Демиург. Противостояние
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
Аннотация: Зло победить нельзя, но противостоять ему необходимо.
|
ЧАСТЬ 2
Противостояние
Глава 1
Маше потребовалось немного времени, чтобы поверить в рассказ мужа. Это и не удивительно. Всякий раз, когда в ее голову закрадывались сомнения, она смотрела на нового обитателя квартиры и принимала все без колебаний. Лемур быстро понял, от кого зависят жизненные блага, и бессовестно злоупотреблял мягкостью и отзывчивостью Машиного характера. Он неотступно следовал за ней по всей квартире, стоило той вернуться домой. Жаловался на невыносимые условия жизни:
- А еще он дал мне слишком горячую кашу, и я обжегся, - ябедничал он. Рой только хмыкал, когда слышал такую беспардонную ложь. Не составляло труда понять, что конечной целью является привлечение повышенного внимания к собственной персоне.
- Пиня поцарапал мне нос, - сообщил как-то раз он. Маша побежала за аптечкой, принялась ахать, суетиться и сочувствовать пострадавшему. Никакой царапины не было и в помине, но раз уж лемуру требовалось, чтобы о нем проявляли заботу, то почему бы и не поиграть в эту игру? Особенно, если она необременительна и забавна.
После обвинения в нанесении телесных повреждений котенок долгое время обходил лемура стороной и не желал с ним играть в мячик.
Гораздо труднее было убедить Сергея в том, что его не разыгрывают. Лемура в качестве доказательства он принимать отказывался:
- Ну, притащил ты неведому зверушку, - сказал он Роберту, - я же не зоолог. Мало ли в мире всяких тварей.
- Сам ты тварь, - злобно оскалился лемур, которому изрядно надоело слушать, как тот отрицает факт его разумности.
Сергей огляделся, заглянул под стол, потом спросил Роберта:
- Как ты это делаешь? Это чревовещанием называется?
- Господи, Кораблев, - всплеснула руками Маша, - ты же сам мне толковал про экзистенциализм, который как раз и позволяет творить чудеса!
- Одно дело - говорил, другое - поверил, - ответил Серж.
- Ну, так я тебе скажу, - вмешался Роберт, - что может быть, и не все, но очень многое в ученье идеалистической школы отражает реальное положение вещей. Одного материализма мало для того, чтобы объяснить то, что я видел и делал.
Сергей принялся демонстративно разглядывать друзей так, словно видел впервые в жизни. Он таращил глаза, хмурил брови, понимающе качал головой, потом сказал:
- Я все понял, вы решили меня разыграть в отместку за то, что я тут полтора месяца возле Машки крутился.
- Если ты возле Машки крутился не по-дружески, то я тебя не разыгрывать буду, а в окно выкину, - сообщил Роберт, - чтобы обратно уже не поднялся.
- Не надо, я по-дружески, - театрально испугался Кораблев, - но ты мне все же скажи, где ты был?
- Друг мой, - терпеливо начал Роберт, - я готов повторить историю своей работы демиургом еще раз, но если ты после этого опять задашь мне этот вопрос, я тебя превращу во что-нибудь мерзкое.
- Так, - сказал Сергей вполне серьезно, - как я понял, никакой другой версии у тебя нет. Поскольку ты человек совсем неглупый, значит, ничего не придумывал. Придумать можно что-то более правдоподобное и убедительное. В качестве доказательной базы ты предлагаешь рассматривать вашего розового кота и вот это чудо природы с несчастными глазами.
- Сам попробуй быть веселым, когда тебе битый час доказывают, что тебя нет, - рассудительно заметил на эти слова лемур.
- Извини, был неправ, погорячился, вспылил, - Сергей уже настолько потерял ощущение реальности, что готов был принять то, что он видит и слышит, за правду.
Спор затих, не превратившись в бурные дебаты. Сергей что-то обдумывал. Периодически поглядывал на лемура, удивленно качая при этом головой.
- Давайте повторим еще раз, что я должен принять в качестве рабочей гипотезы.
В изложении Сергея история, приключившаяся с Робертом, действительно выглядела несколько загадочно. Слабых мест в ней было несколько. Например, оставалось неясным, как он оказался в ирреальном мире и как вернулся обратно.
- Ну, с этим я и сам хотел разобраться, - согласился Роберт, - я уверен, что механизм доступен не только нашему приятелю.
Во-вторых, не укладывалась в привычные рамки сама идея воплощения мыслеобразов в виде реальных существ, ландшафтов и погодных катаклизмов.
- Ты говоришь, что погода менялась в зависимости от того, в каком ты был настроении, так?
- Так, - согласился Роберт.
- Значит, получается, что настоящего климата там нет? Если нет тебя, значит, нет и погоды, согласен?
- Не согласен, - Роберт понимал, что основы мировоззрений друга раскачиваются с устрашающей силой. - Погода отзывалась только на меня, так что там сейчас должен быть самый обычный сезон дождей. Кроме того, летом снег на голову не падал, так что возможно, что отклик тоже лежал в рамках естественных условий. Я же не вызывал волну цунами в горном массиве.
- Ну, допустим, - кивнул Сергей, - допустим. Этот вопрос мало изучен, так что мы его пока оставим. Есть и более странные обстоятельства. - Он опять взглянул на лемура и торжествующе спросил, - у тебя там все твари разговаривают русским языком?
- Не все, - Роберт даже улыбнулся, когда увидел огорченье на лице друга. Тот явно ожидал услышать другой ответ и что-то припас в качестве неопровержимого аргумента. А тут раз - и не все.
