Аннотация: Стоит ли быть доброй и милой с людьми, если оценить по достоинству это смог только нелюдь?
Про тринадцатый отдел Людочка узнала почти сразу же, как устроилась на работу. Нет, какие-то смутные слухи ходили по городу еще несколько лет назад, но тогда девушка на них и внимания не обратила. Первокурснице из глубинки зацепиться бы в большом городе, не вылететь из ВУЗа, выжить, остаться здесь. Тут не до нелепых сплетен. "Не до жиру..." было тогда юной студенточке. Не до досужих разговоров кумушек и статей в желтой прессе.
Как известно, все образованные и не очень люди знают про мифы древних греков. Слышали про разных там Афину с Посейдоном и других любвеобильных богов и богинь, чьи статуи в парках для радости глаз прогуливающейся публики ставят. Есть и городские легенды. Например, про призрак однорукого бандита, появляющийся по воскресеньям возле казино "Лови удачу!". Там вышеозначенное привидение пристает к поздним прохожим, назойливо зазывая их в это небогоугодное заведение. Рассказывают, если откажешься, то удачу потеряешь, если согласишься - без денег останешься.
А есть и байки местного масштаба. Вот такая и ходила по НИИ имени монаха Георга Менделя, лаборанткой в который три года назад устроилась Савельева Людмила. Занималась она там, в отличие от монашествующего ученого, вовсе не горохом, но это для нас и не важно.
То, что никакого тринадцатого отдела не существует, было понятно любому малышу, научившемуся на пальцах считать до пяти. В стареньком, постройки первой половины пятидесятых, трехэтажном здании института еле-еле помещались четыре отдела по три лаборатории в каждом, не считая подсобных помещений. Людочка работала в первом: лаборатория номер два. Ее стол стоял за жухлым напольным фикусом с подсохшими краешками листьев слева от двери.
Савельева была девушкой здравомыслящей. Когда сотрудница Раиса, дождавшись удобного момента - заведующий отделом застрял на совещании у начальства, а старший лаборант Вадик выскочил на черную лестницу покурить - начала просвещать новенькую, что в их НИИ есть некий тринадцатый отдел, куда берут за особые заслуги, и где занимаются чем-то совершенно особенным... Особенным, понимаете, Милочка, не то, что мы тут всякую фигню в чашках Петри растим, да на предметных стеклах в допотопный микроскоп разглядываем, когда Рая начала ей это вкручивать, Людочка вежливо покивала, даже пару раз ахнула для приличия и сразу выбросила все из головы. Тем более, что работы, да, не слишком увлекательной, можно сказать - скучной - хватало с избытком. Успеть бы.
После очередного сокращения штатов их лаборатория состояла только из упомянутых выше трех сотрудников: Людочки, той самой Раисы Михайловны - дамы неопределенного возраста с мелкими жгуче-черными кудряшками явно химического происхождения и обаяшки-Вадика. Тот при первом знакомстве заявил: "Никаких Вадимов Сергеевичей, у нас здесь коллектив маленький, почти семейный..." При всей семейственности и улыбчивости он не забывал время от времени напускать на себя важный вид, изображать большого начальника и отчитывать Людочку, как школьницу-малолетку, за все ошибки и просчеты. Эдакий строгий дядюшка всего на каких-то пять-шесть лет старше подчиненной. Но долго такой тон выдерживать Вадик был не в состоянии и срывался на очередную шутку или розыгрыш. Послушать его побасенки в обеденном перерыве собирался народ из всех отделов, включая руководителей.
"Хитрая бестия, далеко пойдет," - шипела сквозь зубы Раиса, люто завидуя якобы приближенному к начальству сотруднику. Поэтому когда она сообщила, что Вадика забрали в тринадцатый отдел, Людочка восприняла это как очередную ядовитую шпильку на предмет повышения Вадима Сергеевича в должности. В стенах НИИ Вадика она больше не встречала, пару раз столкнулась с ним на улице, но разговор дальше банального: "Привет! Как дела? Все пучком!" - не зашел.
