Аннотация: Две души, две судьбы, два человечества, два мира, две звезды, и все они — затеряны в пыльных складках пространственной ткани.
Суть едины и неделимы. И недосягаемы друг для друга.Зеркало.
Роман Корнеев
Зеркало
Повесть
"...он един в двух лицах"
А. и Б. Стругацкие
"Понедельник начинается в субботу"
0
Он подвел ее к экрану внешнего обзора, за которым медленно проплывала пелена сверкающих на солнце облаков, и тихо спросил:
- Миа, ты сможешь полюбить и этот мир?
Его всегда поражал ее голос, он был очень тихим, слабым, но, вместе с тем, в нем чувствовалась сила. Так выглядит лесное озеро - спокойное, гладкое, но не подступиться к нему, не приблизиться к долгожданному единению. Простому человеку не дано ничего более, чем просто на секунду поколебать его поверхность. И никто никогда не знает, сколько тел погребено под этим зеркалом, какие демоны живут в его глубине. Даже чтобы только расслышать его дыхание, нужно иметь столько терпения, сколько можно накопить только за всю свою жизнь. И такие слова:
- А ты, Миа, любишь этот мир?
- Да, конечно, Миа, я люблю его, как ничто другое.
- Ты во Тьму подался, чтобы искать такие же миры? Миа, я права?
Поражает. Она всегда его поражает...
- Да, Миа, ты права, только это для меня - счастье. Я ищу миры.
- Но ты истинно радуешься только тогда, когда эти миры становятся подобием твоего. Ты делаешь это.
- Да. Только это настоящее счастье - когда кто-то начинает любить мой мир настолько, что решает переделать свой. Ты согласна со мной?
В его голосе металл. Вопрос серьезен, они должны выяснить это раз и навсегда.
- Я верю тебе, Миа. Ты не наносишь боли.
- Миа.
Ох, если бы он сам был в этом настолько уверен...
- Так ты сможешь полюбить этот мир?
- Я попробую.
Ох...
- Я обязательно попробую.
1
"Хорошо, я постараюсь. Вообще, мне до сих пор кажется странным, что можно доверять свои мысли этому белому листку. Никогда не задумывалась об этом, хотя... мне нравится, как эти закорючки ложатся ровными рядами, впитывая в себя слова и образы, едва родившиеся в моей голове. Ищущий сказал: "Это поможет. Тебе нетрудно будет научиться". Я ему поверила. Он хороший, ему нельзя не верить. А научиться... до сих пор, всматриваясь в закорючки, я удивляюсь тому, что кто-то такое придумал. Странно и немыслимо, ужасно запутанно. У нас такое никогда... Впрочем, выучиться было нетрудно. Но осмыслить...
Итак, сегодня с утра я сделала первый самостоятельный шаг в новом мире. С тех пор, как корабль Ищущего пересек вместе со мной Тьму-Меж-Миров, прошло целых три недели, но все это время я провела в большом доме, сплошь залитом ярким светом, льющимся через огромные хрустально-прозрачные окна. Ищущий сказал, что я должна немного подождать, пока этот мир будет достаточно безопасен для меня. Я не знаю, что он имел в виду, я ему уже объясняла, что здесь мне ничего не может повредить, но он все-таки настоял на своем.
Три недели... Все что меня окружает, непременно производит на меня странное впечатление. Я еще ни разу не видела уголка, где царил бы полумрак, безжизненная серость - везде сияние радостного света, что ночью, что днем. И повсюду гирлянды живых цветов, испускающих нежные сладковатые ароматы, и даже здесь, в доме, повсюду снуют маленькие разноцветные и совершенно беззлобные на вид пчёлки...
У меня некоторое время было, правда, подозрение, что в подобной нарочитости есть немалая доля старания Ищущего, но хорошо, все-таки, что я так и не высказала ему то, что хотела, о напрасности столь больших затрат времени. Просто в один прекрасный вечер я увидела нечто, коренным образом изменившее мое отношение ко всему, что я ранее видела в этом мире. Поразившее меня до глубины души. В тёмном небе горели Четыре Звезды, их мягкий разноцветный свет сливался на листве окружающего дом сада в неуловимое серебристое сияние, создававшее неповторимый ореол благодати, словно бы разлитой в воздухе.
Там, за окном, царила та самая, детская и неподдельная радость жизни, которую я видела здесь во всем. Такое невозможно подделать, инсценировать. Таким живут.
В тот самый миг я даже, показалось, почувствовала прохладный легкий аромат дремлющей в ночи листвы... Жаль, что нельзя было распахнуть окно.
После того я стала по-другому относился к этому миру - более открыто, что ли, допуская ближе к сердцу. В какой-то мере меня это и подготовило к событиям сегодняшнего дня. Раскинувшееся надо мной прекрасное бирюзовое небо, легкий ветерок, шелест листвы... все это, несмотря на мое длительное затворничество, теперь казалось вполне естественной частью картины бытия. Чуть зеленоватые, лучи местного солнца мне боле не покажутся чужими, я уже просто не помню, какими они были дома.
Делая первые шаги по изумрудной траве, я обернулась на темневшую рядом со мной фигуру Ищущего и спросила: "Можно, я пойду босиком?" Он склонился с высоты своего огромного роста, такой нескладный в своем извечном плаще - я почувствовала, как на моей щеке погас солнечный зайчик - заглянул мне в глаза и улыбнулся: "Конечно!"
Вот так, ощущая ступнями легкое щекотание шелковистой травы, я и прошла заветные тридцать метров до дома, где жила семья Ищущего.
Они встретили меня как свою, будто я была им знакома долгие-долгие годы. Никакой неуверенности оттого, что ты чувствуешь себя чужой, дискомфорта, зажатости, были улыбки открытые лица и спокойная, ненавязчивая забота. Эти люди очень подходили своему миру, только среди этого света и тепла подобная покойность, доброта и одухотворенность лиц может быть естественной, ненаигранной, настоящей. Я отмечаю все новые детали этого собирательного образа, а мысли мои все несутся... Движения этих людей свободны, но не расхлябаны, их жесты мягки, но вместе с тем четки и уверенны. Их одежда, вопреки ожиданию, кажется тенью посреди царящего в этом мире вечного праздника. А уж глаза... Они произвели на меня невероятное впечатление. Эти широко открытые Вселенной озера таили в себе огромную силу воли, великолепную четкость внутренней организации, глубину мысли и спокойствие. Абсолютное спокойствие и уверенность в себе. Такое может быть основано лишь на невероятном знании, настолько глубоком, что внешне оно начинало быть похожим на истинную, глубочайшую Веру. Я поражена.
