Возвращаясь с работы, Денис вдруг ощутил недовольство собой и своей жизнью. Казалось, давно уже смирился. Но видимо что-то, незамеченное в суете, задело потаенный нерв, и он разболелся застарелой фантомной болью.
Дома жена, как обычно, хлопотала на кухне, дочь сидела, уткнувшись в компьютер. Его появление никто и не заметил. Пройдя в спальню, он погрузился в объятия дивана и включил свой любимый клип. С первых звуков почувствовал легкую дрожь. Голос певца, раскаленным молотом, бил прямо в черепную коробку:
Я свободен, словно птица в небесах,
Я свободен, я забыл, что значит стpах...
" Все точно! Только страх стоит между человеком и свободой," - думал Денис, погружаясь в гремящий поток звуков. И вдруг гимн свободы грубо и бесцеремонно прервали:
- Да сколько же можно это слушать! Самому не надоело?
Супруга стояла посреди комнаты, всем своим видом выражая крайнюю степень недовольства. Все еще красивое лицо исказила гримаса отвращения. Покидая кухню, она даже не сняла фартук и в руках грозно подрагивала лопаточка для жаркого.
- В ушах от тебя уже звенит! Здоровый мужик, все вечера на диване валяется. Музычку слушает!
В каждое слово вкладывалась столь глубокое презрение, что было не понятно, как может она жить с этим человеком под одной крышей. Денис хотел крикнуть в ответ, что вечером после работы не просто валяется на диване, а реализует свое право на отдых. Что может в своем доме хотя бы послушать любимую музыку. Но тут у жены подозрительно задергалась губа, и стало видно, что еще чуть-чуть и она забьется в припадке истерических рыданий. Ему вдруг стало жалко женщину, с которой когда-то мечтал прожить долгую и счастливую жизнь, а теперь балансирует на грани между ненавистью и смирением. Выключив приставку, он прошел в прихожую, сорвал с вешалки куртку и хлопнул дверью.
Осенний вечер встретил его клубящейся серой дымкой. По календарю Москва встречала ноябрь. Однако, последние годы в природе все перепуталось и смешалось. Клены на бульваре, не желая до конца сбрасывать листья, зачарованно глядели в небо, ожидая то ли первого снега, то ли возвращения весеннего солнца. Воздух был сух и в меру прохладен, словно ташкентская зима нелегальной эмигранткой прописалась на осенних российских просторах. Распахнув куртку, он шел мимо лавочек, где молодежь разбавляла вечерние сумерки баночками пива. И в ушах, уже с издевкой, стучало "Я свободен!"
Обида на то, что ему не дают в своем доме послушать музыку, давно уже прошла. И теперь в голове крутились вопросы куда более глобальные:
" А был ли ты когда-нибудь свободен? А если был, то когда эту свободу потерял?"
Пытаясь найти ответ, он сначала перенесся в детство. Но не в "чудесные годы" с орущей толпой на переменах и раскисшим от слякоти школьным двором, где местная шпана собирала с учеников дань. Здесь не хотелось задерживаться даже в мыслях! Память упорно стремилась в маленький дачный поселок на излучине тихой полноводной реки. Туда, где, просыпаясь по утрам, видел за окнами прыгающих по веткам птиц и в беззаботной праздности проводил дни на узкой полоске пляжа.
" Да это была свобода, но инфантильная, целиком зависящая от попечения других умудренных жизнью и отягощенных ее проблемами людей... "
Потом машина времени перенесла в счастливый год, когда с женой, скрепив отношения официальной росписью, отправились отдыхать в еще советскую Прибалтику. Жили у пожилой латвийской четы в маленьком уютном флигеле. Просыпаясь, видели за окном мокрые от росы кусты роз. Пахнувший морем ветер шевелил занавески, а на чистеньком подоконнике, словно иллюстрация к сказке Андерсена, красовалась корзиночка с цветами бессмертника. Вставали поздно и отправлялись на завтрак в ближайшую столовую, где наряду с обычным общепитовским набором подавали изумительный кисель из ревеня и пикантные рыбные салаты. Потом долго гуляли по морю, а вечерами сидели в кафе или отправлялись на культурные мероприятия. Один раз даже прорвались на выступление заезжей рок-группы. Жена, словно заправская фанатка, визжала и прыгала, опираясь на его плечи. Домой возвращались по пляжу. Взявшись за руки, будто влюбленные школьники, не спеша брели по песку. За дюнами дремали в молочных сумерках сосны. Море мерно накатывалось на берег, и за его дальний край опускался красный солнечный диск.
