала Женевьева. Она успела одеть свои брючки, снять с головы полотенце и собрать волосы в хвостик, чего ни Пузднецов, ни Шайморданов не заметили.
- Кто-то умьер? - продолжала допытываться девушка, чья гипертрофированная отзывчивость и чувствительность к людским горестям не позволяла ей оставаться в стороне.
- Нет, все нормально, - между всхлипываниями и воем выдавил Руслан.
- Загадочный русский душа, - пожала плечами француженка, собираясь оставить плачущих мужчин наедине. Но, заметив, что после ее слов рыдания обоих усилились троекратно, Жене решила пойти на принцип и выяснить в чем дело.
- Я ведь сначала не хотел на тебе жениться, Жомапелюшка, - рыдал Илья. - А потом захотел, а потом понял, что это не я. И тогда снова расхотел. А потом...
- Заткнись, бревно бездушное! И хватит в меня иглами своими ядовитыми стрелять! - бешено вращая глазами и выдувая носом пузыри, взревел Шайморданов. Разреветься, устроить истерику перед девчонкой (французской подданной) и самым ничтожным из ничтожеств (Пузднецовым) - такого унижения Руслан простить себе не мог. А куда деваться? Обещанная короткая жизнь закончилась, началась долгая и мучительная смерть, с ужасом осознал Шайморданов. Только надежда, что смерть не есть конец (хотя бы до наступления физического омертвения), не дала ему покорно подставить яремную вену под ядовитый клык Ильи и умереть окончательно и бесповоротно. - Это все Зелибоба ебучий виноват, погибели моей, сука, хочет! У, пиздоглотина хуерожая!
- Зельиебоба? - очаровательно удивилась Жене, и Шайморданов, шмыгая носом, поведал ей свою историю. Пожаловался, что если Зелибоба в ближайшее время не переберется в Пузднецова, то часы сочтены - и его, Руслана, и Ильи, потому что он его с собой на тот свет прихватит. А Валя Петухова, его любимая Валюша, сладким мускусным цветком чьих гениталий он не налюбовался всласть, овдовеет. Руслан и Валя, конечно, женаты не были, но Шайморданов уверенно полагал себя единственным, кому Петухова будет принадлежать всегда. А если он умрет, и какая-нибудь скотина посмеет положить на Валечку глаз или какой-нибудь другой свой поганый орган, он (Руслан) из-под земли вылезет и мерзавца мигом урезонит. О том, что Жене играет роль оплаты за добровольную помощь Ильи, Шайморданов умолчал. Не потому что хотел избежать скандала, а попросту забыл.
- Ильюшенька, бедньяжка! - всплеснула руками Жене и сочувственно погладила Пузднецова по голове. Руслан мельком удивился, что десяток шипастых рогов, венчавших лоб Ильи, не причинили девушке никакого вреда. - Не пьереживай, мы обьязательно вьернем тьебе Зельиебобу.
- Он и не переживает, нечем ему, кроме рогов, переживать. А вот я в два микрофона переживаю, - Шайморданов задумался, действительно ли девушка поверила всему бреду, что он сказал. И это при очевидной-то его наркотической невменяемости!
- Руслан, мы обьязательно что-ньибудь прьидумаем, - Жене нежно коснулась щеки Шайморданова длинным, испещренным бурыми присосками, щупальцем, выросшем прямо из ее рта. - Вера и наука - вот что спасает чьеловечьескую душу.
- Я купил вам билеты на "Евгения Онегина" и заказал столик в "Пекине", - подпрыгивая на закрытой унитазной крышке (кто-то, обитающий в канализации, сильными толчками пытался сбросить Руслана с очка и выбраться на свежий воздух), Шайморданов достал из кармана кредитную карточку и протянул Женевьеве. - расплатитесь этим.
- А ты с намьи нье пойдешь? - Жене с беспокойством выпустила из ушей по пучку склизких шевелящихся отростков, похожих на черно-зеленые водоросли.
- Внизу вас уже ждет Сяпля. Черная бэха, номер три шестерки ШАЙ - не пропустите. Встретимся сегодня в двенадцать у меня, Сяпля отвезет. Идите же, черт вас побери! Я прикрою!- с каждой секундой Руслану становилось все сложнее удерживать неведомую тварь, рвущуюся из унитаза. - Уебывайте нахуй блядь в пиздотищу!!!
Что-то в тоне Шайморданова заставило Женевьеву без дальнейших препирательств вытащить Илью за чешуйчатый хвост из ванной и поспешно покинуть санузел. Когда за парочкой захлопнулась дверь, Шайморданов медленно сосчитал до ста и рывком убрал свой зад с крышки унитаза, одновременно выхватив из-за пояса пистолет, блеснувший вороненой сталью в мандариновом свете тусклой лампочки. Ничего не произошло. Неужели показалось, давясь вязкой тишиной, недоумевал Руслна. Нет уж, я ловушки жопой чую. Руслан, оставаясь на месте с пистолетом на изготовке, сделал несколько нарочито громких шагов, потом парочку потише, еще три-четыре еле слышных и замер. В ту же секунду пластиковая крышка очка откинулась, как люк на башне танка. Шесть пуль ментовского ПэЭма раскаленными пчелами впились в огромную шестипалую когтистую лапу, разнесшую унитаз в кучу фарфоровых осколков. Канализационный зверь взревел от боли и ярости, но оглушенный выстрелами Руслан этого почти не заметил. Когда пороховой дым и пыль от расколотого унитаза рассеялись, Шайморданов с мрачным удовлетворением пнул ногой отстреленную волосатую фалангу пальца, все еще сокращающуюся в лужице грязно-коричневой густой крови.
