Этим утром Мирабель проснулась не от звонка будильника, а из-за шума снаружи дома. В отличие от спальни Профессора, её комната располагалась окном с лицевой стороны дома. В детстве девушке приходилось спать в самых разнообразных местах, не отличавшиеся тишиной. Но за год проживания в этом относительно спокойном районе города, она привыкла к отсутствию какого-либо постороннего шума в такое время суток. Когда она надела халат и выглянула в окно, то увидела только убегающих ребят.
А потому сегодняшнее утро началось не с приготовления завтрака, а с отрывания от входной двери записок с угрозами. Кто-то с самой ночи не пожалел времени и клея, чтобы оставить злобные гневные сообщения, связанные с возвращением назад мисс Грейвз. Что не поместилось на дверь и косяки, подбросили в почтовый ящик, забив его почти полностью. Кажется, проверять его теперь придётся каждый день на такие вот случаи, пока не прекратиться эта бесполезная кутерьма. У некоторых явно слишком много свободного времени, которое можно было бы потратить с большей пользой.
Удивительно, но эти ребята свято верят, что девушка находится в доме. Однако, никто из них так и не заявил об этом в полицию. Но почему? Боятся сами попасть под подозрение или знали, для чего мисс Грейвз сюда заявилась? Среди ломившихся в дверь и названивающих по телефону не было ни единой другой девушки. Только парни разных возрастов: от обычных подростков, до почти тридцатилетних мужчин. Что само по себе уже немало удивляло и настораживало. Выходит, у мисс Грейвз не было подруг? Какой образ жизни она вела? И почему все эти люди так уверены, что она не покидала этот дом?
Раньше она никогда не задавалась вопросами о предыдущих девушках. Роуз видела их мельком да и не всех. Они появлялись в её жизни ненадолго, безымянные, не имеющие за собой истории и прошлого. Чего нельзя было сказать о мисс Грейвз. Она ворвалась в спокойную и размеренную жизнь Мирабель, и, даже находясь там внизу, тревожит её, вызывая беспокойство и множество вопросов. Но интересны ли ей ответы на них или же это обычное человеческое любопытство? Сможет ли Профессор ответить на этот вопрос?
Собрав, наконец-то, все возможные бумажки, Мирабель приступила к своим основным утренним обязанностям. Иногда ей хотелось разнообразия, но готовить сразу несколько блюд и для Профессора, и для себя обычно не хватало времени. Шум готовки его отвлекал, а потому лишь изредка в его отсутствии Роуз пробовала какой-нибудь новый рецепт, не требующий большого количества ингредиентов. Это всегда была только одна порция, чтобы успеть съесть её до возвращения Профессора с работы. Нет, девушка отнюдь не боялась, что он узнает о её собственных кулинарных экспериментах, ведь это он покупает все продукты. Но и отвлекать такими глупостями не хотела. Мирабель не хватало смелости предложить своему опекуну на пробу новое блюдо, даже если сама считала его на удивление удачным.
Зато она прекрасно понимала, что шеф-поваром ей явно стать не грозит. Уж больно много практики нужно при таком количестве ошибок. Поэтому Мирабель искала рецепты попроще, что-нибудь, что у неё получится и что ей понравится, чтобы готовить это себе хотя бы раз в неделю. Хуже всего ей давалась выпечка: тесто никак не хотело получаться таким, каким должно быть, и в итоге конечное блюдо либо оказывалось слишком сухим, либо неготовым, либо подгоревшим. Есть это было практически невозможно, а выкидывать - жалко. Но смешивая подобное с другими блюдами, Мирабель всё же съедала свой провальный результат.
После завтрака, когда Профессор спустился к себе вниз, Роуз набрала в ведро теплой воды, захватила моющее средство, губку и тряпку и приступила к полноценной очистки двери от явно не украшавших её ошметок приклеившейся бумаги и капель застывшего клея. В такие моменты она понимала, насколько сильно у неё начала развиваться агорафобия, и радовалась такой мелочи, как открывающаяся вовнутрь входная дверь. Конечно же, девушке приходилось выходить наружу за почтой, но это всегда было ненадолго. А очисткой дома с внешней стороны занимался сам Профессор раз в пару месяцев. Интересно, развился бы у неё этот страх, если б отец не наведывался так часто в начале этого нового её жизненного пути?
