Маленькая девочка кинулась на кровать, прикрывая мать собой. Девочке всего четыре витка от роду... пять, от силы... но она, превозмогая страх, жмется к матери. Женщина пытается отстранить ее, но руки не слушаются. Да, и девочка вцепилась в окровавленную сорочку, словно голодный волчонок в мясную кость.
Кровь заливает простынь, меха.
Силы стремительно покидают женщину. Она на границе Серых Граней, хоть грудь еще прерывисто вздымается. Глаза шарят вокруг, но не могут сосредоточиться, а руки с безысходным усердием пытаются оттолкнуть дочь.
Ничего не выходит.
Горло хрипит, но слов не разобрать. Но женщина не пытается кричать, или звать на помощь. Губы выводят: "Уходи, милая, уходи", и: "Пожалуйста, умоляю" - но это уже не ей... Ладонь не в силах оттолкнуть дочь, шарит по сторонам, сжимается, нащупав что-то твердое. Вытягивается перед собой - серебряная заколка искрится в призрачном свете Ночного Солнца.
Холодные глаза взирают из тени капюшона, как женщина тщетно пытается защитить свое дитя, как она умирает. Сладкий аромат щекочет ноздри, с клинка длинной в ладонь мерно капает багрянец.
Он убил ее. Она еще жива, еще дышит, но он убил ее: Смертная не спасется от такой раны... Не аккуратно получилось...
Она умерла бы тихо, менее мучительно, менее... грязно, не появись девочка.
Он отвлекся. Ужас, вспыхнувший, словно пожар, в небесных топазах глаз малышки, на краткий миг сковал волю. Но даже тогда, он успел бы все сделать правильно, и женщина умерла бы тихо и быстро. Но девочка закричала, и рука дрогнула.
Непростительно...
Заколка дрожит... Женщина больше не отталкивает дочь, горло не пытается вытолкнуть мольбы. Рука то чуть опускается, то рывком поднимается вновь. Видно, держит из последних сил. И губы старательно безмолвно повторяют: "Умоляю, умоляю..."
Он шагнул вперед, скинув капюшон, позволяя призрачному свету выхватить из тьмы светлую кожу лица.
- Исполнено, - звучит из уст короткая фраза.
Но женщине этого достаточно. Заколка бессильно падает из ослабших пальцев, грудь замирает.
Девочка запомнит его. Без сомнений.
Он не понимает, зачем сделал это, зачем оставил малышке Право Мести. Не понимал, когда шагнул и открыл лицо, и не понимает сейчас, когда смотрит в небесные топазы, в которых полыхает ненависть. Ненависть всегда пересиливает страх...
Но зачем он сделал это?! Зачем поступил в соответствии со Старым Законом, от которого сам же когда-то отрекся?!
И лишь небесные топазы сверкают сквозь тьму...
Саодир рывком сел в постели. Биение сердца закладывало уши, желваки застыли на стиснутой челюсти, тяжелое дыхание с шумом вылетало из груди. Влажной спины коснулся горячий воздух, словно погладила холодная длань Морета. На миг показалось, что сквозь треск поленьев донесся шепот...
"В свое время... - тряхнул головой Саодир, сбрасывая сонное наваждение. - Но не сегодня".
Поморщившись, встал с кровати: ребра все еще давали о себе знать. Ожидал, что наткнется на очередную Хранительницу у двери, но коридор оказался пуст - лишь тишина сопровождала адерика.
На выходе замер на мгновение - полночный Гольхеймурин не лишен очарования.
Серебристый свет братьев лился с безоблачного неба, прохладный воздух налетал легкими порывами, заставляя шелест вишен прокатываться по двору, словно волны прибоя. До слуха донеслось журчание фонтана - Иннверай будто проснулся и наблюдал за адериком сквозь полумрак, мерцая аметистами.
"Смотрит..." - скосил глаза Саодир, проходя мимо Змея.
Шаги гулко разнеслись по пустому храму. И хоть тени стали гуще, света Ночных Солнц хватало, чтобы видеть. И все же, в призрачных лучах Дом Богини выглядел куда таинственнее и куда более чарующе.
Адерик ничуть не удивился бы, если бы Богиня изменила позу, а то и вовсе - сошла навстречу... Но, нет. Ладонь все так же "поглаживает" нефритовый ковер, что мгновенно выхватывала память, а лицо смотрит с той же печальной полуулыбкой.
