Дверь отворилась с легким скрипом, и я вступил в прежде запретное для меня Крыло Испытаний. Скажу честно -- я нервничал, так как здесь должна была решиться моя судьба. Я закрыл за собой дверь и огляделся по сторонам: я был в своеобразном тамбуре, предбаннике, предназначенном для последних приготовлений к Испытаниям. Справа, на пюпитре, лежал большой фолиант, украшенный золотым тиснением и изображением солнца, слева было укреплено зеркало в рост человека, а посередине комнаты была еще одна дверь.
Подойдя к зеркалу, я проверил подгонку доспехов, солярные знаки на плечах, натяжку ремней. Все было так, как и предписывал устав Ордена: голову моего зазеркального двойника венчал глухой шлем с забралом в виде орлиного клюва, с ниспадающей на плечи бармицей, украшенный своеобразным нимбом из бронзовых полос. Пройдя испытание, я позолочу его. Опустив глаза ниже, я пробежал взглядом по наплечникам, кольчуге с зерцалом на груди, изображающим солнечный диск. Пластинчатые перчатки, кольчужные штаны, латные сапоги -- да, все в порядке. Подтянув малость ослабший поясной ремень, я стал выглядеть как образцовый молодой паладин.
Эх, жаль, что на испытания нельзя брать личное оружие. Вдруг чужой клинок подведет? Я не хочу опозориться перед Богом и людьми!
Одернув себя, я бросил последний взгляд на зеркало, развернулся и подошел к пюпитру, пару мгновений смотрел на книгу, священную Книгу Солнца, дарованный свыше устав нашего Ордена, и, избавившись от сомнений, толкнул дверь, ведущую вглубь Крыла.
За дверью я ожидал увидеть мрачный коридор, полный ловушек, ну или в крайнем случае, большой и помпезный зал. Однако, помещение оказалось простым, как мысли гоблина -- самая обычнейшая писчая келья. Обычный шкаф со свитками, обычный писчий стол, обычный писарь... Ой! Вовсе не обычный!
--
Славься, отец архивариус! - поспешно ударил в грудь кулаком я.
--
Славься, брат! - дежурно кивнул архивариус. Брат? Но не мог же он меня за посвященного паладина принять? - Да, я знаю, что это обращение преждевременно -- улыбнулся он, как будто увидев под забралом мое недоумение -- Но ты талантливый мальчик, правда? Без труда все пройдешь! - и одними губами произнес, явно не для моих ушей -- Вылитый отец...
--
Вы знали моего отца? - эти слова вырвались из меня прежде, чем моя воля сумела обуздать чувства -- очень немногие знают, что я сын паладина!
--
Этого не знает молодежь. А я знал Марка еще с тех времен, когда сам был послушником. И добавлю больше -- это я ходатайствовал перед магистром за то, чтобы ему позволили брак... - несколько секунд архивариус с улыбкой вспоминал молодость, но быстро посерьезнел -- Впрочем, довольно. Пришло время приступить к испытаниям: здесь тебя ждет Испытание Слова -- я проверю, хорошо ли ты знаешь устав и Книгу Солнца. А там, за дверью, тебя будут ждать испытания Веры и Силы. Ты готов, брат Алексий?
--
Я готов, отец архивариус! Я не посрамлю память моего отца!
--
Твой отец, как раз, устав толковал чересчур вольно... Итак, вопрос: кто и что есть наш Господь?
--
Наш Господь носит имя Светозар, он есть солярное всеблагое божество. Он отец наш, справедливый судия и враг нечестивцев -- ответил я ритуальной фразой.
--
Каков он есть?
--
Он есть велик и светел. Прежде будучи смертным человеком, он был грешником. Но дух его не загрубел, и открылось ему, что ведет он жизнь неправедную. Много испытаний выпало на его долю, выбравшего стезю заступника простого народа. И столь много было им свершено деяний благих, что обрел он сущность божественную и на небеса вознесся.
--
Вижу, ты хорошо знаешь суть Светозара. Но что ты можешь рассказать о его учении?
--
Три святых задачи стоят перед нами: защита людей от порождений мрака, возмездие нечестивым, и вдохновение своим примером на путь праведный.
--
Теперь поведай мне о структуре Ордена, брат.
--
Орден есть ядро праведников, следующих путем Светозара. Он состоит из четырех частей: паладинов, сокрушающих чудовищ, архивариусов, хранящих и приумножающих знания, жрецов, славящих Светозара, и работников, создающие оружие и броню, облегчающие ношу прочих слуг Светозара. Управляют орденом Магистр, главный паладин, отвечающий за воинские и светские дела и Первожрец, духовный лидер и наставник.
--
Довольно -- сделал жест рукой архивариус - Я убедился, что ты знаешь священную книгу. А теперь я хочу услышать, что ты думаешь сам.
Этот вопрос поставил меня в тупик. Свое мнение не всякий имеет право иметь!
--
Я не полностью согласен с одной из задач Ордена, отец-архивариус. Карать нечестивцев, мы должны, это несомненно. Но кого считать нечестивцами? Разбойников и воров? Или чернокнижников, некромантов? И кем считать драконов? Ведь они разумные существа, а не нечисть или нежить, следует ли с ними бороться? - я немного занервничал, все-таки я обсуждал догматы Ордена.
--
Смело, смело! - рассмеялся архивариус, хлопнув по колену рукой, заметно успокоив меня своей реакцией -- Ну ладно, ступай дальше, мне понравились твои ответы. Желаю удачи!
--
Благодарю, отец-архивариус! - поклонился я и шагнул к двери. Да, интересный старик, однозначно. Как ни печально, но он один из немногих в нашем ордене, кто сохранил живой ум.
За новой дверью была довольно большая оружейная комната. Посреди нее стоял, вначале принятый мной за панцирь на стойке, паладин, облаченный в доспехи проклятых -- специальный панцирь, зачарованный так, чтобы нежить принимала его носителя за своего и не обращала на него внимания. Немногие удостаиваются права носить его, и еще меньше носит, ведь не смотря на все доводы высших паладинов и жрецов, среди послушников упорно ходят дурные слухи об этих доспехах, приписывающие им свойство сводить владельца с ума.
--
Славься, брат-паладин! - одновременно выкрикнули я и носитель доспехов проклятых.
--
Здесь тебя ждет испытание силы, ты покажешь, как ты владеешь оружием -- продолжил он после секундной паузы -- спускайся в подвал и продемонстрируй свои навыки в бою с нежитью. Правила простые -- в каждой из четырех комнат тебя ждет нежить, перед входом ты можешь выбирать оружие. Дважды использовать один тип оружия нельзя. Пошли!
Паладин распахнул дверь в конце оружейной, и, махнув мне рукой, начал спускаться вниз по замшелой лестнице.
--
Да, и еще -- негромко сказал он, когда я догнал его на ступенях -- постарайся не уничтожать мертвецов безвозвратно, они еще другим пригодятся.
--
Я постараюсь исполнить вашу просьбу, если это не нанесет вреда прохождению испытания -- уклончиво ответил я. Все-таки не хотелось бы подвергаться лишнему риску. Но этот ответ, похоже, устроил моего проводника.
Тем временем мы спустились, и оказались у мощной дубовой двери. Сбоку от нее, в нише, лежали образцы оружия, используемого нашим орденом: двуручный меч, палаш, булава и кинжал-кастет. Лишь приглядевшись, я понял, что оружие это скорее сродни доспехам проклятых, чем обычному оружию паладинов -- вместо силы Светозара внутри предметов клубились какие-то темные чары. Дотронувшись до лезвия кинжала, я почувствовал несильное давление на ауру.