Мое решение побыстрее откланяться было правильным от начала до конца - мне нужно так много всего понять прежде чем... От приглашения на обед я, гранича уже с величайшей невежливостью, тоже отказалась. Вернувшись побыстрее в дом Ищущего, я заперлась в своей комнате, просидев в уединении почти до самого вечера, размышляя на самые невероятные темы. Когда Ищущий вернулся, я вышла к нему и напомнила, как он обещал научить меня записывать мысли. Дело в том, что я еще в корабле застала Ищущего за странным занятием - он сидел за пультом и, держа на коленях пачку белых листков, водил по ним черным стержнем, оставлявшим за собой закорючки и черточки, составлявшие вместе странный, ни на что не похожий узор. "Что это?" - спросила я. "Это мои мысли". "Как странно..." - сказала я. Мы так не делаем, мы... И тогда Ищущий обещал мне объяснить это искусство.
Таким образом и возник мой дневник. Так это назвал он. Наверное, тут дело в некотором постоянстве этого занятия, а так же той длительности, которую у меня занимает процесс письма. Иначе почему эти строчки получаются такие выдержанные, спокойные, такие строгие и логичные, совсем не соответствующие тому мятущемуся потоку, что бушует у меня в голове. Я словно погружаюсь в медитативный транс, склоняясь над белым листком.
Быть может, Ищущий действительно прав, и этот дневник мне помогает разобраться в хаосе, с недавних пор поселившемся у меня в голове?..
Сейчас я сложу листки в ящик стола, что стоит в соседней комнате, и пойду в его кабинет. Быть может, я его застану".
2
Я сидел за столом, помешивая щепочкой в высоком бокале, серебрящемся трёхслойной амальгамой коктейля. Оттого луч солнца, каким-то невероятным образом пробравшийся сквозь густые заросли над нашими головами, начал ослепительным угольком скакать по нашим лицам, мелькая разноцветными бликами то в полумраке дальней веранды, то снова улетая на свободу в распахнутое окно. Склонённая к самому бокалу голова не позволяла мне видеть обращённых ко мне лиц, однако меня не могли обмануть кажущееся спокойствие и расслабленность послеобеденного отдыха, я слишком хорошо знал своих родных чтобы не сомневаться на их счёт.
И вот:
- Я всё не возьму в толк...
Никак не реагируя, я продолжал своё неторопливое занятие, пусть Софи высказывается, сколько её душе угодно. Даже не поднимая головы я прекрасно оценил тот музыкаальный эффект, что произвело возмущённое встряхивание головой - бренчащего добра на ней всегда хватало.
- Эта девушка, кто она? Что у неё творится в душе? Господи, я даже не могу для себя решить, красива она или нет! Что об остальном говорить... И что у неё за...
- Софи.
Казалось, в этот раз незримая сила голоса матери снова усмирит страсти, разгорающиеся вокруг неё, однако этого, к сожалению, не произошло.
- "Софи"... всю жизнь так! Надо же мне ему сказать то, что я обо всём этом думаю. Не при ней же... - она запнулась, но лишь на единый миг, а потом снова: - А ты что молчишь? Ну, ответь же мне. Кто она?
Я не спеша вынул щепочку из бокала, потом одним рывком влил в себя коктейль. По телу пронеслась едва ощутимая дрожь. Только звякнув хрусталём о столешницу, я поднял голову.
- Она... а кто тебе сказал, что я знаю, кто она? Вполне может статься и так, что если бы я имел хоть малейшее об этом представление, то вы бы о ней даже и не узнали бы...
Мне показалось, или я действительно вздохнул?
- Иногда мне кажется, что я уловил какую-то нить, способную вывести меня на путь понимания, однако, как только я хоть на миг забываю её родной мир, начинаю считать её равной себе, таким же человеком... тут же всё рассыпается.
Оглядевшись, я нахмурился навстречу обращённым ко мне взглядам и добавил:
- Её душевные силы недоступны обозрению, если она взглянет с любовью тебе в глаза, ты не чувствуешь почвы под ногами, но стоит ей лишь на мгновение засомневаться, разувериться в тебе... мгновенное преображение. Она не умеет даже читать, почти как ты, Софи, - я не смог уклониться от возможности поддеть мою взбалмошную сестрицу, - однако при этом помнит наизусть столько всего, что я даже перестал этому поражаться.
Снова, в который раз. Один и тот же вопрос.
- Я привёз её, но у меня не стоит спрашивать, что она такое. Я этого не знаю, и вряд ли вообще когда-нибудь узнаю. Её мир был обнаружен недавно, странный мир, побочная ветвь развития, там всё построено на непонятных законах, он в последнее время занимает всё моё время, там я и встретил её.
И замолчал. Как дать им понять?
- Но, почему она оказалась здесь?
Мама, пожалуй, была одной из тех немногих, кто мог заставить меня говорить то, чего мне говорить не хотелось.
- Она попала в очень большую беду, я не мог не помочь ей. Она пока будет жить в моём доме, и я вас прошу, сделайте так, чтобы она ни в коем случае не пожалела о том весьма сложном выборе, что она сделала.
Во взглядах, направленных в мою сторону, отнюдь не убавилось неуместного любопытства. Жаль. Сколько бы ни было житейского сострадания в моих родных, нельзя обольщаться относительно той степени такта и самоотверженности, настолко необходимой сейчас, которую они могли бы продемонстрировать. Мы так далеки от её мира...остаётся надеяться только на то, что она сможет принять и это, как приняла до того многое другое. Ей, и правда, придётся привыкать.
