Я сидел в кустах, и наблюдал, как Марфа неспешно гуляет по лесу. Рядом с ней шли женщина средних лет и молоденькая пухлощекая девица. Судя по одежде, обе служанки. За девицами следовали двое молодых вооруженных саблями мужчин. Скорее всего, охранники, которых приставил Сотник Титомир к дочурке. Ясно было одно, так просто к ней не подступишься.
Вся их разношёрстная компания шла молча, напоминая похоронную процессию. Барышня казалось какой-то не от мира сего. Странная, что ни говори. А вот на счет внешности, она мне понравилась. Хоть на лицо невзрачная, светло-русые волосы в косу скромно заплетены, но с другой стороны, тут ведь так не красятся, как в современной Москве, и с распущенными волосами не расхаживают. Но зато, она высокая, худая, в моем вкусе. Здесь худые девицы считаются дурнушками даже в барских кругах. А вот пышнотелые румяные девицы, наоборот, красотки. Как мне сказали, барышне было уже двадцать, но она все ещё не замужем. И это несмотря на приличное приданое. Невидаль, да и только. Смешной возраст для современной Москвы, а тут уже беспокоятся, что старой девой останется. Я же мог только радоваться, незамужняя быстрее на крючок клюнет.
На следующий день после Масленицы Сотник с сыном уехали. И не куда-нибудь, а в военный поход. Все, что удалось мне выяснить, царь созывает войско, идти на Крым, гнать оттуда римлян. Получается, я не пойми куда попал. Факты об окружающей действительности противоречат всей истории, которую я изучал. Но я уже смирился, так что римляне меня не волновали, как и Крым. А вот барышня интересовала. Нет, я не влюбился, просто у меня появилась идея. Сблизиться с Марфой, войти в особняк, разузнать про документы и про некоторые подробности. Например, где деньги лежат, и когда конюх спит, чтобы повозку с конем угнать. Через девчонку это сделать проще всего. Со служивыми особо потолковать не вышло, не шли они на контакт. А тут такой случай. Девушка осталась в усадьбе практически одна. Нет, конечно, не совсем одна. А с приказчиком, с прислугой, с какой-то бабой, толи нянькой, толи надзирательницей и охраной. Но все-таки, барин вернется не скоро, если вообще вернется. Война, знаете ли, дело такое. Ну а у меня есть время развернуться. Именно поэтому я тихонько следил за девушкой, размышляя, как же к ней подступиться. Идея у меня возникла неожиданно. Я её спасу от лешего. Где я возьму его? Организую.
Илья и Семен ждали меня прямо у дома. Я уже обрадовался, хотел расспросить, как они представляют себе лешего. Но оказалось, они уже освоили все правила ведения римского боя, и хотят продолжения банкета. Когда я спросил, не надоело ли им ещё, они стали уверять, что уверены в действенности этого способа драки. Семен, например, после Масленицы сломал отцу руку, решив вывернуть, и теперь тот никого в семье не бьет. Что кстати, логично, рука то сломана. А Илья так хотел проверить новое искусство боя, что вчера специально устроил потасовку с одним мужиком шутником, который всего-то над его залатанными штанами посмеялся. Обычно Илье вообще было плевать, но он сам признался, просто подраться хотелось, и вот нашел повод. Слово за слово, и понеслось. Драка долго не продлилась, и закончилась тем, что Илья сломал тому ребра. Хорошо хоть, он пока не научился в лицо ногой бить, думал я. Заставь дурака богу молиться, он лоб расшибет. Кстати, Марсу молились они тоже весьма самоотверженно, и бриться никогда не забывали. В отличие от Захара, тот понаблюдал немного, побрился недельку и в итоге махнул на все рукой. Сказал, все равно он драться не любит.
На самом деле мне было смешно, я прямо сапожник без сапог. Мастер блин. Кто бы меня ещё научил это делать. Впрочем, я и сам не особенно горел желанием. Оно мне надо? Я человек мирный. Предпочел бы заработать денег и нанять охрану. Я же хочу быть олигархом, а не солдатом. А вот с этими любителями надо что-то делать. Придется мне опять чесать языком. Пока мы шли к месту тренировок, я пытался размышлять, чего бы им ещё предложить. Реально, голова была забита иными мыслями. Я ведь надеялся, им надоест. Но нет же. В итоге, вспомнил про бокс. Ну, я же смотрел по телеку бои. Вот и пускай учатся от кулаков уворачиваться. Ещё посоветую в солнечное сплетение бить, мои охранники так всегда делали. Действует хорошо. Ещё, после того, как врезал в солнечное сплетение, человек сгибается. Можно его рожу коленом долбануть. В челюсть. Таким вот нехитрым образом программа тренировок была готова.
Этот урок прошел достаточно быстро. Я с снова объяснял, пока меня не поняли, и когда они закончили, решил перейти к тому, что интересует меня. А меня интересовал леший. Я собирался с помощью Ильи и Семена устроить целое представление.
- Так нам что, лешим притворяться? Но как? - недоумевал Илья, после того, как я выложил ребятам свой план.
- А так! Слушайте и запоминайте. Илья, берешь на плечи Семена. Костюм я придумаю. Все ведь знают, как леший выглядит. Лохмотья у меня на чердаке есть, что делать с лицом - придумаю. Это мои проблемы. Так вот, когда Марфа с охраной будут идти, выскакиваете из-за дерева, орете зверским голосом. Что орать, я потом скажу. Они точно испугаются, лешего тут все бояться. Сами знаете. Ну и тут выхожу я, делаю вид, что нападаю, и вы в ужасе кидаетесь прочь!
- А чего, по-моему, весело! - загорелся Семен.
- Вот именно, что весело! И мне польза! Хочу барышню удивить, - заметил я.
Мне пришлось ещё объяснять, зачем мне Марфа, но в итоге, мы все-таки договорились. Ребята решили ещё потренироваться, а я отправился делать костюм.
Мы уже караулили целый час, но Марфы все не было. Я уже испугался, что в этот раз прогулки не будет. Приятели уже извелись ждать. И вот, наконец, час икс настал. Марфа как всегда была в своих мыслях. Рядом с ней шли служанки. Её охранники со скучающим видом брели сзади. Я дал отмашку готовиться к атаке. Мы репетировали этот момент часа три. Чтобы без смеха, и никто не свалился не вовремя. Сам я притаился за деревом напротив.
И вот представление началось. Из-за дерева резко выскочило огромного роста чудище. Вместо лица - маска из грубой коры, с пустыми глазницами, вместо носа - торчащий сук, и рот, как у маньяка из фильма "Крик". На голове был колпак из сухих сучьев. Вместо волос смесь водорослей, потрепанного льна и сена. Одето чудище было в жуткие вымазанные грязью лохмотья. На самом деле этот "леший" больше походил на плохо сделанное огородное пугало, но если такое появится внезапно, испугаться реально. Хотя у меня оно вызывало скорее смех, учитывая, как я этот костюм придумывал и из чего делал. Никогда бы не подумал, что у меня такие таланты.
Так вот, "леший" налетел на Марфу и схватил за руку.
- Теперь ты невеста моя, дева! - загробным голосом произнес Семен и также загробно заржал.
Про смех мы не договаривались, но раз уж не сдержался, выкрутился нормально. Учитывая, что охранники побледнели, и, забыв про визжащую барышню, со всех ног бросились наутек, все шло даже лучше, чем я думал. Служанки, разумеется, тоже с визгом убежали.
- Отпусти её, гад, - с этим криком, я ударил "лешего". Бить я должен был в лохмотья, то есть в пустое место, но кажется, попал не туда. Хотелось правдоподобно сыграть, а в итоге едва не вывихнул себе руку, и вполне возможно, есть пострадавшие со стороны чудовища. Но тогда я как-то не думал об этом. Я как можно осторожнее вырвал из рук "лешего" рыдающую Марфу. Но только я хотел её оттолкнуть, чтобы продолжить праведный бой, как она обмякла. Свалилась в обморок, и мне пришлось взять её на руки. "Леший" странно качался, казалось, пирамида сейчас развалится.
- Проваливай гад, или я убью тебя! - пригрозил я, и Семен с Ильей спешно ретировались.
Марфу я едва не выронил, вроде она и худая, а тяжелая. Хотя, может это я доходяга. Но я таки дотащил её до ближайшего бревна. Правда, при попытке её усадить, случилась одна мерзкая неожиданность.
- Блядство, - прошипел я, почувствовав резкую боль в спине. Вот так дела, герой любовник хренов, мысленно сокрушался я, корчась от боли. Похоже, Варвара не лгала, когда говорила, что тяжелого таскать мне нежелательно. Я и сам не рвался, а тут пришлось.
С горем пополам я присел рядом с Марфой. Та как раз очнулась и ударилась в плач, истошно вопя про чудовище. Мне пришлось отвлечься от боли и начать её успокаивать, уверяя, что я прогнал лешего, и никакого жуткого чудовища больше нет. Наконец, мне удалось привести её в чувства.
Не узнала, хотя это и не удивительно. Я же побрился, прическа другая, да и манеры поменялись.
- Не стоит благодарностей, сударыня. Разве я мог оставить девушку в беде? Позвольте представиться, Данил. Мы уже виделись, и я заплатил за нашу последнюю встречу, получив десять ударов палками, - я подмигнул ей и улыбнулся.
- Ты? О боги. Мне же вдвойне неловко. Я даже прощения не попросила. Прости, я же до сих пор тот ужас вспоминаю. Как могла, пыталась отца убедить, да разве убедишь его, изверга! А ты ж ещё и спас меня, - она, явно нервничая, опустила глаза и закрыла лицо руками.
- Не беспокойтесь, сударыня. Я все равно ничего не помню. Мне тогда память всю вышибли, даже имя собственное забыл, - я вновь улыбнулся. Решил сразу предупредить, что не помню ничего. А заодно, немного на совесть надавлю.
- Совсем ничего? - девушка вытаращила глаза.
