Они стояли на площадке Эйфелевой башни и смотрели на мерцающие вокруг огни вечернего города. Ветер проносил облака над головами и что-то неслышно шептал. Собственно, на огни смотрела Она, а Он смотрел только на нее.
- Как красиво, - сказала Она.
Он взглянул ей в глаза и вдруг заметил, что они начали уходить куда-то, все быстрее и дальше, безоглядно, безостановочно. Вроде бы они стояли рядом, но он чувствовал, что ее нет, что далеки не только ее мысли, но и она сама. Растерявшись, он положил руку ей на плечо и ощутил, что физическое тело тоже исчезает, тает, растворяется...Еще через мгновенье он стоял на площадке Эйфелевой башни один.
Недоумение длилось недолго, зашевелившийся ужас вытеснил его. Он выполз из глубин сознания, встряхнулся и встал перед ним во весь рост. У него была маска бессмысленного животного выражения и начисто отсутствовала логика. Ужас заглянул в глаза, насмешливо ухмыльнулся и не спеша завладел всем существом.
Оглянувшись зачем-то по сторонам, Он попятился к лестнице и, забыв о лифте, рванул вниз, прыгая через ступеньки, рискуя свернуть шею. Очутившись среди людей, юноша понемногу пришел в себя и попытался рассуждать здраво. Ужас потихонечку уходил.
- Где Ваша дама, месье? - спросил служащий.
- Сейчас она спустится, - натянуто улыбнувшись, ответил Он. Вместе с этими словами раскрылись двери бесшумно подошедшего лифта, и вышла Она. Подошла к нему и небрежно сказала:
-Извини, немного задержалась.
Он ожидал увидеть в глазах насмешку, но увидел лишь мерцающий огнями город, бегущие облака, звезды, и еще в глазах был ветер, порывистый и неудержимый. Остатки пережитого встрепенулись, но он усилием воли загнал их вглубь. "Наваждение какое-то, - подумал он, - я же не пьян, не сошел с ума. Что за чушь?"
Молодой человек и девушка шли по шумным улицам, болтали о всякой чепухе. Все было как обычно, только в ее глазах он по-прежнему видел ветер и бегущие облака. Она не замечала его недоумения, грызла жареные каштаны и говорила о последнем показе моделей модной одежды.
Расставшись у дверей ее дома, Он побрел назад, не замечая праздно шатающейся вечерней толпы. Заглянув на прощанье в глаза еще раз, он не нашел в них ничего необычного: ласковая полуулыбка и грусть расставания. Только почему-то вместо успокоения он почувствовал все то же недоумение. Почему-то эта ее грусть стала казаться необычной, как будто она сожалела не о том, что они расстаются до новой встречи, а о чем-то совершенно неведомом, о чем-то таком, о чем он никогда не узнает и все равно не поймет, даже если она расскажет.
Так он шел сквозь толпу, целиком погруженный в свои мысли. Картины в мозгу рисовались самые невероятные, но над всем доминировал страх сойти с ума. Он усмехнулся, подумав, что боится за свой интеллект больше, чем за саму жизнь. Ему стало казаться, что еще одна встреча с подобным станет роковой для лихорадочно работающего сознания. В ее присутствии все его чувства итак были болезненно обострены.
За свою двадцатипятилетнюю жизнь ему еще ни разу не приходилось настолько явственно осознавать, как мало человек знает свое внутреннее "Я" и насколько сильно от него зависит.
Между тем, бульвар жил своей жизнью, пахло цветами, которыми торговали на всех углах, ибо была весна. Каштаны шелестели листвой, а фонари изо всех сил разгоняли вечерний сумрак, и у них это неплохо получалось. В общем и целом, был обычный вечер, какие случаются каждый день. Он тоже не видел в нем ничего особенного до того происшествия на Эйфелевой башне. Сейчас мир словно перевернулся, все стало зыбким и призрачным, из-под ног ушла почва. Как будто забрел на болото, где каждый шаг может оказаться последним; и обратного пути нет - забыл его, потерял, и стоять нельзя - затягивает в невероятно липкую жижу...