Нового человека в лабораторию не дали, Раиса Михайловна забрала бразды правления в свои наманикюренные ручки, а девушка вместо младшего лаборанта стала старшим, получив ворох новой работы и почти тысячу рублей прибавки к зарплате. Хоть и маленький, но успех.
Вообще, Людочка считала себя удачливым человеком. Приехать из крошечного забытого Богом городка в большой областной центр и поступить в университет с первого раза - это ли не удача? Спасибо тете Лере - старшей маминой сестре, бывшей учительнице словесности! Не зря та чуть ли не с седьмого класса мучила племяшку по воскресеньям правилами правописания. Пятерка по русскому оказалась при зачислении решающим фактором. Подфартило с соседками по общежитию - такими же, как она, зубрилками-трудягами - без богатеньких влиятельных родителей и связанных с этим понтов. Жили дружно, после стипендии сбрасывались в "общий котел" и готовили по очереди, чтобы хоть как-то сэкономить. Диплом по окончании хоть и не красный, но приличный - без троек.
На курсовые работы толковой и аккуратной студентки обратил внимание декан факультета и порекомендовал ее своему приятелю, возглавлявшему НИИ. Еще на четвертом курсе Людочка устроилась работать во вторую лабораторию на полставки, здесь она и практическую часть диплома делала, здесь и осталась. С работой по специальности в городе было туговато, так что - опять повезло.
А еще больше повезло ей с Егором. Познакомились они, когда Людочка Савельева - тогда еще Люся Новикова - из крошечной зарплаты в этом самом НИИ смогла выкроить денег на хороший подарок, с котором не стыдно пойти на свадьбу однокурсницы. Егор был другом детства жениха и как-то сразу выделил из толпы подружек невесты маленькую - метр пятьдесят с копейками - кудрявую светловолосую Люсеньку. Она хорошо танцевала, звонко смеялась, наивное личико девушки светилось от восторга. Очаровательное существо с открытым восхищением смотрело на элегантного кавалера года на три старше ее.
Они танцевали вместе до конца торжества, потом Егор проводил Люсю до общежития, набросив свой пиджак на декольтированные плечи новой знакомой. По дороге нежно поцеловал ее пару раз, тискаться не полез - прямо как в старых фильмах, обожаемых Люсиными родителями. Возле стола строгой вахтерши тети Клавы они попрощались, договорившись о встрече после обеда. У жениха с невестой намечалась чисто молодежная вечеринка без кучи занудной пожилой родни.
Так все и закрутилось. После пары месяцев встреч, когда гулять стало холодно, а все интересные фильмы пересмотрены по нескольку раз, Егор пригласил Люсю домой. Не на пресловутую чашку кофе с интимными продолжениями, а чтобы познакомить со своей мамой. Ядвига Казимировна уже извелась в расспросах, что за пассию завел себе ее единственный ненаглядный сынок.
Знакомство прошло относительно гладко. Люсенька точно придерживалась данных ей накануне инструкций. Оделась она скромно - а откуда ей взять вызывающие наряды? Говорила мало и тихо - Ядвига Казимировна страдала хронической мигренью. За столом ела, как птичка - кусок под острым взглядом егоровой родительницы сам в горло не лез. В общем, осмотром будущая свекровь осталась довольна. Довольна настолько, что пригласила девушку на свой День рождения, где собирался только избранный круг знакомых, а спустя всего две недели после него сама предложила сыну:
- Девочка славная, зачем ей в общежитии мучиться? Пускай к нам переедет. Поживете вместе до весны. Если у вас все сложится, то можно и расписаться будет.
После зашкафного детства - у родителей была однокомнатная квартира, поэтому для подросшей дочери пришлось выгораживать угол шкафом - отдельная комната с любимым человеком показалась Люсе почти раем.
