Это комната. То есть можно с некоторой вероятностью предположить, что это определенно какое-то помещение, в связи с явным наличием потолка. Определить местоположение стен возможным не представляется, но вот в наличии пола сомневаться не приходится, так как статистически установлено, что кипы бумаг не могут просто так, сами по себе, парить в пространстве. А вот в этом углу комнаты, судя по изменению рельефа бумаги, вероятно, располагается стол. Или не стол. Собственно, эта деталь не несет никакой существенной исторической ценности.
- Сотрудник Поликарпова! Сотрудник Поликарпова! - неприятный высокий голос доносится откуда-то сверху. Кипы бумаги в районе стола приходят в слабое движение.
- Срочно явитесь к начальнику участка! - откуда-то из-за очередной стопки бумаги появляется голова с копной серо-русых волос.
- О, да что же оно от меня еще хочет то? - бормочет голова и начинает перемещаться, являя свету остальной организм. Организм одет в черную футболку навыпуск с длинными рукавами и изрядно потёртые синие джинсы. Завершают картину высокие полузашнурованные ботинки. Личность маневрирует в противоположный угол комнаты где, в процессе непродолжительных раскопок, сопровождаемых обрушением пары бумажных столбов, обнаруживается дверь.
Выйдя в коридор, Надежда невольно зажмурилась от яркого солнца, льющегося через распахнутые настежь окна. После полумрака кабинета свет неприятно резал глаза. Особенность здания состояла в том, что какое-то светило инженерной мысли умудрилось распланировать всё так, что редко в каком кабинете можно было наблюдать окно, зато по коридорам их было хоть отбавляй.
Кабинет начальника участка относился к тому малому проценту помещений, в которых окна были. Надежда постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, зашла:
- Вызывали?
- А, Надежда, заходи, - на фоне окна Бубнов выглядел тенью. - Присаживайся, - он указал на стул.
- Так что же такого срочного стряслось, Кондратий Елисеевич? - Надежда уселась, закинув ногу на ногу.
- Значит так... - Бубнов поправил очки и взял со стола лист. - Вот, полюбуйся! Очередная жалоба на тебя, Надя!
- Да? И кто же на этот раз? - спросила Надежда со скучающим видом. Собственно, вопрос этот был задан лишь для того, чтобы не вызывать лишних подозрений, так как она прекрасно знала и от кого эта жалоба и на что именно жалуются и, даже, какими словами, благо она лично её составляла, а потом ещё полдня уговаривала Андрея, чтобы тот переписал её почерком поприличней. Затем пришлось приложить немало усилий, чтобы эта кляуза всё-таки дошла до руководства, а не потерялась где-нибудь по пути. И чтобы дошла она в обозримом будущем.
- Да вот, некто Сидоров Иван Петрович, из недавних. Ты наверняка его ещё помнишь.
- Ну, - Надежда изобразила задумчивость, - вроде припоминаю что-то. И что же там с ним такое?
- Да вот, видишь ли, он заявляет, что по вине сотрудника Департамента Поликарповой Эн Ве, он, понимаешь ли, умер!
- Да что вы такое говорите, Кондратий Елисеевич! - Надежда вплеснула руками. - А то так он, надо полагать, собирался жить вечно?
- Ты мне тут не ёрничай! - Бубнов погрозил пальцем. - Никто здесь не собирается утверждать, что этот Иванов ушел не в срок, но погляди, ведь у тебя тут явные и довольно грубые нарушения процедуры!
- Да? - Надежда задумалась. - А я вот что-то не припомню ничего такого неординарного.
- О, какие мы забывчивые! - Бубнов сдвинул брови. - А кто ещё живого клиента пугал? Или скажешь, не было такого?
***
Было.
Вызов для Надежды был неурочный, посреди ночи, да ещё и не в её смену. И снова в этот кошмарный город. Техника сбоила, наградив её четырьмя километрами пути до точки рандеву. В этом городе никогда ничего не работало так, как должно было. Мысли стали привычно путаться.
Ненавижу этот город. Город вечно-серого неба. Ничего не может измениться, ничего не меняется. Приходишь домой из белёсой мути, совершенно без сил, а ночами преследуют кошмары, всё те же улицы, всё те же тени, всё та же серость. Этот город не оставляет в покое даже во сне. Утром просыпаешься в холодном поту и с ужасом ожидаешь нового захода в этот кошмар. Здесь даже гроз нормальных не случается. Дождь, туман - топь, одним словом. Дым на фоне дыма мешается в какой-то липкий кисель, медленно затягивает тебя в свой неспешный водоворот. Цепляет за ноги, за руки, заползает под одежду, пьёт... и не пускает. Вечно-серый город, город, где весь спектр цветов заменили оттенки серого. И как-то не хочется больше что-то предпринимать - опускаешь руки, сдаешься, и почти физически ощущаешь, как теряешь цвет, как превращаешься в серую тень, такую же серую, как и этот город. Тут даже нет нормального чёрного, только очень тёмный оттенок серого.
