- Он все разболтает! А так, я поймал душегуба и наказал его! - возмущался приказчик, а сам держал меня за ворот, приставив к горлу острие сабли.
В какой-то момент меня взяла злоба. На Марфу, на приказчика, и на себя, идиота. Наивного простака, который позволил обвести себя вокруг пальца.
- Шлюха! Даже ноги передо мной раздвинула, только бы папочку твоего замочил. Мразь! Блядь! А тебе, Велигор, не стыдно свою женщину под крепостных подкладывать, - орал я в бешенстве. Перед смертью хоть выскажусь, полагал я, уже ни на что не надеясь.
Приказчик переменился в лице и обернулся назад.
- Марфа, он говорит правду? - взревел он. Судя по всему, он был не в курсе наших бурных ночей.
- Нет, он лжет! Я обещала ему, но ничего не было! - завопила она, и вновь стала умолять, - Не убивай его, я прошу, он лжет!
Велигор, услышав новость, реально охренел. Поворачиваясь к стоящей сзади него Марфе, он отстранил саблю немного в сторону. Понимая, что это мой последний шанс, я ударил его в пах, и вмазал по лицу свернутой плетью, которую так и не выпустил из рук.
Приказчик отпустил меня, со стоном согнулся, а я сразу же полез обратно в повозку. Чтобы хоть как-то задержать Велигора, я бросал в него тем, что попадалось под руку. В данном случае, шаль Марфы и небольшую котомку Глаши.
- Убью, - прорычал Велигор. Марфа орала, но я уже не разбирал её слов.
- Попробуй, - огрызнулся я и, взяв плеть в зубы, полез на крышу повозки. Велигор, естественно, кинулся за мной. Я оказался проворнее грузного приказчика. Тот ещё и кольчугу нацепил, будто на войну собрался. В итоге, приказчик только намеревался карабкаться, а я уже стоял на крыше, приготовив плеть. Весь красный от бешенства Велигор потрясал саблей с четким намерением добраться до меня. Ну а я, не менее злой, приготовился устроить ему теплый прием.
- Марфа так стонала, прямо извивалась подо мной. А как она сосет, ты не представляешь! - издевательски приговаривал я.
- Холоп никчемный, я тебя размажу! - Приказчик, казалось, сейчас взорвется от бешенства.
Но только Велигор взялся левой рукой за деревянный свод крыши, как получил плетью по лицу. Потом ещё раз. У меня получилось полоснуть его целых три раза. Этот урод все же изголился, и перехватил плеть правой рукой, в которой помимо этого держал саблю. Гнида невообразимым образом намотал плеть на запястье и собрался вырвать. Я не возражал. В итоге он дернул, ожидая сопротивления, но не получив его, по инерции отшатнулся назад. Но левой рукой он все ещё держался. Я, не теряя времени, тут же со всей силы наступил ему на эту руку. Не знаю, был ли там хруст, но Велигор заорал как бешеный. Он инстинктивно ухватился за выступ правой рукой. При этом он выронил саблю. Я останавливаться на достигнутом не собирался, и пока тот не очухался, врезал ему ногой в челюсть. Может боли он от бешенства не чувствовал, или здоровый такой был, но даже это не заставило Велигора свалиться вниз.
- Получай, сука, - теперь я наступил ему на правую руку, а потом снова поддал ногой в голову. В этот раз попал в нос, даже кровь брызнула. Но главное, этот мудак полетел вниз.
Из-за тряски, лошади вдруг разволновались, и повозка двинулась. Я едва не упал, и в итоге спрыгнул на землю. Нервно осматриваясь, я бросился искать свою саблю, которую Велигор сразу отшвырнул. Приказчика нужно добивать любой ценой, ибо в другом случае он меня прикончит. А умирать очень не хотелось.
Вооружиться прежде, чем Велигор пришел в себя, я не успел. Впрочем, приказчик саблю свою обронил тоже весьма неудачно, ибо расправиться со мной он решил при помощи кинжала. Все лицо его было в крови, кожа рассечена плетью в нескольких местах, левый глаз заплыл и кровоточил. Все-таки знатно я его разукрасил. Незадача только, у меня теперь никакого оружия не было. А я не великий боец, чтобы на бывалого вооруженного вояку с голыми руками идти. Поэтому я, ни долго думая, бросился бежать в сторону леса.
Разумеется, спасаться бегством я не собирался. Не буду лгать, такая мысль промелькнула, но отдавать добычу в виде набитой ценностями повозки, этому мудаку и его шлюхе не хотелось. Да и приказчик не отстанет от меня, зная, что я его бабу поимел. В лесу я надеялся обзавестись какой-нибудь дубиной, и при возможности напасть на Велигора сзади. Все-таки преимущество у меня тоже есть, бегал я быстрее.
Вскоре оказавшись в лесу, я, не переставая бежать, принялся осматривать пространство на предмет хотя бы палки, подходящей для самозащиты. Приказчик, ругаясь, бежал где-то сзади. Вскоре мой взгляд зацепился за вполне добротную дубину. Правда, неудобную, с торчащими небольшими ветвями, ещё и тяжелую. Но тут выбирать не приходиться, особенно, когда сзади подступает желающий тебя убить верзила. Ну да, бревнышко, зато не трухлявое, и на том спасибо. Я схватил дубину, и бросился к первому попавшемуся толстому дереву, дабы спрятаться за ним и подкараулить подлеца. Не помогло, Велигор заметил меня сразу.
Хреновый из меня конспиратор, понял я, когда этот упырь, злобно пыхтя, решительно приближался прямо к дереву. Мне ничего не оставалось, кроме как приготовится к защите своей жизни. Увидев стремительно приблизившегося приказчика, я тут же замахнулся дубиной, целясь ему в голову. Велигор вовремя среагировал, прикрывшись руками. Гад и впрямь оказался здоровяком, отбил мой удар с такой силой, что меня едва не снесло в сторону. Ещё и моей собственной дубиной едва не приложило. Орудие я, разумеется, упустил. Приказчик, впрочем, получив бревнышком по сломанным пальцам, кинжал свой выронил. Теперь мы были в равных условиях. Если, конечно, не учитывать весовую категорию.
Велигор не стал ждать и сразу же набросился на меня, решив по старинке врезать кулаком по роже. Я увернулся. Очень не хотелось, чтобы его здоровенный кулак ещё и в перчатке с железными пластинами проехался по моему личику. Разумеется, я попытался ударить в ответ. Что мне ещё оставалось? Правда, едва ли мне это помогло, приказчик одной левой просто перехватил мою руку, а правой взял меня за горло. При этом он с победным видом оскалился.
- Я тебе яйца за Марфу отрежу, - прохрипел он.
Мои гениталии мне были ещё дороги, да и вообще, чего это он себе возомнил. Поговорить хочет? С удовольствием.
Велигор, уже уверенный в собственной победе, действительно остановился. Служивые говорили, что разговаривать я умею лучше, чем драться Немудрено, я же их своим трепом весьма успешно отвлекал, заставляя пропускать удары.
- Пощады решил попросить, трусливый говнюк, - с наслаждением произнес он.
- Вы просто все не так поняли, - произнес банальнейшую фразу я, которая была недалеко от истины. Ведь одновременно я ударил приказчика в пах, а потом, воспользовавшись его мгновенным замешательством, ухватил свободной левой рукой палец едва разжавшейся руки на моем горле.
Следом, надеясь, что этот самый палец я уже успел ему сломать, выкрутил его изо всей силы. Приказчик попытался выдернуть свой несчастный палец, но вцепился я мертвой хваткой. Тогда он с рыком отпустил мою руку. Разумеется, чтобы ударить. Не успел. Я ведь тоже времени зря не терял, а наглым образом приблизился к нему вплотную и резко ткнул пальцами в его глаза. Учитывая, что один его глаз был уже поврежден плетью, я ожидал, ему будет очень больно. Я ничуть не удивился, когда он заорал, как резаный. Все, что смог сделать Велигор, это оттолкнуть меня своей в два раза большей массой.
Я отлетел и едва не споткнулся. Впрочем, это уже не имело значения. Как оказалось, я в порыве гнева едва не выколол глаза противнику, ослепив его. Приказчик, завывая и рыча одновременно, схватился руками за окровавленное лицо. Я же, не мешкая, поднял ту самую дубину, и приложил ею Велигора по затылку. Тот полетел на землю лицом вниз. Я вновь занес над его башкой дубину, и без всяких душевных терзаний опустил её. Так я сделал ещё три раза, вымещая при этом всю свою злость. Наверное, я бы и десять раз ударил, а может и больше. Но в итоге просто выбился из сил, выронив бревнышко, ставшее уже невыносимо тяжелым.
- Тварь...! Ненавижу..! Блядское отродие... Подставить... меня, значит, хотел ... убить! Хер недотраханый! Получил, сука? Получил... Мразь... - тяжело дыша, зло приговаривал я, все ещё находясь в бешенстве на грани с безумием.