- Иди, уползай, тварь! - Руслан плюнул в развороченную трубу, пистолет бросил туда же. - И скажи спасибо. Шесть пальцев - это уродство. Зато теперь все как у людей.
Умывшись водой, вытекающей из пробитого сливного бачка, Шайморданов почувствовал, что его лоб, нос и щеки покрывает густая и жесткая, как проволока, шерсть. Это глюки, это глюки, это глюки - бормоча под нос магическую формулу и стараясь не смотреть в сторону зеркал (благо, в квартире Пузднецова их было не много), Шайморданов выскользнул на лестничную клетку. Там он превратился в каучуковый мячик диаметром восемьдесят сантиметров, упруго проскакал по ступенькам и, развив сверхзвуковую скорость, покатился в направлении собственного дома. Деревья и ограды на пути Руслана ломались как спички, люди кеглями сыпались в разные стороны, визжа и дрыгая ногами в воздухе, протараненный автобус-гармошка распался на две половинки, растерянно крутя колесами - Шайморданов не замечал ничего. В его ушах оглушительно завывал ветер, а в глазах мелькал такой калейдоскоп, что выделить из него хоть какую-то деталь было совершенно невозможно. Промчавшись сквозь весь квартал за несколько секунд, Руслан остановился возле своего подъезда, оставив на асфальте жирную черную полосу тормозного пути и едкий запах паленой резины в воздухе. Поборов головокружение, Шайморданов выпустил шесть пар членистых ножек и скорпионье жало (так, на всякий случай), прозондировал обстановку усиками-локаторами. Опасности не учуял, удовлетворенно щелкнул жвалами. Петляя зигзагами, черной молнией взлетел по отвесной стене и исчез в распахнутой форточке своей квартиры.
- Боже мой! На кого ты похож! - ахнула Валя. Она битый час дожидалась Руслана в его "юрте" и уже была готова оторвать ему голову за такое беспардонное поведение - записки не оставил, к мобильнику не подходит, где шляется - не известно. Валя уже и ванну приняла, и лобок фигурно выбрила, и кремом ароматным с ног до головы намазалась, и халатик, едва доходящий до попки, надела, а его, гада такого, все нет и нет! Но вид, в котором Руслан ввалился в квартиру, заставил Валю мигом позабыть обо всех претензиях. Куртка порвана, брюки в пыли и грязи, ботинок нет, глаза вылезают из орбит, частое дыхание с жарким свистом вырывается из рззявленного рта. - За тобой как будто черти гнались.
- Пустяки, - переведя дух и минут на десять присосавшись к водопроводному крану, словно решившись выпить из него всю воду, отмахнулся Шайморданов. После приключений, пережитых в квартире Пузднецова, он остро ощущал потребность в физической и эмоциональной разрядке. Руслан стащил с себя всю одежду, бросив ее кучей в прихожей, и не дав ошарашенной Вале сказать ни слова более (пока он хлебал воду, Петухова беспрестанно охала и ахала), достойным гепарда прыжком повалил ее на распластанную по полу медвежью шкуру. Обнаженные стройные ноги Вали обвили бедра Шайморданова, заставив Руслана издать сладострастный стон, когда его восставший посох Приапа вонзился в мягкую плоть. Легкий халатик разошелся на пышной Валиной груди. Не переставая ускорять возвратно-поступательные движенья, Руслан заметил, что каждый розовый сосок смотрит на него крошечным пронзительно-голубым глазком, обрамленным золотистыми ресничками. Руслан зажмурился и тут же достиг вершины наслаждения, совершив такой мощный финальный толчок, что орущая дикой кошкой Валя отлетала в угол комнаты, больно ударившись головой о стену.
- Что-то случилось, котик? - потирая свежую шишку, спросила Валя - озабоченность снова вернулась к ней. Руслану очень хотелось сказать, что случилось до хуя чего, и как это все расхлебывать, опять же, хуй знает, но вместо этого кротко попросил Петухову запахнуть халат.
- Тебе что, грудь моя разонравилась?! - выражение озабоченности и волнения в мановение ока испарились с лица Вали, сменившись ледяной маской, скрывающей за собой огненный шторм.
- Да. То есть, нет. Устал я что-то. Отдохнуть надо бы, - Шайморданов, стараясь не смотреть на скрипящую зубами Валю, прошел в спальню, пол которой скрывал полутораметровый слой подушек и подушечек - заменитель кровати. Спать Руслан не хотел совершенно, дурная химическая энергия переполняла его крепкие вяленые мышцы, но в голове царил полный хаос. Поэтому, до появления Женевьевы и Пузднецова, Шайморданов решил зарыться в подушки поглубже и, что называется, подумать о душе, надеясь, что до двенадцати рассудок хоть немного прояснится. Как там сказала Жене? Кажется, наука и вера спасают душу. Когда стоишь одной (одной ли?) ногой в могиле, поверить во что угодно - не проблема. Да и науку любую усвоишь в лучшем виде.


18. Муки совместного творчества ч.5

  
...если азиат скажет вам, что давно ждет вас к себе в гости, что он будет вам рад, мол, заходите - ни в коем случае не приходите, если вам для визита на самом деле не назначено точное время...