Покидая веранду, я одним резким движением грохнул опустевший бокал о стол, лишь за мгновение до того придержав руку, так что тот остался стоять в целости и сохранности, лишь столешница чуть дрогнула, жалобно звякнув хрусталём о стекло. Захлопнув за собой дверь, я с силой выдохнул застоявшийся в лёгких воздух. Ох...
Отчего так всегда выходит, только совершишь нечто хоть сколько-нибудь расходящееся с инструкциями, пусть оно хоть сто раз отвечает твоим собственным моральным нормам или логическим построениям, сразу со всех сторон на тебя начинает сыпаться... Одна только боль в голове: "слушай инструкции, не дураками писались, за каждой строчкой там - страдание и горе тысяч и миллионов человеческих существ". Муками и смертью отдавало эхо этих слов, однако, видит Галактика, главным было не постоянное напоминание о треклятых директивах-предписаниях... я тривиально боялся за маленькую, невероятно добрую и умную девочку, что, видел я сквозь все барьеры непонимания, всё ещё продолжала дрожать от боли и ярости.
Сколько же должно пройти времени, чтобы даже эти чудовищные сотни парсек излечили её, убедили раз и навсегда забыть жестокость и бездушие, в один проклятый момент посетившее её родную планету? В силе её воли я не сомневался ни секунды, да только... Неясное чувство тоски, что чудилось мне в её тихой речи, мешало мне уверовать наконец в благополучный исход, и это порождало во мне стойкое желание сделать ещё хоть что-нибудь, лишь бы позабытая уж улыбка вновь расцвела на её губах. Всё напрасно...
Софи, сжимая в руке коробку плеера, вышагивала по саду. Её тело плавно двигалось, перетекая из одной позы в другую в такт музыке, существовавшей только для неё одной. Ей нравилось вот так, часами кружить меж деревьев, чувствовать себя одной-одинёшенькой наедине с бешеным ритмом, бьющимся о барабанные перепонки.
Музыка оживляла действительность, она вливалась в жилы импульсами рвущейся с привязи энергии, движения становились всё более резкими, ладони стегали нечаянно подвернувшиеся ветви, оборванные листья ещё кружились в прохладном воздухе, с вздохом встречая свою смерть, а она уже летела дальше. И билось сердце, толкая вперёд очередной глоток пропитанной адреналином крови.
Жизнь. Да, она жила этим.
Неподвижные деревья.
Спокойный воздух.
И её тело, жадно его хватающее.
Звуки оборвались, оставаясь до времени лишь воспоминаниями. Действие таблеток тоже проходило. И тут Софи заметила.
Хрупкая фигурка в тончайшем белом одеянии замерла меж деревьев. Гостья. Её привёз братец.
- Привет!
- Здравствуй... Софи?
Она кивнула в ответ на явно вопросительную информацию. Она каждый раз вот так... задумывается, прежде чем обратиться к тебе по имени. Что у неё с памятью?
Фигурка в ответ приблизилась, присела в лёгком реверансе.
- Я хотела прибрать в доме Ищущего, но там уже кто-то побывал.
- Автоматика сама всё убирает, - чуть раздражённо заверила её Софи. Ей не нравилось быть объектом наблюдения этих внимательных глаз.
- Ну, может быть, но делать мне оказалось нечего, и я решила прогуляться по саду, он у вас просто замечательный... Ой! - спохватилась она вдруг, её выражение лица тотчас приняло просительное выражение. - Я вам случайно не помешала... Софи?
Отчего она так всё время запинается на её имени?!
- Нет, не волнуйся ты так.... Всё хорошо. Ты видела, как я танцевала?
- Да, - девушка видимым для глаз усилием успокоилась, и её лицо снова засветилось привычным уже уютом. От этого Софи захотелось пощекотать её под подбородком. - Это великолепно, я никогда не видела ничего подобного. Отчего у нас такого нет? Ты словно научилась не только слушать, но даже... слышать тишину!
Софи смутилась. Удивительно. Вот уж никогда не подумала бы, что кто-то ещё способен вызвать в ней такую реакцию... удивить - вполне возможно, рассердить - всегда пожалуйста, но смутить! Мистика какая-то.
- Вот что... - Софи взяла девушку за руку и потянула за собой, стараясь скрыть мелькнувший в голосе назидательный тон. - Давай договоримся вот как... я понимаю твой интерес ко всему тому, что здесь происходит, но есть вещи, которые можно делать только спросив у... - Понимает или нет? - Просто скажи мне, если захочешь в следующий раз за мной наблюдать. Хорошо?
Умные глаза следили за ней так пристально, что казалось, будто самые потаённые мысли выбираются наружу, отряхивая попутно с себя складскую пыль... Какая чушь, и с чего бы это ей вдруг пришёл на ум тот случай! Было бы и в самом деле гнусно, если бы эти блестящие словно от невероятного внутреннего напряжения зрачки увидели её тогда... обнажённую, лежащую с перекошенным от ужаса лицом в луже остатков вчерашнего ужина, невидящими глазами всматривающаяся во что-то до мерзости знакомое, притаившееся в темноте...
Она, и правда, тогда сильно перебрала, туман эйфории быстро перерос в нестерпимое сексуальное желание, а когда сорванная нетерпеливыми рывками одежда уже клочьями разлетелась по куртинам, когда она уже была готова окончательно оторваться от этой бренной земли...
Реакция наступила внезапно и непреодолимо, её выворачивало наизнанку, даже стенать не было сил, может быть, именно поэтому никто из родных так и не узнал об этом, хотя ещё несколько дней на лице вполне сносно распологались два чёрных слезящихся провала.
Даже сейчас, столько времени спустя Софи чуть не оступилась при этом воспоминании... неужели её так выдаёт лицо? Ведь не может же незваная гостья и вправду читать мысли! Отчего она так смотрит?
Софи торопливо препроводила излишне проницательную гостью к дому братца, даже не задумываясь о нарушенном этикете. Ей срочно нужно было полечить расстроенные нервы.
3
"Странности, странности... я всегда была склонна верить избитым истинам, в один голос утверждающим, что время расставит всё на свои места, что оно - самый верный советчик, и нет другой правды, кроме той, которую нам преподносит его безбрежный океан... Возможно, тем самым моя молодость, смущённая лежащими перед ней неисследованными дотоле просторами, лишь пыталась... оправдать что ли свои тщетные попытки расставить всё окружающее по полочкам.