Пытаясь отдышаться, я заметил, что пот льет с меня градом, а окровавленные руки трясутся. Перед глазами стало темнеть, вскоре меня ещё и затошнило. И вообще, накатила такая усталость, что хотелось упасть и не шевелится. Я осторожно наклонился над телом Велигора, чтобы убедиться в его смерти. Приказчик не дышал, что неудивительно, затылок его превратился в кровавое месиво. От этой картины меня в итоге вывернуло прямо на мертвеца.
- Хоть с пользой... поблевал, - вслух произнес я, с трудом поднявшись, и меня разразил истерический смех. Одно хорошо, меня никто в тот момент не видел. Не знаю как тут, но в 21 веке меня бы точно окрестили социально опасным психом. Хотя на самом деле, я мирный адекватный человек. Просто не хотел умирать.
Я пришел в себя, когда подумал о причине, заставившей меня в очередной раз пойти на преступление. Шлюха Марфа. Разумеется, я тут же бросился в сторону дороги, одновременно обдумывая, что я скажу этой мрази. Хотелось её голыми руками удавить, а перед этим зачитать длинную обвинительную речь.
Впрочем, тут меня постигло жесточайшее разочарование. Ни Марфы, ни Глаши, ни, тем более, набитой ценностями повозки, я не обнаружил. На дороге одиноко валялись две сабли, шаль барышни и котомка служанки. Даже привязанной на обочине лошади Велигора не было. Эти суки, предполагая погоню, и её увели. Для Марфы это труда не составила, потоскуха давно нашла подход к норовистой лошадке любовника.
Ругаясь вслух на чем свет стоит, я все ещё не мог поверить в случившееся.
- Проклятая стерва, дрянь, шалава, шлюха, блядь! - не зная, куда деться от разочарования, едва не выл я.
Не иначе, тварь сама все спланировала, чтобы чужими руками загрести богатство папаши. А мужики лохи пусть поубивают друг друга.
Я прислонился к ближайшему дереву и бессильно сполз на землю. Стало до безобразия мерзко. Тут меня снова пробрал нервный смех, который отдавал скорее горечью. Я почувствовал себя последним лохом, который клюнул на собственную удочку. Хотел охмурить барышню, чтобы вольную получить, информацию узнать, и ограбить немного, а в итоге сам оказался в ловушке. Ещё и влюбился. Готов был ради этой шлюхи прикончить человека, что и сделал. Барина я ведь замочил. А меня собрались пустить в расход. Марфа меня переплюнула, я убивать её не собирался. Впрочем, как же символично, я ведь тоже согласился на её план по поводу отравления будущего мужа старика. Со мной пытались сделать то, что я и сам планировал. Наверное, я заслужил. Марфа победила, бабло у нее, а я остался с носом, ещё и поддался чувствам. Первый раз в своей жизни. И в последний.
Я сплюнул, и, приободрив себя тем, что все равно собирался в Чернобыль, поднялся. Чувствовать лучше я себя не стал, но торчать тут и ныть, тоже чревато. Я ведь только что человека убил, ещё беглый крепостной без документов. Нужно сматываться. Разумеется, задумался я и о хлебе насущном. Я же столько планировал, чтобы не тащиться под Киев без копейки и документов, и вот, финал. Денег нет, лошади нет, одежда вся окровавлена, позади ограбленный особняк и два трупа. Дерьмо, а не ситуация.
Впрочем, вспомнив про свой первый месяц пребывания в этом жутком мире, я несколько воспрянул духом. И не из такого дерьма выбирался. Одежду постираю в ближайшем ручье, днем жарко, на мне и высохнет. Документы сам нарисую, тут ведь средневековье, нет всякой защиты от подделки. Я подобрал валяющиеся на дороге две сабли, шаль Марфы и котомку Глаши. Их продам, сабли тут вообще дорого стоят. А себе для самозащиты кинжал приказчика оставлю. Надо только пойти, забрать. Я направился обратно в лес, заодно, рассудил, что неплохо бы Велигора обыскать, а лучше раздеть. У него могут быть деньжата, тряпки дорогие, а ещё, может иметься какой-нибудь документ.
Уже подойдя и увидев мертвеца, над которым уже начали летать всякие насекомые, мой мародёрский пыл несколько угас. Меня вновь затошнило. В этот раз я выругался на самого себя. Какого хера меня тошнит как барышню из-за всякой ерунды? Трупы, навоз, запах невымытого ночного горшка, даже от репы вареной. От упырей, в конце концов. Надо прекращать быть таким неженкой. Теперь я черный волхв в ебаном средневековье, а не единственный наследник олигарха в цивилизованном 21 веке. С этой мыслью я, не обращая внимания на тошноту, обыскивал приказчика, потом стягивал с него одежду и в итоге оставил только труп в нижнем белье. В конце концов, меня все же стошнило. Я надеялся, в последний раз, искренне веря, убивать мне больше никого не придется. Во всяком случае, своими руками.
Помимо кинжала, я разжился кошелем с монетами, огнивом, флягой с водой, парой перстней, комплектом добротной одежды, поясом с ножнами, кольчугой и парой крепких сапог. Решил, одежду и обмундирование отмою от крови и продам при первой возможности. Но главное, мне попал в руки свиток с печатью. Руны я уже изучил достаточно, так что прочел почти без проблем. Название красноречиво говорило о назначении документа. Это была грамота, пожалованная Князем Муромским Велигору Ратиборовичу Бердышу, как отличившемуся в битве, конному десятнику. Что за битва, я уже не разобрал, не все руны освоил. Но судя по хронологии, точно не с монголами. Скорее всего с арабами, служил уже ныне покойный десятник на границе с Халифатом. Войны в последние лет десять между этими сторонами не было, так что, видимо просто в какой-то стычке поучаствовал, задержав нарушителя границы. Но это не суть важно. Здесь подобная штука что-то вроде удостоверения личности. Иначе, зачем бы он таскал её, ещё и припрятав надежно. Ну не подвигами же своими хвастать, в самом деле.
Хотя, с этого придурка станется. Знал я про Велигора, как ни странно, немного. Старший сын младшего брата Титомира возрастом двадцати шести лет. Никакого наследства, кроме права отличиться в войске ему, разумеется, не досталось. Пожаловал ли ему Князь земли за этот самый подвиг на границе, я как-то не интересовался. Но раз уж он пошел на эту аферу с барышней, наверное, ни хрена ему кроме грамоты не дали. Воевать вместе с сотником за Крым он не поехал, потому что уже свои десять лет отслужил и получил право на отставку. Вот и все, что Марфа поведала, а та могла и лгать. Впрочем, это уже меня не волновало, главное в этом документе не описывалась внешность Велигора, а, значит, я при случае вполне могу сойти за него.
Я связал воинское обмундирование шалью барышни и ремнем, сапоги засунул в котомку Глафиры, в которой нашел вышивку и клубки ниток. Выбрасывать ничего не стал, пригодится, до Киева далеко. Одновременно я пытался воспроизвести в памяти карту местности. Разумеется, в Муром я не собирался. Я же не совсем идиот. Вдруг выяснится моя причастность к нападению упырей? Тем более, за волхвами ведь в этот город поедут. И Велигора все там знают, если учесть, что населения в Муроме около семи сотен. Не город, а одно название. Никак мне туда нельзя. Надо срезать на запад, а ближайший город, если судить по карте, это Переяславль. Увы, кроме того, что до него можно дойти, если двигаться по западному берегу реки Ока назад по течению, я ничего не запомнил. Вот и решил, дойду я до моста через Оку, там помоюсь, постираю все, и вдоль берега попрусь. Ну а что, и вода будет, и рыбу наловить можно, чтобы с голоду не помереть.
Шел я, разумеется, не прямо по дороге. Я же преступник, убийца, вор, ещё и черный волхв. За такой набор положена смертная казнь. Так что пришлось идти по лесу, при этом наблюдая за виднеющейся дорогой. Шел я так, наверное, полчаса, пока не услышал стук колес. Я тут же присел, спрятавшись за деревом, и стал наблюдать. Каково же было мое удивление, когда в неказистой телеге я увидел нервно погоняющего клячу Захара. Судя по тому, как тот постоянно оглядывался назад, приятель точно сбежал из деревни. Вот это сюрприз. Думал я недолго. Захар, конечно, придурок и лентяй, но вдвоем веселее, и не так страшно. И вообще, у него телега, пусть и запряженная клячей, можно попытаться барышню догнать. А ещё, он точно жратвы на неделю вперед набрал.
- Эй, Захар, постой, это я! - с этими словами я выскочил на дорогу и без труда нагнал двигающуюся с весьма малой скоростью телегу. На ней мы Марфу точно не нагоним, тут же сделал прискорбный вывод я.
- А-а-а! - заорал толстяк, только увидел меня, но вскоре остановился, и снова обернулся, уставившись испуганным взглядом.
- Ты? Это, упыри тебя т-т-так? - спросил он.
Только тогда я вспомнил про свой весьма непрезентабельный вид в плане крови на лице и руках. Впрочем, по поводу упырей Захар подбросил мне возможное объяснение, какого хрена я тут делаю. Он ведь точно спросит. Ну не рассказывать же правду. Едва ли тот захочет иметь дело с таким ужасным головорезом, ещё и черным колдуном, в придачу. Я бы, на его месте, поостерегся, и сбежал при первой возможности от такой зловещей компании.