- Ну да, о чем не жалею. Было бы что вспоминать, - отшутился я.
- Как же совестно то, - не унималась Марфа.
- Не переживайте, я не сержусь. Вас, наверное, нужно проводить? Слуги твои волнуются, служивые переживают, - предложил я на всякий случай.
- Тоже мне служивые! Кинули меня чудищу, да сбежали! - горько возмутилась барышня.
- Но все равно, твои служанки будут переживать, - настаивал я.
Мне вроде стало лучше, спина почти не болела.
- Твоя правда, Авдотья и Глаша поди места не находят себе. Да и вдруг чудище вернется, - обеспокоенно ответила барышня и встала.
Я тоже встал, и тут меня так скрутило, что я едва не закричал от боли. Так я и сел обратно. Марфа сразу ко мне подскочила.
- Что с тобой, ты ранен? - испуганно спросила она.
- Немного. Чудище то не хилое было. Ты сознание потеряла, а у нас ещё тот бой происходил. Думал, ерунда. Оказалось, нет, - стиснув зубы, ответил я.
А что мне ещё отвечать, про грыжу или радикулит рассказывать? Барышня едва ли польстится на болезного заморыша. А так звучит круче, я пострадал во время героического спасения.
- Тебе же лекарь нужен. Давай я за помощью сбегаю! - встрепенулась она.
- Нет, не надо. Сейчас пройдет, посидим немного. Куда ж ты пойдешь сама то, тут же чудище! А коли я тут, оно уж не сунется, - я продолжал корчить из себя героя.
Марфа согласилась, присела со мной рядом и начала расхваливать мой героизм, попутно благодаря за спасение. Я скромничал, а сам мысленно клял самого себя. В итоге, решил, как свалю из Берендеевки, зайду к лекарю какому-то, ибо не дело это, очень уж херово. Я, конечно, не собираюсь грузчиком работать, но мало ли какая ситуация будет, а такую боль терпеть - невыносимо.
Минут через пятнадцать я снова предложил ей идти. Встал я уже не так резко, но все равно было хреново. Я едва разогнулся, так было больно, но решил терпеть. Марфа, увидев мое скорчившееся лицо, в очередной раз предложила сбегать за помощью, но я продолжил строить из себя героя страдальца, сказав, что дойду сам. Конечно, я мог бы принять её предложение, не так и далеко тут до поместья, никто бы её не тронул. Никакого чудовища ведь в помине нет. Только женщины любят героев страдальцев, а я собрался её обольстить. Ради этого можно немного пострадать.
Я едва шел, каждый шаг отдавал болью в спине. Впрочем, страдать мне долго не пришлось. Вскоре к нам на встречу уже бежала толпа мужиков, вооруженных вилами. Среди них затесались две заплаканные девицы. Те самые служанка и кормилица. Девушки сразу же кинулись к барышне. Марфа заявила, что я её героически спас и был при этом ранен. Мужики обступили меня, начали задавать вопросы. Кто-то с силой похлопал по плечу, и меня снова согнуло. Разумеется, все восприняли мое мерзкое самочувствие как последствия битвы с лешим. Я рассказал, как тот меня швырнул спиной об дерево. К тому же я ударился головой об землю. В итоге до особняка меня тащили на носилках. Я вначале отказывался, но все-таки решил согласиться. Хватит корчить из себя героя страдальца, решил я. Марфе и этого хватит.
В особняке меня уложили в отдельную комнату. Кормилица Авдотья немного разбиралась в медицине, если так можно сказать. Она принялась обхаживать меня, принесла какие-то баночки с отварами. В общем, мертвому припарки. Но тут полагали, это поможет. Я конечно не врач, но все-таки догадывался, проще подождать, пока само пройдет. После всех бессмысленных манипуляций я солгал, что мне легче и совсем ничего не болит. Мне поверили, но вылезти из постели не позволили. Еду мне принесли в комнату. Эх, мне прямо вспомнилось былое, в прошлой жизни прислуга всегда передо мной суетилась. Так и сейчас, все носились со спасителем барышни. Учитывая, что охранники не нашли ничего лучшего, кроме как совсем сбежать, я выглядел в глазах общественности особенно героически. Я не возражал.
Заночевал я в особняке. Разумеется, вечером была мысль пройтись, осмотреться, но слишком уж плохо я себя чувствовал. Решил, ещё успею обстановку разведать. А пока лучше посплю на нормальной постели в кои-то веки. Утром меня никто не будил, я проснулся сам. Осторожно приподнялся. Действительно, не просто стало лучше, боль как рукой сняло. Это, разумеется, приободрило меня. Я оделся, и вышел в коридор. Было ещё рано, но не сидеть же в комнате впустую. Прошелся по коридору, дошел до гостиной, там было пусто. Я присел в кресло. Удобно, это не табуретка в избе. Эх, неплохо тут господа живут, когда-нибудь и я так заживу, если не лучше, мысленно рассуждал я.
Предавался сладким мечтаниям я недолго. В гостиной объявился приказчик. От его взгляда я сразу несколько напрягся. Велигор поприветствовал меня и сразу пригласил в свой кабинет на разговор. Если честно, я приготовился к самому худшему. Вдруг подстава с лешим выяснилась?
Приказчик любезно предложил присесть мне в кресло и сел напротив меня.
- Как твое самочувствие, - осведомился он.
- Мне намного лучше, господин. Авдотья знает свое дело, - учтиво ответил я.
- Хорошо. Скажи мне, а почему ты сбриваешь бороду на римский манер? - полюбопытствовал он.
- У меня слишком редкая борода, некрасиво. Так я выгляжу лучше, - ответил я честно.
- Странный ты. Вроде крепостной безродный, но больно опрятный, руки чистые. Манеры не такие, как у всех, - заметил Велигор.
Я немного испугался. Не хотелось излишнего внимания к своей личности в подобном плане. Вдруг копать начнут глубже. Что я скажу?
- Меня так воспитала моя бабушка Варвара, - отговорился я.
- Это хорошо. Теперь послушай меня. Дружинники, которые вчера оставили барышню с лешим, испугались гнева барина и сразу же сбежали. Марфа в себя прийти никак не может. Она потребовала, чтобы за ней смотрел именно ты. Я возражал, все-таки не положено, ты крепостной крестьянин. Но мне пришлось пойти навстречу Марфе. Она не чужая мне, все-таки сестра дядьки моего, и её душевное спокойствие для меня очень важно. Я разузнал про тебя, ты вроде человек храбрый, умудрился зарвавшегося конюха, служившего Чернобогу, побороть. Да и от лешего её спас. Так что ты заместо дружинника назначаешься смотреть за барышней. Сотник прибудет, дай боги, только к осени, а до его приезда будешь служить здесь. Там посмотрим. Я твоего согласия не спрашиваю, ты крепостной, - закончил приказчик.
- Благодарю за честь, господин. Постараюсь оправдать доверие, - едва скрывая радость, ответил я, хотя, признаться, охренел от такого поворота. Отказываться я и не собирался, это же какая возможность воплотить все свои планы в жизнь. То, что меня самого охранять надо, дело другое. Но тут уж выкручусь. До этого же как-то умудрялся. Буду надеяться, никто на Марфу всерьез не покусится.
Приказчик ухмыльнулся, и вновь ко мне обратился.
- Раз говоришь, тебе лучше, к исполнению своих обязанностей приступаешь сию же минуту. Тебе уже приготовили комнату на стороне прислуги. Глаша проведет тебя. Там тебя ждет костюм и обмундирование. Когда будешь готов, подойдешь сюда, я поведаю тебе про все обязанности, - распоряжался Велигор.
Я ещё раз поблагодарил его. У двери меня ждала радостная Глаша. Девица распиналась передо мной, как перед барином, я грешным делом подумал, как бы не влюбилась. В комнате на кровати лежал сверток одежды, на пороге стояли весьма добротные сапоги. Одежда оказалась мне почти впору, так, немного великовата. Как уже успела рассказать Глаша, дворовые девки всю ночь подгоняли. Сапоги и вовсе впору пришлись, я сам диву дивился, как так с размером подгадали. Ко всему прочему мне предоставили самое настоящее холодное оружие - саблю. Ножны и пояс к ней прилагались. Просто прелесть, если не учитывать, что я не знаю, как с ней обращаться. Впрочем, я тут же решил, что с меня этого требовать и не будут. Откуда у крепостного крестьянина такое умение? Оружие мне дали скорее для устрашения недоброжелателей.
Я оделся во все это великолепие и вышел в гостиную. Там было большое зеркало. Разумеется, я захотел посмотреть на себя. Я конечно не девица, но все же, как-то не привык вслепую одеваться даже за эти месяцы. Глянул. В кои-то веки полюбовался. Наконец, не в отрепьях. Не от кутюр, но и не рванье. Даже не урод. Хрен с ним, что худой, уже привык. Я выпрямился, к этому одеянию сутулость не очень шла. Нужно избавляться от мерзкой привычки Данилы скрючиваться и ходить, опустив голову. Вот, если не сутулится, смотрюсь даже прилично. Впрочем, тут я увидел в зеркале Велигора, и меня передернуло.
- Любуешься, - сурово бросил он, и я резко обернулся.
- Смотрю, правильно ли я все надел, господин приказчик, - отговорился я.
- Правильно, прямо удивительно. Ну да ладно. Саблей ты, как я понял, не владеешь, - отметил он.
- Нет, господин Приказчик, - не солгал я.
- Оно и понятно. Но раз уж я тебе Марфу доверяю, надо бы тебе несколько уроков преподать. Хоть по виду твоему и не скажешь, но раз Прохора ты отделал, значит, драться по-народному ты научен. Вдобавок, ты не трус. Так что, думаю, основы быстро поймешь, а там сам со служивыми потренируешься, - заметил он.
Я охренел. Этого ещё не хватало! После первого же урока выяснится, что боец из меня херовее некуда. И вообще, мне нельзя таким заниматься, вдруг приступ вчерашний повторится? Тут же я начал размышлять, как бы отвертеться. Решил пока напомнить про вчерашнюю травму.