- Хотела, поговорить? - как и всегда, только после пробуждения, голос прозвучал хрипло. - Вот он я.
Но слова растворились в тишине.
Саодир вглядывался в драгоценные камни глаз:
- Чего ты от меня ждешь? - возвысил он голос. - Что я должен сделать?
Богиня не ответила, все также печально улыбаясь.
Адерик хмыкнул, покачав головой. Опустился на ступени спиной к каменному изваянию.
- Что ж, помолчим.
Ночной полумрак храма искрился серебром в лучах Элеса и Радеса, что проникали в высокие окна и входной проем. Пыль плавала в воздухе, совершенно не тревожимая дуновениями ветра, что колыхал во дворе вишни.
Взгляд уперся в Иннверая, разлегшегося в фонтане на улице. Вода взлетела в очередной раз, упала, и Змей, казалось, на мгновение довольно зажмурился - блики отразились в аметистах, вновь устремленных на Саодира.
- Для чего ты показала мне ее? - не выдержал золотоволосый. - Что я должен понять?
Он, по правде, не ждал, что Богиня ответит. И когда что-то коснулось плеча, резко вскочил, несмотря на боль, стиснувшую ребра; рука сомкнулась там, где должен быть эфес крайвера, но схватила лишь воздух.
Нарин смущенно улыбнулась.
- Бездна! - выдохнул Саодир. - Что ж вы все ко мне подкрадываетесь?!
- Это пройдет, - тихо ответила Хранительница.
Адерик подозрительно прищурился:
- Подслушивала?
- Невольно.
- Как ты вошла?
- Я находилась здесь, когда ты пришел. Там, - кивнула Нарин через плечо, - есть комната. Я разговаривала с Богиней...
- Видимо, поэтому она мне и не ответила, - криво усмехнулся Саодир.
- Мне тоже, - печально вздохнула женщина.
- И что теперь? Что ты видишь?
Хранительница замерла, словно прислушиваясь к своим ощущениям.
- Ты станешь Инглагаром, - и чуть помедлив, добавила: - И... закат твоих дней.
- Ну и как?
- Хорошего мало.
- Тогда не говори, - скривился адерик. - Пусть будет сюрприз. А если не стану стражником?
- Станешь.
Саодир хмуро вглядывался в лицо Нарин, но уверенность ее оставалась непоколебимой.
- Но... - она шагнула вперед и растерянно замерла. - Король казнит тебя! Почему ты хочешь отвергнуть судьбу?! Не заблуждайся в Инниут, она может быть крайне строга!
- Это называется Воля, - хищно оскалился адерик. - Если твоя Богиня ждет от меня другого, пусть сама об этом скажет.
Хранительница обернулась на статую, ища поддержки, но та осталась безучастна.
- Загляни еще раз в мои Линии Жизни, - злорадно улыбнулся Саодир. - Какой Инглагар из мертвеца?
***
Утро выдалось пасмурным. Северное небо затянули тучи, озаряемые ветвистыми "стрелами Торима", и каждую вспышку сопровождал громогласный "смех" юного Бога. Далекий горизонт клубился и плыл - Рэгира не отставала от брата, щедро орошая мир.
- Похоже, мы не узнаем, на что я способен здоровый? - оглянувшись, бросил адерик Талиле, когда девушка положила руку ему на плечо.
Подергал седло, проверяя подпругу.
- Похоже, - ладонь на плече напряглась.
Саодир на мгновение замер, осмысливая ее слова - по спине пробежал холодок. Он ожидал, что она скажет: "В другой раз". Или что-то подобное... Не оборачиваясь, он накрыл ладонью тонкие женские пальцы.
- Что ж... - развернулся он, собравшись с мыслями. - Значит, в другом Мире, - ободряюще улыбнулся.
Но юная Хранительница только покачала головой.
- Нас ждут разные Миры.
- Значит, стану Бесплотным, тогда и потягаемся, - не унимал веселого тона Саодир.
Талила тяжело вздохнула. "Не станешь", - прочел он на ее лице.
- Я не совсем понимаю, что вижу, адерик...
Саодир поднял руку, останавливая провидицу.