" Может быть, это была свобода? Восхитительная пустота в мыслях и рука любимой женщины в твоей ладони..."
Денис помнил, как хотелось тогда остановить мгновение. Но в нашем мире человек лишен такой привилегии! За счастье, свободу, за право быть любимым, да и просто за возможность провести месяц на морском берегу, надо бороться. А на горизонте уже маячил призрак другой свободы, обещающей для деловых и энергичных людей райские кущи...
Дойдя до дальнего конца парка, Денис остановился. Здесь было пугающе безлюдно, и что-то странное происходило в природе. Воздух, придя в движение, раскачивал ветки. Размахивая последними листьями, они исполняли какой-то первобытный танец. Вопли впавших в священный транс ведьм слышались в порывах ветра, а над деревьями сворачиваясь в серые вихри, клубился сумрак. Казалось, какая-то иная реальность пытается прорваться сквозь оболочку видимого мира. Появилось ощущение, будто что-то вот-вот произойдет. Когда-то в молодости такое случалось часто. Казалось, вот-вот перешагнешь невидимую грань и окунешься в сказку. Но в итоге ничего не происходило. Он перестал верить в чудеса. А вот теперь опять накатило!
Быстрым шагом Денис вернулся к входу в парк. Увидев свободную скамейку, присел и достал сигареты. В последние месяцы он почти победил эту дурную зависимость, но, на всякий случай, пачку с собой носил. Сегодня, кажется, наступил именно такой случай. Жадно затягиваясь, он думал, что идти домой не хочется, словно возвращаться в казарму после короткой побывки. Промелькнула даже шальная мысль, бросив все, куда-нибудь уехать. Но скептичный разум тут же, напомнил, что даже за тридевять земель ждет не сказочное королевство, а та же жизнь с сугубо материальными проблемами. Вдали от родного очага они только обострятся и еще крепче затянут в неволю.
- Молодой человек, можно вас побеспокоить! - прозвучало вдруг над самым ухом. Денис даже вздрогнул от неожиданности и только сейчас обнаружил, что на другом конце лавочки сидит еще один человек. Когда он подошел, Денис проглядел, и возникло ощущение, что этот тип просто материализовался из вечернего сумрака. Впрочем, для приведения незнакомец выглядел слишком солидно.
- Что вы хотели? - вежливо, но довольно сухо поинтересовался Денис.
- Вы в медицинской технике разбираетесь?
Для случайного соседа по лавочке вопрос был довольно странный, но Денис не стал уклоняться и признался, что кое-что понимает.
Очень хорошо! - оживился сосед. Пододвинулся ближе и протянул небольшой приборчик вместе с тоненькой книжкой.
- Вот, посмотрите, пожалуйста! Только сегодня купил, сказали, что гипертонию, как рукой снимает. Но в инструкции не разберусь. Пишут, будто для шпионов!
Сморщив недовольную гримасу, Денис положил прибор на колени и развернул книжицу. Разбираться при свете уличного фонаря в мелком шрифте совершенно не хотелось. Но назойливый гражданин услужливо подсветил страницу мобильником и заранее начал говорить слова благодарности.
Текст действительно представлял классический образец сделанного не специалистом перевода. Каждую фразу приходилось перечитывать, пытаясь понять, что это могло значить. Но вдруг в сознании словно щелкнул рубильник.
"Это же мой "Целитель!""
И тут же все корявости перевода исчезли. Выстроившись в парадные колонны, строчки двинулись мимо трибуны, где сам Денис, в образе стареющего генсека, вяло махал им рукой. На транспарантах они уносили его единственную удачную творческую находку. Тяжкие месяцы каторжного труда, счастливые минуты озарения. А на коленях, растекаясь округлостями зарубежного дизайна, лежал прибор, прототип которого он когда-то в соавторстве с Аркашей Коганом разработал.