- Я с удовольствием, господин. Это такая честь. Но прошу дать мне неделю, чтобы отойти от вчерашнего боя. Я не хотел говорить, не дело беспокоить своим здоровьем господина. Но судя по всему, я сломал пару ребер и сильно ударился головой. К сожалению, если я сейчас попытаюсь взять урок, может так случиться, завтра я не смогу исполнять свои обязанности, - заметил я.
- Я думаю, через неделю все последствия пройдут сами, - уверил я. Не хватало ещё врачей на мою голову. Нормальный врач сразу ведь поймет, что я лгу.
- Хорошо. Теперь поговорим про твои обязанности. Пошли в кабинет, - предложил Велигор.
Обязанности у меня, как я и предполагал, были весьма приятные. Всюду сопровождать барышню и её спутниц. На счет последних, я поначалу расстроился. Как тогда я буду её соблазнять? Самой Марфе без Авдотьи или Глаши выходить за пределы дома - не положено. Не принято благородной девушке без компаньонки расхаживать. Впрочем, я тут же подумал, а зачем мне вообще кого-то соблазнять, если я и так попал в особняк? За пару недель я выясню, где деньги лежат, научусь с лошадью и повозкой обращаться, и свалю в Чернобыль.
Когда приказчик позволил мне идти, как раз наступило время обеда. Мне было положено есть со служивыми и свободной челядью. Дворовые люди ели отдельно. Стряпня мне не очень понравилась, вроде и мясо положили, но как-то все на скорую руку, Олеся готовила намного лучше. А вчера мне, наверное, еду с господского стола подали. Но делать нечего, не помирать же с голоду. В конце концов, после несоленого проса и жуткой репы даже такая еда сойдет.
За столом шел разговор про мои подвиги. Сначала про лешего спрашивали. Мол, как же это я не испугался, решился вступить в бой с нечистым. Потом вспомнили о Прохоре. Я, уже по традиции, самозабвенно лгал. В какой-то момент мне даже стало не по себе. Не дай боги случится нечто, и придется применить свои так называемые умения. Вот так позор будет в лучшем случае. А в худшем, подумать страшно. Король то голый. Оставалось только надеяться, ничего такого не случится.
****
Мы подошли с Марфой к нашему любимому обрыву, и присели на бревно. Служанка присела на соседний пень, и достала вышивку. С нами постоянно ходила Глаша. Но Марфа мне сказала сразу, она - своя. Ей доверять можно, она её всегда и от кормилицы и даже от папаши прикрывает.
- Данила, кабы не требовали бумаги на каждом шагу, тот час бы сбежала с тобой, хоть на край света, - сокрушалась барышня.
- Я бы хотел этого сильнее всего на свете, любимая моя. Для меня невыносима одна мысль от того, что ты достанешься старику проклятому, - подыгрывал я ей, нежно обнимая за плечи.
- Ах, я и не достанусь ему. Мысль у меня есть. Страшное дело я задумала, боги покарают меня, да только во имя любви одной я и на смерть пойти готова, - шепотом сказала она.
- Что такого страшного ты могла придумать? - я удивился. Неужели отца укокошить решила? Она же постоянно жаловалась на то, что он изверг.
- Отец как приедет, у него печать есть, я украду её, тебе вольную сделаю. И ты беги, - прошептала она.
- Так что тут страшного, глупенькая? Только как же ты? - я обрадовался, вольная мне пригодится. Но для проформы надо корчить из себя влюбленного.
- Ты послушай, не в печати дело. Ты потом беги в Новгород сразу. Я рублей дам на первое время. А там у меня свадьба через месяц будет. Так договорено. Мужа потом отравлю я. Он старый, поверят, что помер. О боги, никогда бы не подумала, что на такое способна, вот что любовь с человеком делает, - Марфа уткнулась мне в плечо.
Проклятье, ну и торкнуло же девицу. Прямо совестно стало в какой-то момент. Да только что я, она сама первая начала.
- Ты говорила муж будущий изверг, трех жен уже извел. Хочешь, я сам его отравлю, на себя грех возьму, любимая, - предложил я, гладя её по голове.
В принципе, мне её план тоже понравился. А что, муженек помрет, мы поженимся. Старик богат, я в купцы заделаюсь. Может и ну его, этот Храм Нави?
Я уже неделю служил охранником барышни. Никаких происшествий за это время не приключилось. Если не считать того, что Марфа положила на меня глаз. Причем, я для этого ничего не предпринимал. Я уже решил, не буду к ней клеиться, и тут она сама стала напрашиваться. Сначала на отца жаловалась, какой тот изверг, слуг бьет, мать извел, да и с ней не церемонится. Постоянно меня расхваливала, чуть ли не в любви признавалась. Намек я понял, и не стал отказываться. Девка она, ничего так, мне скучно, а тут ещё и пользу поимею. Не ошибся. Вот, мне уже не только вольную обещают, но и целое состояние в придачу. Вполне хорошая перспектива, ради этого можно и охранником поработать.
А это на самом деле очень скучное занятие. Я раньше не знал, моя охрана не жаловалась, а я что, думал про них? Оказалось, что таскаться за кем-то по пятам, пока те занимаются своими делами, очень тоскливо. Мне были особенно скучны прогулки, когда Марфу сопровождала кормилица. Они или молча ходили, или обсуждали ткани, побрякушки и погоду. Впрочем, в остальном мне даже нравилось моя служба. Кормят, одевают, пахать не надо, ещё и жалование обещали, несмотря на то, что я крепостной. Иногда отпрашивался в деревню увидеться с приятелями и зайти к Олесе. Но большую часть времени я просто торчал в особняке, где мог делать почти все, что захочу. Вот я и бродил туда-сюда, развлекался болтовней со служивыми, челядью и дворовыми мужиками. Разумеется, не просто так болтал, а втирался в доверие, вплоть до приятельских отношений, а заодно пытался выяснить про окружающий мир как можно больше. В плане информации наемная челядь и дворовые люди оказались бесполезны, в чем я скоро убедился. Хотя общались они весьма охотно. Служивые Демьян и Василий в этом смысле были интереснее, все-таки из Мурома и Владимира родом, из благородных семей. Но те держались особняком, и со мной якшаться не стремились. Общались в рамках приличий, но не более.
Но я не переживал. Сама барышня оказалась весьма интересным источником информации. Девица оказалась на удивление грамотная. Нет, конечно, для меня это не удивительно, в двадцать первом веке заумных ботаничек пруд пруди. Но здесь иные нравы. Марфа сама рассказывала, тут даже благородные женщины максимум - читать умеют, да и то, не особо этим пользуются. Умничать для девушки - дурной тон. Барышня же с детства читать любила, интересовалась историей, иностранными языками. Этим она часто вызывала возмущение отца.
Разумеется, мне хотелось и самому что-то почитать. Я никогда учиться не любил, но тут Интернета нет, даже библиотека - роскошь. А мне нужно адаптироваться. Вчера я решил попросить Марфу научить меня читать. Хотелось иметь личный доступ к библиотеке, вдруг что-то полезное там найду. А пока все полагают, что я неграмотен, мой поход туда будет нелогичен. В итоге, так оно и оказалось. Открыла Марфа первую страницу местного учебника по правописанию, и тут я понял, что мне действительно придется учиться и читать и писать заново. Оказывается, тут только разговаривают на русском, используя похожие правила, а буквы здесь выглядят по-другому. Не кириллица и даже не латиница. Какие-то закорючки, как надписи возле идолов. Руны, мать их.
Поначалу я себя успокоил тем, что мне всегда легко давались иностранные языки, а тут, всего лишь буквы выучить надо. Увы, рано обрадовался. Все не так уж просто, здесь не просто буквы другие, сами руны это не буквы. Фактически, это иероглифы. Сочетание рун может обозначать различные слова и словосочетания. Сочетание слов обозначает разное склонение. В общем, все сложно, учитывая, что принцип написания тут отличается от всех языков, с которыми я сталкивался. Да, я в совершенстве владею английским и французским, немного знаю итальянский и испанский, но я никогда не учил тот же китайский.
Я позанимался грамотой целый час, пока мне это окончательно не надоело. Руны стали путаться перед глазами. Решил, раз уж пришли в библиотеку, попросить показать карту мира, если такая, конечно, есть. Хотелось понять, где я нахожусь. В библиотеке одна старая карта нашлась. С кучей пометок, тут границы периодически меняются. Узнал я много любопытного.
Русское Царство не такое большое, как современная Россия. Хотя и не маленькое, скажем так. На востоке оно простирается примерно до уральских гор, дальше идет Монгольская Империя. Докуда простирается местная Монголия, по этой карте не ясно. На юг наша страна доходит до современных территорий Кавказа и Казахстана. Причем на Кавказе хозяйничает Халифат, а в Казахстане та же Монголия обосновалась. На севере Русское Царство граничит с Прибалтикой и Скандинавией. Сейчас там Германская Империя. Вся территория Беларуси, часть восточной Украины, включая побережье Азовского моря, принадлежат нам. А вот Крым - пока не наш. Он принадлежит, судя по этой карте, Римской Империи. Нам тоже принадлежал, судя по старым отметкам. Халифат там тоже был. Даже Киевское Княжество и то отметилось.
В общем, я в очередной раз убедился, Римская Империя существует, и это не фантастика. Ей кстати все черноморское побережье современной Украины принадлежит, а заодно, Западная Украина, Молдова, южные части Польши и Германии, и вся остальная южная и западная Европа. Евросоюз местного разлива. А вот северные части Германии, Польши, ну и Прибалтика со Скандинавией в местный Евросоюз не входят, у них своя Империя. Германская.
