В багажник мерседеса Рыскун без санкции прокурора влез. В наказание за самоуправство попал он в заколдован-ный лес.
Встал, отряхнулся, место, которым приземлился, об-щупал. Побаливает, но не так чтобы уж шибко. Носом повел - запашок уловил. Сперва на себя грешным делом подумал, проверил рукой - нет ничего. Потом сообразил - запашок не тот.
Искать стал. Залез в карман, пирожок достал. Румя-ный, духмяный и до сих пор жаром пышет. Ну, прям, сам в рот просится. Такой Рыскуна взял голод, что в два приема заглотил баушкино угощение. Напрочь забыл про недавнее должностное рвение, крошки малой для химического анализа не оставил.
Последнюю крошку проглотил, жажду ощутил.
Увидел под ногами в глыбокой ямке водицу, прозрач-ную, как слеза. На земь сырую приопустился, дополна на-пился, аж в ушах забулькало. Тута только заметил, что жаж-ду утолил он из чьего-то копытца. В глубине сознания мысля тревожная искоркой сверкнула. Предупреждала же братца Ивана сестрица Аленушка. Кабы чё не вышло? Но он мыслю тревожную пригасил, благо, воды в ём - полный живот под самую завязку. Любой пожар потушить хватит. Никто ничего ему плохого не сделает. Потому как при исполнении нахо-дится, и под защитой анти... то есть истинно народной вла-сти.
Сытое брюхо ладошкой потер. Огляделся.
- Где высадили? Идти куда? - задался вопросом.
- ...туда! - услышал перекатывающийся голос.
- Туда? - переспросил и сделал первый шаг, опреде-ляя направление.
- ...да, - подтвердил голос.
Деревья слева, деревья справа. На земле тут кочка, там рытвина. Кустик с земляникой переспелой, грибная се-мейка никем не тронуты.
- Как же тут машина проехала?
- ...ехала, ехала, - успокоил неведомый голос.
- Это эхо?
- ...эхо, эхо!
- Ты со мной разговариваешь? - спросил недоверчиво.
- А кто еще в энтом лесу с таким болваном разговари-вать будет? Не видишь? - тут нет никто!
- Можешь помолчать, - обиделся на грубость Рыскун, - без тебя как-нибудь разберусь.
- Ну да, разберешься ты в этом лесу! Умник нашелся! Тут даже я по сто раз на дню запутываюсь. Заблудишься, мне потом выговор на оперативке влепят. Иди, давай, куда намы-лился. Тут недалече.
Рыскун шагов сделал всего немного, раз-два. Или де-сятка два.
И на поляну вышел.
Осматривается, рекогносцировку проводит.
По эту сторону поляны, отколь Рыскун вышел, лес зе-леный стоит, листиками шебуршит, веточками ветерок раз-гоняет. И птиц в ём всяких несчитано, и духу живого неме-ряно. Те же комары нещадно кусают, вдогон летят, новый урон причинить хотят.
По дальней стороне сплошь сосны вековые, темной стеной застывшие. И такие крепкие, что ни одной их малой веточки ветер согнуть не могет. А кроны так густо заросли, что птице в них не пробраться: ни гнездо свить, ни посидеть-передохнуть невозможно. Только вороны черные кой-где на вершинках часовыми застыли, границы Тридевятого царства от набегов инородцев охраняют.
На краю поляны, у самого темного леса, кажись, та-можня. Избушка стоит, старая-престарая, в чем только душа держится. Слева от ее луг с травой некошеной, с цветами по-левыми. Справа огородишше с поле футбольное. А посередь середи вроде как место обчественное, кривыми тропками пе-ресеченное, многими ногами до асфальтовой корки притоп-танное. И живность разнообразная туды-сюды беспечно про-гуливается.
Мимо Рыскуна пробежали шаркающие калоши. За ними следом - растрепанный мужичок в очках, борода вкруг шеи намотана.