- Ну что, разобрались молодой человек? - нетерпеливо поинтересовался обладатель прибора.
- В целом, да - пробормотал Денис. Больше не заглядывая в инструкцию, он показал, в каких точках руки надо расположить излучающие элементы, как закрепить их с помощью входящего в комплектацию хомутика. Эту конструкцию они с Аркадием тогда в девяностых так до конца и не продумали, а у новых создателей она получилась простой и изящной. Показав, как пользоваться интерфейсом и выбирать режимы, Денис вернул незнакомцу приборчик, и потянулся за следующей сигаретой. Сейчас ему, требовалась ударная доза никотина. Сделав первую затяжку, он подумал, что надо бы списать название и адрес фирмы-изготовителя. Но, когда оглянулся, соседа на лавочке уже не было. Парк выглядел пугающе пустынным, и неожиданно поднявшийся ветер остервенело гнал по дорожкам холодную пыль.
Аркадий появился в их лаборатории в самом конце восьмидесятых. В то время общество уже начинало приближаться к градусу кипения. Словно пена над котелком, на поверхность то и дело всплывали разного рода личности. В этой накипи попадались таланты-самородки, авантюристы, откровенные проходимы. Аркаша Коган являл собой гремучую смесь всех этих качеств. Дипломированный врач с незаконченным инженерным образованием, он старался преуспеть везде, куда мог дотянуться его яркий, но непоследовательный ум. В огненно-рыжей голове всегда громоздились грандиозные проекты и, подобно Остапу Бендеру, он легко мог ими увлечь других. Но, в отличии от Великого Комбинатора, зачастую сам верил в то, о чем говорил.
Молодой перспективный завлаб Леня Голованов приютил залетное дарование, на условии половинного оклада и обещания всех благ земных, после реализации хотя бы одного из проектов. В усиление новому сотруднику был придан Денис. По замыслу Голованова, упорный, но не хватающий звезд с неба трудяга должен был стать хорошим дополнением к ветреному гению. Расчет оказался верным. Денис, поначалу ревновал к многочисленным талантам напарника, но постепенно проникся одной из его идей, и вскоре воспринимал ее, уже почти как свою.
"Целитель" во многом и был его детищем! Аркадий набросал лишь общую концепцию, и сумел заручиться поддержкой маститых врачей. А вся техническая часть легла на плечи Дениса. Тяжелая это была ноша! Долгие месяцы каторжного труда, когда в состоянии выжатого лимона он вечером покидал здание института. Сил дожидаться автобуса уже не было, и домой добирался на такси. Благо, что стоило это около рубля, по тем временам деньги уже небольшие. Случались дни и даже недели отчаяния, когда он чувствовал себя полным бездарем и неудачником. Но были и озарения, приходившие, как правило, посреди ночи. Опасаясь за его здоровье, супруга требовала прекратить эти игры в трудоголика. Практичный ум и женская интуиция подсказывали, что наступают иные времена, и любимое занятие мужа скорее загонит в гроб, чем обеспечит семье достойное существование. С занудным постоянством она заводила разговоры о смене работы, а один раз через подругу даже выхлопотала для него место в банке. От предложения Денис гордо отказался. Разве мог он на полпути бросить свой 'Целитель'! Тогда, казалось, что детищу его уготовано блестящее будущее. Но главным все-таки была радость творчества - одна из ипостасей свободы. Словно звезда, указующая путь беглому каторжнику, она мерцала на холодном ночном небосводе, пока он, влача кандалы, продирался сквозь топи и буреломы...