- Кстати, - продолжил Роберт, - именно этот вопрос я задал зеленому чертику, который воплотился первым и был для меня своего рода источником информации. Так вот морок мне объяснил, что говорить будут только те, кого я наделяю этой способностью. Например, медведь получился почти настоящий. Он только урчал и рычал, а не разговаривал. Хотя я не уверен, что он неразумен. Морок еще сказал, что все, что возникает в том мире, так или иначе, несет на себе часть моей личности.
- Ну, слава богу, - облегченно вздохнул Кораблев, - хоть медведь не разговаривает. И то хлеб...
Потом он развеселился и сказал:
- Сообразить в качестве наставника зеленого чертика - это да, это на тебя похоже.
После небольшой паузы разговор возобновился в прежнем русле.
- Ты понимаешь, что для того, чтобы твои создания могли членораздельно разговаривать, они должны иметь гортань, устроенную определенным образом?
- А ты понимаешь, что все, что я сейчас рассказываю, лежит за рамками современных научных знаний? - спросил, в свою очередь, Роберт. - Почему же ты применяешь старые правила в новых условиях? Давай еще длину волны будем линейкой измерять.
- Бедный Шекспир, - сказала неожиданно Маша.
Мужчины посмотрели на нее с недоумением.
- Да, - ответил ей лемур, - если бы он знал, как часто будут вспоминать слова Гамлета, он сделал бы принца немым.
На кухне воцарилась тишина. Тихонечко шлепались капли из неплотно закрытого крана, и было слышно, как урчит довольный Пиня.
- Ты...это...того...- Сергей растерялся настолько, что не мог сформулировать мысль. - Ты откуда про Шекспира знаешь?
- Ты кого спрашиваешь? Меня или его? - уточнила Маша.
Первым очнулся от неожиданности Роберт:
- Он не читал Шекспира, - ответил он Сергею, - зато он читает Машкины мысли.
Сергей уже в который раз изумленно уставился на лемура.
- Рой, - тихо спросил он, - ты уверен, что это ты его создал?
- А почему ты спрашиваешь? - отозвался Роберт.
- Ну, если он заимствовал что-то от тебя, значит, ты тоже можешь читать мысли.
Немая сцена. Как у классика. Все трое разглядывали друг друга так, словно видели впервые. Прервал затянувшееся молчание лемур:
- Ну, что? Так и будем в гляделки играть или, может быть, покормим меня?
Три пары глаз уставились на него, все по-прежнему молчали, переваривая новую реальность.
- А давайте попробуем, - очнулся, наконец, Сергей.
- Что попробуем? В телепатов поиграем, что ли? - судя по тону, Роберт не разделял энтузиазма друга. - Мне кажется, Серж, что ты до конца так и не понял, с чем мы столкнулись.
Крейцер задумчиво прошелся по долине, впрочем, скорее, это место стоило называть ущельем. Высокие почти отвесные скалы оставляли тонкую полоску неба и почти не пускали на дно солнечные лучи. Отправив демиурга домой, он начал размышлять над планами по обустройству жизненного пространства. Очень хотелось, чтобы на этот раз получилось все, что задумалось много лет назад.
Мир был хорош. Гармоничен, готовый к развитию, удивительно сбалансированный. Здесь не было перекосов ни в сторону добра, ни в сторону зла, если выражаться абстрактными категориями. Перевес любой из этих составляющих приводил, в конце концов, к нестабильности и самоликвидации. Фридрих Карлович долго ломал голову над тем обстоятельством, что мрачный мир фантазий, который воплотил художник, существует, вопреки его ожиданиям. Возможно, все дело в том, что там демиург не покинул свое творение, а поддерживает его волевым усилием.
- Так-то вот, Роберт Николаевич, - сказал вслух Крейцер, обращаясь к стулу, на котором недавно сидел Гаспарян. - Вы свою работу выполнили блестяще, теперь мой черед поработать.
Он огляделся, прошелся еще раз вокруг стола, заглянул под скатерть.
- Да где же ты? Вылезай, я не кусаюсь.
Никто не отозвался, никто не появился. Ущелье хранило тишину и даже эхом не отзывалось на призыв. Крейцер, заметно нервничая, расширил круг поиска, он внимательно осмотрел золу и мелкую пыль вокруг того места, где состоялся знаменательный обед. Следов было мало: только его собственные и Роя, ведущие к месту встречи.
- Вот это я дал маху, - расстроился Крейцер. Он так много времени проводил в одиночестве, в мирах, где нет людей, что привычка разговаривать вслух стала почти неуправляемой.
- Если эта скотинка сидела у него в кармане, то, значит, она тоже оказалась в квартире Гаспарянов, - Фридрих Карлович нахмурился, прикидывая последствия такой неосторожности. Судя по выражению его лица, ничего хорошего из этого не получалось.
- Ай-я-яй, как некстати, такой хороший мир, и такая нелепая оплошность, - он прошелся еще раз вокруг стола, - это ж надо было оставить открытым окно? - он патетически поднял руки вверх и театрально воскликнул, - где была моя голова? Теперь он точно вернется и все испортит...
После этого Фридрих Карлович исчез.
Зеленый чертик после того, как Рой оставил его управлять миром, почувствовал не только полноту власти, но и груз ответственности, который с этой властью навалился на него. Первую проблему создали болотные нетопыри. Как и следовало ожидать, если говорить честно. Никто и не предполагал, что они успокоятся и оставят свои смутные мысли о праве на лучшую жизнь.
Инспекция вверенных территорий, которую решил устроить морок, буквально на третий день показала, что нетопыри бесчинствуют, вводят население приболотных земель в заблуждение и пользуются незаслуженными привилегиями. Выражалось это в том, что они расселились по прилегающим к болоту землям и активно рыли канавы, заболачивая все большую и большую территорию. Понятно, что вслед за болотом появлялись комары, пиявки, опасные топи. Местность становилась непригодной для проживания в ней других обитателей.
