На птичьем рынке было полно народу. Я ходил с папой между рядами, глазея на выставленных в клетках птиц. Они все радостно щебетали, сидя на жердочках. Канарейки, корольки, щеглы и, конечно же, попугаи. Наконец-то я уговорил родителей купить мне попугая! Я так долго об этом мечтал. Когда я был маленький, моими любимыми игрушками были пластмассовый и резиновый попугаи. Я делал им клетки из бумаги или из других подручных средств, усаживал на жердочки и ставил перед ними зеркала. Потом брал какую-нибудь маленькую алюминиевую плошку, наливал туда воды, рядом сыпал крупы и ставил это все в клетку. Резинового попугая я все никак не мог укрепить на жердочке - он постоянно падал, утыкаясь клювом в крупу. С пластмассовым попугаем было попроще - его вообще никак нельзя было посадить на жердочку, поэтому в клетке он просто стоял. Когда мне наконец-то удавалось обустроить клетку, я сидел перед ней и смотрел на своих попугаев. Игрушечные птицы тоже смотрели на меня всегда с одним и тем же выражением. Мне в конце концов это надоедало, да и мама заставляла убрать клетку и идти заниматься делами. Но мое увлечение попугаями от этого отнюдь не ослабевало. Когда было лето, я каждые выходные (или хотя бы раз в две недели) тянул маму или папу за рукав в зоопарк, где буквально прилипал к клеткам с попугаями. Я выучил все породы попугаев, научился отличать кореллу от ары, лори от неразлучников, собирал все, связанное с попугаями - картинки, марки, наклейки на спичечные коробки... Родители никак не могли понять, чем объясняется такая "попугаемания". Когда же я в первый раз увидел продающихся на рынке попугаев, радости моей не было предела - ведь теперь можно было приходить в этот магазин каждый день и глазеть на своих любимых птиц. Я так и делал, пока однажды мне в голову не закралась мысль о том, чтобы попросить родителей купить мне попугайчика.
Они сопротивлялись недолго. Выгуливать попугая не нужно, ест он немного - так почему бы нет? Вобщем, я уговорил. И вот мы на рынке...
Попугаи продавались в основном парами, или же вместе с дорогими клетками, которые не были к тому же не очень-то красивыми. И тут вдруг мы увидели замечательного желтого волнистого попугайчика, которого продавали в совсем маленькой клетушке. Попугайчик молчал и выглядел очень спокойным на фоне всеобщего птичьего гомона. Я подошел к клетушке поближе и заглянул вовнутрь. Попугай, заметив, что на него кто-то смотрит, встрепенулся и нахохлился. Его клетка была настолько маленькой, что не позволяла ему даже пройтись туда-сюда, не говоря уже о том, чтобы куда-то спрятаться, поэтому в конце концов он успокоился и тоже стал смотреть на меня, чуть наклонив голову. Так мы и познакомились.
Домой мы возвращались на автобусе, накрыв клетку темной непрозрачной тканью. Я прочитал в книге по уходу за птицами, что так советуют делать, чтобы попугай не начал метаться по клетке, видя незнакомые места вокруг, и не поранил себе что-нибудь.
Когда мы приехали домой, я первым же делом понес показывать попугая маме. Я не уставая нахваливал попугая, говоря, какой он замечательный и как мы его выбирали, и что он мне сразу понравился.
- А как ты его назовешь? - спросила мама.
- Кешкой, - не задумываясь, ответил я. - Как в "Возвращении блудного попугая".
На том и порешили.
Сразу, в первый же день, мы занялись обустройством жилища для попугая. Настоящей клетки у нас не было, поэтому пришлось соорудить ему "клетку" из пластмассовой корзины с прорезями. Клетку поставили в большую комнату. В ней, как ни странно, оказалось более спокойно, чем в моей. Мы разместили там жердочку, поставили воды, положили немного корма. Кешка сначала долго беспокоился, ходил по клетке, один раз даже нечаянно наступил в плошку с водой, после чего смешно отряхивал свою лапку. Он провел в изучении своего нового жилища около двух часов, после чего поклевал зернышек и, видимо удовлетворившись произведенной работой, вскочил на жердочку и задремал. Я к тому времени уже сделал уроки и, тихонько подойдя к клетке, наблюдал, как Кешка спит, тихонько покачиваясь на жердочке. За окном уже стемнело, завтра - в школу, и я тоже отправился в кровать. Я долго не мог уснуть, переворачиваясь с боку на бок, думая о попугае и не в силах сдержать невольную улыбку. "Наконец-то у меня есть попугай! Теперь его можно учить разговаривать, теперь всем в школе можно будет про него рассказать..." - таковы были счастливые мысли, проносившиеся в моей голове. Мне вдруг вспомнилось, что где-то я читал, что попугаи - птицы долгоживущие, во всяком случае лет пятнадцать-двадцать лет волнистый попугайчик должен прожить. Это же так долго! И с этой мыслью я, довольный, заснул. Так закончился первый день кешкиного пребывания в нашей квартире.