Он шагал по бульвару, не глядя вокруг, ничего не замечая, бормоча что-то под нос. Только интуиция коренного горожанина спасала его от колес многочисленных автомобилей: чисто автоматически останавливался он у светофоров, так же автоматически переходил улицы и держался нужного направления. Монотонный шум вечерних улиц сливался в один неясный гул, на который можно было не обращать внимания. Только пронзительный визг какой-то женщины да удивленно-радостные вопли вездесущих мальчишек: "Невидимка! Невидимка!" - на мгновенье вырвали его из плена грез (или бреда), но потонули в круговороте новых ощущений.
Ему казалось, что тело становится легким, что ноги перестали чувствовать землю, а голова стала звонкая и пустая, как туго надутый воздушный шарик. Вместе с потерей земного притяжения исчезла куда-то и гнетущая куча забот, проблем, недоделанных дел и невыполненных планов. Как будто вдохнул полной грудью, взмахнул руками, улыбнулся и ...
Неожиданно он почувствовал, что кто-то трогает его за рукав, поднял глаза и с удивлением обнаружил, что забрел в совершенно незнакомый район. Город здесь был странный, непривычный. Все дома белые, невысокие и очень нарядные. Побеленные известью низенькие заборы из камней не скрывали зеленых садиков, которыми были окружены все дома. Вообще все здесь казалось белым и светлым. Взглянув на небо, Он с удивлением обнаружил там солнце чуть ли не зените. "Странно", - мелькнула мысль.
Ужас, радостно всколыхнувшись, начал расти, с удовлетворенным урчанием добрался до самых потаенных уголков сознания. "То-то, брат, - казалось, говорил он, - от меня не уйдешь". Безумными глазами молодой человек взглянул на того, кто все еще держал его за рукав. Это оказался чистенький старичок, одетый тоже во все светлое. Совершенно седые волосы и борода создавали вокруг его лица что-то вроде сияющего нимба, так как луч солнца, запутавшись в длинных мягких нитях, разбегались во все стороны, презрев законы физики.
- С прибытием, - почему-то сказал старичок и мягко добавил, - успокойтесь, голубчик, Вы вовсе не сошли с ума. Просто Ваш мозг сделал то, что Вы не в силах себе вообразить. Вы мыслите стереотипами, в узких рамках привычного, а есть еще много всякого. Вернуться назад не трудно, но только запомните, что Вы не сошли с ума, отнюдь...
В его словах, манере говорить было что-то успокоительное, но ужас сделал свое дело, и из глубин подсознания с привычной последовательностью выскочила мысль: "Откуда он знает мои мысли?!" Так что вместо покоя и умиротворенья слова вызвали настоящее смятение.
Сжав виски руками, Он с тихим рыком вырвался из затянувшегося дурмана и очутился в скверике неподалеку от своего дома, с удивлением увидел лохматого соседского пса, услышал назойливые гаммы, доносившиеся из раскрытого окна в доме напротив. Все как обычно. "Может, я уснул на ходу?- подумал он, - или устал? Слишком много странностей для одного дня..."
Он поднялся наверх, открыл дверь квартиры, принял душ и лег спать.
Рабочая неделя шла своим чередом, дни не менялись местами, начальник являлся в одном и том же образе, гримас не строил, язык не показывал. Обстановка на работе была привычно-стабильной. Наверно, в случае экономического кризиса эту контору можно было бы перепрофилировать в лечебницу для психически неуравновешенных людей. В обстановке всеобщего благодушия, круассанов к чаю и разговоров на благополучные семейные темы не оставалось места для душевных смут. Здесь работали только спокойные, хорошо устроенные и абсолютно нормальные люди. Возрастного ценза не существовало, потому что нормальность, соответствие нормам не есть прерогатива какого-либо периода жизни. Конечно, среди людей постарше нашлось больше тех, кто мог бы претендовать на работу в сем заведении, но и молодых сотрудников тоже хватало.