С так называемым Киевским Княжеством вообще любопытно, местная Украина выхода к морю не имеет, занимает, наверное, половину современной территории в центральной части. Но судя по отметкам на карте, это княжество периодически разваливается, потом собирается, границы там меняются каждые несколько лет. Все почеркано до безобразия, ни хрена не понятно. То Римская империя загребет, то наши придут, иногда Халифат на огонек заглянет, и все с завидной периодичностью. Судя по отметкам папаши Марфы, наше Царство считает это своей территорией. Украина такая Украина. Хоть что-то в мире не меняется.
Сегодня после прогулки я попросил Марфу продолжить мое обучение грамоте. Правда, в этот раз меня заинтересовала латынь. Хотелось узнать, там тоже букв нет, или все-таки с этим проще. Только мы вошли в библиотеку, я спросил, а есть ли книга на латыни. Оказалось, есть. И не одна. Попросил показать. Марфа достала Одиссею. Название обнадежило, хоть что-то знакомое. Но больше всего меня порадовали буквы на обложке. Латинский алфавит, какая прелесть. Я попытался прочесть строки. Частично понял. Не могу сказать, что знаю латынь, но учитывая, что многие слова в современном русском языке имеют латинское происхождение, не говоря уже про европейские языки, мне было понятно многое.
- А ты что, понимаешь разве? - искренне удивилась Марфа.
- Нет, просто заметил, руны тут другие какие-то, - скорчил из себя дурачка я.
- Это не руны, а литеры, - со знанием заметила она.
- А научишь меня латыни? - попросил я.
- Как, Данила, если ты даже русской грамоте не обучен? Я понимаю, ты увлечен римскими обычаями, бреешься даже, но на кой тебе латынь? - недоумевала Марфа.
- Я думаю про наше будущее. Ты что, хочешь, чтобы твой супруг был неграмотным дураком? - обиженно возмутился я.
- Нет, конечно. Я и не считаю тебя дураком. Главное научиться читать и писать по-русски, а латынь на Руси не нужна, - уверила она.
- Если тебе не хочется учить меня латыни, так и скажи, - с негодованием бросил я.
- Нет, что ты! Просто я терпеть не могу латынь! - призналась Марфа.
- Не пойму, а зачем ты тогда её учила. Никто же не заставлял. Ты сама говорила, твой отец возмущался! - теперь уже недоумевал я.
- Это долгая история. Понимаешь, любимый, я же с юности науку жаловала, мечтала в академии учиться. Но на Руси девам не принято учеными быть. И как-то гостил у нас Воевода Муромский, да обмолвился про дикие римские нравы. Мол, даже в академии девушек берут, коли способности есть. Вот я и начала латынь изучать, дабы в Римской Империи учиться. Войны то между Русью и Римом не было уж как пару десятков лет. Вместе против монголов выступали. Царь Аскольд с охотой брал ученых римских в услужение, хотел наш язык на латинский манер переиначить. Не руны использовать, а литеры. Даже вышел Устав Земли Русской на латинском письме. Думала, уговорю отца. Или сбегу. Выучила, сама все выучила, по книгам, даже историю Римской Империи, - на этом Марфа запнулась.
- Но в Академию ты, как я понял, не попала? - уточнил я.
- Не попала. Царь умер, на престол взошел его наследник Витольд. При первом визите в Рим он оскандалился в Сенате, нелестно выразившись о женщине, которая входила в свиту Императора. Скандал замяли, но в итоге с Римской Империей у Витольда все равно не срослось. Царь на земли Киевского Княжества позарился, римлянам не понравилось это, разругались в пух и прах. Царь отозвал посла, выгнал всех римских ученых, и запретил подданным царства обучаться в Римской Империи, мол, незачем перенимать варварские обычаи. Попади я туда, не было бы мне пути обратно. Мало того, там для иноземцев столько сестерциев обучение стоит, что я столько не накоплю и за всю жизнь, а отец мне бы никогда не дал таких денег. Если бы я только заикнулась, он бы высек меня, - поведала Марфа и с горечью вздохнула.
- Печальная история. Твой отец глуп. Я думаю, подобные рвения стоит поддерживать, - уверил я.
- Ты, наверное, единственный мужчина, кто меня понимает. Кроме Велигора, мой брат тоже всегда меня поддерживал, - Марфа вдруг отвела взгляд, но тут же вновь посмотрела мне в глаза, - Обычно мужчинам не по нраву мои увлечения. Уж трое женихов из-за умствований моих свататься передумали. Даже приданое не заинтересовало. Правда, не милы они мне были, и я нарочно их отвадила, - теперь уже похвасталась она.
- Вот и глупцы. С тобой можно побеседовать. Деревенские девицы только и знают, что про наряды да стряпню болтать, - подбодрил её я.
Марфа улыбнулась.
- С тобой тоже интересно. Кабы не знала, не поверила, что крепостной крестьянин, - отметила она.
- Родиться крестьянином, не значит родиться глупцом. У тебя есть этот Устав на латинский манер. Очень уж интересно посмотреть, - попросил я, решив свернуть с темы своего происхождения.
Устав оказался в наличии. Я полистал его, мне все было понятно, что обрадовало. Правда, говорить об этом Марфе я не стал, будет выглядеть странно. Она и так уже удивляется.
После обеда Марфа отправилась спать. Я днем спать не привык и решил прогуляться в деревню. О своей троице приятелей я не забыл. Иногда заглядывал к ним. Те поначалу настороженно глядели. Думали, загордился я. Семен из-за того концерта с лешим, кстати пострадал маленько, я ему случайно поставил фингал. Впрочем, он не обиделся. Как и остальные. Про мой роман с барышней они догадались, не совсем ведь идиоты, поняли, зачем я "лешего" организовал. А Захар и вовсе в курсе был, я ему сам же ляпнул. Предложил я друзьям тоже вольную оформить, по старой дружбе, но как ни странно, никто из них не заинтересовался. Толстяк Захар увлекся Ефросинией, собрался свататься, куда ему бежать. Семен отца приструнил, у него сестры младшие, мать, семья, ответственность, да и привык он к деревне. Илья, которого я послал к Прасковье крышу чинить, увлекся вдовушкой, и, кажется, собирается посылать сватов. Но мое дело предложить. К Олесе с Панасом я тоже заглянул пару раз. Бывшая любовница обрадовалась за меня, сказала, что скучает. Я ей наплел про счастье будущего ребенка, и она успокоилась. Кстати, шкуры я вернул ей. Мне с ними возиться не хотелось, уже другие планы, а им деньги нужны. Сказал ей, что нашел в конюшне в тайнике, вот и догадался, что это Прохор запрятал.
Впрочем, сегодня до деревни я так и не дошел. Уже на крыльце меня поймала Авдотья и передала, что меня ждет приказчик. Оказалось, Велигор не забыл про наш разговор и ровно через неделю напомнил мне про необходимость взять урок по владению саблей. Отнекиваться я больше не мог. Что мне ему говорить, что до сих пор болен? Вдруг тогда его переклинит, и он меня выгонит, решив, что такой болезный охранник его двоюродной сестре не нужен. Пришлось идти с ним за конюшню на тренировку. С собой он также позвал служивого Василия.
Приказчик достал свою саблю и начал читать мне лекцию про особенности её применения. Показал пару основных ударов на примере поединка с Василием, отослал служивого и предложил перейти к практике. Я нехотя достал оружие. Сабля была вроде не тяжелая, примерно килограмм. Но мне от этого было не легче, учитывая опыт и подготовку моего тренера. Ну, все, сейчас опытный боец Велигор поймет, что доверять мне Марфу нельзя, мысленно готовился к худшему я. И не зря. Приказчик вышиб из моей руки саблю при первом же ударе, хотя надо сказать, он не так уж и упорствовал.
- Простите, выскользнула, никогда не сталкивался с оружием, - оправдывался я, подбирая саблю.
Велигор начал мне объяснять, как её правильно держать и как ею замахиваться, я только кивал.
В этот раз я сжал рукоятку, как только смог. Саблю я не выронил, но зато свалился сам. От удара Велигора я отлетел в сторону, запутался в собственных ногах и полетел в грязь.
- Что-то ты совсем доходящий, не пойму, как ты с Прохором справился, -удивленно заметил приказчик, когда я уже поднялся, и пытался вытереть грязь.
Я решил, пока меня не выгнали, нужно сослаться на последствия травмы из-за боя с лешим, выкроить ещё неделю и возвращаться к своему первоначальному плану. Надо грабить особняк и валить в Чернобыль. Верховой езде я уже немного научился, как впрячь лошадь в телегу, тоже знаю. А корчить из себя великого воина в таких условиях нереально.
- Простите, я не хотел вам говорить. Неделю назад я ударился головой слишком сильно, и, увы, пока не оправился. Все-таки я не лекарь, не рассчитал. Я думал, все нормально будет, однако, нужно ещё время. Вы можете отстранить меня за непригодность, - под конец отметил я, боясь, что так и произойдет.
Велигор отнесся к этому моменту со странным пониманием. Сказал, что все-таки пошлет за лекарем. Я спорить не стал. Главное, пока лекарь доедет, у меня есть время.
Когда я вошел в свою комнату, чтобы переодеться, тут же начал обдумывать, что делать дальше. Только всю мою решительность как водой смыло. Искушение остаться с барышней, вместе с ней устранить её будущего богатого мужа и начать свой путь местного олигарха, было слишком велико. Не придется ехать в Чернобыль, не надо учиться колдовать. Мало ли, сколько этому учиться. К барышне я привык, она влюбилась в меня. Да и я уже не первый день мечтал разделить с ней ложе, как тут принято говорить. А я, такой мудак, ограблю её и уеду.Только вот что делать? Далась Велигору эта дурацкая сабля? Хотя, его тоже понять можно, он ведь родственницу мне доверяет. Он вообще не должен был меня брать в охранники, и уж тем более чему-то обучать. Я ещё возмущаюсь тут. Как бы там ни было, выбор у меня невелик. Или грабить поместье, и валить в Чернобыль, или всерьез браться за свою физическую подготовку. Грабить поместье и бежать потом, не имея при себе даже вольной бумаги - не хотелось. Занятия спортом я ненавижу, а саблей размахивать и вовсе желанием не горю.