Ю. Звездова, статья "Секреты азиатского менталитета"
  
- Тебе обязательно в каждую главу втыкать секс извращенный? - Геша раздраженно дотронулся до заплывшего пухлым кровоподтеком глаза, но тут же, болезненно поморщившись, одернул пальцы. - Я вот пошел на встречу твоим замечаниям, по максимуму исключил матершину из Шаймордановских реплик.
- У тебя что, уже и на выдуманную тобою же Валю Петухову стояк с посвистом образуется? - из-за разбитого носа голос у Пузырькова стал комично гнусавым.
- Ничего у меня не образуется, - чересчур яростно соврал Друзилкин. Избавляясь в туалете от переработанного организмом пива, он не далее как час назад позволил себе весьма смело пофантазировать на тему "Жене, Валя и длинный парниковый огурец". - Просто это становится э... навязчивым. Чуть что, сразу трах-трах-трах. Если у тебя в гульфике телепередача "Играй, гормон", загляни в кабинку и сбрось лишний вес.
- По тому же рецепту, что и ты около часа назад? - Лёня невозмутимо смотрел на стремительно краснеющего Гешу своими налитыми кровью от полученного удара в нос глазами.
- Знаешь что? - зрачки Друзилкина сузились до черных точечек, размером не больше макового зернышка, а руки то сжимались в кулаки, то снова разжимались. - Нравится тебе писать про всякие извращения - пиши. Только мне мозги не засирай!
- Договорились, - согласился Лёня, не до конца поняв, каким образом он засирает Гешины мозги. Новой ссоры не хотелось. Особенно после неудачной попытки "покрошить" вьетнамских студентов с первого этажа. Студентами эти экзотические люди могли считаться лишь с большой натяжкой - многим было уже хорошо за тридцать. Годами они продолжали жить в студенческом общежитии, числясь за подношения на первом или втором курсе, занимаясь де-факто торговлей на вещевых рынках и жаря по вечерам селедку. Когда Геша с Лёней, зажимая носы в попытке спастись от мерзостной вони, постучались в дверцу, им навстречу вышел почтенный Ву Ань Туан, которого аборигены для простоты называли просто Вань. "Слышь, Вадь", - пошатываясь и сжимая нос до посинения, сказал Пузырьков, - "ты бде за "Девскую клубдичку" еще полторы сотди де отдал". "Засем клубниська?" - вроде бы удивился вьетнамец, снизу вверх глядя на друзей сквозь узкие щелочки своих глазок. "Дедьги давай", - Лёня пошел в наступление. "Засем деньги?" - продолжал любопытствовать Ву Ань. "Де твое свидячье дело", - Геша подпер дверной косяк плечом. "Засем так гавались?" - Ву Ань укоризненно цокнул языком и покачал головой. "Од что, издевается?" - Геша покосился на Лёню. "Ага", - подтвердил Пузырьков, - "дуракоб прикидывается". "Божет, по тыкве его узкоглазой стукдуть, чтоб пабять вердулась?", - предложил Геша. "Божно и стукдуть, до я по природе своей дипломат", - замялся Лёня. "Засем присла?" - напомнил о себе Ву Ань - Гешино плечо мешало ему закрыть дверь и вернуться к прерванному ужину. "Ты чё, бакака, рабсы попутал?!" - нашелся Друзилкин и поднес свободную от зажимания носа руку к самому носу вьетнамца, предварительно сжав ее кулак. Вся следующая секунда выдалась настолько богатой событиями, что даже удивительно, как она не лопнула по швам. Имеющий пятнадцатилетний стаж общения с борзыми одиночками, втирающими за крышу, Ву Ань короткой подсечкой уронил обоих друзей на пол, заставив отпустить затекшие носы. Приподнял за волосы их головы и столкнул удивленными лицами. Лёнин нос с неприятным хрустом врезался под левый Гешин глаз. Затем Ву Ань кротко кивнул, пропищал "досьвиданя" и исчез в своей комнате, захлопнув дверь перед поверженными агрессорами. На этом секунда закончилась, а Друзилкин с Пузырьков остались валяться под дверью, жалобно скуля, держась за ушибленные места, с отвращением вдыхая тошнотворный запах. "Убью суку! Дверь вышибу и убью!" - Геша с трудом встал на ноги. "Не надо", - слабо простонал Лёня, - "я вспомнил - "Невскую клубничку" у меня не Вань взял, а Бань". "Драть тебя в сраку, склеротик долбаный", - справедливо возмутился Геша. - "Пошли твоего Баня тискать". "А хрен их тут не перепутаешь, когда все будто из одного яйца вылупились", - ворчливо защищался Лёня по дороге к комнатушке, которую занимал Чан Нгок Бинь, он же Бань. В отличии от Ваня, Бань и вовсе дверь не открыл, попискивая "нету дёма" в ответ на все угрозы друзей. В результате Геша и Лёня вернулись восвояси побитыми, злыми, без денег и пива. "Ничего", - успокаивал Лёня сам себя и Гешу в придачу, - "я знаю точку на рынке, где эта тварь джинсами торгует. Мы с ним еще потолкуем, у кого есть кто дома, а у кого нет". "Если совсем в плинтус упрется, хоть джинсов у него возьми", - посоветовал Геша, вспоминая, сколько раз он латал брюки, надетые на нем сейчас.