- Не надо. "Делай, что должно, и будь, что будет", так меня учили когда-то. Я догадываюсь, что меня ждет, но... впервые могу... хочу поступить правильно. Я не рассчитываю, что это зачтется... И все же... Если Богине больше нечего мне сказать - сделаю, как решил.
Девушка закусила губу.
- Твоя воля, - наконец кивнула она. - И все же, я вижу...
- Ла-ла-ла, - Саодир закрыл уши руками.
И этот детский жест вынудил Талилу улыбнуться.
- Береги его, - сказала она, глянув чуть в сторону.
- А? - Саодир обернулся.
Нарин вела под уздцы серую кобылу с седой гривой; гнедой адерика тряхнул головой, то ли красуясь, а то ли приветствуя.
- Отправляюсь с тобой, - ответила Хранительница на вопросительно приподнятую бровь, и добавила непререкаемым тоном, видя, как золотоволосый хмурится. - Даже не спорь.
Саодир хотел что-то сказать, но Талила внезапно обняла его. Всего краткое объятие, какой-то неуловимый миг, он и руку не успел поднять, чтобы коснуться ее спины в ответ!.. От волос пахнуло жасмином... Она отстранилась, и пошла прочь.
Адерик растерянно провожал девушку взглядом, наблюдая, как подол белого платья "гладит" траву.
- Девочка быстро учится, - весело заметила Нарин.
- Я сделаю, как решил, - пробормотал Саодир, пропустив ее замечание мимо ушей и проворно запрыгивая в седло. - Не вздумай мешать мне, женщина.
***
Инмар. Город, что раскинулся на оба берега в устье Энсы, контролируя проход во внутреннюю бухту и море Датален. Город, что некогда был единым, сейчас, фактически, распался на два отдельных.
Инмар Смертный - тот, что на западном берегу - остался подвластным Королевству Тесингар, северному подданному Империи. А восточный берег, вместе с Инмаром Адерийским, отошел Фарадилу, землям Высокородных. Именно с восточного берега в Регелстед уходили торговые ладьи, увозя в сердце Гольхеймурина адерийские товары.
Восточный Инмар остался, как и прежде, торговым портом с многочисленными рынками. В то время как западный стал, скорее, сторожевой заставой, с огромным количеством постоялых дворов и таверн: Смертные предпочитали не задерживаться в чужых землях. Небольшой, но ухоженный пирс западного берега принимал, по большей мере, лишь паром, неустанно снующий туда-обратно. В былые времена в теплых краях часто бросал якорь "Великий Змей" короля Регелстеда, но ныне и он не покидал внутренних вод моря Датален.
- Я не понимаю твоих замыслов, золотоволосый? - хмурилась Нарин, успокаивая кобылу поглаживанием по шее, когда паром приставал к восточному пирсу. - Чего ты хочешь добиться? Почему не примешь судьбу? Ты же видел Ее! Говорил с Ней! Что такого Она сказала, что ты упрямо лезешь в петлю?!.. Хотя, тебя вряд ли повесят...
"Не называет меня по имени..." - заметил про себя Саодир.
А вслух сказал:
- Я приму судьбу. Мы даже не сойдем на берег...
Нарин удивленно вскинула брови, вознамерившись что-то ответить, но адерик продолжил:
- ...Если твоя Богиня явится. Вот прямо сейчас! - он ткнул пальцем себе под ноги. - И скажет, чего от меня ждет? Что я должен сделать? А пока, я приму ответственность.
- Я думала, что только Смертные бывают настолько глупы! - процедила Хранительница, с трудом сдерживая гнев.
Адерик усмехнулся, глядя, как женщина сходит на берег, ведя кобылу под уздцы; гнедой без понуканий потянулся следом. Впервые послушница Инниут проявила столь бурные чувства, и Саодира это искренне радовало: наконец-то не она "лезла" ему в голову, а он - задел за живое.
- Ты одного не понимаешь, - обернулась Нарин на пристани. - По указу короля...
- Замри, Черный! - разлетелся рев над толпой. - Даже не дыши!
И Саодира плотно обступила стража Инмара, сомкнув "ошейник" из стальных оголовков копий вокруг шеи.
- По указу короля, любой Убийца, ступивший на земли Фарадила, должен быть доставлен на казнь!.. Или обезглавлен на месте в случае сопротивления, - итлаир крутанул в руке меч, и хищно оскалился. - Доставь нам удовольствие!