- Упыри... С боем прорывался. Расскажу по пути, - отмахнулся я, забрасывая поклажу.
Я присел рядом с Захаром, и забрал у него поводья с плетью, рассудив, может, так мы быстрее поедем. Нужно быстрее сворачивать с этой дороги на запад, потому что служивые с рассветом точно выехали за волхвами, и могут нас нагнать.
- А ты тоже от упырей сбежал? - тут же спросил я, только мы двинулись. Чтобы успеть продумать свою легенду, я решил узнать про мотивы побега первым.
Захар бросил на меня беглый взгляд и вдруг зарыдал. Вот уж чего я не ожидал, так это его истерики. Неужели так упырей испугался? Хотя, если он не видел подобного, его понять можно. Я и сам, признаться, до того как прошел посвящение на капище, от одних снов с призраком спать не мог.
Впрочем, причиной истерики Захара оказалась отнюдь не моральная травма от нападения упырей. У него оказывается, личная драма приключилась. Приятель решился посвататься к Ефросинье, с которой уже несколько месяцев гулял. Девица божилась, предки её согласятся. Вот наш герой любовник и решился. Еле уговорил свое семейство, накануне послали сватов. Но родители девушки даже разговаривать со сватами не захотели. Заявили, такой ленивый никудышный жених для их дочери не годится. Мало того, после этого дома Захару влетело, мол, он опозорил семью, и продолжает позорить на всю деревню. Приятель обиделся, захотел сбежать. Но поначалу побоялся. Ещё и упыри объявились. Но тут Захар увидел в окно, как повозка барская уезжает, и решил, что если даже господа среди ночи от упырей бегут, значит, дело совсем худо. А его тут все равно ничто не держит, никто не любит, не уважает и вообще, все плохо. Захар перетащил харчи из погреба в телегу, и был таков.
- Да уж, дерьмо, - сочувственно прокомментировал я, а сам в очередной раз вспомнил про свою драму.
Так и хотелось сказать, что все бабы стервы. Вот и его Фрося, тоже. Солгала, что родители её согласны, а в итоге, ни хрена. Впрочем, барышня с ней ни в какое сравнение не идет, вот это натуральная сука и шлюха. Впрочем, ничего я не сказал ему. Толку нытье разводить.
Рассудив, что заставить клячу двигаться быстрее все равно нельзя, я передал поводья Захару.
- Возьми. Когда с упырями разбирался, руку изрезал, - солгал я, показывая перемотанную окровавленной тряпкой левую руку. На самом деле изрезал руку я, когда поднимал упырей. И на боль, как ни странно, было плевать. Просто стало лень править повозкой.
Я предпочел спокойно предаться своим депрессивным мыслям. Гадко мне было так, как никогда, наверное, не было. А главное, я осознавал, что вполне заслуживаю на такой финал. Потому что я обыкновенный расчетливый мудак. Да только от этого осознания легче не становилось. В душу то насрали, и от этого никуда не денешься. В том, что я оказался в этом гребаном теле, я ведь тоже был виноват, но едва ли это меня успокаивало. Скорее наоборот, осознание собственной вины только усугубляло мрачные мысли. А в этой ситуации я виноват вдвойне. Во-первых, я сознательно пошел на аферу, а во-вторых, умудрился при этом влюбиться. Только идиот в таких ситуациях позволяет себе поддаваться чувствам. Значит, я идиот. Едва ли подобное осознание могло поднять мне настроение.
В конце концов, я практически насильно заставил себя прекратить это бесполезное самокопание. Хватит, не хватало ещё зарыдать как сопливая девица. Да что там, я впредь вести себя как конченый тряпка не собираюсь. А значит, я должен выкинуть Марфу из головы. И больше не допускать никаких любовных интрижек. Даже намека не надо. Только секс или обычная ложь для пользы дела. Но боже упаси мне хоть к кому-то испытать чувства. От этого одни проблемы. Вот, из-за этой Марфы я готов был отказаться от своего призвания - быть черным волхвом. Так что все к лучшему. Я, решил, отправлюсь в Чернобыль, постигну свой дар, и с его помощью стану самым богатым человеком Русского Царства. И плевать, что при этом я стану самым ужасным мудаком, которым только можно стать. Ведь по-другому в этом варварском обществе жить невозможно. Это не Москва 21 века с его гуманизмом и толерантностью. У нас даже к бомжу так не относятся, как тут к крестьянам. Быть честным в Москве - просто жить на зарплату. Быть честным здесь - терпеть унижения и быть для всех куском дерьма. Вот Данила был честным добрым малым, и что? Кто-то сказал спасибо? Нет. Его не пинал только ленивый. Я, поступал как мудак, лгал, и даже убил. И что? Стал едва ли не первым парнем на деревне. А когда я решил поступить с Марфой по-человечески, в итоге остался в дураках. Вот как тут быть честным хорошим человеком? Да никак.
В реальность меня вернул Захар, который решил поинтересоваться моими злоключениями. Спросил он и про барышню. Ещё бы не спросить, он был в курсе нашего с ней романа. Я ни хрена не придумал, потому что ушел в свои мысли. Снова пришлось врать на ходу. Благо, этому я за время жизни в Берендеевке хорошо научился.
- Упыри напали на поместье, мы еле отбились. Сотника убили. Мы с Марфой, Велигором и Глашей решили, нужно бежать. Служивые остались защищать поместье. Уже на выезде из деревни упыри преградили нам путь. Девушки погибли. Велигор был ранен. Мы ускакали на его лошади, а по пути приказчик умер. Обратно мне дороги не было, да и не хочу я вспоминать все это. У меня не было ни рубля, лошадь приказчика была норовистой и ускакала, пришлось снять вещи мертвого Велигора, - я указал на поклажу,- Ещё забрал грамоту. Ему все равно не пригодится, - на этой печальной ноте я закончил. Главное, вопросов никаких возникать не должно.
- Так Марфа... погибла? Представляю, как тебе тяжело... Сочувствую, друг, - принялся успокаивать меня Захар.
- Да. Она мертва. Но я прошу, давай не будем больше про нее. Никогда не упоминай её имя, я хочу забыть, - попросил я, как ни странно, в этот момент, будучи честным.
- Конечно, - согласился Захар.
Я решил перевести тему на более злободневную. Нужно было скорее сворачивать с дороги. По всем расчетам служивые скоро могут нас нагнать. Мы уже проехали мост, я успел выстирать окровавленные тряпки. Вдоль реки ведь следовать оказался не вариант, пришлось бы телегу бросить, и пешком идти. Впрочем, пока мы ехали до моста, вокруг был один только лес, и не одной дороги на запад. И вот, наконец, проехав от реки, наверное, метров пятьсот, показалась небольшая развилка. Причем именно на запад. Дорога там была явно хуже, но выбирать не приходилось.
- Мы куда поедим? - вдруг осведомился Захар, когда мы свернули.
- Лично я сначала в Москву, а потом прямиком в Киев, - честно ответил я.
- Киев? А это город такой? Он где? - удивился Захар.
- Это на западе. В Киевском Княжестве, - пояснил я.
- Так зачем туда, можно же в Москве остаться? - недоумевал Захар.
- Ну, я же беглый крепостной, будут искать А это заграница, - нашел объяснение я. Не рассказывать же ему про Чернобыль и Храм Нави.
- Заграница? Чай это за царство такое? - удивился приятель. Я закатил глаза, проклятье, здешние крепостные кроме как пахать, ничего не ведают. А Захар, тот и пахать не особый умелец.
- Ты не понял. Киевское Княжество это не Русское Царство. Это соседнее царство. Ну как Римская Империя или Орда, - пытался объяснить я.
- Во как! Не знал! А откуда ты все знаешь? - не унимался Захар.
- В особняке узнал, там грамотные люди, - отговорился я, и тут же решил разобраться со своим попутчиком по поводу дальнейших планов.
-А ты куда собрался?
- Даже не знаю. Думал в Муром, но ты правильно сказал, туда никак нельзя. Найдут же и палками побьют. Потом, думал в Москву поеду, я ведь больше никаких городов не знаю. А теперь ты говоришь, и в Москве нас, крепостных, найдут, - приятель пожал плечами, - Можно я с тобой в Киев загарницу поеду?
- Заграницу, а не загарницу, - поправил его я, и тут же согласно кивнул, - Конечно, можно, - а сам при этом мысленно добавил "Мне же лучше, телега и кляча лишними не будут"
- А что мы будем делать в Киеве? Пока нам еды хватит, но надо где-то жить. Я не хочу больше землю пахать, - заявил Захар.
- Думаешь, я хочу? Сбежать отсюда, чтобы землю пахать? По-твоему, я похож на идиота?
- Ну да, прости. Ты, наверное, в дружину пойдешь, драться умеешь, - с завистью бросил приятель.
"Да уж, мешки на голову натягивать я умею, да глаза выкалывать" - мысленно сыронизировал я, но ответил, разумеется, иначе.