Сложно было назвать их двоих нормальными, но в этом сумасшедшем мире идеально нормальный человек всегда вызывает больше подозрений, чем с какими-либо небольшими отклонениями. Если вообще существуют эти "нормальные" люди. Наверно, поэтому даже местная полиция согласилась на то, что Мирабель будет жить с каким-то мужчиной, даже отдаленно не являющимся её родственником, пока шёл суд. Когда родители девушки заявились в полицию с жалобой на похищение их ребёнка, они всеми способами пытались изображать тех самых несуществующих идеальных людей, любящих своё дитя всем сердцем. Но когда дело дошло до суда и все свидетели поведывали об истинном характере Роуз-старших, тех лишили родительских прав. Биография и прочие сведения, собранные полицией и адвокатом Профессора, не оставили у судьи сомнений относительно нормальности мужчины. Поэтому на следующем же заседании право опеки передали ему, если сама Мирабель на это согласна.
Это был первый раз, когда ей предоставили право выбора, и Роуз не замедлила им воспользоваться. А восхищение Профессором только возросло. Ведь он вел себя спокойно и вежливо даже с её родителями. Скорее всего, он знал, чем закончится вся эта ситуация, и поэтому не волновался. Но девушку это совершенно не заботило. И даже узнав истинную историю своего опекуна, она не перестала в нём сомневаться. Витая в облаках, она представляла, как станет такой же стойкой, мудрой, сильной и непоколебимой, как и он. Возможно, даже будет преподавателем. Сначала только нужно найти то, что будет ей по душе.
А пока что девушке необходимо отмыть дверь и косяки, проводить Профессора на работу и заняться своим обучением. Сложнее всего было очистить именно косяки: клей местами отходил вместе со старой краской, что несколько пугало. Хотя дом последний раз красили очень давно и не помешало бы заменить в нём некоторые цвета. Не говоря уже о полноценном ремонте в паре комнат и на чердаке. Но в одиночку Мирабель сделать этого не могла, а Профессор в последнее время был и без того очень занят.
Закончив, девушка едва успела убрать ведро, когда мужчина поднялся и закрыл за собой дверь подвала. Пока он надевал свой пиджак, повесила сушиться тряпку, разложила по местам губку и моющее средство. Выливать грязную мыльную воду, в которой замешана ещё и бумага с клеем, в водопровод было бы не самой разумной идеей. Но она займётся ею чуть позже. Открыв еще влажную дверь, Профессор осмотрел её и повернулся к Роуз, слегка улыбаясь.
- Молодец. Ты хорошо постаралась.
Хотя его голос и звучал вполне обычно, девушку эта простая похвала смутила. И когда дверь закрылась, она прикрыла руками лицо от смущения.
Единственным местом, куда она спокойно выходила, был небольшой участок за домом, огражденный белым деревянным забором. Несмотря на его хлипкость и скорее декоративное назначение, девушка считала это место безопасным. Территории хватало ровно на столько, чтобы поставить одну скамейку, потрепанную временем, среди кустов неизвестных Мирабель цветов, чем-то напоминающих пионы, в тени небольшого яблочного дерева, чьи плоды в свою очередь используются для приготовления яблочного пирога пару раз за всю осень. Тропинка от дома вела к калитке, смотрящей на небольшую полосу леса, скрывающей шоссе.
Воду из ведра девушка вылила прямо за калитку и, понаблюдав за деревьями, ветви которых беспокоил небольшой ветерок, вернулась в дом. Это было странное место, такое же странное как и хозяин дома, ухаживающий за этим мини-садом. Здесь ухоженными были только растения, а вот скамейкой давно никто не занимался. Она была явно заброшена и не использовалась уже много лет, что было крайне удивительно, учитывая человека, владеющего этим домом, и его пристрастия к чистоте и порядку. Краска облупилась, часть ножек просела, а ближайшие растения понемногу захватывали скамейку себе. Посади девушка здесь год назад плющ, тот не оставил бы от неё и воспоминания.
