Такая осень бывает нечасто. Сады, парки и скверы полыхали огнём и золотом листвы. День был светлым. Солнце пряталось за лёгкой дымкой облаков, но всё вокруг горело и переливалось так сильно и ярко, как будто на небе не было ни одного облачка. Я шла через парк Лесотехнической академии к метро. Золотая метель засыпала дорогу сугробами, угольно чёрные, мокрые стволы старых лип сияли ореолами крон. Студенты шли по дорожкам парка: молодые, весёлые, модно одетые. Только в ранней молодости бывает столько радости у людей. А золотые монеты берёз летели на землю, похожие на дождь, осыпавший когда-то Данаю. Роскошна была осень, и каждый увидевший её был богат, как Крёз. Вот среди этой-то красоты и увидела я девушку, которая совсем не вписывалась в неё. Шла она с двумя подругами, стройными, симпатичными, прилично одетыми. Как же эта девочка была нехороша собой. Редко можно увидеть где-нибудь в нашем городе такой контраст между людьми. У неё были бесцветные волосы, бесцветное, круглое, невыразительное лицо. А фигура! Широкая, крепкая, низкорослая. А одета! Ну, просто "чмо" какое-то. Куртка застиранная, неопределенного цвета - толи серая, толи зелёная. Черная юбка была ей мала и коротка, девушка её постоянно одергивала. Но что меня поразило больше всего, так это её сапоги. Я таких сапог давно не видела; черные, стоптанные, грубые, покореженные. Сапоги были ей явно великоваты. Девчонка сделала с ними всё, что смогла, - начистила их до блеска. Она весело болтала с подругами. Им всем было очень хорошо. Впереди была жизнь, большая жизнь - институт, его аудитории, парки, театры, библиотеки, музеи, дворцы, и любовь, и надежда на счастье. Глядя на эту некрасивую девушку, я сразу поняла, кто она и откуда.
Родилась она где-то в такой глуши, о которой городские люди и представления не имеют. Жила она на кордоне с родителями среди необъятных лесов и болот, которым нет ни конца, ни края. Отец её после окончания академии поехал туда по распределению и работал там лесником. Жили они трудно, девчонка в школу зимой на лыжах ходила километров пять, не меньше, а весной и осенью пешком, под дождём, по грязи. Делала она в доме всю тяжёлую работу наравне со взрослыми. Её широкие ладони привыкли к труду с малолетства. Отца скорей всего сократили в перестройку, и стало им совсем плохо, но в лесу не пропадёшь, не голодали, кое-как жили на картошке и рыбе. А когда она окончила школу - её родители созвонились с бывшими своими друзьями, теми, что сейчас преподают в "Лесопилке" и собрали дочку в Петербург. На дорогу копили долго. Мать ей отдала самую лучшую одежду, и сапоги свои подарила единственные, ещё крепкие. С собой повезла она в город мешки с картошкой, грибы сушёные, огурцы солённые, клюкву и сало. Тащила она с поезда в общежитие такие тяжести, что под ними даже здоровый мужик скорей всего надорвался бы. Посылать ей посылки родителям не на что, денег мало, да и до почты попробуй, доберись, а так, на картошке-то долго можно прожить. Сокурсники отца посодействовали, и старательная девушка поступила в институт.
Трудолюбивая девчонка учиться хорошо будет, "пообтешется" немного, приоденется и найдёт себе парня, скорей всего этот парень и сам будет родом с такого же затерянного среди лесов кордона. А потом они получат дипломы и поедут домой. Там будет у них замечательная свадьба, нет, не в ресторане. Соберутся в избе их друзья и родственники, будут пить водку, танцевать, петь песни... И будет их жизнь трудна и сурова. Будет молоденькая женщина колоть дрова, полоскать пелёнки в проруби, окучивать картошку... Будут они ходить по лесу на лыжах зимой, а летом, весной и осенью делать многокилометровые обходы пешком. И каждое мгновение великолепная, чистая и прекрасная природа будет дарить им подарки. Потрясающей красоты закаты будут стоять над озёрами. Ни один день в их жизни не будет похож на другой. Они станут ежедневно совершать свои маленькие открытия, поймут язык птиц и зверей и природа будет их подлинным, прекрасным домом. Где-то там, на необъятных просторах России в Тридевятом царстве они проживут сказочную жизнь, наполненную смыслом и любовью. А долгими тёмными ночами они будут вспоминать роскошь садов и парков, Неву, огромные залы Эрмитажа и сверкающие облака хрусталя над головой. Золотая рапира Петропавловки войдёт в их память незаживающей раной, и лава ночных огней будет стекать с мостов города на широкие проспекты и улицы, захлёстывая волной воспоминаний. Им будет казаться, что огромный город над Невой был каким-то странным сном, озарившим их жизнь невероятным счастьем. Их дети вырастут трудолюбивыми, умными и сильными, может быть не очень красивыми, но настоящими людьми. Родители будут давать учителям взятки дровами и картошкой, и выведут их в люди. Они созвонятся со своими сокурсниками и старенькими преподавателями, и дети обязательно поступят в академию на тот же факультет, что когда-то окончили они сами. Какой-нибудь профессор, принимая экзамен, скажет, глядя на фамилию в зачётке: "Отлично. Я твоего отца помню и маму. Ты отвечаешь также превосходно, как это делали они. Пусть ко мне зайдут, если приедут. Очень рад буду увидеться с ними".
Откуда я всё это знаю? Я ничего не придумала. Богини судьбы уже предрешили учесть девушки, изготовили нить, занесли всё, что ей уготовано в свиток жизни, и провозгласили написанное.
А осени не было до всех нас никакого дела. Она заметала следы на асфальте сияющей листвой. Редели кроны деревьев. Осень щедро дарила золото. Бери, не жалко. Твёрдые "пули" желудей падали на дорожки парка, никому не причиняя зла.
Где-то в сверкающих стеклом бизнес центрах "плавал" "офисный планктон". Люди трудились на кое-где уцелевших заводах и фабриках, работали, не поднимая головы, ради куска хлеба и ширпотреба. Их жизнь катилась по рельсам, по одному и тому же кругу. Подлинная красота мира умирала, незамеченная и непонятая ими. Каждый день их жизни был похож на предыдущий. Человеческий муравейник разрастался, накапливая свои ничтожные богатства, и блага цивилизации. И люди думали, что живут, но их судьбы были так похожи, что богини судьбы отвернулись от большей части человечества и больше не хотели прясть для них отдельные нити.