Утром я, как всегда, отправился в школу, а после уроков я стремглав побежал домой, чтобы узнать, как там наш питомец. Когда я открыл дверь и заскочил в квартиру, питомец проснулся, видимо, от произведенного мной шума, и беспокойно начал ходить по клетке.
- Не бойся, дружок, это же я! - сказал я ему. Я налил попугаю воды в плошку, потом посмотрел, достаточно ли у него корма. Пока родителей не было дома, я решил не садиться за уроки, а решил поучить Кешку говорить. Я всегда считал, что настоящий попугай должен быть говорящим, поэтому во что бы то ни стало решил "разговорить" птицу. Поудобнее устроившись перед клеткой и пристально глядя на попугая, я принялся повторять различные слова. "Кеша... Кеша... Кеша...", - повторял я. Попугай нервно ходил по клетке и, похоже, не очень-то понимал, чего от него хотят. Но я упорствовал. Наши упражнения были прерваны приходом родителей, которые не замедлили усадить меня за уроки, и мне пришлось подчиниться. "Ничего, я своего все равно добьюсь", - решил я.
Уроки делались с трудом. Я все время так и порывался подойти к клетке и посмотреть, что происходит с попугаем. После того, как последний пример был наконец-то решен, я снова подошел к клетке и стал наблюдать за попугаем. Потом не выдержал и опять начал повторять "Кеша, Кеша". Так продолжалось, наверно, около часа. Наконец попугай что-то буркнул мне в ответ. Это был такой короткий крик, который невозможно передать словами. То ли возглас недовольства от моих навязчивых повторений, то ли еще что-то... Но я был бесконечно рад, мне казалось, что это первый успех! И я, довольный, опять пошел спать.
Следующий день ознаменовался еще одним радостным событием - Кешка запел. Это была диковинная трель - я никогда не слышал, чтобы птицы так пели. Я не растерялся и, пока попугай витийствовал, нашел магнитофон и даже записал его трель на кассету, правда Кешка, видимо, поняв мои намерения, почти сразу же взял и прекратил петь. Но я все равно остался доволен!
Теперь каждый день я спешил из школы домой чтобы как можно больше времени успеть провести с попугаем. Мои занятия языком с Кешкой не прекращались, и хотя он все никак не соглашался произнести какое-нибудь слово, а либо смотрел на меня, повернув голову на бок, либо пел себе, не обращая на меня, либо просто ходил по клетке.
Постепенно попугай вошел в распорядок моей жизни, вставал и ложился спать вместе со мной, мы в одно время ужинали и обедали и мне даже казалось, что он радовался моему приходу из школы, что вроде как он тоже без меня скучает.
***
С каждым днем я все больше привязывался к Кешке. Это был действительно славный малый: он никогда не сердился, терпеливо выслушивал меня, когда я с ним говорил и рассказывал ему всякие разные истории. Хотя мечта моя все никак не могла осуществиться - попугай молчал - я был и так рад и доволен. Когда мне было грустно, он развлекал меня своими трелями, когда родители ругались, стоило ему лишь начать сердито "ворчать" - и любая ссора утихала, словно верх брал стыд, что, дескать, даже птица понимает, что ругаться - нехорошо.
Тем временем закончилась осень, началась зима. В квартире стало заметно холоднее, и я стал замечать, что Кешка все чаще и чаще хохлится. Мы стали ставить рядом с клеткой обогреватель, и это на какое-то время спасло положение. Но попугай все равно был грустен. "Может, ему нужна подружка или друг?" - думал я, однако просить у родителей еще одну птицу было бессмысленно - они бы ни за что не позволили.