И ничего, что квартира Савельевых при близком рассмотрении на Эдем явно не походила. Под ванной, мебелью и в дальних углах пол не мыли, казалось, годами, плита покрыта толстой коркой от сбежавших жидкостей и пригоревшего жира, белье требовало перестирки, а часть одежды - химчистки. "За каждую удачу надо платить!" - так всегда говорила Люсина мама. И чем больше успех, тем выше плата.
Поэтому Людочка смирилась, когда Ядвига Казимировна сразу после переселения девушки со всеми ее немудреными пожитками заявила:
- Люся - это так по-плебейски! У моей знакомой - вдовы генерал-майора - была персидская кошка. По паспорту Люси Мэй, но домашние звали ее Люся. Представляете?! Так вот, дорогая, мы не допустим такого моветона и будем звать тебя Люда. И будь любезна представляться нашем друзьям именно так.
Памятуя о народной мудрости "Хоть горшком назови...", Люсенька, нет, теперь уже Людочка, согласилась расстаться с привычным именем. Неприятно, конечно, но споров и скандалов хотелось избежать. Особенно - поначалу.
Она не возмущалась и заведенным с первого дня распорядком: Ядвига Казимировна в выходные и будни валялась в кровати до полудня, потом, встав и пообедав тем, что приготовила Люда, повисала на телефоне, перемежая болтовню с многочисленными знакомыми визитами к ним же и просмотром любовных мелодрам и ток-шоу по телевизору. С подругой сына она обращалась, как с приходящей домработницей - вежливо, с легкой улыбкой, но без особого тепла в голосе.
- Не обижайся на маму. У нее слабое здоровье, а после смерти отца она так и не смогла придти в себя, - Егор не становился между двумя женщинами, предоставляя им выяснять отношения без его участия. Он был нежен и ласков с Людочкой, дарил девушке подарки, ходил по выходным с ней к друзьям, в кино и в театр, но по дому помогать не торопился. На ее робкую попытку заикнуться, что она и учится, и работает, и диплом ночами пишет, последовал твердый в своей непробиваемости ответ:
- Дом - это женское дело. Папа маме никогда не помогал, а она как-то справлялась.
То, что покойный папа - большой армейский чин - зарабатывал в свое время достаточно, чтобы любимая жена ни одного дня в жизни не работала, и не придирался к мелким бытовым неудобствам типа плохо постиранной рубашки - можно отдать в гарнизонную прачечную, или подгоревших бифштексов - принесут что-нибудь поесть из офицерской столовой, Егора совсем не смущало. Объяснить и доказать ему что-то девушка не смогла, наткнувшись на непонимание и нежелание понять, и утешила себя тем, что он ее любит и выбрал из всех именно ее.
Весной сыграли скромную - совсем не похожую на ту, где они познакомились - свадьбу. Из Людиных родных смогла приехать только мама. Она и соседки по общежитию - вот и все гости со стороны невесты. Мама остановилась ночевать у дальних родственников, вела себя в обществе Ядвиги Казимировны сдержано, а при расставании на вокзале прижала голову дочки к груди и расплакалась. Вызваны были слезы радостью за Люсино счастье или чем еще, осталось для провожающих тайной.
Прошла еще пара месяцев. Диплом был дописан и достойно защищен, и с полставки девушка перешла на полный день. Она стала часто задерживаться в НИИ из-за сильно прибавившейся работы, что сразу вызвало косые взгляды со стороны свекрови. Та принялась время от времени нашептывать сыночку гадости про молодую жену. Попали ли эти зерна в плодородную почву? Кто знает...
Устающая от лабораторских проблем и быта Люда ничего не замечала - и того, что холодное безразличие Ядвиги Казимировны постепенно перерастает в презрительное пренебрежение, и того, что Егор все чаще проводит выходные не с ней, а с друзьями. В воскресенье ей самой никуда не хотелось идти. Тем более, что осенью в ее жизни произошло Событие. Именно так - не событие, а Событие с большой буквы.