Саодир чуть повел головой, искоса оглядывая напряженные лица портовой стражи. Гомонящая до этого толпа вокруг притихла и поспешила расступиться, освобождая место, стремясь оказаться подальше, на случай если "оживут клинки".
- Похоже, нас даже сопроводят... - начал адерик.
Сталь плотнее ткнулась в горло, мешая сглотнуть.
- Веселись, пока можешь, - процедил итлаир, кивнув стражникам.
И адерику тут же заломили руки, беспощадно бросив на каменные плиты пристани, а спустя мгновение, на запястьях и щиколотках захлопнулись кандалы. Чужие руки обшарили карманы и каждую складку одежды в поиске скрытого оружия, и лишь не найдя, так же бесцеремонно вздернули на ноги.
- Можешь призывать своего Бога, Черный, но он вряд ли тебе поможет, - усмехнулся итлаир. - К свиньям его! А коня...
- Конь принадлежит Храму, - вмешалась Нарин, поглаживая встревоженную суетой и звоном металла кобылу. - И я бы предпочла, чтобы мы обошлись "без свиней".
Серый взгляд воина метнулся на Хранительницу, на Саодира, и вновь - на Хранительницу. Он, казалось, только сейчас сообразил, что они "вместе". Глаза опустились на парящий над камнями подол аметистового платья, и злорадная ухмылка медленно сошла с губ, на лице мелькнула учтивость.
Послушницы Инниут издревле пользовались уважением. И это несмотря на то, что Хранительницы никогда не принимали чьей-либо стороны и ни во что не вмешивались. Здравомыслящие предпочитали не испытывать судьбу, и не связываться с женщинами за чьими плечами стоит Богиня... Знали бы, что та даже не разговаривает со своими "детьми"...
Впрочем, Хранительницы охотно врачевали болезни, но больше в землях Империи: Высокородных еще хранила "древняя кровь"...
"Как я тебя понимаю... - отстраненно подумал Саодир. - Поспорь-ка с ведьмой".
- Как решит сеанар, - поджав губы, насупился воин.
- Под мою ответственность, - нежный голос Нарин прозвучал твердо и властно.
- Как решит сеанар, - упрямо повторил воин.
Саодира ощутимо толкнули в спину, но явно более сдержанно, чем хотелось.
Сеанар - седой мужчина, что для Высокородного признак крайне почтительного возраста - слушал начальника портовой стражи молча, хмуро поглядывая то на послушницу Инниут, то на золотоволосого в черных одеждах.
- Под мою ответственность, - повторила Нарин, когда итлаир закончил.
- Поблагодари заступницу, Черный, - бросил сеанар, окинув Саодира полным презрения взглядом, - не то, ехал бы со свиньями. Если бы вообще ехал...
К удивлению адерика, кандалы с ног сняли. Заменив, правда, ручные - более тяжелыми, с короткой цепью.
- И что вы с ним возитесь?.. - хмыкнул седой воин, когда Нарин подвела гнедого.
...Телега, к которой все же привязали жеребца Саодира, трясясь на ухабах, озаряла окрестности хрюканьем и визгом.
"Похоже, Судьба тверда в своих решениях", - про себя усмехнулся адерик, оглянувшись на сеанара, что держался неподалеку, вопреки порядку не возглавив колонну.
На коленях воин держал заряженный арбалет с тяжелым стальным болтом, способным при метком попадании без труда перебить хребет. Еще двое итларов с такими же арбалетами двигались чуть позади. Холодные глаза лишь изредка "покидали" адерика, постоянно держа под неусыпным присмотром. И раз уж выучка позволяла им, не сговариваясь, по очереди отводить взгляд от пленника, в меткости воинов Саодир не усомнился. Как, впрочем, и желании спустить тетивы.
Несмотря на положение, пленником Саодир себя не ощущал. Он, все же, сам пришел, по своей воле. И двигались куда нужно. Да еще и в окружении королевской стражи. Прямо - почетный конвой, сопровождающий "высокого" гостя, через чужие земли... Правда, сопровождающий на смерть...
Но об этом адерик не думал. Приняв решение, он не умел отступаться от задуманного. "Мужчина не меняет своих решений", - вспоминались наставления слышанные в столь далеком прошлом, еще будучи мальчишкой.