Вернувшись, Денис застал супругу на кухне. Она неподвижно глядела в окно, будто жена рыбака, высматривающая на штормовом горизонте парус. Услышав его шаги, даже не обернулась. Денис подошел и положил руки на плечи. Сделав неубедительную попытку освободиться, она обмякла и подалась назад. Несколько минут они стояли обнявшись. В молчании прощали друг другу взаимные обиды, несбывшиеся надежды, суетный мелочный ад, в который превратили свою жизнь. Склонившись, Денис целовал завиток волос над ее ухом, а в голове крутилось еще одно воспоминание:
Уже через год после объявления всеобщей свободы, стало ясно, что с надеждой запустить "Целитель" в серию надо проститься. В водоворотах смутного времени первым исчез Аркадий. Иногда он звонил, радостно сообщая о каких-то своих новых проектах. Обещал пригласить, когда дело наберет обороты. Но хорошо зная бывшего напарника, Денис как-то не очень верил. Тем временем ветер перемен одного за другим уносил куда-то в новую жизнь его коллег по работе. Денис был одним из немногих, кто еще продолжал цепляться за звание инженера. А между тем денег уже не хватало даже на еду. Из пропахшего нафталином бабушкиного сундука вылез забытый там с тридцатых годов призрак голода и, скаля гнилые зубы, встал у порога. Денис хорошо помнил вечер, когда они с женой пересчитывали на кухне последние копейки, и вдруг сквозь пелену безысходности, в квартиру прорвался звонок.
Старый приятель приглашал несколько дней поработать у него в коммерческой палатке. Его постоянный напарник ушел в запой, а управляться одному в бойком месте было сложно. На этот раз Денис и не думал отказываться! Уже на следующее утро нагруженные тяжелыми сумками они с приятелем двигались к метро от оптового склада. Палатка располагалась на одном из многочисленных в то время рынков. Торговали в основном поджаренными на гриле сосисками и кофе, бойко шла водка в разлив. Основной клиентурой были обосновавшиеся по соседству челноки. Так Денис оказался в чуждой ему среде, на которую раньше взирал свысока. А уж в роли продавца водки в разлив он для себя никак не мыслил! Но тогда это показалось глотком свежего воздуха, после ставшего похожим на склеп института. Он быстро освоился с новыми обязанностями. Крутясь как юла, успевал жарить сосиски, разливать стопки, считать деньги и давать сдачу. На второй день с ним уже здоровались и шутили, а торгующая по соседству розовощекая уроженка Владимира, заказывая кофе, строила глазки. Но особенно радостным стало возвращение, когда, переступив порог, он под изумленным взглядом супруги достал заработанные честным коммерсантским трудом купюры. Они тут же отправились на ближайший продуктовый рынок. Переходя от палатки к палатке, радовались тому, что могут себе хоть что-то позволить. А когда вернулись, Денис извлек из рюкзака еще один трофей - купленную у приятеля по оптовым ценам бутылку "Амаретто". Впервые за много месяцев они устроили себе маленькую пирушку. За окном хмурилась осень девяносто третьего, а они смаковали вкус красивой жизни, мечтали, что все наладится, и были счастливы и свободны...
Прошло два дня. Странная встреча в парке, прибор, напомнивший о былых амбициях, постепенно стали забываться. Рабочая суета вытеснила все чувства кроме усталости и желания, чтобы быстрей наступил вечер пятницы. А ведь когда-то, работая над целителем "Целителем", он ненавидел выходные!
В субботу Денис провалялся в кровати до одиннадцати, слыша сквозь сон, как жена напутствует уходящую в институт дочь. Поднявшись в двенадцатом часу, нашел на кухне записку, остывший омлет и бутерброды. Заварив кофе, сел у окна и неторопливо смаковал свой завтрак. Пока жена не вернулась из парикмахерской и не мобилизовала на домашние работы, можно было насладиться блаженной праздностью. И вдруг телефонный звонок ворвался в уютный мирок кухни. Узнав голос Лени Голованова, Денис даже не удивился. Возможно, странная встреча в парке уже настроила на ожидание перемен.
После дежурных вопросов о делах, семье и здоровье. Леня быстро перешел к главному:
- Ты "Целитель" помнишь, который мы еще с Аркашкой разрабатывали?
Слово "мы" прозвучало очень естественно. И даже не совсем было понятно, причисляют ли самого Дениса к этому множеству.
- Так вот, я его теперь в серию запускаю!
Вот тут уже настало время задавать вопросы Денису. Оказалось, что государство, озаботившись, наконец, развитием отечественной техники, стало давать гранты. И вот тут в нужное время и в нужном месте опять оказался Леня Голованов.