Ты как бы постоянно придумываешь всё новые и новые классификации и каталоги, в которых должны, да просто обязаны, рано или поздно уложиться толстыми фолиантами все известные факты и события. Вроде как и в самой этой тщетности нет твоей вины, просто не пришло время, просто не желает оно спешить в своей бесконечности. Тешься.
Я живу здесь уже не просто долго, очень долго, но нет ни намёка на близость понимания, я каждый раз словно младенец непонятливый перед собранием взрослых и мудрых людей. Вокруг творится какое-то непрекращающееся священнодействие, я же... не понимаю ни-че-го.
Семья Ищущего.
Что сказать об этих людях? С чего начать, чем продолжить, какие детали, подмеченные мною, действительно важны, а какие по правде лишь неприметные шалости его величества Случая? Сколько всего мои незрячие глаза пропустили... стоит ли с подобным сомнительным багажом что-то этакое здесь писать? Не знаю... я ничего не знаю.
В общем, обо всём по порядку.
Настал долгожданный момент и мне было теперь позволено разгуливать, где заблагорассудится. Объяснения, почему именно сейчас, а не днём раньше, последовали безо всякого моего на то желания, да я ничего в этом и не поняла. Свобода... странно было это так воспринимать, как будто меня кто-то держал взаперти. Верно, весь этот полёт, да и всё остальное, мне действительно не принесли освобождения.
Только теперь мне начинает казаться что-то такое...
Я летаю целыми днями по огромному окружающему меня саду, восторженно ощущая босыми ступнями щекотание травы. Вокруг заливаются птицы, шныряют среди ветвей насекомые и даже сами деревья кажутся необыкновенным, чудесным образом танцующими вокруг меня.
Когда же наступает время трапезы, мы все усаживаемся за стол и я словно продолжаю тот нескончаемый танец, купаясь уже не в лучах солнца, но в потоках тепла и доброты, что выплёскиваются через край вокруг меня.
Семья Ищущего.
Эти люди прощают все глупости, что я совершаю, поддерживают меня в минуты нечаянной грусти, ласковым словом поправляют, делая всё ещё остающиеся у меня в душе заблуждения лишь лёгкими тенями того сонма демонов, что жаждали поглотить мою душу на Родине. Слова, что произносятся за этим столом, легки и вместе с тем полны смысла... хотела сказать тайного, но ведь это настолько не так! Этот смысл прост и прозрачен, как горный ручей, и его глоток так же будоражит сознание, делая его кристально чистым, не замутнённым никакими предрассудками. В этой семье царит безмятежность, покой и гармония, которая невольно пропитывает и меня. И от этого мне часто становится неловко, я случайно здесь, я никто для этих людей, отчего же мне такая честь, подобное счастье?! Нет ли здесь моей корысти, не воспользовалась ли я незаслуженно хоть толикой светлого чувства, мне не предназначенного?
Я боюсь заполучить недозволенное, но боюсь и показаться попросту брезгующей. Кто я такая здесь, чтобы требовать хоть чего-нибудь? Кто я такая здесь, чтобы отказываться от чего бы то ни было?! Кто я такая здесь?!!
Иногда гнетёт именно это. Но я стараюсь бороться. Изо всех сил.
Привыкнуть совсем я к этому миру, видимо, не смогу, но до тех пор, пока в голове не уляжется хоть что-нибудь, пока не умолкнет этот поющий в моих снах многоголосый хор страхов... я не буду даже думать о том, чтобы судить, оценивать, удивляться и недопонимать. Я так решила.
Ох...
Вчера был особый день, один из важнейших за всё время моего пребывания тут. Утро было самым обыкновенным... то есть... нельзя сказать, что оно было скучным или серым... ну, таким, как я раньше представляла себе обыкновенное утро. Нет, оно просто было похожим на все остальные. Похожим своим свежим ароматом и целыми полноводными реками света, овевающими мою тёплую со сна кожу...
Я заметила неладное ещё за завтраком. Уже настолько мне знакомые, эти лица вдруг показались посерьёзневшими, обычная беседа за столом никак не разгоралась, я начинала беспокоиться, такого на моей памяти не бывало никогда. Под конец трапезы негромкие диалоги и вовсе притихли, каждый задумчиво глядел в свой бокал с напитком, все о чём-то напряжённо размышляли. Мне сделалось невмоготу от желания поинтересоваться, что же происходит, однако, я смогла удержаться, и лишь только после того, как мы с Ищущим направились в сторону его дома, я осторожно у него поинтересовалась:
- Миа, что происходит?
- То есть?
- Вы все сегодня такие... странные. Нет, не подумай, что мне не нравится, какие вы сегодня, но вы... просто не такие.
- Мы... мы и такие тоже, ты извини меня, я слишком увлёкся собственными делами и в последнее время мало уделяю тебе внимания. Давай сядем вот на эту скамейку, и я тебе всё объясню.
Мы сели.
- Сегодня просто такой День, мы все идём в храм, где... ну, скажем, молимся.
- Чтобы всем стало хорошо?
Он улыбнулся, так по-своему, так тепло и уютно.
- Ну да, чтобы всем стало очень-очень хорошо. Это достойно внимания. И поэтому мы все такие задумчивые. А ты не хочешь сходить с нами?
Кажется, я тогда немножко задохнулась от нахлынувших на меня чувств.
- Да, конечно! Я хочу пойти с тобой в твой... храм.
Мне показалось, или он тогда снова нахмурился.
- Ты не можешь идти со мной... вот что, посиди тут немного, я позову сестру, пусть она поговорит с тобой об этом. Хорошо?
- Хорошо, - прошептала я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. И в самом деле, что мне делать на священнодействии, где, по-видимому, даже такие, как Ищущий, играют второстепенную роль!
Честно говоря, в тот момент мне действительно стало немножко страшно, и, глядя вслед удаляющейся чуть сгорбленной сегодня фигуре Ищущего, я никак не могла отделаться от этого вопиюще неуместного в этом мире чувства...
- Ты ждёшь меня?
Обернувшись, я некоторое время рассеянно смотрела на Софи, потом, как бы опомнившись, подскочила. Или мне только показалось?