"Как и Инниут", - усмехнулся вновь.
...На привал рассчитывать не приходилось. Стражи всерьез вознамерилась не вылезать из седел до самого Тредмора. А что конвой следует не в столичный Руэндойм, Саодир сообразил на первой же развилке.
И теперь слева на горизонте плескалось Теплое море, совершенно незаметно переходя в небосклон. Различить границу получалось лишь по белесым облакам, что Венет гнала на запад. А справа - стеной вставал лес, в котором лишь изредка проглядывали узкие просеки. И если его, как и сказано, вели к королю, то не иначе, как в Тредмор - "зимнюю столицу", как иногда говорили Высокородные.
И эти мысли тоже несколько забавляли Саодира. В земли Высокородных зима приходила лишь "по названию". Даже деревья не меняли зеленых "одежд", а желтые листья встречались только под ногами, пролежав какое-то время и высохнув.
В южных городах Империи, к примеру, в Содарне, усмехнулись бы такой зиме: там, порой, Венет приносила снег с Призрачных гор. Хоть и крайне редко. Да и то, так - чуть землю припорошить. И все же, в такие зимы Заповедный лес алел закатным заревом, а вода в лужах за ночь покрывалась "хрустальной" корочкой.
"Вот это - зима! - улыбаясь, хвастали южане. - А у вас, тьфу!"
"А вы на север снег продавать начните, - зубоскалил адерик в свое время. - Разбогатеете".
С лиц, в такие моменты, мигом слетали улыбки, и складки на лбу свидетельствовали о работе мысли. Идея всем казалась впечатляющей, прибыльной. Только, как же его сохранить до севера-то?
До сих пор никто не придумал.
Пробовали, конечно, привлечь магов, но сил последним не доставало, чтобы сдерживать "дыхание Венет" беспрестанно. А наличие нескольких - выходило накладно. На том все и кончилось...
"В последнее время маги стали сильнее..." - подумал ни с того, ни с сего Саодир, вспомнив "разговор" с Инниут.
"Атейа "открыла глаза", - говорила Богиня. - Взор ее еще затуманен, но Сила уже всколыхнулась".
Да, адерик тоже это почувствовал, Дар Морета стал сильнее. Гораздо сильнее. Но и требовательнее. Саодир хоть и считал себя "полнокровным" Высокородным, но и его "древняя кровь" в какой-то момент перестала справляться.
"А ведь она, и впрямь, спасла меня, - подумал он, задумчиво наблюдая, как "пенятся" облака. - Мрак почти захватил... Ведал ли я, что творю? Да, пожалуй... Я сам выбрал путь, добровольно. Сам отверг Старый Закон и принял Дар Проклятого Бога... А если и не ведал, что это меняет? Мужчина должен отвечать за свои поступки! Не важно по каким причинам совершенные... И она спасла меня. Пусть лишь для того, чтобы я смог принять ответственность. Но, по крайней мере, теперь я поступлю по своей воле!.. Хотя Дар Морета ни к чему меня не принуждал. Все, что я делал, я делал сам... Инниут правильно сказала, поступившись честью, нельзя надеяться на искупление, можно лишь достойно принять наказание. И я приму его, Богиня, слышишь, приму... В Ифре мне прямая дорога, но может Великий Маук хотя бы кивнет, когда я предстану пред Богами. Может Богини хоть на мгновение обратят на меня свои взоры, и в них не будет презрения... Путь уже выбран, с него не свернуть. Морет ждет..."
Липкий холодок вновь пробежал меж лопаток.
"Да, ждет".
- Призрачный свет братьев очень красиво серебрится на водной глади, посмотри, - тихий нежный голос Нарин выдернул из захлестнувших мыслей.
К чему она сказала это? Чтобы он полюбовался ночным морем?
"Опять ты лезешь мне в голову", - как можно безразличнее кивнул Саодир.
Взгляд Хранительницы ни на миг не отпускал адерика.
Кандалы звякнули, когда он зажал ребра, в которых вновь проснулась ноющая боль, и спиной ощутил, как напряглись стражи.
"Все решено, ведьма. Все уже давно решено..."