- Дизайн уже проработал. Нашел ребят, которые цифровой интерфейс сделают. Приборчик конфетка будет! - похвастался бывший начальник и после короткой паузы, торжественно выдал:
- Теперь основную схему надо восстановить. Надеюсь, старик, на твою помощь!
Меняются времена, нравы и законы. Но чувства у прошлых поколений, скорее всего, походили на наши. Наверное, тоже ощутил бы бывший княжеский дружинник, когда к его мирной хижине с гиканьем подкатила ватага старых товарищей, звать ветерана в новый поход на Тридевятое царство. Вот так же, разрываясь от тяжкого выбора, стоял он между двумя вселенными. Позади брошенная посреди поля соха, дом, где каждая лавка сделана своими руками, полный отчаянья взгляд жены, сгрудившиеся у порога детишки. А впереди нетерпеливо бьют копытами кони, сверкают кольчуги и молодецкая удаль играет на дубленных солнцем и степным ветром лицах. И вот уже выбор сделан. Вспоминая подзабытые навыки, он покачивается в седле и боится оглянуться назад. А залихватская песня заглушает летящие в спину рыдания...
Самым тяжелым неожиданно оказалось увольнение с прежней работы. Вроде бы давно надоела коммерческая конторка, где исполняя обязанности сервисного инженера, добывал средства к существованию. А тут вдруг почувствовал, что расстается с далеко не худшей частичкой своей жизни. Подписывая заявление, директор поинтересовался, куда Денис собирается уходить. Узнав про "Целитель", с сомнением покачал головой:
- Я вас хорошо понимаю! Ну, уж извините, в возрождение из пепла как-то плохо верится. Так что, если вдруг не сложится, звоните. Будет возможность, возьмем обратно.
Денис искренне поблагодарил и в очередной раз под защитной маской строгости увидел доброго понимающего человека. И тут же в душе неприятно зашевелились призраки. Вспомнилось множество обид и мелких подлостей, что перенес, работая у Голованова.
" Стоп, ты не к Леньке в батраки нанимаешься, а "Целитель" возрождать идешь!" мысленно прикрикнул на себя Денис. Но призраки от этого не исчезли, а скалили зубы и ждали своего часа.
И вот он снова шел по коридорам родного НИИ! Теперь приведения атаковали его уже со всех сторон. Некоторые были добрые и норовили вогнать в ностальгическую слезу, но попадались и отвратительные твари времен девяностых. Холодными пустыми глазами они смотрели вслед тому, кто чудом вырвался из их мертвящей хватки, а теперь зачем-то вернулся обратно. Когда Денис вошел в свою комнату, его словно перебросило на машине времени. Те же заваленные приборной рухлядью столы, те же чахлые цветочки на окнах. Два с трудом узнаваемых персонажа из прошлого шагнули навстречу. Располневшая и постаревшая Зоя Павловна со слезами бросилась на шею. Перченков холодно поздоровался и с неохотой пожал руку. Все эти годы он оставался "хранителем пещеры". Пока бывшие коллеги искали счастья на стороне, жил на нищую институтскую зарплату. Коротал дни среди пылившихся приборов, даже пытался что-то делать по прежним темам. И все это время верил, что его долготерпение хоть как то будет вознаграждено. И вот наметились долгожданные признаки улучшения. Пока еще тоненьким, но веселым ручейком, в институт потекли бюджетные деньги. И тут же объявились блудные сыновья. Именно для них, следуя библейским заповедям, руководство вознамерилось заколоть жирного тельца, а преданный ветеран опять остался обойденным.
- Ну что осваиваемся? - прозвучал за спиной голос Голованова.
- Осваиваемся - вздохнул Денис.
Давай, давай, а то время поджимает - бодро заявил Леня. Бывший, а теперь уже новый шеф почти не изменился. Все тот же живчик, только виски слегка поседели. Много лет он, как и Денис, искал счастья где-то на стороне, а теперь, удачно поймав ветер перемен, вернулся на прежнюю должность.