- Нет, не собираюсь я в дружину, больно надо за всяких господ кровь свою проливать, - я был по-своему честен. Вот ей богу, будь я хоть чемпионом по боям без правил, а заодно первым фехтовальщиком царства, ни за что не пошел бы служить. Да что там, я не только дружинником, я в принципе служить не собирался.
- А что ты будешь делать? Я вот не знаю, что делать. Когда бежал, не думал об этом, а сейчас прямо места себе не нахожу! - сокрушался Захар.
- В торговцы пойду, - почти не солгал я. Когда-нибудь подамся.
- А это хорошо! Я тоже, наверное, с тобой в торговцы, - подхватил приятель. Так я и знал, он понятия не имел, что собирается делать. Впрочем, мне было плевать, главное, я собираюсь в Чернобыль. А что будет делать этот глупый лентяй, его проблемы. В конце концов, я его не заставлял бежать, и в Киев он сам навязался, я даже не уговаривал. Вот пусть и решает свои проблемы сам.
Мы провели в пути весь день, уже садилось солнце, но никакого намека на близость населенного пункта не было. Только лес вокруг, и ничего. Ехали мы по жуткой узкой дороге, повозка грохотала и подскакивала, казалось, она вот-вот сломается. У меня уже задница болела от всех этих прыг скоков. И не только задница, проклятая спина тоже напомнила о себе. Конечно, не так мерзко было, как тогда, но поясница ныла. Видать, натаскался. Барышня, чтоб её, награбленного дерьма куча, ещё и от Велигора люлей получил. Короче, настроение у меня уже было не такое оптимистичное, особенно если учесть, что Захар, в отличие от меня, ныл вслух. Это безумно раздражало. Впрочем, дорога раздражала ещё сильнее.
Все-таки в России во все времена были две проблемы, дураки и дороги. Хотя, по сравнению со здешними тропами, даже самая отвратительная российская дорога покажется идеальной, да и дураки тут позабористее будут. Мы ехали только день, а я уже все проклял. Какая же все-таки дыра это дурацкое средневековье. В прошлой жизни как? Сел на личный самолет, и лети, куда вздумается. Да хрен с ним, с личным самолетом, можно на обычный рейс билет купить. Или на поезде поехать. Автомобиль тоже вариант хороший. Есть автобусы, в конце концов. А здесь даже вариантов нет. Тащись по ухабам со скоростью черепахи. Эх, сюда бы внедорожник мой. Да что там, я бы даже на уазик согласился. Да только это все мечты. И они, увы, уже никогда не сбудутся.
Чем дольше мы ехали, тем чаще меня беспокоил совсем иной вопрос. Куда мы доедем, и доедем ли вообще? Ведь даже спросить не у кого. За весь день мы не встретили ни единой души. Глухая дыра, ни дать ни взять.
- Уж закат, ко сну клонит, - заныл Захар.
- Тебе вообще только жрать, да спать! - возмутился я.
Приятель порой выводил из себя даже такого, в прошлом избалованного благами человека, как я. Он же вроде крепостной крестьянин, а ноет чаще меня, человека непривычного к неудобствам. Неужели нельзя потерпеть до ближайшего ночлега и поспать по-человечески, а не в лесу?
- Ну а что ещё делать? Мы же не поедем ночью, - возразил он. Я задумался.
- И то, правда, - согласился я, вспомнив, что вообще-то не в современной Москве. Это не трасса, никаких фар или фонарей тут нет, в такую темень на повозке, запряженной лошадью, ещё и по лесу, ехать нельзя. И вообще, неизвестно, когда мы хотя бы на захудалую деревню наткнемся. Если судить по карте, в этой стороне ближайший город - Переяславль, а ещё дальше - Москва. До нее, если ехать на повозке и при этом отдыхать минимум, около пяти дней пути.
- Так что, привал? - с надеждой спросил Захар.
- Привал. Сворачивай на обочину, - бросил я.
Мы кое-как съехали на обочину, заехав в лес. Захар, разумеется, нехотя, но все-таки отправился распрягать повозку. Все-таки хорошо, что я его встретил, мало того, он транспорт предоставил, так ещё и работу делает. Можно даже нытье потерпеть, и на вопросы глупые и не очень, ответить, мысленно рассуждал я, промывая порезы на левой ладони. Тут я снова вспомнил про Марфу. Это же из-за нее. Когда я упырей поднимал, так за эту шлюху переживал, что едва вены случайно себе не перерезал. Впрочем, я тут же заставил себя не думать про барышню. У меня и так забот хватает. Например, подумать, кем себя позиционировать во время путешествия. До Москвы мы, может, окольными путями доберемся, но у столицы точно подорожные отряды, то есть местные менты, повстречаются. Наверное, документы предъявить потребуют. В Москву мне заехать все-таки хотелось, хотя бы потому, что интересно. Да и продать добришко надо. Значит, нужно отпускать бороду, и корчить из себя конного десятника Велигора.
Когда Захар закончил с лошадью, мы приступили к ужину. В этом вопросе, приятель оказался дальновидным. Впрочем, как бы там ни было, с таким ртом, как Захар, нам, чтобы до Москвы добраться, ещё столько же еды надо. Хотя, с другой стороны, и на том спасибо, если бы не он, пришлось бы мне ловить рыбу подручными средствами, и не факт, что я бы поймал.
Проснулся я посреди ночи. Захар храпел, комары жужжали над самым ухом, все чесалось от укусов, а ещё мне было жутко холодно. Вроде лето, дождя нет, но я буквально продрог. Я думал, неудобнее, чем лежанка у Варвары, может быть только гроб. Ошибался, спать на земле, вот что самое отвратное. А комары, твари, одолели просто. В деревне они тоже были, и даже в особняк залетали, но чтобы столько много, не было такого. Ну не приходилось мне спать на улице ни в этой жизни, ни, тем более, в прошлой. Я никогда не входил в круг любителей туризма. Точнее туризм, как путешествия по миру с остановками в пятизвездочных отелях или на виллах, я очень даже жаловал. Но ходить по лесу или горам с палаткой, ещё и на себе тащить что-то, даже мысли не было. На хрена такой отдых, тягать и комаров кормить? И вот, попал. Причем, даже палатки нет, от комаров и холода укрыться негде, - сокрушался я, а сам дрожал, сжавшись в комок.
Тут мне на лицо сел комар, я от злости сам себя по щеке, причем порезанной левой ладонью. А комар, сука, улетел целый и невредимый.
- Ну что за хуйня, ебаное дерьмо,- я выругался, и, дрожа, поднялся.
Захар продолжал храпеть, ему все по хер. Впрочем, этому толстяку, небось, и не холодно, и на земле мягко. Не то, что мне. Я скрестил руки на груди, снова, теперь уже мысленно, выругался, и побрел к телеге. Решил, лягу в ней. Имущество Велигора к тому моменту высохло, я накинул его на себя. Вроде, даже теплее стало, но при этом жутко неудобно. Ноги не вытянешь, спать куда тверже, ещё и деревяшка в ребра упирается. Все-таки на земле мягче, там хоть трава. Я понял, что в повозке не засну, и вновь поперся обратно, прихватив тряпье Велигора.
Захар продолжал храпеть, ему было плевать. Хотелось подойти и пнуть его. Только перспектива его нытья над ухом остановила меня от проявления этого приступа ярости. Пусть лучше храпит. Хотя, я уже не знал, что лучше, заснуть не получалось, мало того, неудобно, ещё и в голову всякие дурацкие мысли лезли. То вдруг про Марфу вспомню, и весь сегодняшний день, будто в ускоренной перемотке фильм смотрю. Пытаюсь гнать эти мысли, наступает ностальгия по Москве. Ну не выбросишь просто так из головы счастливые воспоминания. Меня уже начало это раздражать. Сколько можно себя мучить? Нужно или жить нормально здесь и сейчас, или пойти сдохнуть к чертовой матери. А умирать как-то не хотелось. В итоге я заснул, да и то, скорее потому что организм требовал хоть какого-то отдыха. Вторую ночь нормально не сплю. Впрочем, едва ли мне дали выспаться, меня разбудил Захар. Оказывается, уже светало. Я обругал его, предложил заняться делом, и вообще, чем угодно, главное, не трогать меня, пока я не высплюсь. Впрочем, спал я недолго. Проснулся уже от того, что на меня льется холодная вода. И вообще, оказалось, я лежал практически в луже. Проклятье, дождь. Я с руганью подскочил, рядом у дерева жался Захар.
- Вот что за дерьмо, даже выспаться нельзя, - возопил я, вытирая воду с лица.
- Дык уже полдень, сколько спать можно, - изумился приятель.
- Ну, да, только я всю ночь не спал. Хотя, какая уже разница. Поехали, - скомандовал я, резко поднялся и направился к телеге. Грязь стояла непролазная, дождь заканчиваться даже не думал.
- Наверное, зря я сбежал, дома хоть тепло, - Захар, вместо того, чтобы запрягать телегу, начал ныть.
- Вот и езжай обратно, я не держу, - бросил я с претензией. Надоело! Мне ещё херовее, даже выспаться не удалось. И вообще, я непривычный человек, вдобавок, меня оставили ни с чем, чуть не прикончили, и то молчу. А этот целыми днями ноет.