- Ладно, - повторил Лёня, - может быть ты и прав, насчет секса. Чтобы не получилось однообразно, придумаю какую-нибудь фишечку.
- Да-да, придумай, - Геша обрадовался, что тема с облегчением в кабинке замялась, но вида не подал.
- Только и ты со своими наркотическими заворотами поосторожней. Очень уж я сомневаюсь, что от порошка именно такой эффект. Не хочется откровенную халтуру толкать.
- Ну почему, халтуру? - краснея, делано возмутился Геша. - Я книжки читал, фильмы смотрел...
- Тогда поехали дальше. Служенье муз не терпит... сам знаешь, ни хрена-то оно не терпит.
  
  
  

19. Черт с тобой

  

- Ну, я... Дьявол замялся. -Ну, я просто сделал это  -  и  все.  Я
сказал, чтобы это произошло, -и оно произошло. Я многое делаю
так. Видите ли, таким вы меня
представляли, и вы сами вложили в меня эти  способности.
  
К. Сймак "Вы сотворили нас"

"Желание, жгучее и страстное, такое, что усидеть от зуда нетерпеливого во всем существе своем никак не возможно, а промедление подобно не смерти, а само по себе именно смертью и является - разве может тут помочь вера или наука? Не есть ли это желание заветным змеем-искусителем, прогрызшим нежный родничок на голове новорожденного предка человека, забравшимся в позвоночный столб, да так и поселившимся в нем, умело прикинувшись спинным мозгом? Не оно ли заставляет человека, Божью копию, в миг проклясть и себя и космос, даже не имея смутного  понимая истинных глубин ни того, ни другого? Не под действием ли страсти человек человеком быть перестает? Есть ли в человеке, лишенном желаний, хоть что-то человеческое? А что вера, что наука? И в том и в другом случае напичкают тебя транквилизатором под завязочку, и лежи себе, балдей, счастливо пялясь в низкий потолок кельи или больничной палаты. Разумом можно победить соблазн, растоптать помысел греховный, ибо вина его и суть греховности ложится на тебя. Чушь! Формулой, физикой ли, химией или математикой приправить разум и устрашиться бездне, бездушному вакууму, в который ведет эта дорожка, мощенная кирпичом, желтым от излияний ослабших мочевых пузырей многочисленных путешественников, выбравших этот путь и ужаснувшихся. Нет уж, снятием симптомов подменять исцеление подло и бесчестно. Куда честнее завопить во всю глотку, полоща рот рвущимися с языка словами, "Я ХОЧУ!", пообещать не убояться платы, какой бы она ни оказалась. За все приходится платить, и жадничать тут не гоже. У малодушного и мечты не парят, а ползают слепыми серыми мышатами. А крикнешь во всю мощь, чуть не извергая легкие, кто явится на зов? Уж, наверное, не архангел, не серафим в сияющей броне поверх пуха и пера многочисленных крыл. Легче представить себе, как, отбивая чечетку точеным копытцем и подчеркивая сильные доли взмахом бычьего хвоста, проступит из облака желтого дыма вечный рогоносец. Он будет вежлив и улыбчив, изыскан и учтив, всем своим видом опровергая гадкие высказывания в свой адрес. Правда, что вам до того, чем кишит народная молва? При себе непременно отыщет два экземпляра договора, каждый пункт которого отшлифован тысячами людских судеб и требованиями деловой этики. Опуская гарантийные обязательства и порядок действий в случае форс-мажора, из договора каждый с легкостью необыкновенной сумеет почерпнуть знание, что надежда его не пуста. Вот оно, протяни руку, расчеркни завитушку подписи на высококачественной бумаге, и твое желание сбудется - обязательства сторон указывают на этот факт отнюдь не двусмысленно. Все будет в лучшем виде, если цена тебе не покажется уж больно кусачей. А коли слабость приключится, дрожь в коленках, да черная дыра в желудке подсасывать начнет, то торопить никто не будет. Контрагент понимающе улыбнется, протянет свою визитную карточку, сообщит, что в любой момент готов возобновить переговоры. Многим ли цена мечты кажется завышенной? Бог весть. Но мне то чего бояться? Я и порисоваться могу, небрежно моргнув "шеф, два счетчика - гулять, так гулять". Нет, это я конечно, лишнего хватил. Типа, у меня рак одного яичка, вот я с дурной лихостью и заявляю "хули, режьте оба!". Но сто процентов оплаты осилю играючи. Вальяжно протяну, не заглядывая в предложенный контракт, "так, по чем, вы говорите? Одна душа? Хм... Беру!". Но пойдет ли черт на сделку, догадавшись, что слить лишнюю душу и есть мое главное желание? Не поймает ли меня в ловушку, отняв мою собственную душу и оставив Зелибобу? Вздор. Закон о защите прав потребителя еще действует, значит, какой душой захочу, той и расплачусь. Ведь души человечьи для беса, должно быть, все равно, что купюры - одного номинала, но с разными серийными номерами. Не уж то в аду только меня для коллекции и не хватает? Глупости. До меня и дела-то никому нет, ни в небесах, ни под землей" - Шайморданову показалось возмутительным, что кто-то рассуждает в его голове по-хозяйски от первого лица. Более того, именно эти чужие думы Руслана и разбудили, вернув из счастливого забвенья в тело, погребенное под десятками подушек легчайшего пуха. Но с логикой постороннего мыслителя не согласиться Шайморданов не мог. Действительно, что может быть проще и логичнее - продать ненужное, да еще и с выгодой, когда заинтересованный покупатель имеется. "И как же мне выйти на этого покупателя?" - подал мысленный голос Руслан. Вопрос эхом прокатился по пустотам внутричерепного пространства и затих, давая понять, что ответа не последует. "Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка, сам  найду" - обозлился Руслан. Не мудрствуя лукаво, он нацарапал на пачке сигаретозаменителя проект лаконичного объявления "продам душу". Затем Руслан позвонил своему верному сподвижнику Сяпле.
