Вадим в гомоне, стоявшем в холле, где проходила презентация его книги, уловил послабление, как бывает, когда уходишь от шумной речки вверх, по гористому лесу. На смену приходят другие звуки, отрывистые, случайные. Но ты идешь дальше, зная, что речка есть, она внизу, она надежный ориентир.
Примерно такими словами его Нинель уговаривала провести 'спуск корабля со строительных стапелей'. 'Ну, подумаешь, - говорила она, - ящика два-три шампанского уйдет'.
Подошли две девушки и парень с книгами на подпись. Он нашел в себе силы написать разнообразно, а может, сочинил комбинации из первых автографов на этой встрече.
Да, людей стало меньше, стопки его книги исчезли...
- Вадим Николаевич, - услышал он за свой спиной.
Он повернулся и увидел девушку с микрофоном в руках, шнур тянулся к видеокамере на треножнике. С ней суетился молодой оператор.
- Да, девушка, я вас слушаю.
- Телекомпания РИО, я Марина Глазкова. Отзывы о Вашей книге сногсшибательны. Как долго вы ее писали? И сопровождалась ли история ее создания какими-нибудь драматическими случаями?
Писатель улыбнулся как того требовал текущий образ умного и коммуникабельного творца:
- Вся наша жизнь, Мариночка, - это драма. В этой книге жизнь моего поколения, счастливого неведением крупной войны, достаточно сытого и умного, но в тайне чувствующего свою ущербность от избытка мелких дел. Они, то есть мы, завидовали отцам, которые воевали, восстанавливали, смеялись вместе с Райкиным над бюрократами и подлецами... Нам достался разве что БАМ, который после Брежнева стали называть 'стройкой дураков'. В моей книге об этом говорится не напрямую, а через ежедневные поступки, борьбу чувств...
Он посмотрел в глаза Марины. В них было нечто спрятанное и так глубоко, что никакими словами не вытащить. Это было совершенно другое поколение. Просто удивительно, что о его книге заговорили. Ну а Марина ничего не оставит из сказанного им в своем вступительном слове, или редактор новостей выделит только слово 'ущербность'.
- Но мелкие дела, - однако продолжил он, - во все времена составляли ткань жизни. Это как в туркменском ковре - миллионы узелков, сделанных руками женщин. Так тяжело делается красота. Это понимаешь с возрастом.
- И все-таки, что потрясло Вас во время подготовки этой замечательной книги?
- Был эпизод. Ведь сначала я выставил свои произведения в Интернете. Даже издал электронную книгу. Но она не пошла. А мои ссылки на нее в литературных сайтах стали только отпугивать читателей. И тогда я решил издать бумажную книгу. Правда, это идея моей супруги. К этому времени я нащупал по Интернету связи со многими моими знакомыми и поместил объявление о том, что, мол, готов пройти с шапкой по кругу. Кто больше даст на издание? Я посылал всем это прошение. И еще когда мой счет был девственно чист, пришло письмо от Жени Араповой...
С Женькой их связывало то детство, проведенное в соседском 'содружестве'. Это была послевоенная коммуналка по-среднеазиатски, когда в городе строили одноэтажные дома с 'барскими' по площади, высоте потолков и количеству комнат квартирами, но заселяли все комнаты, даже кухни. Так и получилось, что в одном блоке жили три семьи. Третьей 'семьей' был инспектор городского отдела народного образования. Убежденный холостяк с провокационной фамилией Сытый...
- И что было в этом письме? - спросила Марина.
- Она была возмущена моей просьбой: 'Ты не представляешь, как мы живем? Продали все, что можно, чтобы купить однокомнатную квартиру. Но еще в долгах, как в шелках! Зять не работает, дочка, медсестра, берет еще ставки нянечки, я мою офисы и школу, что рядом, а внучку надо кормить, одевать, лечить... Даже сотню рублей не могу выслать, ведь и на пересылку тоже потребуют на почте. А ведь в твоих планах купить машину и дачу. Эх, ты, писатель!'. Наверное, Марина, вам это не интересно.
- Что, Вы, Вадим Николаевич, - глаза девушки сверкнули и писатель увидел, что неведомое ему нечто всплыло. - Меня еще маленькой привезли из Ташкента. Но я от бабушки слышала, что именно простые люди отдадут последнее, что у них есть, если у кого-то горе.
- Вы, Марина, - писатель подумал, что называть ее Мариночкой неприлично, да еще назревает отчет о нравственности его поступков, - хотите сказать, что неиздание книги - это для меня горе?
- Это горе страны, - неожиданно громко сказала Нинель. Она, оказывается, стояла рядом, но так, чтобы не мешать кадру оператора. И повторила. - Это горе страны, которая богата талантами, ломится от талантов, но не думает о них. Да...
Оператор навел на нее камеру, а Марина уже стояла перед Нинель с микрофоном.
- Это позор великой страны, когда художники, скульпторы, истинные композиторы прозябают в неизвестности и нищете...
Нинель обвела рукой холл, уже пустые столы с грязными стаканами и тарелками.
- Вы думаете, это нам просто так далось?
- Нинель, ну хватит, - дотронулся до нее в смущении писатель.
- Не трогай меня Вадим, я им скажу...
Откуда-то появилась еще одна телевизионная группа, засверкали вспышки фотоаппаратов.
- Я взяла ссуду, за которую надо еще рассчитываться. А еще неизвестно, как пойдет книга, потому что телевидение, газеты безнравственны, как безнравственны мы все! У Вадима больная печень...
- Ну, Нинель, - муж снова дотронулся до ее руки. И только тогда женщина остановилась. Она оглядела всех и смущенно произнесла:
- Что-то на меня нашло.
- Но книга - это товар, - вышел на первый план некий журналист, - и вы его, как я вижу, с блеском продаете. А наше безнравственное телевидение только помогает вам в этом.
Вадим узнал в нем Влада Своровского, обозревателя программы 'Новое время'.
- Я понимаю, что талантов много, но как им доказать свое право на существование? Случай или необычайная сила дарования? Как правило, сначала сила, а после признания, точнее, а само признание - это живая вода, поднявшая Илью Муромца с печи... Но вот вопрос, господин Дубелый, - обратился обозреватель к писателю, - Ваша книга не лишена изящества и полноты чувств. Она интересна. Если Вы ее издали вскладчину, то по получении дивидендов раздадите ли их пропорционально вкладу каждого, кто помог Вам?
- Это и было условием моего призыва о помощи, - ответил, было, писатель. Но он подумал немного и добавил:
- Сдавали понемногу, и эти суммы изменились из-за инфляции. Я, думаю, что первый же крупный гонорар, если будет договор с хорошим издательством, отдам на издание книги молодого таланта. Есть у меня на примете...
- А как с вашей подружкой по детству? - спросила Марина.
- Ее небольшой вклад в 500 рублей был самым важным для меня, - ответил писатель, - он был последним и неожиданным. Именно это освободило сердце от сомнений. И уж Евгении Владимировне я вышлю в первую очередь деньги от моей книги. Обязательно.