Как-то она снова припозднилась, помещая в термостат очередную порцию проб. Неожиданно на пороге лаборатории появился не кто иной, как "переведенный в тринадцатый отдел" Вадим.
- Привет, Милок!
На работе с легкой руки Раисы Михайловны Люду звали Милочкой.
- Здравствуй, - с легким удивлением ответила девушка.
Удивление касалось изменения во внешности посетителя. Раньше Вадик не стеснялся ходить в жеваном, прожженным кислотой и сигаретами дырявом халате, из под которого торчали тощие ноги в спортивных штанах и дешевых теннисках. В элегантном мужчине, одетом в классический серый костюм и блистающие глянцем кожаные ботинки было трудно узнать тогдашнего языкастого шалопая.
- Я к тебе по двум вопросам, - Вадим уселся на стул, предварительно протерев сиденье белым носовым платком. - Во-первых, я хочу попросить тебя подготовить мне тезисы для конференции по этим материалам. У тебя здорово получается. Я же помню.
Он показал Люде пухлую красную папку.
- Помочь по старой дружбе, так сказать. С меня цветы и шампанское. А во-вторых, завтра жди меня у проходной. С этим клоповником, если ты, конечно, не возражаешь, отныне покончено.
- Ты берешь меня в тринадцатый отдел? - пошутила Люда.
- Вы догадливы, как обычно, юная леди. Именно в него. Но никому - даже любимому супругу - ни слова. Это государственная тайна.
Люда прыснула со смеха - настолько серьезное выражение лица Вадика не сочеталось с ерундой, которую тот ей нес.
- Я вовсе не шучу, - Вадим обижено возмутился и повторил. - Завтра в восемь сорок пять у проходной. Захвати две фотографии "три на четыре" с уголком, если есть. Будем оформлять тебе новый пропуск.
Последние слова не оставляли сомнения в серьезности всего сказанного, и Людочка застыла с приоткрытым от удивления ртом. Вадик попрощался и исчез, а она все не могла решить - уж не померещилось ли ей это все от усталости?
На следующий день Вадим провел ее в дальний угол коридора первого этажа и открыл своим ключом обшарпанную деревянную дверь. За ней скрывалась еще одна - от служебного лифта. Опустившись с Вадимом вниз, Людочка к своему удивлению убедилась, что кроме трех этажей здание имеет весьма солидную подземную часть. Выдумки про тринадцатый отдел становились совсем не фантазиями скучающей от монотонной работы Раисы.
- А почему тринадцатый? Ведь не девять же отделов в этом подвале? - спросила она у спутника.
- Конечно, нет. Он один и вообще не имеет номера - только код для пометки проводящихся здесь исследований. Но ребята в шутку придумали, и как-то прижилось... - Вадим провел ее в небольшую стерильно чистую комнатку, наполовину заставленную оборудованием. В левом углу стоял длинный узкий стол с компьютером, принтером и небольшим электронным микроскопом.
- Сегодня я буду играть роль мага и волшебника. А ты с этого момента - ученица чародея, - Вадим пошевелил компьютерной мышкой и вывел на экран стоп-кадр видео-записи. Смотри внимательно, Милок, потом расскажешь, что интересного ты заметила.
На экране мельтешили окрашенные для контрастности кровяные клетки. Вот к ним добавили пипеткой новую порцию крови. Вместо постепенного перемешивания или слипания в тромб произошло странное: новички попросту растворились и исчезли. То же самое повторилось во второй, третий, четвертый раз. Потом в образец капнули какую-то бесцветную жидкость. Кровь потемнела, клеточные оболочки полопались, клетки стали быстро съеживаться, но спустя какие-то полминуты процесс обратился вспять, и вскоре все стало так, как было раньше.
- Что это? - с недоумением спросила Люда. - Это ведь была не кислота?