Он пришел сюда по объявлению и сразу же был принят на должность. Как он тогда радовался! Бог ты мой, это был путь к звездным вершинам, первый шаг к респектабельному образу жизни! У него в руках оказались козырные карты в игре под названием "жизнь"...
Прошло немного больше года, и он заскучал. Его уже тошнило от сдобных булочек таких же сдобных разговоров. Однажды он даже пришел на работу без галстука. В знак протеста. Недоумение и испуг сослуживцев были столь искренни, что больше подобного он решил не повторять.
А может быть, во всем виновата была Она. Прокралась откуда-то в его жизнь, посмеялась над непобедимыми козырями, что-то отобрала и не собирается возвращать. И теперь он все время чего-то недопонимает, что-то ищет.
В четверг Он позвонил ей. Договорились встретиться вечером в пятницу, пойти на только что открывшуюся выставку диковинок недавно обнаруженогоот туземного племени, которое, говорят, в глаза не видело белого цвета кожу, но однако обладало знаниями об устройстве соседней галактики. Когда он прочитал анонс в утренней газете, то первым делом удивился, что галактик много. До сих пор он думал, что есть одна галактика, та, в которой Земля. Во вторую очередь удивление вызвало соседство таких понятий как "туземец" и "галактика". Правда, на их языке это звучало как-то иначе, но по-нашему было не произносимо.
В пятницу работы почти не было, и день тянулся издевательски долго. Наконец солнце бросило на город розовую шаль, зазвенел звонок, возвещающий конец рабочей недели, и он помчался к ближайшей цветочнице. В цветочной лавке не оказалось пунцово-красных роз. Были бордовые, алые, розовые, но нужного цвета не было. Трудно объяснить, откуда пришла пунцово-красная идея, но поделать с собой он уже ничего не мог. Ему стало казаться, что от того, найдет ли он этот непередаваемый цвет (как выяснилось, под пунцово-красным люди подразумевают самую широкую гамму оттенков) зависит его жизнь и судьба.
Пробегав в тщетных поисках почти час, он, было уже, совсем сдался и собрался купить изящный букет темно-бордовых, одуряющее ароматных и как-то вызывающе наглых в своей красоте роз, как взгляд его упал на молоденькую цветочницу с дешевой корзинкой в руках. Впрочем, что касается корзинки и самой девушки, то этих подробностей он в тот момент не заметил, настолько поглотил все его чувства букет из пяти роз именно пунцово-красного оттенка.
Когда он увидел воплощение своей мечты, то понял, почему этот загадочной цвет так восхитили его. Дело было в том, что розы этой скромной цветочницы полностью совпадали с его представлением о Ней, о Ее внутренней сущности. Цветы были дерзкими, нежными, манящими, таинственными, опасными. От них кружилась голова, ползли по спине мурашки, сосало под ложечкой. Словом, розы были Ее отражением в цветочном мире. Нет, не отражением, а двойником. Или нет, даже не так. Если бы Она превратилась вдруг в цветок, то стала бы именно такой розой.
Завладев букетом, Он ринулся к такси и за десять минут до назначенного времени прибыл в небольшой сквер со смешным памятником в центре. Поглядев с минуту на плывущие в последних лучах облака, молодой человек принялся с грохотом гонять по тротуару невесть как тут оказавшуюся пустую банку из-под сока. Это высокоинтеллектуальное занятие сопровождалось размышлениями о том, как он выглядит со стороны: костюм с галстуком, букет в руках, глаза азартно блестят. Довершали картину радостные возгласы, когда удалось загнать условный мяч между двумя тумбами. Полицейский, находящийся от него примерно в ста метрах, лишь снисходительно улыбался и не трогался с места.
Прошло десять минут. Еще пять. Ее не было. Еще десять... Он посмотрел на букет...