Период осваивания затянулся дольше, чем ожидалось. Много времени ушло даже на подготовку рабочего места. Преодолевая отчаянное сопротивление Перченкова, Денис отнес на помойку накопившуюся с советских времен рухлядь. Потом привел в рабочее состояние нужные приборы. Кое-что пришлось возить в ремонт, кое-что покупать заново. Много хлопот доставило подключение к интернету. Подписывая заявку на новый компьютер, Голованов скривился, хотя покупку все же разрешил. Как выяснилось, бюджетный ручеек был не таким уж и полноводным. А, может быть, на его русле уже успели образоваться запруды и водоотводы.
С большим трудом из хранившегося в полном беспорядке архива, удалось вытащить нужную документацию. И только на самом излете декабря Денис сел, наконец, за восстановление макета. А когда у всей страны наступили веселые и пьяные новогодние праздники, ему пришлось выходить на работу. Такое случалось и в те времена, когда они с Аркашей разрабатывали свой "Целитель". Но тогда даже приятно было осознавать, что пока большая часть сограждан предается обжорству и пьянству, он занимается любимой работой. Теперь же выбора не было. Повисший над головой дамоклов меч жестких сроков все равно бы не позволил спокойно отгулять праздники. В начале осени нужно было выдать опытную партию из ста приборов. Задача вполне реальная, но уж как-то слишком тяжело давалась сейчас любая мелочь. Делать, практически все, приходилось одному. Приданный на усиление Перченков только ставил палки в колеса, но жаловаться Голованову было бесполезно. В таких случаях Леня предпочитал играть доброго начальника и не вставать ни на чью сторону.
К концу февраля Денис подошел с работающим макетом. К апрелю стыковал его с цифровым интерфейсом. Вроде можно было запускать партию в изготовление, но тут вылезли новые обстоятельства. За то время,пока Денис добывал свой хлеб на коммерческой ниве, радио-монтажники оказались кандидатами в красную книгу. Немногие из оставшихся запрашивали сумасшедшие деньги, выделять которые Голованов наотрез отказался. Финансовый вопрос все больше выходил на первый план, и это ложилось дополнительным грузом. Денис даже изменился внешне. Осунулся, постарел, и сам теперь напоминал призрак из прошлого. Проклиная день и час, когда добровольно записался на эту каторгу, он не видел для себя пути назад. Стыдно было побитой собакой возвращаться на старую работу. Но не это было главное. Он понимал, что сейчас ему дан последний шанс, что-то в этой жизни создать. И это крепче всяких цепей привязывало к скамье каторжной галеры.
В начале лета, после провала очередной попытки найти монтажников, Денис сам сел за пайку. Для радиоинженера занятие привычное, но одно дело заменить какой-то элемент, другое, целый день, не разгибаясь, сидеть за паяльником. Перченков отказался помогать, ссылаясь на проблемы со здоровьем. Дениса же про здоровье никто не спрашивал, хотя оно все больше о себе напоминало. Работа требовала напряжения зрения. И по вечерам стали появляться сильные головные боли. Но к концу июля, он все-таки окончил сборку. И тут случилось самое неприятное. Технические решения, которые удались на макете, не пошли в серии. Каждый пятый прибор работал не так, как надо. Сначала появилось искушение спихнуть партию с недоделками. Но тут же строгий внутренний страж опять напомнил, что "Целитель" возможно, его последнее серьезное дело. Не доведя его до конца, он фактически распишется в том, что жизнь не удалась.
Несколько дней Денис работал, как одержимый. В молодости такие рывки удавались, но теперь он, как старенький "Запорожец", на который поставили гоночный мотор, чувствовал, что разваливается на части. Не шла на пользу и навалившаяся на Москву жара. В один из таких душных вечеров, когда солнце уже скрылось за домами, но нагретый асфальт продолжал пытку, Денис, возвращаясь с работы, почувствовал, что отнимаются ноги. Усилием воли он заставил себя дойти до автобуса, и был очень рад, когда молодой человек восточной наружности уступил ему место.