--
Имитация удара? Чтобы нежить экономить? - наугад спросил я, кивнув на оружие. Из-под шлема раздался смешок, и вместо ответа он распахнул небольшое оконце на двери и жестом указал на засов.
Я осторожно заглянул в окошко, пока не трогая засов. За дверью я увидел унылый коридор с бродящим по нему не менее унылым зомби. Если бы не общее свойство нежити -- нечувствительность к ранам и боли -- то таких мертвяков мог бы одолеть любой землепашец. Эти трупаки, как их зовут в народе, не только тупы и медлительны, но и не способны использовать оружие и подручные предметы. Жалкий противник.
Недолго думая, я прихватил палаш, рассудив, что коридор для двуручника узковат, и левой рукой отодвинул засов. Стоило мне распахнуть дверь, как мертвяк повернулся на звук несмазанных петель и заковылял мне навстречу, уродливо припадая на левую ногу. Легко уклонившись от его неуклюжего взмаха руками, я закончил дело одним-единственным точным и резким ударом в уязвимую точку -- шею. Зомби кулем упал на землю, напоследок попытавшись схватить меня за ногу, но его пальцы бессильно соскользнули с кольчужных штанов. Нет, я не настолько силен, чтобы перерубить шею с такого малого замаха, я и не думал, что выйдет так быстро. Присмотревшись к затихшему зомби, я увидел его темную и клочковатую ауру -- тварь была цела, магическая начинка клинка работала не хуже благословения Светозара, правда, оглушая, а не развоплощая.
Переступив через подгнившую тушу, я прошел к следующей двери и приостановился у столика с оружием. Отодвинув защелку, я открыл окошко и заглянул в него. Ну что сказать -- чуть более длинный коридор, по которому туда-сюда бродило отродье мрака куда более опасной породы -- ходячий скелет. Скрепленные темной силой высушенные кости, горящие глазницы и боевой топор, покрытый ржой, в его руках делали его куда более опасным противником, чем уже поверженный. Скелет куда опаснее, он на равных может биться с опытным воином, а отсутствующая плоть позволяла ему двигаться очень быстро, недостаток веса при ударах, причем, компенсировался темной силой, скреплявшей кости.
Но если для простого человека это был бы бой насмерть, для меня это был хрестоматийный противник. Даже не думая, я взял булаву -- дробящее оружие самое лучшее против костяной нежити. Да, внутри Ордена уже несколько лет не стихают споры на предмет того, нельзя ли внести поправку в устав и заменить булавы тяжелыми топорами, но топора же здесь и нет...
В начале боя скелет допустил ошибку -- он издал крик баньши, пытаясь вселить страх в мою душу. Конечно, это никакой не крик на самом деле, а выплеск темной энергии, но человеком он воспринимается как звук. Но тьма, исторгнутая скелетом, канула в никуда -- даже над молодыми послушниками реет благословение Светозара, делая их неуязвимыми для столь примитивных атак.
Но, несмотря на промашку, скелет, даже потративший силу, ринулся на меня довольно шустро. Увернувшись от пары ударов сбоку, я спровоцировал противника атаковать сверху, и, перехватя топорище, двинул его булавой по ребрам. Пара ребер треснула, а сам скелет отлетел в сторону, оставив у меня в руке топор и кисть, сжимавшую его топорище. Пнув врага ногой, я добавил ему по черепушке. С хрустом и скрежетом он осыпался вниз, но было заметно, что рано или поздно он накопит энергию и восстанет.
Следующий мой противник оказался если не самым опасным из простой нежити, то точно самым мерзким. Голем плоти, он же гора мяса, сросшийся, мясник. Он состоял из нескольких мертвых тел, сросшихся воедино, в одно огромное существо. Огромный, тупой и вонючий зомби, только ростом под потолок и толщиной в три обхвата.
И хорошо, что эту мерзость выпустили гулять не в коридор, где он мог взять массой, а в небольшой зал, где у меня было место для маневра. Посмотрев на него, я здраво рассудил, что против этого врага двуручный меч всяко будет полезнее кинжала, я взял его в руки и приступил к работе.
Голем плоти в очередной раз подтвердил толки о своей тупости -- в отличие от скелета, да что там от скелета, от безмозглого зомби, он не заметил меня до тех пор, пока я не нанес удар. Хороший такой удар, надо сказать: косой, со всего размаха, да под колено уроду! Недовольно забурчав-заревев, мерзкая тварь начала медленно поворачиваться ко мне, занося толстую лапу.
Со стороны это выглядело не как бой, а как избиение. Без труда уворачиваясь от ударов неуклюжего гиганта, я наносил удар за ударом, но к тому моменту, когда я наконец поверг его наземь, подрубив вторую ногу, я чувствовал себя не паладином, а лесорубом, столь долго пришлось мне скакать, размахивая оружием, вокруг этого тухлого пирога с мясом.
На следующем оружейном столике я взял последнее дозволенное мне оружие -- кинжал. Взвесив его в руке, я ощутил сомнения в своем выборе. Может, мне стоило бить кинжалом скелета, или, может быть зомби? Может, за последней дверью серьезная тварь, а я, как герой из сказки, пойду на нее с ножом?
Но коридор оказался пуст. Ни нежити, ни даже запаха тления, лишь эхо моих шагов множилось в пустом коридоре. Проделав несколько шагов, я понял, что если я не вижу нежити, это не значит, что ее нет. Я бросил взгляд на пол -- чисто, лишь пыль и мои следы. Стены -- чисто. Потолок?
Подняв глаза, я увидел довольно редкое и опасное порождение тьмы -- соплевика. Да, на редкость мерзкое создание. Как бы не противоестественно это не звучало, но соплевик -- это обретшие подобие жизни сопли, которые были в носу умершего в момент его обращения в нежить. В местах массовой гибели и поднятия людей они по крупицам собираются в один большой сгусток, чтобы ночью нападать на спящих. Хотя самые крупные, вроде того, что встретил я, иногда нападают из засады.
Перехватив кинжал поудобнее, я пошел вперед как ни в чем не бывало, но, когда до твари было буквально пара шагов, я резко метнул кинжал вверх. Магия не подвела, и оглушенный соплевик стек вниз мутным потоком, неся в себе и кинжал. Скрывая брезгливость, я двумя пальцами вынул из тела твари кинжал, а затем перешагнул через омерзительную лужу и пошел дальше.
Отворив дверь в конце коридора, я немало удивился. И было отчего! Сам Первожрец, отец Акакий, стоял за ней.
--
Славься, отец-жрец! - воскликнул я, припав на одно колено. По уставу ордена, конечно, припадать нужно было только в официальных случаях -- ритуалах, парадах и тому подобных мероприятиях. Но у Фекала, как называл Первожреца за глаза весь орден, было на этот случай свое мнение.
--
Встань, брат-паладин! - на удивление ласковым голосом произнес Первожрец -- сегодня ты имеешь право отринуть прочь эту мишуру, которая лишь мешает истинной вере!
Ага, нашел дурака! Я отрину, а ты мне потом подгадишь, как будто я не знаю, почему ты -- Фекал!