***
Тредмор предстал, каким Саодир и помнил: "живым" и солнечным. Золотые лучи искрились на шпилях башен цвета морского песка, подмигивали "зайчиками" с крыш, и прогоняли из города тени. Гомон и суета придавали ощущения праздника. Что не расходилось с истиной: город готовился встречать гостей. И не абы каких, а короля Регелстеда. Короля всей Империи Смертных.
Рикар Алетин, в отличие от многих своих сородичей, желал не просто мира и торговли с Фарадилом, но единого существования. Чтобы ни один Смертный, ни один Высокородный не чувствовал себя изгоем в чужих землях.
Странное желание для династии, чьи предки кровью "объединили" пять королевств в Единую Землю, как, порой, в Регелстеде гордо именовали Империю. Но оно, не менее странным образом, совпадало с "видением грядущего" короля Фарадила, Экмар Тэссэн.
Вряд ли, впрочем, стоило удивляться: взял же когда-то король Высокородных в жены Смертную. Взял, зная, что намного переживет, даже умри она "своей" смертью...
...Лишь у городских ворот конвой замер на краткий миг. Итлаир во главе что-то ответил привратнику, махнув рукой за спину. Видимо, стражи на воротах спросили про сеанара, который в этот миг даже не отвел взгляда от золотоволосого. Один из воинов во время образовавшейся заминки отвязал гнедого от телеги. И пути каравана и конвоя разошлись. Вялые кони королевской стражи, понурив головы, побрели прямиком к дворцу.
"Даже меч, наверное, сам занесет... - подумал Саодир о седом воине за спиной, натыкаясь на полные презрения взгляды прохожих. - Хотя, нет. Король не отдаст ему это право... но может уступить... той маленькой девочке, чьи небесные топазы горели такой лютой ненавистью".
Саодир закрыл глаза, пытаясь вспомнить детское лицо. Но, нет. Лишь лицо матери вставало перед глазами... И губы, выводящие: "Умоляю. Умоляю". Почему он не помнит ее лица?..
Ступени. Высокие двери, обитые металлом. Стража у входа.
"Времени не теряли..."
Арбалетные болты смертоносными взглядами следили, как золотоволосый выбрался из седла, пока Нарин придерживала коня под уздцы. И только его ноги коснулись мостовой, женщину мягко оттеснили; копья уперлись в ребра и спину, а вокруг шеи вновь сомкнулся "ошейник" стальных наконечников.
- Вперед, - тихо проронил сеанар.
И копья уперлись в жилет, подталкивая к открытому проему.
...Сквозь высокие окна в Тронный зал проникал свет Дневного Солнца. Сейчас, на восходе, лучи падали лишь с восточной стороны, но позже, когда Эриан поднимется в зенит, его "огонь" зальет все помещение через витражные вставки крыши.
Статуи Старших Богов выстроились вдоль обеих стен, молчаливо наблюдая, как стражи ведут адерика к трону. Но среди них Саодир не увидел ни одного Темного: ни Томалека, ни Дауры, ни, тем более, Морета...
Король нетерпеливо постукивал пальцами по резному подлокотнику, впившись в пленника хмурым взглядом.
- Стой, - скомандовал сеанар, и стражи замерли.
Копья кольнули горло, вынудив Саодира задрать подбородок, и в следующий миг отпрянули. Последовал удар между лопаток, толкнувший адерика вперед, и он рухнул на колено, звякнув цепью по мраморному полу; стражи расступились, выстроившись полукольцом за спиной, но острая сталь все так же целилась в Саодира.
- Смотри на меня, Черный! - раскатился властный голос короля.
Но Саодир не мог оторвать взгляда от девушки, что стояла по левую руку Экмара. Именно это лицо он помнил! Именно эти губы безмолвно шептали: "Умоляю"! И именно эти глаза прожигали ненавистью... Маленькая девочка, что, как две капли, походила теперь на мать!
- Смотри на меня, Черный! - гневно выкрикнул король, поднявшись с трона.
Щеки Саодира коснулся холод, укололо сталью. Давление усилилось, поворачивая голову. Алые капли скатились с подбородка на белый мрамор. Но он не мог отвести глаз от молодого лица, от небесных топазов глаз. Два образа сливались в один, восставая из глубин памяти.
Девушка подняла руку, останавливая очередной приказ короля, сделала шаг. Платье легко колыхнулось, сопровождая грациозные движения, в волосах блеснула серебряная заколка.
