Эта трагедия послужила исходным пунктом для взлета В.И. Петрова. Он стал командовать армией. Потом получил пост начальника штаба Дальневосточного округа. Затем, в качестве главного военного советника, помогал Менгисте душить эфиопский народ. Теперь, в звании генерала армии, занял пост главкома Дальнего Востока.
Но вернемся к тем временам. Был это период особенной успешности моей служебной деятельности. Я по новому организовал работу отдела на базе исследований, проведенных под моим руководством на кафедре кибернетики. Все мои новшества быстро привились, несмотря на то, что Петров выступил резко против них. Я не отстаивал. Приказал возвратиться к старому. Формально это распоряжение было выполнено. Возвратились к прежнему наименованию должностей, но содержание так и осталось новым. Дело привилось и понесли его вперед, совершенствуя и развивая, молодые офицеры отдела. Сложилась даже странная обстановка. От меня скрывали то, что работают по-новому и что "зараза" распространилась на другие подразделения армейского управления.
К нам в отдел шли люди за опытом и за теорией. Коловоротом бурлила работа, которая не могла не захватить снова и меня. Офицеры начали нажимать на партийную организацию, обвиняя ее в том, что она не использует мои теоретические знания и опыт. В результате партийный комитет стал инициатором цикла лекций, темы которых дал я, а затем стал и главным их разработчиком. Так новаторский почин снова приобрел легальность. Никогда, пожалуй, не сделал я так много того, что немедленно внедрялось в практику. Но странное дело. Теперь эта работа не захватывала меня, как прежде. Возражения и нападки Петрова я не отбивал, легко соглашаясь с его распоряжениями, противоположными моим. Но дело шло. Создавалось впечатление, что оно набрало свой собственный ход.
Но я все более и более удалялся от него. И отнюдь не из-за того, что само дело перестало меня интересовать. Нет, оно меня интересует не меньше. Кибернетика важна и интересна, но меня захватывают более весомые вопросы - судьбы страны, судьбы коммунизма. Мне все чаше приходит в голову, что созданный в нашей стране общественный строй - не социализм, что правящая партия - не коммунистическая. Куда мы идем, что будет со страной, с делом коммунизма, что предпринять, чтобы вернуться на "правильный путь" - вот вопросы, которые захватывают меня все больше.
Еще более устоявшиеся понятия: о демократии и о Ленине - как о классическом примере демократа. И вдруг, как будто на пень свежеспиленного дерева наткнулся в темноте: "Мы большинство завоюем на свою сторону, мы большинство убедим, а меньшинство заставим, принудим подчиниться". Лихорадочно возвращаюсь назад в "Шаг вперед - два назад". Ленин здесь доказывает, что прав он, защищая права меньшинства. Он говорит - защищать права большинства не надо. Большинство и само защитится, поскольку оно большинство. В уставе надо иметь гарантии прав меньшинства, обеспечить его от произвола большинства. Так. Значит, когда Ленин был в меньшинстве он совершенно четко утверждал, что большинство не имеет права навязывать свою волю меньшинству, а после говорит о том, что у большинства есть право душить меньшинство, не давать ему и пикнуть.
Потрясающее впечатление произвели материалы 10-го съезда партии. Прежде я читал их взахлеб и смотрел на них, как на образец партийности, как на гениальный ленинский план сохранения единства партии, предохранения ее от развала под воздействием фракционной борьбы. Теперь я с ужасом увидел, что решения 10-го съезда партии - это план ее самоубийства. Это не документ против фракционности, а инструмент завоевания власти в партии одной фракцией. Сталину, увидел я, не надо было ничего придумывать. Ему требовалось лишь создать свою фракцию. И он это сделал - создал строго централизованный партийный аппарат со своей внутрифракционной дисциплиной и с его помощью захватил власть в партии. Решения 10-го съезда давали ему все правовые основания для того. Все это теперь мне было ясно. Однако я не мог смириться с таким пониманием.