--
Отец-жрец, ритуалы есть часть нашей жизни и границы веры в нашего господа! Отринувший их ради облегчения пути есть еретик, недостойный быть паладином! - гордо процитировал я его же самого. Он очень любил повторять эту фразу послушникам, которые имели несчастье опоздать на какой-нибудь ритуал. Первожрец немного скривился, похоже, я угадал его намерения.
--
Раз так, то выслушай меня -- наконец произнес он - В следующем зале тебя ждет испытание веры. Покинув зал, ты станешь паладином.
--
В чем подвох, отец-жрец? - спросил я -- это подозрительно просто!
--
Ты верно уловил суть, мальчик -- ответил Акакий с кривой улыбкой -- Там тебя будет ждать почти что самый опасный враг, выжить в бою с которым поможет только истинная вера!
--
Неужели... лич? Мертвый маг?? - с сомнением протянул я. Как-то мне в это не верится. Даже на самого слабого лича обычно ходят отрядом!
--
Нет, лишь умертвие. Но старое и опасное! - добавил он зло, увидев облегчение на моем лице. А затем, освободив проход, слегка прикрикнул, указывая на дверь -- Все, ступай!
Эта дверь была не дубовой, а стальной, и отворилась тяжело, с жутким скрипом. Да и то, что я увидел внутри вогнало меня в оторопь. Кощунство и ересь! Капище зверобогов в самом сердце цитадели! Стены, покрытые изображениями хтонических чудовищ буквально давили на меня, делая слабым... делая простым человеком, я лишился своих сил! Я не чувствовал Светозара! Эти новости были плохими сами по себе, но самое худшее было впереди.
В центре зала находилось существо, с ног до головы замотанное пожелтевшей от времени тканью, излучающее такую ауру тьмы и смерти, что мои оглушенные чужой силой чувства не были в силах отобразить ее. Ужасающая тварь, древняя и могучая.
Да, это был не лич, а умертвие. Но единственный лич, которого мне довелось увидеть, не стоил и четверти этого монстра. Тварь медленно подняла голову, направив на меня прорези маски, венчавшей его голову, ее взгляд заставил мурашки бегать по моему телу.
--
Твой бог убил моих богов! Но я убиваю вас! - проскрежетало умертвие.
--
Ты? Ты лишь прах, который оставили после себя зверобоги! - хрипло и зло ответил я -- здесь, в этой комнате, ты как зверь в клетке!
--
Да, как зверь. Зубастый и голодный зверь! - усмехнулось умертвие, снимая с пояса обсидиановый серп. Я тоже потянулся к поясу, и тут до меня дошло, что я безоружен! Я с трудом удержался от паники, глядя на то, как умертвие медленно приближается ко мне, поигрывая серпом.
Но решение нашлось. Ведь это испытание веры, не так ли? Я припал на одно колено, взывая к Светозару.
--
Господь Светозар, даруй нам свой свет, Ты тьму разгони и подай мне совет!
Может, все дело было в страхе, а может, в моей вере, но почти сразу я услышал далекий глас бога и ощутил присутствие его духа.
--
Дарю тебе из света меч! Пусть он поможет тьму рассечь! - прошептал его глас в моей голове, и мои руки ощутили невесомую рукоять начавшего расти из моей ладони меча-луча.
Засмотревшись на свое оружие, я едва не пропустил удар нежити. Слава Светозару, что мне удалось в последний миг поставить под серп умертвия свое оружие. Сверкнуло, и казавшийся прочным каменный серп в руке врага распался на две половинки.
--
Сухой колодец! - донеслось до меня странное ругательство. Шипя от злости, умертвие отскочило назад, и, выпустив из руки рукоять бесполезного теперь серпа, атаковал меня магией. Целые клочья тьмы отрывались от его ауры, и подчиняясь взмахам руки, летели ко мне.
Но теперь, когда я слышу господа, его атаки больше не важны. Направив руку в сторону твари, я выпускаю всю свою веру единым импульсом, вложив в него весь свой страх, ярость и боль, всю свою суть! Поток света хлынул с моей руки, испарив, превратив в ничто встреченные на пути клочья ауры врага, а затем врезался в него самого, протащил через всю комнаты и впечатал в стену, распластав по ней, словно жутковатый барельеф.
Упали мы разом -- я от перенапряжения, а он просто упал оземь, как только поток света прекратился. Приподнявшись на предплечьях, я увидел, что мой удар не канул втуне -- мерзкая аура твари почти рассеялась, а на маске была заметна большая трещина, ткань слегка обгорела, став скорее не бело-желтой, а желто-коричневой.
Собрав остаток силы в кулак, я поднялся и подошел на пару шагов. Тварь приподняла маску, направив на меня потускневшие прорези для глаз, и начала злобно шептать.
--
Мои боги мертвы! Так сказал твой бог! Он убил их, но боги живут, пока в них верят! Они были моими защитниками на небе. Я был их карающей дланью на земле, до и после смерти. Эхту-крокодил, Арбис-орел, Теран-лев и прочие, все они звали меня братом, и я не оставлю их. Пока они живы -- жив я! Пока я жив -- моя вера питает их! Я не отпущу их за кромку! Тебе не победить, слуга Сжегшего!
--
Я уже победил, древний глупец! Я жив, а ты убрался с моей дороги и все, на что ты годен -- причитать, плача по старым временам! Это и есть победа!
--
Победа -- это когда ты вкусил суть врага, выпил все соки его души и стал сильнее. Я бы съел твою суть... она яркая и вкусная -- сказав эти слова, он опустил голову и потерял интерес к происходящему.
Я оставил его и направился к выходу, уже открывая дверь, но в последний момент не выдержал, обернулся весело ответил нежити.
--
Спасибо за комплимент! - и вышел, хлопнув дверью.
Шаг прочь из этой странной комнаты вернул мне привычную глубину мироощущения. Я снова чувствовал себя полноценным. Только сейчас, выйдя, я понял, насколько страшным для меня было лишиться связи с божеством. В детстве я боялся темноты, но полагал, что избавился от всех страхов... но нет, оказывается, я боюсь стать простым человеком.
Задвинув засов на двери капища, я открыл противоположную дверь, белую и украшенную позолотой и резьбой. Мои чувства ответили мне, что за ней, еще до того, как я взялся за ручку. Святилище! В его центре, над солнечным диском, вмурованным в пол, висит в воздухе сияющая фигура. Неужели... неужели?
Неужели на посвящении дозволяется увидеть самого Светозара? Неужели он снисходит так до каждого? Внимательно разглядываю его, стараясь не упустить ни малейшей подробности чуда.
Но... что это? От стен храма к сияющей фигуре тянутся тяжи энергии, подпитывая ее. Как так? Ведь это Светозар дарует нам силу, а не наоборот! Сила бога прибывает от молитв и добрых дел, и возвращается к нам магией Светозара. То есть, получается, что эта фигура вовсе не Светозар, а какой-то фантом?
Это обидно. Оскорбительно. Сжимая от злости кулаки, я подступаю к фигуре.
--
Ты подделка, фантом! Ты не Светозар!
На несколько мгновений повисла звенящая тишина, а затем фантом опускает голову ко мне, и я вижу улыбку на его лице.
--
Я рад это слышать -- донесся до меня голос -- немногие проходят это, последнее, тайное испытание, немногие видят истину! Тебя ждет непростая судьба!
Фантом вдруг неистово засиял, наполняясь возникающей из ниоткуда силой. Тяжи, прежде питавшие его, оборвались, и зал затопило сияние.