Однажды, когда Кешка привычно летал по комнате с привычными остановками и расхаживаниями по столу, в дверь позвонили. Мама пошла открывать. Это пришла наша соседка - тетя Валя. Ей нужно было то ли что-то спросить, то ли что-то сказать маме, я уже не помню. Тетя Валя почему-то взяла с собой своего кота, который мирно дремал у нее на руках. Кешка в это время сидел где-то на шифоньере. Мама и тетя Валя разговорились и, как потом выяснилось, не заметили, что Кешка слетел с шифоньера и прилетел на пол позади мамы, начав изучать пол - не найдется ли там что-нибудь вкусненькое. Кот в это время увидел птицу и с диким мяуканьем вырвался из рук тети Вали и соскочил на пол почти рядом с бедным Кешкой. Тот успел отлететь, однако кот, видимо, не только сильно напугал моего любимого попугайчика, но и чуть поранил ему крылышко.
Поднялись крики, я выбежал из своей комнаты, тетя Валя схватила кота за шкирку и выбежала с ним вон из квартиры, а мама причитала, зовя попугая по имени. Я пытался поймать Кешку, но тот словно обезумел и метался по комнате из угла в угол, натыкаясь на мебель. Наконец, где-то через час с небольшим попугай успокоился и вернулся в свою клетку. Но мы не могли успокоиться. Едва Кеша очутился в пределах наблюдаемости, я начал рассматривать его лапки, крылышки, клюв - нет ли где ран. Одно крыло лежало как-то не так, и я подумал, что кот задел попугая лапой. Я сказал об этом маме, мы вызвали ветеринара, но тот сказал, что все это пройдет и что скорее всего, раны никакой нет, а что крыло неровно лежит - так такое у птиц бывает. Вобщем, вроде как все обошлось. Но с этого дня Кешка стал какой-то нервный, беспокойный, постоянно разбрасывал корм в клетке, будил меня ночью своими криками, так что мне тоже приходилось кричать в ответ... Меня стало раздражать то, что он до сих пор никак не научился говорить и не был в состоянии произнести простейшего "Кеша". После школы я все чаще оставался то поиграть в снежки, то шел в гости к другу играть на компьютере или просто делать вместе уроки, домой приходил довольно поздно и мне было не до попугая.
Один раз в воскресенье я делал приборку в квартире и должен был переставить клетку с попугаем, но предварительно нужно было поменять в ней воду и корм. У нас уже дали тепло и мама даже приоткрыла форточку, чтобы проветрить квартиру. Она наказала мне поменять воду и корм в клетке и пропылесосить, а сама ушла за продуктами. Я, как обычно, приоткрыл дверь в клетку, чтобы поставить туда новый корм и питье, но зазевался и попугай проскользнул в открытую дверцу. Кешка полетел по комнате. Все бы ничего, но была открыта форточка и я, бросив все, кинулся ее закрывать. Но как назло, форточка замерзла и никак не хотела закрываться. Отморозив себе руки, я принялся ловить попугая. При этом я нечаянно наступил на его корм и плошку с водой. Корм рассыпался, вода пролилась. Попугай все никак не ловился. Потом я встал на диван, чтобы снять его с шифоньера, но оступился, упал на пол и больно ударился. Я был страшно зол на Кешку, называл его всякими плохими словами. Наконец мне удалось-таки схватить попугая на лету и кинуть трепыхавшийся комочек обратно в клетку. "Попался, гаденыш..." Я захлопнул дверцу и вдруг услышал дикий крик птицы. Через мгновение я понял, что прищемил ему лапку. Я теперь уже более осторожно освободил лапу попугая и закрыл его в клетке, решив сначала убрать последствия нашей дикой гонки, пропылесосить, а уж затем менять корм. Когда все было сделано и можно было спокойно поставить в клетку новый корм, я увидел, что лапка у попугая распухла и он хромает. У меня сжалось сердце от жалости. Но уже в следующую секунду я почувствовал страх. Ведь скоро придет мама и если увидит это, то мне здорово влетит. Тогда я решил соврать родителям и когда мама вернулась, я сказал, что когда я начал менять воду в клетке и просунул туда руку, Кешка меня укусил и я нечаянно уронил клетку и в это время попугай чем-то сам себе прижал лапку. Мама поверила моему вранью. Однако совесть у меня была неспокойна - ведь это я был виноват в том, что случилось, и я сам вызвался позвонить ветеринару.