После ухода Профессора, Роуз всегда доставала тот самый ключ от подвала. Ей не было интересно, куда ведет та дверь, но вот сам ключ всегда привлекал её внимание. Его внешний вид наполнял девушку чувством ностальгии по тем временам, когда она была маленькая, а в их семье всё было не столь ужасно. Тогда она любила сидеть на диване и смотреть разнообразные исторические передачи по телевизору. И в каждом фильме, показывая сцены в замках и крепостях, ключи, используемые для открытия каких-либо дверей, были своеобразными, непохожими друг на друга, с разнообразными завитушками и мелкими украшениями. Прямо как и этот старинный и не похожий на другие ключ, который мужчина хранит в шкатулке и который Роуз нельзя использовать.
Но погружаться в собственные мысли надолго не стоит, поэтому Мирабель возвращала ключ на место и шла по своим делам.
***
Первый день - самый важный. Только первоначальная реакция организма может показать, стоит ли дальше тратить время на данный объект. К сожалению, внешние характеристики не всегда достаточно информативны, а медицинские отчеты достать не так-то просто, не вызвав подозрений. Но для Виктора первый день это не просто начало нового эксперимента. Это посвящение в совершенно другой мир, в абсолютно новые ощущения и впечатления. Никто из них уже не сможет воспринимать этот мир так, как видели его прежде. Однако ни один из объектов так и не принял этого дара. Их тела в конечном итоге отторгали сыворотку, а все предыдущие положительные реакции шли вспять, разрушая по цепной реакции все клетки организма.
Когда Виктор только начинал, у него не было ни таких технологий, ни подходящих инструментов, ни стольких знаний. Ему тогда было меньше тридцати. Только-только вернулся с войны, потеряв там своих друзей и сам чуть не расставшись с жизнью. Переполненный амбициями и желанием жить, обнаружив среди старых книг, доставшихся ему по наследству, столь заманчивый рецепт, парень просто не мог отказать себе. Почти все три последующих года он потратил на поиск необходимых ингредиентов, часть из которых стал выращивать в саду вдали от чужих глаз. Но не имея никакого практического опыта в проведении исследований, Виктор отложил свое дело и поступил в медицинский колледж. После выпуска он тут же вернулся к своему прежнему занятию.
Приятно иногда вспомнить самое начало, сравнивая с тем, что имеется сейчас. Стерильное помещение, достаточно хорошо закрепленный объект, чтобы тот не слишком сильно навредил сам себе. А когда-то он держал их в клетках или крепил цепями к стенам старых низких подвалов. Не самое лучшее зрелище. Работать в таких условиях было крайне нелегко, но в те времена это считалось обычным делом. Зачастую объекты погибали ещё до того, как Ланс вводил им сыворотку.
Поведение мисс Грейвз ничем не отличалось от остальных до неё. Она встретила Виктора таким гневным взглядом, какой только могла изобразить, и всё так же, как и предыдущие пару дней, пробормотала что-то невнятное. Из-за кляпа разобрать это было невозможно, но сомневаться в том, что это что-то нецензурное, не приходилось. Стоило только вспомнить манеру поведения девушки в школе, когда её не видят учителя. Когда она не выражала своё презрение вслух, его было видно по её глазам.
И сейчас эти глаза с ужасом наблюдали, как, переодевшись, мужчина вывез из другой комнаты столик с инструментами, шприцами и ампулами. Её заглушенные крики Виктора даже не раздражали. Со временем они стали восприниматься как не более чем обычный шум, наподобие завывания ветра или постукивания по стеклу капель дождя. Как не бывает молнии без грома, так и его работа не обходится без их заглушенных криков. Очередные попытки девушки вырваться лишь вызвали небольшое кровотечение из ран на запястьях и щиколотках, обхваченных стальными оковами. Поэтому он и не любил оставлять их на столь долгое ожидание, за которое те успевали нанести себе какой-либо ущерб. Мужчина раньше делал прокладку между оковами и кожей, но та всё равно пропитывалась кровью, и поэтому её часто приходилось менять. Когда время - это роскошь, на такую мелочь можно не обращать внимание.
