Аннотация: Стилизация под средневековую немецкую легенду. Написано специально на юбилейную Фантрегату по теме "Пять лет".
Славен город Айфербург!
Не только в германских землях широко известно его имя. Ведь нет во всем герцогстве Лихтенштраух искуснее часов, чем на ратуше Айфербурга. С каждым боем курантов они разыгрывают поучительную мистерию на тему слабостей и грехов человеческих. А в полдень сам герр Тод - господин Смерть выезжает с косой на коне бледном, чтобы не забыли люди о том, кто терпеливо ждет их на пороге жизни. Ибо - "Memento mori!".
Нет во всем герцогстве нежнее и ласковее девушек, чем в Айфербурге. Из них выходят преданные и верные жены, не гнушающиеся любой домашней работы, рукодельные, скромные и многоплодные. Берегут горожане своих невест и неохотно отпускают их в чужие края.
Нет во всем герцогстве монастыря древнее, чем в Айфербурге. И днем, и ночью усердная серая братия кропотливо занимается богоугодным делом, переписывает и переплетает священные тексты, дабы каждый разумеющий грамоте мог насладиться чтением слова Божия. По всему Лихтенштрауху и за его пределами славятся рукописные книги монахов ордена святого Бенедикта с причудливыми карминными буквицами и изысканными миниатюрами. Но не все это привлекает по осени в Айфербург чужаков, а знаменитый Новемберфест.
О, Новемберфест! Славный Новемберфест! Самая оживленная ярмарка в герцогстве. Знаменитая ярмарка и, конечно, самый радостный праздник в году. Даже Рождество и светлая Пасха Христова отмечаются в Айфербурге гораздо скромнее. Новемберфест. Торжество духа и плоти перед тугим затягиванием поясов на долгую зиму. Глазей и слушай, покупай и продавай, ешь и пей, пой и танцуй! Каждый год съезжаются в Айфербург знать и простолюдины, купцы и ремесленники, молодые и старые, мужчины и женщины, съезжаются, чтобы получить свою долю от общего веселья. Собираются здесь, чтобы было о чем вспоминать бесконечные двенадцать месяцев до следующего Новемберфеста.
Но и это еще не все. Каждые пять лет Новемберфест превращается в особый праздник - чествование новых Мастеров. Лучшие из лучших, получившие это звание за истекшее с прошлого состязания время, соревнуются друг с другом и удивляют публику искусством своих умелых рук. Каждый подмастерье города мечтает об этом дне. Каждый сопливый мальчишка Айфербурга знает: усердно трудись на благо родного цеха, совершенствуй свое мастерство - и будешь вознагражден. А главная награда - участие в юбилейном Новемберфесте. Так было почти с самого основания Айфербурга, так будет до тех пор, пока не разрушены его прочные стены, и пока хранятся в ратуше пять золотых ключей от его ворот. Ибо чем, как не почитанием традиций жил, живет и будет жить христианский мир?!
Но в этот год Новемберфест не такой, как всегда. Ведь впервые праздник посетила сама правительница - герцогиня Магдалена фон Швэйген. Эта величавая женщина в пышном расцвете своей двадцатидвухлетней зрелости осталась одна, без мужа. Герцог Вальтер фон Швэйген вместе с лучшими из лучших рыцарей Лихтенштрауха уже год как сражается с сарацинами в далекой Палестине за освобождение от неверных Гроба Господня. Дабы не искушаться безделием, госпожа Магдалена объезжала по очереди все города, вверенного ей в регентство герцогства - ей, потому как славный Вальтер фон Швэйген не имел младших братьев, а наследнику недавно исполнилось всего четыре года - осматривала вверенные в ее руки земли. Высокая, по-девически стройная, несмотря на то, что ее чрево уже трижды плодоносило, подарив супругу двух сыновей и дочь, с золотисто-русыми волосами и сапфировыми глазами герцогиня была похожа на статую Богородицы в соборе святой Гертруды. Но увы, красота ее, чистая, как молодой лед, не согревала в своих ярких лучах. И таким же ледяным было сердце герцогини. Люди рассказывали, что когда барон Дитрих фон Гейц - отец юной фройляйн Магды - выдал ее в тринадцать лет за благородного Вальтера фон Швэйгена, то влюбленная в другого девушка, чтобы ее сердце не разбилось, обратилась к колдунье, и та стянула его тремя железными обручами. И с каждым годом эти металлические оковы в ее груди становились все толще и прочнее.