--
Я посвящаю тебя! - пророкотал голос бога -- отныне ты паладин!
Эти слова, подобно молоту, ударили в мое сознание, я почувствовал, как вместе с ними в меня входит сила. Столь много силы, что я не смог удержать свое сознание.
Глава вторая
В свободный поиск
Ты возненавидел край, Что для любого Рай, В твоей душе есть свет, Но ей покоя нет.
Эпидемия, "Феанор"
--
Ты глянь-ка, брат Марк! Тащат! Тащат нашего идеального святошу! - услышал я сквозь звон, стоящий в моих ушах, голос одного из послушников -- Провал, я так думаю. Допрыгался со своими идеалами, святоша.
Эти слова послужили спусковым крючком, и мир вокруг меня начал наполняться привычными мне цветами и звуками, ослепляющая белизна и зудящий звон в ушах потихоньку растворялись в красках будня. Но эти краски отличались от того, что я знал раньше, лишь казались обыденными. То, что прежде не было подвластно моему глазу, токи энергий и сил, о которых я, конечно же, знал, теперь стояли перед моими глазами точно так же, как и, скажем, нужник, мимо которого меня пронесли. Светозар изменил меня.
Но что там токи энергий! Самым красивым и удивительным стало то, как теперь я видел людей. Их грехи, грешки, даже дурные мысли роились вокруг их голов, напоминая темные облачка. От старших паладинов же исходило ровное, словно уверенно в себе, сияние. Я видел скрытые желания и устремления. Без сомнений, теперь я отличу правду от лжи, распознаю любую хитрость.
Я осознал ту пропасть, что отделяет послушника от паладина. И пусть я получил больше прочих... Я уверен, что сейчас в глазах тех, кто умеет смотреть, свечусь так же, как и старшие паладины, только куда тусклее. Мне нужен опыт.
Паладины, что несли меня, наконец достигли казармы и уложили меня в койку. И, хотя я уже был в сознании, я еще долго лежал на ней, не шевеля ни одним членом, и лишь созерцая новую реальность, проступившую сквозь старую, словно дождевая вода через гнилые мостки под ногой.
Да, этот день прошел весьма и весьма весело! Каждый вошедший в казарму и увидевший меня послушник немедленно испускал в свою светлую ауру крошечный клочок тьмы. "Ха, да этот идеальный придурок не прошел испытания!" - думал каждый завистник, увидев меня в казарме. Ну а я... не мешал им получать небольшую греховную радость. Им действительно нужно хоть на миг почувствовать себя лучше.
Долгое время я был для них примером, который приводили наставники. Идеалом, которого не достигнуть. Проклятием, которое заставляло их страдать... Тогда я этого не понимал. Теперь же я дарю им право на миг торжества.
Когда алое закатное солнце коснулось стены Оплота, ко мне зашел ученик кузнеца. Мальчик какое-то время мялся, не решаясь обратиться ко мне, но вскоре поборол стеснительность и потормошил меня рукой за плечо, очевидно, приняв за спящего.
--
Брат-паладин, меня послал старший кузнец. Позвольте взять ваш шлем, мне приказано помочь вам с позолотой. Я управлюсь еще до рассвета! - в голосе мальчишки было волнение и гордость за себя.
Я молча протянул ему шлем -- сегодня я хочу не говорить, а созерцать. И продолжил смотреть внутренним взглядом в окно казармы, на заходящее солнце. Странно, но солнце -- единственная вещь, которая выглядит одинаково под внутренним и простым взглядом. В голову мне пришла странная мысль -- свет Светозара всегда одного цвета, похожего на янтарь, но солнце-то сейчас алое, кровавое, злое. Может, есть еще и бог кровавого солнца?
Солнце наконец скрылось за стеной, и я закрыл глаза, отдавшись сну. Сегодня я в последний раз сплю в казарме для послушников.
Утром я не присоединился к послушникам, лишь коротко помолился и направился в кузню. Еще позавчера я бы потратил полчаса на поиски своего шлема, но теперь я просто чувствую ауру этого ученика. Войдя в мастерскую, в которую меня привело шестое чувство, я увидел, что он дремлет за столом, обняв мой шлем, как родного брата, и чуть похрапывает -- видимо, у него нос заложен.
Он спит достаточно крепко, чтобы не услышать моих шагов. Но недостаточно крепко, чтобы не проснуться, как только я коснулся его. Он взвился, как испуганный кот, чуть не уронив шлем, но быстро сориентировался и протянул его мне, надувшись от гордости. Весь сон слетел с него за миг.
--
Благодарю -- коротко кивнул я, принимая шлем -- можешь сказать своему учителю, что я доволен твоей работой. - Да, мальчик постарался на славу, нимб на шлеме сияет, как золотая монета, отполированная прикосновениями. - Да пребудет с тобой Светозар, молодой мастер -- прощаюсь я с мальчиком и ухожу, успев увидеть на его лице гордую улыбку.
На ходу закрепляя шлем, я направился к воротам Оплота. Еще будучи достаточно далеко, я почувствовал ауру наставника Серафима, и ускорил шаг -- негоже заставлять его ждать. Его аура было мощной, ровной и спокойной. Он считался одним из лучших паладинов и лучшим наставником.
--
Славься, отец-наставник! - грохнул я рукой об нагрудник.
--
Славься, брат-паладин! - кивнул он мне с улыбкой. А затем, огладив бороду, продолжил -- Поздравляю, Алексий, с блестящим прохождением испытания. Я вышел проводить тебя в свободный поиск. Я уже собрал для тебя все, что нужно -- он кивнул на большущий мешок, стоящий у его ног, прислоненным к стене. - Ну, а лошадей я привязал за воротами, к перилам подъемного моста.
--
Благодарю, отец Серафим.
--
Полно, мальчик мой -- похлопал он меня по плечу -- Просто вернись через месяц живым и здоровым.
Я коротко поклонился, поднял мешок и вышел за ворота. Перейдя подъемный мост, я отвязал коня от перил и бросил последний взгляд во двор Оплота, который я впервые за много лет покидал более, чем на день-другой. Таковы традиции Ордена -- после прохождения испытания новопосвященный паладин на месяц получает возможность уйти в свободный поиск. Этот месяц он может охотиться на нежить и прочих монстров, а может и просто отдохнуть.
Я отвел взгляд от двора и от помахавшего мне рукой наставника и закрепил мешок на боку вьючной лошади. Да, вполне обычная животина, не то что второй конь. Вот он - да, могучая скотинка, такая не то что паладина, а и целого рыцаря из благородных сумеет везти. Настоящий тяжеловоз.
Проверив седельную сумку на его боку, я убедился, что там именно то, что надо, то есть фураж для коня -- овес в полотняных мешочках и еда для меня, то есть вяленое мясо и пара фляг. Похлопав по другому мешку, я по звуку понял, что в нем котелок и всякая мелочевка, вроде огнива.
Я запрыгнул в седло и направил животное прочь от крепости, предварительно закрепив повод вьючной лошади на луке своего седла. По хитрющему виду косящих на меня глаз белоснежного красавца я понимаю, что как только я отвлекусь, он взбрыкнет. Эх, норовистый какой! Но при этом еще и умный, раз откладывает свой маленький конячий бунт на потом. Но я тем самым местом, которое угнездилось в седле, чувствую, что он еще даст себе повод поржать надо мной.