На её лице сегодня не было даже обычного ничтожного количества макияжа, так что моему привыкшему к её каждодневному обличию глазу казалось, что она не то сильно со вчерашнего дня постарела, не то, наоборот, стала выглядеть моложе... скорее всего, учитывая фактическое отсутствие понятных мне возрастных различий на их лицах, и то и другое было не более, чем очередной аллюзией. Другое дело, что невидимые глазу потаённые мысли у Софи всё-таки были, хоть и скрывались за обычной для этих людей тёплой улыбкой.
- Это правда, что я не могу сходить с вами всеми... в храм?
- Конечно же можешь, но только не со всеми, мы входим туда по отдельности, у нас так принято... считается, что только в одиночестве человек действительно может проникнуться таинства. Я не уверена, что ты действительно нуждаешься в этом, но если тебе действительно хочется присоединиться к нам...
Я совершила в тот момент над собой поистине невероятное усилие, попытавшись не приняться кивать в ответ с идиотской улыбкой.
- В таком случае мы с мамой постараемся тебя как следует подготовить по дороге к Святилищу. Но поторапливайся, спешить туда не принято, так что выходить будем заранее, и тебе нужно подготовить одеяние. Ты справишься?
- Я постараюсь, Софи, вам не придётся за меня краснеть!
Ответная улыбка вдруг снова сверкнула на её лице, напомнив мне, что завтра, по-видимому, я снова смогу лицезреть перед собой ту Семью, к которой я уже успела привыкнуть, и лица эти непременно снова станут прежними, и задорный их смех, и... Всё же, оборвала я тогда себя, сегодня они не такие, как обычно. Следовательно, существуют достаточно веские на то причины. И предстать пред ними в полной мере ожидает тебя в том числе. Я заторопилась и, толком ничего так и не расспросив, бросилась к себе в комнату.
Собраться удалось достаточно быстро, благо, я своевременно откладывала лучшие свои вещи на отдельную полку (в основном, так уж получилось, они были либо подарены самим Ищущим, либо я подыскала их себе уже здесь, почти ничего из моего гардероба уже не напоминало мою прежнюю жизнь), так что теперь примерить что-нибудь показавшееся мне наиболее уместным к случаю не составляло никакого труда. Уже через пять минут, тихонько напевая про себя от радостного возбуждения, я сбежала по некрутой лестнице к тропинке, ведущей, как я знала, за пределы этого бесконечного сада.
Меня уже ждали. Увлечённая своими мыслями, я слишком поздно осознала свою оплошность, все они были одеты вовсе не так, как я рассчитывала - тёмные одежды, в основном из плотной и довольно грубой ткани, они как бы являлись продолжением того сумрачного настроения, что витало с самого утра меж этих деревьев. Я была в своих белоснежных кружевах словно пугало. Однако стоило мне сделать единственное движение в сторону дома, как меня удержали.
- Миа, не нужно. Если ты захотела одеться именно так - пусть. Главное, чтобы ты оставалась сама собой... не нужно огорчаться.
Ищущий взял легонько за руку. Остальные посмотрели на меня и тоже, не сговариваясь, кивнули. Я сдалась сразу же.
Собственно, сам полёт при всей нетрадиционности ситуации показался мне необычайно коротким и... обыкновенным. Я уже не раз летала с Ищущим на подобных аппаратах ещё на Родине, и, несмотря на то, что это был мой первый полёт в этом мире, я совершенно не испытывала интереса к самому полёту как к факту. Наверное, стоит отдельного упоминания лишь момент посадки.
Как всегда это бывает в этих крылатых машинах, неведомо откуда показалась земля, некоторое время она раскачивалась, производя свои странные эволюции удивительно независимым от моих субъективных ощущений образом, это движение можно было только увидеть, но никак не ощутить. Собственно, видна была одна голая серая уходящая в горизонт равнина, вокруг не было ни травинки, ни единой неровности, только безупречная серая плоскость, не дающая перспективы и кажущаяся от этого чуть ли не вогнутой. Пустота и одиночество были символами этого места, взявшегося ниоткуда и туда же, казалось, готового кануть. Я сконцентрировалась было на выражении собственного лица, стремясь не показать собственное невесть откуда взявшееся волнение, но тут же напрочь забыла про эти жалкие потуги, ибо посреди этого вечного серого безмолвия волей автоматического пилота на обзорные экраны выплыл Храм.
Картина.
Возносящееся к самим небесам строение, словно целиком собранное из тысяч острых, как бритва, огромных, как горный кряж, лезвий. И змеящаяся от основания огромная трещина, продолжающаяся на добрых сто метров в высоту.
Шок.
Лишь несколько секунд спустя я заметила, что мы на самом деле отнюдь не одни, вокруг полно точно таких же летательных аппаратов. К Храму идут чередой люди, один за одним вливаясь в единый могучий поток, стекающийся к основанию Храма, к основанию трещины, которая скорее всего была (да не "скорее всего", а так и есть) единственным существующим проходом внутрь.
Но не преувеличивайте мои способности, тогда они явно подкачали, я даже при виде этого не смогла понять, куда попала. Что ж, всему своё время... и вот я иду прямиком в эту ужасающую пасть".
4
Я осторожно постучал в дверь, кажется, мне нужно было ей что-то сказать. Прошла секунда, а знакомого тихого голоса в ответ я так и не услышал. В тот момент я не стал беспокоиться, моя гостья часто в последнее время отлучалась из своей комнаты, меня это могло только радовать, наступала долгожданная адаптация её изболевшейся души к новым условиям.
Беспокойство наступило позднее. Её не оказалось ни в саду, ни у беседки, когда мама поинтересовалась, что это я бегаю туда-сюда, я спросил, не знает ли она куда...
"Так они же с Софи куда-то собирались", - сказала мама беспечным тоном, но тут же сама осеклась, видимо, разглядев выражение моего лица.
Тут мои сомнения насчёт того, что всё идёт именно так, как тому следует, окончательно рассеялись. Я, крепя сердце, ещё проявлял некоторую благосклонность к этим странным беседам с моей взбалмошной сестрицей, но отправиться с ней в Город... И именно в один из этих дурацких дней!
