Они идут по широкой дороге, по обе стороны которой до самой дуги горизонта стелятся бесконечные поля, сплошь медово-солнечные от цветущей сурепки. Их трое - папа, мама и Максимка. Максимка держится одной маленькой лапкой за мягкую мамину руку, а вторую крепко обхватила широкая и сильная папина ладонь. Их трое, они вместе, им хорошо, и в этот момент они - самые сильные в мире! Иногда перед семенящими ножками Максимки возникают ямки и кочки, и тогда папа и мама одновременно поднимают его за руки вверх, и Максимка с торжествующим кличем перелетает через препятствие, и он пронзительно счастлив.
...Пожалуйста, пусть так будет всегда!..
Но нет - широкая дорога неумолимо сужается, покрывается наполненными водой рытвинами со скользкими опасными краями, уже не видно горизонта - его заслоняют корявые мрачные леса, без единого зеленого листочка, уже ничего не различить впереди - какой-то бурый туман лег холодным брюхом на пути и не дает смотреть в будущее. И папина рука держит все слабее и слабее... Максимка цепляется за нее, он боится потерять одну из опор в своей жизни, но папа отпускает его руку, сворачивает с дороги и уходит в корявый лес.
- Папа, не уходи! - кричит Максимка в отцовскую спину, маячащую среди голых стволов. - Папа!!!
...Он просыпается через десять лет - взъерошенный подросток, уже "большой", уже знающий все обо всем и понявший жизнь - и заливает подушку жгучими, стыдными, мальчишечьими слезами, милосердно скрытыми от мира серыми утренними сумерками.
За завтраком он запихнет в себя что-то, запив чаем, привычно раздражаясь на мать, нагрубит отчиму, который оторопело скажет: "Да что ж это такое?.." И уйдет из дома, злясь на самого себя и ненавидя весь этот мир, принадлежащий "большим", взрослым.
Чего ему не хватает? В его классе у каждого второго ученика родители в разводе. Родители в разводе - ну и что? Сегодня это практически норма. Да и за столько лет надо бы привыкнуть к тому, что мать и отец живут порознь. И не так уж все плохо! И отчим - вполне себе нормальный мужик, что Максим ни попросит, все сделает, все купит. И мачеха - тоже нормальная, молодая, веселая и в компьютере шарит не хуже Максима. И сводный брат - нормальный пацан. И отец часто приезжает и берет Максима на рыбалку, заваливает подарками. Все нормально... Только почему же иногда так плохо? И откуда эти сны?..
Детские психологи бьются с искалеченными душами "маленьких", пытаясь как-то выровнять, сгладить раны, похожие на постоянно сочащиеся кровью воронки от снарядов, сброшенных "большими" с высоты своего эго, молча клянут неразумных, легкомысленных родителей за безответственность и эгоизм. Другие психологи пишут научно-обоснованные статьи в популярных журналах о том, что нельзя жить вместе только "ради детей", это плохо, неправильно, это ведет к изменам, неврозам, психозам и половому бессилию. Правы и первые, и вторые, и родители, которые не хотят "ломать друг другу жизнь" постоянным недовольством и срывами и расходятся, договариваясь о месте проживания ребенка и степени участия обоих в его воспитании - все правы! Правы взрослые с их трудноразрешимыми проблемами - им так тяжело жить! Все правы... А как же дети?..
А дети не знают умных слов, они ничего не смыслят в психологии и сложных жизненных коллизиях, они просто чувствуют. Чувствуют, что в тот момент, когда за отцом навсегда закрывается дверь, их незыблемый мир, их казавшийся прочным дом рушится, и что невозможно будет его восстановить, как ни старайся потом подпирать уцелевшие развалины ломкими щепками "взрослой" непонятной логики.
...Пятилетний Антошка сидит на стуле и смотрит на маму, уронившую лицо в ладони. Мама, ставшая вдруг холодной и чужой, плачет уже несколько дней, отмахивается от Антошкиных вопросов и просьб. А папы почему-то нет. Антошке смутно и тревожно, он пытается понять, куда же делся папа, спрашивает, но никто ему не отвечает. И вот мама опять плачет.