- Вот именно, - довольно хохотнул Вадик. - серная кислота. А до нее пробы крови разных групп.
- Но это же невозможно!
- А как ты думаешь, почему мы тринадцатый отдел? Почему после всех кризисов нашу шарашкину контору не закрыли, а бестолковых старых клуш типа Раисы не отправили на пенсию? Нам повезло, Милок. Именно нам три года назад доверили изучать редкий экземпляр, а для прикрытия оставили и все остальное. Петр Борисович высоко оценил твои дипломные исследования. Кстати, часть проб ты делала для нас. Вопрос о твоем зачислении в штат даже не обсуждался. Добро пожаловать в тринадцатый отдел!
- Что за исследования? Что за экземпляр? - Люда не удержалась от вопросов.
- Не все сразу. Кто-то обещал помочь мне с тезисами. Я уезжаю уже завтра. Работай. Через пару часов я покажу нашего красавчика.
Вадим вышел, Люда зарылась в содержимое красной папки, которое оказалось на удивление серьезным и скучным по сравнению с увиденным только что чудом. Время тянулось медленно, но вот стрелки настенных часов приблизились к одиннадцати тридцати.
- Точность - вежливость королей, и мое королевское величие пришло пригласить вас, юная леди, на небольшой променад,- Вадим шутовски поклонился и повел Люду по безлюдным выкрашенным в серый цвет безликим коридорам мимо закрытых безликих же дверей без номеров и опознавательных знаков. Открыв одну из них, он показал на большое - во всю стену - стекло. По ту его сторону на полу сидел человек. Сидел, скорчившись, поджав под себя ноги и спрятав лицо в руках.
- Вот он. Красавец. Наш экземпляр номер один. И единственный, к сожалению. Это его кровь справляется даже с кислотой. А сам он кровушку просто обожает.
Мужчина в дурацкой больничной пижаме с зелеными надписями "Минздрав" приподнял голову. Изможденное худое лицо с выпирающими скулами, тусклые пряди волос свисают на запавшие в черноту глаза - вид хронически больного, если не умирающего человека. Люда ощутила жгучую жалость к незнакомцу.
Словно догадываясь о ее чувствах, Вадим продолжил:
- Понимаешь, это не человек. Зверь. Хищный зверь. Он похож на нас, но другой. Совсем другой. Никто не знает, скольких он убил, пока его не поймали. Он ведь вампир, Милка. Вампир. Представляешь?!
Девушка нервно хихикнула, а мужчина за стеклом вздрогнул, с трудом поднялся на ноги и, шаркая, пошел прямо к стеклу.
- Не бойся, это одностороннее зеркало. Он нас не видит, даже не догадывается о том, что мы здесь. Просто, иногда его тянет полюбоваться на свою рожу.
Вампир подошел вплотную к зеркалу, уперся в стекло ладонями и уставился прямо в лицо Людочке. Она тоже не могла оторвать от него взгляд. Тусклые глаза мужчины словно ожили, заблестели, сухие, обметанные какими-то болячками губы стали расползаться в улыбке. В голове девушки раздался тихий радостный голос:
- Ты пришла. Я ждал тебя. Долго. Я дождался. Здравствуй, моя Уа-та-Уа!
От последних слов девушку передернуло, словно ударило током.
Никто, кроме немногих друзей ее детства, не помнил то давнее лето, когда среди местной ребятни после показа по телевизору гэдээровского "Большого змея" прокатилась волна увлечения Фенимором Купером. Все - и мальчишки, и девчонки раскрашивали лица углем, мамиными помадами, утащенными из косметичек, и зубной пастой, белой и розовой, импортная трехцветная казалась тогда немыслимой роскошью. Ребятня мастерила луки и стрелы, искала пестрые птичьи перья и издавала боевые кличи, которых не постеснялся бы и сам Чингачгук. Маленькая Люся, как двоюродная сестра одного из заводил всего этого безобразия, была торжественно принята в племя делаваров и получила индейское имя.
