Аннотация: Небольшой подарок на Вальпургиеву ночь. Половинка сего пылилась у меня на ноуте почти два года, так что стиль очень скачет. История о том, как Лена стала слугой тьмы. Слабонервным, беременным и просто впечатлительным НЕ ЧИТАТЬ!
Летние звезды алмазами блестели на небе. Вечерняя прохлада все сильнее пробирала сквозь тряпку, призванную прикрывать мое тельце до начала ритуала. Вот мечтала весь месяц до этого о прогулке по вечернему леску. Мечты сбываются! Только как всегда не так, как мы того хотим. Маленькая неточность, так сказать пикантная подробность отдыха на свежем июльском воздухе - меня собирались принести в жертву родные сатанисты с моего района. Приехала домой после сессии, блин, расслабилась, забыла о кошмаре учебы и человеческой жестокости! Прогулялись со школьной подругой по райончику. Ну кто нас дернул в парк заброшенный завернуть?
Кстати, а Ирчик где? Осторожный поворот головы на сдавленный стон - опля! Вот и подружка. В той же позе распятой лягушки, накрытая тряпкой, наверное, когда-то бывшей белой. Они эти тряпки после предыдущих жертв хоть с порошком стирали? Или просто сполоснули в ближайшем ручейке? На порошок наверно надеяться не стоило. Камни, на которых мы лежали, явно от крови не оттирались. Алтари были высотой с метр и холодили голую спину... ну и чуть ее пониже. Собственно от ощущения холодного камня под лопатками я и очнулась.
Так, сначала мы с Ирчиком решили отпраздновать избавление от ига сессии у нее дома, но потом пошли поближе к природе и свежему воздуху. Стоило зайти на территорию старого парка на берегу речушки, ласково прозванной нами Вонючечка, и углубиться в заросшие аллеи, как мы получили по голове и отрубились. Сознание включилось от холода и выдало нагора кучу неприятной информации.
Лежу голая на алтаре, над больной головой - чистое небо со звездами и ветки старых кленов, а вяло соображающий мозг уловил гомон молитв. Дернувшись от налетевшего ветерка, я почувствовала на руках и ногах веревки. Молитвы были явно не за наше здравие. Об этом явно свидетельствовали черные балахоны и сатанинский антураж, развешанный на деверьях и перевернутых деревянных крестах.
Собственно сектанты находились где-то в двадцати метрах от нас. В то время как часть из них что-то бормотала, стоя полукругом к нашим тушкам, остальные явно готовились к какому-то ритуалу. Красноречиво, и не в нашу с Иркой пользу, сверкали в слабом свете звезд и десятках свечей лезвия кинжалов, передавались сосуды, явно купленные в ближайшем магазинчике сувениров и "жуй-фэна", и раздавались указания участникам действа. Надеюсь эти сволочи по закону жанра под балахонами голые! Если осталась в этом мире хоть капля справедливости, эти уроды назавтра будут лихорадить... хотя пределом моих мечтаний являлся птичий грипп.
Опс, предел мечтаний поменялся! Чтоб их отсюда ветром сдуло на Камчатку! Родные сатанюги решили с нами познакомиться поближе. От группы организаторов ночного веселья отделились две, явно мужских фигуры. На ходу сбросив капюшоны, они обменялись высокомерными взглядами и соизволили обратить на нас взоры.
Чтоб им повылазило! Блондинистые, высокие и статные (Ура! Они все-таки голые! Чтоб вы чихали, дальше, чем поезда дальнего следования идут!), они производили впечатление законченных клаберов и тусовщиков. Вот только безумный блеск в их наверняка голубых (арийцы доморощенные!) глазах выдавал в одном из них маньяка, а во втором фанатика. На жалость не подавишь. Такие еще и насладятся твоим унижением.
Тем временем на нас решили не только поглазеть, но и поболтать.
- Здравствуйте, девочки! - протянул ближний ко мне маньяк.