- Скажи дорогой, что за хутор такой? - Рыскун сам не понял, как из него слова такие складные выскочили.
Мужичок остановился, как вкопанный. Нервно огля-нулся.
- Поэтов не надо. Нет вас в сценарии!
- Я на минуточку!
- Хоть на десять! Все роли распределены, штат уком-плектован! Мест свободных нет! Нет, и не просите! - мах-нул не знай кому рукой и побежал было далее.
- Не прошу я ничего, просто спрашиваю, - обиделся Рыскун. - И совсем я не поэт. Из всех литературных трудов только протоколы доносов, тьфу, допросов пишу. Тут да, со-гласен, много сочинять приходится, из пальца высасывать. Но... понимать должон... работа у меня такая... сволочная.
Мужичок замер на секунду, пошумел мыслями в заня-той голове, определяясь.
- Доносы, говоришь? Из пальца, говоришь?
- Ну, дык...
- Сгодится? Не сгодится? - Писун закрыл глаза, ткнулся указательными пальцами. С перепою уважающие себя пальцы порядочно дрожали, друг в друга на полметра не попали.
Выпало не в пользу Рыскуна.
- Нет тебе места в сценарии, - сказал, как отрезал.
Калоши устали ждать зацепившегося языком хозяина, вернулись, обхватали его ноги и унесли прочь по обчествен-ной надобности.
Глаза Рыскуна устремились вослед Писуну, но далеко уйти им не дали.
- Эй, чего стоишь как пень? Работать кто будет? На, вот, - мужик в яломке сунул растерявшемуся Рыскуну дере-вянную железяку не первой ржавости.
- Чего я с ней делать должон?
- Отнеси Зыркуну.
- Где он?
- Я почем знаю? У избушки погляди. Не стой на од-ном месте! Пойди и найди! И бегом, давай, ноги в руки под-хватывай! Оклад свой полезностью отрабатывай!
Только теперь заметил Рыскун, что поляну он сперва неправильными глазами увидел. На ней еще много чего ин-тересного оказалось. Вон обок к избушке сараюшки при-ткнулись, скамейка отдыхальная тут же в землю вкопана. Рельсовая дорожка для съемочной камеры проложена. Мач-ты с фонарями ярким светом горят. Костюмер с реквизитным автобусом у ближнего краюшка прислонился. Гример с лич-ной парикмахерской над чьей-то бестолковкой склонился. Пиротехник в полном вооружении. И невесть сколь еще су-масшедшего киношного народу, половина из которого не знает, на кой она здеся. А вторая половина не знает, чего она делать должна.
Рыскун в момент понял ихнюю чехарду и, закинув чижолую железку на плечо, грузно попер к Избушке. Энтот непонятный реквизит враз его своим в обчей толпе сделал. Рыскун тут маненько постоял, там тихонько послушал, здесь сторожко подглядел. Вскорости он ужо точно знал, кому на глаза не след вообче суваться, кто здеся хоть что-то понима-ет и некоторых даже в лицо знает, а иногда, ежли тверезый, то и признаёт.
Как только допер до таких простых вещей, тут же присел на скамейку отдыхательную и стал сам себе опера-тивное задание определять.
Перво-наперво, надоть ему все помещения на предмет незаконного предпринимательства обследовать. Можа, тута всего лишь минералку левую разливают из соды и углеки-слоты. Гадость, конечно. Но... много капусты с таких дель-цов не срубишь. Можа, спиртовой заводик заныкали, и пале-ной водкой городские киоски снабжают. Тут, если накроешь, хорошей копейкой пахнет. А и повезет, так монетный двор откопает. Тогда уж точно, не только без хороших бабок, но и без ордена не останется.
Размечтался! Грудь свою впалую, орденами увешан-ную, воочию представил. И так ему радостно стало, аж глаза от удовольствия закатил.
А когда на погон глянул, обомлел - звание у его ене-ральское! И даже звезда кремлевская на лбе рубиновым цве-том светится.