Как выяснилось очень быстро, никакие заботы, не касавшиеся непосредственно блага самих нетопырей, их не волновали. Ну, и что, что недавно в болоте утонул детеныш небольшого оленя, который отстал от стада? Надо лучше присматривать за потомством, тогда никто и тонуть не будет. Что из того, что насекомых развелось столько, что к болоту за километр никто подойти не может? Зато птичкам еда в достатке. К реке подойти нельзя? Водопой превращается в застойную лужу? Ну, это извините, мы сами такую воду пьем, и ничего, не померли. Вы тоже не развалитесь, если ржавой болотной водички хлебнете.
Такой или примерно такой разговор был у нетопырей со всеми, кто пытался с ними договориться. Беда была в том, что скрывались они в непролазной топи, куда никто не смел носа сунуть, опасаясь трясины. Так что когда морок облетел, сидя на шее средней головы дракона, всю заболоченную территорию, то понял, что меры нужно принимать немедленно и самые решительные. Болото разрослось за короткий промежуток времени до того самого луга, на котором устраивали привал с демиургом.
Складывалось впечатление, что нетопыри приступили к своей разрушительной деятельности сразу же, как только остыла земля, сожженная драконом в качестве меры устрашения. Деревья и кустарники, оказавшиеся в зоне затопления, уже начали подгнивать и падать. Трава под водой превратилась в бурую жижу, кое-где просматривались болотные окна, наверняка возникшие при активном участии самих строителей.
- Вам не кажется, что они смотрели нам в глаза и замышляли начать свои козни, как только мы к ним спиной повернемся? - спросил чертик и всех трех голов разом.
Дракон осмотром был очень недоволен, однако с выводами не спешил:
- Тут ведь вот что может получиться, - сказала средняя голова, - они привыкли жить в болоте, так что, по большому счету, они всего лишь улучшают условия жизни.
- Это как переехать из однокомнатной квартиры в трехкомнатную, - согласилась с ней правая голова.
Морок задумчиво посмотрел на нее и спросил:
- Ты откуда про квартиры знаешь?
Голова застеснялась, опустила сиреневые глаза и смущенно ответила:
- Я не знаю, но такое событие оставило у демиурга очень приятное воспоминание. Вот я и воспользовалась сравнением. Ведь они действительно просто расширяют свою территорию.
- Они не расширяют свою территорию, - вспылил чертик, - они захватывают чужую! Им не места мало, а жадность спать спокойно не дает. Пусть сидят в своем болоте, раз не умеют с другими считаться и уживаться. Быстро поднимайся в воздух и покружись над основным поселением. Будем бунт в зародыше давить.
Зеленый цвет шкурки стал темным, глаза у морока сверкали как угольки. Трудно было предположить, что в таком маленьком теле может таиться такой свирепый дух. Однако, энергия, которую вдруг начал излучать правитель, била таким сильным потоком, что нетопыри в ужасе приседали, когда над ними проносилась тень дракона.
Набежавшие облака прикрыли солнце, отчего искры, которые иногда выпускал дракон для продувки горла, смотрелись особенно эффектно.
- Всем собраться на центральной поляне! - протрубила средняя голова по указанию морока.
Дракон трижды облетел все болото, включая и новые земли, повторяя приказ. Никто не мог сказать, что не слышал или не видел глашатая. Во время облета дракон еще и перепись населения произвел, благо три головы - не одна, успели всех заметить и всех посчитать.
Через полчаса правитель стоял перед толпой хмурых, обиженных и удивительно злых болотных нетопырей.
- Все? - спросил он дракона.
- Нет, - ответил тот, - не хватает троих.
Морок повернулся к настороженной толпе:
- Где еще трое?
Народ безмолвствовал недолго. Дракон откашлялся, отчего заполыхал куст на окраине.
- Они там, - махнул в сторону одного из строений бледный и слегка облезлый представитель масс.
- Привести сюда, если сами не пойдут, - коротко распорядился правитель.
От толпы отделилась группа молодых особей. Что-то в них было одинаковое, что-то такое, что сразу наводило на мысль о банде. Они резвой трусцой двинулись исполнять указание, о чем-то перешептываясь на бегу. Как они убеждали отщепенцев выйти на собрание, осталось неизвестным, но судя по тому, как морщились и охали вновь прибывшие, у посланцев были с ними старые счеты.
Отказались выполнить распоряжение те, кто был активистом при первой встрече.
- Почему не отозвались на приглашение? - спросил правитель первым делом.
- Это не приглашение, - сказал один из них.
- Это больше похоже на приказ оккупантов, - подтвердил второй.
-Понятно, - отозвался правитель без удивления, - как я понимаю, вы являетесь вдохновителями канавокопонаия.
- Мы добивается возврата исторически наших территорий! - выкрикнул неожиданно третий.
Толпа зароптала, послышались возгласы поддержки, слова "оккупанты", "захватчики" и тому подобная нелепость. Рассуждать на подобные темы было скучно, так что морок не стал этого делать. Он вообще проявлял неожиданную твердость в занимаемой позиции.
- Этот мир будет выглядеть так, как его задумал и создал наш демиург, - заявил он решительно. - Никто не вправе изменять замысел творца по своему усмотрению.
Он обвел толпу взглядом, от которого у кого-то в первых рядах началась нервная икота.
- У вас есть три дня для того, чтобы вернуть окружающую болото землю в первоначальное состояние. Меня не интересует, как вы будете это делать. Можете обратиться за помощью к медведям или другим жителям прилегающих территорий.- Он сделал паузу и закончил, - если к концу этого срока болото не войдет в прежние границы, я сам лично приведу все в первозданный вид. Возможно, мне больше понравится болото без вас.