- Чтоб в пять минут был у меня, - скомандовал Шайморданов, - и хакера нашего прихвати.
- А как же отморозок с бабой? - удивился Сяпля. - Ты ж велел их сразу после театра к тебе везти, а опера ихняя еще полчаса надрываться будет...
- В жопу, - коротко распорядился Руслан, и с такой силой вдавил кнопку отбоя, что по корпусу мобильного телефона, блестящему лаковым штиблетом, пошла некрасивая паутинка трещин.
- Котик, что-то случилось? - из гущи тех же подушек показалось  припухшее со сна лицо Вали.
- Ничего, ребят пригласил на пару пива, - Шайморданов даже не сделал попытки придать голосу беспечный тон и изобразить уместную в таком случае улыбку. Слова не произносились, а выцеживались по буковке сквозь плотно сжатые зубы. Девушка, кое-как разлепив удлиненные стойкой тушью ресницы, сфокусировала взгляд на огромных настенных часах.  Часовая стрелка, сделанная из целого слоновьего бивня, отполированного и украшенного искусной резьбой, указывала на череп сайгака с гравировкой "XI" на лбу. Минутная стрелка - витой рог нарвала с перламутровой инкрустацией - находился рядом с таким же черепом, но помеченным знаком  "XII".
- Поздно уже, я спать хочу, - Валя капризно зевнула, прикрывая ротик ладошкой. Из всех знакомых Руслану девушек она одна знала секрет капризного зевка. - Давай завтра, а?
- Оденься. Через три минуты Сяпля с Крысой придут, - отрезал Шайморданов.
- Но у нас же еще целых три минуты, - Валя игриво улыбнулась затылку Руслана и ослабила узелок на поясе халатика. За месяцы, проведенные в сожительстве с Шаймордановым, Петухова хорошо усвоила, что означают полночные посиделки с ребятами на кухне. Догадывалась, почему Руслан перед этим немногословен, груб, заторможен и холоден. Кто-то опять перешел ему дорожку, решила Валя, значит, в скором времени на совести Руслана будет одним трупом больше. Не то чтобы Валя ужасалась тому, с каким монстром она делит ложе (кроватью кучу подушек, как ни крути, назвать нельзя). Смерть посторонних людей ее никак не трогала, а мораль... да какая, к черту, мораль у семнадцатилетней пэтэушицы! По началу Петухова восторгалась той легкостью и изяществу, с которой Шайморданов абсолютно безнаказанно избавляется от тех, кто ему не по нраву. Ей нравился страх в глазах Шаймордановских шестерок, лучше всяких слов говорящий, какой властью над ними Руслан обладает. Было, с ее точки зрения, что-то безумно-романтическое, киногероическое и страшно крутое, как в самом образе расчетливого удачливого преступника Руслана, так и в ней, как его постоянной девушке. "Я - девушка Анти-Бонда" - крутясь перед зеркалом и стреляя в незримого противника из воображаемого пистолета, с упоением думала Валя. В своем девичьем дневничке Петухова выделила специальную страничку, на которой красивым почерком разноцветными чернилами выписывала имена и клички жертв своего непобедимого бойфренда. Но, как-то раз, Руслану случилось заглянуть в этот самый дневник - не из подозрительности, а чтобы почерпнуть идею, что бы такого подарить возлюбленной на день рождения. Увидев веселенький список мертвых душ, Шайморданов позеленел. "Ты что, сука?! Запалишь на хуй! ЭТО увидят - пиздец!" - в первый и единственный раз Руслан ударил Валю. Сильный своей природной искренностью, размашистый удар непобежденного дворового чемпиона по кулачным боям отшвырнул девушку. Пролетев через всю комнату, Валя тряпичной куклой упала на устланный шкурами диких зверей пол. Видя, что Петухова не шевелится, Руслан испугался, что ушиб любимую насмерть. Упав на колени возле распростертого тела Вали, Шайморданов, не видя ничего за пеленой горьких слез, бормоча извинения вперемешку с ласковыми глупостями, покрыл неподвижное бледное лицо тысячей поцелуев. Нет сомнений, что покрыл бы и второй, но не успел - крохотный девичий кулачок торпедой вспорол пространство и врезался в промежность стоящего на коленях Руслана. Тихо хрипя, тараща глаза и хватая ртом воздух, Шайморданов запоздало прикрыл гениталии лодочкой сложенных ладоней и повалился на пол рядом с Валей. "Никогда... не пиши... про меня", - в три захода выдохнул Шайморданов, когда мир боли, раскрашенный всеми цветами и оттенками красного, желтого и оранжевого, начал его понемногу отпускать. "А ты некогда больше не суй свой нос в мой дневник", - улыбнулась разбитым ртом Валя. Руслан улыбнулся в ответ. Потом они долго и страстно целовались, наслаждаясь ее сладкой кровью, по капельке текущей из ранок, которым неугомонный язык Руслана никак не давал затянуться. Не смотря на то, что конфликт в тот раз сам собой урегулировался мирным путем, в сердце Валентины завелись два голодных червячка - страх и ревность. Она вспоминала