Дня через два Сергей Петрович сообщил, что все экземпляры, размноженного доктором письма, собраны. А еще через несколько дней я получил письмо из Арзамаса. Полковник запаса писал, что ему попалось мое письмо в редакцию журнала "Вопросы истории КПСС". Он прочел и потрясен. Ко мне у него лишь один вопрос - писал ли я такое письмо? Не фальшивка ли это, созданная каким-либо империалистическим разведывательным центром?
хх Сколько детского нетерпения было у резвых дураков, игравших в диссиденты? И ведь там каждый 3-4 с самого начала был сукачом для КГБ, которого никто не звал, -сами бежали в КГБ высунув языки до жопы... хх
Я ответил, что писал такое письмо, но направил его только адресату. Каким образом письмо могло попасть к Вам, не могу даже предположить. Отвечать за содержание мною не проверенного и не подписанного письма не могу. В ответ получил открытку без подписи и обратного адреса, на которой было написано всего три слова: "Спасибо за письмо". За какое? За то, которым я ответил полковнику или за то, что писал в редакцию? Это навсегда останется для меня загадкой. Загадка и то, каким путем мое письмо вышло в "Самиздат". Не верить Сергею Петровичу я не могу. Я убежден, что если он сказал: "Все экземпляры собраны" - то они, действительно, собраны. Но остается не ясным: не снял ли кто-нибудь копии с экземпляра, отпечатанного доктором, прежде, чем возвратить этот экземпляр. Хотя, конечно, возможно, что утечка произошла и из редакции. Таких случаев в практике "Самиздата" было сколько угодно. Либо утечка происходит произвольно, по инициативе кого-либо из сотрудников, либо ее организует сам редактор, чтобы закрыть дорогу нежелательной публикации. Кстати, отказ публиковать мое письмо был мотивирован именно самиздатом. Вскоре после арзамасского письма позвонил редактор и сказал: "А письмо Ваше все же писано на самиздат. Ко мне уже четыре самиздатских копии поступили. Так что публиковать не будем. Мы "Самиздат" не популяризируем. У нас не Китай, - едко иронически добавил он, - мы обходимся без Дацзы-бао". У меня нет оснований подозревать его в сознательном использовании "Самиздата" для закрытия дороги моему письму.
Но бывают и такие произведения, которые автор настойчиво толкает в свет. Несколько раз печатает и распространяет, а они бесследно исчезают. И это было бы понятно, если бы такое происходило только с произведениями бесталанными. Но очень часто исчезают, бесспорно, талантливые творения. "Самиздат" их почему-то не принимает. Однако, бывает и так: произведение быстро исчезло, затем проходят месяцы и даже годы и оно вдруг снова появляется и начинает жить второй, значительно более полнокровной жизнью. И уже полное чудо - реакция оторжeния чужеродного самиздату. КГБ неоднократно запускал в самиздат свои провокационные "творения". Многие из них выглядели вполне самиздатскими и по форме и по содержанию, но не было на моей памяти случая, чтобы КГБистский матерьяльчик удержался на самиздатской ниве, получил какое-то распространение.
Стоило только поражаться, как много людей интересуется военными вопросами. Я задумался над этим феноменом. И понял, что людям просто напросто нужна правда. Они интересуются правдивой информацией по любому вопросу. Поэтому нарасхват идет политэкономического характера труд Варга и экономические записки академика Агагебяна и "Новый класс" Джиласа. Мне посчастливилось ввести в обращение и еще один труд, прочно занимающий место в "Самиздате" вплоть до сегодняшнего дня. Я имею ввиду "Технологию власти" Авторханова.
Мне эта книга попалась на глаза совершенно случайно и неожиданно. Я попросил оставить мне почитать и получил на двое суток. Книга буквально перевернула мое мировоззрение. Автор наглядно и убедительно нарисовал путь Сталина к власти и показал, что у него никогда не было никакой другой цели, кроме власти. Власть - его единственная цель и единственная вера. Все идеи, все разговоры о коммунизме - это все пустое, это для наивных идеалистов. Реальное же только власть, а жизнь - это борьба за нее и владение ею. Это была самая важная книга из того, что я читал. Если бы наши люди могли прочесть эту книгу, от веры в социализм и коммунизм и во всякие блага, которые обещают правители, не осталось бы и следа. И я решил в меру своих сил пропагандировать и распространять эту книгу.
... Тогда, во время нашего знакомства они, пользуясь своим преподавательским положением, пытались облегчить положение студентов, помочь им организовываться для защиты своих человеческих прав. Сережа пошел в комнату комсомольского оперотряда и попросил ознакомить с характером его работы. И командир отряда выложил все для преподавателя, который интересуется. Он рассказал, что на каждого студента они ведут досье. Он показал и картотеку и несколько личных карточек тех студентов, которые замечены в чем-то политически предосудительном. Доложил также, что к ним прикреплен работник КГБ, который приходит сюда, инструктирует и проверяет ведение карточек. Все те данные Сережа сделал достоянием гласности, что ему и припомнили, отправляя в заключение.