Надежда заправила за ухо непослушную прядь волос. Такую же серую, как и окружающая действительность. Цвета остывшего пепла. Да, проклятый город уже вовсю заявлял на неё свои права. Это всегда начиналось с волос. Следующими должны были стать глаза - Надежда уже заметила, что из них постепенно начинает уходить та пронзительная голубизна, которая была им свойственна на протяжении всей её жизни. Потом начнёт сереть кожа, но это еще не самое страшное - самое страшное наступит тогда, когда посереет душа. И тогда обратишься в одну из этих серых теней, что населяют город, в эту жестокую пародию на человека.
Клиента она обнаружила в одном из темных предпортовых тупиков. Он стоял, держась за стену и судорожно, захлёбываясь, кашлял. Надежда взглянула на часы - судя по ним, клиент уже должен был быть не менее получаса мёртв, но он всё еще стоял, цеплялся за жизнь, которую выкашливал из себя с остатками изъеденных чахоткой лёгких. Этот проклятый город осточертел ей - он не отпускал даже в смерть.
Надежда подняла воротник повыше и тихо подошла к клиенту:
- Уважаемый, закурить не найдется? - она с размаху положила руку на его плечо.
Клиент дернулся, инстинктивно глубоко и резко вздохнул. Этого хватило. Гримаса боли исказила его лицо, он со стоном согнулся пополам и зашелся новым приступом кашля, выплёвывая на мостовую кровавые комки. Кровь пошла у него горлом, и он повалился ничком, несколько раз судорожно дернувшись в агонии. Вокруг головы быстро натекла тёмно-серая лужа. Проклятый город - тут даже кровь ночью не выглядит чёрной. От тела отделилась тень. Ладно, пора приступать к процедуре.
- Вы - Сидоров Иван Петрович? - спросила Надежда.
Тень неуверенно кивнула. Надежда вытащила из сумки лист:
- Распишитесь.
***
- Ну так что, было такое или не было? - повторил свой вопрос Бубнов.
- Да, было, - Надежда утвердительно кивнула.
- И как же ты это собираешься объяснять? - поинтересовался Бубнов.
- А никак не собираюсь!
- То есть как это - никак!? - Бубнов опешил.
- А вот так вот! Когда я пришла, он уже полчаса как должен был быть мёртв!
- Ну и что? Это же не повод так грубо нарушать процедуру, - отпарировал Бубнов. - Прекрасно же знаешь, что активное вмешательство недопустимо! Так что могла бы и подождать.
- Да поимейте ж вы совесть! - взвилась Надежда. - Что же мне, клиентов часами ждать!? - она вскочила и хлопнула руками по столу, наклонившись к Бубнову. - Пусть окочуриваются согласно заявленному графику! Можете считать это актом милосердия, если вам так больше по нраву, - Надежда отошла от стола, перекрестив на груди руки.
- Послушай, Надя, - Бубнов устало посмотрел на неё. - Я многое могу понять, но это, всё же, уже далеко не первое твое нарушение: у меня жалобами на тебя уже целый ящик завален! - он вздохнул. - Я бы крайне не хотел прибегать к таким мерам, но я вынужден перевести тебя. Просто не вижу другого выхода - слишком уж ответственный у тебя участок.
- И куда же высокое руководство соблаговолит меня перевести? - язвительно осведомилась Надежда.
Бубнов задумался:
- Так, вот что мы сделаем - отправляйся-ка ты в семнадцатый сектор, тот, что нам с понедельника определили... - он вышел из задумчивого состояния. - И чтобы без этих твоих штучек, а то подпортишь нам репутацию с самого начала, так потом вовек не оправдаемся! - Бубнов снял трубку с телефона.
- Как вам будет угодно! - Надежда показательно поклонилась.
Бубнов накрутил на диске номер:
- Светочка, будь любезна, вызови-ка ко мне Комариге! - сказал он в трубку.
- Так я могу быть свободна, Кондратий Елисеевич? - спросила девушка.