Но вскоре мысли про коней покинули меня, ведь мне предстоит посетить место, где я родился, маленькую деревеньку под названием Мшистый Валун.
Скажу честно -- название себя оправдывает. Это как раз тот случай, когда под лежачий камень вода не течет. В этом тихом и замкнутом местечке я и родился двадцать лет назад. Мать моя сюда попала почти случайно, из-за того, что ее отец, мой дед, соответственно, разорился и был вынужден перевести остатки своих купеческих активов на какое-нибудь дело, в котором нет риска для капитала. А в частности -- в сельскую лавку.
Здесь, в Мшистом Валуне, мать и познакомилась с моим отцом, бывшим тогда еще послушником. А через три года после их знакомства мой отец прошел испытания и никому не ведомым способом добыл разрешение на брак не то у иерархов Ордена, не то у самого Светозара. Говорить о том, что это большая редкость, не стоит -- достаточно сказать, что на весь Орден приходится едва ли дюжина женатых людей.
После рождения я жил с матерью, под присмотром деда, а отца видел лишь пару раз в месяц. Все изменилось, когда мне исполнилось восемь -- отец забрал меня с собой в Орден. После деревенской жизни это оказалось достаточно тяжело. Но передо мной стоял живой пример -- мой собственный отец. И не было у меня желания сильнее, чем пойти по его стопам.
Его не стало в тот год, когда я разменял свой пятнадцатый год. На деревню, мимо которой он проезжал, напал зараженный бешенством тролль. Отец вступил с ним в бой, но тварь оказалась слишком сильна. Но тролль получил такие раны, что не сумел уйти от возмездия Ордена. Голова этого тролля до сих пор висит на стене обеденного зала.
Гибель отца только укрепила во мне желание стать достойным паладином. Но вот мать... мать начала бояться за меня, умоляя отказаться от послушничества. Кончилось все тем, что я стал реже посещать ее.
За этими невеселыми мыслями я и выехал к деревне. Чуть свесившись с коня, я похлопал рукой по большому валуну, стоящему около дороги, тому самому, что и дал название деревне. Да, а ведь я не был здесь почти целый год. Но Мшистый Валун -- это тихое местечко, и никакой разницы, во всяком случае со стороны, я не заметил. Те же кривые заборы, ленивые крестьяне и вездесущие непонятно чьи куры.
Даже большая лужа, в которой я в детстве пускал кораблики, ничуть не изменилась. Обогнув ее, я въехал в ворота своего родного подворья. Спрыгнул с коня и закрепил поводья животного на старой коновязи, которой со времен смерти отца никто и не пользовался. Уже идя по двору в сторону дома, я понял, что что-то не так. Слишком все было запущено. Сорняки в цветнике, необработанная грядка, еще несколько мелочей... открывая дверь, я уже понимал, что никого не застану. Окинув взглядом дом, я понял, что пуст он как минимум с зимы. И не просто пуст -- многих вещей не просто не было на месте, они были либо украдены, либо куда-то перенесены.
Я отвязал вьючную лошадь от луки седла и пустил своего коня вскачь к дому местного старосты, Архипа по прозвищу Король Лентяев. Соскочив с коня прямо на крыльцо его дома, я, тяжело дыша открыл дверь пинком. Сидящий за столом староста, взлохмаченный дородный мужик, скривился, увидев меня.
- Ты ничего мне не хочешь рассказать, староста? Что-нибудь очень важное? - злобно прошипел я, поднимая забрало шлема.
- Дык, это... померла мать твоя по зиме... - ответил он, вытерев руку о рубаху.
Мать... мать... да как же так? Но почему, почему? Почему я был так близко к тебе, но так далек в этот момент? Злость к старосте испарилась в единый миг, а на глаза навернулись слезы. Мать... А затем я сжал кулак и вернул эту злость, неправильную, недостойную паладина, но очищающую и изгоняющую тоску по утраченному.
- А почему я узнаю об этом только сейчас? И почему мое хозяйство разворовано? Отвечай! - будучи в ярости, в конце фразы я сорвался на крик, и хлопнул кулаком по столу, заставив стоящую на нем миску с едой подскочить и брызнуть старосте в лицо. Проклятье! У меня были подозрения, что все плохо... но все равно сорвался, узнав насколько плохо.
- Какое-такое твое хозяйство?! - прорычал староста, приподнявшись и утерев забрызганное лицо рукавом - Ты в Ордене и не можешь наследовать! Имущество перешло деревне!
- Ты слишком многое позволил себе, староста! - прошипел я, стараясь сдержать ярость, которая из очищающей грозила перейти в разрушительную. - Она вдова паладина и мать паладина! Ей наследует Орден! Ты же тайно разворовал ее имущество, ты, жирный боров! Ты нарушил законы Светозара! - я ткнул его в грудь пальцем в латной перчатке, заставив сесть обратно на лавку.
- Ну... дык... - Архип удивительно быстро перешел из состояния ярости в состояние страха, даже аура его, и без того небольшая, как у всех людей, чуждых магии, сдулась и побледнела.
--
Где похоронена моя мать?
--
На... на нашем кладбище, за ручьем!
--
За ручьем? То есть, ты, негодяй, чтобы скрыть свое воровство, похоронил ее не на орденском кладбище, рядом с кенотафом Марка, а прикопал за ручьем? Если воровство -- грех перед людьми, то сейчас на тебе грех перед сами Светозаром!
--
Дык... дык... - пытался что-то ответить староста, но не мог найти нужных слов.
--
Ты -- гнилой человек, староста Архип. Я сообщу в орден о твоих преступлениях. А теперь прощай. - и, закрыв забрало, развернулся и вышел из дома прочь.
Как мне хотелось развернуться, и выкрикнув что-нибудь безумное и злое, ударить по оплывшей морде старосты кулаком в латной перчатке! Но это недостойно паладина. И я не жрец и не иерарх ордена. Не мне вершить суд.
Но я знаю хороший способ, чтобы смирить гнев. Перебравшись через ручей, я быстро отыскал могилу матери. Несколько часов я простоял перед ней на коленях, моля Светозара даровать ее душе достойное посмертие. Искренняя молитва и прощание с матерью подарили моей душе хотя бы подобие покоя.
Деревню я покинул довольно быстро, меня здесь больше ничего не держало. Нет, ну действительно, что тут делать? Зайти в гости к тем парням, с которыми играл в детстве? Но у них своя жизнь, у меня -- своя. У них, наверняка уже давно есть жена, дети, хозяйство. Да, мне благоволит Светозар, и, возможно я когда-нибудь и получу дозволение на брак, но сумею ли я найти ту, с которой можно будет связать свою судьбу?
--
Да, мне тоже это интересно! - прозвучал неожиданно звонкий и мелодичный голос откуда-то сзади. Но ведь дорога была пуста! Я резко развернул коня и замер. С меня в этот момент можно было бы писать картину "Удивленный паладин".
Передо мной находилась, наверно, самая прекрасная девушка из всех, какую я видел. Высокая, статная, с тонкими чертами лица. А еще на ней было платье из ткани столь тонкой выделки, что через него просвечивало больше, чем мне бы стоило видеть. Заметив мое смущение, она рассмеялась -- столь звонко, словно это был не смех, а звон серебряных колокольчиков.