ЧАСТЬ 2
Она давно заметила за собой эту странную способность уходить из привычного мира. Сначала это пугало, но было так интересно, что вместо того чтобы как-то оградить себя от состояния, когда голова становится пустой и легкой, а потом оказываешься, бог знает где, она начала сознательно вызывать ощущение невесомости и полета. Когда поняла, что это не сумасшествие, исчез страх. Закрываешь глаза, делаешь легкое усилие, словно пытаешься взлететь и все - ты исчезаешь в неизвестности.
Существовала одна трудность, вероятно, чисто технического свойства: чтобы вернуться туда, откуда ушел, возвращаться нужно с места прибытия. Это было неудобно. Впрочем, попадала она в мир с патриархальным укладом, где все занимались лишь тем, чем хотели, так что вряд ли можно было обнаружить в нем что-то крайне загадочное.
Кто-то разводил кроликов, копался в огороде, а кто-то изобретал и модернизировал станки на производстве. Этакая идеалистическая модель общества, мечта философов-утопистов всех времен и народов.
Как давно известно всем бывалым путешественникам, чужая страна редко показывает все свои язвы и проблемы во время туристического визита. Нужно пожить обычной жизнью, поездить на местном транспорте, окунуться в проблемы повседневности. Только тогда можно будет оценить и сравнить с привычным и хорошо знакомым местом обитания. Не составляет исключения и перемещение в параллельный (или какие там еще бывают миры и пространства) мир. Ибо чудеса кончились задолго до человечества.
Что существенно отличало местных обитателей от соотечественников, так это отсутствие агрессивных эмоций. По началу это было удивительно и приятно. В местном лексиконе не оказалось терминов, обозначающих такие человеческие пороки как злоба, агрессия, ненависть. Было бы замечательно, если бы со временем не стало очевидно, что дело не только в сильных отрицательных эмоциях и чувствах, но и вообще в любых сильных переживаниях. Можно было подумать, что организм здешнего человека просто не вырабатывал тех ферментов и гормонов, которые отвечают за бурю эмоций.
Если это было так, то общество ушло куда-то вкось в своем развитии по неизвестному эволюционному пути. Как известно, тот же адреналин помогает быстро мобилизоваться для решения жизненно важных задач. Вот и сейчас было непонятно, что же такое Он в её жизни, какое место занимает и что дальше?
Знакомство с Ним изначально не выделялось из прочих приятельских отношений, потом как-то неуловимо появился контакт без слов, потом даже без взглядов. Непонятны были процессы, происходящие в нем, но результат душевных движений она могла бы предсказать с любой степенью точности без всякого анализа - просто знала, словно сама сидела в его голове и сердце.
Через какое-то время Ей захотелось показать свой новый мир Ему. Казалось, все будет просто и возможно, потому что она так хорошо чувствовала все движения его души, что было бы странно, если бы возникли трудности.
- Давай сходим на Башню, - предложила Она как-то вечером.
- С удовольствием, давно не был, - последовал ответ.
Когда все это случилось, он испытал только страх. Огромный отвратительный Страх, находящийся за гранью разума. Он ничего не спросил, предпочитая не возвращаться к теме. Она же сделала не одну попытку поговорить. В шутливой форме высмеивала его отчаянное выражение лица, когда он ее потерял, давая тем самым понять, что происшествие имело место в действительности, а не есть плод его больного воображения. Но все было тщетно - он не желал говорить об этом. Молчал, потому что смог изобрести только две версии, объяснявшие событие, которое даже мысленно он не называл приключением.
Первая - он столкнулся с мистикой, вторая - он сходит или уже сошел с ума, чему доказательством может служить ее поведение, словно ничего особенного не произошло. Обе версии удалось загнать глубоко внутрь, но след остался. Так что когда он вечером в пятницу искал эти безумные розы, затем гонял по улицам консервную банку, а потом когда прошел час, а ее все не было, он вдруг швырнул букет в урну и побежал домой. Зачем, спрашивается? Зачем было бежать, словно за тобой гонятся все грехи мира? Но ему стало так не по себе, что удержаться не было никакой возможности. Иступленное желание найти цветы строго определенного цвета было совершенно необъяснимо, потому что, в принципе, он абсолютно не разбирался в цветах вообще и розах - в частности. Что это он прицепился к неведомому доселе пунцово-красному цвету?