- Да-да, иди, - Бубнов махнул рукой. - И прекрати ж ты, наконец, ходить в этом ужасе: клиенты жалуются! - вешая трубку, крикнул он ей вослед, в закрывающуюся дверь. Дверь захлопнулась. Надежда прислонилась к ней с другой стороны.
- А им, откровенно говоря, уже не всё ли равно? - спросила она в пустоту.
***
Что ж, можно было смело утверждать, что затея удалась - её всё же перевели из этого города, откуда большинство могло перевестись только ногами вперед. Надежда ещё раз прокрутила в голове весь диалог. Да, всё, вроде бы, прошло безупречно, она прекрасно справилась с задуманной ролью, хотя, может быть, и слегка переиграла под конец. Да, хотя ей и было немного жаль этого весёлого и жизнерадостного парнишку Эрнесто, - с такими город расправлялся с особым сладострастием и неимоверной жестокостью, - но выбирать не приходилось: еще пара сезонов, и от неё бы ничего не осталось - город иссушил бы её всю.
В кабинете не осталось уже и следа от бумажных загромождений: теперь все эти тонны бумаг были уже не её заботами, а Эрнесто. На столе одиноко лежал лист - первое задание на новом месте. Она привычно пробежалась глазами по форме: ФИО, дата рождения, место проживания. Ага, вот: причина смерти - "травмы, несовместимые с жизнью, вследствие падения с высоты", время смерти - "ровно половина седьмого утра по местному времени" и, ниже, приписка карандашом "деп. вр. -8ч. 17мин.". Надежда глянула на часы, показывающие двадцать минут третьего - времени оставалось мало.
Прихватив из под стола сумку, а с вешалки - плащ, она спустилась вниз, в транспортный отдел. Внизу было тихо и пустынно, лишь в углу, за столом, скучал над книгой оператор.
- Привет, Игорь! - поздоровалась Надежда. - Я так погляжу, что работой тебя не балуют!
- Здорово, Надь! - ответил он. - Да вот, действительно что-то денёк тихий выдался. А ты сюда по делу или просто поболтать?
- По делу, Игорь, по делу, - она положила перед ним лист направления. - Давай, отправь-ка меня вот сюда вот.
- Ага, минутку, - Игорь зарегистрировал направление, переписав его номер в толстую потрёпанную тетрадь. - А что это за место такое, а то что-то я не припомню, чтобы кого-нибудь из наших туда доставлял.
- Да Бубнов вот говорит, что оно только с начала этой недели к нам относиться стало. А до этого ничьё было, - Надежда вздохнула. - Так что, похоже, клиент там совсем дикий будет.
- А-а-а, поня-ятно, - протянул он и поднялся. - Ну тогда иди, занимай четвёртую кабину, а я пока пойду настроюсь.
Надежда зашла в кабину и прислонилась к задней стене. Металл приятно холодил:
- Слушай, Игорь, а правда ли, что в этом месяце обещали выдать премии? За перевыполнение плана? Вот ты же тут сидишь, фактически, на пересечении всех дорог, наверняка что-то слышал.
- Да так, судачат разное, - отмахнулся Игорь. - Я бы на твоём месте не шибко бы в это верил. Дождёшься от них...
- Ага, ну я так и подумала... - она вздохнула.
- Ну что, ты готова?
Надежда закрыла дверь:
- Давай, Игорёк, заводи свой механизм! - сказала она и закрыла глаза: её мучили дикие приступы головной боли, если она не закрывала их при перемещении.
***
Надежда открыла глаза. Вокруг была до боли знакомая серая хмарь.
- Проклятье, Игорь, в какую дыру ты меня закинул!? - пробормотала она, плотней закутываясь в плащ. - Неужто напутал?
Она глянула на целеуказатель: нет, всё было верно, прибор указывал, что это именно семнадцатый сектор, квадрант В-4. Покопавшись в сумке, она достала кипу бумаг - в строке "город назначения" значился "Арков". Что ж, вечно-серый город обрёл еще одно название. Кошмар продолжался. Похоже, что он будет преследовать её до самой смерти.
Однако, надо было двигаться на место. Надежда остановилась у указателя и начала мучительно разбирать облупившуюся надпись. Откуда-то из-за закрытых ставень доносилось позвякивание посуды, а из одного вещал усталый голос: "... сегодня, в семьдесят шестой день осени, в Аркове погода солнечная, ожидаемая средняя температура воздуха - плюс десять градусов, осадков ожидать не следует...". На этой фразе Надежда, наконец, разобрала надписи на указателе и завернула за угол - судя по всему тело должно было обнаружиться меньше чем в квартале отсюда.