- И вам не хворать, - по возможности, стараясь не стучать зубами от холода, пробормотала я. Интересно, а чего это нам еще кляпы не выдали? Надеюсь нас не в глухой, заброшенный даже охотниками-богачами лес приперли? Если так, то тут действительно, кричи не кричи, только птичек посмешишь, да еще нагло глазеющих на растянутые под тряпками тела девиц. В том, что мы для них именно тела, сомневаться не приходилось.
- Какого ..., вы, .... ...тые, ...ки недобитые нас сюда приперли?! Вам что, ... захотелось? Или вы просто ... и ... придурки, которые ... как только могут? О ну быс... - поток Иркиного матерного негодования прервала пощечина фанатика. Я поморщилась. Ну, знала конечно, что подруга в общежитии своем словарный запас пополнила, но чтобы настолько! Надо с ней воспитательную беседу провести. Филологические познания, это хорошо, но фильтровать базар надо.
- А ну заткнись, овца, слепо верящая в своего белого и пушистого, всепрощающего Боженьку! - прошипел блондин. Кстати, голос парня, который время от времени срывался, придавал его словам нотку истерики и, что хуже, сумасшествия. - Ты верующая, не так ли? Твое?
На запястье фанатика был намотан Иркин крестик. Подарок ее блудного папы на совершеннолетие. Золото, сплетенное тонкими прутиками, формировало крест, а сам Иисус был выплавлен из белого золота. Очень красивая и тонкая работа. Нигде в нашем Задрыпанске такого не купить. Ирка носила крест из-за его оригинальности, но никак не из-за веры или любви к отцу, который за все года ни разу не показался на глаза. Даже подарок передала мать.
Тем временем Ирка явно оценила адекватность наших новых знакомцев и решила помолчать, как немой партизан. Правильно, надо же дать слово главным злодеям. Пускай выговорятся, пар выпустят. Организация черных месс дело муторное, как, впрочем, и всякая организаторская работа. Собери толпу (фанатиков), заинтересуй (маньяков), примани спонсоров (Сатона щедро одарит вас удачей!) и найди гвоздь программы, то бишь главное блюдо вечера (нас аж два блюда!). А еще без палева закупи кучу холодного оружия и всякого хлама для антуража.
Пока маньяк молчаливо сверкал глазами на наши тела, при этом, не всматриваясь в лица, его дружок расписывал нам, как они любят Сатану, как их любит Князь Лжи (так он вас и не надует с таким прозвищем!). Впрочем, не будем впадать в крайности, никого они не вызовут и никакой Дьявол за нами не придет. Как бы я ни любила читать фэнтези, магии, демонов и ангелов не существует.
- ...и когда верные слуги нашего Господина придут сюда и возьмут ваши тела, мы будем отблагодарены и награждены, - продолжал вещать в стиле лучших агитаторов телемагазинных лохотронов фанатик.
Видно второму белобрысику надоело стоять без дела и он резко сорвал тряпки сначала с меня, а потом с Ирки. Быстро сходив за каким-то сосудом и вытащив из отделанного медью сундучка симпатичный кинжал, он начал вырисовывать на Ирке какие то знаки ножичком, смоченным в бордовой жидкости из чаши. Интересно, а чья это кровь пошла на нашу роспись? Свежая ведь, не свернулась еще. Ирка наконец-то поняла, во что мы вляпались, и начала активно мешать себя вымазывать. Двое подозванных сатанюг теперь держали подругу, а тряпка, поднятая с земли заменила, кляп. Во взгляде Ирчика я увидела страх пополам с отвращением.
Чем я была занята все это время? Я пыталась строить из себя офигенно заинтересованную в новой вере девицу. Если мое самообладание не подведет, если я сумею вставить хоть слово в словесный поток фанатика, если голос не сядет от страха, если маньяк хоть немного сексуальный, то возможно мы отделаемся только потерей девичьей чести. Если память мне не изменяет, то именно таким образом принимали новых членов секты. Может урокам рилигиеведенья все же будет найдено применение? Лучше лечиться от последствий группового изнасилования, чем быть просто принесенной в жертву. От смерти нет лекарства. Надеюсь, Ирка не протормозит, хотя в нынешнем ее состоянии правильней будет просить ее не прогнать. У нее сейчас явно нервный срыв.