Лето прошло, томагавки зарыли в землю и больше их не выкапывали, она сама почти забыла то удалое время, и вот... Уа-та-Уа. Тихоня. Словно в кино перед глазами промелькнули картины детства. Людочка почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы.
Вадим понял, что что-то идет не так:
- Он напугал тебя?! Милок, успокойся. Он не на нас уставился. Так только кажется. Пошли отсюда. Черт, не думал, что ты такая чувствительная!
Когда они вернулись в лабораторию, Вадим включил вытяжку и закурил. Потом, когда лицо Люды приняло обычное спокойное выражение, стал между затяжками рассказывать ровным голосом.
- В общем, этого урода изловили совершенно случайно - он нарвался на компанию, которая измолотила его вусмерть. Думали, до больницы живым не довезут. А когда в машине скорой помощи у пострадавшего раны стали затягиваться прямо на глазах у изумленных врачей... Те - в ужасе, но нужный звонок сделать догадались. Ну, забрали субчика. Доставили, куда надо. Не сюда. Сначала его анатомы и физиологи долго изучали. Обнаружили много любопытного. Подробности рассказывать ни чему, но в целом факт таков - он на нас, "хомо сапиенсов", физиологически совсем не похож. Пищеварительная система почти атрофирована. Вместо печени необычную железу обнаружили. Пробовали брать ее ткань и отдельно выращивать - ничего не вышло, без тела хозяина клетки быстро погибают. А секреторная жидкость этой хрени мгновенно разлагается на воздухе. Прямо черная магия какая-то! Есть и небольшие парные железы за нижними клыками - но у нашего вампа они почему-то не функционируют. Уже и током, и реактивами их стимулировали - сухо. Под языком еще одна - сильный наркотик выделяет, чтоб жертва не трепыхалась и не орала, а удовольствие от процесса получала. Ты материалы конференции уже видела - это мы смогли формулу расшифровать, действие подробно изучили, теперь команда биохимиков над синтезом работает. Получится - Нобелевка у нас в кармане. А главное, нам по госзаказу нужно выяснить, как у этой твари регенерация идет. Царапины у него исчезают за секунду-две. Большие раны заживают в течение получаса. Пальцы этот гад за неделю вырастил. Глаз - за полгода. Голову ему, правда, не отпиливали. Пока.
- Это же бесчеловечно, - прошептала Люда.
- Бесчеловечно, когда люди умирают. От травм, от шока, от рака наконец. Люди! Взрослые. Дети. Старики. И этот нелюдь нам должен помочь. Даже если нам его в конце концов выпотрошить придется.
Вадим молча несколько раз глубоко затянулся и продолжил:
- Кстати, часть легенд про вампиров не врет. Хотя и верить им не стоит. Металлическое серебро на него не действует, а вот от ионов регенерация замедляется. Они как ингибиторы работают. От солнца наш "друг", конечно, не загорится, но мягкий ультрафиолет у него болезненные и плохо заживающие язвы вызывает. А от опыта с кварцеванием он чуть не сдох, зараза! Хотели дубликат экземпляра создать - не получилось. Понимаешь, у нас даже добровольцы нашлись - укусить себя этой мрази давали - ничего не вышло.
- Не укусил? - вяло поинтересовалась девушка.
- Если бы! Насосался, как клещ, еле оторвали. Пришлось его на голодной диете месяц держать, у сытого-то силища - ого-го! Подходить опасно. Нажрался, но не заразил. Только нервы парням попортил. Жутко же ждать, думая, что ты в такое превратишься. В общем, в последнее время мы осторожнее стали. Гуманными методами действуем. Команде нужны хорошие специалисты-практики по цитологии, биохимии и генетике. А у тебя, Милок, руки золотые.
- А сердце не железное, - прошептала девушка, но Вадим то ли не услышал, то ли не захотел услышать эти слова.
