Следователь транспортной прокуратуры Станислав Салтыков второй день был обитателем палаты травматологического отделения дорожной больницы. Гололед, спешка, падение, ненужная реакция, заставившая выставить вперед левую руку. Трещина кости в запястье. Смех, да и только! Еще день-два и отправят на амбулаторное лечение. Так обещал врач лечащий хирург Санкин, в уголках глаз которого притаились насмешливые искорки. Они вспыхивали, когда Салтыков клянчил у него скорейшую выписку, дел-то невпроворот! Санкин, работающий здесь уже лет десять после пенсии, лишь усмехнулся: 'Успеешь наловить преступников! Отдохни чуток!'
Перед отбоем Станислав попытался в туалетной комнате одновременно держать в зубах щетку и выдавливать пасту из тюбика - это еще то зрелище! К тому же раковина туалетной комнаты текла и под ногами брошенная тряпка приобрела темный вид от воды.
- Леночка, - выглянул Салтыков в коридор, напугав дежурную медсестру губами, полными пеной, - еще чуть-чуть и вы станете Мазаем, спасающим меня!
- Опять вода! - вскочила девушка. - Я же еще утром просила сестру-хозяйку...
Она чуть ли не бегом побежала в сестринскую, где должна быть нянечка: больной-то прокурор!
Когда он выходил из ванной, то столкнулся с нянечкой, поджидавшей его с ведром и большой сухой тряпкой.
- Дина, можешь идти, - сказала из-за своего столика Лена.
Дине, спрятавшей свое худенькое тело под большим темным халатом, было на вид лет семнадцать. Она молча кивнула головой и принялась за дело.
Время было почти десять вечера. Станиславу захотелось кому-нибудь позвонить и пожелать спокойной ночи. Да хотя бы соседке по его кабинету, красивой девушке Виктории. Выйдя теперь уже из своей палаты, он направился к столику Лены, где стоял белый аппарат.
- Я завтра доложу заведующему...- было начала дежурная медсестра, но Станислав остановил ее жестом ладони здоровой руки. Телефон Виктории не отвечал и тогда Станислав вспомнил, что следователь прокуратуры Самойлова в командировке. Мимо прошла Дина.
- Молодежь уже берете в нянечки? Старушка бы здесь кряхтела и ворчала так, что всем бы расхотелось жить на этом свете. - Салтыков умел быть ироничным. - А ваша Дина все молчком делает...
- Ой, вы знаете, - оживилась Лена, - она все время молчит. Мы даже ее к лору затащили, чтобы он проверил все ли у нее в порядке с речью.
- Ну и, что сказал ухогорлонос? - спросил Станислав, явно заинтересованный началом разговора.
- Посоветовал отвести нянечку к Лидии Петровне.
Ну, уж про врача психопатолога Лидию Петровну Сухареву знал Станислав хорошо по консультациям в запутанных делах.
- Тогда, как она оказалась здесь? - спросил Станислав. Он внимательно посмотрел на Дину, которая пошла вглубь коридора, к двери открытого запасного маршевого пролета. - И она всегда дежурит ночью?
- Она всегда... дежурит в больнице, - с нажимом на 'всегда' ответила Лена.
- Не понял...
- Она здесь живет и работает.
Леночка откинулась на своем стуле с таким видом, будто собиралась заняться своими ноготками. Но вместо пилки она держала шариковую ручку. Но вдруг вскочила:
- Ой, заговорилась, мне еще надо проверить седьмую палату. Семенов не выпьет лекарства, если рядом не будет врача или медсестры. И обязательно спросит, от чего оно...
Когда Лена вернулась, довольная тем, что объяснила уже засыпающему Семенову, что представляют собой таблетки желтого цвета, а почему сиреневые очень важны, вернулась к разговору о нянечке. Ведь прокурор так терпеливо ждал ее возвращения.
- Почти год назад Дину нашли замерзающей у ограды больницы, - начала она, одновременно просматривая истории болезней пациентов отделения. - Она не могла сказать, как и почему оказалась под забором...
- Хм, - перебил ее Станислав, она что, пьяная была и избитая?
- Запаха не было, но в какую-то историю влипла. В приемном покое от нее так и не добились признания, где живет... Повезло, что сам Петр Петрович, наш главный врач, заглянул в тот вечер после восьми. Привели девушку в порядок, но память так и не вернулась. Решили пока положить в нейрохирургическое отделение. Милиция приходила, что-то записали, и рады были, когда старшая медсестра предложила оставить девушку на время нянечкой. Так уже год и работает, и считается лучшей нянечкой в больнице.
- Но имя-то у нее есть!
- Диной назвали мы ее...
Добавив это, Лена почему-то смутилась.
- Наверное, у кого-то собаку зовут Диной? - предположил Станислав.
- У меня, - призналась медсестра и покраснела еще больше. - Тогда я дежурила и у меня вырвалось, а наши подхватили...
Но следователя прокуратуры уже не интересовали угрызения совести медсестры. Значит, год назад это было? Не о ней ли говорила Виктория, когда в декабре прошлого года просматривала запрос, прибывший из Новокуйбышевска? Какая-то девушка ушла из дома и не вернулась...
- Найдите ключ от приемной главврача, - требовательно сказал он, - впрочем, где дежурный по больнице? А Дину приведите в приемную.
Вскоре трубка городского телефона в приемной главврача не выпускалась из здоровой руки Салтыкова, а одна из медсестер послушно набирала необходимые номера.
Постепенно в приемной набралось необычайно большое количество людей для ночной смены. Прибывшие узкие специалисты из клиники мединститута, сразу же подтвердили вывод местных врачей: у нее нет патологии, а девушка лишилась памяти в результате сильнейшего нервного потрясения. Был поднят запрос и позвонили в Новокуйбышевск.
К пяти утра к больнице подъехали Жигули, и в дверь кабинета главврача ворвалась женщина, которая бросилась к Дине, уже тихо спящей на диване.
- Танечка! Родная, нашлась!
Дина от имени Тани открыла глаза, в них вспыхнуло неожиданное солнце памяти. Пораженные люди услышали впервые ее голос: 'Мамочка, я поехала за игрушками к ёлке, а у меня отобрали деньги и стукнули по голове...'
Вскоре машина вновь уехала, забрав с собой девушку Таню.
А Салтыков снова стал больным, как и все. Но каким уважаемым больным!