Аннотация: Хохма в легком фантастическом антураже. Пролезла в финал Колфана.
Аристарх Борисович любил петь. Пел он, в основном, дома в местах общего пользования при исполнении ежедневных гигиенических процедур. Дело, надо сказать, происходило в коммунальной квартире старого питерского дома с толстыми, хоть и изрядно потрескавшимися от времени стенами - стенами с весьма неплохой звукоизоляцией. Поэтому он никак не мог понять возмущения Арины Леокардовны - его почтенной соседки-пенсионерки, которая каждый раз била сухим острым кулачком в выкрашенную масляной краской цвета беж дверь санузла и визгливо предлагала ему немедленно замолкнуть, иначе... Варианты этого "иначе" со временем модифицировались, все остальное изменению не подвергалось годами.
Вот и сегодня - не успел он выдавить на помазок тонкую струйку лимонного крема для бритья и запеть песню водяного из "Летучего корабля", а смотрел Аристарх Борисович по старенькому телевизору исключительно детективы, мультики и футбол - не успел как следует намылить сизоватую от щетины круглую щеку, как зловредная соседка уже исполнила очередное стаккато, сопровождаемое весьма немузыкальными воплями. Он, как обычно, проигнорировал назойливую пожилую даму.
- Эх, жизнь моя, жестянка, а ну ее в болотоооо! - громко, душевно, хоть и очень фальшиво выводил певун, когда сквозь дверь до него отчетливо донеслось:
- Чтоб ты сам в болоте сгинул со своей жестянкой вместе, горлопан проклятый!
После чего соседка сделала то, на что до сих пор почему-то не решалась - выключила свет. Оказавшись в полной темноте, Аристарх Борисович сначала растерялся, потом попытался сориентироваться, зацепился за какую-то полочку, ноги его скользнули на пенно-водяной лужице, и он рухнул вниз.
- Убила, ведьма! - мелькнуло перед потерей сознания.
Очнувшись, пострадавший сначала не мог понять - кто он и где он? Если с первым разобрался быстренько: Аристарх Борисович Тюлькин, сорока восьми лет, экспедитор фирмы "Наша Маша", то второе оказалось не в пример сложнее. Во-первых, он точно помнил, что до обморока был одет. Не в костюм-тройку, конечно, но шлепанцы, желтая майка с Бэтманом на груди и тренировочные с генеральскими красными лампасами явно присутствовали. Сейчас же он оказался абсолютно голый. Во-вторых, этот факт он установил методом тщательного ощупывания, так как вокруг было так темно, как в зад..., в общем - совсем темно. Кроме того, в помещении, где он находился, потолок позволял только сидеть, согнувшись в три погибели, или ползать на коленях, опустив при этом голову. Но Аристарх Борисович не заробел, а принялся исследовать обстановку, тем более, что гладкий ровный пол позволял скользить. Результат обескураживал. Комната была абсолютно круглой формы с плоскими потолком и полом. Все вокруг металлическое, и ни малейшего намека на окно, дверь или люк. Почесав лысеющую голову, Аристарх Борисович призадумался.
Вспомнилась случайно увиденная по телевизору научно-популярная передача. В тот вечер любимая команда второй тайм вяло вела со счетом "один-ноль", и он задремал в кресле, а когда проснулся, вместо "Зенита" и стадиона Петровский - студия с двумя "говорящими головами". Вертлявый ведущий беседует с молодой истеричной бабенкой. Ее, как она утверждает, неоднократно похищали инопланетяне для проведения разных, в том числе - весьма пикантных опытов. Именно пикантность не позволила ему сразу выключить подобную ерунду, а сейчас от этого воспоминания струйка холодного пота потекла по голой спине.
Инопланетяне... Для опытов... Он в летающей тарелке!
Вот и объяснение странностей круглой комнаты.
От ужаса Аристарх Борисович снова отключился и очнулся только от луча резкого света, бьющего прямо в глаза.
Он лежал на такой же холодной, как раньше, поверхности, но конечности и голова были жестко закреплены. Зеленоватый свет раздражал привыкшие уже к темноте глаза и заставлял жмуриться. Сильно хотелось пить и еще сильнее - в туалет.
Вот что-то темное нависло прямо над ним: упитанный спрутоподобный пришелец в веселеньком оранжевом комбинезончике, из которого высовывались четыре щупальца - в каждом какое-то режущее приспособление - изогнулся над лицом несчастного, поцокал клювом, подмигнул левым рядом круглых водянистых глаз и почему-то голосом врачихи из далекого детства сказал весело:
- Не бойся, маленький, я тебя небольно разрежу - чик, и все.
Аристарх Борисович заорал и... проснулся. Проснулся не на своем диване и не на больничной койке, а, увы, все в той же темной комнате без окон и дверей. Замерзший и злой, с затекшей от неудобного лежания спиной он по-прежнему был замурован. Осьминог с инопланетными скальпелями оказался кошмаром, но больше ничегошеньки не изменилось.
Ничего? Нет, помещение слегка закачалось и стало явно перемещаться в пространстве.
- Летим, - обмирая, пробормотал похищенный и попытался прижаться к гладкой стене, но это ему не удалось. Болтанка бросала его с одной стороны в другую, и почти переваренный завтрак в конце-концов фонтаном извергся наружу.
Спустя какое-то время, качка прекратилась, а чуть позже сверху показалась полоска света - не зеленого, как во сне, а вполне обыкновенного. Натерпевшийся неудобств Аристарх Борисович пополз прямо туда, тут же получил чувствительный тычок в спину чем-то тупым и тяжелым и возмущенно завопил.
На детской площадке расположились три приятеля. Собрались они не просто так, а отметить окончание очередного трудового дня. На рекламной газете была разложена немудреная закусь к поллитре "Пшеничной" - буханка черного хлеба, пара обветренных плавленых сырков "Дружба", уже вскрытая банка маринованных огурцов и неизменная "тюлька в томате".
Пока Саня ловко сковыривал крышечку с бутылки, а Леха нарезал толстыми ломтями хлеб, Витек орудовал тупым консервным ножом. Лезвие сорвалось в центр, и он тюкнул во что-то юрко-скользкое. Оно, кажется, шевелилось. Из банки послышались непонятные звуки и слегка завоняло.
- Что-то мне эта консерва не нравится, - буркнул Витек и размашисто запустил полуоткрытую жестянку в кусты.
Арина Леокардовна так и не смогла выяснить, куда исчез ее надоедливый сосед, хотя около года с упорной регулярностью посещала участкового Петровича. А Василиса Микулишна из третьей квартиры по большому секрету всем во дворе рассказывала, что у нее завелся маленький поющий домовой.