На следующее утро, проснувшись в половине шестого, Денис отправился в парк. Под деревьями пока еще было прохладно, и, наслаждаясь короткой передышкой, он медленно брел по дорожке. Думал о том, что идти своими ногами, чувствовать запах скошенной травы, видеть над головой ветки и небо, это уже великое счастья. И не надо искать ни смысла, ни оправдания своей жизни, тем боле изнурять себя ради этого каторжным трудом. Случившаяся чуть меньше года назад встреча, теперь виделась опасным искушением. Убегая из одной неволи, он попал в плен куда более тяжкий. И теперь из этой невольничьей ямы надо было как-то выбираться.
В институт Денис пришел самым первым. Распахнув все окна, включил вентилятор, и сел за работу. Уже к полудню наметились в общих чертах пути решения проблемы, но на новое искушение он уже не поддался. Когда после очередной деловой встречи пожаловал шеф, Денис положил ему на стол заявление об отпуске.
- Что охренел! О сроках не помнишь! - прорычал Голованов. Подобравшись, он стал похож на изготовившегося к броску барса. Но Дениса сейчас было сложно испугать.
- Смотри, а то я сейчас по собственному желанию напишу. Будешь сам вместе с Перченковым все это дерьмо разгребать!
Скривившись, Леня поставил размашистую подпись. Но по глазам было видно, что этот бунт подчиненному просто так не пройдет.
В тот же день Денис вместе с семьей уехал на дачу. Последующие несколько недель стали для него курсом реабилитации. Словно возвращаясь в мир после тяжелой болезни, он ходил по окрестным полям и лесным тропинкам. Речка радостно принимала в свои прохладные объятья. На рассвете за окном, как и в далеком детстве, щебетали и прыгали по веткам птицы. Он рано вставал, и, пока еще не начинало палить солнце, пару часов возился на грядках. Вечерами плотничал: - благоустроил крыльцо, мастерил скамейки и дополнительные полки в сарае. О возвращении на работу старался не думать, словно уже заранее закрыл эту черную страницу своей жизни. Но за несколько дней до конца отпуска, проснувшись в начале шестого, достал пролежавшую все это время в сумке рабочую тетрадь. И пока жена и дочь досматривали последние сны, а по верхушкам забора скользил рассвет, вдохновенно чертил схемы.
Через неделю после возвращения Денис закончил доработку. Незначительные изменения сделали "Целитель" надежным, как автомат Калашникова. Правда, пока переделать и испытать удалось только десять образцов. Остальные ждали приложения рук и паяльника. Но это уже мало волновало создателя. Он свою миссию выполнил. Вечером, придя в парк, Денис сел на ту самую лавочку при входе, и позвонил директору с прежней работы. Без длинных предисловий заявил, что хотел бы вернуться. После недолгой паузы, последовало согласие:
- В конце сентября, могу вас взять. А заявление хоть завтра подпишу.
Сначала Денис был огорчен, что еще месяц придется терпеть Голованова, но потом вдруг понял, что это судьба дает ему шанс собственноручно довести первую партию до конца.
В последних числах сентября Денис вместе Зоей Павловной упаковали последний десяток приборов. В тот же день он положил на стол Голованова заявление и поехал гулять по центру. В таких случаях российскому человеку полагалось бы напиться, но сейчас ему было хорошо и без алкоголя. Над Москвой проливали последнее тепло золотые сентябрьские деньки. В районе Бульварного кольца извечная московская толпа распадалось на мелкие ручейки. Загребая ногами листья, Денис медленно брел по Тверскому бульвару. Память опять извлекала из своих кладовых речку детва, балтийский закат, былые порывы творческого вдохновения. Все это сплеталось с сегодняшним днем в неразрывную цепочку. За прошедший год он сделал отчаянную попытку вернуть себе прежний статус и любимую когда-то работу. Но вместе с этим воскресли и призраки, о которых совершенно забыл. Но главной причиной неудачи стало все-таки здоровье. И, тем не менее, отступление получилось достойным. Безжалостное время в итоге всегда одерживает верх. Но на этот раз удалось свести в ничью. А это уже почти победа!
Дойдя до конца бульвара, он, полюбовался на купола церкви, где венчался Пушкин, и свернул на Никитскую в сторону центра. На город опускался вечер. Закатные лучи, отражались от стен старинных особняков. А в голове опять крутились строки любимой песни: