Хмурый Герцог всю дорогу не проронил ни слова, однако Петроний нутром ощущал царящую в повозке напряженность.
"Скорее бы уже" - с такой мыслью Петроний отодвинул штору и выглянул в окно.
Судя по тому, что они ехали мимо игорного дома Честь Империи, до Храма оставалось не меньше четверти часа езды. Сегодня туда направлялись все знатные господа и леди столицы, причем из-за неспокойной обстановки, в сопровождении максимально возможного количества охраны. Разумеется, ни о каком быстром передвижении не могло быть и речи.
- Кхе-кхе, - Петроний в очередной раз закашлялся. Отец курил уже вторую самокрутку.
Герцог недовольно покосился на него и тут же сделал очередную затяжку. Петронию, которого от дыма дурмана тошнило, оставалось только молча терпеть. И заодно мысленно проклинать того, кто додумался наплести ерунду, будто популярное среди моряков и портовой черни курево обладает целительными свойствами.
Уже больше месяца при дворе в досужих разговорах упоминали дурман. Мужскую силу до гроба сохранит, красоту и молодость продлит, и вообще, лечит едва ли не от всех болезней. Отец, который уже разменял пятый десяток, но при этом отличался сластолюбием, видимо, заинтересовался первым аргументом. Дурманом увлекся не один Герцог Мириамский. Даже леди были замечены за курением. Иные, впрочем, уверяли, будто некий купец заплатил золото шарлатанам, дабы подороже продать эту гадость. Но если учесть, что первыми это стали утверждать леди Маниха и Адетта, признанные разносчицы самых глупых и невероятных сплетен, мало кто из господ рвался прислушиваться к данному мнению.
Петроний болтливым старым девам тоже не доверял. Но все равно полагал утверждения о пользе дурмана полнейшей глупостью. Все ведь очевидно. В Клеонии и Камирии все мужчины курят, а живут не дольше. Портовая чернь тоже долгожительством не отличается. Селменей, приятель по учебе в Академии, который теперь держал в столице лекарский дом, выразился на этот счет предельно ясно. "Будь дурман целебным, в Академии давно бы узнали. Это не лекарское зелье, а искушение Проклятого". Петроний был с этим полностью согласен. Не зря еще при Александре за курение дурмана били палками, а за торговлю им - грозила каторга. Потому курили разве что в Клеонии, да и то - чернь. Император Фердинанд указ отменил, пояснив, что наказание слишком суровое. Впрочем, все прекрасно знали, на этом настоял его брат Генри. Дурман, единственное, что могла продать нищая глухая Клеония. Но даже несмотря на это, до недавних пор курение считалось делом греховным и недостойным. Теперь же все будто с ног на голову перевернулось.
"Они бы еще мочу лошадиную пить начали" - с прискорбием негодовал Петроний, вспоминая самый отвратительный пример бессмысленности дворцовой моды, который даже постыдились внести в тракты по истории.
Бабка однажды рассказала ему, как Император Диметр Мирный будучи на смертном одре тронулся рассудком. Уже будучи в преклонном возрасте, он так боялся умереть, что казнил всех придворных целителе. Счел, те сживают его со свету. При этом он приказал собрать целителей со всей Империи. Один неграмотный шаман с севера предложил ему лечиться лошадиной мочой. Поначалу Деметру стало намного лучше, и он назначил этого шамана главным придворным лекарем. Вскоре этот способ лечения стал популярен даже у брезгливых леди. Через год Император все равно умер. Как уверили целители Гильдии, он отравился этой самой лошадиной мочой. Вступивший в титул Император Александр приказал казнить шамана и написал указ, под страхом смертной казни запрещающий употреблять лошадиную мочу. А за одно упоминание об этом позорном факте он приказал вырезать языки. Бабка рассказывала, тогда не одного болтуна языка лишили. Не зря поведала она об этом, когда сама уже к смерти готовилась. Но как бы там ни было, это помогло искоренить варварство.
Петроний сейчас сожалел об одном, ничего пока запретить он не может. Ни отцу, ни тем более всей Империи. И дело не только в ненавистном дурмане.
Несмотря на то, что прибыли они за час до начала торжественной молитвы, Храм уже оказался наполовину заполнен. И это был не предел. В День Воцарения Света на молитву приходили даже те, кто забыл, когда Книгу Мироздания открывал. Не зря сейчас в Храме звучали обычные досужие разговоры.
Для Императорской семьи, герцогов и высших сановников были предусмотрены места в Императорской ложе перед Алтарем. Герцог счел нужным задержаться в толпе. Петроний сразу последовал к ложе. Принцесса Эрика, сидя в кресле, шепотом молилась. Рядом стояли ее придворные леди. Стоять самой принцессе не позволяло здоровье. Принц Леон смиренно взирал на Алтарь. Не обошлось без принца Альдо и его супруги. Ведьма в кои то веки не просто оделась, как полагается, но даже шептала молитву. Принц, впрочем, ничем не удивил. Он как обычно молился в голос, периодически пуская слезу. Якобы за исцеление матушки.
"И не стыдно же, хуже шута" - Петроний, в отличии от Эрики и большинства придворных, никогда не верил в эти представления.
Буквально через минуту подошла леди Розамунда Камирская. Откланявшись, она картинно взялась за кулон и демонстративно уставившись на Алтарь принялась шептать молитву. В искренность Герцогини Петронию верилось с таким же трудом, как в искренность Альдо и его аркадийской ведьмы. На словах Розамунда - благонравная, однако это не помешало ей при живом супруге завести молодого любовника, дать ему титул, и даже взять во дворец. Как еще в Храм она его взять не додумалась.
Только Петроний собрался предаться молитве, как его отвлек громкий голос отца.
- Я не бывал у Азмирского, Мироздание миловало.
Он обернулся. Отец пожаловал в ложу в компании Герцога Тильского.
- Ваша Светлость, хорошо, что не бывали. Ни в коем случае не принимайте его приглашение. Вы рискуете потерять время. Вкус этого кислого вина я до сих пор забыть не могу. А лосятину есть было решительно невозможно. Не зря почтенный граф Камальский подавился ею. Он едва не умер тогда. Безобразие, а не прием. Вот у барона Загульского, даром, что титулом ниже, званые ужины не в пример иным графам. Вина только аркадийские подают. А какие там изумительные перепела. Их стряпчий, негодник, так и не выдал секрет подливы, - негодовал, тряся толстыми щеками, Феодор.
Петроний отвел взгляд к Алтарю, однако сосредоточится на молитве у него не получилось. Невольно отвлекала звучащая прямо над ухом беседа.
- Слыхал о Загульском. Увы, не бывал у него. Я давеча гостил у Шайского. Справляли именины его дочери, - отец принялся рассказывать дальше, живо поддерживая заданную Тильским тему.
"Вы еще девиц распутных обсудите." - мысленно вознегодовал Петроний. Впрочем, одергивать отца, напоминая, что в Храме не принято громко разговаривать, тем более о мирском, не рискнул.
После вчерашнего инцедента ему лучше язык попридержать. Да и говорить все равно без толку. Герцог и так все знает. Но делает лишь то, что полагает нужным. В Храм он пошел не по зову души. Отец лишний раз не станет тратить время на молитвы. Но зато ради выгоды и Оракул халифатский поцелует, и даже спляшет под бубен с варварами островов Алмидеферии. Он рассказывал об этом с гордостью, ведь тогда смог купить дорогой редкий товар в три раза дешевле.
- Не ждал я от тихого Прельского такой прыти. Хотя, понимаю его. Юные леди при Герцогине просто прелесть, - заметил отец, выслушав рассказ Тильского об именинах Анары Лемской. Феодор с увлечением поведал как граф Прельский напился и едва не обесчестил постельничью герцогини.
- Он благонравен лишь когда трезв. Разве вы не слышали, что сей человек творит в Золотой Лихорадке?
- Обычно у меня нет времени, чтобы предаваться праздным беседам. Но я буду рад, если вы, пользуясь случаем, удовлетворите мое любопытство, - Валенсий, услышав про Редград оживился.
В дальнейшем беседа плавно перетекла в обсуждение Золотой Лихорадки. В том числе и распутных девицах. Правда, отец, как обычно, предпринимал попытки перейти к делу. То есть, намекал на свое желание сотрудничать с Игроком. Феодор, что и следовало ожидать, только хлопал глазами и переводил разговор в более доступное для его понимания русло.
"Ничего святого. И часа подождать не могут" - Петронию только и оставалось, что смотреть на Алтарь и мысленно возмущаться.
Не то, чтобы он был фанатиком, но поведение отца казалось слишком вызывающим. Пусть беседовали не только Валенсий с Феодором, но иные хотя бы шептались, а не орали.
"Империю продали! Священное писание отдали на поругание иноземцам. В Храмах ведут себя как в трактирах. Если ты готов смириться, то такой же отступник." - Петроний в очередной раз вспомнил слова Модеста, сказанные несколько месяцев назад.
Сейчас он в чем то понимал брата. Ему самому было противно смотреть, как Империя все больше становится похожей на бордель. Петроний в совершенстве знал историю Антарийской Империи с самого начала основания и мог с уверенностью утверждать, именно попрание морали и традиций стало причиной всех навалившихся бед. Посвятивший себя служению Мирозданию Модест не смог спокойно стерпеть происходящее, вот и присоединился к "Воинам Света".
Предлагал он это и Петронию, единственному из Мириамских, кто окончательно не отрекся от него.
"Опомнись, брат. Мироздание в своих заветах призывает к терпению. Совсем скоро я стану Императором и я клянусь, перед Мирозданием клянусь, все изменится. Мы вместе прекратим это безумие. Нужно лишь немного потерпеть!" - Петроний не просто отказался, он попытался переубедить его.
Модест слушать его не стал. У него было свое мнение на этот счет.
"Мироздание призывает к терпению в противостоянии искушениям Проклятого! К терпению в прохождении посланным свыше испытаниям. А терпеть, как грешники, отступники, прислужники Проклятого топчат святое и плюют на Высшие Силы, это трусость. Но ты даже не трус. Ты хуже труса. У того хоть есть оправдание, отсутствие силы духа. А какое у тебя оправдание? Гордыня? Тщеславие? Жажда власти?! Ради престола ты готов терпеть неслыханные мерзости. Что же, терпи, но помни, прийдет время и ты окажешься там же, где и все отступники. Я позабочусь об этом лично."
Это последнее, что слышал он от Модеста. С тех пор тот братом его не считает. Как уже шестнадцать лет герцог Мириамский не считает Модеста сыном. Впроче , даже сейчас Петроний не сожалел о своем решении. Становится фанатиком не выход.
- Творится безумие, настоящее безумие. Митиней такие пиры устраивал. Вот я, ежели не ошибаюсь, бывал у него в прошлым летом. Так хорошо пировали. Щедро. Яства бесподобные. Он циркачей пригласил. А какие там музыканты были! Я не могу поверить, что он поддержал этих извергов! - сокрушался Феодор по поводу требования Герцога Олдского отменить реформу Ордена Света. Послание пришло вчера вечером и уже успело переполошить весь дворец.
- Тут все ясно, герцога запугали! Вы же знаете, как свирепствуют эти изуверы. Сжигают людей, отбирают честно нажитое добро! Конечно, герцог опасается за себя и свою семью. Именно поэтому мы должны быть как никогда сплочены. Скажите, вы опасаетесь Воинов Света? - вкрадчиво вопрошал отец.
- Прошу простить, что вмешиваюсь, но их не опасается только безумец! - вклинился Герцог Лемский, который до этого момента о чем-то тихо беседовал с Верховным Казначеем Деером.
- Разумеется опасаюсь. Я не безумец. И оттого мое негодование столь велико, - уверил Тильский.
- Я уверен, эти звери лишь прикрываются Мирозданием. Ими движет сам Проклятый! - полушепотом заявил Валенсий.
В дальнейшем разговор перешел в обсуждение злодеяний фанатиков, к которому подключились супруга казначея леди Альма и Канцлер Магистр Ротмис.
- Петроний, ты чего молчишь, будто воды в рот набрал? Ты же провел в Олдском герцогстве почти пять лет. Академию закончил, - одернул его отец, в который раз не дав сосредоточиться на молитве.
- Прошу простить, но мне, увы, нечего добавить. Многоуважаемые господа все поведали. Я полностью согласен, - отговорился Петроний, не желая поддерживать бесполезную по его мнению беседу.
С Феодором разговаривать все равно толку нет. А ежели так отцу хочется с этим дураком пиры обсудить, так пусть сам это делает. Петронию было стыдно в первую очередь перед Эрикой, которая искренне воздавала молитвы, что и положено делать в Храме. Он был достаточно знаком со своей будущей супругой, чтобы понять, насколько для нее важен Путь Света. Именно истовая вера помогает ей стойко переносить навалившиеся на нее страдания. В итоге, дабы отец прекратил его донимать, он взял с нее пример и начал молится. Шепотом, хотя обычно он повторял молитвы про себя.
Все затихли только когда в назначенный час, а именно в полдень, к Алтарю вышел Первый Жрец Эрхабена Анатолий. Даже Феодор соизволил прекратить свои опасливые возмущения, что якобы из-за Воинов Света он лишится удовольствия пить аркадийские вина.
Жрец бегло осмотрел всех, поприветствовал и принялся вещать о героическом подвиге Святого Сиола. Если бы не мантия, Анатолий больше походил на послушника. Ему было всего двадцать пять лет, еще два месяца назад он ходил в простых адептах. Но теперь почти все жрецы отличались молодостью. Многие погибли в Халларе, иные покинули Храмы после реформации Тадеуса в угоду аркадийцам.
Закончив свою речь, Жрец достал свиток и объявил, что зачитает послание Верховного Жреца Его Святейшества Тадеуса. По совместительству, Верховный Маг и Регент, уже который месяц пребывал на передовой, и потому ограничился посланием.
- Подданные Империи, в этот великий день Посланник Мироздания Святой Сиол, презрев страх, исполнил волю Высших Сил, повергнув Проклятого в Бездну. Он спас Миорию от тьмы, даровав нам право жить. В эти трудные времена, когда враги посягают на нашу землю, мы должны сплотиться. Халифатцы свирепы, они не ведают жалости..., - Анатолий принялся зачитывать в монотонной манере, обычно присущей Жрецам во время молитв.
Само послание больше напоминало обращение Императора к народу. Не принято в Храме так подробно распространяться о политике, войне и мирских проблемах. Тадеус же сосредоточил свое внимание на войне с Халифатом. Которую, к слову, все равно проиграли. По последним новостям имперские войска едва удерживают последний форпост в Аваргии, Порт Еземир.
"Спасибо Мирозданию, хоть посланием ограничился." - Петроний не питал теплых чувств к магу и был не против, чтобы тот с фронта не вернулся.
"Пусть в Храме помышлять о таком грех, тем более в отошении Верховного Жреца, но с другой стороны, какой из Тадеуса жрец? Грех - искренне поддерживать этого святотатца" - размышлял Петроний.
В своем мнении он был далеко не одинок. Мага нынче не проклинали, наверное, только аркадийцы, которым он продал Империю. Тадеус не считал нужным даже белую мантию надевать, не говоря уже о том, что именно его стараниями изнасиловали извечные традиции. Переиначили Книгу Мироздания, в угоду аркадийцам заставили воздавать хвалу какой-то Великой Матери. Еще и ведьм признали светлыми магами. Предатель. Бездарный правитель и военачальник, сдал Порты врагам. Поговоривали, будто Халлар тоже его рук дело. Разумеется, не вслух. Тадеуса боялись, его люди заполонили весь дворец. Но самое печальное, в нынешней ситуации даже маг виделся меньшим злом.
Воины Света пугали знатных господ куда сильнее. Петроний и сам прекрасно понимал, Тадеус, если с ним не связываться, не убьет и в карман не полезет, а фанатики вполне серьезно грозили казнью. Отступником для них становился любой господин, не желающий отдавать треть прибыли и людей в Инквизицию Света. Еще Воины Света сжигали бордели, игорные дома и трактиры, требуя неукоснительно придерживаться старой Книги Мироздания. Едва ли такие требования нравились тем, кто был не против выпить, сходить к шлюхам, или же вовсе, зарабатывал на этом.
Прочитав послание, Жрец объявил начало торжественной молитвы. Присутствующие, как полагается, принялись молиться вместе с Анатолием. Кто шепотом, а кто-то вслух. Разумеется, не забывали упоминать Великую Мать. Петроний, как бы ему не было противно, делал тоже самое. Только мысленно успокаивал себя, вспоминая слова отца.
"Вначале придется потерпеть, но когда мы получим абсолютную власть, все встанет на свои места" - уверял он и Петроний был с ним согласен.
Правда, о том, что в понятие "потерпеть" он вкладывает свой смысл, и не собирается править так, как считает нужным отец, Петроний предпочитал скромно умалчивать.
Ритуал продлился чуть больше часа. Это раньше на День Воцарения Света было прнято воздавать молитвы с рассвета до самого заката. Не все выстаивали, но Петроний каждый год был от начала до конца. Но Тадеус и тут все переиначил на аркадийский манер. Когда действо закончилось, на лицах большинства господ и леди читалось облегчение. Кому то в принципе так долго молиться было скучно, а иные вынуждены были насиловать себя, восхваляя Великую Мать. Только наивная Эрика и лицемерный Альдо выглядели воодушевленными.
Никто задерживаться не собирался, все поспешили к выходу. Петроний не спешил. Он хотел сопроводить принцессу к повозке. В последнее время он стал за собой замечать, что использует любую возможность побыть с Эрикой.
Изначальноон не ждал от принцессы ничего особенного. Разумеется, факт, что его будущая супруга будет дурна собой, несколько опечалил его. Мало того, поговаривали, будто принцесса отличается дурным нравом и не совсем в своем уме. Как минимум, таковой она была до отъезда в Небельхафт. Чего только стоили ее увлечения трактатами по магии и попытка самоубийства. Петроний видел принцессу в юности, и запомнил как весьма нелюдимую мрачную особу. Ничего, кроме жалости она у него тогда не вызывала. Первая встреча с повзрослевшей принцессой его тоже не впечатлила. С возрастом Эрика лишь подурнела, а со здоровьем стало совсем худо. Раньше она хотя бы сама ходила, теперь же ее носили в коесле.
"Заведешь себе хоть десяток фавориток, а там она загнется. Сам понимаешь, главное, чтобы наследника родила," - без лишних церемоний наставлял его отец.
Петроний только кивал. Сживать со свету взятую перед Мирозданием супругу он полагал отвратительнейшей мерзостью. Но в вопросах цели этого брака он был согласен с отцом. Он женится на принцессе, чтобы стать Императором и сделать для полуразрушенной Империи все, что в его силах. В конце концов, ради благих целей часто приходится чем то жертвовать.
Но в итоге, все повернулось в неожиданное даже для самого Петрония русло. Принцесса оказалась хоть и некрасивой, но очень приятной во всех отношениях девушкой. Она знала все священные писания наизусть, придерживалась заповедей и заветов, но главное, отличалась чистотой и добротой. Пусть до наивности, но разве это плохо для леди. В скором времени внешность Эрики перестала казаться такой дурной. Напротив, принцесса виделась ему трогательно хрупкой. Ему все больше нравилось проводить с ней время. А когда она в очередной раз занемогла, Петроний поймал себя на мысли, он волнуется не за престол, а за принцессу.
Площадь перед Храмом почти опустела, если не принимать во внимание оцепление из гвардейцев. Отец, терпеливо дождавшись, пока он попрошается с Эрикой, приказным тоном потребовал шевелиться быстрее. Выражение лица и тон герцога не обещали ничего хорошего.
- Петроний, ты какого демона с этой овцой убогой носишься? Совсем ум за разум зашел? - вознегодовал отец, только повозка тронулась.
- Не называйте ее так. Она принцесса, наследница, - вспылил Петроний, и следом спокойно добавил, - нас могут услышать.
- Да кто нас услышит в моей повозке. Не уходи от вопроса. Ты сам не свой стал. И вообще, я не пойму, какой интерес проводить столько времени с юродивой? - снова возмутился отец, который давно был недоволен его частым общением с будущей супругой.
- Это разумно, мы помолвлены. Она должна мне доверять. Вы же сами так говорили, - напомнил Петроний, не желая распространяться о своей привязанности к Эрике. Тот не поймет.
- Она уже доверяет тебе. А толку? Она ничего не решает. А еще эта развалина может сдохнуть прежде, чем родит наследника. Если вообще родит. Я смотрю на нее и сомневаюсь. Нужно все предусмотреть. Зачем тратить время на блаженную дуру, когда других проблем по горло? У нас мало союзников, но полно врагов. Тадеус. Аркадийцы. Воины Света. Олдский спятил. Кириана уже второй день не видно!
- Ритского видели в Чести Империи. Пьянство и страсть к игре, вот и вся причина, - осторожно подметил Петроний, не видя в исчезновении Командира Императорской Гвардии ничего, кроме безответственности последнего.
- Ты уже достал своей наивностью. Кир служит мне больше десятка лет. Он не мог просто напиться и заснуть под забором, - отец распалился еще сильнее, - Моего человека убрали, а я даже не знаю, кто. Засада по всем фронтам. Нужно выходить на Игрока. Ты не меньше моего знаешь, как Игрок водит шашни с аркадийцами и может здорово подгадить нам. А ты с блаженной дурой Мироздание обсуждаешь. Канцлер, думаешь, зря вокруг Клеонских вьется? Даже дурак Альдо с Феодором и его прихвостнем Аренским любезничает. Даром время не теряет, - продолжал негодовать отец.
- Вообще-то я имел честь беседовать с Феодором. Это пустая трата времени, мы не выйдем так на Игрока. Толку от болтовни? Аренский вовсе шут, такой же как и Альдо. Не зря болтают, будто принц мужеложец. Вот и спелись, - возразил Петроний, не удержавшись. В последнее время соглашаться с отцом становилось все сложнее.
- Значит, по-твоему все пустая болтовня? Твои любезничанья со святошей, вот болтовня. Ты тратишь время впустую. В лучшем случае! На ужине ты повел себя как последний недоумок, - отец начал ожидаемую гневную тираду, по поводу вчерашнего инцедента.
Вчера во дворец прибыли Камирские и Клеонские. Леди Розамунду вызвал на ковер Канцлер. Посол Королевства Аркадии возмущался, что в Камирии не только запрещают торговать аркадийцам, но и вырезают их. Альберт Клеонский, взявший в супруги дочь герцогини, явился с целью вступить в титул. В столице все уже были в курсе, что блудный сын вернулся в Небельхафт, обвинил отца в измене Империи и приказал его повесить.
Праздные приветствия длились недолго. Отец обратил взор на северных герцогов, видя в них будущих союзников. Неодназначная репутация еще даже не вступившего в титул Альберта помехой, разумеется, не стала. Тем более, тот предъявил документы, свидетельствующие, что незадолго до казни Генри снова признал его сыном и наследником. Предъявил он и письмо, адресованное леди Розамунде, в котором тот объявляет себя Королем и предлагает герцогине присягнуть ей. Вполне себе повод для казни. А что это все шито белыми нитками, так неважно. Когда делят власть и золото, всем плевать и на закон и на мораль. Поэтому Клеонский - в первую очередь потенциальный союзник, а не отцеубица. Петроний, понимая такую необходимость, решил потерпеть Клеонского, однако это не помогло ему избежать с ним конфликта. Впрочем, начала все его супруга леди Герра.
Поначалу Петроний не узнал в этой на первый взгляд изысканной леди язвительную старую деву, которая была ему представлена однажды на пиру. Заикаться леди Герра тоже перестала, но зато начала проявлять неслыханную дерзость. Герцогиня зацепилась за его высказывание о клыкастых, о которых пошла речь за столом, и принялась умничать, поставив под сомнения все, что он постиг в Академии Мудрости. Альберт в спор не вмешивался, не обращая никакого внимания на неприличное поведение супруги. Неудивительно, учитывая, что Герцог не мог обеспечить дисциплину даже в собственной гвардии, в которую набрал неотесанных наемников. Петроний сдерживался как мог, но устав слушать из уст Герры чушь, посоветовал ей вести себя как подобает леди. Тут Альберт и вспылил. Слово за слово, в итоге Клеонский оскорбил Академию, назвав всех наставников безголовыми тупицами. Неизвестно, куда бы зашел спор, если бы не вмешался отец. В итоге, Петроний покинул ужин. Разумеется, теперь Герцог рвал и метал.
- Ты идиот, зачем вообще с девицей спорил? Женщины глупы и недостойны такого серьезного отношения. А ежели начал, так чем ты думал, когда при Герцоге стал поучать его супругу? Ты ж его этим оскорбил. Неуважение выказал. Прилюдно. И я бы взбесился, пусть даже моя супруга была виновата. Нам еще повезло, что Альберт трус и способен только отца укокошить. Я бы за такое на поединок вызвал. Потом бы и супруге досталось. От меня. Но всяким поганцам языки бы поотрывал, - отец сжал кулаки.
- Я не боюсь поединка, - счел нужным заметить Петроний.
- Причем тут это? Идиот, вместо приобретения необходимых союзников, ты устраиваешь склоки. Это же додуматься надо, спорить с девицей из-за клыкастых! - Герцог полез за дурманом.
- Дело не в клыкастых, - неловко заметил Петроний.
- Да понял я, что из-за Академии. Только это не оправдание глупости, - отец поджег самокрутку, затянулся и только тогда прододлжил, - Я не для того тебя туда отправлял, чтобы ты во дворце ученые споры разводил! Идиот, ну идиот! Даже Феликса переплюнул. На счет него я давно иллюзий не питал. А ты все эти годы казался разумным человеком. И что же? Пустоголовый баран, весь в мать. Зря только надеялся, что эта овца хоть одного разумного отпрыска породила, - продолжал негодовать отец и снова вдохнул дурман.
Петронию было мерзко слушать такие слова в адрес матери, которая никогда ничего дурного отцу не делала. Но ничего поперек его слов сказать он не мог. С детства он усвоил, хуже будет. Модест, прежде, чем уйти, пытался заступаться за матушку. Так сначала ему, а потом еще матушке доставалось. Причем, последней куда сильнее.
- Знал бы, что ты глупец, уж лучше женил на Эрике Клавдия. Тот хоть мал, но всяко лучше такого недоумка. Проклятье, я же не только для себя стараюсь, но и для тебя, для нашего рода. Ты правда думаешь, что женишься на Эрике и вся Империя к ногам упадет? А если принцесса умрет? Или не родит никого? А если даже родит, я что, должен тебе все на блюдечке подносить? - вопрошал отец, не прекращая орать.
- Нет, я так не думаю. Я вспылил тогда. Не привык, чтобы леди вели себя так дерзко. Но я не оправдываю себя и учту этот урок. Впредь я буду следовать вашим указаниям. Я признаю, что сам пока не готов принимать решения, - выдавил из себя Петроний, понимая, что иначе отец не успокоится.
С ним надо или соглашаться или молчать, что в принципе одно и то же. Да и прав тот. Не во всем, но во многом. Зря он с Клеонскими сцепился, не время еще.
- Я тоже не привык. В нашей семье леди знают свое место. Но когда дело касается серьезных вопросов, следует проявить снисходительность. Временно, конечно. Поэтому ты должен сегодня же извиниться перед Альбертом и его супругой, - поставил перед фактом он.
- За что? Это же они сыпали оскорблениями. Вы хотите, чтобы я унизил себя, а значит наш род? - недоумевал Петроний.
- Что ты как дитя малое! Прямо оскорбленная невинность. Я наблюдал вашу беседу. Тебя лично никто не оскорблял. Меня - тоже. А на Академию мне плевать. И тебе должно быть плевать, когда дело касается более важных проблем. Ты и так унизил род своей глупостью. Каково мне знать, что опрыск, на которого я возлагал все надежды - глупец? Я жизнь, можно сказать, ради этой цели положил, и какова благодарность? - отец повысил голос.
- Но если я не знаю, за что извиняться, - отговорился он, при этом понимая, герцог все равно останется непреклонен.
- Не знаешь, слушай отца. Для начала извинись за то, что пытался указать место леди Герре. Скажешь, был пьян, не выспался. А лучше скажи, мол не хотел признавать, что не прав и вспылил. Понимаю, унизительно, но это будет тебе уроком. В другой раз трижды подумаешь, прежде чем болтать. Всему свое место и время. Сейчас ученые споры неуместны. Как хочешь выкручивайся, но Клеонские должны быть удовлетворены, - напирал отец.
- Хорошо. Я извинюсь,- как всегда вынужден был согласится Петроний.
Герцог все же успокоился, и в дальнейшем всю дорогу рассказывал об удачных переговорах с Герцогиней Камирской. Отец был уверен, она полубезумная, так как рассказывает ерунду о варварах и вообще ведет себя крайне странно. Впрочем, его это ничуть не смущало.
Петроний старательно изображал заинтересованность, хотя на самом деле думал только о грядущем унижении.Так гадко ему давно не было. Мало того, извиняться не за что. Так еще перед кем? Перед тупым моральным уродом, который даже в День Воцарения Света в Храм явиться не удосужился.
Петроний был уверен, Клеонский ни кто иной, как больной на голову безумец. Он как раз заканчивал первый год обучения в Академии Мудрости, когда оттуда с большим скандалом выгнали Альберта. Глупость и бездарность племянника Императора не обсуждал только ленивый, наставники терпели его целых два года. Но когда выяснилось, что Клеонский якобы в ученых целях, измывается над собаками, свиньями, и даже над бродягами, высокое родство не спасло его. Неудивительно, что от этого изверга отрекся Генри Клеонский. Более того, такой безумец вполне мог оговорить и хладнокровно казнить отца, что он, по сути, и сделал. В этом никто не сомневался, все же Генри, как бы не пил, всегда проявлял себя как верный Империи Герцог и Маршал.
"Будь по вашему, отец. Но прийдет время, и я лично озабочусь казнью подобных ублюдков."- только и оставалось, что успокаивать себя, Петронию.
Как бы там ни было, он понимал, почему выбор отца пал на него, а не на Феликса, и уж тем более, не на Модеста. Он просто умеет молчать, когда нужно. Значит, помолчит еще. Через месяц свадьба, Император при смерти, Императрица безумна. Недолго терпеть осталось.
*****
"Будьте все прокляты вместе со своей лживой книгой," - мысленно бросил Альдо, выходя из Храма и молча последовал к повозке.
С некоторых пор принц презирал Книгу Мироздания, полагая это писание насквозь лживым. Любовь есть благо, она ведет к Свету - утверждает книга. Но в тоже время она гласит, будто любовь между юношами, вне брака, и даже с человеком, не приемлющим Истину, это не любовь, а искушение Проклятого. Вот только Альдо не хотел считать любовь своей жизни происками Проклятого. Книга Мироздания, это и есть главное искушение Проклятого. Тадеус - вот исчадие Проклятого. Безумие матушки, вот истинные происки Повелителя Бездны. А любовь не может быть порождением Тьмы, уверен был принц. Именно поэтому Альдо уже как месяц тайно молился Великой Матери. Аркадийские Предания куда сильнее походили на истинное священное писание. Хотя бы потому, что призывали считать любовь к ближнему самым сильным доказательством верности Богине.
- Вы волнуетесь? - Почти шепотом спросила супруга уже в повозке, взяв его за руку.
- В городе неспокойно, как бы не случилось чего, - принц решил сослаться на уже привычную отговорку.
- В Изумрудную округу вход для черни закрыт. Муха не пролетит. А с нами гвардейцы и Хранительницы. Вы лукавите, мой принц, - возразила Айрин.
Альдо молча кивнул. Ее не обманешь. Беспорядки в городе сейчас волновали его в последнюю очередь. Сегодня, на торжественном обеде в честь Дня Воцарения Света он должен будет открыть правду о самозванке. Это его и беспокоило.
- Все будет хорошо, - с улыбкой уверила принцесса.
- А если они не поверят? Что с нами будет? - тихо засомневался принц.
- Поверят, ведь на нашей стороне правда. И герцоги, - уверила супруга.
- Да, конечно, - обраченно согласился Альдо, в который раз коря себя за трусость.
- Возьмите Ацхи, это успокоит вас, - ласково предложила супруга.
- Пожалуй, - согласился Альдо и полез в потайной карман за пазуху. В последний раз он принимал гранулу перед завтраком. Ее действие закончилось в Храме, где он не имел возможности принять еще одну.
Совсем скоро принц почувствовал горький привкус опиума, а следом он ощутил как его постепенно охватывает блаженное спокойствие.
Будущее теперь казалось совершенно не страшным. Напротив, все идет, как он желает. Он ведь сам хотел отомстить за Лорана, за матушку и за себя. Сам хотел уничтожить Тадеуса. Сам хотел стать Императором. Вот и пришел час. Нужно идти до конца. Иначе все старания Айрин пойдут на смарку. Супруга ведь жизнью рисковала. А старания Герцога Тильского? Или барона Аренского, который рисковал еще сильнее? Да и он зря столько времени корчил из себя святошу? Зря каждое утро и вечер демонстративно молился в Храме? Хотя на самом деле он с радостью плюнул бы прямо на Алтарь. Не зря...