Ну что? Собираемся с духом и начинаем строить из себя новопросвещенную. Побольше огня в глаза, в голос - щенячьего восторга (с этим не переборщить, а то маньяк прошарит), а в позу - открытости. Я не боюсь вас, милые мальчики. Мы с тобой одной крови (главное чтоб не решили проверить). Я вас не боюсь. Я мечтаю стать сатанисткой. Я хочу вступить в секту. Я не боюсь. Я верю в Дьявола и его слуг, Великих Падших Демонов. Главное саму себя обмануть, а там и остальные поверят - испытанный способ.
- Вы и есть те похитители, которые уже больше десятка человек увели? Так это вы-ы-ы? Вы набрались смелости и заставили этот жалкий городишко трястись? Вы... вы только скажите, молодая такая дура, блондинистая дылда с розовыми ногтями тоже ваша... ее тоже вы? Да? Она мертва? Точно? Она мучалась? Вы заставили ее страдать? Вы ведь не сразу ее убили? - смотрю на припухших от такого поворота сатанюг горящими глазами, полными дикой надежды. Перед глазами настойчиво мелькала веселая и жизнерадостная подруга Настя, которая, как казалось родителям, в очередной раз "загуляла" на пару дней или опять к кавалеру в Киев умахнула. Только бы она не оказалась еще одной из жертв, только не она! Как раз перед тем, как исчезнуть Настена звонила по дороге домой из дискотеки, а дорога шла через почти пустынный частный сектор.
Маньяк посмотрел на меня с удивлением и легким беспокойством. Я была какой-то нетипичной жертвой. Точнее не была привычным уже ему визжащим комком мяса. Фанатик же зыркнул на меня потемневшими глазами и выдал уже совершенно другим тоном. Жарким и еще больше похожим на сумасшедший бред:
- Да, ведьма, она мертва. А сегодня ты ее догонишь, но сначала нефелим, а потом я отдам твое сердце Падшему. - Я попыталась что-то вякнуть, но в рот тут же сунули край грязной ткани. Вытерев чуть покусанную мною руку о подол своего одеяния, блондин брезгливо добавил: Не пытайся лгать. Красоты своей прабабки ты не унаследовала, а остатки запечатанной магии, которые сочатся из твоей души, не помогут тебе нас убедить. Ты будешь мертва, и придут Падшие, и будут служить там, прокладывая дорогу к подножию трона нашего Князя.
Тонкое лезвие коснулось и моей кожи. Лаской это не назовешь, но именно нежность была на лице маньяка, когда он смачивал кинжал в крови и рисовал на моем теле странные знаки, оставляя небольшие порезы и добавляя и моей крови. Могут даже шрамы остаться.
Нет. Не останутся. У мертвых нет шрамов.
Пока я безуспешно пыталась увернуться от ножа, остальные сатанисты развели костер между нашими с Ирой алтарями. Вот только дерево, посыпанное каким-то порошком, слишком быстро почернело и казалось, что горят головешки, а пламя то бушевало бордовым ураганом, пыталось взвиться в небо и опались ветви деревьев, то лизало землю, испепеляя траву и укорачивая некоторым парням подолы. Ветра не было, а пламя жило своей жизнью. Стонало и выло, кричало на тысячу голосов, яростно вспыхивало и сыпало искрами в бессильной злобе.
- Они просятся в этот мир, - довольно заключил фанатик и зачерпнул чашей огонь.
Что еще за фокусы? Как кровь может гореть темным пламенем?
- Нефелим-нефелим, покажи свои крылышки, - с безумной улыбкой прошептал парень и вылил огонь прямо на кожу Иры. Девушка тут же выгнулась дугой. Не от боли, нет. Хотя, может и от нее, но причинила ее не алая горящая жидкость, тут же погасшая и впитавшаяся в кожу. Боль причиняли крылья, которые рвались через плоть и кожу. С противным звуком разрывая спину, роняя капли крови на алтарь, показывая всему миру белые перья с черными, подпаленными краями.
- Дочь ангела, - прошептал маньяк с благоговением, рассматривая широкие крылья и преобразившуюся девушку на алтаре. Чуть светящееся серебро глаз, чуть светлее кожа, чуть ярче золото волос, чуть изящней линии тела... и все те же веснушки на маленьком носике.
