Потянулись похожие друг на друга дни. Иногда без двух минут, а когда и ровно в девять, Влад вбегал в стеклянные двери института. Если случалось опоздать, на вахте отнимали пропуск и потом приходилось писать объяснительные в отделе кадров. Особенно зверствовал Валентин, тот самый тип, с которым Влад столкнулся, устраиваясь на работу. Новички почему-то считали его бывшим военным. Но потом от старожилов узнавали, что на армейский менталитет грешить не надо. Валентин не проходил даже срочную службу. Так как, еще в молодости получил травму головы, свалившись по пьяному делу в парке "Горького" с колеса обозрения. История, конечно, не очень правдоподобная, но коллектив в нее верил.
Объяснительные были стандартными : "Опоздал из-за плохой работы транспорта". Начальник отдела кадров подшивал их в папку и с отеческими наставлениями возвращал пропуск. Об этой недооцененной коллегами личности нужно бы рассказать отдельно. Положенную ему по должности жесткую хватку Сергей Семенович как-то органически сочетал с интеллигентностью и вполне искренней добротой. Роль "серого кардинала" играл талантливо. Умел искусно лавировать между требованиями начальства и интересами трудового коллектива. За время своей работы в НИИ ( затянувшееся гораздо дольше положенных трех лет) Влад узнал не мало случаев, когда кадровик успешно разрешал трудовые конфликты и находил выход из сложных ситуаций. Например, издав в дни путча указ о запрете сотрудникам покидать рабочие места, Сергей Семенович шел навстречу желающим "защитить демократию", и без проблем подписывал местные командировки. Правда, потом его все-таки заставили на общем собрании за этот приказ извиняться. Возможно, публичное унижение и стало спусковым крючком для дремавшей до того момента болезни. Через несколько лет, забирая трудовую книжку, Влад увидел сильно похудевшего и постаревшего человека. Одна только интеллигентная улыбка осталась прежней. А еще через полгода от бывших коллег Влад узнал, что Сергей Семенович ушел в мир иной, сгорев от быстро прогрессировавшего рака.
Но все это случится потом, а пока вместе пожеланиями "выходить пораньше" Влад получал назад арестованный пропуск и возвращался в комнату "306" к уже успевшей опостылеть работе. Большого смысла в характеристиках, что целыми днями снимал, он не видел. Подогревали скептизм и ироничные замечания Андрея, который любил за глаза покритиковать начальство. Записи Влад вел небрежно, за что и получал нагоняи от шефа. А когда от неаккуратного обращения схема вышла из строя, Овчаркин велел ее починить. Вот тут молодой человек в полной мере ощутил ущербность своего образования. Все теоретические знания по электронике, которые он еще и весьма поверхностно усвоил, оказались бесполезны перед лицом реальной проблемы. К счастью, несмотря на недовольство шефа, активно помогла Мария. Андрей тоже давал советы, в итоге генератор опять заработал. Следующую поломку Влад уже ликвидировал самостоятельно.
С мастерами он общался в основном в курилке. Альбертович оказался человеком злым и неприятным, толи с манией величия, толи с комплексом неполноценности. Происходил он из непростой семьи, обитавшей в одной сталинских высоток. Высшее образование по какой-то причине не получил, в молодости был профессиональным спортсменом, а потом пошел по мастеровой части. Благо, что руки росли из правильного места, и Овчаркин, несмотря на взаимную неприязнь, как работника его ценил. Петрович, в отличие от коллеги, мастером был посредственным, зато человеком душевным и веселым. Он хранил в памяти большое количество забавных историй из жизни института и их маленького коллектива. Дал шефу намертво прилипшее прозвище Собакевич, при этом хорошо умел с ним ладить. Слабым местом Петровича было пристрастие к горячительным напиткам. Про его пьяные выходки ходили легенды, и по количеству строгих выговоров он уверенно держал в институте первое место. Однако, несмотря на неоднократное "последнее предупреждение", до увольнения дело не доходило. Много позже, набравшись жизненного опыта и сопоставив факты, Влад придет к выводу, что "душа компании" сливал информацию в отдел кадров, а может быть и состоял в информаторах у организации куда более серьезной. А пока молодой человек относился к нему с большой симпатией, считая старшим товарищем и даже другом.
С подачи Петровича после первой получки Влад устроил "проставу". Посиделки организовали в каморке у мастеров после того, как ушла домой Нина. Начали втроем, чуть позднее присоединился Андрей. "Андороповка" с бычками в томате пошла очень душевно. Петрович травил байки. Все вместе "перемывали кости" Собакевичу. Пару раз Альберт проехался и по Марии, называя ее старой девой и дурой. Владу эти выпады не понравились, но вслух заступаться не стал.
На следующий день, когда алкогольная эйфория перешла в похмелье, Влад получил устный выговор от шефа. Не особо щадя самолюбие молодого человека, Собакевич попытался донести, что вместо пьянок на рабочем месте, лучше бы сначала научиться работать. Гадая, откуда шефу стало известно про вчерашнее, Влад вышел в курилку. И тут опять навалилась тоска. Работа, отношения в коллективе, все это показалось сочетанием серой скукотищи и комического фарса. Ничего великого и даже просто значимого в ближайшей перспективе не наблюдалось. И опять он вспоминал Пустоземье. Казалось, именно там, в игре, все по настоящему. И сам он настоящий. А здесь, играет в бездарной пьеске на бытовую и производственную тему, какой-то его двойник.