перекошенное лицо Руслана, когда он увидел страничку ее дневника. Испугался до усрачки, поняла Валя. А раз неустрашимый Руслан все же испытывает страх, значит, действительно есть чего бояться. "Запалишь" - сказал он, перед тем, как ударить Валю по лицу. Это значит, что его у меня могут отнять?! - внутренне ужасалась Петухова, подразумевая под "ним" на уровне подсознания не только Шайморданова, но и всю свою только что налаженную сладкую жизнь с исполнением каждой (почти) прихоти. Ревновала Руслана к "делу" Валя тоже не на пустом месте. Именно из-за дела он поднял не нее руку, из-за него впадал в ступор, иногда днями не обращая на Валю внимания - обдумывал очередную комбинацию. Жизнь с двумя червячками, вгрызающимися в мякоть юного сердечка, пришлась Петуховой не по душе. И решила она бороться за свое женское счастье единственно пришедшим в голову средством - своим телом, нежным как цветок, сладким как мед. Валя надеялась ласками вытеснить из головы Руслана мысли о смертоубийствах. Вот и сейчас, развязывая поясок халатика, Петухова думала отвлечь Шайморданова от посиделок с ребятами, вывести из мерзлого состояния сосредоточенного обдумывания участи следующего недруга. Впервые она ошиблась на счет причин немногословности, грубости и отрешенности любовника, ибо задумался он вовсе не о том, как прервать чужую жизнь.
- Котик, ты знаешь, что я за три минуты успею сделать с твоим... - промурлыкала Валя, страстно дыша в ухо безучастному Руслану, продолжающему изучать пустые сайгачьи глазницы часов.
- Сейчас же не оденешься - в сортире запру, - перебил Шайморданов. Петухова, готовясь устроить скандал, уже сузила глаза до источающих ненависть щелочек и открыла рот, чтобы брякнуть неуместное "кобель!", когда в дверь позвонили условленным образом - два коротких звонка, один длинный и еще один короткий. Закрыв рот и запахнув халат, Валя молча скрылась в ванной комнате.
- Пацаны, дело на стакан конфет, - с порога начал Шайморданов.
- Каждому? - оживился Владик Сяпунов, за чьей широкой спиной компьютерный гений Виталик Калина по прозвищу Крыса скрывался полностью.
- Сторчитесь, если каждому, - Руслан вернулся в комнату и уселся на пол, сложив ноги по-турецки. Сяпля и Крыса, войдя следом, застыли над Шаймордановым соляными столпами. Руслан коротко кивнул, разрешая гостям сесть. Повисла пауза, во время которой Сяпля и Крыса успели увериться в справедливости своих дурных предчувствий - какие поручения даются на таких вечеринках они знали гораздо лучше, чем Валя. Точно так же знали, чем грозит невыполнение или неточное исполнение хоть одного из полученных заданий, поэтому сидели в напряжении, готовясь губкой впитать любое слово Шайморданова.
- Крыса, это объявление должно сегодня же быть на баннерах каждой поисковой системы, - Руслан положил перед Калиной пачку с двумя написанными карандашом словами. - Сяпля, перепишешь слова и озаботишься попаданием их в максимально возможное количество газет, радио- и телеэфиров. Тебе на все про все времени до полудня. Вопросы есть?
- А проблем с производителем сигарет не будет, если мы весь текст пачки нашару опубликуем? - осторожно поинтересовался Калина.
- Дурак ты, Крыса, хоть и гений. Два слова, которые я написал, толкать нужно, - Руслан вспомнил мудрое высказывание - если хочешь, чтобы все было сделано как надо, сделай сам - и почувствовал себя бесконечно одиноким и уставшим.
- Если это объявление, то нужно бы еще телефончик туда пиздануть, укзалку, типа звонить с семи до восьми, звать Сашу, - подсказал Сяпля, стараясь выслужить персональный "стакан конфет" - стограммовую емкость с коктейлем всевозможных запрещенных для продажи без рецепта или просто запрещенных таблеток. Руслан мысленно выругался. Как же он сам не вспомнил, что любое объявление должно содержать хоть какую-то информацию об обратном адресе. Действительно, если хочешь получить ответ, укажи хоть обезличенный номер абонентского ящика или придуманное имя с пометкой "до востребования". Захочет ли дьявол оставить ему на почте экземпляр контракта до этого самого востребования? А если указать свой настоящий адрес? Лучше уж сразу застрелиться - мало того, что психов всяких, фанатиков религиозных и извращенцев сраных притащится туева хуча, так и знакомые засмеют - хана репутации. Может быть, дьяволу не надо сообщать адрес? Он, наверное, и сам узнает, кто его зовет. Тогда зачем такое объявление вообще нужно?
- Ладно, ребята, отбой, - кроя себя отборными словцами, проговорил Шайморданов. - Тест на лояльность вы прошли. Стакан конфет завтра у Олежки Бобасина получите.
Попрощавшись с Русланом, удивленные исходом беседы Сяпля и Крыса спустились в подъезд.