Альдо толком даже не запомнил, как добрался до своих покоев. Там его ждали личный портной и толпа служанок. Сам распорядился ибо к обеду планировал переодеться.
- Уходите, я передумал, - бросил принц, желая побыть в одиночестве.
Челядь, раскланиваясь, удалилась. Раньше вопрос гардероба стоял у Альдо едва ли не на первом месте. Но в последнее время с каждым днем его все чаще одолевало безразличие. И сейчас ему было все равно. Пойдет на обед в том же виде, что и в Храм. Если все получится, у него будут тысячи возможностей носить лучшие наряды, а ежели ему не поверят, так неважно, в чем идти на казнь...
Он не сразу решился. Сначала Альдо всего лишь хотел спасти ни в чем не повинную Айрин. Вот и сделал, что смог. Сыграл в святошу. А потом... Маг покинул Эрхабен, отправившись на передовую. Принц не выдержал и поведал супруге про Тадеуса и самозванку. Именно принцесса убедила его не мириться, а продолжать борьбу. Вывести мага на чистую воду. Айрин привлекла к делу Посла Королевства, которого посетила под предлогом вызвать из Аркадии еще три десятка Хранительниц. Чуть более месяца назад в Эрхабен прибыл Герцог Феодор Тильский. Всеми переговорами озаботилась супруга. План был прост. Стараниями Феодора во дворец приезжают герцоги, знавшие в лицо истинную наследницу незадолго до смерти, а принц в назначенный момент поднимает этот вопрос.
Через две недели, якобы по торговому вопросу прибыл Герцог Аврелий Лемский. Все переговоры взяли на себя Феодор, действующий через своего приближенного, барона Рикиния Аренского и Посол Королевства Его Благородие, Кадмиэль де Стенк. Вчера пожаловали Клеонские и Камирские. Барон Аренский уверил - пора.
"Не беспокойтесь, Ваше Высочество, все будет хорошо, я вам обещаю" - увещевал Рикиний.
Альдо хотел ему верить. Тем более, все тревоги улетучивались под воздействием опиума. Супруга не зря дала ему эти гранулы. Он давно бы перестал спать ночами, если бы не Ацхи. Опиум развеивал страх, тревогу, дарил блаженное безразличие. Ему просто было хорошо. Здесь и сейчас.
Торжественный обед проходил в довольно узком кругу. Помимо императорской семьи, канцлера, верховного Казначея и Первого Жреца Эрхабена присутствовали семьи герцогов и нескольких особо приближенных господ титулом ниже. В числе таких счастливчиков оказались секретарь Герцога Тильского барон Рикиний Аренский, зять Герцога Лемского граф Теодор Гверский и прибывший с леди Розамундой маркграф Карл Велльский
Аренский все никак не подавал знак принцу. Впрочем, Альдо это мало волновало. Принц наслаждался ощущением безмятежности, отстраненно наблюдая за происходящим вокруг.
Самозванка сидела рядом по правую сторону. Как обычно, она молчала, потупив взгляд. Герцог Феодор Тильский и барон Рикиний непринужденно обсуждали развлечения Золотой Лихорадки. Будто и нет у них никаких серьезных планов. Остальные беседовали отнюдь не о развлечениях.
- Ежели "Воины Света", как и мы, воюют против Проклятого, отчего мы убиваем друг друга, а не служителей тьмы? - недоумевал принц Леон, так и норовящий сунуть свой нос во взрослые разговоры.
"Идиот, еще бы за фанатиков заступился" - с этой мыслью Альдо безразлично покосился на младшего брата. Несмотря на юный возраст, а тому было всего восемь лет, Леон уже успел своей заносчивостью снискать неприязнь Альдо.
Сидящие напротив Леона Герцог Лемский и канцлер Ротмиус, которые до этого громко обсуждали погромы, учиненные "Воинами Света", замолчав, переглянулись.
- Ваше Высочество, вы, должно быть, в силу юного возраста не до конца понимаете, что происходит. Уверяю, Воины Света и есть главные приспешники Проклятого. Прикрываясь Мирозданием они убивают людей, грабят, и сиим свершают немыслимое святотатство! - принялся пояснять Первый Жрец Эрхабена Анатолий.
Леон продолжил задавать глупые вопросы. Альдо не особенно заинтересовался дальнейшими попытками Канцлера и Жреца поучать его младшего брата, поэтому он вновь обратил свой взор на Мириамских, живо беседующих с Клеонскими. Точнее, с леди Геррой Клеонской, ибо Герцог не просто молчал, он, казалось, даже не слушал никого, пребывая в своих мыслях.
- Ваши выводы относительно происхождения магии весьма любопытны. Я думаю, всем будет интересно услышать подробнее. Если, не затруднит, разумеется, - учтиво заметил Петроний, который еще вчера едва не схлестнулся с Альбертом из-за этих самых выводов леди Герры.
"И на тебя, недоимператор, управа нашлась" - Альберт в который раз не удержался от злорадной улыбки. Наблюдать, как мнящий себя самым умным Петроний любезничает с Клеонскими было сущим удовольствием. Впрочем, куда приятнее было представлять его лицо, когда выяснится, что принцесса - самозванка.
Леди Герра с удовольствием толкнула речь, в которой привела подробные примеры олдской легенды, шайской народной баллады, сказки из глухой горной деревни метрополии Фатханья, в конце отметив, что несмотря на огромное ресстояние между поселениями, все примеры схожи обстоятельствами приключений героев. То бишь, войной божественных сущностей, которые давали магическую силу своим служителям. Альдо было любопытно послушать, тем более шайскую балладу "О герое" ему в детстве пела нянюшка.
- Вы читали Предания Великой Матери? - оживилась Айрин.
- Разумеется, Ваше Высочество. Более того, я изучила некоторые аркадийские легенды,в том числе народные. И я не могла не отметить похожие мотивы. Как и в случае Преданий Богов Апартиды, - заявила Герцогиня.
- Это же святотатство. Как можно ставить под сомнение истинность Книги Мироздания, наслушавшись песенок черни из глуши? Мало того, вы приводите в пример культы наших врагов! - вклинилась леди Розамунда.
Она весьма странно относилась к дочери. Уже весь дворец шептался о том, что герцогини находятся в весьма скверных отношениях.
"С такой безумной змеей как Розамунда в иных отношениях пребывать невозможно" - еще вчера сделал однозначный вывод принц.
Герцогиня, отдавшая приказ вырезать всех аркадийцев в герцогстве, якобы потому, что те натравили клыкастых, доверия не внушала. Этими самыми клыкастыми ее не менее безумный супруг давно всем уши прожужжал.