Я посидел, подумал и решил, что все-таки грабить поместье не буду. А это значит нужно начинать тренироваться прямо сейчас. Что там нужно? Ну, это все знают, конечно. Отжимания, подтягивания, бег. Мерзость ещё та, но что делать. Я решил начать с отжиманий. Получилось целых три раза, ещё и с трудом, а в итоге я едва не поцеловал пол. Я выругался вслух, и решил, ну его все на хрен, лучше ограблю особняк. Я будущий Черный Волхв, мне размахивать саблей не пристало. И вообще, жениться я не хочу, я ещё не нагулялся в той жизни, а в этой, тем более. Ну и пусть я поступлю как мудак, будто до этого я как праведник поступал. И ничего, молния меня не разразила. В конце концов, кому как не мне знать, праведники олигархами не становятся.
С ограблением я решил не тянуть. Тем более случай подвернулся. Приказчик с утра взял троих дворовых мужиков и отправился в Муром закупать семена для посевной. Это значит, его не будет как минимум четыре дня. Я решил, проверну все этой ночью. Дождусь, пока все заснут, обчищу кабинеты барина и приказчика. Где хранятся ценности, я уже выяснил. Служивые будто подыгрывали мне. Воспользовавшись отсутствием приказчика, они решили устроить сабантуй, то есть распить римское вино из барского погреба. Предложили и мне. Я удивился, раньше они со мной даже общаться не хотели, а тут выпить зовут. Я согласился, любопытно отведать римское вино. Напиваться, я, разумеется, не собирался. Скорее, надеялся выяснить ещё что-то интересное про здешнюю жизнь.
И что же, выяснил все-таки. Причем то, что Марфа поведать не смогла. Вольная бумага необходима, прежде всего, для прохода в город или для найма в услужение. На дороге, скорее всего, её никто спрашивать не будет, если только не попадется подорожный отряд. Но такие отряды в основном располагаются возле крупных городов. Так что если быть осторожным, я не попадусь. Естественно, я спрашивал не в лоб. Они сами завели беседу про давние дела с Прохором. Ну а я решил начать издалека, поинтересовался тремя сбежавшими дворовыми мужиками, предположив, что их поймают. Демьян тут и махнул рукой, мол, не поймают, если те верхом поедут, и осторожными будут. Я давай про подорожные отряды спрашивать, ну и служивые выложили мне всю обстановку. Не доверять им оснований не было, уж они в курсе. Поместье охраняли они всего год, а до этого служили в конной дружине под началом нашего Сотника.
Когда изрядно опьяневшие служивые разбрелись спать, и в особняке все затихло, я решил - пора начинать выполнять свой план. Надо сказать, я немного не рассчитал и сам опьянел. Но тогда меня это не волновало, как говорится пьяному море по колено. Для начала я решил сходить в конюшню, чтобы запрячь лошадь. К этому моменту я ещё плохо умел ездить верхом. Вышел через парадный ход, захотел убедиться, все ли спят. Я окинул взглядом особняк, и надо же было такому случиться, что именно в этот момент на лоджию первого этажа вышла Марфа. Наши взгляды встретились. Проклятье, у меня тогда в уме крутилось только одно желание, я хочу её. Признаться, я и раньше ловил себя на мысли, с каким бы с удовольствием я занялся сексом с барышней. А тут я, выпивший, понимая, что возможно её больше не увижу, не сдержался. Я перелез через ограждение, и мы оказались рядом.
- Не спиться, любимая? - шепотом спросил я.
- Да, не могу заснуть, - она отвела взгляд.
- Я тоже, потому что думаю о тебе, - ответил я, а сам пристально рассматривал её. Проклятье, в этом халате, с распущенными волосами она казалась такой соблазнительной. Теперь я её хотел как никогда. Хотел безумно.
- Нас могут увидеть, пошли внутрь, - испуганно шепнула Марфа.
Мы вошли в её комнату. Она отодвинула балдахин, и мы присели на кровать. Я взял её руку и прошептал.
- Как же я скучаю, проводя долгие ночи без тебя. Я жду не дождусь того часа, когда мы сможем не скрываться.
- Мне тоже безумно тоскливо, - отрешенно произнесла она и бросила беглый взгляд.
Я нежно провел рукой по её щеке, потом по шее к области декольте. Она резко схватила мою руку и прижала.
- Мы не может так поступить, - дрожащим голосом произнесла она.
Но весь мой опыт подсказывал, что её тело жаждет сейчас одного. И в этом мы с ней солидарны.
- Почему же, если мы хотим? - я положил руку на её бедро и повел вверх. Она задышала чаще. Я уже знал, в эту ночь она будет моей. И плевать на всех, на её отца, на будущего мужа, на то, что я просто похотливый скот.
- Я не могу, до свадьбы грешно, - выдавила из себя Марфа.
- Если любишь, не грех, - шепнул я и прильнул к её губам.
И барышня сдалась не только мне, но и собственному желанию. Вскоре наша одежда полетела на пол. Я поначалу старался быть нежным, но судя по тому, как она царапала мою спину, ей хотелось больше страсти. Марфа старалась не издавать звуков, помня, о том, что за стеной спит кормилица. Меня же эти экстремальные условия возбуждали ещё сильнее. Сначала я довел её до оргазма обычной прелюдией. Сделал ей куни, заставив испытать удовольствие ещё раз. А потом, когда я, наконец, вошел в нее, меня охватило невообразимое ранее блаженство.
- О боги, - прошептала она.
- Ты моя богиня, - произнес я и поцеловал её.
Все утро я мучился от головной боли и нахлынувшего чувства вины. Я, действительно, перебрал, не рассчитав свою норму. Это проклятое римское вино мне весь разум затуманило и все планы попутало. Теперь, получается, я стану не только вором, но и похотливым скотом, совратившим невинную девушку. Я не особенно помнил, ощутил ли я девственную плеву, но в том, что она была невинна, я был уверен. Больше всего я боялся смотреть Марфе в глаза. Она же мне вчера признавалась в любви, а я, попользовал и что дальше? Но, увы, избежать общения с ней я никак не мог. Нужно было дождаться ночи, чтобы все-таки провернуть дело с ограблением.
Мы как всегда пошли на утреннюю прогулку. Кормилицы с нами не было. Ещё в особняке барышня странно улыбалась и краснела. Мне тогда стало вовсе не по себе. До леса мы шли молча. Я не знал, что сказать, меня мучили доселе неведомые моральные терзания. В прошлой жизни у меня было много девушек, и мне было плевать на их чувства. Переспал и забыл, если понравилось - переспал ещё раз. А тут будто переклинило. Сам не мог понять, почему так. Может оттого, что для моих прошлых девиц заняться сексом не было таким важным шагом, рассуждал я. Но тут же я вспоминал про Олесю, которая тоже вроде бы в меня влюбилась, и которую я тоже использовал, и все это без моральных терзаний, этот вариант отпадал. Странно все, сам себя не узнавал.
"Может, я просто не хочу грабить её особняк, я же и Олесю грабить не собирался" - все-таки пришел к определенному выводу я и немного успокоился.
- Это было божественно, - прошептала Марфа мне ухо, когда мы присели на наше любимое бревно, и поцеловала в щеку.
И тут я понял, что никакого ограбления особняка не получится. Не смогу. Не знаю, какая муха меня укусила, но не смогу и все тут. И плевать, что придется насиловать себя ненавистными тренировками. Может, оно и к лучшему. Я же собираюсь стать достойным господином, иметь благородную жену, и я должен соответствовать. А в этом мире достойные господа, сколько бы не было у них охранников, владеют оружием и могут за себя постоять. Тем более, Марфа считает меня героем. Но я же не смогу притворяться всю жизнь, особенно если я женюсь на ней после того как мы укокошим её жениха.
*****
Пробегая мимо поля, вдалеке я увидел работающих крестьян и попытался успокоить себя тем, что мне хотя бы не надо пахать вместе с ними. Впрочем, не факт что им сейчас хуже чем мне. Они работают себе, им это нравится, они же с детства привычные. А я уже целый месяц вынужден делать то, что ненавидел всю свою сознательную жизнь. Я всей душой возненавидел одно только словосочетание "физическая подготовка". Вот и сегодня, снова проклятый бег, отжимая и даже подтягивания утром. После обеда тренировка с саблей. А вечером все та же физподготовка, только без бега. При этом исполнение обязанностей по сопровождению Марфы никто не отменял. Прямо как в армии. Потому что по-другому с таким подарком природы как мое тело придется тренироваться годами. А мне хотелось разобраться быстрее. Мне многого не надо, всего лишь добиться того, чтобы не ронять эту гребаную саблю, и не сдыхать через полчаса тренировки. Удивительно, как меня ещё здоровье не беспокоило, приступов боли в спине пока не было. Правда от приступов ненависти ко всем и вся меня это не спасало.
Ну а что ещё может чувствовать человек, вынужденный каждый день себя насиловать? Ну не любил я физкультуру даже в прошлой жизни, притом, что раньше по своим природным данным был едва ли не прирожденным спортсменом. Статью весь в отца пошел, а он, ни много ни мало, мастер спорта по баскетболу и кмс по дзюдо. Только вот любви к спорту мне это не добавило, если конечно не считать развлечения типа дайвинга и серфинга.
Что самое печальное, особенно прохладно я относился именно к боевым искусствам. В возрасте десяти лет я насмотрелся боевиков и сказал отцу, хочу заниматься карате. Он, разумеется, обрадовался, тренера мне персонального нашел, причем вместе со спарринг партнером, таким же малолетним мажором. Так я познакомился со своим лучшим другом Эдиком, и заодно понял, что никакими боевыми искусствами впредь я заниматься не буду. С меня хватило пяти тренировок. Просто так бить кого-то, тем более друга, коим быстро стал Эдик, рука не поднималась. Даже на тренировке. Но это не значило, что я не мог ударить в ответ. И все бы ничего, но когда меня били, нужно было терпеть боль, что меня бесило, и в итоге тренировка превращалась в обычную драку. Мне уже было как-то пофиг на все правила и какие-то там приемы. И я, и тренер пришли к общему выводу, это не мое. И до сих пор меня такая постановка вопроса устраивала.