- Нет, обратно я не поеду. Отец выпорет. А после случая с
Фросей вся деревня потешаться будет, - пробурчал толстяк.
- А если не поедешь, так хватит ныть! Думаешь, одному тебе херово? Знаешь что, если нытье продолжится, сам поедешь куда хочешь. Я не пропаду, и пешком дойду! - бравировал я.
- Ладно, прости меня, я не буду ныть. Совсем не буду, - уверил Захар.
- Вот и отлично, а теперь надо бы клячу запрячь и выдвигаться.
Когда с повозкой было закончено, мы, наконец, выехали. Впрочем, и тут без проблем не обошлось. Оказалось, повозка застряла в грязи. Захару пришлось толкать её сзади. Приятель сначала мне предложил потолкать, но этот вариант мне не понравился. Хотя бы потому, что если учесть мой вес и вес Захара, толку в этом деле будет больше от него. Так мы с горем пополам выбрались. Впрочем, проехали недолго. Мы резко остановились, повозка накренилась вбок. Я, ругаясь благим матом, соскочил на землю. Наихудшие ожидания оправдались, отлетело колесо.
Я чинить повозки, разумеется, не умел. Захар тоже недалеко от меня ушел. Да и чем чинить? Я какое-то время пялился на сломанное колесо, не зная, толи ругаться, толи смеяться над собственной неудачливостью. Захар молчал. Видимо, помнил мою угрозу. Судя по всему, он следовать в ту же Москву в одиночестве опасался больше чем я. Неудивительно, я хотя бы грамотный, да и кругозор у меня шире, что не скажешь о простом недалеком крепостном.
Делать нечего, мы связали все нашу поклажу, погрузили на лошадь и прямо по дождю отправились пешком. Главное добраться до Москвы, а там можно и отдохнуть. Поселиться в гостинице, в ресторан местный сходить, в баню заглянуть. Денег Велигора, которые я уже, разумеется, посчитал, должно хватить. Человеком хоть почувствую себя, а не бомжом, которым я сейчас собственно говоря и являлся. Ну а пока потерпеть придется, в конце концов, бывало и хуже. Нужно просто прекратить сравнивать свою нынешнюю жизнь с прошлой. Ничего не вернуть. Никогда. А если припомнить мои первые месяцы жизни в Берендеевке, когда я, подумать только, всерьез собирался повеситься, сейчас не все так плохо. Всего лишь дождь, грязь по колено, приятель идиот, крыши над головой нет, но зато я свободен. Хоть какое-то утешение.
- Темнеет, привал бы, - в очередной раз стал канючить Захар.
- А смысл? Ты в луже под дождем спать собираешься? - недоумевал я.
- Нет, просто, куда мы ночью пойдем? - не унимался приятель.
- Вперед по дороге. Она точно ведет к деревне, думаешь, просто так она здесь? Вот смысл тупо мокнуть, если лучше пройтись?
- Но мы уже весь день идем. Ноги уже болят,- заныл Захар.
- Это ты называешь, идем? Ползем! Тьфу, - совершенно искренне возмутился я. Ноги у него, значит, болят. У меня вообще все болело, последствия вчерашних приключений.
Уже вечерело, дождь никак не заканчивался. До деревни мы так и не дошли. Впрочем, меня это не удивляло, мы останавливались, чтобы отдохнуть или перекусить, или все сразу, едва ли не каждые полчаса. Ещё и ползли как черепахи. Не по моей вине, а потому что Захар, оказывается, непривычный к таким походам. Будто я привычный, сам уже все проклял. Но я хотел поскорее добраться до деревни, там раздобыть телегу и уже на ней отправиться дальше. Потому что иначе с таким попутчиком как Захар, я до зимы в Чернобыль не доберусь. Да и, признаться, я тоже не испытывал особого удовольствия от пешего туризма. Только, в отличие от приятеля понимал, ныть без толку.
Не прошли мы и получаса, Захар снова остановился.
- Я уже устал, может, не надо ночью идти? Звери дикие тут водятся, - заканючил он.
"Как же все-таки ты меня достал" - с этой мыслью я остановился, и резко развернулся. Признаться, мне хотелось его удавить.
- Звери, говоришь? Мы и так в лесу, и тут везде звери. Неважно, идем мы или сидим! Костер мы не разожжем, дождь идет! А устал ты, проклятый лентяй, не успели мы и часа пройти! Вот скажи мне, ты болен? Что-то не видно. Так какого хрена! Тебе только жрать! - разразился гневной речью я.
- Ты прямо как отец мой говоришь! - возмутился толстяк.
- Насрать, что говорит твой отец! Мне надоело с тобой носиться, ты меня задерживаешь в этом сраном дерьме! Значит так, или ты идешь со мной, так быстро, как я скажу, или счастливо оставаться, - поставил перед фактом я.
- Никуда я не пойду с тобой, проклятый ордынский ублюдок! - выпалил Захар.
Не знаю, что на меня нашло, но вместо ответа, я просто врезал ему в челюсть. Захар отлетел в сторону, схватившись за щеку. Потом я забрал свою поклажу.
- Удачи, - зло процедил я, и быстро пошел вперед.
Решил, лучше сам пойду. На хрена мне безмозглый лентяй, который если и способен на что-то, так это поглощать продукты питания в неимоверных количествах и доводить меня до исступления. Ещё и за языком не следит. В кои-то веки я понял негодование его семьи. Они, значит, пашут, а этот упырь только жрет в три глотки. Понял я и родителей Фроси, такого мужа дочери ни один нормальный отец не пожелает. Попутчик такой мне точно ни к чему. Только задерживает.
Впрочем, одиночеством я наслаждался недолго, я протопал где-то час, и мне стало тоскливо. В голову снова полезли ненавистные мысли по поводу недавно случившихся событий. Когда же я подумал, сколько ещё до Киева ехать, и вовсе задумался. Недели две, как минимум, на дорогу уйдет. И это, получается, большую часть времени придется проводить наедине с самим собой? Нерадостная перспектива. С этой мыслью я повернул обратно. Захар, какой никакой, но все-таки приятель. А пешком мы все равно не пойдем, сам не любитель. Телегу я кровь из носу раздобуду, так что, все-таки зря я так вспылил. Я был уверен, Захар никуда до рассвета даже с места не сдвинется. Но в этом я ошибся.
Сложно сказать, сколько времени прошло, прежде чем я услышал жуткий вопль. Я остановился и на всякий случай взялся за саблю. Мало ли, стремно как-то. Но не успел я что-либо сообразить, как увидел стремительно приближающуюся тень. Захар, не прекращая орать, остановился прямо передо мной.
- Что случилось? - перекрикивая, спросил его я.
- Ты? А... Там... Упырь... Я бежал..., - задыхаясь, пояснял тот, указывая пальцем назад.
Не знаю, были ли там хоть один упырь, но скорее всего, толстяк, в своей трусости переплюнувший девицу, испугался тени. Возможно, своей. Когда мы уже вместе пошли искать лошадь с припасами, ни один упырь нам так и не встретился. Как и сама лошадь, которую испугавшийся Захар бросил, даже не привязав.
- Заря! Заря! - уже битый час Захар не прекращал свои попытки найти лошадь, хотя, по-моему, его скорее волновали припасы. Я уже понял, что это бесполезно. Тупая тягловая кляча едва ли узнает в Захаре своего хозяина.
- Хватит, без толку, - в очередной раз бросил я.
- Погоди, мы найдем! - не унимался тот.
- Пошли лучше, вдруг упырь вернется. Ещё и других приведет, - мне уже надоело попусту тратить время, и я решил прибегнуть к последнему аргументу.
Как я и ожидал, это подействовало. Более того, Захар настолько боялся упырей, что теперь шел настолько бодро, иной раз меня обгонял. Наверное, считал, что чем быстрее мы идем, тем меньше шансов столкнуться с нежитью. А самое главное, вел себя приятель как шелковый, даже не ныл. Я грешным делом подумал, нужно было сразу его упырями напугать, не было бы этой дурацкой ссоры. И я бы не сорвался до рукоприкладства, от которого, наверное, пострадал больше сам. Чуть руку об челюсть приятеля не сломал, разбив до крови пальцы.
- Ты это, извини, что так вышло. Просто не стоит упоминать про мое происхождение, - я все-таки счел нужным предупредить, а заодно извиниться.
- Да ладно, я сам виноват. Правда, ты напугал меня. Я думал, убьешь, - пробурчал Захар.
- Не выдумывай, я и бил то не сильно. По-дружески, - солгал я и похлопал его по плечу. На самом деле, пребывая в бешенстве, я ему изо всех сил врезал. Правда, я был уверен, учитывая мой небольшой опыт, вряд ли это было существенно.
- А как тогда не по-дружески? Совсем убиваешь? Зуб выбил, до сих пор кровь во рту, говорить больно. Как есть буду, не знаю, - возмутился он.
- Извини, не рассчитал. Кажется, - я виновато улыбнулся, - А жрать нам все равно нечего, - добавил я, потирая разбитый кулак. Стало как-то неловко. Впрочем, тут же я подумал, зато теперь язык за зубами держать будет. Пока всех не лишился.
