Однажды вечером бабуля вытащила из короба маленький, но очень пестрый клубок. Нитки в нем были разных цветов и смотрелись очень нарядно. Мы замерли в ожидании необыкновенной истории, и не обманулись.
- Расскажи, Гамаюн, птица вещая, нам о свадьбе светлого Хорса, - задрожал бабулин голосок. Только нам на печи и слышно было. Мать всякий раз, когда мы на приступок забирались, старалась посудой не греметь и громко не разговаривать. Наверно, ей тоже хотелось послушать, да дела не позволяли. Мы потом пытались ей что-то рассказать, но выходило не так складно, не было очарования напевности, мягкой текучести слов, как это выходило у бабули.
В этом маленьком клубке оказалась история о том, как Месяц украл у Хорса его Зарю-Зареницу, и что потом было.
Как всегда, вступление заканчивалось словами вещей Гамаюн:
- Ничего не скрою, что ведаю...
"На далекий остров Буян, на высокий крутой бережок солетались птицы чудесные", - так начиналась новая история. Почему-то странное слово "солетались" не резало слух, а ласкало, словно было привычно. Ясно же что птицы слетались, только для плавности иначе сказано. Даже братишка никогда не спрашивал ничего в таких случаях, иногда только в разговоре путался и повторял то, что от бабули слышал, как мы не говорим вовсе.
Птицы совсем по сказочному ударялись о землю и становились красными девицами. Оказалось, что две из них - это Заря-Зареница, вечерняя Заря и Ночь темная, непроглядная. Пошли они купаться, в море плескаются, веселятся, смеются. А в это время вышел на небо великий Хорс, Красное Солнышко. Точнее, не вышел, а выехал на своей колеснице, которая вся украшена была драгоценными каменьями и жемчугом.
Вот едет Хорс по небу, на землю поглядывет, все замечает. Вдруг увидел он, как девицы в море плещутся, а одежда у них на берегу лежит. Одну разглядел, другую, и очень ему понравилась Заря-Зареница, так приглянулась, что он жениться на ней захотел. Помчался Хорс к Макоши-матушке. Ведь прежде, чем что-то серьезное делать, надо про свою судьбу узнать. Та велела ему крылышки у Зари-Зареницы потихоньку стащить и не отдавать до поры, до времени. Хорс так и сделал, подкрался незаметно и утащил нужную сорочку с крыльями.
Вышли девицы из воды, оделись и улетели. Только одна Заря-Зареница на берегу осталась. Ей-то одеться не во что, так на берегу и сидит раздетая. Наши мальчишки и то так над девчонками не подшучивают. Знают, что отцы придут и уши всем надерут, а то и того хлеще - сидеть потом неделю не сможешь. Ну, тут, видно, не боялся Хорс сурового папаши.
Так что посидела она, не дождалась ничего, но надо же что-то делать? Не век же так куковать? Вот она и говорит:
- Отзовись, кто взял мои крылышки? Если девица - будешь сестрица, если женщина - будешь тетушкой, а мужчина - будешь дядюшкой.
Только никто ей не ответил, тогда пришлось ей добавить, что если добрый молодец одежду стащил, то выйдет она за него замуж. Вот тут Хорс и выглянул, обрадованный. Так они и поженились, сперва Заря-Зареница на небо поднялась, а потом и Хорс - Красное Солнышко. На свадьбе у них все боги собрались: Мать Сыра Земля, Сварог и Лада, Велес, Перун и все Сврожичи. Славная свадьба получилась.
Странно мне, конечно, было слушать про такое сватовство, но я помалкивал. "Мал еще, - как любил приговаривать мой отец, - чтобы рассуждать..."
В этом месте бабуля надолго замолчала, глядя куда-то поверх наших голов, а я сидел и думал, что как-то нехорошо все вышло. Свадьба-то - дело хорошее, только как-то не так надо было себе жену выбирать. Ну, понравилась ему девица, так зачем же ее в безвыходное положение ставить? Разве так делается? Я вон видал, что наши ребята девкам всякие знаки внимания оказывают, подарки привозят, на гулянках танцевать зовут, а только потом сватов засылают. И то девица может не пойти, если ей что-то не нравиться, а если все ладно, то поварешку сватам вышлет, что, мол, согласная замуж идти. Тут же получается, что сама Макошь, которая судьбы плетет, такой коварный способ посоветовала, и боги не перечили, а наоборот, на свадьбу пришли.
Пока я над этими странностями размышлял, бабуля вернулась из своего далекого странствия и потянула ниточку дальше.
Как бывает и в детских сказках, там где, с одной стороны, Красно Солнышко, с другой - должен быть Светлый Месяц.
Когда день склонился к вечеру, на небо выплыл Месяц и принялся звездам на жизнь жаловаться. "Все кругом, - говорит, - поженены, а я один хожу. Жениться хочу! Чтобы телом жена была белая, чтоб коса у нее - в кулак толщиной". Еще помню, что он хотел, чтобы сквозь тело просвечивали косточки, а в косточках мозг был виден...Нет, не так ... "чтобы мозг струился по косточкам и катался бы скатным жемчугом". Такого я, конечно, не понял, потому и запомнил. Это же не человек получается, а призрак какой-то, если весь прозрачный?
Звездочки не удивились и сказали, что на свете только одна такая, и это жена Хорса. Месяц пригорюнился. Как у мужа живого жену отнять? Он же не отдаст, да еще и по шее надает! Звезды же посоветовали Зарю-Зареницу просто украсть. Хитрые какие! Ведь с них-то спросу никакого, если что? Вот они и навыдумывали, что надо построить лодочку, в той лодочке сад чудесный посадить, птиц пустить. Кровать велели поставить и стол с яствами. Не знал я тогда, что такое "яства", но понял, что это что-то очень вкусное.