Но сейчас ситуация была иная. Лично мне было плевать, что я последний доходяга и саблей могу воспользоваться разве что в качестве разделочного ножа, да и то, как сказать. Мешки ворочать, а уж тем более, воевать, я не собирался. Мне в этой жизни что надо? Всего лишь стать скромным мирным олигархом. Ну, или не очень скромным и мирным, учитывая, что таковыми олигархи не бывают, но желательно, чтобы всю грязную работу типа мокрухи за меня делал кто-то другой. А с меня хватит Прохора. До сих пор, как вспоминаю, муторно становится. И вообще, деньги зарабатывают в первую очередь умом, хитростью и наглостью. Но если я решил остаться с Марфой, игнорировать требования приказчика было слишком опрометчиво. Отстранят меня от службы, и что тогда? Грабить особняк я передумал, значит, останусь в деревне ждать, пока барин приедет и мне Марфа вольную сделает. Но это же мне тогда вместе со всеми холопами придется на поле работать. И вообще, что я там жрать буду? Олесе не до меня, у нее ребенок скоро. Это мне что, просом довольствоваться или на рыбалку ходить? После таких размышлений я стал относиться к фехтованию намного теплее.
Благо, это самое фехтование оказалось не таким ужасным, как я представлял поначалу. Служивые Демьян и Василий оказались отличными ребятами, мы даже подружились, если можно так сказать. Приказчик лекаря так и не позвал. Забыл, видимо, а мне и на руку. Тем более, через неделю я сам к нему явился. Он, как и обещал, провел пару тренировок. Я в очередной раз опозорился, но выгонять меня никто не стал. Приказчик дал распоряжение служивым заняться мной. Те и занялись. На тренировках было весело, служивые рассказывали всякие хохмы с прошлого места службы, я расспрашивал у них про Муром и Владимир. Ну и фехтованию они меня учили, если можно так сказать. Никто меня особенно не гонял, было видно, Василию и Демьяну несколько претила роль наставников. Ну а я и не упорствовал. Все бы ничего, если бы не нужно было заморачиваться физподготовкой.
После утреннего издевательства над собой, я помылся, облившись водой из колодца, побрился и отправился на завтрак. Кухарка Матрена уже по привычке положила двойную порцию.
Я едва не выругался. И так ведь тощий был, куда ещё худее?
- Вроде здоров, - отмахнулся я и принялся за еду.
После завтрака я сразу бросился к зеркалу, осмотрел себя. Действительно, лицо похудело. Даром, ем в два раза больше чем раньше. Да и уровень моей подготовки в сравнении с изначальным все-таки лучше. Только от занятий спортом у нормальных людей мышцы растут, а я только худею. Я глянул на себя ещё раз, махнул рукой и пошел прочь, решив оставить надежду обрести более приличное телосложение. Против природы не попрешь, а Марфа и на такого польстилась. А ещё я решил, хватит с меня мучений. Все, никакого бега и прочей физкультуры. Надоело. Вроде как саблю больше не роняю, с ног не валюсь даже через час после тренировки, значит все отлично. Если Велигор надумает проверить, совсем осрамиться не должен.
С Марфой мы как всегда отправились на ставшую традиционной утреннюю прогулку. Барышня выглядела какой-то обеспокоенной и слишком уж серьезной. Я сразу понял, что-то не так. Думал, может барин вернуться надумал. В этот раз мы пошли к реке, почему-то Марфа захотела идти именно туда. Гуляли мы молча, меня это уже начало беспокоить. Неужели она обиделась на что-то и теперь демонстративно молчит? Впрочем, когда мы присели на удобном бревне в тени, барышня таки соизволила прервать затянувшееся молчание
- Кто ты? - глядя мне в глаза, спросила она.
- В смысле?- недоумевал я.
- Прости, но я просто хочу знать правду. Я отнюдь не глупа, чтобы не понять. Никакой ты не Данила, - заявила она.
- А кто же я тогда? - возмутился я, и при этом забеспокоился.
- Это я и хочу знать. Я хочу знать, кого я люблю на самом деле, - Марфа взяла меня за руку.
Ну не знал я, что тут говорить. Разумеется, не глупый человек все поймет. Слишком многое изменилось. А барышня далеко не глупышка.
- Мне память отшибло тогда, вот и все перемены, - попытался оправдаться я.
- Не лги, умоляю. Я давно подозревала. Слишком умен ты, слишком смел, слишком горд, в конце концов. А твои манеры? Взгляд другой? Умение красиво говорить? Даже для крестьянина это странно, не говоря уже о Даниле. Ты же не ведаешь, а я достаточно знала его. Про сие никто не ведает. Наивный юноша не так понял мое милосердие, влюбился он в меня. И тем самым погубил себя, несчастный. Я многое подмечала, гнала от себя эти мысли, но... Ты не Данила, затравленный, боящийся даже своей тени мальчишка. К тому же, ты знаешь латынь, я это сразу заподозрила. А вчера служанка нашла под твоей кроватью листок с записями на латинском письме. Оказывается, ты ещё и поэт. А под подушкой лежали "История Римской Империи" и Устав Земли Русской" на латинском письме! - выдала Марфа.
- А ты думаешь, я дурак, и за месяц не смог выучить латынь? - выпалил я, сам понимая, что аргумент - херня. Если человек совсем неграмотен, он не научится читать на иностранном языке за месяц.
- Ты полагаешь меня такой глупой? Данила, или кто ты там, я тебя прошу, не лги мне. Я клянусь, кем бы ты ни был, это ничего не изменит. Я тебя любила и буду любить именно таким. Ты думаешь, я бы могла полюбить того Данилу? Просто я не спрашивала раньше, потому что не была уверена, а теперь я точно знаю. Я интересовалась колдовскими ритуалами разных народов и знаю, так может быть, когда душа попадает в другое тело! - уверила Марфа.
И тут я понял, отвертеться не получится. Выдал я себя этим проклятым листом. Идиот, нечего сказать. Захотелось потренироваться, как я смогу писать латинскими буквами. Написал персое, что пришло в голову, а именно гимн России, убедился, что все нормально, а потом отвлекся, и потерял листок. А тут ещё книги. Устав Земли Русской я решил почитать, чтобы разузнать про особенности ведения частного предпринимательства на Руси, ну а Историю Римской Империи на языке оригинала решил изучить, чтобы хотя бы примерно понять, что в мире происходит. История России тут, увы, только рунами написана. И вот, дочитался, грамотей. Ни хрена не выяснил толком, зато себя подставил.
В общем, рассказал я Марфе правду. Про то, что из другого мира, что я благородный человек, сын олигарха, объяснил, кто такие олигархи. И каково же было мое удивление, когда мой рассказ её не удовлетворил.
- Снова ты лжешь! Ты считаешь меня глупой! - возмутилась Марфа.
- Да не лгу я, правду я сказал! Клянусь! - я взорвался от негодования. В кои-то веки я сказал про себя правду и мне не поверили.
- Выслушай меня, а потом подумай, стоит ли лгать. В прошлом ты римлянин, я в этом уверена. Твоя привычка бриться, странный интерес к Римской Империи, знание латыни, в конце концов. Ты спокойно отнесся, когда узнал про мою страсть к науке. У вас ведь девушки даже в Академиях учатся. Ты из благородных, потому что ставишь себя как благородный, хотя и пытаешься это скрыть. Возможно, ты из рода легионеров, да и сам служил в легионе, раз справился с Прохором и не убоялся даже лешего. А твои попытки притворяться неумелым воином просто смешны. Чтобы одолеть Прохора такому как ты, надо быть воистину опытным в этом деле. Я видела этого верзилу! Даже когда ты сейчас пытался солгать, ты назвал своего отца олигархом. Я в курсе, что у вас римлян так называются очень богатые люди, состоящие в сенате. Я не была в Римской Империи, но я много знаю про твою родину, римлянин. Я просто хочу знать правду, и все, - последнее она сказала ласково и тук же взяла меня за руку.
Я задумался. Что ей отвечать? Это ведь только кажется, что проще согласиться. Скажу, что я римлянин, а дальше что? Марфа латынь знает. Да только я не знаю латынь настолько хорошо как римлянин. Книгу по истории Римской Империи я понимал через слово, додумывал многое благодаря логике, даже немного язык подучил, но толку? Марфа опять меня во лжи обвинит. И тут мне пришла идея.
- Ты права, я из Римской Империи, но не римлянин, - заметил я, а сам уже думал, что я буду лгать дальше, а попутно вспоминал историю здешней Римской Империи.
- Но кто же ты? - изумилась барышня.
- Я из Галлии. У нас тоже принято бриться, - заявил я.
- Галлия это Римская Империя. Значит, я все-таки была права, - обрадовалась Марфа.
- Не говори так. Я иного мнения. Я ненавижу Римскую Империю. Я повстанец и отдал всю свою жизнь за освобождение галльского народа, продолжая дело моего отца. Я был смертельно ранен во время начала восстания. Друиды, увы, не смогли вернуть к жизни. И я очнулся тут. Я узнавал про Римскую Империю, потому что не мог спокойно спать, не зная, что же происходит с родной Галлией. Удалось ли восстание, продвинулся ли мой народ хоть на шаг к своей цели? Прости, что молчал. Но я боялся, ты не поверишь мне. Да и слишком тяжело мне про это вспоминать, - с пафосом заявил я.
- Прости и ты меня. Просто пойми, я должна была знать правду, - уверила Марфа.