Прекрасна Магдалена фон Швэйген. Бела ее кожа, словно снег. Но даже жаркое летнее солнце не согревает ее холодную кровь. Поэтому вульгарное простонародье шепотом промеж собой называет герцогиню Айсфрау - Ледяная госпожа, а самые злоязыкие наградили ее прозвищем Ледяная ведьма.
Магдалена фон Швэйген прибыла в Айфербург рано утром и уже в день прибытия собрала Городской Совет в центральной зале ратуши и провозгласила, что лучший из лучших мастеров нынешнего Новемберфеста получит невиданную привилегию: он сам и его прямые потомки вплоть до седьмого колена будут освобождены от всех городских налогов, за исключением церковной десятины. А взрастивший такого искусного умельца цех навечно получит звание Главного цеха Айфербурга.
Накануне испытаний волнительно и тревожно было в городе. Когда куранты на ратуше пробили шесть часов вечера, все старейшие мастера покинули дома и отправились на заседание. В каждой гильдии совещались и спорили о том, кто и с чем предстанет завтра пред герцогиней. По разному завершилось обсуждение. В цеху виноделов совет закончился дружной всеобщей попойкой, а мастера-оружейники чуть не испробовали друг на друге плоды своего труда.
Настало утро. Дом бургомистра, где остановилась правительница, был с самого рассвета так окружен народом, что яблоку негде упасть. Но стоило герольдам протрубить и объявить начало состязания, как к украшенному разноцветными тканями и цветами помосту, где на возвышении разместились герцогиня, сопровождающие ее придворные и члены городского магистрата, образовался широкий проход, который слуги немедленно выстлали лазурной ковровой дорожкой. По ней предстояло идти претендентам.
Первым выступил коренастый и широкогрудый веснушчатый Готлиб из цеха стеклодувов. Он преподнес герцогине на расшитой золотой нитью бархатной подушке хрустальные туфельки, переливающиеся, как бриллианты. И хотя всегда держащая в строгости себя и других Магдалена фон Швэйген никогда не поднимала подола платья так высоко, чтобы посторонний мужчина мог разглядеть ее изящные ножки, изделие мастера Готлиба оказалось ей совершенно впору.
Но стоило Магде фон Швэйген приподняться с кресла и разомкнуть уста, площадь сковала полная тишина.
- Ты трудолюбив и искусен, молодой мастер Готлиб. У тебя золотые руки. И ты порадовал глаза мои. Но ответь мне, зачем туфли, в которых нельзя танцевать на балу? Зачем мне такие хрупкие туфли?
Готлиб не посмел возразить герцогине, а она велела фрейлине вернуть подарок обратно. Как только туфельки прикоснулись к мягкому бархату, они со звоном разлетелись на миллионы сверкнувших в лучах осеннего солнца осколков. Толпа ахнула, отшатнулась от помоста, и только чудом никто не поранился.
Вторым был льноволосый великан мастер Ганс - представитель Объединения кузнецов, монетчиков и оружейников. Он подарил герцогине железную розу, выкованную так умело, что ни один лепесток не был похож на другой.
Толпа, затаив дыхание, ждала решения суровой Магдалены фон Швэйген.
- Ты необычайно талантлив, мастер Ганс. Твоя роза прекрасна и неповторима. Но она мертва. У нее нет запаха, и ни одна - даже самая глупая пчела - не соблазнится ее красотой. К тому же, как не оберегай железо, его ест ржа. Я благодарна тебе за твой труд, мастер, но предпочитаю настоящие живые розы из моего сада.
И стоило герцогине произнести последние слова, как блестящая поверхность цветка покрылась безобразными бурыми пятнами, а еще через мгновение от него осталась только жалкая горстка рыжей пыли, разлетевшаяся на ветру. Вся площадь при виде этого загудела возмущенно, а прекрасная Магдалена фон Швэйген насмешливо улыбнулась и еще выше подняла свой упрямый подбородок.
И третий, и седьмой, и одиннадцатый претендент не смогли угодить герцогине. Все дары под ее колдовскими очами превращались в ничто, а посрамленные мастера отходили прочь, не получив столь желаемую ими награду.
Наконец, остался последний юноша - ученик дряхлого слепого менестреля Бернхарда, знаменитого не только в Лихтенштраухе, но и далеко за его пределами сочинителя, певца и музыканта, который уже девять лет не покидал пределов Айфербурга, сменив на старости лет беспокойную бродячую жизнь на мягкую постель и теплый очаг. При всеобщей популярности цех менестрелей, жонглеров и фокусников был самым малоуважаемым в городе, потому как творения его мастеров нельзя потрогать руками, оставить в залог, продать или подарить невесте и другу. Поэтому его представителя оттеснили в самый конец.