Если бы я хоть знал, как их теперь разыскать. Свой инфор, понятное дело, Софи оставила дома, найти же их в той толпе беснующихся фанатиков... нереально. Однако делать было нечего, я принялся обзванивать всех её знакомых, которые были мне известны. Спустя некоторое время показался след, кто-то где-то и когда-то видел двух девушек, но уверен в том, понятное дело, не был. Оставив маму, которой уже передалось моё волнение, на связи, если Софи вдруг вздумается позвонить домой, я вылетел в Город.
Софи оставалось только вздыхать. Порой ей казалось, что эта неожиданно оказавшаяся на её попечении девушка абсолютно безнадёжна. Можно было часами объяснять ей, что и как, втолковывать каждое слово, не обращая внимания на уверенные кивки в ответ, поскольку это кажущееся согласие ничего не означало. Чаще всего оказывалось, что это самое "согласие" происходило единственно из желания собеседницы успокоить Софи, а, может, и просто из-за полнейшего, безграничного, ужасного непонимания.
Вот и сейчас, она же точно помнит, как два или три раза подробно объясняла, что это за место, в которое они собирались, да ещё просила не торопиться и как следует одеться, чтобы не выглядеть рядом с ней пугалом. Однако все слова оказались брошенными на ветер: гостья стояла перед ней в одном из всё тех же своих неотличимых друг от друга нарядов, по слухам, подаренных ей братцем. Вот уж кто ничего не понимает в женской одежде... И за что ей такое наказание?
Однако сдаваться Софи вовсе не желала, так что вздохи вздохами, а придётся идти так. Она ещё раз скептически осмотрела невзрачное одеяние, потом протянула к ней руки и сказала:
- Ну, что же мы стоим? Пойдём, а то начнётся без нас.
- Конечно, пойдём!
Улыбка в ответ, сегодня не такая грустная, но всё-таки продирающая до костей, как ветер зимой. Софи взяла протянутую в ответ ладонь, и они быстрым шагом направились к воротам, там их должна была ждать карета такси.
На самом деле, раздражение Софи, и она это прекрасно понимала, было вызвано не столько непонятливостью, или, что хуже, попросту непонятностью подопечной, сколько тем самым фактом, что невероятно часто Софи видела в ней саму себя, только годами моложе, наивнее, проще. Но этот же факт порождал в ней и надежду на победу, она просто обязана докопаться до сути этого странно далёкого ей сейчас существа, объяснить той суть происходящих вокруг вещей, открыть ей глаза на мир, живущий вокруг неё своей, независимой от нечаянной свидетельницы жизнью...
А уж эта её идея, дурацкая по сути, но достаточно нужная по существу, пусть лишь в образовательных целях... Будем считать это познавательной прогулкой. Ничего, стоит ей однажды побывать там, погрузиться как следует в незнакомый покуда ей мир звука и света, как всё должно стать на свои места. Гостья побывает там ещё не раз, они будут ходить и вместе и порознь, пойдут новые знакомства... и - да здравствует новый член нашего общества!
Софи улыбнулась, представив себе эту несуразную деваху в элегантном костюмчике небесно-голубого, чуть электрического оттенка, вышагивающей по парку с плеером в руках и напевающую что-то новомодное. "Сияние травы я слышал из окна, прошедшие мечты продолжены во снах..." Софи даже начала вполголоса напевать знакомую мелодию, воображая себе бьющий в уши ритм.
Да. Она сегодня покажет ей, что такое настоящая жизнь!
Полёт не занял много времени, да Софи никогда и не замечала за собой привычки со всей тщательностью проживать каждое мгновение, попроси кто-нибудь минуту спустя описать, во что были одеты окружающие её люди, она, не задумываясь, ответила бы "не знаю". Только старт и посадка, разделённые парой незначительных звуков и образов. Интересное было чуть впереди, а это так... очередной эпизод.
Машинально нащупав прохладную ладонь своей подопечной, с готовностью поднявшейся с соседнего кресла, Софи выбежала в распахнувшийся проём люка. Дул свежий ветер, вокруг было полно знакомого и ещё больше незнакомого народу, лица, в основном, молодые, свежие, раскрасневшиеся, но и "стариков" достаточно, ходить сюда иногда случалось весьма странным компаниям.
Софи ещё раз взглянула на спутницу, на её дурацкий наряд, и широко улыбнулась. Сойдёт, чёрт возьми! Ей слишком не терпелось туда, под эти своды, наполненные музыкой, которую она слышала уже отсюда. Огромное иззубренное здание уже гудело и клокотало в её воображении...
Софи неторопливым шагом продвигалась сквозь всё сгущающийся поток людей, уже совершенно не обращая внимания на распахнутые в необычайном ужасе глаза своей спутницы, идти вперёд она не мешала. Сейчас начнётся то, что Софи любила превыше всего в этом мире. С этим чувством она знакомым движением сунула свободную руку меж складок сверкающей неоновой туники, нашарила там что-то.
Гелевый шарик скользнул меж судорожно сжавшихся зубов, прокатился в горле и упал вниз.
Софи повернула голову и словно сверкнула невидящими глазами.
- Подружка, ты хочешь это увидеть? Да что там, если увидишь разок, - обязательно захочешь.
И тут раздался первый удар скрытой в толще стен мембраны, звук столь же эффектный, сколь и потрясающий самое твоё естество.
Две девушки, взявшись за руки, скользнули меж высоченных колонн и пропали внутри, среди гигантских клубов дыма... там, где уже начиналось вселенское представление.
5
"Воспоминания мои на этом странным образом... преломляются. Впечатление долгого и глубокого сна. Будто я даже и не просыпалась.
Третий день хожу по дому Ищущего, как потерянная. Нет сил даже толком собраться с мыслями, может, для этого и пишу... Но всё равно, ничего не понимаю.
Долго ли мы пробыли в этом страшном месте? И вообще, была ли я там, не свалилась ли, просто, без сознания на пороге? От переизбытка чувств. И всё это мне почудилось...
Тени, тени... что же вы всё кружите, что всё подстерегаете меня в этой невообразимой дали?
