В открытое окно дышала сыростью ранняя осень. Полночи я ворочалась с боку на бок, но уснуть так и не удалось. Поежившись, решила закрыть створку и ахнула. Высоко в небе призрачными облаками плыли странные, словно размазанные кистью небрежного художника, белесые всполохи. Что-то неуловимо сладкое витало в воздухе, и совершенно отчетливо вдруг прозвучало моё имя:
- Ксиня...
О, господи! Как же я испугалась - до дрожи, до замирания сердца, пальцы онемели, а потом все тело закололо острыми иглами. Быстро захлопнула створку. Сполохи качнулись, отразившись в стекле, закружились и исчезли. Глотая холодную минералку, я со страхом думала о том, что завтра не смогу петь.
С утра нога за ногу поплелась к доктору - соллюкс, кварц, ингаляции, орошения, а следом ворчание секстетов: дезертирша, халявщица и все прочее. "Секстет" - это название нашей группы - четверо музыкантов и две певицы, правда, Лешка ржёт, что правильно пишется "Sextet", ну он, тот ещё извращенец.
Обиженная на друзей, медленно поползла по улице, пока меня не окликнул странный незнакомый голос. Оглянувшись, увидела в витрине гипермаркета себя в длинной полупрозрачной рубахе. Но я-то была в джинсах! Замерев, стояла, не сводя глаз, а отражённая молча звала меня: "Кси-ня, Кси-ня"... Враз потемнело, а по отраженному в стекле небу медленно поползли знакомые уже всполохи. Девушка в витрине колыхнулась и растаяла, а я стояла и ревела, и было отчего-то невыносимо больно и тоскливо.
Вечером, принимая горячий душ, вдруг почувствовала чье-то присутствие, и опять услышала свое имя. Чуть не захлебнулась, вскрикнув, глаза открыла: рядом стоит та, в рубахе, только теперь обнаженная, я руку протянула, а девушка спиной повернулась и растворилась в клубах пара. Но я успела, увидела на её спине знакомое родимое пятно. Зубы застучали от страха: не каждый же день принимаю душ с самой собою...
Ночью приснился кошмар: зовущие, манящие голоса откуда-то с неба, и все те же всполохи, в медленном завораживающем танце приближающиеся друг к другу. Я спешу туда, к ним, пытаясь остановить. Поздно. Взрыв. Все грохочет. Проснулась - опять гроза. Дверь комнаты медленно закрылась, мелькнул подол белой рубахи.
За завтраком бабушка заметила синяки под глазами и не отстала, пока я не рассказала ей про свои странные видения. Ахнув, она покачнулась и медленно осела на табурет. Я видела как дрожала её рука, державшая стакан с водой. Выпив, бабушка тихо произнесла:
- Близнецы всегда чувствуют друг друга, даже на расстоянии.
- Близнецы? - я пожала плечами. Что-то бабушка моя стала заговариваться. Махнув рукой, напялила шорты и, прихватив бутылку йогурта, направилась к выходу.
- Ксиня, послушай. У тебя были сестры.
- Бабуля! Какие ещё сестры?
- Ксиня, детка... Ты послушай меня, много лет я молчала, но видно настало время рассказать, - бабуля так тяжело вздохнула, что я послушно присела на табурет.
- Однажды мы с дочкой собирали ягоды, жарко было, разморило нас, присели отдохнуть и уснули. Во сне слышу - дочка зовет да так отчаянно. Проснулась я от сильного холода и от жуткого страха - лес шумел, темнота - ничего не видно, только в небе шесть ярких всполохов да широкий столб света до самой поляны, и дочки крик оттуда, с высоты. Я окликнула - и враз потемнело все. Что-то загрохотало, словно мотор взревел, и настала тишина, и запах, словно у моря я сижу, и ещё земляничный - сильный-сильный. Стало светлеть, я долго дочку ждала, искала, ревела - с тех пор зрение-то и испортилось. Поняла: к людям надо бечь, помощь просить, на поиски звать. И тут вижу: лежит моя кровиночка под деревом, спит крепко. Разбудила да пытать начала. Она на меня смотрит растерянно, улыбается: "Спала я, мама, сон снился : далеко куда-то летала да не одна, а с суженым, да вот его не запомнила. Мож, замуж скоро выйду?"
Замуж не вышла, а понести - понесла, да как я узнала про такую страсть, про такой позор, так мы с ней домик наш продали и подались в чужие края. А разродилась мамка твоя с трудом, еле выжила: шесть младенчиков мы в ту ночь с повитухой приняли! Малюсенькие, страсть глядеть было, а на спинах родинки - словно змейки тоненькие. Ну, как бы то ни было, выросли вы до шести месяцев, и однажды ночью...
Необыкновенная разбушевалась гроза, молнии били о землю, поджигали деревья, страшно было, ужас, детишки орали, кроме тебя, которую искупать успели да в спаленку унесли. С ног мы сбились, всех укачивая. Вдруг за окном полыхнуло, сердце мое сжалось, задыхаться я начала, а тут широким столбом свет пал во двор, окна распахнулись, стекла зазвенели, лопаясь. Чувствую, кто-то чужой появился в доме - неведомый, словно туман какой, облако движется, по углам шарит и голосом тягучим маму вашу зовет: "Ксиня, Ксиня"...
А она-то и не прячется, а плывет навстречу, руки к облаку этому тянет и шепчет: "Пришел, прилетел", и дочурок-то по одной ему подает. Я тебя периной своей прикрыла, а на твое место - куклу бросила, зеркало перед собой выставила да перекрестилась на икону. Аксиньюшка-то куклу взяла, головой покачала, оглянулась было, да тут облако её и затянуло, и все исчезло, только запах остался морской да ягодный, потом грохот, шум и тишина. Бежала я с тобой с места насиженного, чтобы спрятаться, да видно, напрасно, - бабуля замолчала, закрыла подслеповатые глаза рукой, тяжело взжохнула.
Я сидела, раскрыв рот: ну и сказку она придумала! А ведь всю жизнь говорила, что мама при родах умерла. Но, глянув на бабушку, поняла, что все - правда. Так вот кто зовет меня, манит к себе! Я обняла бабулю, крепко прижалась. Всё смешалось: и страх, и тоска, и... радость? Я поняла: вот чего мне все время недоставало, я словно оторванная была, чужая в мире этом.
По небу поплыли всполохи, сияя молниями. Тучи со всей земли, похоже собрались над домом, норовя обрушить тонны воды и устроить какофонию громовых раскатов.
- Это за тобою, Ксинечка, прощай! Бог даст, свидимся, - бабуля мягко отклонила мою руку и легко подтолкнула меня к дверям. Я выбежала во двор, куда уже опускался широкий столб света. Вихревый поток поднял меня над землей и устремился вверх, к кружащимся в небе всполохам. Не помню, сколько мы так поднимались, но очнулась я, услышав голоса.
- Ксиня, здравствуй, - пять моих сестер стояли рядом. Они молча улыбались, но я чувствовала их мысли. Я вернулась в свою семью.
Ты права, бабушка, мое место там, на далекой родине, в созвездии Змеи, в Секстете Сейферта, где нас с сестрами ждут шесть маленьких галактик.
![[]](/img/w/wasilxewa_t_n/xinya/seyferts_sextet_picture_of_the_day_1_703.jpg)