Виктор не любил пустые разговоры. Какой смысл разговаривать с возможным мертвецом? Он позволял себе всего одну фразу, без которой вся процедура казалась ему неправильной. Для него она превращала обычные опыты в подобие ритуала. Вчера мужчина уже брал у неё кровь для последующего сравнения, а потому сейчас в её сборе не было смысла. Закончив раскладывать ампулы по ячейкам, мужчина взял первую из них и набрал в шприц всё её содержимое. "Добро пожаловать в новый мир, Элизабет", - голос его слегка дрожал от волнения и предвкушения успеха. После чего Виктор ввёл раствор в вену на шее девушки.
Ужас на лице девушки от этих слов быстро сменился гримасой боли. Её крик едва заглушал кляп. Когда содержимое ампулы распространилось по всему телу, Элизабет потеряла сознание. Первый укол всегда самый болезненный. Постепенно они привыкают к такой боли, если доживают до этого момента. Работать при полном спокойствии объекта гораздо проще. Тем более когда приходиться очищать кровь с тела и оков. Не говоря уже о последующих процедурах. Но в первые три дня организму нужно привыкнуть к столь необычной инъекции.
В самом начале объектами исследований были животные: мыши, крысы, кошки, собаки и даже лошади. Но невозможно получить дельного результата, работая с нечеловеческим продуктом. Однако в столь небольшом городке найти подопытного и держать при этом всё в тайне было почти невозможно. Но судьба сжалилась над ним: в дом Лансов постучался бродяга, путешествующий из города в город. Он представился как Генрих и попросил всего лишь немного еды в дорогу. Подсыпать ему снотворное в воду не составило особого труда. Сложнее оказалось затащить его в подвал.
Не имея ничего более под рукой, Виктор запер бедолагу в клетке для свиней. Позже пришлось прикрепить его к столу, чтобы можно было без опасения делать инъекции. Эффект был совершенно другой, нежели у животных. После каждого укола у них начинались конвульсии, сосуды начинали лопаться, рваться, истончаться, и вскоре подопытные умирали. Генрих же кричал до хрипоты от боли и терял сознание. Но организм его никак не реагировал. С одной стороны, это было лучше, чем предыдущие результаты. С другой же стороны, образцы крови совершенно не отличались друг от друга после растворения препарата. Словно мужчине вливали неподходящую кровь.
Так было до тех пор, пока при очередной попытке бродяги вырваться, Виктор случайно не задел его скальпелем. Рана получилась не сильно глубокой, но дальнейшие действия Генриха увеличили рану, повредив вену. В панике Ланс едва смог остановить кровотечение. А на следующий день не осталось и следа этого глупого инцидента, кроме следов крови на одежде и столе. Всю следующую неделю Генриха украшали порезы, затягивающие буквально на глазах, а Ланс наблюдал за ними, периодически увеличивая их. Но однажды он перестарался, и средство попросту не успело сработать. Организм бродяги не выдержал, а все нанесенные за всё время введения сыворотки раны разом открылись. Виктору оставалось только смотреть, как потоки крови стекают со стола на пол и устремляются заполнить помещение.
Но с тех пор прошло очень много времени. И он провел очень много исследований и экспериментов, получив приемлемую, хоть и не идеальную, формулу. Отторжение начинается только на последних этапах и у всех проявляется по-разному. Даже вводя её себе, мужчина сильно рисковал. Интересно, а сколько продержится она? Когда девушка очнулась, Виктор подождал еще немного, пока весь препарат не растворится полностью, чтобы взять кровь. Начало было положено, и мужчина просто ушел, оставив Элизабет наедине с тем, что с ней было и что с ней будет.
А наверху с красным от усердия лицом Мирабель убирала в сторону ведро с мутной водой. Кажется, в ней плавали кусочки бумаги. Она очень старалась в последние дни и отлично работала. Даже оценки немного возросли. Поэтому, увидев влажную дверь и догадавшись, чем девушка занимала то недолгое время после завтрака, он не мог не похвалить её.