И ведь сидит же все эти дни во мне нечто, нашёптывающее да приговаривающее... твердит мне не переставая: это же он! Это правда он!
И сама я уже, ничего не понимающая, пытаюсь разобраться хоть в чём-то, собираю и собираю раз за разом рассыпающиеся мозаики видений, одновременно реальных и бесплотных, ускользающих от моего взгляда, но и не желающих убраться прочь. Всё то, что я видела там. Всё то, что я хотела забыть. Или отдала бы целую жизнь за доказательство реальности произошедшего.
Ни того, ни другого не происходит.
Сверкают перед глазами мечи, скрежещут панцири, развеваются на ветру знамёна. Он - где-то там, невидимый для меня, но - рядом. Живой, смелый, сильный... честный, настоящий. Такой, каким он был всегда, такой, каким он ушёл туда, откуда не возвращаются.
Что хорошего в этом проклятом мороке?
Отчего мысли, против моей на то воли, снова и снова несут в гущу этой громогласной битвы, в хаос криков, проклятий, стонов и несдерживаемой ничем ярости. Почему не дают обратиться к новому, вполне реальному миру, во всей красе раскинувшемуся вокруг? Почему заставляют меня отвергать реальность в угоду дикому фантому, нагромождению острых, как бритва, осколков того, старого бытия? Зачем скачут, не давая сообразить...
Скрытая в полумраке монастырского дворика беседка, странные и страшные фигуры, выплывшие из моего мрачного прошлого, они всё шепчутся, давая пищи моему воспалённому воображению, невнятно хихикают, потирая свои иссушённые запретными деяниями ручонки. Они похожи на пауков, плетущих в неподвижном воздухе свои смертоносные сети. Они мне омерзительны, я уже искренне хочу вырваться оттуда на волю, к свету, но не могу, я слушаю и слушаю их полусумасшедший бред, постепенно сама становясь такой же одержимой.
Если есть на свете воля, данная человеку, если ниспослана ему толика собственных возможностей, личного выбора, так правильно ли это - сдерживать порывы собственной воли, самостоятельного разумения, личной выгоды? К чему эти разговоры про "всеобщее благо"? Есть ли оно кроме того, что можно измерить, физически пощупав?!
Эти крики... эти полусумасшедшие крики...
Да, теперь я узнаю их. Так вот, кто задумал и претворил в жизнь этот чудовищный план. Вот, кто избрал дорогу, которой пошёл в разнос мой старый мир. Резня, кровь, смерть. И его смерть тоже. Они исходят отсюда. Из-за стен Святилища, которое столетия кряду изливало лишь свет на наши души. Как мне понять свои видения, ведь я даже не в состоянии им не верить! Не-е могу! Хотя, как хотелось бы... Слишком много всего в этой ярости, в котороё тонет моё сознание.
Слишком много.
Ещё долгие и долгие ночи мне суждено, видимо, вот так же, отгородившись от мира, стонать над несуществующим, пытаясь понять... непонятно что. Что это за место, в которое меня отвела семья Ищущего? Неужели не я одна испытываю такое?! Не верю... этот мир неспособен плодить таких демонов. Значит, дело во мне. В моём невежестве, непонятливости, ярости, бессилии и скорби. А поэтому... сиди тут, существо, кусай себя за хвост, и пусть то будет уроком всему сущему.
Хотя... кто я такая, чтобы значить для Вселенной хоть что-нибудь?
Никто".
6
Софи была вне себя.
Это ж надо!
Поминутно оглядываясь, она буквально тащила "эту дурищу", судорожно вцепившуюся в неё, бледную как смерть, спотыкающуюся, и всё продолжающую бормотать что-то на своём наречии. Острые ногти впивались в ладонь, бормотание раздражало.
Но больше всего раздражала сама ситуация.
Как же можно было предположить, что вечер, так мило начавшийся, закончится так гадостно. Софи ещё раз присмотрелась к потерянным телодвижениям гостьи и синим кругам вокруг её глаз. Бред, так поплыть, просто нанюхавшись витавшего вокруг "дымка"... конечно же, это с ней в первый раз. В первый раз и не такое бывает, но это надо ж, именно тогда, когда Софи формально должна была за неё отвечать!
Оглянулась ещё раз...
Эх, и в самом деле, чего оборачиваться, назад уже не успеть, скоро внутрь перестанут пускать, а нужно же ещё тащить это несчастье домой.
Вокруг спешили люди, мелькали в небе огни проносящихся над головой летательных аппаратов, жизнь текла своим чередом. Но они шли в обратную сторону.
Софи вздохнула ещё раз и вдруг перестала сердиться. На что?
Она протянула компаньонке новый носовой платок, той следовало вытереть с себя кое-какие подозрительные пятна, оставшиеся как результат неприятного происшествия. Пока та, поминутно краснея, избавлялась от остатков ужина, налипших где ни попадя, Софи начала ту самую беседу, которую стоило бы провести чуть раньше. Теперь в ней заговорила менторша из колледжа второй ступени:
- Так... скажи мне, золотце, ты что-нибудь там ела или пила?
"Золотце" покраснело ещё больше, хотелось бы знать, что сейчас творилось в душе этой вечно бесстрастной девушки, казавшейся не далее как сегодня утром образцом спокойствия и уверенности в себе.
- Вообще-то... да. Там был один парень. Он сказал: "Хочешь повеселиться?" Я согласилась. Он мне дал что-то, похожее на цветок.
Господи, какая наивность!
- Ладно, забудем об этом. Давай лучше поговорим о другом.
Они подошли к находившейся на небольшом возвышении посадочной платформе, Софи быстро взбежала по ступенькам и легко хлопнула ладонью по мерцающей панели.
- Ты поняла, что это было за место?
В ответ - скорее смущение, нежели обычная для неё уверенность:
- Вообще-то с начала я подумала, что ты меня приглашаешь в ваш храм, там было так светло внутри, совсем не так, как в обычных местах, все были весёлыми... словно хотели вместе что-то отпраздновать. Я ошиблась?
- Угу. То есть, конечно же, все действительно хотели повеселиться, но не совсем вместе... то есть, конечно, вместе, но - каждый что-то своё, а то, что в результате собралось столько народу...