В дальнейшем, как я предполагал, она стала расспрашивать про меня. Как меня зовут по настоящему, сколько лет, спрашивала про Галлию. Я назвался своим именем, то есть Кириллом, возраст назвал свой, двадцать один год. Наплел, что из благородной семьи потомственного галльского вождя, непримиримого борца за освобождение, который меня воспитывал таким же воином, как и он. Жил в небольшом городе Париж. Отметил, что почти не знаю латынь, так как в моей семье и окружении все говорили только на галльском. Римский язык был едва ли не под запретом, поэтому я немного понимаю его, но говорить не могу. Любопытная Марфа стала меня спрашивать про галльские традиции и верования. Тут пришлось плести ерунду. Из книги по римской истории из того что понял, я только узнал, что раньше галлы периодически устраивали небольшие восстания, у них вместо жрецов друиды, раньше они поклонялись деревьям, камням и стихиям, а теперь поклоняются римским богам. Я поведал, что повстанцы остаются верны предкам, и на ходу придумал религию и даже некоторые ритуалы. Марфа с интересом слушала, попросила сказать что-то на галльском. Я воспользовался своими знаниями французского, это конечно другой язык, но откуда Марфе знать. В целом, девушка осталась довольна. Доволен остался и я. Выкрутился в очередной раз.
После прогулки с барышней и последующего обеда я отправился к служивым Василию и Демьяну.
- Ну, как служба, ничего не украли? Холопы не разбежались? - осведомился я, когда мы встретились за конюшней.
- Да куда они денутся, - отмахнулся Демьян.
- В Муроме поди веселее служить было, - я поднял свою излюбленную тему.
- Ещё бы, - разочарованно бросил Василий.
- А вы не жалеете, что Сотник вас на войну не взял? - полюбопытствовал я. Давно хотел спросить об этом.
- Я бы лучше повоевал, так быстрее чин заработать можно, да батька иначе считает! - выпалил Демьян.
- Болтай больше. Вы оба трепачи, только бы не делом заниматься! - возмутился Василий. Он всегда более серьезно относился к тренировкам.
- Ладно тебе, уже и сказать нельзя, - пробурчал Демьян.
Насколько я понял, речь шла о том, что службу в теплом местечке им выбили родители. Василий и Демьян из благородных семей, потомственные воины. Их обучали с детства. Но ни один, ни другой, увы, не являлись наследниками. Для них воинская служба - единственная возможность устроить свою жизнь. А служба у Сотника в поместье - действительно теплое местечко.
- Тогда начнем? - предложил я.
- Ты даже соизволил предложить начать. Обычно ты предпочитаешь тянуть до последнего, - сыронизировал Василий.
- Ладно тебе! Я даже делаю успехи! Саблю я не роняю, а вчера я тебе вообще чуть голову не отрезал! Даже извиняться пришлось! - вознегодовал я.
- Ну да. Учитывая, что в этот момент ты отвлек меня своей болтовней, - оправдывался служивый.
- А не хрен на болтовню во время поединка отвлекаться, - парировал я и нагло улыбнулся.
- Если бы ты ещё фехтовал так, как болтаешь, цены бы тебе не было, - отметил Василий.
- У каждого свои таланты. Неужели я совсем бездарный фехтовальщик, - в шутку спросил я.
- Ты самый ленивый фехтовальщик из всех, кого я знал. Настолько ленивый, что определись степень твоей бездарности невозможно, - отшутился служивый, и мы все втроем рассмеялись.
Такой диалог у нас происходил с завидной периодичностью. В чем-то служивые были правы, я не отличался особым упорством. Ну да, больше беседовал. Фехтование, конечно, хорошо, но не собирался я становиться великим воином. И вообще, как тут упорствовать, когда от одних только утренних занятий бегом и прочей мерзостью хочется упасть и не двигаться? Вот, с завтрашнего дня никакого бега и отжиманий не будет, я, может, старательнее тренироваться буду. Если захочу.
*****
Так неспешным ходом прошла весна, и наступило лето. Все это время у меня была, можно сказать, вольготная жизнь. Пока Велигор гонял холопов на поле, я проводил время с Марфой, развлекался верховой ездой и тренировками по фехтованию. Прямо не крепостной, а благородный господин. Вести себя я стал, будто никогда и не был крепостным. От дурной привычки ходить, опустив голову, я себя отучил, теперь расхаживал с высоко поднятой головой. Впрочем, а чего тут удивляться, я большую часть своей жизни прожил сыном олигарха, а не холопом. В деревне, разумеется, сразу это заметили. Захар мне рассказал, как вся деревня судачит, будто я важный стал, загордился, хотя на самом деле просто ублюдок ордынский. Правда, в лицо мне это сказать ни одна тварь уже не решалась. Я же теперь, получается, приближенный барина, да ещё и сабля при мне. Так что я только ухмылялся. Конечно, им было приятнее над дураком потешаться, нежели признавать, что какой-то ордынский ублюдок обошел их.
Семен с Ильей тоже изменили ко мне отношение не в лучшую сторону. Общался теперь я только с Олесей да Захаром. А что Илья и Семен? Я вначале не понимал, чего это они так, я же с ними по-человечески. Вольные предлагал, медовухой и римским вином из барского погреба поил. Семен ведь благодаря моему совету отца урезонил, тот не пьет совсем. Мало того, я практически свел его с Прасковьей, когда прислал его помочь вдове. Илья, благодаря моим стараниям, немного поправил свое материальное положение, я убедил Марфу помочь многодетной семье, и в итоге барышня уговорила приказчика дать им ещё один надел, и сократить барщину на треть. И вот, в благодарность меня стали избегать. Бороды они, кстати, снова отрастили, значит, Марсу молиться прекратили. Но мне было уже плевать. Только Захар относился ко мне по-приятельски. Хотя и тут, как я полагал, дело в том, что с ним больше никто особенно не общался.
По поводу фехтования приказчик больше не заикался. Хотя я ждал, когда же он решит провести аттестацию. Но, видимо, посевная отвлекла его. Я же, можно сказать, увлекся. Сам не ожидал, что заинтересуюсь. Бег, и прочие истязания я конечно, забросил. Очень уж скучно это. А вот фехтование , особенно, когда что-то получается, не такое уж мерзкое занятие. Ещё одним из моих увлечение стала верховая езда. Особенно, когда я научился хорошо держаться в седле. Ну, люблю я скорость, что поделаешь. Я даже загнал одну лошадь, так упорствовал. В общем, не жизнь, а малина, если конечно не учитывать некоторых моментов. С Марфой у нас сложились замечательные отношения, да только возможностей заниматься сексом у нас практически не возникало. Уже лето заканчивалось, а у нас за это время получилось всего три раза. Ну как тут не возмущаться? А главное, решить проблему было практически невозможно. Про наш роман с барышней знала только Глаша. Но про нашу интимную связь даже она не была в курсе. И как тут уединиться, если с Марфой постоянно или служанка или кормилица? Просто пытка какая-то.
Так что с одной стороны я ждал приезда барина, чтобы все поскорее закончилось. Мне бы дали вольную, я сбежал, дождался свадьбы
Марфы с тем стариком, мы бы его укокошили, и могли свободно предаваться страсти. А я занялся бы личным обогащением. Впрочем, с другой стороны меня пугали грядущие перемены. Привык я к вольготной жизни, а что будет после моего побега, хрен его знает. Непонятно, какие приключения меня ждут. Впрочем, тут от меня ничего не зависело, когда Сотник сможет, тогда и приедет. И вот он приехал.
Мы как раз шли с Марфой после утренней прогулки. Точнее прогулка не удалась, начался сильный дождь. Уже на подходе к усадьбе нас встретил взволнованный Велигор. Сказал, что вернулся барин. Предупредил, Сотник злой безумно. Не заладилась война в Крыму. Нашим войскам пришлось отступать, а сам он был ранен и ему пришлось ему отправиться домой лечиться. Мне посоветовали уйти к себе, дабы сегодня не раздражать его. А завтра, когда Сотник отойдет, Велигор обещал все уладить. Я спорить с ним не стал, попрощался с Марфой, подмигнув ей, и отправился домой. Напоследок она незаметно шепнула, что пришлет ко мне Глашу.
В свою покосившуюся избу я пришел в паршивом настроении. Во-первых, непривычно. Давно я в ней не был, там все углы паутиной обросли. А запах и вовсе стоял отвратительный, сырой какой-то. Я не мог представить, как я мог вообще тут жить. Но с другой стороны, ночевать где-то надо. Не на улице же, в самом деле? Помимо недовольства жилищными условиями, на душе было как-то неспокойно, до безумия просто. Казалось, все пойдет не так. Чтобы отвлечься, решил увидеться с Захаром. Но его я не застал, тот гулял с Ефросинией. Пошел к Олесе, но она только про будущего ребенка и говорила. Достала уже. Ночью я тоже заснуть никак не мог, думал все время про барышню. Как она там? Вдруг кто-то доложит её отцу? Например, Глаша проболтается?
С горем пополам заснул, но приснился мне кошмар. Будто я иду по какому-то средневековому городу, холодина жуткая, здания покрыты коркой льда. Навстречу мне идут крестьяне из Берендеевки вперемешку со знакомыми из Москвы, но только они ко мне подходят, я усилием воли замораживаю их. Они падают и разбиваются в дребезги как стекло. Я не хочу этого делать, но не могу остановиться. Дошло до того, что я заморозил родного отца, а после этого я проснулся в холодном поту и больше не заснул.
Так я маялся до рассвета, потом все утро. В полдень я не выдержал, пошел к Олесе. Узнал у нее, что по слухам барин прибыл с пятью дружинниками. Насчет его настроения, узнать не удалось, он всегда злой, вот и весь ответ. А вечером в избу постучали. Я выглянул в окно. Это была Глаша. Только я открыл, запыхавшаяся девушка влетела в сени, и кинулась ко мне.
- Беда, Данила! Беда приключилась. Барин то изверг, ой, беда, - причитала она, едва не плача.
- Что случилось? Что с Марфой? Скажи нормально? - едва не кричал я.