Засмотревшись на Иру, я упустила из виду фанатика, который снова зачерпнул огня из ревущего костра, и теперь горящая жидкость разливается по моей коже, впитываясь и проникая острыми иголками в тело, сводит судорогой мышцы, холодит душу стальными коготками, а потом впивается в нее, срывая оболочку человеческих эмоций и отпуская на волю что-то дикое, полусумасшедшее, древнее и могущественное.
- Какие глазки, - шепчет тихий голос маньяка, а в его серой радужке я вижу отражение своей, ярко зеленой. Волосы, которые я с горем пополам отрастила до лопаток, теперь свешивались шелковым покрывалом до самой земли и, кажется, еще там змеились по холодной черной земле.
- Ведьма, - припечатывает фанатик, а я лишь скалюсь в ответ с полубезумной улыбкой и высекаю искры из алтаря, царапая когтями суровый камень. Душа просила свободы, тело хотело воли, сердце просило еще адреналина, а легкие жаждали холодного ветра с вечернего небосклона. Со мной соглашались крылья Иры, бессильно, но яростно силясь поднять хозяйку в воздух, но лишь поднимая пыль и раздувая пламя костра.
- Начнем, - прикрикнул маньяк, снимая с себя одеяние и поглаживая лезвие кинжала.
Крылья свернулись вокруг дрожащей Иры белым коконом, чуть неуклюже, неловко заламывая перья и выворачивая суставы. А люди приближались...
Маньяк первым делом срезал крылья. Развернул по одному, сломал тонкую кость и отрезал под самый корень, передав их своим дружкам, которые отправили их в костер. От крика заложило уши, а в глаза дохнуло еще горячим пеплом, который когда-то был белее снега.
Кровь тонкими струйками стекала с алтаря, смешиваясь с землей, окрашивая ступни фанатиков черно-красными разводами. Сколько крови вытечет из девушки, если отрезать ей крылья и по живому вырезать сердце? Литр? Два? Вся до последней капли? Или в том сердце, что вынул из ее груди маньяк, все еще было немного?
Страшно, больно, нереально... Но я смотрела и не могла оторваться, ведь сердце в чаше все еще билось, а тело на алтаре все еще дышало. Судорожно, короткими вдохами глотая воздух сквозь стиснутые зубы. Снова магия?
Да, наверное. Ведь им надо было, чтобы девушка оставалась теплой, пока они будут насиловать ее. Хотя, какое это насилие, если жертва уже не может сопротивляться, медленно, но все же умирая.
Мне стало гадко и горько, обидно и противно. А еще больно. Очень больно смотреть, не отрываясь, в серые глаза подруги, которые не отпускали, не давали отвернуться, заставляли дрожать мелкой дрожью, облизывать пересохшие губы и рождая в груди огонь. Я хотела мести и их крови.
- Ты хочешь отомстить?- тихий шепот, чуть шевелящий волосы у уха.
- Да! - такой же тихий ответ на выдохе.
- Ты хочешь их смерти?- снова вопрос, и холодный ветерок щекочет кожу.
- Да! - горячее дыхание вырывается изо рта белым паром.
- Тебе нужна сила и свобода. - Голос, словно звук стали, вынимаемой из ножен, разрывает ту нить, что не давала мне оторвать взгляд от Иры.
- У меня их нет, - я хотела бы заплакать, но от моей злости кажется даже слезы сразу высыхали от огня, который клокотал в горле.
- А если я тебе дам? - чуть лукаво спросил голос. Женский. Это точно был женский голос. Глубокий, чуть хрипловатый и будто бы густой.
До этого мне казалось, что я говорю сама с собой, а может и схожу с ума, но теперь я ясно видела не только почти мертвую подругу, но и темные капельки смолы на алтаре и черную дымку вокруг меня. Она сгустилась вокруг меня. Закутала в теплое одеяло тишины и покоя. Никаких криков, стонов и тяжелого дыхания возбужденных мужчин, получающих свое извращенное удовольствие.
Меня трясло не от холода и страха, меня трясло от гнева, а эта тьма сжимала мои плечи и обещала помощь.