Софи почувствовала, что сама теряется.
- Послушай. Время от времени человеку надоедает быть самому по себе, вариться в своих проблемах. Вернее всего, от этого люди и собираются в местах подобного рода. Они не знают друг друга, как ты теперь уже понимаешь, они просто хотят стать частью этого веселящегося народа, почувствовать себя вне собственных забот, выпасть из собственной памяти. И в эти моменты совершаются самые невообразимые поступки, необдуманные, спонтанные. Тот парень мог бы и подумать что, по твоему потерянному виду, ты здесь новенькая, и тебе может повредить то, что он тебе давал. В этом нет задуманного преступления, здесь просто факт... чрезмерной беспечности. Мне следовало бы, признаюсь, подробней тебе всё заранее объяснить, тебе же следовало бы учесть это и не встревать в истории.
Гостья визуально всё больше уходила в себя, то есть принимала свой привычный облик. Она уже что-то обдумывала... Подлетел вызванный двуместный глайдер. Они в него сели, проводили взглядом растворившуюся в ночи гигантскую новогоднюю ёлку Мюзик-холла, одна - с сожалением, вторая - внимательно во что-то вглядываясь. Лишь минуту спустя продолжили разговор.
- Эти люди не знали меня. Они не знали кто я, зачем я тут, но были уверены в том, что я разделяю их праздник. Когда же выяснилось обратное - они отвернулись от меня, отчего? Как представить себе это?
- Пойми, человек в нашем мире - достаточно свободное существо, он считает себя вправе поступать так, как ему нравится, одновременно признавая в себе неправоту вмешательства в дела другого. Это понятно?
- То есть они просто сначала поддерживали меня в том, что они считали моим собственным желанием, а потом просто отступили, так как считали, что излишняя помощь будет потерей моей свободы?
Софи призадумалась. Человечество перед её глазами наливалось некими не существовавшими дотоле красками. Или же нет?
- Можно это и так понимать. Но вообще, если судить по честному, я бы непременно оскорбилась, кинься ко мне народ помогать в такой ситуации, однако стоило бы им и пошевелиться...
Глаза, снова эти глаза!
- То есть нет точного ответа на этот вопрос?
- Да ответ-то есть всегда... вот только поди знай, насколько он правдив.
- Хорошо, - сказала та с неожиданным нажимом в голосе. - Тогда послушай вот что...
7
"Только что вернулась в свою комнату, спешу записать произошедший только что разговор, отчего-то мне кажется чрезвычайно важным восстановить в памяти именно эти несколько фраз, что-то кажется мне в них... значительное. Такое, что всё изменит.
Около двух часов назад я вот так же сидела за столом и писала. В какой-то момент мне стало настолько плохо, что я уже не могла даже просто укладывать буквы в строчки. Стены давили на меня, воздух казался непригодным для дыхания, я наощупь выбралась из-за стола, так же, ничего не видя вокруг, пробралась к выходу, осторожно нашла прямоугольник, который, вроде бы, должен открывать наружную дверь.
Когда непроглядная темень перед глазами немного рассеялась, я разглядела перед собой кромку садовой листвы, ломаной линией утвердившую границу уже начинающего светлеть предутреннего неба. Кажется, стояла абсолютная тишина, ни листочка не шелохнулось за те добрые полчаса, что я простояла на крыльце, вцепившись в перила. Даже птицы умолкли, утомившись за ночь. Видение. Полупрозрачный сад, перепоясанный тончайшей кисеёй укутывающего его тумана.
Мне тогда сильно полегчало, мысли прекратили свои бессмысленные рывки, обрели устойчивость, потекли плавней и размереннее. Мне удалось оторвать ладони от перил и встать, выпрямившись, наконец, во весь рост. Мне нужно было срочно с кем-то поговорить. С Ищущим, а лучше...
Семейная часовня была расположена в самой глубине сада. Её и часовней-то по нашим меркам сложно назвать, это маленькое бревенчатое строение, непонятно, на чём держащееся, чуть покосившееся, словно ему ежесекундно приходилось сдерживать напор ураганного ветра. Только никакого ветра не было, да часовня эта, скорее всего, и не была рассчитана ни на какие ураганы.
Я довольно часто тут бывала во время своих прогулок по саду, об истинном же назначении я догадалась совершенно недавно, поскольку до сих пор не было ни единого случая, чтобы я там кого-то заставала. Но то, что это именно часовня, сомневаться с того момента мне не приходилось. И сегодня меня потянуло прямиком туда, я словно заранее знала...
И что так поздно (или уже так рано?) кому-то понадобится там прятаться?
Мама Ищущего оглянулась на меня без обычной мягкой улыбки, её выражение лица, так не соответствующее обычной ослепительно белой накидке, было сегодня особенным, она была погружёна в себя, даже эти умные глаза смотрели как-то... растерянно.
- Девочка моя, что ты тут делаешь?
Надо же, я ожидала, что перед тем, как посетить это место, они тоже специально переодеваются во что-нибудь тёмное. Даже ещё больше растерялась, хотя степень моей уверенности в себе уже и так была ниже возможного.
- Я... я не могла уснуть. Я вообще в последние дни почти не сплю.
Женщина осторожно прикрыла что-то, невидимое отсюда, потом поднялась с узенькой скамеечки, на которой сидела, торопливо осенила себя каким-то неизвестным мне символом, подошла.
- Это с тобой с тех пор?
Я кивнула.
- Видимо, в таком случае нам и в самом деле нужно поговорить. Мне хотелось, чтобы ты сама немного обдумала то, что там произошло, чтобы это улеглось у тебя в душе, оставив простор для размышлений. Возможно, я взвалила на тебя слишком большой груз, но ничего... мы это поправим.
Что заставляло некоторое время спустя так по-детски отнекиваться? Не знаю, видимо - ничто.
- Простите... но о чём вы говорите? Вы же сами сказали, что это - дело, касающееся только меня одной. Или я не права? Тогда, что тут... обсуждать.
Будто этот разговор был нужен кому угодно, только не мне.
Тут я почувствовала приобнявшую меня руку.
- Пойдём девочка... я знаю, тебе есть, что мне рассказать".