К утру дождь, наконец, прекратился. Лес тоже начал редеть. Мы, уставшие и грязные, продолжали свой путь. Мои башмаки скоропостижно разлезлись, пришлось обуть сапоги Велигора. Благо, они были всего на какой-то размер больше. Правда, терли нещадно, но выхода нет, придется привыкать. Я попробовал пройтись босиком, не понравилось. Это для Захара привычно, крестьяне часто летом так ходят. У приятеля, кстати, лапти тоже развалились. При этом, как ни странно, Захар больше не ныл. Ночная трепка хорошо на него подействовала. А может он просто засыпал на ходу. Я и сам был не прочь вздремнуть, понимая, ещё несколько часов и я буду готов заснуть даже в луже. Впрочем, этого я и добивался. Чтобы выспаться в таких условиях, у меня пока вариант один, довести себя до крайней степени усталости.
Я уже думал о привале, как вдруг за редкими деревьями показалось возделанное поле. Деревня, как много в этом слове. Никогда не предполагал, что буду радоваться какой-то глухой деревушке. А то, что деревня глухая, это факт. Очень уж далеко от основной дороги находится, не говоря уже о городе, если конечно Муром можно вообще так назвать. Разумеется, я тут же поделился радостью с Захаром. Тот, обрадовался, наверное, ещё сильнее, и даже проснулся. Ещё бы, в деревне есть еда. Даже я проголодался, что говорить про этого обжору.
Впрочем, радость это хорошо, но следом я задумался про легенду. Вот придем мы в деревню, нужно как-то представляться. Выдавать себя за конного десятника Велигора опрометчиво. Берендеевка рядом, вдруг кто-то знает этого упыря? И вообще, я же собирался купить лошадь с телегой, придется с местным барином контактировать, а тот может знать в лицо Велигора, если учесть что в местном областном центре, то бишь, в Муроме даже тысячи не наберется. Ещё и бороды, как у всех дружинников, нет у меня. Я, конечно, не брился, но за три дня бороду не отрастишь. Я крепко задумался, как бы все обставить. Из-за усталости мысли перемешались, если честно, я бы предпочел просто заснуть, но медлить я счел глупым. В какой-то момент вспомнил про то, как рассказывал Марфе, будто я из Галлии. Почему бы не представиться иностранцем? Ученый путешественник, изучаю обычаи народов мира, вот, по Руси путешествую. Из какой страны? Ну, тут подумать надо. Из Римской Империи нельзя, не любят тут римлян. Киевское княжество уважением не пользуется. Ордынцем? Ну, уж нет, только не ордынцем. С меня хватит. А вот уроженцем Германской Империи, вариант неплохой. С Германией царство давно не воевало. Немецкий я не знаю, но, я уверен, тут его никто не знает. Значит, сойдет английский.
- Иноземцем? Может не надо? - осторожно возразил приятель.
- Чего это? Я, между прочим, пока в особняке торчал, успел не только читать научиться, но и языки иноземные выучить, - похвастался я, и тут же добавил, - А ты не бойся, сыграешь роль слуги моего, тебе надеть все равно нечего приличного.
- Дык не в сём дело! Просто иноземец как-то страшно. Мало ли, - растерянно протянул он.
- Ничего не страшно. Я представлюсь ученым путешественником! Умного человека сразу уважат! - убеждал я.
Захар, он же никогда иноземцев не видел, пока я в Берендееке жил, ни один не забредал. Ну не любят на Руси римлян, ордынцев и арабов, но что бы тут германцев ненавидели, я не слыхал.
Чтобы выглядеть приличнее, я ради такого случая решил воспользоваться деталями гардероба Велигора, которые могли подойти как военному, так и гражданскому городскому человеку. Черная рубаха, и вишневые порты, то есть широкие штаны, которые принято заправлять в сапоги, красный кафтан, то бишь такой себе легкий не то плащ не то халат, вполне подойдут. Все было выстирано, хотя и не выглажено. Но все равно, куда лучше моего нынешнего грязного одеяния. Ножны с саблей, кольчугу и перчатки с пластинами я, разумеется, припрятал. Шапку тоже надевать не стал. Конечно, едва ли это будет похоже на костюм иностранца. Но с другой стороны, не обязательно ведь германцу ходить в своей национальной одежде. Может, я решил уважить русские традиции. Тут, главное, произвести впечатление приличного человека.
Гардероб ожидаемо оказался мне великоват. Я, конечно, всего-то на полголовы ниже покойного приказчика, только, при этом намного худее. Но, выбирать не приходилось. Теперь мне осталось только придумать имя. Так, кого я из известных немцев знаю? Мелькнула мысль, может Адольфом Гитлером назваться? Тут же передумал, в прошлой жизни я был на четверть евреем, мать моего отца была еврейкой. Это будет кощунством. Фридрих Ницше, уже лучше, но тоже нет. Я пытался его опусы читать, но и трех страниц не осилил, ознакомился с идеями в Википедии. А вот Иоганн Вольфганг Гёте звучит неплохо. Да и ближе мне как-то. Меня его "Фауст" впечатлил, а теперь я сам черный волхв, связан с местным дьяволом. "Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо" - мне всегда нравилось это высказывание.
- Как-как? Иган Вольфаг? Ты мог проще придумать?- недоумевал Захар.
- Не мог. Так надо. Повторяю, Иоганн Вольфганг Гёте. Впрочем, тебе не понадобиться. Ты же все равно будешь играть роль моего слуги, - поставил перед фактом я. Учитывая, как он одет, ещё и босой, кроме как моим холопом, его никем не представишь при всем желании.
- Хорошо, слугой так слугой. Значит, мне к тебе "на вы" теперь обращаться, и господином величать? - осведомился Захар.
"Ну, хоть в чем-то он догадливый" - обрадовался я.
Деревня оказалась действительно глухой и очень маленькой, я насчитал всего девять дворов. Впрочем, долго осматриваться мне никто не дал. Вскоре к нам подскочили две старухи. Не успели те раскрыть рот, из-за калиток стали выглядывать дети.
Бабульки поприветствовали нас, а точнее, меня. Решили, наверное, я какой-то важный господин.
- Добрый день! - произнес я с английским акцентом, и на ломаном русском продолжил, - Я иноземэц, прибыть из Германская Империя, интэрэсоваться покупка лошадь и повозка.
Старухи ничего мне не ответили, а только испуганно переглянулись и попятились. Да уж, старость не радость, нужно кого-то адекватнее найти, подумалось мне. Искать никого не пришлось, сзади меня уже подскочил коренастый седой мужик, причем с вилами наперевес.
- Фома, инородцы какие-то, - обеспокоенно заявила одна из старух, уже стоя возле своей калитки.
- Чего надо? Зачем пришли? - с суровым выражением лица спросил мужик, подозрительно прищурившись.
- Добрый день, я хотэть покупка лошадь. Я имэть рубли, - пояснил я, недоумевая такому странному приему.
Захар, как я ему и сказал, молчал в стороне.
К этому моменту к мужчине спешно присоединились двое молодых парней с редкими бородами.
- Дык лошади только у барина! Хотишь, отведем? - насмешливо спросил один из них.
- Я быть признательным, - учтиво согласился я все с тем же английским акцентом, а сам уже поминал слова Захара. Впрочем, я все ещё надеялся, барин окажется менее зашоренным относительно иностранных граждан. Судя по всему, холопы здесь иностранцев от роду не видели, если не считать монголов.
Здешний особняк не шел ни в какое сравнение с владениями Сотника. Обшарпанная двухэтажная халупа. Судя по всему, поместье тут захудалое. Я уже засомневался по поводу наличия лошадей.
Встретил нас седой толстый старик с тройным подбородком, одетый в засаленный бархатный халат. На его лице виднелись следы систематического потребления алкоголя. Он весьма грубо спросил у крестьян, почему те не на поле, но когда узнал, что к нему привели инородцев, мигом отвлекся от хозяйственных вопросов. Святополк, так звали барина, позвал Федора, и с руганью послал сопроводивших меня крестьян на поле. Уже по недоброму взгляду старика я понял, что понимания тут не встречу. Во всяком случае, в обличии подданного Германской Империи. Захар оказался прав, не любят на Руси иноземцев. Как ни прискорбно.
- Чего надо? - грубо спросил Святополк, с презрением осматривая меня.
- Добрый день, гостеприимный господин. Мы не иноземцы, это была шутка. Я артист из Москвы, это мой слуга! - торжественно заявил я. Назваться бродячим артистом первое, что пришло мне в голову.
- Кто?! - нахмурился барин.
- Ну, артист! Пою, танцую, представления показываю! - пояснил я, предположив, что этот старик настолько дремуч, что даже слова такого не знает.
- Скоморох что ли? - с недоверием уточнил тот.
Я кивнул, надеясь, что мне поверят.
- А чего в моем поместье забыл, скоморох? Заблудился?