- Гада я тебе показывать больше не буду - незачем. Наша с тобой задача - цитологические и генетические исследования. Работаем с клетками, а он пусть в своей клетке сидит и молоденьких сотрудниц своей жуткой мордой не пугает, - сказав это, Вадим погасил сигарету, подошел к компьютеру, показал, где лежат рабочие файлы, и какой график исследований у Люды на ближайшее время. Потом заставил выучить пароли на папки и вручил запасные ключи. - Работать до моего возвращения будешь одна. Отчитываешься лично мне. И помни, отрицательный результат - тоже результат.
Домой Люда шла, как сомнамбула. Словно во сне приготовила ужин, как сквозь вату слушала разговоры мужа и свекрови. Помыв посуду и вынув чистое белье из стиральной машины, рухнула на кровать. Отстранила, не смотря на недовольное бормотание, требующего дежурной порции любовных ласк Егора:
- Извини, я устала и плохо себя чувствую.
Муж обижено надулся и отвернулся к стене, а она задремала и почти сразу же проснулась. Эти сверкающие глаза измученного страдающего существа и неожиданные слова: "Здравствуй, моя Уа-та-Уа!"
Умом она понимала, что Вадим прав, что это хищник. Зверь, которому игра природы придала для маскировки человеческое обличие. Ежедневно во имя науки и на благо человечества в лабораториях убиваются тысячи безвинных кротких тварей. Ученые проводят жестокие эксперименты на крысах и собаках. Особенно ей жалко шимпанзе, им "повезло" быть так похожими на людей. Люда понимала все это. Понимала разумом, но не сердцем.
Она долго не могла заснуть, а потом всю ночь мучилась кошмарами, которые при пробуждении не смогла вспомнить.
Прошло четыре дня. Завтра должен был вернуться из Москвы Вадим. Работа шла не шатко-не валко: железистые клетки вампира гибли сразу, обычные отказывались повторять "ин витро" то, что вытворяли в организме носителя. То есть, размножались и жили в питательной среде, а при создании критических условий погибали, как и любые другие клеточные культуры. Никакого автовосстановления не наблюдалось и в помине. Исключение составляли клетки крови. Их живучесть поражала воображение. Но перелить немного такой крови человеку или животному равносильно убийству. Даже при концентрации один к тысяче она уничтожала чужеродный клеточный материал, напоминая воздействием средневековые легенды алхимиков про универсальный растворитель. Днем Люда работала. Трудилась без особого удовольствия, но старательно и четко. Вечером автоматически, как робот, выполняла накопившуюся за день домашнюю работу. После того отказа муж обиделся и следующим вечером демонстративно перебрался с супружеского ложа на узкий диванчик вдоль кухонной стены. Сын с матерью часто о чем-то оживленно беседовали, но при появлении Люды разговор тут же прерывался. Егор хмурился. Свекровь молча кривила губы. Создавалось ощущение надвигающейся семейной грозы, но Людочка словно омертвела и сама удивлялась собственному безразличию.
В этот вечер она поставила тяжелые авоськи с продуктами на пол и только собралась загружать покупки в холодильник, как на кухне появился Егор, одетый не по-домашнему, а в костюм с галстуком.
- Можно тебя в мамину комнату? - сухо спросил он.
Люда кивнула и, быстро забросив фрикадельки и курицу в морозилку, пошла за ним следом.
Свекровь тоже сменила обычное цветастое шелковое кимоно на строгий брючный костюм.
- У нас сегодня гости? - прервала Люда затянувшуюся паузу.
- Нет, дорогуша. У нас серьезный разговор. С тобой. И мы решили выглядеть соответствующе, - произнесла Ядвига Казимировна ледяным голосом. - Садись.
Люда присела на край кушетки, Егор отодвинулся от нее в сторону.