- Во, бля, психолог, - Владик с уважением присвистнул.
- Ага, не хер собачий, - согласился Калина, тихо радуясь, что не придется всю ночь сидеть в фотошопе, приклеивая некрофилам и педофилам лица тех, для кого Шайморданов приготовил черную метку, или взламывать сервер ИТАРТАСа, чтобы разместить какую-нибудь провокацию, или... Да, в конце концов, полстакана конфет на халяву - поди плохо.
Как только Руслан закрыл дверь за подручными, свет в квартире коротко мигнул и погас совсем.
- Ты зачем мне свет выключил? - пропищала из ванной комнаты Валя. Она не ожидала, что Сяпля с Крысой уйдут так быстро, поэтому затеяла принятие горячей ванны с тонизирующей пеной и ароматическими солями.
- Скачок напряжения. Наверное, пробки выбило, - спокойно ответил Шайморданов, уголком глаза заметив какое-то движение в комнате. Резко обернувшись, Шайморданов увидел, как к нему, покачиваясь и виляя в воздухе, приближается маленький светящийся шарик - не больше вишенки. Почти машинально Руслан провел указательным пальцем по верхней губе - посмотреть, остались ли на пальце следы белого порошка, он не успел. Не долетев до человека метра полтора, с еле слышным хлопком шарик лопнул, и серый мрак вокруг Руслана утонул в клубах желтоватого, пахнущего серой, дыма. Кашляя и тря кулаками слезящиеся глаза, Шайморданов понял, что все сделал правильно.
- При-кхе-ветствую те-кхе-кхе-бя, кхе-князь тьмы-кхе-кхе-кхе, - поздоровался Руслан. Он прекрасно знал, что вежливость в общении с теми, кто тебя наверняка сильнее, лишней не бывает.
- Привет, - на том месте, где взорвался шарик, дым сгустился, образуя человеческий силуэт. Резь в глазах немного прошла, и Руслан смог рассмотреть очертания фигуры: небольшой рост, узкие плечи, круглая как футбольный мяч голова - все это, за исключением горящих раскаленными угольками глаз гостя, казалось Шайморданову определенно знакомым.
- Я бы хотел... - неуверенно произнес Руслан и остановился, ожидая, что бес продолжит фразу за него.
- Понятное дело, еще бы ты не хотел, - без всяких эмоций в голосе сказал бес. - Все вы такие - чужой задницей свою прикрыть норовите.
Из сказанного Руслан не понял, значит ли это, что сделка не состоится, поэтому осторожно поинтересовался: - а договор у вас с собой?
- Где ж ему быть? Я без договора даже в сортир не отлучаюсь, - бес сделал несколько шагов, оказавшись лицом к лицу с Шаймордановым, протянул ему стопку листов, от которых исходило бледное голубоватое сияние. Руслан потянулся к договору, да так и застыл с протянутой рукой - в слабом свете волшебной бумаги он наконец рассмотрел бесовскую рожу.
- Ты?! - только и смог икнуть Шайморданов. Сомнений быть не могло - перед ним, держа двумя пальцами договор купли-продажи души, и сверкая огненными очами, стоял Илья Пузднецов.
- Я, - устало согласился Пузднецов. - Ненавижу приходить к старым знакомым - обязательно какие-нибудь нештатные ситуации случаются.
- Ты... - Руслан почувствовал себя точь-в-точь как в ту минуту, когда Валя заехала кулаком в его промежность, воздуха перестало хватать, в голове вспыхнуло северное сияние, даже яички заломило.- Но как?
- А ты что думал? - Пузднецов равнодушно хмыкнул. - Дьявол - это такая же работа, как любая другая. Кто-то продавцом в палатке работает, кто-то - наемным убийцей, а я - дьяволом. Обыкновенная профессия.
- Но ты...
- Да что я? Я-я, цепочка от буя! - Пузднецов начал раздражаться. - К претенденту на дьявольскую вакансию не так уж и много требований: быть тихим, незаметным, бездетным, холостым, ранее ни где не работать, иметь минимум друзей и родственников. Короче говоря, нужно быть таким, чтобы в жизни никто не подумал, что дьявол - это ты. Умственная недалекость и серость приветствуются. У меня были хорошие шансы - по всем требованиям абсолютное соответствие. А когда в отделе кадров узнали, что у меня еще и души отродясь не было, обрадовались очень, сказали, что лучшего кандидата у них с Мефистофеля не приключалось, сразу в штат взяли.
- И давно ты э... дьявол? - Руслан лихорадочно пытался сообразить, чем ему и благополучному достижению его цели грозит такой неожиданный поворот событий.
- Года два уже тружусь, - сообщил дьявол-Илья, - без нареканий. Начальство довольно.
- А... - сформулировать главный вопрос Руслану никак не удавалось.
- Забрать у тебя Зелибобу? - немного напрягшись, Пузднецов прочитал мысли Шайморданова. - Подписывай договор, и нет проблем. Как только умрешь, Зелибоба прямиком в ад направится. Стороны, таким образом, выполнят свои обязательства и договор будет закрыт.
- То есть как, когда умру? - даже в темноте можно было заметить, как щеки Руслана бледнеют до ландышевой белизны.
- Таковы условия контракта. Все по честному - если исполнить желание человека и сразу забрать у него душу, то удовольствия от исполнения человек не получит никакого - без души это невозможно. Раньше мы работали по схеме "желание-душа-смерть", но очень уж много жалоб и претензий поступало. Так что теперь только "желание-смерть-душа".