Тела, однако, уже не было. Осталось только плохо затёртое кровавое пятно и немного сбитый с толку, судя по поведению, нематериальный субъект.
- Колосков Бук Древенович?
- Да, он самый, - слегка ошалело ответил субъект.
- Тогда распишитесь вот здесь, - Надежда протянула ему бланк и указала на место, где клиент должен был оставить свой автограф.
- Простите, а под чем это я должен подписаться? - клиент с подозрением разглядывал бумагу. - И кто вы, вообще, такая?
- Ах да, совсем забыла! - лицо Надежды приняло официально-скучающее выражение. - Сотрудник Департамента по Делам Усопших, проводник первого класса Поликарпова Н.В.. Вы должны подписать бумагу о том, что до прибытия в Распределительное Бюро вы добровольно вверяете себя в распоряжение Департамента, представленного здесь моей персоной. Так вы будете подписывать?
- Э-э-эм... А я действительно должен? - спросил субъект.
- Нет, на самом деле это совсем не обязательно. Но в таком случае вы пишете официальные отказ по форме БФ.3-16.42/7 и сами отвечаете за то, чтобы добраться до Грани в установленные сроки. Обычно срок составляет... - Надежда задумалась. - ...Ну, по местному календарю он, кажется, составляет что-то около двух месяцев.
- А если не успею?
- Ничего такого фатального с вами не случится, конечно, - она развела руками. - Но в таком случае вам придется отстоять Очередь.
Клиент, кажется, почувствовал, что это не просто "очередь", а именно "Очередь", с заглавной "О":
- И-и-и... насколько это долго?
- Очень долго, - раздельно произнесла Надежда. - Вы пока себе даже и представить не можете такие временные интервалы.
Клиент мучительно задумался - это было видно по его лицу. Казалось, что он борется с каким-то суеверием, которое намного старше и сильнее его.
- Э-э-эм... - наконец решился он. - Скажите, а если я подпишу вот эту вашу бумагу, то во что он мне обойдется? Какова, так сказать, плата за эти ваши услуги?
- О, проклятье! - Надежда закатила глаза. - Ты еще, поди, подумал, что тебя тут подбивают душу продать! А ну живо признавайся!
Клиент зарделся, насколько может зардеться нематериальная субстанция, но в ответ начал горячо заверять её, что и в мыслях не было.
- Так вот, слушай меня внимательно! - Надежда выставила указательный палец, прерывая словесный поток клиента. - Наш Департамент относится к тому же ведомству, что и Распределительное Бюро, и, фактически, непосредственно ему же и подчиняется, да и организован по их же заявке. А то клиенты слишком часто терялись, - Она перевела дыхание: - Так что ничего тебе не будет, если ты подмахнёшь эту бумагу, зато избавишься от целого ряда дорожных проблем. И нам тебя потом мучиться искать не придется. Ну так что?
Клиент снова задумался. Надежду начинало это раздражать - она хотела как можно быстрей убраться из этой новой инкарнации вечно-серого города.
- Хорошо, давайте сюда эту вашу бумажку! - наконец решился клиент.
Надежда отдала ему бланк и ручку, и клиент расписался, приложив лист к стене дома. Одновременно с этим начал идти снег, судя по всему - первый в этом году.
- Так, на этом формальности окончены, - Надежда убрала контракт в сумку. - А теперь не задерживаемся, путь неблизкий.
- Позвольте, но почему же так поспешно! - запротестовал клиент. - Дайте мне попрощаться с городом! Ведь наверняка же еще есть время? - Последняя фраза была им произнесена в полутоне между утверждением и вопросом.
- А с чем тут прощаться то? - Надежда обвела взглядом окружающую действительность: всё та же деморализующая серость, что и до этого.
- Ну, как же... - замялся клиент. - Я всё-таки тут жил. И что-то мне подсказывает, что я вряд ли его снова увижу.
- Верно подсказывает. Если и увидишь, то всё равно не вспомнишь, - Надежда положила ему на плечо руку. - Значит, слушай меня внимательно... - Клиент поник. И тут она запнулась: на её рукаве таял снег. Настоящий. Белый снег. - Хорошо...
- Простите? - встрепенулся клиент.
- Ладно, говорю, можешь не спешить, парашютист! - Надежда улыбнулась. - Прощайся, наслаждайся свободой, пока можешь! Ибо кем бы ты ни был и во что бы ты ни верил, но в ближайшее время тебе придется пройти через приветливо распахнутые двери всех кругов бюрократического ада.
Что ж, хотя бы снег тут белый. Может, всё не так уж и плохо.