- Понимаешь, душенька, - начала свекровь, - все мы делаем в этой жизни ошибки. Конечно, я сразу увидела, что вы с Георгием не пара, но не хотела мешать его счастью. Надеялась, что ты сможешь соответствовать нашему кругу, что ты приложишь хоть каплю усилий для создания уюта и тепла в доме. Надеялась на это, но - увы - жестоко ошиблась. Ты такая же наглая авантюристка, как и другие. Вожделенный штамп в паспорте, прописка, и - ву а ля! - провинциалка воображает себя королевой. Ничего, у меня есть связи. После развода я смогу выставить тебя отсюда, будь уверена!
- Почему ты позволяешь оскорблять меня? - Люда посмотрела в глаза мужу.
Он не выдержал ее взгляда, отвернулся, но ответил почти спокойно:
- Она говорит правду. Мы ошиблись в тебе, и нам нужно расстаться. К тому же у меня есть другая женщина.
- Значит, ты меня больше не любишь? - помертвевшим голосом спросила Люда. - Может, и раньше не любил?
- Может, и нет, - согласился он. - Ты казалась славной девочкой, и я подумал, что маме и мне с тобой будет хорошо.
- Ты можешь хоть раз сказать от своего имени, не оглядываясь на мать?!
Свекровь возмущенно фыркнула, Егор не ответил, а Люда встала и вышла из комнаты.
Потом она, а не муж, ворочалась на кухонном диванчике, размазывая по щекам слезы. Люда не понимала, как она могла так ошибаться в Егоре, так обманываться. И что делать дальше? Казавшаяся еще пару часов назад устроенной и определившейся жизнь разбилась и разлетелась на тысячи мелких осколков. Она чувствовала, что не в силах все начинать с нуля, что предательство мужа сшибло ее с ног, и самой ей не встать, не подняться. А помощи ждать было неоткуда.
Рано утром Люда почти бежала в родное НИИ. Надо успеть самой первой. Опередить всех из тринадцатого отдела. Охранник не в счет, он ей не помеха. Она не знала, как откроет дверь, но войти в клетку льва - единственное, что ей оставалось.
Оказавшись внизу, она подошла к своей лаборатории, полузакрыла глаза и двинулась тем путем, по которому ее тогда вел Вадим. Странно, но ее не оставляла уверенность, что она идет правильно. Через несколько минут она оказалась перед металлической толстой дверью. Что дальше?
В голове раздался знакомый голос:
- Ты решилась, моя Уа-та-Уа. Эти идиоты думают, что меня держат их стены. Нет, я боялся не встретить тебя. Поэтому ждал. Ждал здесь. Я знал, что ты придешь ко мне. Рано или поздно.
- Ты подаришь мне легкую смерть, Большой Змей? - мысленно спросила Люда и устало прислонилась к стене возле двери.
- Смерти нет, моя Тихоня. Сладость мести, вечная жизнь и настоящая любовь. Ты ведь примешь мои дары?
- Приму, - ответ забрал последние силы, кошмарный вечер и бессонная ночь подкосили ее, и Люда начала тихо сползать по стене на пол.
Раздался грохот, дверь выгнулась, словно была изготовлена из тонкой фольги, и через минуту вылетела в коридор. Падающую девушку подхватило словно вихрем и приподняло вверх. Она почувствовала, что в ее шею впиваются острые зубы, потом ей словно впрыснули жидкий огонь в вены.
- Я унесу тебя далеко отсюда. Ты будешь спать и видеть сны. Не кошмары, а прекрасные грезы, моя маленькая Уа-та-Уа. А когда проснешься, то мы с тобой славно повеселимся.
И он аккуратно понес свою драгоценную ношу наверх. Ему нужно было спешить. Ведь скоро может появиться бледное рассветное солнце.
Прижимаясь к узкой груди, в которой не билось сердце, Люся-Люда-Милочка подумала, что хуже быть уже не может, а значит впереди ее ждет что-то хорошее. Обязательно хорошее. И она слабо улыбнулась своему спасителю бледными обкусанными от недавней боли губами.