- Нет. То есть да. Мы с труппой следуем обратно в Москву, лошадь наша пала, и вот нас отправили купить её! Пришли к вашему поместью. Скажите, могу ли я купить у вас лошадь, - стараясь улыбаться как можно обаятельнее, спросил я.
Святополк прищурился и нахмурился ещё сильнее. В этот момент к нему присоединился тот самый Федор, среднего роста рыжий мужик со следами похмелья на лице. Одет тот был весьма неказисто, но судя по наличию характерной плети, скорее всего, исполнял роль приказчика. А судя по тому, что пахло от него навозом, заодно был тут конюхом. Значит, лошади в этой дыре все-таки есть, это хорошо. А вот хмурые лица, на которых не было намека ни на гостеприимство, ни хотя бы на заинтересованность, как-то настораживали.
- Скоморох, говоришь. А платить за лошадь есть чем? - спросил барин.
- Разумеется! Я не поскуплюсь! - уверил я.
- Значит так, скоморохи. Я тут не один, а с женой, снохой и внуками малыми. Коль повеселите внуков, я подумаю, продать вам лошадь или нет, - поставил перед фактом Святополк.
Я охренел, как мне их веселить? Клоун из меня никакой.
- Простите господин, я скоморох трагического толка. Как и Захар! - отговорился я.
- Ничего! Вы все равно проходите! Покажите, чего умеете. Я тут скучаю, только и делаю, холопов, баб, да внуков гоняю. Вы учтите, коль мне понравится, не только коня продам, вы сможете погостить. Крестьянку дам попользовать, за отдельную плату, - барин ехидно улыбнулся.
Я, признаться, опешил. Ну и дела, тут получается, в порядке вещей барину крепостных девок под гостей подкладывать. Да этот упырь даже Титомира переплюнул.
Впрочем, я решил, зачитаю ему стишок с выражением, и хватит с меня. Уходить без лошади не хотелось, кто знает, когда ещё деревня встретится.
Святополк пригласил нас с Захаром в гостиную. Все в доме говорило о том, что ремонта тут не делали, наверное, лет сто, а мебели здешней и то больше лет. Хозяин весьма грубо позвал домочадцев. Ружана, седая худая женщина с синяком на скуле и затравленным взглядом оказалась женой этого придурка. Ольга, дородная невзрачная девица, судя по одежде, его сноха. Служанка Милава, бедно одетая рыжая девица, привела двух девочек и одного мальчишку. Детям было от шести до десяти лет, и, судя по их поведению, они тоже боялись Святополка. Барин практически приказал всем сесть, причем таким тоном, будто он в армии, а не в своей семье. Когда домочадцы расселись, он торжественно объявил выступление бродячего скомороха.
Я вышел, представился, и принялся читать единственное стихотворение, которое почему-то запомнил ещё с детства. "Гроза" Тютчева.
- ...Ты скажешь: ветреная Геба, кормя Зевесова орла, громокипящий кубок с неба, смеясь, на землю пролила! - наконец закончил декламировать я, и в гостиной повисло молчание. На лицах всех моих слушателей не читалось ни единой эмоции, кроме недоумения.
- Какой такой Зевесов орел? Ты, гаденыш, в моем доме надумал римских богов восхвалять! А то я думал, чего это ты бреешься, как римлянин! Мало того, бездельник, как все ваши плясуны, так ещё и смутьян!- взорвался от негодования хозяин.
- Я никого не восхвалял! - я искренне вознегодовал, поражаясь дремучести этого алкаша, и тут же решил перейти к делу, - Не нравится мое творчество, ваше дело. Но мы взрослые люди. Вам нужны деньги? Я вижу, нужны! А мне нужна лошадь и телега. Ну, так поможем друг другу!
Святополк и Федор вдруг рассмеялись.
- Я тебе ничего продавать не собирался. У меня самого две лошади, да больно надо бездельникам всяким помогать. Так что проваливайте. И чтобы духу вашего в моей усадьбе не было! - рявкнул барин.
- Какого хера, что за идиотские шутки! - выпалил я в возмущении.
Захар, все это время молчавший в недоумении, уже взял мою поклажу, и попятился к двери.
- Чего ты буробишь? Федор, вышвырни его во двор и намни ему бока хорошенько! - приказал Святополк.
- Сам выйду! - огрызнулся я, а сам уже был возле Захара, и вытаскивал саблю. Её рукоять как раз едва торчала из свернутой кольчуги, замотанной в свою очередь, в грязные шмотки.
Ни убивать, ни даже грабить я на тот момент не собирался. Скорее это был жест отчаяния. Нервы у меня совсем сдавать начали. Сколько можно терпеть? И так все дерьмово, я тут стараюсь, и снова даже разговаривать не желают. Избивать себя, после того, как ещё и поиздевались, я позволять не собирался.
- А теперь попробуй намять мне бока! - в бешенстве заорал я, выставив перед собой саблю.
- Да я тебя на каторгу отправлю! Федор, угомони эту вошь! - рявкнул Святополк.
Приказчик, будучи уже рядом со мной, развернул плеть и, оскалившись, взмахнул ею. Я автоматически взмахнул саблей, на самом деле надеясь если не срезать плеть, то хотя бы отпугнуть Федора. Плеть я, как ни странно срезал, однако следом я увидел, как брызнула кровь. Приказчик схватился за рассеченное горло, и полетел на пол. Старуха и служанка заорали, Святополк вытаращил глаза. Я в растерянности смотрел то на окровавленное лезвие своей сабли, то на барина.
- Ты же убил его! - испуганный крик Захара вернул меня в реальность.
Получается, я только что вспорол горло человеку. При свидетелях. И теперь нужно было срочно что-то делать.
- Всем сидеть! Кто дернется, отправится вслед за ним! - приказным тоном заорал я и решительно направился к ошалевшему от злости Святополку. Барин вскочил с кресла, но я был уже рядом.
- Сидеть, мразь! - пытаясь скрыть страх, приказал я, тыкая ему в грудь саблей. Впрочем, дрожь в руках скрыть я никак не мог.
Все неудачливое семейство молча расселось в гостиной. Жену, сноху, служанку и детей долго уговаривать не пришлось, те сжались присев на диване, и тихонько плакали.
- Берите, все берите. Деточек только не трогайте! - рыдала старуха, обнимая хныкающих малышей.
Ну что же, раз я в очередной раз стал убийцей, придется стать ещё и грабителем. Мне было совестно, мало того, я случайно убил подневольного человека, так ещё запугиваю старуху и маленьких детей, забирая у них, возможно, последнее. Да только выхода другого, кроме как положить на остатки совести, не было. Сложить оружие, сдаться, а потом пойти на виселицу, вариант ещё хуже.
- Захар, ищи веревку! Живо! - приказал я застывшему у двери приятелю. Поклажу он уже выронил, и теперь стоял в оцепенении. Меня он будто не слышал.
- Захар, твою мать! Быстро взял саблю! Ищи веревку, идиот! Или ты на виселицу хочешь?! - ожесточенно закричал я, борясь с подступающей паникой.
Слова о виселице, кажется, вернули его в реальность. Захар наклонился, дрожащими руками вытянул саблю из мотка, и растерянно оглядываясь, встал. Я, тем временем, продолжал угрожать Святополку, тыкая саблей в грудь и стараясь не терять бдительности. Этот старик, хоть и толстый алкаш, когда-то в войске служил. Все помещики тут военнообязанные. И вообще, как-то странно он молчит.
- Бери поклажу, и живо сюда! - я уже понял, никакой веревки тот в чужом доме сейчас не найдет. Едва ли тот способен соображать. Придется связывать барина остатками моего испачканного костюма, а заодно надеяться, в особняке других боеспособных лиц нет.
Приятель принес поклажу, по моему приказу начал развязывать. Лицо его покрылось испаринами пота, а руки почти не слушались. В итоге Захар никак не мог развязать ремень, чем только бесил. Я и так был весь на нервах, ещё и переживал, что с таким подельником я точно на виселице окажусь. Время, казалось, остановилось, я прикладывал все больше усилий, чтобы просто держать себя в руках и не сорваться. В итоге, бдительность я утратил. В очередной раз, подгоняя Захара, и заодно давая ценные указания, отвлекся.
Святополк попытался этим воспользоваться. Он оттолкнул кресло назад, ударил меня в колено и, отклонившись в сторону, двумя руками перехватил руку, в которой я держал саблю. Захар, вместо того, чтобы взять оружие и хоть как-то помочь, закричал и отскочил. Еще и бабы заорали как резаные.
- Ничего ты не получишь от меня, гнида, - зло прорычал барин, изо всех сил пытаясь выкрутить мою руку в сторону, и тем самым, надеясь, что я уроню оружие.
Да только переоценил себя бывший вояка. Возраст не тот, да и пропил он уже не только свое имущество, но и здоровье. Я, мысленно ругаясь, оттолкнул Святополка, выдернул руку, освободившись от его захвата, и. разумеется, резко занес острием вперед оружие. Чтобы не подпускать этого урода близко, а заодно заставить успокоиться. Но в этот момент озверевший барин, не нашел ничего лучшего, кроме как налететь на меня. Видят боги, не хотел я его убивать, думал, ограблю, и свалю вместе со всеми лошадьми, чтобы погоню пустить не смогли. Но в итоге моя сабля оказалась прямо в животе Святополка. Он захрипел, изо рта у него потекла струя крови, а потом он начал падать на меня. Я инстинктивно оттолкнул его назад. Тело с грохотом свалилось на пол, а в руке у меня осталась окровавленная сабля.
