Оплеванный и обосрамленный, почистился травкой зеленою, умылся водицей дождевою и побрел к сараюшке гостиничной.
- Там я еще не был, - шевельнулась в головной каст-рюле рыскунская мысль. - Может, удастся чего прояснить, пожевать кого для сытости.
Но войти внутрь ему не удалось.
- Новенький? - перекрыла ему дорогу раскормленная матошная свинка. - Ордер на подселение имеется?
- Меня Петух... - начал было Рыскун.
- А чего ж он в свой курятник тебя не подселил?
- За курей боится, ревнует.
Свинка придирчиво обсмотрела квартиранта с копыт до рогов, потянула носом воздух и молвила авторитетно.
- Это он зазря боится.
- Курицы у него верные?
- Не, милок. Курицы у его такие же блудливые, как у всех. Так и норовят на сторону сбегать. За ими глаз да глаз нужен. Тута в тебе дело.
- Это почему?
- Да на тебя, козла, и в голодный год за мешок отру-бей никто не позарится. Больно уж ты на морду срамной!
Ну, никакой у свиньи дипломатичности!
- На себя посмотри! - парировал Рыскун.
- И чего? Я, чай, кажное утро собой любуюсь. То в лужице дождевой, то в росе серебряной рассматриваюсь. Вроде, ничего местами. Особливо, когда глазками вот так, а хвостиком вот эдак, - демонстрирует свои прелести свинка, а сама ненавязчиво так Рыскуна от сараюшки отодвигает.
- Ну, дык... - робко пятится Рыскун, - мне бы туда.
Видя слабость козла и готовность пережить и сле-дующую атаку, прищурила хитрый глаз свинка. Ну, и голос немного усилила.
- А ты, пришлый товарищ неизвестной козлиной по-роды, который мне в квартиранты метится, мое большое се-мейство потеснить хочет! Разве не считаешь меня красивой?
Рыскун ответил бы ей, как он на самом деле считает. Но два обстоятельства заставили покривить душой. Первое - его действительно на постой определили к свинье. И вто-рое - она про серебряную росу знает. Исходя из оператив-ной обстановки, не раздумывая больше, Рыскун соврал.
- Свинья как свинья. Очень даже... особенно места-ми... большая и жирная.
- Так я об чем и говорю, - удовлетворенно хрюкнула свинка.
- А скажи-ка ты мне, красавица салопроизводитель-ная, ты о росе тут говорила. Это из которой серебро делают?
- Угу.
- И где ж ты ее нашла? В ваших краях такой, кажись, уж лет пять не бывало! - пустил в ход рыскунские методы выуживания информации.
- Не свисти, козлина безродная! Как раз в наших кра-ях ее больше всего и водится. - попалась наивная свинка на крючок. - Почитай, кажное утро аккурат на цельный песте-рек выпадает.
- Скажи еще, что с неба! - от волнения Рыскун чуть язык не прикусил.
Матошная свинка присела на травку, соблазнительно расшаперила не худенькие бедра. Без стеснениев выставила напоказ оба ряда своих налитых сисек и ответила пример-ной ученицей на уроке.
- Кто ее разберет, откуда. Я в физике не шибко по-нимаю. А уж что такое "точка росы", и совсем не знаю. Об-разование имею самое первоначальное. С неба ли она сва-ливается, из-под земли. Али рассыпает кто спецьяльно для Бабы Ежки. Почем мне знать? Да и не на кой, не мое энто свинячье дело.
- Место указать можешь? - шепчет просительно Рыскун. - Ну, где роса по утрам выпадает?
- Странный ты, козел. Где, по-твоему, роса может выпадать? На траве. А трава где? Да она тута везде!
- И здесь? - выдохнул Рыскун и посмотрел себе под ноги. - Никакой серебряной росы я не вижу!
- Кто же тебе позволит топтать еённую? А если ты серебряной особливо интересуешься... Так она в месте спе-циальном собирается, вон на том лугу некошеном.
Рыскун от такой удачи пропустил мимо ушей даже то, что его в очередной раз назвали козлом.
- Я сейчас, - крикнул он и рванул, куда ему указали.
Рыскун затормозил всеми четырьмя копытами. Рас-терянно оглянулся.
- Как испарило?
- Как любая роса испаряется? - объяснила непонят-ливому.
- Так прямо вся взяла и испарилась?
- Глупый ты, козел. Кто ж ей, всей-то, даст испарить-ся? - по-доброму поведала свинка. - Полезную мы собрали, еще до восхода солнца.
- А куда дели, что с ней сделали?
- Вот про это у Бабы Ежки спрашивай. Наше дело маленькое - собрали да ей в избушку отнесли.
- Как бы мне хоть одним глазком бы...