В смущении я опустил глаза ниже, но против воли начал любоваться идеальной формой икр ее ног... и тут я заметил то, на что нужно было обратить внимание в первую очередь! Ее ступни не касались земли, она висела в воздухе в полуметре от кончиков придорожной травы. От ее фигуры исходило легкое свечение, а просвечивали не только ее одежды, но и она сама... И самое главное -- я не мог ощутить ее ауры! Ее словно и не было здесь!
--
Кто... кто ты? - внезапно охрипшим голосом спросил я. - Ты нечистый дух, суккуб, явившийся искушать меня?
--
Ты прав лишь на треть, Алексий! - снова рассмеялась она -- я действительно дух, сейчас же ты видишь даже не сам дух, а только проекцию, но дух не нечистый, а вполне себе святой! Я была послана тебе Светозаром -- в помощь и во испытание!
--
Ты... ты святая Вероника? Теперь понятно, почему ни в одной из копий Книги Солнца нет твоего изображения -- сказал я, с трудом отводя глаза от ее фигуры. В ответ она снова рассмеялась своим волшебным смехом, побуждая во мне естественные для мужчины, но постыдные для паладина желания. Ее образ одновременно вызывал и физическое желание, и восхищал изяществом и чистотой. Какая-то нежность возникала, когда я смотрел на нее, то чувство умиления, которое возникает, когда гладишь мурлычущего котенка. Я понял, что на многое бы пошел, чтобы снова насладиться видом ее образа.
--
Да, именно так! - сказала она, подмигнув. - Я вообще очень сомнительная святая! Как и многие из свиты Светозара! - и добавила, уже очень серьезно -- У него и самого есть червоточинка... - а затем еще раз задорно подмигнула мне и исчезла. Только серебряный смех остался звенеть на пустынной дороге.
В полном смятении я продолжил свой путь. Мой растерянный мозг даже не знал, о чем думать -- то ли о полупрозрачных прелестях святой Вероники, то ли о ее туманных словах про червоточину в духе Светозара... это тяжкое испытание или завуалированное предупреждение?
Тем временем приблизился вечер. В закатных сумерках я начал было искать какую-нибудь удобную полянку, чтобы соорудить походную постель, как увидел обветшалый придорожный трактир. Как и всякий трактир в этих местах, он имел два этажа -- едальня и кухня внизу, комнаты для постояльцев наверху.
Не успел я спрыгнуть с коня, как ко мне подбежал трактирщик -- обрюзгший лысоватый мужичок в фартуке.
--
Милорд паладин! Мы так рады вам, так рады! - затараторил он -- сегодня для вас все бесплатно, только помогите нам!
--
Светозар заповедовал нам оказывать посильную помощь. Переходи к сути дела.
--
Там, в подполе, вой, рев, скрежет! Не иначе демона какого заперли! Вот, слушайте! - и, с удивительной силой для такого маленького человека, за руку поволок меня в трактир, за стойку, и стукнул ногой по крышке люка.
--
По моей команде откройте люк. - сразу перешел к делу я -- А сейчас - я повернулся лицом к немногочисленной обслуге -- я явлю вам чудо Светозара! - подождав, пока все затихнут, я зажег на руке шар-светляк, простейшую из даруемых Светозаром способностей.
--
Пора? - тихо спросил трактирщик.
--
Пора! - кивнул я.
И понеслось! Стоило ему открыть люк, как я швырнул туда светляк и заглянул внутрь. В подвале моим глазам предстала удивительная картина -- там сидели хлещущая себя хвостом по бокам кошка и маленький медвежонок. Каждый раз, как медвежонок шевелился, кошка фырчала, издавала рычащий горловой звук и наскакивала на него, замахиваясь лапой, а медвежонок от страха завывал, забившись в угол. Как назло, он забился в тот самый угол, где в кошачьем гнезде лежали маленькие, еще слепые котята.
Удивительно, как два таких небольших зверя издавали такой сильный шум. Конечно, я уже сразу, по аурам, понял, что там нет никакого демона, но столь забавную сценку я увидеть не ожидал.
--
Вот вам ваш демон! - усмехнулся я, достав из подвала отчаянно вырывавшегося медвежонка. - Вы его потом плясать научите, будет вам народ развлекать!
--
Петрушка! Ну-ка дуй в подпол, глянь, как он туда влез! - прикрикнул трактирщик на мальчишку из прислуги, одновременно отвешивая возмущенно пискнувшему медвежонку щелбан по носу.
Через пару мгновений паренек был уже в подвале. А еще через пару мгновений оттуда донесся крик боли. Заглянув в люк, я понял, что он повторил ошибку медвежонка, подойдя к кошачьему гнезду, и кошка без предупреждения вцепилась в его босую пятку. Я посадил притихшего медвежонка под стойку, протянул пареньку руку и вытянул его наверх, пока кошка не отгрызла ему чего-нибудь. Я не поленился, и даже направил небольшой "целительный свет" на его пятку.
--
Там, в общем, так -- неуверенно начал доклад парень -- там щель, где в том году паводком подмыло, я только глянуть хотел, а Муська меня кааак цапнет! А у нее зубищи-то как у рыси! Кошка-людоед!
Трактирщик рассмеялся и дал пареньку легкий подзатыльник.
--
А с этим что делать будем -- кивнул я на пытающегося спрятаться в углу стойки медвежонка. - трактирщик нахмурил лоб, видимо, прикидывая возможные прибыли.
--
А давайте его отпустим! - подала голос одна из служанок.
--
Угу, только ты тогда сама вместо него по вечерам плясать будешь! - тут же уткнул руки в боки трактирщик, у которого уже, похоже, созрел какой-то план по эксплуатации медвежонка.
--
А девушка, вообще-то права. Если есть медвежонок, значит, где-то рядом и медведица. - подал голос я.
Трактирщик молча цапнул медвежонка за шкирку, и уже размахнулся, собираясь вышвырнуть его за дверь, как подала голос дородная баба, прежде принятая мной за повариху.
- Йохан! А ну-ка по человечески медведя отпусти! Хочешь, чтоб он мамке нажаловался? - трактирщик скривился, но поставил медвежонка на пол и слегка шлепнул по пушистому заду, мол, беги давай. Ну звереныш и не растерялся, а припустил со скоростью скаковой лошади.
- А ну, чего застыли? За работу! - Ругнулся трактирщик, повернувшись к прислуге, недовольный тем, что пришлось уступить жене. А потом добавил, уже менее недовольно, повернувшись ко мне -- Есть-то чего будешь?
В целом, вечер прошел неплохо -- я ел жареную курицу, запивая ее красным вином, и рассказывал истории про паладинов, нежить и демонов. Одна из служанок вовсю строила мне глазки, но я сделал вид, как будто не понимаю ее намеков. На это две причины: во-первых, я паладин, блюститель морали, и, во-вторых, эта служанка хоть и была вполне миленькой, но до красоты святой Вероники ей было как пешком до луны.
Ко мне подошла та самая кошка и стала тереться своим пятнистым боком о мою ногу, словно благодаря за изгнание медвежонка. Я провел рукой по ее изогнутой спинке, и до меня донеслось тихое урчание.
--
А я говорю, война будет! - донесся до меня голос одного из засидевшихся выпивох. - некроманты у королевского архимага ученика покрали!
--
Тьфу! Ученика! - ответил не менее пьяный голос -- Скажешь тоже, повод для войны!
--
Этот парень, грят, самому герцогу Даргинскому жизнь спас от нежити!
--
Да что с того-то?