Кто-то упал в обморок, кто-то забился в истерике.
- У вас есть выбор, решайте.
Дракон поднялся в воздух и скрылся в облаках.
Толпа постояла немного в нерешительности. Согласия внутри общины не было и прежде, а сейчас вообще назревал раскол. Молодые нетопыри, проявившие активность в выполнении распоряжения морока, посовещались о чем-то, и один из них взобрался на обрезок толстого ствола, служившего трибуной.
- Дорогие сограждане, - начал он звонким голосом, - нас ввели в заблуждение безответственные и безграмотные лидеры! Вы все видели, к чему это привело!
Толпа загудела и сплотилась вокруг оратора.
- Я предлагаю сместить их с занимаемых должностей! Они не оправдали нашего доверия!- голос срывался в крик. - Они вызвали гнев правителя и поставили нас перед угрозой уничтожения! Долой!
- Долой! - радостно завопила толпа, наконец, понявшая, что надо делать. Особенно кровопролитной смена власти не была, потому что бывшие предводители вовремя поняли, что пора спасать шкуру.
Возбужденная страхом и чувством безнаказанности толпа с энтузиазмом разгромила жилища пропавших виновников и разошлась по домам. Утром приступили к закапыванию канав и водоотводу. Дракон проверял несколько раз состояние дел, но из облаков не спускался.
- Копают в обратную сторону, - доложил он правителю.
- Дружно копают? - спросил тот.
- Еще как, - усмехнулась средняя голова, - ты на них такого страху нагнал, что я бы тоже рыл на их месте.
Морок одержанной победой не гордился.
- Плохо все это, - сказал он, - придется постоянно их контролировать. Нельзя рассчитывать, что они образумятся и станут лучше.
- Почему? - удивился дракон. - Если их никто обижать не станет, так отчего бы им звереть?
- На них и сейчас никто не нападал, никто не притеснял, - ответил правитель. - Есть такая порода, которой все всегда плохо. Они всегда пользуются слабостью или мягкостью соседа, чтобы сесть ему на шею или поживиться за чужой счет.
- Ну, слабость и мягкость - это не одно и тоже, - рассудительно заметила средняя голова, - кроме того, мягкость с беспомощностью путать не стоит, - при этих словах в груди у дракона что-то заклокотало, и он выпустил длинную огненную струю в небо.
- Не злись, - погладил чертик за ухом средней головы. - Мы обнесем их болото высоким забором и запретим жить вне этого забора. В гости пусть ходят, если найдут, к кому.
- Резервация, - пробормотала правая голова.
- Поселение, - поправила ее левая.
- К сожалению, - не стал спорить морок, - не вижу другого способа оградить от их наглости и жадности других обитателей леса. Здесь нет групп населения, живущих на одном месте, так что никто не сможет им противостоять организованно. А мы не сможем все время тут оставаться, чтобы следить за соблюдением порядка.
- Может, из их собственной среды с кем-то можно договориться? - задала вопрос левая голова.
- Ты где была, когда мы с осмотром летали? - удивилась средняя.- Ты не видела, что там происходит?
- Видела, - грустно кивнула левая, - они все время ссорятся и дерутся, если кто-то старший не приглядывает.
- Нет, - возразила средняя, - они не просто дерутся, они борются за чистоту породы. Они тех, кто кажется недостаточно правильным нетопырем, загоняют на самый край болота, где все болотные окна без дна. Один неверный шаг и - все! Нет никого!
- Геноцид, - опять дала определение правая голова.
- Фашизм, - поправила левая.
- Ужас, короче, - подвел итог правитель. - Нельзя дать этой заразе расползаться за пределы болота.
Так вокруг болота был построен высокий прочный забор, заглядывать за который все боялись. Иногда оттуда доносится непонятная возня, тихий скулеж или злобное завывание. Ни с кем в лесу болотные нетопыри не общаются, конечно, не ходят ни к кому в гости, как и предполагал правитель. Варятся в собственном соку и продолжают считать себя лучшими творениями демиурга и незаслуженно обиженными родственниками правителя.
- Так бывает, - сказал зеленый чертик загрустившему дракону, - не все можно исправить, и не все можно изменить.
Глава 2
Аркадий Павлович был несколько удивлен, когда услышал в телефонной трубке голос Марии Гаспарян. Он знал, что муж нашелся, дело закрыто, все формальности улажены. Еще больше он удивился, когда Мария Федоровна пригласила его как-нибудь зайти к ним вечерком. "Просто так, сказала она, - возможно, Вам будет интересно поговорить с Робертом".
Работы у следователя много всегда, так что жаловаться на простои не приходилось, и память послушно стирала остроту переживаний по тому делу. Сохранению душевного комфорта мешало лишь воспоминание о беседе с коллегой, Виктором Петровичем. Они встречались иногда в коридорах, здоровались на совещаньях у руководства, но никаких личных бесед больше не имели.
От той встречи, когда Аркадий Павлович надумал обратиться за советом, у него осталось какое-то смутное и тягостное воспоминание. Он так и не понял до сих пор: то ли его беззастенчиво разыграли, то ли его коллега не вполне вменяем. Рациональный ум следователя не позволял строить гипотез, не основанных на конкретных фактах и предыдущем опыте. В рамки допустимой реальности история, которую рассказал и вроде бы даже доказал коллега, никак не укладывалась.
Аркадий Павлович осторожно наводил справки о ранениях на руках Виктора Петровича. Разговаривал с одним из врачей, которые проводили у них регулярный осмотр сотрудников. Про шрамы никто ничего не знал. Говорили, что это следы какого-то давнего нападения, о котором сам пострадавший говорить не любит. Происшествий в их работе хватает, так что старыми делами никто особенно не интересуется. Разве что для следствия полезно окажется. А тут - какой интерес? Так что ничего узнать не удалось, а вот сам Виктор Петрович про расспросы Аркадия услышал.
Он подсел к нему как-то раз в кафе во время обеда и негромко сказал:
- Ты, Аркадий, расспросы-то про меня прекрати. Дело твое, вроде, закрыли, так что и интерес кончился. Не мути воду, не береди мне душу.
Сказать на это Аркадию Павловичу было нечего, он лишь тяжело вздохнул и извинился.
- Да, ладно, - отмахнулся коллега, - я ведь понимаю, каково тебе. Выбор-то небогатый: либо я псих, либо ты дурачок. Боишься, что разыграл я тебя как мальчишку, - Виктор Петрович усмехнулся. - Выбрось все из головы и живи спокойно. Не было ничего. До встречи.
Он тяжело выбрался из узкого для него кресла и отправился куда-то по делам. Аркадий чувствовал себя скверно, неловко. И в это время позвонила Маша.
- Да, Мария Федоровна, спасибо за приглашения, - отозвался Аркадий Павлович, - я с удовольствием зайду к вам как-нибудь.
Они распрощались, и следователь опять принялся думать над тем, что за этим приглашением может стоять. Ничего путного в голову не шло. Получалось, что его действительно зовут просто поболтать с человеком, которого он безуспешно разыскивал целый месяц.
В работе следователя бывают всякие случаи, так что ничего особенно удивительного в таком сюжете не было. Ну, зовут и зовут, можно ведь и не ходить. Вряд ли будут настаивать. Только что делать с вопросами, которые возникли в ходе следствия и не исчезли после прекращения дела? Кто вернет ему спокойный сон и чувство собственной полноценности?
Не раз уже Аркадию Павловичу казалось, что у него проблемы с восприятием имеются. То покажется, что памятник позу сменил, то барельефы на домах клубятся живым туманом. А на днях его преследовала ворона. Никто не спорит, что городские вороны отличаются удивительной наглостью, но чтобы сопровождать его почти три квартала, а потом долго сидеть на ветке перед его окном? Это уж слишком даже для птицы, не в первом поколении горожанки.
- Кыш, - сказал ей тогда Аркадий, задернул штору и тут же вспомнил, что это же самое смешное слово "кыш" сказал и Виктор когтистой твари. Определенно, к Гаспарянам на чай нужно было идти.
Договорились встретиться в пятницу вечером, после работы. Обещал подойти Кораблев. Для полноты картины не хватало еще Крейцера позвать, но Аркадий Павлович знал, что того нет в городе. "Уехал по делам, - ответила секретарша, когда он позвонил в четверг, - когда вернется, не сказал". По следственной привычке Аркадий Павлович готовился к чаепитию как к допросу, поэтому и позвонил Фридриху Карловичу. Хотелось иметь полную раскладку. Просто так. На всякий случай.
Моросил мелкий невидимый дождь, отчего в воздухе стоял водяной туман. Подходя к дому, где его ждали на чай, следователь ощутил неприятное чувство, словно за ним наблюдают. Он огляделся, никого не увидел. Одинокие прохожие спешили по домам, сумерки на улице не располагали к романтическим прогулкам, так что медленно идущий человек обратил бы на себя внимание. Но никого не было, кого стоило бы заподозрить в наблюдении.
"Чушь какая", - досадливо подумал Аркадий Павлович, подходя к незапертым чугунным воротам на столбах с горгульями. Он почти миновал створ ворот, когда почувствовал, как рукав куртки за что-то зацепился. На мгновенье ему даже показалось, что его тянут в сторону, но кругом по-прежнему было пустынно и тихо. Следователь дернул рукой, послышался треск раздираемой материи, и он тут же почувствовал, как по руке побежало что-то горячее.
" Черт", - выругался сквозь зубы Аркадий Павлович и поспешил дальше во двор. Уже стоя перед дверью квартиры и нажимая на кнопку звонка, он с удивлением и нарастающим ужасом увидел, что рукав почти черный от пропитавшей его крови. В том, что это была кровь, сомневаться не приходилось. Ее характерный чуть сладковатый запах не спутаешь ни с чем.
- Я...извините, - сказал Аркадий Павлович вместо приветствия открывшему дверь мужчине, которого он хорошо знал по фотографиям.
Роберт увидел, как на пол начинают падать капельки крови, и быстро втащил гостя в дом, закричал куда-то внутрь квартиры:
- Маша, быстро аптечку доставай! Нужны йод и бинты!
Выскочила Маша, ахнула и без лишних вопросов убежала за всем необходимым.
- Аркадий Павлович, в ванную пройдите, - сказал Роберт, открывая дверь в помещение.
К этому моменту следователь очнулся от напавшего на него столбняка и нервно затараторил:
- Не стоит беспокоиться, это я так, случайно зацепился за что-то. Пустяки, не надо ничего делать...
Было очевидно, что делать что-то надо и чем быстрее, тем лучше: кровь хлынула широким потоком, как только сняли куртку.
- Маша, жгут, - хладнокровно сказал Роберт, - потом посмотрим, что там такое. Сначала кровь остановим.
- Давайте я пока скорую помощь вызову, - предложила Маша.
- Что Вы, что Вы, - замахал руками совсем ошалевший Аркадий Павлович, - какая скорая? Зачем? Все пустяки.
- Я думаю, что Вам обязательно нужно сделать прививку от столбняка, - сказала Маша.