И Она не пришла. Именно сейчас, когда ему так необходимо почувствовать твердую почву под ногами, ощутить уверенность в себе, она пропустила свидание.
Она сидела в маленьком кафе напротив места встречи и смотрела на него. Смотрела и не подходила. Смотрела и понимала, что у нее ничего не получилось и уже не получится.
Официантка, приносившая кофе, взглянула с сочувствием и легким торжеством - думала, наверно, что свидание не состоялась; торжество же проистекало из уверенности, что ее свидание обязательно состоится. Хоть она и не такая интересная особа как ее клиентка, но ей сидеть и ждать целый час, печально глядя в окно, не придется.
"Нельзя заставить фанатика отречься от веры, - думала она, - нельзя сделать хищника вегетарианцем". Все это были утопические мечты, изложенные еще в библейских историях. Чтобы подняться над привычным необходимо что-то особенное, которое дается свыше. Это особый вид таланта. Его нужно беречь, выращивать, развивать.
Тогда, на Башне, стоя рядом с ним, Она почувствовала полный душевный контакт и решила поделиться с ним своим миром. Она надеялась на чудо, на силу воображения, на любовь. Но теперь, глядя на него, она отчетливо понимала, что попытка не удалась: либо не было у него этого особого дара, либо уже погиб.
Официантка, мило улыбнувшись, попросила рассчитаться и, принимая деньги, спросила:
- Вам плохо, мисс?
Ей не было плохо. Она увидела, как розы полетели в урну, а Он побежал прочь. Если бы просто ушел раздраженным шагом, то это было бы понятно, а он побежал.
- Вот все и кончилось, - вслух сказала она.
Пожав плечами, официантка ушла переодеваться. Только не было уже в глазах торжествующего огонька, словно чего-то она не понимала...
ЧАСТЬ 3
С каждым днем, каждым часом и даже с каждой минутой дни становились сумрачнее, безнадежнее. Все было бессмысленно и бесцельно, потому что ушла Она. Ничего не объяснив и не оставив, кроме тоски. Тоже непонятной, таинственной и безнадежной.
В душе, по неведомым причинам, жило воспоминание о светлом городе, в котором он, вроде бы, был, а вроде и не был никогда. Картинки со светлыми улицами и белыми домами все больше приобретали очертанья мечты об утраченном рае. Хотя, почему - утраченном? У него не было рая, он только зашел, заглянул в преддверие - и все исчезло. Вспыхнула молния, осветила соблазнительную картинку воплощенной мечты и сразу же погасла, оставив сомнения в реальности виденного, сомнении, переходящие в уверенность в своем безумии.
Он на мгновение поверил в призрачные замки и пошел к ним. И идешь к ним, идешь, сил уже нет, а ты все равно идешь. Ты уже знаешь, что это дорога к пропасти, которая поглотит тебя, а все равно продолжаешь двигаться, завороженный мечтой. С каждым шагом пропадает ощущение реальности. Мозг устал, остается только исступленное желание докуда-то дойти.
Так и случилось. Отчаявшись найти Ее в окружающем мире, он отправился на поиски в мир иллюзий, порвав все связи с тем миром, в котором Ее нет. Перед ним возникали Ее глаза, звали куда-то и, не дозвавшись, исчезали... Ему казалось, что он что-то упустил, не понял, поэтому испугался и все потерял, не успев приобрести.
Незнакомые светло-зеленые стены, окна с фигурной решеткой и белые занавески стали последним, что имело связь с реальностью. Он ушел в неведомые дали, навсегда избавившись от необходимости существовать.
Его история болезни заканчивалась сакраментальной в этих стенах фразой "Исход болезни - летальный", но фраза была глупой и ничего не объясняла.