- Но ведь мое желание как раз в том и заключается, чтобы вы у меня одну из душ забрали! - Руслан запаниковал, чувствуя, что круг замыкается. - Забираете душу, пока я жив, держите где-нибудь до моей смерти, а потом хоть в жопу суете.
- Договор типовой, рассчитан на среднестатистического обывателя. А практика показывает, что у среднестатистического обывателя только одна душа. Повторяю, схема "желание-смерть-душа" непреложна.
- Черт, - ругнулся Руслан.
- Хотя, если подумать, выход есть, - солгал Пузднецов, думами себя не утруждающий никогда. - Мы исполняем твое желание, то есть забираем Зелибобу, ты живешь себе, радуешься, умираешь, и мы забираем ТВОЮ душу в счет оплаты за выполненное желание. Согласен?
Ответ комом застрял в глотке Шайморданова. Следуя дьявольской логике, он посылал в ад не только душу Пузднецова (на что ему было плевать), но и свою собственную.
- А если я не подпишу договор, разве не в ад моя душа направится после смерти? При моих-то лихих делах... - Руслан каждой клеточкой своей тертой шкуры чувствовал, что его пытаются обмануть самым наглым образом.
- Ад, веришь ли, тоже не резиновый. Вас таких душепродавцев знаешь сколько? Одних только желающих стать звездами кино и эстрады... Тем более, однажды попав в ад, назад не вернешься - нет у нас ни сроков, ни амнистий. Короче говоря, последние сто лет врата ада открыты только для подписавших контракт - остальные либо в рай, либо в забвение.
- Забвение?
- Ну да, забвение, небытие. Тут ты есть, был, и еще некоторое время будешь, а в небытии тебя не было, нет и не будет никогда, или всегда - в данном случае это одно и тоже. В забвении вообще ничего нет. Кроме тех, что оказались вне ада и рая. Только там их тоже нет, потому что в небытии нет ничего. Кто попал в забвение становится ничем, точнее, большой кучей ничего, окруженной бесконечным ничем. Сложно объяснить, понять еще сложнее, так что просто поверь мне на слово.
Узнав за минуту, не только то, что рай и ад действительно существуют, но и получив конкретное понятие, что, не пойдя на сделку, можно избежать вечных мук и отделаться легким забвением, и по фигу, как ты жил, Шайморданов крепко задумался. Что лучше: не дать жизни оборваться на середине, а потом вечность гореть в геенне огненной, или сойти с дистанции на пол пути, отправившись киснуть в небытии? Неглупому Руслану не хотелось выбирать ни одного из двух зол - он знал, что англичане бы его в этом поддержали. Но, чтобы не выбирать один из двух вариантов, нужно придумать третий! Иначе выберут за тебя.
- А Бог сейчас кто? - оттягивая момент принятия решения, спросил Шайморданов, лихорадочно перебирая в голове всевозможные комбинации.
- Да ты его знаешь. Хотя, конечно, это секрет, но тебе я скажу на ушко, - Пузднецов навис подбородком над Шаймордановским плечом и зашептал. - Последние полгода Богом работает...
- Сколько времени требуется, чтобы затолкать вылетевшие пробки назад?! - дверь ванной комнаты взорвалась фонтаном щепок и на пороге возникла окруженная небесным сиянием Валя Петухова. Из рукавов ее халата до пола свисали белые пернатые крылья, а над головой парило золотистое кольцо нимба.
- Ва-ва-валя? - сердце Шайморданова трижды екнуло.
- Ну, мне пора, - пробормотал Пузднецов и поспешно распался на молекулы какого-то зловонного газа.
- К тебе две души пришли, а ты их обе в ад?!!! - Валя выпростала из-под крыла длинную изящную руку. Ее пальцы, оканчивающиеся не модным маникюром, а острыми как у коршуна когтями, впились в плечо Руслана.
- К тебе! Две! Души! Пришли! - отрывисто выкрикивала Валя, отчаянно тряся Шайморданова. - К тебе! Две! Души! Пришли! - Руслан ужаснулся, увидев, как нос Петуховой удлиняется, застывая желтой костью, глазные яблоки становятся сплошным зрачком, сжимаются до размеров вишневой косточки, щеки и лоб обрастают белы пухом. Она превращается в чайку-лесбиянку! - мысль пулей прошла сквозь голову Шайморданова, вынеся мозги на ближайшую стену, и он, не в силах больше сдерживаться, заорал, вкладывая в крик силу обеих своих душ: - ААААААААААА!!!
- Просыпайся! К тебе твои друзья пришли! С ними еще какая-то сучка черножопая! - Шайморданов открыл глаза и увидел над собой лицо Вали - взволнованное, чуть бледное, но абсолютно человеческое, без всяких намеков на птичьи черты. Она тормошила его за плечо, пытаясь разбудить - на лестничной клетке топтались Пузднецов, Женевьева и сопровождающий их Сяпля.
- Приснится же такое, - пробормотал хриплым спросонок голосом Руслан, с трудом вылез из-под подушек и поплелся искать одежду, чтобы встретить гостей.


Конец ознакомительного отрывка. В полном варианте текст будет доступен в интернет-магазине. А пока он там недоступен, при желании прочесть продолжение, пишите об этом в комментариях.


Оценка: 4.66*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"