- Как же Вы так? - спросил, наконец, Роберт, которому удалось остановить кровь и увидеть порез, ровный и глубокий, словно сделанный скальпелем.
Аркадий Павлович опять впал в оцепенение, когда увидел причину кровотечения. Он совершенно отчетливо помнил фотографии, которые показывал ему Виктор Петрович Скворцов. На его руке был точно такой же длинный ровный порез, который когда-то давно запечатлели эксперты - фотографы после нападения возле дома бабки Матрены.
- Не может быть, - сказал Аркадий Павлович сам себе.
В это время раздалось пиликанье возле входной двери, и Маша пошла открывать припозднившемуся Сергею.
- Какая нелепость, - как-то растерянно и неуверенно сказал опять Аркадий Павлович. Он словно просил Роберта подтвердить, что ничего особенного в случившемся нет, что вот так порезаться может любой гражданин в любом месте.
Кровь из раны прекратила течь довольно быстро. Благодаря ровным краям порез удалось забинтовать плотно. Когда Аркадий Павлович и Роберт вышли на кухню, Маша уже ставила на стол пирог, чашки и вазочки с вареньем.
Сергей кивнул следователю головой в знак приветствия как старому знакомому.
- Присаживайтесь, - сказала Маша, придвигая стул.
Расселись, разлили по чашкам чай, посмотрели друг на друга. За столом воцарилась странная тишина. Никто не мог найти тему, с которой уместно было начать общение. Маша лихорадочно перебирала в голове стандартные в таких ситуациях фразы, но кроме "чудесная погода, не правда ли?" в голову ничего не шло. Поскольку погода была дрянная, то фраза не годилась.
- Может, мне тоже пирога дадут? - сварливо спросил лемур, забравшись на плечо Роберта.
Ничего более эксцентричного в этой ситуации сделать было нельзя. И без того круглые глаза Аркадия Павловича достигли размеров кофейного блюдечка. Он нервно улыбнулся и произнес, видимо, первое, что пришло ему в голову:
- Забавная зверушка.
Лемур опустил лапку с пирогом и внимательно посмотрел на следователя:
- Вы ведь следователем работаете, уважаемый? - спросил он задумчиво.
Аркадий Павлович вздрогнул, огляделся и вынужден был кивнуть головой в знак согласия.
- А разве вам не известно, что видимое и действительное не всегда совпадают? - лемур вернулся к пирогу, поэтому было не вполне понятно, говорит он или просто ест. - Это я к тому говорю, - на сей раз, стало очевидно, что слова произносит именно он, - что если я выгляжу не так, как Вы себе представляете разумное существо, то это еще не значит, что меня можно называть зверушкой и тем самым наносить оскорбление.
Гость сконфузился и окончательно растерялся. Рука болела, в голове мутилось, не было никакого понимания происходящего.
- Иди отсюда, бессовестный! - рассердилась Маша. - Нашел время умничать!
- Ну, и ничего, и уйду, - не слишком обиделся лемур, - вот доем и уйду. И потом, - существо повернулось в сторону Аркадия Павловича и заявило, - чего он не хочет признаться, что на него горгулья напала? Он нас тут за идиотов держит? Зацепился он, как же...
Это заявление добило гостя окончательно, нужно было срочно спасать обстановку.
- Расскажите, пожалуйста, подробно, как Вы поранились, - взял инициативу разговора в свои руки Роберт.
Следователя била мелкая дрожь. Ему казалось, что он либо сошел с ума, либо попал в компанию умалишенных. Все спокойно воспринимали говорящую обезьянку и делали вид, что в этом нет ничего удивительного. Нужно было искать выход из создавшейся ситуации. К чести Аркадия Павловича он не страдал излишним снобизмом и не боялся оказаться в смешном положении, поэтому он смахнул со лба мелкие капельки пота и сказал:
- Если вы все решите, что я не в себе, то спишите это на неприятность, которая со мной только что случилась. Я действительно на миг подумал, что на меня напало то чудище, которое сидит на входных воротах. - Он помолчал, собираясь с духом, - видите ли, дело в том, что когда я работал по делу о пропаже Вас, уважаемый Роберт Николаевич, то столкнулся с таким количеством непонятных явлений, что практически начал верить во всякую чертовщину.
Из недолгого, но профессионально обстоятельного рассказа следовало, что, по крайней мере, однажды уже имело место событие, в котором были задействованы неизвестные науке силы.
- Мой коллега исключительно грамотный и здравомыслящий следователь, - говорил Аркадий Павлович, - я не на секунду не думаю, что он меня разыгрывал, тем более, что следы на руках вполне настоящие. Видимо, он действительно опасался за меня, раз решил все же рассказать о том давнем нападении.
Из рассказа получалось, что как минимум, однажды невероятные события уже имели место. Они не получили широкой огласки по вполне понятным причинам.
- Ну, да, - сказал Роберт, когда гость умолк, - если соединить то, что я теперь знаю, с тем, что рассказал Аркадий Павлович, то получается, что это не такое уж редкое явление. Наверняка речь идет о том художнике, о котором мне рассказывал Крейцер. Только я думаю, что нападать тварям из мира художника на Аркадия Павловича нет никакого смысла. А вот Крейцеру лишние посвященные явно ни к чему.
- Подождите, - удивился гость, - вы что же, хотите сказать, что это действительно могла быть горгулья?
- Скорее всего, она и была, - ответил Роберт. - Тогда получается, что Фридрих Карлович по каким-то, пока непонятным причинам крутится где-то рядом.