Глубоко вдохнув свежего воздуха, профессор Ланс направился к остановке. На горизонте проглядывались небольшие тучи. Вероятно, в ближайшие пару дней будет дождь. Он смоет накопившуюся пыль и грязь с улиц. А классическая музыка под звуки дождя, стучащего по крыше и в окна, становится только прекраснее. Хороший знак.
Если вы верите в знаки.
***
День обещал быть отвратительным. Агенты приехали с самого утра и уже заняли три стола, переставив их буквой "П". Пока двое, судя по всему главных из них, разбирались с бумагами по делу, к которому теперь у местной полиции не было доступа, третий отправился в морг посмотреть на то, что осталось от жертвы. Остальные слонялись туда-сюда, периодически звоня по телефону и выполняя прочие поручения своих начальников. Нельзя было сказать, что настроены они все были дружелюбно. Но ведь каждый в этом городке мог оказаться убийцей. К чему лишняя любезность с возможным преступником? Хотя верить в подобное никто не хотел. В полиции не всегда работают одни дураки и так подставляться не стали бы.
И всё же сомнительным было предположение, что это вообще был кто-то из местных. Какой смысл так рисковать, если это не первое твоё преступление? Конечно, посетителей в том лесу почти не бывало, но как-то не складывалась та аккуратность убийцы, с которой он принес и уложил девушку и замёл все следы, и близкое расположение места по отношению к городу. Естественно, что в первую очередь будут подозревать его жителей, а не кого-то, кто мог просто проезжать мимо. Отсутствие свежих следов шин, как и вообще любых других следов, не отметало эту версию полностью.
Однако этот вариант агенты всё же отложили. Ведь тогда они ничего не смогут здесь сделать. За прошлый день удалось опросить почти двадцать человек из приоритетного списка. И у каждого было алиби на то время, когда похитили девушку и подбросили тело. Почти все из этого длинного перечня были людьми семейными. Не хватало ещё, чтобы маньяком оказался какой-нибудь отец семейства, гордый папаша нескольких оболтусов. Однако, статистика показывала, что такое вполне возможно. И именно на них акцентировал внимание Гэри Гленн - психолог широкого профиля, всего три года назад получивший свой официальный диплом. Саммерс даже пожалел, что узнал об этом. Ну какой полезный опыт можно получить за такой срок?
"Сумасшедший мир, катящийся в никуда."
Эта мысль не давала Джонатану покоя с самого утра. С нею он проснулся, просмотрел утренние новости за чашкой безобразного кофе из остатков, найденных в закутке кухонного шкафа, и с нею же разъезжал по городу от одного дома к другому. Напарник тоже был явно не в духе. Хотя его скорее раздражала сложившаяся ситуация с агентами, заказавшими ему завтрак, спутав с курьером. По крайней мере, так они сказали в своё оправдание. Но Сэм им не поверил и всю дорогу говорил только об этом.
Положение дел ухудшилось еще и из-за того, что сплетни очень быстро распространились. Чертовы фермеры и их язык без костей... Родители затребовали введения комендантского часа, школьники стали придумывать самые изощренные варианты произошедшего и делились ими по своим каналам, используя записки, шепотки в коридорах и разговоры на обедах и переменах. Пресечь подобное кучке преподавателей было не под силу. Хотя они и сами делились между собой предположениями и слухами. Не особо законопослушные жители притихли, боясь, что это повесят на кого-то из них. Хотя появились и такие, кто решил взять это убийство на себя. К нему-то детективы сейчас и направляются. Выглядело это крайне подозрительно: только город прознал об убийстве, в участок поступил звонок. "Знаете, а ведь это я сделал! Ну как вам?" - заявил Магнус Диксон.
Однако Гленн сразу предупредил о маловероятности его причастности к этому преступлению. Да и в полиции ему никто не поверил. Репутация звонившего в городе обещала желать лучшего. Но процедура такова, что проверить это необходимо. Как минимум для того, чтобы с бедолагой не расправились перепуганные жители. Этот Диксон ни у кого не вызывал положительных чувств. В свои пятьдесят четыре года он сумел достать абсолютно всех в попытках привлечь к себе внимание. Он не уживался ни на одной работе, доставая всех своими замечаниями, нравоучениями, религией и многим другим. Болтать ни о чем он любил гораздо больше, чем работать. То ещё трепло.