--
Да то, что Даргинский с архимагом на пару Чернокаменную крепость раскатали. Уж это-то некроманты не спустят!
--
Вот сразу бы и сказал, что быть войне!
Мне быстро наскучил подслушанный разговор, и, почесав ласковую кошку за ушком, поднялся на второй этаж, в свою комнату.
Как ни странно, в трактире, не смотря на обветшалые стены, не было ни клопов, ни паразитов, ни земляных блох. "Наверно, трактирщик заплатил какому-нибудь проезжему колдуну" - подумал я, прежде чем уснуть в мягкой постели.
Глава третья
Мертвый дракон
В глазах пылает алый свет, В них злобный разум сотен лет. Страх рвёт на части, Огонь как ластик - Мир сотрёт, Где герой? Пусть скорей идёт!
Эпидемия, "Вечный воитель"
Проснулся я от шума голосов и лязга металла. Я взметнулся с постели, решив спросонья, что на трактир напали разбойники, но, выглянув в оконце, выходящее во внутренний двор, успокоился. Да, во дворе было много вооруженных людей, но все они были одеты слишком хорошо, чтобы быть разбойниками. Либо дружина какого-нибудь благородного, либо охрана богатого купца. А если судить по тому человеку, что стоит на крыльце, беседуя с кланяющимся трактирщиком, то все-таки дружина.
На этом человеке богатая, со вкусом вышитая серебром одежда, что уже подтверждает мою догадку, и целых два признака не дают возможности в ней сомневаться. На нем рыцарский пояс из гравированных гербом рода пластин, и небольшой серебряный венец на голове, придерживающий длинные волосы. Это не просто благородный, а человек из древнего рода.
Благородный, словно почувствовав, что я смотрю на него, поднял голову, бросив взгляд на меня, а затем что-то спросил у трактирщика, который тут же указал на меня пальцем. Благородный опять поднял голову и сделал повелевающий жест, мол, спускайся. Ну что же, посмотрим, что ему от меня нужно. Я, кивнув ему, отошел от окна и принялся облачаться в доспехи.
Через пару минут я уже вышел на крыльцо, приветственно грохнув кулаком о грудь. Благородный в ответ слегка поклонился.
--
Я Василий, сын и наследник барона Орнигского -- представился он.
--
Паладин Алексий, воин Ордена -- ответил я. Хм, барон Орнигский? Да, точно он: на груди у него вышит герб Орнигских, красное дерево на зеленом поле. Барон Орнигский... Вассал герцога Даргинского, владелец всех земель между владениями Ордена и Аренгардом. Интересно, что ему от меня нужно?
--
Теперь, когда с формальностями покончено, я пожалуй, перейду сразу к сути, господин паладин. Я предлагаю вам возможность поучаствовать в охоте на дракона. - учтиво продолжил баронет.
--
Дракона? - нахмурился я -- Но Орден уничтожает драконов только при наличии нескольких условий, да и то, вам лучше нанять драконоборца. Мы -- специалисты по нежити.
--
Не торопитесь, господин паладин, я все объясню. Во-первых, этот дракон нападает на деревни, так что одно из ваших условий выполнено, во-вторых, вам будет достаточно консультировать меня при охоте, я отлично знаю, что волшебник из Королевской Гильдии Магов читал в Ордене лекцию по драконоборчеству в прошлом году. Ну и в-третьих, мы подозреваем, что это драколич.
--
Вы уверены? Драколич?
--
Видите ли, два месяца назад дракон начал совершать налеты на стада трех деревень в северной части владений моего отца. Тот не поскупился, и нанял Эрика-драконоборца, северянина. Дракон был повержен, но из-за того, что в пещере начался обвал, мы не смогли добыть тело зверя. А две недели назад нападения возобновились.
--
Но почему вы подозреваете драколича? Вы уверены, что это тот же дракон?
--
Нападения происходят в тех же местах. И самое главное: дракон изрядно подгнил и не летает. - Василий развел руками, словно показывая, что исчерпал аргументы.
--
К какому виду принадлежал дракон? Это не праздное любопытство, не все из них способны стать драколичами.
--
Это был зеленый дракон, довольно молодой.
--
Тогда это не драколич.
--
Конечно, не драколич! Я же сразу сказал, что зеленый дракон не может стать драколичем! - прервал наш диалог подошедший со спины человек в мантии. Судя по насыщенной и яркой ауре, в нашу беседу вмешался маг.
--
Тогда что это, магистр? Дайте объяснение! - с раздражением повернулся к магу баронет.
--
Диверсия Гильдии Некромантов. Вы же отлично понимаете, что ваш отец отбыл в столицу не просто в гости к королю, а обсуждать подготовку к войне. Ситуация очень напряженная, покушение на семью Даргинских, ряд диверсий и провокаций на границе, а теперь еще и ответные действия королевского архимага...
--
Паладин, а что думаешь ты? - повернулся ко мне баронет, от раздражения потерявший весь свой лоск и учтивость.
--
Я скорее соглашусь с магистром, господин. Соорудить из дракона что-то вроде исполинского зомби сумел бы даже ученик, при условии, что у него хватит энергии. А учитывая, что это не может быть драколич, других версий я не вижу. Если только драконья пещера была входом в заброшенный храм Падшего...
Баронет несколько секунд помялся, видимо, никак не расставаясь с мечтой стать победителем драколича, но потом резко выдохнул и успокоился.
--
В принципе, какая разница, что это? Главное, чтобы вы мне объяснили, как бороться с этой дрянью. И вообще, чего мы тут стоим, ноги мозолим? - он указал рукой на стоявший во дворе стол и лавки -- Давайте присядем и обсудим наши действия.
--
Какими силами мы располагаем, господин? - обратился я к баронету, когда мы сели.
--
Один маг, один паладин, - начал он картинно, напоказ, загибать пальцы -- двадцать дружинников, полсотни ополченцев из моего надела, ну и еще, разумеется, поддержка жителей атакованных деревень.
--
Магистр? - обратился я к магу, как бы намекая, что тому следует рассказать о своих способностях.
--
Силовая... - начал я, но тут же был перебит магом.
--
Цель покрывается пленкой, гасящей кинетическую энергию удара до тех пор, пока не иссякнет энергия или давление на оболочку не превысит критическую массу. - у мага, похоже, настроение тоже было не из лучших, поскольку он откровенно давил авторитетом и интеллектом.
--
Господин, что по вооружению у войска?
--
Мечи, щиты, кольчуги и шлемы у дружины -- тут он обвел рукой двор, словно предлагая самому убедиться в его словах -- у ополченцев в основном копья и луки. У некоторых короткие мечи. Доспехов либо нет, либо кожаные.
--
Мечи, щиты, кольчуги и луки нам точно не понадобятся. Вооружите всех копьями, а лучше рогатинами. От такого противника лучше держаться на расстоянии. Как вы понимаете, в сражении с такой тяжелой тварью нужна не прочность брони, а подвижность.
Еще пару часов мы обсуждали с баронетом и магом, имени которого я так и не узнал, всякие детали, вроде вооружения, особенностей ландшафта и тому подобного. Напыщенность мага меня порядком раздражала, под конец я начал огрызаться в ответ на его реплики, как и баронет. Не знаю, почему только он терпел этого мага рядом с собой... Видимо, этот маг был навязан ему отцом.