- Чего ж тут непонятного, - лемур и не думал никуда уходить. Пока все слушали пересказ истории, приключившейся лет пятнадцать назад, он старательно соскребал с пирога начинку из черники. Теперь на столе стоял ободранный корж с разводами черничного сиропа.
Маша собиралась возмутиться, но передумала. Вряд ли кого-то сейчас интересовали ее кулинарные способности, так что пусть радуется хоть этот сладкоежка.
- Ты знаешь, что нужно Крейцеру? - спросил Сергей, не произнесший за весь вечер ни слова.
- Я ему нужен, - уверенно сказал лемур. - Ведь меня здесь быть не должно? Не должно. А я есть. Это непорядок, и Крейцер хочет его устранить. Опять-таки окно осталось открытым, раз меня вытащили в другой мир.
Лемур говорил так, словно в его объяснениях не было ничего особенного. Примерно так можно объяснять арифметическую задачу для третьего класса: все просто и понятно, если рассуждать последовательно. Во время своей речи он сидел перед чашкой Роберта, облизывал ложку, деловито заглядывал в вазочки с вареньем и не смотрел ни на кого из присутствующих. В этом невнимании прослеживалось нарочитое пренебрежение.
- Какой же ты маленький нахал, - не выдержала Маша.
- Да, - согласился лемур, - меня плохо воспитывали в детстве. Тяжкий груз сиротства, - он шумно вздохнул и состроил несчастную мордочку.
На Аркадия Павловича было больно смотреть. Вечер, задуманный как посвящение по всем правилам психологической науки, превратился для него в сплошное испытание нервов.
- Ну, я не знаю, что теперь и делать, - сказал Роберт, - мы хотели попробовать рассказать Вам хотя бы часть той истории, что со мной приключилась. По Вашей реакции можно было бы сориентироваться в том, что еще стоит рассказывать, а что уже будет перебор, а тут вот как вышло. Уж не знаю, что Вы теперь из всего этого вынесите.
- Да, я понимаю, - устало согласился гость, - вы же не могли предвидеть, что я к вам такой приду. Это из-за меня все наперекосяк пошло.
Сергей, осторожно наблюдавший за реакцией следователя, внес разумное предложение:
- Давайте сегодня встречу считать законченной. Так или иначе, а информации для размышления у Аркадия более, чем достаточно. Тем более, что он еще от потери крови и соображает неважно, поэтому предлагаю подвезти его сейчас до дома, а когда встречаться в следующий раз, это ему надо подумать, - про себя Сергей сказал, что не только "когда" встречаться, должен подумать Аркадий Павлович, но и нужно ли встречаться вообще.
С предложением согласились. Сергей быстро помог накинуть куртку на плечо и вывел гостя за дверь.
- Пойду, провожу их на всякий случай, - сказал Роберт.
Все обошлось, крылатые монстры сидели на столбах и смотрели в хмурое небо, никакие тени в подворотне не прятались, Крейцер тоже замечен не был.
- До свидания, - сказал Роберт, пожимая руку Аркадию Павловичу, - выздоравливайте.
Автомобиль благополучно миновал ворота и влился в уличный поток. Роберт задумчиво посмотрел на фасад своего дома, покачал головой и вернулся в квартиру.
- Знаешь, что полезного я узнала сегодня вечером? - Маша задала вопрос уже в постели.
- Наверно, то, что я у тебя самый умный, талантливый и находчивый...
- Это конечно, - Маша улыбнулась в темноте, - но еще я получила подтверждение тому, что у меня не галлюцинации, а вполне правильное восприятие действительности. Мы с Кораблевым давно заметили, что химеры на нашем фронтоне все время ползают, а вот про горгулий я ему не говорила. Так что выходит, что я вижу то, что есть на самом деле.
- Да, уж, - сонно согласился муж, - реальнее раны, чем у Аркадия я не представляю.
Фридрих Карлович видел, как Сергей Кораблев осторожно усаживал в машину следователя. Что с ним произошло, можно было догадаться по фантомному свечению, которое испускала правая скульптура на воротах. Такое свечение появлялось всякий раз, когда существо иного мира переходило границу и нападало на человека. Крейцера такие события беспокоили лишь постольку, поскольку могли поднять ненужную шумиху. Впрочем, как манипулировать сознанием не слишком разборчивой толпы с помощью всякого рода шарлатанов и жадных до сенсации средств массовой информации, он знал в совершенстве. Можно было не опасаться, что кто-то всерьез поверит в то, что произведения искусств могут служить воротами для неизвестных сил.
В такую связь не могли поверить даже сами создатели шедевров. Вообще-то существует расхожее мнение, что талантливый человек талантлив во всем. Практика же показывала, что развить удается, как правило, лишь одну из граней таланта. Можно быть гениальным поэтом и неплохим живописцем, но очень и очень редко удавалось кому-то быть и тем, и другим, и третьим в равно высокой мере.
Получалось, что создатели связей, своеобразных дверей между существующими мирами сами ими не пользовались и не подозревали, что творят. После того, как Крейцер выстроил систему, по которой можно было целенаправленно искать стартовые площадки, он понял, что не всякая дверь открывается. Именно талант демиурга необходим, чтобы мир возник. В настоящий момент Фридрих Карлович был обладателем большого количества закрытых дверей. Такое положение дел его не устраивало.
Роберт был гениальным демиургом, но слишком самостоятельной личностью. Вероятность того, что он согласиться работать вслепую, практически равнялась нулю. Вероятность же того, что они с Крейцером смогут договориться, составляла, по прикидкам самого Фридриха Карловича, степень, равную минус бесконечности. Вот так вычурно Крейцер определил разницу в понимании добра и зла для себя и Роберта Гаспаряна.