ххх Я Ленина не перечитывал дотошно по 3-8 раз, и для меня эти противоречия были не видны. А уж до "правовых оснований" я и сегодня додумаюсь с немалым трудом... О порядках на конференциях. ЦК получал за год не менее 200 тыс. писем, но вернее -все 600 тысяч писем. Если только каждое десятое письмо писали коммунисты, то в ЦК знали всё, о чём не сказано на конференциях. И разве эти письма хранились в ихнем архиве, точнее -на местах -в каждом Обкоме за 50 лет под 8-15 тонн писем, присланных из ЦК? Подсчет. Средний вес письма 40 граммов. в 1 тонне 25000 писем. 15 тонн за 50 лет = 300 килограммов в год. За всю жизнь не видел человека, читавшего у Ленина больше 50 страниц, да еще если он старше 25 лет! Коммунисты -хуже баранов... Почему в этой партии не было ситуации: вступил в партию, так будешь 10 раз в месяц по 3 часа сидеть в политшколе при твоей парторганизации и вникать в труды вождя? Может возьмём на заметку, что даже пламенные сталинисты при жизни Сталина не додумались до постоянных политшкол? Тем более заметим, что какие-то послесталинские негодяи зовут нас к Сталину, но сами-то за 50 лет нигде в России не организовали кружков по изучению трудов Сталина? Подумайте сами -стала бы власть после 1964 года (после захвата власти в партии бандой старых тыловых сволочей околофронтовых, возглавляемой некиим внебрачным сыном бродячего молдавского цыгана (а чей же он сынок был?!) Лёнькой Брежневым) преследовать организаторов кружков по изучению трудов Сталина? Я в третьем классе прочитал труд Сталина "Экономические проблемы социализма" -и у меня уже 60 лет в памяти самое хорошее ощущение от текста этой книги... Содержание, понятно, я забыл за неделю тогда... И поэтому я убежден, что до сих пор про Сталина усердно вспоминают лишь отборные негодяи, которые его 20 томов не читали, даже 20 страниц из Сталина не читали, а просто пытаются облапошить легковерных россиян для своих личных интересов во власти... Заметьте, Сталин своей рукой написал 20 томов. А что своей рукой написали Хрущев, Брежнев, Ельцын или какой-то задрипаннейший по уму полковник из подвалов Госебни -Путин В.В.? ххх
Я иного искал у Ленина. И "нашел" в замечаниях по резолюции об анархо-синдикалистском уклоне и в его реплике на предложение Рязанова - запретить и в будущем голосование по платформам. Ленин с места резко отверг это предложение. Как, мол, мы можем установить законы для будущих съездов. А если обстановка потребует голосования по платформам! И я сделал из этого вывод, что все принятые на 10-м съезде решения действенны лишь до 11-го съезда и что Сталин, следовательно, нарушил ленинскую волю, распространив решения 10-го съезда на будущее. У меня не хватало смелости взглянуть на выступление Ленина против предложения Рязанова, как на обычный демагогический трюк, такой же, как и со свободой печати. Ленин щедро раздает демократические права в будущем. Когда-то будет и свобода печати, когда-то дадим полную свободу религии, когда-то профсоюзы начнут управлять производством, когда-то исчезнут деньги, когда-то людей перестанут сажать в тюрьмы и концлагеря. Когда-то отомрет и государство. Все в будущем. А пока что мы захватим государственную машину и, действуя ею как дубинкой, будем громить старый мир, пока не раскрошим его в щепы... И это говорится всего два года спустя после того, как было написано: "Пролетариату нужно не всякое государство, а государство отмирающее, которое начало бы отмирать немедленно после пролетарского переворота и не могло не отмирать".
И вообще я начал "сортировать" Ленина, подсознательно отбирая только то, что соответствовало моим взглядам. Некоторые важнейшие ленинские суждения вообще упускались мною. Так, был целиком упущен вопрос: массы-партия-вожди. Слишком явно Ленин подменяет понятие "диктатура пролетариата" понятием "диктатура вождей". Правда, Сталин написал это еще откровеннее, но теоретическую базу подвел Ленин.
Я наметил разработать и послать в ЦК серию писем. Вряд ли я сейчас могу с достаточной достоверностью вспомнить содержание этой серии. Да и вряд ли так интересно читать о неосуществленных замыслах.
Написал же я всего два письма. В первом, по сути вводном, я писал, что свое выступление на партийной конференции считаю ошибочным: нельзя объемные принципиальные вопросы поднимать в коротком 5-10 минутном выступлении. Сейчас я изучил вопрос и, пользуясь правом члена партии писать по всем вопросам в любую партийную инстанцию, до ЦК включительно, решил написать серию писем для политбюро, надеясь, таким образом, помочь ему в его нелегкой работе. Далее излагалось содержание всех писем намеченной серии.
хх Итак, член партии имел право по любым вопросам писать в любые партийные органы... А было это запрещено не члену партии -писать по любым вопросам в любые партийные органы? Где письменный документ об этом запрещении? Чему равна вероятность, что местная кабинетная сволочня партийная дорассуждалась "раз в Уставе нашей партии вот в этом пункте написано "член партии имеет право писать", а не написано "член партии или беспартийный имеет право писать" -следовательно беспартийные не имеют права писать!..."? хх
Мне удалось послать и первое письмо из этой серии. На этом моя односторонняя переписка оборвалась. Во-первых, я не Монтескье, чтобы писать безответные письма. Во-первых, тяжело заболела жена. Климат Уссурийска для ее бронхов оказался губительным. У нее началась астма, которая очень быстро перешла в тяжелую форму. Уссурийский военный госпиталь оказался неспособным снять приступы. Жена сутками ощущала непрерывное удушье. Не могла есть и спать. Решили перевозить в Хабаровский окружной военный госпиталь, в расчете на то, что там будет более квалифицированная медицинская помощь, да и климат Хабаровска иной, что само по себе очень важно при лечении астмы. В Хабаровске ей стало полегче.