Еще где-то час ушел на сборы. Если дружинники собрались очень быстро, то ополченцы суетились как муравьи в потревоженном муравейнике, впрочем, не производя при этом ничего полезного. Но наконец мы тронулись с места, и свернули на дорогу, ведущую на север. Я, баронет и дружинники ехали на конях, а ополченцы либо шли пешком, либо по очереди катались на обозных телегах. Заводную лошадь я разгрузил, положив вьюки в одну из телег, а ее саму привязал поводьями к луке седла.
Баронет, по причине испорченного магом настроения, ехал молча. А вот сам маг трещал без умолку, едва позволяя вставить пару слов, при этом как будто интересуясь моим мнением... Задери его Падший, да чего он ко мне привязался-то со своей заумью?!
--
Вы в курсе, какая неоднозначная политическая ситуация сейчас сложилась в королевстве?
--
Угу...
--
Нет, я не про грядущую войну с некромантами! Речь идет о взаимоотношениях короля, королевского архимага и рода Даргинских!
--
Угу...
--
Вот-вот! Кто даст гарантию, что молодой герцог, Антоний Даргинский, не подменыш, созданный архимагом? Тогда становится понятна история про его спасение учеником архимага!
--
Угу...
--
Только подумайте! Семью герцога убивают якобы посланцы некромантов, а выживает только один, спасенный учеником архимага! И тот тотчас же бежит искать помощи у короля и архимага! А ведь если бы погибла вся семья Даргинских, то глава Гильдии Некромантов, как представитель побочной ветви Даргинских, по сути стал бы законным хозяином трети королевства!
--
Угу...
--
А эта история с похищением ученика? Наверняка некроманты пытались его устранить, чтобы тот не мог поддерживать ложный облик на поддельном Антонии!
--
Угу...
Мне оставалось только восславить Светозара, когда маг закончил со своей конспирологической теорией и отстал, отправившись искать среди дружинников и ополченцев хоть кого-то, кто ее еще не слышал. Услышав мой облегченный вздох, баронет сочувственно потрепал меня по плечу.
--
Извини, ладно? Я не успел тебя вовремя предупредить... - шепнул он.
--
Мне кажется, что тебе нужна помощь не против дракона, а против него! - шепнул я в ответ, и мы оба тихонько рассмеялись.
К вечеру мы достигли одной из деревень, атакуемых драконом, Подгорки. Как я понял из объяснений Василия, именно в нее чаще всего и наведывался зверь, так как она была ближе всего к пещере. А наш план, родившийся во дворе трактира, был прост, мы всего-навсего должны были переночевать в деревне, а затем отправиться к пещере, где у дракона раньше было логово.
Мы с баронетом заночевали в одном из крестьянских домов, с трудом убедив мага, что он самый ценный и важный человек в походе, и именно он должен ночевать в доме старосты. Конечно, стыдно подкладывать такую свинью в мантии ни в чем не повинному старосте, но свою порцию он бы получил в любом случае...
Проснулся я посреди ночи, от далекого грохота и скрежета. Звук был похож на те, что издает катапульта, скрип напряженного дерева и грохот. А затем к древесным звукам добавились крики людей и паническое блеяние овец. Я вскочил, и, не утруждая себя надеванием доспехов, в одних коротких штанах выскочил на крыльцо, по пути достав двуручный меч. Где-то у меня за спиной, в глубине избы, ворочался баронет, не видящий в темноте так хорошо, как я.
Сначала я не мог сообразить, что происходит, но, когда увидел торчащий из проломленной стены то ли амбара, то ли овина, зеленый и чешуйчатый хвост, мигом все понял. Да уж, я-то ожидал, что на ночь хотя бы выставят дозор... эх, прошляпили его!
Не обращая внимания на чавканье, хруст и истошное блеяние, доносящиеся изнутри, я подскочил к хвосту и нанес размашистый удар, воззвав к Светозару. Меч на миг превратился в сверкающий луч, пройдя сквозь тварь, как нож сквозь масло. Отрубленный хвост упал наземь и забился, точно так же, как бьются хвосты, отброшенные маленькими живородящими ящерками. Я даже не успел как-то среагировать, как хвост ударил меня обрубком в грудь, отшвырнув к соседней избе. Я довольно ощутимо ударился головой, перед глазами все плыло и кружилось, но то, как овин рухнул, раскатившись по бревнышку, и как дракон развернулся ко мне, я все-таки увидел.
Подгнившая харя ящера, приближаясь ко мне, прямо на ходу пережевывала последнюю овцу, даже не обращая внимания, что из его рта через дыру в нижней челюсти валятся ошметки мяса и требуха. Я пытался подняться, но голова кружилась так сильно, что ноги не держали. Светящиеся алым глаза нежити, казалось, смотрели прямо в душу... Я пытался уползти, но даже не мог двигаться по прямой...
Спас меня кто-то из дружины, с разгону и с хэканьем всадив рогатину в глаз чудища. Это, конечно, не нанесло сколько-нибудь существенного урона, но хотя бы отвлекло. Стоит отметить, что, хотя глаз и был выбит, свет из глазницы идти не перестал, и вообще это не сказалось хоть как-то на самом драконе. Ящер лениво отмахнулся лапой, откинув храбреца в сторону, и, не обращая внимания на торчащую из глаза рогатину, продолжил путь ко мне. Но на это ушло несколько ценных мгновений, и я успел обуздать свою плоть. Да и ополченцы с дружинниками подоспели.
Дракон получил от меня мечом по носу, отчего на шкуре образовался рубец и отлетела пара чешуек, а затем сразу несколько человек ударило его копьями, рогатинами и просто дрекольем в бок, пытаясь своим весом повалить тварь набок. Дракон неуклюже сделал странное движение тазом, видимо, пытался ударить их уже несуществующим хвостом, потерял равновесие и тяжело шлепнулся набок.
Издав какое-то утробное бурчанье, дракон резко изогнул шею, перекусив напополам пару копий, вонзившихся в его бок, и попытался встать, но я подоспел вовремя, нанеся удар по лапе, на которую он опирался. Дракон снова рухнул вниз, подрубленная до кости лапа не смогла сдержать его вес.
--
Прижмите морду к земле! Морду! - закричал я.
Кинувшийся к дракону баронет поскользнулся на овечьих кишках, вывалившихся из пасти дракона и упал, но не растерялся, а всадил свой меч в правый глаз чудовища. Кто-то из ополченцев налег на рукоятку рогатины, торчащей из левого глаза, кто-то уперся копьем, почти целый десяток человек выполнили мой приказ, прижимая морду к земле кто чем мог. Я, торопливо воззвав к Светозару, подскочил к дракону сбоку и обрушил меч на его шею.
Лезвие, на мгновение засветившись, ушло вниз, не встретив сопротивления, более того, оно глубоко зарылось в землю. Я что, промахнулся? Дракон дернулся вверх, разметав всех, кто держал его голову, и отбросив тех, кто уперся ему в бок. А через мгновение алый свет в глазах ящера потух, а голова откатилась в сторону, едва не сбив с ног наконец-то сумевшего встать баронета.
Настала напряженная тишина, лишь тяжелое дыхание смотрящих на поверженную тварь людей раздавалось в ночи. И в этой тишине скрип отворяемой двери прозвучал неожиданно громко.
--
Ну и что это такое? Кто тут мне спать мешает? У вас тут что, какой-то народный праздник посреди ночи? - раздался со стороны дома старосты сонный и недовольный голос мага.