Однажды Диксон ворвался в церковь во время проповеди в чем мать родила и начал просвещать людей об истинной, по его мнению, религии, обливая белой краской скамьи, столбы и стены, пока его не забрали. К сожалению, для местных жителей, признать невменяемым его не удалось. По словам приезжего психолога, с головой у него все в порядке и он полностью в своём уме. Чего нельзя сказать о характере. За каждый свой проступок Диксон прилежно отсиживал срок в камере, после чего затихал на несколько недель или даже месяцев.
Его дом сильно выделялся на фоне соседей: мертвая трава вместо газона, покорёженный забор с облупившейся краской, калитка без одной петли и с вырванной щеколдой. Посреди всего этого на кирпичном фундаменте выстроен деревянный дом, полусгнивший местами без ухода. Когда-то его хотели снести и продать эту землю, но выяснилось, что у живших здесь некогда стариков есть наследник. И как только он объявился в городе, сразу стало понятно, почему о нем никто ничего не слышал прежде. И каждый сознательный житель города жалел, что узнали о нем.
На стук в дверь тут же последовал незамедлительный ответ: "Проваливайте с моей земли!"
- Мистер Диксон, это детективы Саммерс и Увортон, - Джонатан даже не пытался скрыть своего раздражения. - Мы тут из-за вашего заявления о недавнем инциденте.
- А, вы о той каштанке? Ну, заходите, - хозяин этого разваливающегося дома явно был разочарован. - Я думал, вы шустрее будете.
В полиции давно есть все данные на Магнуса Диксона: рост метр восемьдесят четыре сантиметра, вес девяносто семь килограмм, светло-русые вечно грязные волосы, карие глаза. Одет всегда в одни и те же рубашку и джинсы на протяжении последних четырех лет. Всё пособие по безработице уходит на оплату счетов за дом, в котором уже нет электричества и горячей воды. Лишь бы не терять этот клочок земли. Из мебели был только порванный в нескольких местах диван и пара плетенных кресел, в одно из которых и сел Диксон. Остальное давно уже было продано.
- Вы назвали её "каштанкой", - Сэм не осмелился сесть и встал напротив подозреваемого. - Почему?
- Ну не блонди же мне её называть! - с усмешкой заметил Магнус. - Из-за её прекрасных волос каштанового цвета, конечно! Можно подумать, вы её не видели.
- Описание девушки наверняка где-то уже просочилось, - Саммерс занял второе кресло и, закинув ногу на ногу, смотрел собеседнику прямо в глаза. - Хотя учитывая ваше материальное положение, сложно понять, откуда вы могли их достать. Но многое можно узнать, если знать, где слушать, не правда ли?
- Не верите, что это сделал я? А многие ли уже знают, что её тело не просто растворилось в кислоте? Или что на ней не было совершенно никаких следов? Так же как и вокруг места, где её нашли. Можете мне не верить, я не обижусь. Но вы же не полные идиоты и понимаете, что я знаю поболе вашего.
Мужчина настолько попал в точку, что детективам нечего было ответить. Либо кто-то из своих слил ему информацию, либо это сделал убийца, либо он и в самом деле сам является убийцей. В последнее верилось с трудом, так как примерно в то же время, когда тело положили в лесу, Магнуса видели в забегаловке "У дороги". Он попросту не успел бы туда добраться за это время. Поэтому он и не попал в первоначальный список подозреваемых. Да и простым свидетелем он не мог быть по тем же причинам.
- Думаю, с вами захотят побеседовать на эту тему наши гости в участке, - Джонатан встал и направился к машине. Если он так хочет, чтобы его арестовали на таком основании, почему бы и не сделать этого?
- Пойдешь сам или в наручниках? - Выдавил улыбку Увортон.
- Хорошо, что вы не теряете чувство юмора, детектив, - с ухмылкой сказал Магнус и первым направился к выходу.