Дети болеют. Я, Таня и Миша сидим на кухне. За окном по-осеннему темно, вечер, капает дождь. У Миши высокая температура, он сидит у меня на коленях, завернутый в плед, и иногда дремлет, а иногда открывает глаза. Перед нами ведро: когда температура высокая, у Мишки рвота. На столе чашка с теплым чаем: надо пить побольше. Часы с кукушкой на стене отсчитывают минуты... Миша смотрит на маятник и говорит:
- Мам, ты как маятник: когда я у тебя на коленях болею, ты качаешься туда-сюда, туда-сюда. А почему?
- Ой, действительно, а я и не замечаю этого. Не знаю, почему я качаюсь, мне почему-то кажется, что тебе так легче.
- Да, легче. Как будто мы на корабле плывем, - улыбнулся Миша.
Опять задремал...
- Мам, - шепчет безголосая Таня. - Так горло болит... Ну что еще сделать? Я уже и побрызгала в горло, и таблетку рассосала, а так болит, что ужас.
- Не знаю, что еще делать, Таня. Правда, не знаю. Все, что можно, мы сделали. Наверное, теперь нужно просто ждать, когда это закончится. Ведь когда-то это закончится...
Тяжело, когда дети болеют. Очень тяжело.
- Мам... - Мишка открыл глаза.
- Что, мое Белое Солнышко?
- Может, не будем больше ребенков рожать?
- Господи, каких ребенков? - встревожилась я, решив, что сын бредит.
- Ну, еще ребенков... Ведь если будет трое ребенков у нас в семье, и мы все вместе заболеем, как же ты будешь нас лечить? Я у тебя на коленях буду сидеть и еще малыш? Мы же не поместимся... А если он будет плакать? Я его, конечно, буду успокаивать, но ведь я сам болею. И ведер на всех не хватит, если его тоже будет рвать...
- Не знаю, мой хороший, посмотрим. Закрывай глазки, поспи еще.
И откуда он знает мои мысли? Неужели дети так чувствуют, о чем думает их мама? Наверное, во время болезни эта способность узнавать мысли обостряется. Я ведь думала как раз об этом: а если бы их было трое, что бы я делала? Сейчас их двое, и Таня уже взрослая - а все равно не знаю, как разорваться между ними, чем еще помочь и как... ДВОЕ - а ведь есть семьи, где пятеро или девятеро. И ведь родители как-то справляются. Может быть, дело во мне, надо спокойнее ко всему этому относиться? Кажется, опять задремал. А маятник на часах все качается, минуты идут медленно-медленно... Где бы взять сил? Их совсем мало осталось, Мишка болеет уже вторую неделю.
- Мам... - опять открыл глаза Миша.
- Что, мой хороший?
- Тебе ведь так тяжело, когда мы болеем? Тяжело, да? - любимые голубые глаза смотрят прямо на меня совсем серьезно, не по-детски серьезно. Горячими руками Миша обнял меня.
Откуда он это знает? Ведь я никогда об этом не говорила. Неужели ребенок в пять лет вообще об этом может задумываться? Когда я болела в его возрасте, мне и в голову не приходило, чего стОило это моей бабушке, которая ночами сидела у моей кровати. Мише так плохо, а он думает не об этом, а о том, каково МНЕ. Удивительный ребенок...
- Тяжело, Мишка, очень тяжело. Но ничего, все поправятся, мы справимся... Поспи еще немного, все будет хорошо, - глажу я его белые кудряшки.
Опять задремал... Через полчаса придет муж с работы. С ним мне будет спокойнее, а пока надо просто подождать, когда пройдут эти полчаса. А время тянется предательски медленно... Вспотел Мишка во сне, неужели температура снижается? Порозовел немного, наверное, становится получше. Наверное, антибиотик все же начал свое дело. Могу и я подремать несколько минут.
- Мама, - Миша сел у меня на коленях.
- Что такое? - подскочила я и схватила ведро. - Тошнит?!
Боже мой, оказывается, уже двадцать минут прошло. Я сама не заметила, как заснула.
- Нет, не тошнит. Наверное, все вредные вещества из меня уже вышли. Где моя машина, ты ее не видела? Ой, и папа пришел! - Миша вылез из пледа и неуверенной походкой пошел к входной двери. - Папа, а ты не видел мою машину?
Ну вот, если о машине вспомнил, значит, становится лучше. Да нет, вроде, не так уж все и плохо. Скоро все пойдут на поправку, и я отдохну немного. ОРВИ, бронхит - никто не вырастал без этого... Может, все же решиться на третьего? :)))