Она сошла с тронного возвышения, слово плывя по воздуху - настолько плавными казались ее шаги. Приблизилась.
Саодир ощущал, как "небесный" взгляд проникает под кожу, словно смотрит в само его сознание, в мысли. Реальность путалась. Маленькая девочка в памяти адерика смотрела с ненавистью, в глазах женщины стояла мольба... но девушка, что стояла перед ним... смотрела изучающее, словно не узнавая...
Он покорно опустил голову. Что он может ей сказать? Слова сейчас не имеют смысла. Его жизнь принадлежит ей. Его смерть принадлежит ей... Веки смежились, дыхание выровнялось...
- Это он? - как сквозь сон, донесся голос короля.
Саодир не поднял головы, он прекрасно знал, что она скажет...
- Да, - прозвучал знакомый голос с боку.
Серый туман спокойствия, окутавший Саодира, разметало, словно ураганом, голова резко повернулась.
- Да, отец, - Нарин вышла из-за спин стражи. - Он.
Лицо Хранительницы приобрело каменное выражение, глаза сверкали холодной синей сталью. Да, теперь, адерик видел, как она похожа на короля. Борода Экмара скрывала это от первого мимолетного взгляда, но теперь, когда черты стали резче и жестче, сходство очевидно.
"Молодец, ведьма, - мелькнула отстраненная мысль в голове Саодира. - Хорошо исполнено".
И он кивнул ей. Без злобы, без просьб о прощении, но признательно. "Делай, что должно", - сказали поджатые губы... Нарин обняла сестру за плечи... И голова Саодира вновь опустилась, открывая шею.
Он слышал, как шелестела кольчуга, когда король спускался с тронного возвышения. Шаги простучали по мрамору и замерли слева. Шаркнула сталь извлекаемого клинка...
- Отец... - донесся мелодичный голос молодой принцессы, наполненный укором.
Шумный, тяжелый вдох короля, не менее тяжелый выдох до истощения легких... Вновь кольчужный шорох. Вновь шаркнувшая сталь, но звук выше - так "поет" крайвер...
Меч зазвенел по мрамору перед Саодиром.
- Ты пришел сам, и я дам тебе шанс перед Богами, - тихо произнес король. - Возьми клинок.
Даже с закрытыми глазами адерик знал, где лежит меч, с какой стороны рукоять, где стоит король и каждый из стражников - "древняя кровь" возвращала утраченные силы.
Кандалы звякнули, когда он потянулся... Стражи за спиной напряглись, готовые броситься... Но "крайвер", прошуршав металлом по камню, ударился в тронное возвышение.
- Что ж... - довольно произнес Экмар.
Словно в застывшем времени, адерик услышал свист рассеченного падающим лезвием воздуха. Вскрик молодой принцессы, и шелест ее платья... Она, верно, отвернулась, уткнувшись в плечо сестры... Еще миг и в изголовье холодом ударит хедмор...
И за спиной адерика всклубился туман, соткавшись в женскую фигуру в черных доспехах. Сверкнула сталь, и меч короля, не дойдя на ладонь до открытой шеи, словно врубился в камень, едва не вырвавшись из рук от вложенной ненавистью силы; лязг эхом раскатился, грянул в стены, задребезжав по стеклу.
Экмар ошеломленно отпрянул. Нарин сжала сестру в объятиях, дыхание застряло в легких.
Саодира чуть не распластало по полу обрушившейся "волной", он оглянулся через плечо.
- Агеталь... - растерянно пробормотал адерик.
Тонко загудела тетива - седой сеанар раньше всех пришел в себя; меч воительницы неуловимо сверкнул, звякнуло, и болт, отлетев, ткнулся в стену.
И это вывело стражу из ступора, копья метнулись в Агеталь со всех сторон. Но клинок ледари мелькнул полукругом, брызнули щепки, и стальные оголовки посыпались на мраморный пол - в руках воинов остались бесполезные древки.
Королевская стража замерла в нерешительности; два арбалета оставались заряжены, но спустить тетивы воины не решались.
- Его жизнь принадлежит Богам! - разнесся по тронному залу грозный голос ледари.
Агеталь взглянула на Саодира, улыбнулась, и образ распался на дымные струи.