- Ваша Светлость, не стоит так переживать. Это всего лишь одно из мнений, но едва ли вы обязаны принимать его как истину, - возразил маркграф Карл Велльский.
- Именно. Сомнение ведет к истине, а вот неприятие даже намека на сомнение лишь отдаляет нас от нее, - заявила леди Герра и отпила вино из кубка.
Герцогиня Камирская недовольно вздохнув, зло покосилась на Герру.
- Любопытно. А что же скажет Его Светлость на этот счет? - Петроний обратился к Альберту.
Тот никак не отреагировал, чем только подтвердил предположения Альдо. Герцог даже не слушал о чем идет речь. Мириамские едва заметно переглянулись.
- Альберт, вы, должно быть задумались. Прошу простить, что отвлекаю, но Петроний интересуется вашим мнением, - одернула Герцога супруга.
- Ежели я сочту нужным поделиться своим мнением, все, в том числе Петроний, его услышат. Пока же я не имею никакого желания предаваться болтовне, - сухо, но весьма жестко ответил Клеонский.
Розамунда лишь высокомерно посмотрела на Альберта, но ничего не сказала. Ни для кого секретом не было, зять ей не нравился. А дочь она за него отдала лишь потому, что хотела от нее избавится, а ее никто больше замуж не брал. Сейчас это звучало весьма забавно, однако Герру, действительно, давно считали безнадежной старой девой.
- Мой супруг не в духе, поэтому я советую не беспокоить его понапрасну, - объяснилась Герра.
"Ничуть не изменился. Как был себе на уме, таким и остался" - пришел к выводу принц по поводу Альберта.
Альдо, несмотря на всеобщую настороженность относительно Клеонского, питал к Нерцогу некоторую симпатию. Особенно после его стычки с Петронием. А что отца убил, так правильно сделал с этим чудовищем. Лоран учился с Альбертом в гвардейской школе и более того, был его другом, рассказывал, что изверг Генри бил несчастного отпрыска с раннего детства, а потом заставил учиться в гвардейской школе. А чтобы тот учился хорошо, покойный Герцог не постеснялся унизить сына перед учениками и наставниками. Альберт закончил школу в числе лучших, а потом наперекор отцу все равно ушел в Академию. Именно это считали причиной отречения Герцога от единственного наследника. Но Альдо в числе немногих знал, что причина была не только в этом. На прощание Альберт сломал отцу нос и несколько ребер.
Тем временем, беседа перешла в обсуждение последствий проигранной войны с хамонцами.
- Хотела бы я посмотреть в глаза предателю, подписавшему сей унизительный акт, - гневно негодовала Герцогиня.
- Ваша Светлость, я полагаю, скоро такая возможность представится, - с едва заметной ухмылкой ответил Валенсий Мириамский, намекая на Тадеуса.
- Был бы в этом смысл. Империя катится в Бездну, и я уже не представляю, как это можно остановить. Одна надежда, на Мироздание, - продолжала сокрушаться леди Розамунда, и вдруг уставилась на Айрин, - Ваше Высочество, неужели вас так радуют бедствия в Империи? - с претензией поинтересовалась она.
- Разумеется, нет. Я не менее вас обеспокоена горестями, постигшими Антарию, - как обычно с улыбкой ответила Айрин.
- Народ голодает, мы вынуждены платить огромную контрибуцию. Халифатцы режут наших подданных. Вы оттого так радостно улыбаетесь? - не унималась герцогиня.
- Я уважаю традиции Империи, но меня с малых лет учили улыбаться при любых обстоятельствах. Улыбнуться - уже половина победы. Если я кого-то оскорбила этим, прошу меня простить. Я постараюсь улыбаться реже, - доброжелательно уверила Айрин.
- У нас это называется лицемерие, - высокомерно парировала Розамунда.
Альдо только хотел вступится за супругу, как его опередил маркграф Велльский.
- Ваша Светлость, а может нам стоит прислушаться к Ее Высочеству. Я полагаю, улыбнуться в лицо горестям весьма хорошей идеей,- заметил и с улыбкой и обратился уже к Айрин.
- У вашего народа есть чему поучиться, - произнес он на чистом аркадийском.
Айрин поблагодарила его за поддержку. Леди Розамунда замолчала и несколько помрачнела. Альдо снова показалось, Герцогиня хоть и скрывает, но все же боится Карла.
Принц обратил внимание на новоявленного маркграфа еще вчера. Высокий мужчина с несколько спадающими на лоб светлыми волосами показался ему весьма симпатичным. Вскоре выяснилось, еще недавно этот человек был безродным командиром наемного отряда. Тем не менее, на простого вояку маркграф все равно был не похож. Взять хотя бы идеальные манеры и знание всех тонкостей придворного этикета. Впрочем, Лоран ведь тоже родился простолюдином, и по нему заметно не было. Другое дело, с какой стати леди Розамунда пожаловала простолюдину такой высокий титул?
Этот вопрос заинтересовал не только принца. Титул маркграфа в плане почестей и влияния равен титулу герцога, его жаловали единицам за выдающиеся воинские заслуги. Герцогиня пояснила, Карл заслужил титул, ибо смог избавить Камирию от клыкастых. Но все ведь знают, варвары это плод фантазии спятившего Герцога. К тому же, ни один простолюдин, как бы он не воевал, еще не удостоился такой чести. А страх Розамунды перед маркграфом заметил не только Альдо. Разговоры не заставили себя долго ждать. Что только не рассказывали. Карл заманил герцогиню в постель и теперь шантажирует. Стареющая леди влюбилась и выполняет все его прихоти. Всем было ясно одно, леди наградила его отнюдь не за воинские заслуги.
От размышлений принца по поводу личной жизни леди Розамунды отвлек настойчивый голос барона Аренского.
- Ваше Высочество, почему вы молчите? Возможно, вы хоть скажите тост, - практически скомандовал он.
Альдо встрепенувшись, встал и поднял кубок.
"Великая Мать, помоги мне в этой борьбе за истину" - мысленно произнес принц и начал свою подготовленную речь.
- Милостивые господа, в этот великий День Воцарения Света я хотел бы сделать заявление. Я... Я долго молчал. Потому что боялся. Я, истово веруя в Путь Света, не мог пойти против Его Святейшества. Но... Но сегодня, на утренней молитве мне пришло озарение. Нельзя идти Путем Света, живя во лжи. Я уважаю Верховного Жреца, но пусть его рассудит Мироздание. Я вынужден заявить, Эрика Сиол не настоящая, она самозванка. Тадеус подменил принцессу, чтобы обмануть всех нас, - как на духу произнес Альдо и на какой-то момент в трапезной повисло молчание.