- Твою мать, - произнес я, и на какой-то момент растерялся.
Женщины и дети рыдали, Захар стоял в оцепенении, я же смотрел на поверженного барина, в шоке от того, что я сейчас натворил. Внезапно потяжелевшая сабля едва не валилась из дрожащих рук.
"Он все равно был мудак, бил жену, крестьянок насиловал. Алкоголик, пропивал все" - я искал себе оправдания, чтобы успокоиться. Получалось плохо. "Меня даже не тошнит. Кажется, привык. Убивать" - пронеслось в моей голове. От этих мыслей стало страшно.
"Я окончательно стал конченым головорезом" - вынужден был сделать вывод я и принять единственное правильное решение. Идти до конца, окончательно положив на совесть. Ограбить поместье, увести немногих лошадей, дабы хоть первое время избежать погони, и свалить отсюда на хрен. В конце концов, вешают даже за одно убийство, а умирать я не собирался.
- Я... оставлю вас жить. Но... советую делать, что говорю и отвечать на все мои вопросы, - скрывая дрожь в голосе, обратился я к женщинам и детям.
Как выяснилось, в особняке никого кроме присутствующих больше не было. Впрочем, если судить по их явной бедности, это не удивительно. После недолгого и не очень приятно разговора я погнал заложников в кладовку. Там нашлись веревки. Хотя, называть это удачей после всего, что я натворил, я бы не рискнул.
Захар следовал всем моим указаниям, но едва ли он был способен мне чем-то помочь. Поначалу я орал на него, ругался. Без толку. Он только разрыдался. Пришлось все делать самому. Связывать женщин и детей безумно не хотелось, остатки совести ещё напоминали о себе. Но иного выхода я не видел. Вдруг, кто-то побежит в деревню за помощью.
- Я должен вас связать. Развяжу, как только закончу. Обещаю, если никто из вас... никто не попытается меня убить, я никого не трону, - счел нужным предупредить я.
- Вас покарают боги, - рыдая, протянула старуха, обнимая при этом младшую внучку.
- Они меня уже покарали, - вздохнув, ответил я, и, отставив все сомнения, стал связывать сначала служанку Милаву. Та, в отличие от других девиц, выглядела слишком уж спокойной, если не сказать ожесточенной. Того и гляди, отоварит чем-то сзади.
Когда я взялся за старуху, чьего мужа я укокошил, меня вдруг прорвало на рассуждения. Понимал, смысла что-то говорить - нет, но заставить себя молчать не мог.
- Вы, наверное, считаете меня душегубом конченым, так ведь? Ваше право. Да, ваше право. Но Святополк сам виноват. Он считал себя вправе отнестись ко мне по-скотски. Неважно, кто я! Иноземец, скоморох, да хоть крепостной крепостной, но я всего лишь хотел купить лошадь и повозку! Мать вашу, почему я должен позволять плевать на себя?! У вас так принято? Да только срал я на такие правила! - выпалил я. Впрочем, легче мне от этих откровений не стало. Только себя накрутил. Следом полезли другие мысли.
- Скажите, сколько вам исполнилось? - захотелось спросить у Ружаны прежде, чем я собирался связывать Ольгу.
- Сорок шесть зим, - всхлипывая, ответила женщина.
- А выглядите старше. Уж не вина ли это вашего благоверного? Он же вам слова доброго, наверное, не сказал! Бил да ругался! Вы можете и не знать, но многие живут иначе! И есть мужчины, которые не бьют свою жену и не насилуют крестьянок! А вы Ольга, тоже страдали? - обратился я к девице, решив, что нужно не тянуть с её связыванием.
Та ничего не ответила, я продолжил, принявшись за связывание.
- Он и тебя изводил! И детишки какие у вас невеселые, небось, даже леденца он им не давал. Точно не давал, он же у вас все пропивал. Вместе с Федором. Они вместе пили, я уверен. Живете бедно, а все кто виноват? Варваре он жизнь испортил. Её жизнь могла сложиться иначе, если бы такой мудак как я пришел двадцатью годами ранее! А ты, Ольга, молода, радуйся! Подумай только, я на себя это взял. Мне с этой кровью жить, а не тебе. Я уверяю, через год вы все поймете, все к лучшему! - убеждал я не то их, не то самого себя.
- Вы же из-за этого скота даже выглядели затравленно! Я сразу это заметил, только вы вошли в гостиную! Он заслужил. Представьте, как девушки в деревне будут счастливы. Никто их насиловать не будет! Хотя, может вам плевать на холопов? Это же не люди! Вот тебе, Ольга, точно не понравится, если я решу вас изнасиловать! Или понравиться? Может, проверим, - Я грубо провел рукой по щеке девицы. Та вздрогнула и жалобно захныкала. Я одернул руку.
- Успокойся, я в отличие от Святополка нормальный человек. И вообще, ты мне не нравишься. Но тебе ведь было страшно? И неприятно? Да. Вот, и девушкам неприятно. Милава, правда ведь? - бросил я свой взгляд на служанку.
Девушка кивнула, остальные никак не реагировали, только всхлипывали. Я и сам не знал, перед кем я тут оправдываюсь, перед осиротевшим семейством, перед Захаром, или перед самим собой. Разумеется, никакие грехи не могут оправдать убийство. В их глазах точно. А перед собой я все-таки оправдался. Я не моральный урод, убивать всех подряд. Но разве моя вина, что барин не счел нужным повести себя как нормальный человек? Надо было издеваться, а потом ещё приказывать избивать. Святополк вел себя как обычно, за что поплатился. Случайность, которая вполне справедлива.
Закончив с заложницами, я вытолкнул из нее заплаканного Захара и запер дверь.
- Я - часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо, - я вслух процитировал цитату из Фауста, именем творца которого я планировал назваться. Но по иронии судьбы имя не пригодилось, в отличие от изречения.
Захар только испуганно на меня покосился. Хотелось ему что-то сказать, но я понятия не имел, что тут объяснять. Я и сам был на грани срыва. В столкновениях с реальностью в последние несколько дней я пролил столько крови, сколько достаточно для высшей меры наказания. Приятель никого не убил, и даже плевать, что ему пришлось все это лицезреть, главное, он был рядом со мной. Его лицо, как и мое, запомнили эти женщины и дети. Перебить всех свидетелей я не смогу. Женщин с детьми вырезать, это уже слишком. Значит, рано или поздно, нас будут искать как убийц.
- Нужно идти в конюшню, заберем всех лошадей. Погоня нам ни к чему. Потом осмотрим особняк. Сильно грабить не будем, детей голодными оставлять, это свинство. Возьмем еды в дорогу, попытаемся найти документы, и одежду для тебя. Барин крупный, тебе может что-то подойти, я надеюсь тот не все пропил, - Перейти к делу лучший способ хоть немного отвлечься от тревожных мыслей. Едва ли я был спокоен, на самом деле я уже весь взмок и едва отгонял панику.
- Ты в состоянии мне помочь, или я сам все сделаю? - уточнил я, обратившись к Захару.
- Ты убил... Что же... теперь будет.., - вместо ответа тот снова зарыдал.
- Да, убил, прости! - тут я схватил его за рубаху, толкнул к стене, и обратился более жестко, - Но это я сделал, а не ты! Приди в себя, ты же не хочешь на виселицу? Да, я виноват, но я тебе обещаю, мы сбежим! Да, сбежим! А потом, если ты не захочешь иметь со мной дело, пойдешь своей дорогой! Но сейчас нужно решать проблемы, а не рыдать! - я тряс его, пытаясь убедить прекратить истерику.
Не получилось. Приятель сполз по стене и расклеился окончательно. С ним все ясно. Помощник из него сейчас никакой. Что же, я сам виноват. Мой план обернулся кровью, значит, мне и выкручиваться.
В конюшне, как и говорил барин, были всего две лошади. Телега, к счастью имелась, причем, намного лучше, чем у Захара, хотя до крытой повозки ей было далеко. Я запряг лошадей, забросил седла на заднее сиденье, и направился в особняк. В этот момент я ощущал горькое дежавю. Я снова граблю особняк, а потом сбегаю. Не важно, зачем, почему, главное, я это делаю. От одной такой мысли было мерзко. Я никогда в своей жизни не мечтал стать бандитом. Даже когда в этом теле оказался, не такой жизни я хотел. Но все же, именно до этого я докатился.
Чтобы найти документы, пришлось вернуться в кладовку и спросить у девиц. Ружана стала путано объяснять, но тут вызвалась Милава показать. Девушка пошла вперед, я полагал, она точно что-то задумала, и потому старался не терять бдительности. Что такое женское коварство, я знал не понаслышке.
- Данила? Тебя ведь так величать? - вдруг осторожно спросила девица.
- Какая разница, - отмахнулся я. Дальше мы шли молча.