- Мама, а когда папа придет домой? - спрашивает Антошка.
Мама поднимает на него пустые глаза, и из ее рта вываливаются тяжелыми булыжниками страшные слова:
- Никогда! Папа не придет никогда! Он нас бросил! Папа нас больше не любит! Он любит чужую тетю!
Антошка поднимает отчаянный рев на весь дом, в кухню врывается бабушка, хватает его на руки, кричит на мать:
- Да что же вы творите?! Да разве же можно ребенку такое?! Да разве можно в таком возрасте все это на ребенка?!
...А в каком возрасте можно? Где лежит возрастная граница, за которой ребенок способен без травмы воспринять как данность, что его мира больше нет?..
...Тане тринадцать лет. Она лежит на старенькой шаткой тахте у бабушки в доме, натянула одеяло до подбородка и смотрит в темноту. Надо спать, завтра рано вставать в школу, а ехать туда теперь приходится через весь город. Но Тане не спится.
Несколько дней назад мама наспех пошвыряла свои и Танины вещи в большую сумку и увезла Таню прочь из дома, прочь от отца, который снова пришел пьяный и ругался. Такси мчалось через ночной полупустой город и Таня, как ни старалась сдержаться, все же расплакалась. Мама, издерганная и белая, как привидение, накричала на нее прямо там, в машине, не обращая внимания на водителя, чужого человека:
- Что?! Отца тебе жалко?! А меня не жалко?!
И Таня подавила свои слезы. Ей жалко и отца, и мать. Всех жалко! Конечно, было мерзко и противно, когда отец приходил домой, дыша выпитым, чувствуя себя мужчиной и хозяином, и требовал, чтобы все радовались, и "не воротили нос", и слушали его рассуждения о жизни. Конечно, сжималось сердце, когда, отправив Таню спать, мать с отцом принимались выяснять отношения, выкрикивая друг другу злые, ядовитые, какие-то извивистые, словно змеи, слова. Наверное, теперь будет лучше... Тогда почему так муторно на душе?
Сегодня вечером мама присела на краешек Таниной постели, подоткнула одеяло, помолчала и сказала:
- Ты уже большая... Постарайся понять... Так будет лучше и тебе, и мне, и отцу...
И Таня старалась понять. Она очень старалась, правда! Но жалела всех и плакала, теперь уже тайком, чтобы не расстроить мать.
В следующий раз Таня увидит отца через много-много лет, потому что мама запретила ему приходить, да он и не очень-то рвался. Таня будет жить в другом городе, своей семьей, но когда однажды ей выпадет командировка в родной город, она будет искать отца и найдет его... Найдет опустившимся, больным и несчастным... И будет его жалеть, и будет плакать и стараться помочь деньгами, лекарствами... И вдруг, сквозь слезы, сквозь боль, она почувствует себя счастливой и удивится. И станет разбираться в причинах своего внезапного счастья и неожиданно поймет, что счастлива просто оттого, что у нее есть отец...
...Странный, сложный мир "больших"... "Маленькие" смотрят на него снизу вверх ясно и доверчиво, цепляются ладошками за взрослые сильные руки, мечтают вырасти и тоже стать большими. Ведь "большие" должны быть так счастливы! Они берут, не спрашивая, делают, что хотят, покупают, что понравилось, приходят, когда хотят, уходят, не оборачиваясь... Мир "больших" со своими запутанными отношениями вламывается в мир "маленьких". "Большие" втягивают в эти отношения "маленьких", объясняют, призывают понять, и порой невозможно разобраться, кто здесь большой, а кто маленький? Взрослые, которые вынуждают детей принимать участие в решении своих взрослых проблем, или дети, которые молчат, слушают, плачут по ночам и стараются - очень стараются! - их, взрослых, понять?.. Кто мудрее?
Идут по улице трое - папа, мама и ребенок между ними. Он держится за руки родителей, он пронзительно счастлив, и в этот момент во всем мире нет никого сильнее этих троих!