- Ваше Высочество, вы что говорите? Побойтесь Мироздания! - первым возмутился Петроний, встав рядом с самозванкой.
- Его Величество правы. Я лично знаком с настоящей Эрикой. Я собирался заявить о подлоге, но меня опередили, - заявил Герцог Клеонский.
Самозванка закрыла лицо руками и начала тихонько всхлипывать.
Альдо стоял, ожидая, чем все закончится. Если бы не Ацхи, ему было бы страшно, однако сейчас он воспринимал все отстраненно.
- Чтобы не было сомнений, давайте проверим. Все мы знаем, что на принцессу Эрику никогда не действовала магия. Ваше Высочество, принцесса Айрин, вы же маг. Рассудите нас! - потребовал Феодор.
Айрин улыбнулась. В этот момент возле самозванки вспыхнула искра. Следом раздался вскрик. Рыдающая самозванка схватилась за обожженную руку. Альдо не растерялся, схватил ее руку и показал всем ожог.
- Она лжет. Самозванка! Вот где святотатство! - закричал он.
- Они правы. Я не принцесса! Я самозванка! - рыдая, призналась девушка.
Альдо отпустил ее руку и не зная, что делать дальше, присел. Происходящее снова стало казаться не касающимся его представлением.
Тем временем, присутствующие господа и леди зашумели в негодовании. Со стороны герцогов зазвучали требования взять под стражу самозванку и всех предателей. Поставленные перед фактом канцлер и Жрец замолчали в растерянности. Петроний в недоумении застыл рядом с рыдающей лжепринцессой.
Продолжалось все недолго. Неожиданно дверь открылась и в трапезную ввалилась толпа людей в незнакомом принцу воинском облачении.
"А если это Тадеус и его маги? И они всех убьют?" - пронеслось у него в голове. Несмотря на действие опиума, Альдо несколько забеспокоился.
Однако вскоре принц понял, это не Тадеус. Из толпы вышла вперед высокая женщина в черном платье. На ней был такой же черный плащ, а на голову был наброшен капюшон. Она едва заметно прихрамывала. Женщина сбросила капюшон.
- Позвольте представится. Принцесса Эрика Адриана Сиол Клеонская, - заявила она без единой эмоции.
Трапезная быстро заполнилась людьми, по большей части воинами. Началась суматоха. Шум, возмущения герцогов, рыдания самозванки. Герцоги требовали взять под стражу самозванку и всех причастных к подлогу. Гвардейцы наследницы практически уволокли рыдающую лжепринцессу. Та не упиралась, просто самостоятельно идти не могла. Канцлеру силком влили какую-то жидкость и когда тот потерял сознаие, уволокли прочь.
Принц мало что понимал во всем этом бардаке. Он в растерянности сидел, глядя на вернувшуюся из Бездны сестру и не знал, что делать. В реальность его вернула Эрика. Она потребовала взять его под стражу, как ценного свидетеля попытки дворцового переворота.
- Но за что? Я все сказал, - растерянно выдавил из себя принц.
- Пока вам лучше посидеть в своих покоях, под надежной защитой, - авторитетно пояснил Герцог Лемский.
Принцесса в сопровождении своей свиты направилась к нему. Троих воинов принц уже видел среди гвардейцев Альберта. Оособенно запомнился варвар. Еще с ней был талерманец... С наполовину седыми волосами, без клейма, но зато с длинным пересекающим всю щеку шрамом он производил еще более зловещее впечатление чем раньше.
- Вы не имеете права запирать Его Высочество, - вознегодовала Айрин, единственная, кто заступился за него.
- Вам тоже лучше пока посидеть под стражей. В целях безопасности, - заявила Эрика.
- Никто не смеет запирать подданую Аркадии! - с угрозой предупредила Айрин.
- Вы теперь подданная Империи, это во-первых. А во-вторых, Ваше Высочество, повторяю, это для вашей же безопасности. Ваши Хранительницы сейчас мирно спят. А совсем скоро они покинут дворец. Пока мы разыскиваем шпионов Тадеуса, вам лучше побыть под стражей, - на аркадийском языке пояснил подошедший маркграф Велльский.
- Вы не имели право лишать меня Хранительниц, - возмутилась Айрин на родном языке.
- Поговорим о ваших правах, когда все успокоится. А пока, я надеюсь, вы не станете сопротивляться и позволите мне проводить вас к покоям, - все так же на аркадийском говорил с ней Карл.
- Я не окажу сопротивления, но уверяю, подобное решение приведет к проблемам, - на имперском заявила Айрин.
- Карл, проводи ее. Гарри, Велер, а вы уведите принца. Заприте в покоях и выставьте караул, - не глянув даже в сторону Айрин, распорядилась Эрика.
Несмотря на якобы заботу о безопасности, его повели в покои так грубо, будто собрались казнить. Неотесанные вояки толкали его и даже успели пополнить его словарный запас несколькими доселе неслыханными ругательствами. Потом его не менее грубо затолкали и заперли.
Принц, ощущая полнейшее бессилие, лег на кровать и в попытках собраться с мыслями уставился в потолок. В какой то момент его осенило.
- Какой же я дурак, - прошептал он и разрыдался.
Это был план.Только не его или Айрин. Это был план Эрики. Тильский, Лемский, Клеонские... Даже барон Аренский, уверявший в своей дружбе. Все они ждали ее. А его одурачили. Зачем? Из мести. Она ничего не забыла, и решила напоследок поиздеваться. Дать ложную надежду, а потом лишить всего. Что дальше? Убьет. Точно убьет.
Он вспоминал ее лицо и взгляд. Жестокий взгляд на каменном лице стоял перед его глазами. А шрамы в виде трех порезов на лице делали принцессу еще более зловещей. И ее ужасный хриплый голос точно не дрогнет вынести смертный приговор. Он вспоминал слова Лорана. "Ведьм нужно убивать, пока они слабы и безобидны" - поучал он. Да, любимый был прав, но теперь это уже не имеет значения. Ведьма вернулась, любимый мертв, все его предали, он остался совсем один. Айрин ведь его оставит. Посольство поможет ей, но зачем ей бессильный в постели супруг?
Принц приподнялся, дрожащими руками достал мешочек с Ацхи. Взял сразу две гранулы и начал рассасывать. Опиум все никак не действовал.
"Пасть на колени и молить о пощаде? Раскаяться? Обещать уйти в послушники? Или душу Проклятому продать? Лоран прости меня, но я не хочу умирать. Прийди она раньше... А теперь... Прости...Я боюсь Бездны..." - рыдая, мысленно сокрушался он.
Уже не в силах мучиться догадками о своей грядущей судьбе, он взял последние оставшиеся четыре гранулы и принялся их жевать. Так он надеялся поскорее забыться.