- Ну, это запросто! - пообещала свинка. - Утресь все на сборы выйдут, вот и поглядишь. Не проспи только.
- А мне можно пособить?
- Не-а. Это только пернатым позволено. Которые при Бабе Ежке состоят. Меня тож не допускают. Только в каче-стве ломовой лошади.
- Слушай, а почему меня здесь все козлом называют? - вдруг опамятовал Рыскун. - Я, вроде, никому из вас не успел ничего плохого сделать: никого не оболгал, чужой грех ярмом не повесил, за пустяшную провинность в тюрь-му не спрятал.
- А как тебя ишшо величать? - искренне удивилась свинка. - На птицу не похож, на свинью тоже. Можно бы с натяжкой бараном назвать. Но нет, не будем на бедное жи-вотное поклеп наводить, и на барана ты не похож.
- А на козла что, так уж сильно похож? - зло спро-сил Рыскун.
- Еще как! Да ты просто вылитый козел. Неужто со-мневаешься?
- Есть маненько.
- А ты глянь-ка вон в лужицу.
Рыскун подошел к большой луже, глянул, как свинья просила, и окаменел. На него в упор смотрело небритое и лыбящееся рыло кабана.
- Ой, нет, не туда! Это лужа не обчественная, это моя персональная! - извиняющимся голосом прохрюкала свин-ка. - Волшебная она. Подарок Бабы Ежки к нашей помолв-ке.
- Чего? - совсем одурел Рыскун. - К чьей помолв-ке?
- Моей.
- С кем? С этой образиной?
- Но-но! Осторожней на поворотах! Это портрет мое-го суженого. Хряком зовут. В соседнем лесу живет. Али я не хороша собой, чтоб жениха иметь?
Рыскун схватился за голову. Дикие нравы в диком лесу. Петух-менеджер, свинья-невеста. Кощей Бессмертный в дворниках... Странный фильм они тут снимают. И деко-рации у них ненормальные. И артисты загримированные слишком натурально. Надо будет тряхнуть этих киношни-ков, чем они тут непозволительным занимаются? Есть у них патенты на такие вот мудреные лужи? А дипломы и лицен-зии на волшебства и медицинскую деятельность?
- Ты в другую лужицу посмотри, - не унимается свинка. - Там все как есть отражается.
Рыскун с опаской подошел, куда велели. Из лужи на него смотрела неопрятная козлиная морда. Закрыл глаза, потряс головой. Глянул - все та же козлиная морда отража-ется в луже: рога на голове, нечесаная борода, два выпучен-ных глаза.
- М-м-м! Опять лужа волшебная? - спросил с по-следней надеждой.
- Самая что ни на есть настоящая.
- А эта морда откуда?
- Здрасьте вам, приехали! Это ты и есть.
- Я?! - проблеял Рыскун и снова удивился своему голосу.
- Чего? расстроился? Али страшное что увидел?
- Настоящий козел!
- Об чем я тебе и говорю. Ты, наверное, сны видишь и мечтаешь, - пожалела его свинка. - Мне иногда тож всякое привидится, то я бабочка, то воробышек. А очнусь, как была свинья, так и осталась. А ты себя кем видишь?
- Я не козел, - твердо заявил Рыскун. - Чьи про-делки?
- Чего так разнервничался? Превратили, значит за дело! Обсмотрись, в себе разберись, можа грех твой пус-тяшный. Исправишься, и все опять вернется на круги своя.
- Я разберусь! Ох как я во всем здеся разберусь! Ни-кому мало не покажется! - раскалился Козел, который не-давний Рыскун. - Я сюда батальон ОМОНа... - он хотел еще помечтать, рассказать о том, как ОМОН здесь всех раком... и каблуком по... и трое суток в каталажке без света и туале-та... Но, вдруг отчетливо вспомнил, как еще недавно... за такие угрозы получил то, что другим обещал. И вовремя прикусил свой козлиный язык.
- Не хочешь быть козлом, пиши заявление. Баба Еж-ка за хорошую работу может по всякому наградить. Заслу-жишь - превратит в другого.
- В кого?
- А в кого хочешь. Но я что-то не помню, чтоб у нас по собственному желанию свой облик меняли.
- Где ее искать? - заблеял Козел и стал бить о земь всеми четырьмя копытами.
- Она сама тебя найдет, если нужно будет. Но утром, когда росу собираем, она всегда на лугу.
Свинья развернулась и лениво побрела к своему са-раю. Пора уплотняться, койку дополнительную ставить, раз уж ей квартиранта определили.
А Козел остался возле луж. Недалеко заметил еще парочку. Подбежал, глянул. И в одной, и в другой отражал-ся козел. Сколько не мутил воду, отражение оставалось не-изменным. Посмотрел на свои ноги. Точно с копытами, и не две, как раньше было, а все четыре.