Врач осмотрел попугайчика, прописал ему мазь и велел смазывать лапку этой мазью каждый день на ночь. Я продолжал молчать перед родителями о том, что я сам прищемил ему лапку, хотя в душе мне было не по себе, я сильно переживал. Припухлость на лапке, несмотря на наши старания и каждодневные смазывания, все никак не проходила, но самое ужасное было еще впереди - из-за сильных морозов лопнули трубы, и весь наш подъезд остался без тепла. Мы закутались в свитера, а вот попугая закутать было нечем. Пока все были дома, мы старались его обогревать, хотя страшно мерзли сами. Так продолжалось два дня. Потом тепло снова дали и вроде бы все стало налаживаться, однако попугаю стало совсем плохо. Теперь он целыми днями сидел на жердочке, дремал, чуть покачиваясь, перестал петь и почти не ел.
Однажды в конце января после уроков мы встретились с папой и пошли вместе в магазин покупать мне летнюю обувь. По дороге домой папа рассказывал мне что-то про свое детство, я уже плохо помню, но что-то о своей школе и о том, какую обувь носили в то время, когда он был маленьким. Потом сказал, что мама дома приготовила что-то вкусное.
- А как Кеша? - внезапно спросил я.
- Кеша умер, сын,- сказал папа.
Всю оставшуюся дорогу мы молчали.
***
Мама плакала. Я бросил ранец на пол и лег на кровать. Кешка лежал передо мной окоченевший, как бревнышко, с открытыми глазами, такой добрый и такой несчастный, такой маленький в большом мире людей. Я закрыл глаза и передо мной пронеслись все эти несколько месяцев жизни с попугаем, который стал мне таким родным и с которым я так жестоко и трусливо обошелся. Я смотрел на попугая и вдруг мне почудилось, что он подмигнул мне глазом. Неужели он жив? Я потрогал его - нет, тельце холодное... Я смотрел на мертвого Кешку и понимал, что все кончено, все, все, его больше не вернуть, и что это я, я виноват в его гибели, я и никто другой... Слезы покатились у меня из глаз, я долго рыдал, уткнувшись в подушку. Я выл от страдания, жалости, тоски и невозможности что-либо исправить. Я ощутил, что потерял близкое мне существо, которое стало мне уже родным. А теперь я снова один.
На следующий день в школе меня все спрашивали, что случилось и почему мне так грустно, но я ничего никому не говорил. Я сидел, смотрел на своих одноклассников и почему-то они мне показались какими-то чужими - улыбаются, вертятся, и неведомо им того, как больно мне.
Мы похоронили Кешку в лесу, который уже давно собирались переделать в "парк культуры и отдыха". Мы были втроем: мама, папа и я. Под одной из берез детской лопаткой вырыли ямку, завернули тельце птички в тряпочку, опустили в ямку и закопали. Так мы попрощались с Кешкой.
***
... Прошла зима. Морозы закончились. Наступила весна, потом лето. Потом осень, и снова зима. Время бежало. Прошло несколько лет. Вокруг многое изменилось. Лес, где была кешкина могила, в конце концов вырубили, и на его месте построили парк с каруселями.
Один раз в конце зимы я возвращался из школы и почему-то зашел в зоомагазин "Природа", тот самый, где когда-то мы покупали корм для Кешки. Там повсюду были расставлены аквариумы, клетки, и весь магазин переполняло щебетание птиц. Я стал неторопливо подходить к клеткам и смотреть на птиц. Вдруг взгляд мой упал на клетку, в которой щебетало несколько то ли щеглов, то ли зябликов, порхавших туда-сюда по клетке, а в углу на жердочке, в стороне от других птиц сидел снегирь. Он был какой-то грустный и совсем не стремился принять участие во всеобщем птичьем веселье. "Что же ты, бедный..." - прошептал я ему. Раньше я никогда не видел, чтобы в птичьем магазине продавали снегиря и подумал было, что ошибся, но на ценнике рядом с клеткой было четко написано: "Снегирь. Цена 25 рублей". Тогда я решил купить птицу. Продавец молча пересчитал деньги. Клетки для снегиря не нашлось, поэтому продавец посадил его в пустой бумажный пакет и вручил мне.
Прижимая пакет к груди, я выбежал на улицу, подбежал к ближайшему дереву, торопливо открыл пакет и выпустил снегиря на волю. Почувствовав свободу, птица сразу же вылетела из тесной бумажной коробки и расположилась на ветке дерева. Снегирь встрепенулся, нахохлился, расправил крылья и полетел через дорогу куда-то далеко-далеко.
Я помахал ему вслед рукой, потом вдруг вспомнил про Кешку, улыбнулся и пошел домой.