... я решил дать в самиздат документ, разоблачающий антиконституционный характер статьи 190-3. В письме председателю Верховного суда СССР и Генеральному прокурору я потребовал отменить незаконные приговоры и освободить осужденных.
Этим письмом правозащита начинала разоблачение антиконституционного смысла статей 190-1 и 190-3. Это было главное.
31. Встречное сражение
Процесс Даниэля и Синявского явился исходным пунктом совершенно неожиданного явления. Власти замыслили этот процесс, как пункт поворота к привычным (сталинским) методам руководства: ничего нельзя делать без дозволения властей. За обычные литературные труды дать огромные сроки каторжного заключения (7 и 5 лет лагеря строгого режима), чтобы все поняли - с неповинующимися шуток не будет. Но произошел "сбой" в самом начале: подсудимые каяться не стали и виновными себя не признали, а незначительная по численности группка им сочувствующих подняла шум - начала создавать очень неприятную для властей ГЛАСНОСТЬ и выступила не просто против данного осуждения, а против всякого осуждения, не основанного на законе. Первая в Советском Союзе после 1927 года демонстрация 5 декабря 1965 года требовала гласности и законности. Под теми же лозунгами шла и послепроцессовая протестная кампания. Это была неожиданность для властей, "наглость", от которой у них перехватило дыхание: "Как это так. Выходит, мы не можем, как нам угодно, распоряжаться собственными законами?". Власти уже привыкли к тому, что закон писан не для них.
- Не можете!!! - ответили им. - Закон вы обязаны применять в соответствии с его смыслом. А станете своевольничать, творить произвол, мы расскажем об этом гражданам нашей страны и мировой общественности. - И издали литературный сборник "Феникс" и "Белую книгу". В последней, рассказали о том, как шел процесс над Даниэлем и Синявским, с какими чудовищными нарушениями законов советских и, особенно, общечеловеческих. Да еще где издали? Под самым носом у центральной власти - в Москве. И кто издал? Какие-то никому неведомые "мальчишки" Юрий Галансков и Александр Гинзбург. Невероятная наглость! Немедленно высечь этих мальчишек, чтобы и внуки их помнили. И менее, чем через год после осуждения Даниэля и Синявского, хватают составителей этих сборников - Галанскова и Гинзбурга - и к ним, для "антуража", так сказать, прихватывают машинистку Дашкову, и выполнявшего некоторые поручения Галанскова и Гинзбурга - Добровольского. Расчет простой: показать, что бьем не только виновников, а и тех, кто "способствует", каким бы незначительным не было участие. Вместе с тем рассчитывают, что эти "причастные" с перепугу могут "наговорить" на основных обвиняемых. Все арестованные настолько неизвестны, что о них даже КГБ мало знает. Значит того шуму, что поднялся вокруг осужденных писателей, не будет. Но не так вышло.
... Поэтому корреспонденты, да и мы снова подняли вопрос о допуске в зал. При этом мы абсолютно точно установили, что зал был заполнен не более, чем на 1/4. Имелось не менее 170 свободных мест. А нас с корреспондентами было всего около сотни.
И мы атаковали заявлениями судью, требуя допуска в зал "открытого" процесса. Мы писали - либо объявите, что процесс закрытый, либо откройте двери для тех, кто хочет на нем присутствовать. Представитель КГБ, изображавший коменданта суда, пытался "выкрутиться" ссылкой на то, что на все места выданы пропуска "представителям трудящихся", и он обязан сохранять для них места. Но "представители трудящихся" не торопились "на свои места". Как обычно, когда кого-то из предприятий, учреждений и заведений посылают на общественные мероприятия, в которых они не заинтересованы, то эти "трудящиеся" идут не на эти мероприятия, а по своим делам. И число людей в зале не только не возрастало, но все убывало, и к концу зал был почти пустой. Мы же продолжали дрожать на морозе.
Это для властей был полный провал. Даже совершенно аполитичному человеку было ясно - процесс закрытый. И власти сделали вывод на будущее. Больше уже никогда для политических процессов не назначались большие залы. Обычная судебная камера на 20, иногда до 30 человек. И "публика" берется под контроль. Выдаются не пропуска, а повестки вызова на суд в качестве свидетеля. Оплачивает предприятие по повестке только в том случае, если имеется отметка суда. Объявлять о месте и времени суда в печати не стали, а по судебной линии все сокращали разрыв во времени между сообщением о суде и судом. Дошли до того, что сообщали лишь поздно вечером накануне суда. Потом додумались родственникам и свидетелям объявлять уже после начала суда.
хх И если в архивах нет разрешения на подобные действия, подписанные одним из 7 высших лиц государства или партии, то эти действия -самочинное самодурие бандитов прокуратуры и суда.