Однако тупиковых ситуаций владелец компании "Мир чудес" не признавал в принципе. Просто нужно постараться, поискать, придумать что-то нестандартное. И он искал. Для начала была открыта дверь для тех созданий, которые он любовно воспроизвел с оригиналов своего мрачного художника. Обе скульптуры, сделанные рукой неизвестного мастера, обладали способностью вбирать в себя сущности иного мира. Единственным условием воплощения было совпадение внутренних параметров. На языке философии это правило называлось единством формы и содержания.
Такой ход позволял контролировать подступы к дому, где жил Роберт с женой. В экстренном случае можно использовать свои копии как ударную силу. Однако приходилось мириться и с некоторыми неудобствами.
Мифы и легенды говорят, что бывают такие ночи, когда нечистая сила активизируется и безнаказанно творит зло на земле. Как и положено, под любым вымыслом можно откопать зернышко истины. Так оказалось и с этими жуткими историями. Действительно, при определенном стечении обстоятельств ходы в другую реальность открыть не слишком сложно. То же самое касается и другой стороны, то есть их можно открыть не только от нас, но и к нам. А уж если кто-то дверь вообще оставит приоткрытой, то и вовсе не нужно дожидаться темной ночи, свирепой бури и ураганного ветра. Достаточно поздних сумерек, проблесков луны и атмосферы опасности, которая присутствует в любой темной подворотне.
Крейцер разглядывал горгулью. Едва заметный отблеск дал ему понять, что кровь пролилась. Он включил фонарик, осмотрел асфальт, но ничего необычного не увидел. Разводы бензиновых пятен ничем не напоминали лужи крови. Так же чисто было и в подъезде, и на площадке перед квартирой Роберта. Впрочем, влажный пол мог служить доказательством: что-то здесь все же замывали.
- Очень хорошо, - сказал Крейцер сам себе, - значит, в квартире следы крови тоже можно найти, если хорошо поискать.
Он задержался ненадолго возле коврика, нарисовал какой-то невидимый знак на нем и покинул парадную.
Ознакомительный полет проходил с переменным успехом. Правителя признавали практически на всех территориях, его власть никто не оспаривал, но с чистотой замысла возникли проблемы. Те обитатели мира, которые сформировались без непосредственного участия Роя, были, в основном, гармоничны, хорошо приспособлены к среде обитания, но, в большинстве своем, не особенно разумны. Они запросто могли "перерубить сук, на котором сидят". Другими словами, уничтожить полностью кормовую базу или даже среду обитания. Например, в долине одной очаровательной речушки существа, как две капли воды, похожие на австралийских кроликов, вырыли такое количество подземных переходов, что попросту подкопали холм, в котором устроили свои норы.
Понятно, что холм обвалился, придавив некоторое количество неудачливых строителей. Те, кто оказались под завалами, почему-то не принимали никакого участия в операции по своему спасению. Они безучастно сидели глубоко под землей и, печально шевеля ушами, ждали, когда их откопают. Никакие опасения не посещали их маленькие симпатичные головки.
- Знаешь, - сказал зеленый чертик дракону, когда смог оценить масштабы бедствия, - если они так буду рыть, то спасти кого-то смогут только случайно.
Кролики суетились, метались по всем сторонам холма, проверяли оставшиеся входы-выходы, бегали друг за другом, собирались небольшими кучками. Иногда кто-то начинал активно рыть в самом неожиданном месте. Никакого внятного объяснения таким поступкам не было, потому что зачем же рыть в ста метрах от основания холма, где заведомо не было никогда ничьей норы?
- Что делать будем? - спросил дракон.
- Не знаю, - ответил правитель, - как я понимаю, никакой объективной катастрофы здесь не должно было быть. Они сами себе трагедию устроили, - морок растерянно продолжал наблюдать за невнятной беготней. - Допустим, - продолжил он, - мы им сейчас поможем, вытащим тех, кто еще жив, а дальше?
- Ты думаешь, они ничему не научаться? - дракон уже понял, что беспокоит правителя.
Если кролики не сделают правильных выводов, то через непродолжительный период времени их опять постигнет та же участь. Они вновь подроют холм и устроят чрезвычайную ситуацию. И что тогда делать? Опять мобилизовать все силы и спасать незадачливых строителей?
- Как-то неправильно их вот так оставлять, - неуверенно сказал дракон, после долгого раздумья.
- Да, я и сам знаю, - согласился морок, - надо что-то придумать.
- Давай, пока ты думать будешь, я им помогу немного, - предложил дракон.
- Иди, - отмахнулся тот, - спасай.
Дракону потребовался примерно час, чтобы слой за слоем переворошить весь холм и вытащит или выдуть из длинных извилистых ходов тех, кто оказался под землей. Потери кроличьего царства оказались не очень большими: пара попорченных шкурок, три сломанные лапы и несколько истерических припадков, как среди спасателей, так и среди спасенных. Не слишком страшно, если учесть, что могло бы быть, не появись вовремя подмога.
Все собрались на развалинах родного поселка и уныло уставились то, что осталось от просторных и удобных жилищ. Стало понятно, что они могут так сидеть и смотреть, пока нужда не заставить рыть снова. В роли нужды могли выступить: хищники, впрочем, пока не факт, что они тут были; холод, зима не за горами, и ... И все. Да, еще выведение потомства. Это, скорее всего, было главной движущей силой для кроликов.
Морок представил, сколько гнезд может оказаться под завалами следующего холма, и содрогнулся. Он забрался на шею средней головы, орлиным взглядом окинул толпу и сообщил свое решение: отныне кролики могут жить только на равнинных землях. Любой кролик, который осмелится вырыть нору в склоне холма, будет считаться нарушителем закона и подлежать суровому наказанию.