- Давай, - легко согласилась я и подавилась вдохом. С воздухом пришла тьма. Нет. Тьма. Стихия и сила. И никакого воздуха на самом деле. Может лишь чуть-чуть холодного ветра, чтобы остудить пожар в груди. Тьма проникла в кровь, сковала мышцы, застилала глаза, заложила уши и сжала сердце ласковой рукой, успокаивая его бешенное биение.
Спокойствие. Свобода. Смерть. И Тьма.
- Лена, - тихий шепот смутно знакомого голоса.
- Она зовет тебя. Вставай! - злой приказ той, что забрала мою жизнь и дала силу.
Да, теперь я сильна. Снова слышу - больше нет дыхания Иры, только чавкающие звуки. Снова вижу - огромная туша уродливого демона, будто сошедшего со средневековой гравюры, который поедает сердце и сминает в огромной лапе уже пустую чашу. Снова ощущаю - металлический запах крови и сырой земли, и жуткая вонь серы. Снова могу двигаться, но тело мне и не нужно.
Тьма срывается, как злой пес с цепи и рвет путы, слизывает огромным шершавым языком капли моей и чужой крови с тела, падает на землю черным ветром из пыли и крови, сбивающим с ног демона и всех сектантов. Ветер ласковый, он поднимает меня с алтаря, и я вижу как кровь нефелима, что впиталась в землю, снова собирается каплями черной смолы и опутывает тело маньяка уже сетью тонких нитей, разрезающих кожу, впивающихся в плоть, а потом и в саму кость. Как быстро он превратился в куски фарша. Темный ветер снова обернулся зверем и съел его.
Крики? Да, они кричали. Земля принимала их в свои объятия, давя на грудь черными комками, а ветер топтался на них, выбирая воздух из легких, вырывая волосы, отрывая мужское естество и засыпая глаза пеплом уже давно погасшего костра. Деревья скрипят и заламывают руки-ветви, осыпают тела сектантов пожухлыми листьями. Ветер не успокоился, Тьма еще не сыта, я еще хочу мстить, ведь у меня еще два врага на десерт, правда, Госпожа?
Фанатик, как же ты теперь несмел и по-прежнему думаешь, что безумен. Ты знаешь, что такое безумие? Нет, не знаешь. Я могла бы рассказать, но лучше покажу, как оно рождается. Заберу силу твоего молодого тела, заберу остроту взгляда и залью уши вечной тишиной. Скреплю твои губы печатью молчания и не дам дышать полной грудью. Но ты будешь жить. Знаю, будешь жить еще не один год и не одно десятилетие, влача жалкое существование. Правда, Госпожа, ведь ты договоришься с сестрой, чтобы не забирала его, не лишала страданий?
- Будет так, - обещает Смерть и слизывает капли крови с подбородка, улыбается алыми губами и уходит, оставляя меня одну.
Нет! Демон! Уже не один, а с другом, который успел пройти через грань миров. Все-таки смерти нефелима хватило для вызова двух Падших.
Что же мне с вами сделать?
Тьма вместе со мной чуть склонила голову, запуталась в моих волосах, стекая на холодный камень каплями смолы и снова подкрадываясь к моему телу, опустилась на кожу изящными, вычурными вензелями и теперь так же задумчиво смотрела на монстров.
- Тш-ш-ш-ш, девочка, я ухожу, но всегда буду рядом. - Тьма сорвалась с тела и встала передо мной моим же отражением.
- Демоны, - напомнила я.
Тихий смешок.
- Ну надо же мужчинам позволить почувствовать себя героями.
- Ой, какая встреча, господа Падшие, - со стороны леса вышли два совершенно голых парня со светящимися зелеными глазами. Вот только зрачки вертикальные.
- Хрррау! - взревели демоны от боли, когда уродливые тела скручивало сияющим потоком магии и запирало в тех самых кинжалах, которые раньше принадлежали маньяку и фанатику.
- Вот и я думаю, твою мать, а точнее прабабку, - задумчиво почесал затылок высокий брюнет и с размаху запустил в меня поднятым с земли камнем.