Юный Карл по прозвищу Штиглиц, что означает - щегол, был единственным учеником маэстро, выдержавшим несносный характер старика. Остальные мальчики быстро сбегали от оскорблений и колотушек, от необходимости выполнять черную работу по дому, а главное - от бесполезности своего пребывания у учителя, потому как герр Бернхард не торопился делиться с ними секретами своего мастерства. Один лишь сирота Карл смог доказать старику, что достоин стать его преемником, что обладает двумя столь необходимыми для настоящего менестреля качествами - талантом и трудолюбием.
Итак, юноша ничего не передал герцогине, а медленно и осторожно расчехлил лютню, ласково несколько раз провел рукой по струнам и, поклонившись правительнице, заиграл и запел. Это была сочиненная им самим баллада о Прекрасной Деве и Молчаливом Короле. О любви и долге. О преданности и предательстве. О тоске и ожидании. О том, что благородной Даме не нужен пояс верности для того, чтобы с честью дождаться воина из похода. О том, что внешняя суровость мужчин может скрывать любящие и добрые сердца.
Карл пел, а Магдалена фон Швэйген слушала, полузакрыв свои сапфировые очи. И с каждой строкой баллады неуловимо изменялось надменное лицо герцогини. Ее тонкие бледные губы задрожали и налились алым соком жизни. Ее темно-синие глаза, похожие на вечерний снег, посветлели и стали цвета васильков в летнем поле. Ее нервные пальцы рвали тончайшее кружево манжетов, а по щеке, словно капля росы, медленно ползла большая слеза.
Карл пел:
Но упрямы и живучи
Страстные желанья,
Их стремит порыв могучий
Через расстоянья.
Если ж выпадает случай,
Что мои стенанья
Вдруг сменяет смех певучий,
Счастью отдал дань я:
Ведь так любовь чудна,
Что радостью пьяна,
Хоть и в радости слышна
Горечь расставанья.(*)
И с последним звуком песни все услышали резкий металлический звон - это не выдержали и лопнули обручи на сердце герцогини. Она вздрогнула, резко встала и широко распахнула залитые слезами васильковые глаза. Потом сняла с пальца золотой перстень, на котором синий сапфир превратился в кровавый рубин, и протянула дар пораженному воздействием его искусства остолбеневшему Штиглицу.
- Ты победил, - сказала она юному менестрелю и, сделав окружающим знак рукой, развернулась спиной к толпе и скрылась со своими фрейлинами в бургомистерском доме.
Через минуту площадь взорвалась ликующими воплями. Карла подхватили на руки и понесли по всем улицам города, чтобы каждый мог лицезреть победителя - лучшего из молодых мастеров Айфербурга. Толстый и важный герр Андреас Дампф, купец первой гильдии и владелец лучших винных погребов города, приказал помощникам выкатить на улицы столько бочек, сколько потребуется, чтобы каждый желающий мог напиться допьяна. Горожане и приезжие отдавали долг Бахусу, болтали, смеялись и провозглашали один тост за другим за великую силу таланта, силу, сумевшую растопить лед в душе прекраснейшей из прекрасных - герцогини Магдалены фон Швэйген.
Этим вечером и последовавшей за ним ночью веселились все в Айфербурге. Все, кроме двоих.
Отослав прислужниц, тихо плакала в опочивальне герцогиня. Ведь это так больно - снова обрести живое человеческое сердце. Не был радостен и слепой мастер Бернхард. Потихоньку отхлебывая из громадной кружки сладкое рейнское вино, он мрачно ворчал себе под нос:
- Вот ведь умная и хитрая баба. Обвела всех нас вокруг пальца. Зачем отмена городских налогов менестрелю? Наш брат - вольная птица, не задержится даже в таком славном местечке, как Айфербург. Не успеет стаять зимний снег, как мой Карлхен, мой маленький щегленок выпорхнет из гнезда старого Бернхарда. А цеховое уважение?! Его не купишь ни за какие деньги, его не подарит ни один земной правитель, какой бы властью он не обладал. Чертова баба!
Старик зло сплюнул, глотнул рейнвейна и с затаенной нежностью прислушался к голосу ученика. А раскрасневшийся, пьяный от вина и радости пятнадцатилетний Карл пел всем собравшимся вокруг него. Он был слишком молод, чтобы его волновали такие пустяки.
(*) фрагмент стихотворения Бернарта де Вентадорна (1150-1180) "У любви есть дар высокий"