Аннотация: Продолжение истории о грифоне Мирославе.
Урок жизни
Ветер ворошил перья, трепал шерсть, таскал за гриву, тщетно пытаясь сбросить с каменного уступа неожиданного соседа.
-Это моя ссскала, ссслышшшишшшь? - шипел он в уши, но Мирослав не обращал на беспокойного зефира никакого внимания. Не до него.
Далеко внизу, растянувшись на добрые пять взмахов крыла, тянулся караван. Гляди ж ты, всего полтысячи лет жили в Империи, а так обросли какими-то вещами. Так привыкли к земле... Так опустились.
Хотя... не наши то кибитки, не грифоньи... не все. Далеко не все. Люди, цверги, мявы, даже тх'атлдох'и, эти ходячие чешуйчатые горы. Сколько им там осталось добровольного служения своим победителям? Девятьсот шестьдесят пять лет, кажется. Все те, кто успел связать себя с нашей семьёй. Узами родства, узами служения, зависимости, кто избрал нас, грифонов, своими покровителями.
Мы уходим - и они идут с нами. Мы не неволили и даже не звали их, но отталкивать своих побратимов - неблагородно.
Над караваном, распластавшись на братьях зефира, застыли грифоны. Иные резвились, купаясь в лучах светила. Меж облаков мелькали точками дальние дозоры. Мы готовы. Мы показываем всем, кто идёт. Грозно сверкают на солнце насадки на когтях и стальные наклювники. То и дело слышится девиз Гвардии: "Империя превыше всего!" и - громче, намного громче - клич семьи: "Честь! Отвага! Слава!"
Честь... Отвага... Слава...
Когда-то давным-давно, когда маленькие, ещё не окрепшие крылья могли донести его разве что от родового насеста до гнезда соседей, Мирослав учился в школе. Грифоньей школе. Там, в числе прочих, но важнее всех были занятия по Жизни. Так и назывались они: Урок Жизни. На них молодым грифонам рассказывали, что такое "честь рода", объясняли, что такое "благородство" и почему нужно защищать слабых...
Но сама жизнь учила быстрее и, как оказалось, больнее.
Грифон-подросток узнал, что не всегда нужно щадить поверженного врага. Что противник не так благороден, как ты, даже наоборот - вовсю пользуется твоим наивным взглядом на жизнь, держа за спиной руку с зажатым кинжалом. Он узнал и то, что между грифонами семьи и Империей - совсем не дружба, а служба, что Император - не благодетель, но работодатель.
Грифон-юноша познал, что такое горечь утраты, горечь поражения и срам побеждённого. Он прошёл через унижение, познал страх смерти. Молодой гвардеец научился нарушать уставы, вложенные с детства каноны, попрал законы благородства. Чтобы выжить, пришлось убивать, причём - подло, исподтишка. Юноша был бит этой самой жизнью, бит нещадно, пока вся наивность не сменилась здравым смыслом и здоровым цинизмом.
Грифон-мужчина уже не подстраивался под жизнь, а наоборот - ладил её под себя. Это была и есть борьба на выживание. Кто кого сломает. На ветру держали крепкие крылья, крепкие крылья побратимов и соратников и злой, как и он, ветер перемен.
Вот так и получилось, что сейчас, после десятилетий войн и дворцовых интриг, многие внушаемые в детстве постулаты изменились. Все - далеко не в лучшую сторону.
Так что же есть нынче "Честь! Отвага! Слава!"?
Много ли чести в том, что лишь с твоей помощью, с помощью гвардии добыта очередная победа Империи? Это значит, что твоими когтями и клювом завоеван очередной народ, мирный народ, которому до Империи не было никакого дела! Превыше всего, говоришь? Лишь честь рода осталась у грифонов.
Сколько отваги нужно было для того, чтобы кидать с высоты, намного превосходящей высоту подъёма самой лёгкой стрелы, кувшины с огненной смесью на крепостные стены неприступных твердынь хорноссов? Отважно ли эскортировать сборщиков дани по завоёванным территориям? Лишь битву с достойным противником считали они отважной.
Славно ли служить императору-тирану? Много ли славы принесла последняя победа, добавившая в копилку Империи Грифоньи Скалы? Победа-наказание, победа-расплата...
До сих пор жизнь учит.
На сей раз урок преподал сам Император.
Нас осталось только четверо, да и то Творимиру оставалось недолго: жизнь покидала его могучее тело, вытекая красным из ран. Егодержали Аристарх и Руфиниан, сами дрожащие от слабости и боли. Никто из нас сейчас не смог бы взлететь. Крылья изломаны, порваны. Тела - изранены. За нашими спинами - шестнадцать мёртвых или умирающих грифонов. Гвардия, дикие... Наши. И бледнолицые, ужаснувшиеся и потрясённые увиденной яростью и отчаяньем люди. Вы думали увидеть схватку гладиаторов? Вы надеялись на красивое зрелище? Глупые, глупые... Когда на кону честь рода и жизнь родины, благородство и рыцарство отходит на сотый план.
-Мой Император! - прохрипел я, пытаясь ритуально встать на дыбы, но увы, сил на это уже не было. - Мы победили!
-Да-да, - тут же прервал Властимир. - Мы выиграли. Мы выиграли, братец, - обратился он к сидящему рядом Ратибору. - Мои грифоны побили твоих, так что ты проспорил! Проспорил, проспорил! - император захлопал в ладоши от радости. - Так что с тебя сочинить балладу Руслане!
Ратибор раздражённо дёрнул плечом.
-Ну и, само собой, мой выигрыш жду на этой неделе!
За моей спиной глухо зарычал Творимир, да и я почувствовал, что красная пелена застилает глаза. "Проспорил? Выигрыш?" Они умирали на этих Бранных Полях из-за глупого спора двух лоботрясов? Судьба Грифоньих Скал и их жителей, честь рода Мирослава, честь Гвардии - для этих властолюбцев всего лишь слова?
Личная охрана Императора встрепенулась, направляя мне в грудь исполинские самострелы. Но вряд ли они помогут, вряд ли успеют.
-Мирослав! - крикнул Император Властимир. - Мой герой! Мой генерал! Ты добыл для меня Грифоньи Скалы, ты увеличил мою гвардию в десятки раз! Ты поведёшь её к новым победам!
Я закачал головой:
-Нет, мой Император. Их поведёт кто-то другой. Я подаю в отставку.
Описывать, что дальше было - слишком горько и стыдно.
Массовая отставка грифонов, бунты и попрание прав наёмников. Мы были друзьями, мы были лишь, мы были...
Но теперь, после такого предательства род Мирослава общим сбором высказался за переселение. За пределы разрастающейся Империи. Но не в Грифоньи Скалы. Оттуда тоже уходили наши соплеменники. Все разом.
Грифоны могут жить в дружбе, даже в услужении, как партнёры. Но не как покорённый народ. Нас научила жизнь, что случается с покорёнными.
Мы уходили, и с нами шли наши друзья.
Хотелось надеяться, что впереди нас ждут не такие горькие уроки жизни. Но кто знает, кто знает...