- Отец барышню поймал, когда она печатку взяла, чтобы вольную тебе сделать. Избил сильно, стал требовать сказать, с кем спуталась. Марфа молчала, так он её высек жутко, несчастная едва живая лежит. Запер он её, не выпускает. И Велигора то нет, отбыл утром, заступиться совсем некому было. Я как вырвалась, к тебе побежала! - выдала Глаша как на духу.
У меня все внутри вскипело от бешенства.
- Я убью его, - прошипел я, и стал искать ту самую саблю, которую у меня так и не забрали. Глаша ухватила меня за рукав и взмолилась.
- Данила, не горячись, он с пятью служивыми приехал, ещё двое там, и себя и Марфу погубишь!
Я, понимая, что она права, остановился. В особняке семь военных вооруженных человек, не считая Сотника. При этом каждый из них, скорее всего, куда более серьезный боец, нежели я. Они же воевали, опыт есть. Впрочем, будь я даже мастером по фехтованию, и по всем боевым искусствам вместе взятым, просто так завалиться и убить Сотника и семь служивых я не смог бы. Это же не голливудский блокбастер.
- Но нужно же что-то делать, - с этими словами я присел.
Глаша молчала, будто ждала, как я что-то я придумаю. Я пытался соображать. Просто сбежать, догонят, нам ведь её папаша житья не даст. Да и не должен этот гад жить, столько мерзостей сделал. Хотя бы за то, что он мою Марфу избил, он должен сдохнуть. Но как же быть? Мысль пришла спонтанно. Я подниму упырей. Плевать, что они меня не слушаются, главное они меня не трогают. Надену на них поводки, и приведу в полночь. Все только увидят их, сразу разбегутся. Только как это обставить перед Марфой, чтобы не напугать? Это я тоже придумал, помог случай с лешим, только сейчас будет наоборот.
- Глаша, я придумал. Главное, сделай, как я скажу. За час до полуночи отопри черный и парадный ходы, запритесь с Марфой в комнате и не выходите. Я переодену своих друзей в упырей, я знаю, как это сделать, и все разбегутся. Нечистых боятся даже воины. А потом я быстро заберу вас. И Марфу предупреди, что упыри будут не настоящие, но выходить вам не надо, - с расстановкой пояснял я.
- А вдруг не поверят, что упыри пришли?- испуганно спросила Глаша.
- Поверят, коровьи кишки намотаю и поверят. А теперь иди, - я выпроводил девушку, и сам стал обшаривать избу в поисках веревок. Одновременно я вспоминал тот день, когда я все-таки смог поднять упыря. Что я говорил тогда. Все-таки лучше, чтобы они мне подчинялись. И тут меня вновь осенило. Проклятье, вот я идиот. Упырь меня не трогал, даже когда я его резал. Первое, что я приказал ему, когда он встал, не трогать меня. А что, если ему приказать подчиняться мне? Так я и решил сделать. Но я не был уверен, что сработает, поэтому веревки на всякий случай приготовил.
Так называемое кладбище для грешников находилось далеко, за дорогой на Муром. Уже на месте я порезал палец, начертил на могиле руну, и произнес.
- Приказываю тебе встать, мертвец!
Упырь появился через три минуты.
- Приказываю тебе во всем повиноваться мне, Черному волхву! - велел я, когда он вылез. Потом я приказал ему идти вперед. Получилось. Сказал - остановиться. Упырь остановился. Попробовал приказывать мысленно, и тоже получилось. Проклятье, у меня получилось. Я поднимал упыря за упырем. Пять, десять, пятнадцать. На этом решил остановиться. И так уже все ладонь изрезал. Потом я приказал упырям идти за мной. Оделся я так, что меня было трудно узнать. Напялил лохмотья, прикрыл лицо. Не хотелось, чтобы потом челядь поминала мое имя в связи с этим делом. Я не собирался убивать всех. Только барина, и все. Остальных я просто решил распугать.
В усадьбу я пошел в обход деревни. В особняке уже погасли почти все огни. Парадная дверь действительно была не заперта. Я вместе со всеми упырями вошел и направился сразу в комнату барина. Я постучал. Когда он спросил, кто пришел, представился Василием, и сказал, что поймал вора. Он около минуты зажигал лампу и одевался. Когда Титомир открыл, и увидел перед собой упыря, он отскочил назад. За упырем вошел я, и завел ещё десяток мертвецов. Барин, выпучив глаза и потеряв дар речи, хромая попятился назад, пока не уперся в стол. Я открыл лицо и достал саблю.
- Тварь такая, думаешь, я забуду, как палками меня побить приказал? Думаешь, я позволю тебе мучить Марфу? - прорычал я, приставив к его горлу саблю.
Тут он заорал как резаный и дернулся так, что я непроизвольно рассек ему горло. Я сам едва не вскрикнул от неожиданности. Сотник захрипел и сполз на пол. Проклятье, надо добивать, но мне стало тошно. Вроде не жалко, да только я не убийца и все тут. Я снял с его шеи веревку с ключами, и мысленно приказал своим карманным зомби делать с барином, что они хотят. Ну а что хотят упыри? Разумеется, они хотят жрать. Мертвецы набросились на Титомира всем скопом, и начали буквально раздирать его зубами. Я брезгливо отвернулся. Мерзкое зрелище, от которого меня едва не стошнило. Уж лучше бы я его сам заколол, сделал вывод я, но было уже поздно идти на попятную.
Орал Сотник недолго. На крик уже успели сбежаться люди, и, увидев упырей, с криком убежать. Я ещё не начал обход позиций, как в доме стали звучать дикие вопли вперемешку с молитвами богам. Когда я, преодолевая тошноту, решился оглянуться, Титомира обглодали до костей. Я вновь прикрыл лицо и приказал мертвецам идти за мной. Так я прошелся со стадом упырей по особняку. Из окон я видел в ужасе убегающих в сторону деревни. Дружинники в их числе. Ну а те, кто заперлись в комнатах, скорее всего до рассвета не выйдут. Когда я понял, что дом будто омертвел, я вывел упырей, приказал им ходить у парадной, а сам направился к Марфе.
Стучал я недолго, дверь открыла испуганная Глаша. Уже одетая барышня лежала на кровати. Я бросился к ней и обнял. Она выглядела грустной, говорила безжизненно. Я только убедился, ей реально плохо.
- Ты убил этого изверга? - первое, что спросила она.
Я не знал что ответить, солгать что - нет, или сказать правду?
- Если он жив, он найдет нас, - выдавила из себя она.
- Успокойся, не найдет. Уже не найдет, - я понял, что за убийство папаши Марфа на меня не обидится.
Что делать дальше, мы решили быстро. Запрячь большую крытую повозку, забрать сундуки с деньгами и ценностями. Несколько сундуков уже приготовила Глаша. Я в этом смысле план перевыполнил, прихватил все, что дорого смотрелось, от подсвечников до картин. На серебряную посуду наткнулся, и ту собрал в корзину. Даже забежал по пути в библиотеку, забрал учебник по русской письменности и карту. Стопку бумаг из ящика в столе, чернила с перьями, а также печатку, я тоже прихватил. Короче, весь сейф обчистил. Нагреб я капитально, никогда не думал, что буду перетаскивать увесистые сундуки с таким удовольствием. Запряг я повозку двумя лошадьми. Когда все было готово, я приказал упырям идти на кладбище, а сам пошел к Марфе. Её тоже пришлось нести на руках. Оставалось только радоваться, что сейчас я был уже не в том паршивом состоянии, когда подобный подвиг оборачивался неприятностями в виде приступа боли. Это сейчас было бы весьма некстати.
Вся повозка оказалась набита награбленным добром. В итоге нам втроем пришлось тесниться впереди. Ехали мы через деревню. Из-за истерии по поводу упырей все дома были заперты, ставни заколочены. Проезжая мимо дома Олеси, я остановился. Хотел попрощаться с матерью моего ребенка и оставить что-то ценное. Открыли мне не сразу.
- Заходи скорее, в деревне упыри! - она потащила меня внутрь.
Я сунул ей мешочек с монетами. Не знаю, сколько их там было, какая их цена, разбираться времени не было. У меня осталось ещё много.
- Бери. Спасибо за все. Не поминай лихом. Прощай! - с этими словами я пошел прочь, полагая, что уже никогда не увижусь с ней.
Повозка тронулась, и я погнал лошадей как можно быстрее, насколько это возможно в такой темноте.
- Куда поедим? В Муром нельзя. И вообще, я дорогу не знаю, - прервал молчание я, когда мы выехали с проселочной дороги.
- Там развилка будет, я скажу куда, - ответила Глафира.
Марфа молчала, я бросил на нее взгляд. Кажется, она была в шоке.
- Любимая, не грусти, все будет хорошо, - я взял её за руку.
До развилки мы ехали молча. Зато напомнила о себе вдоль и поперек изрезанная левая ладонь. Толку, что перемотал. Пока носился в особняке, было плевать, теперь же почувствовал последствия. Но править повозкой все равно было больше некому.
Когда мы уже добрались до развилки, уже начало светать, Глаша, перед тем как повернуть налево, попросила остановить повозку. Ей надо было по нужде. Я теребил в руках плеть, не зная, что сказать Марфе. Очень уж странно вела себя она. Хотел поговорить с ней, воспользовавшись тем, что мы остались наедине. Вдруг я увидел перед собой Велигора, и почувствовал приставленное к горлу лезвие. Приказчик нагло улыбался. Я мысленно выругался. Неужели попались? Но то, что произошло дальше, повергло меня в шок.
- Мы убегали от упырей, там такое творится, - я наделся хотя бы потянуть время. Но Велигор сдернул меня с повозки, и врезал мне под ребра. Я согнулся и закашлялся.
- Ты сделал то, что должен. И теперь не нужен, - с ехидством заявил он, и пока я корчился от боли, забрал у меня оружие, которое тут же выбросил в сторону.