Солнце плавало теннисным веселым мячиком в моей чашке с водой. Я поймала его? Или оно - меня? Заворожило, вырвало из мира тревог, неопределенности и сомнений. Я жмурила глаза, как котенок, впервые увидевший белый, сверкающий снег. Я прикоснулась губами к своему, только моему солнцу - мягкое, прохладное, живое и - засмеялась - радостно, забыв обо всех перипетиях-несуразностях этого утра. Яркая звезда вывела меня из этого хомута-теснины клубящихся, напрыгивающих друг на друга, противоречащих одна другой мыслей.
Всё стало волшебно просто и понятно. Я выпила своё солнце до дна ( даже не поленилась перевернуть чашку с танцующей овечкой!) - терпеливо наблюдая, как последняя, искрящаяся капля стекает, оставляя витиеватый, свой сакральный след. Путь Солнца-Звезды! Я подставила губы и впитала ее в себя, как губка. А жизнь-то наладилась!
Горячее Солнце - непорочное, недосягаемое - космическим лимоном висело далеко-высоко в незабудковой голубизне уже для всех. Я послала ему воздушный поцелуй! Солнце - ты теперь и во мне! - и хитро подмигнула ему. Мы с тобой это знаем!
Соседский мальчишка стоял у ворот, внимательно, хмуря белесые, выжженные летним жаром, бровки:
- Тетя Липа, а ты так светишься!
Я взлохматила ему кудряшки, подхватила шестилетнего мальчишку на руки и закружилась с ним:
- Да, Петька, мне очень-очень светло!
Петька весело махал в воздухе ногами, не вырываясь и не сопротивляясь:
- Тетя Липа, ты чудная!!!
Я остановилась, поставила Петьку на ноги, оправила сарафан:
- Никому об этом не говори! - заговорщицки, полушепотом сказала я ему на ухо.
- Почему? - расширив глаза, спросил мальчик.
- Потому что набегут и затопчут! - засмеялась я, чмокнула его в макушку и умчалась на остановку автобуса.
Я приняла решение - единственно верное. И никакие сомнения больше не мутили мне горизонт. Я уходила на вольные хлеба. Вчерашний разговор остался там, где-то в колодце прошлого.
- Да ты не понимаешь, - махнула рукой перед моим лицом в возбуждении старшая сестра. - Как ты будешь жить? Там - деньги, стабильные деньги! - настойчиво повторила она несколько раз. - Да-да, и это не маловажно!
Я поделилась намерением оставить работу в Агенстве с родственниками. Это была дурная привычка, от которой никак не могла избавиться - детская, привычка младшей в семье, где все другие лучше тебя всё знают. Ум, опыт, все говорило, кричало - сама, сама. Но привычка давила на шею, и я шла "советоваться", за очередным "одобрям".
И вот сейчас, после хлопка двери вслед гордо ушедшей несогласной матери, я должна выслушивать нравоучения Виктории.
- Ты без них пропадешь! Какие вольные хлеба? Они - знают, у них - концепции, направления, цели, они - это поток. Они - рулят. А что ты - свободный художник? Что ты знаешь?
- Вот, вот, - в дверях снова проявился воинственный силуэт мамы. - Ты же никогда самостоятельной не была!
"А вы мне давали такую возможность?" - пронеслось в голове.
- Да ты же станешь этими - хиппи! - вдруг выпалила она, брезгливо-ужасающе поморщившись. - Сопьешься, обнаркоманишься, опустишься на дно!
Я слушала этот знакомый водопад уничижительной критики в мою сторону, повернувшись лицом к окну, и смотрела на ароматную, старую, крепкую, как вечность, липу за окном.
- Чтобы идти, - опять прорезался из-за завесы голос-крик сестры, - нужно за что-то держаться. Твое Агенство - это твоя ось, это будущее. За что держаться будешь ты? Кто и что тобой будет руководить? Куда ты без поддержки? Мы - против, так и знай.
Я считала новые, этого года, веточки на старой, но вовсю цветущей липе. Это в честь нее меня назвал соседский мальчик Петя - Тетя Липа. Я читала ему сказку, он лежал на подстилке на пушистой и мягкой траве рядом. Аромат майского дерева, жужжание пчел - накрыло двор и дом беспечностью и торжеством жизни.
- А знаешь, тетя Зоя, я буду звать тебя Тетей Липой! - вдруг остановил он сказку, глядя внимательно мне в лицо, как умеют только дети, искренне и добродушно.
- Согласна, зови меня Липой! - рассмеялась я, пощекотав-растормошив это чудесное создание. Нам с ним было легко. Петька заходил частенько в мою студию, рассматривая мои картины, эскизы, наброски. Он сам не рисовал, но любил сочинять истории. Он смотрел на рисунок - и волшебный мир начинал звучать словесными, причудливыми фантазиями из уст этого мальчика.
- Записывай за ним! - говорила я Жанне, его маме. Но та только отмахивалась - Пойдет в школу, научится писать, сам всё и запишет.
Неужели быть свободной - это обязательно свалиться в бездну? Без чужих шаблонов, форматов, рамок, распоряжений откуда-то сверху, оценок "оцифрованных" управленческих умов.
- Творческие агенства должны формировать лучшие вкусы людей. Это их призвание - давать живое - лучшее, позитивное, возвышающее! - говорила я в офисном кафе своей приятельнице Анюте. - А что они говорят? Что пипл хавает, поглощает, то и будем давать. На возвышенное он, мол, не дорос! Бред! Я знаю разных людей, которые соскучились по красоте, простоте, духовности, ищут! - а они всех под одну линейку - низшее!
- Ну что такое это твое возвышенное, правдивое? - морщилась Анюта. - Не то время, и так стрёмно живем. Благородство! Это архаика.... - и запнулась, увидев мои глаза.
- А доброта - тоже архаика? - выпалила я громко. Эхо отразилось от потолка. На нас оглянулись. Я приглушила громкость. - Да, я это хочу нести, показывать людям, всем. Да, это не модно сегодня, не в тренде, не шоу-юморины. Да, за такое много не заплатят, пока... Не слякотная -слезливая, а сверкающая, весёлая, зажигающая, творящая!!!! Не может быть красивым не-доброе...
Этим утром я выпила солнце до самого донышка. И засветилась - как отметил наблюдательный Петька. Я приняла решение. Ось моей жизни есть - да и была всегда. Просто убедили в обратном. Я не покачусь вниз, с чего бы? В конце концов, я ведь Тетушка Липа, которая ничего, кроме нектара продуцировать не может. Ну, такой создана и только для этого.
Я запрыгнула в автобус - нужно было забрать свои документы из отдела кадров. На остановке девчушка пыталась допрыгнуть до нарисованного кем-то под теневым навесом лучистого солнца. Прыгай, девочка, прыгай. Не важно, каким путем к нему идти. Главное, к нему - Солнцу, чтобы вместе с ним.