Особенно звезды настаивали, чтобы на том столе было какое-то забудящее вино. Сказали, что как только молодая Заря выпьет его, так сразу ее можно будет увозить. Наверно, это такое вино, от которого все забываешь. Не зря же матери девкам пить не велят, чтобы беды какой не вышло. У нас было прошлой весной такое грустное событие, что до сих пор мороз по коже, как вспомню. Одна девка, дочь богатого Федора, красивая такая, в половодье утонула. Только я слышал, как мать с соседкой шептались, что не утонула, а утопилась, потому что не то что-то у нее с парнем вышло, а отец рассердился и из дому выгнал.
Месяц все в точности выполнил: лодочку сделал, деревья посадил, кроватку тесовую поставил и про стол с вином и угощением не забыл. С тем и отправился по небесному своду к Заре-Заренице.
Как я понял, Заря-Зареница - это утренняя заря. У нее с одной стороны ночь отступает, а с другой - утро начинается. Так что выходит все понятно: Хорс - Красное Солнышко из дому уходить собирался, а с другой стороны к его жене Месяц подбирался. Вот ведь какой!
Ну, Хорс на свою колесницу забирается, с женой прощается, а та ему и говорит, что, спалось, дескать, мне плохо, сны разные тревожили, лебедь какую-то у них из сада украли, и еще она кольцо свое потеряла. Хорс только посмеялся над бабьими страхами и ушел по небу гулять.
Вот зря он это сделал! Надо было прислушаться, что жена говорит. Может, тогда бы и беды не случилось. Отец у нас всегда прислушивается, что мать скажет. Даже если делает вид, что сам все решил, а у матери, так, как бы невзначай, все равно выспросит. Мать, правда, с советами никогда не лезет, но получается, что всегда по ее выходит. Вот и нашу бабку отец не хотел оставлять, в город торопился отправить, в какую-то богадельню, а мамка настояла. Теперь отец только щей бабке подливает да спасибо говорит за науку. Это он про нас с братишкой...говорит, что бабкины песни что-то в нас образовывают. Отвлекся я, продолжу.
Месяц к Заре-Заренице подъехал, сладких слов наговорил, подарочками в лодку заманил и вином забудящим напоил. Потом к себе увез, потому что она все на свете забыла.
Хорс домой вернулся, а там нет никого. Стал он выспрашивать у Сварога, куда жена подевалась.
Вот удивительно! У него жена потерялась, а он Сварога спрашивает? Почему тот должен за всеми следить и все про всех знать?
Тот, правда, Хорса не прогнал со словами, что надо лучше за женой глядеть, а рассказал про коварство Месяца Светлого и велел погоню снарядить. Еще дал турий рог, чтобы трубить и подмогу вызывать. Один раз протрубишь - все коней взнуздают, второй - оседлают, а после третьего раза - на подмогу приедут.
Странно это, конечно, но я перебивать бабулю не стал. Только братишка, неугомонный, спросил: "А чего они сразу-то не приготовились, чтобы не трубить три раза? Вдруг не успеют?" Бабуля на это только головой кивнула и хитро прищурилась.
Дальше и вовсе пошла какая-то неразбериха. Хорс приехал к Заре, когда Месяца дома не было, и стал ее домой гнать - "ты ступай домой скоро-наскоро". Та ему отвечает, что ей плохо жилось у него, вставать надо было рано, умываться каждый день и Роду молиться. У Месяца ничего этого делать не надо, и никуда она не пойдет.
Вот я так и думал, что неправильно себе Хорс жену выбирал. Нельзя было силой и обманом, одежки тащить, чтобы понравиться. Конечно, жена не захотела вернуться. Тогде Хорс спросил, где ему спрятаться, если Месяц придет. Этого я тоже не понял. Если Заря возвращаться не хочет, то чего ему Месяца-то дожидаться?
Однако Заря Хорса спрятала под пушистыми перинами, а когда Месяц вернулся, то спросила:
- Чтобы ты сделал, муж, если б Хорс был здесь?
- Я б отсёк ему буйну голову!
После этого Заря откинула перины и велела голову рубить.
Вот так вот. На этом месте братишка у меня глаза вытаращил и дара речи лишился. Он такого злодейства и представить себе не мог. Я хорошо помню, что после этой истории он потихоньку вставал несколько раз, когда еще темно было, и на двор выходил. Один раз я следом прокрался и видел, как он кулаком принялся грозить, когда только-только небо розовым светом окрасилось. Смешной такой! Я так понял, что это он Заре-Заренице грозит. Я не стал подходить, в дом ушел потихоньку.
Не помню, почему так получилось, что пришлось нам эту историю прослушать дважды. В первый раз что-то помешало бабуле закончить, и прошел почти месяц, прежде чем она снова смогла достать свои клубки и выбрать нужный, шестой.
Во второй раз слушать было почти так же интересно, как и в первый. Я вообще все помню спустя столько лет только потому, что бабуля не ленилась нам повторять свои песни снова и снова, пока не померла. И не надоедало, хоть и не менялось в них ни единого слова.
Эта же история закончилась так.
Когда Месяц собрался Хорсу голову рубить, тот попросил дозволения сыграть на турьем роге. Месяц согласился, и Хорс затрубил в первый раз. Земля от того рева заколыхалась, и Месяц испугался. Его Хорс успокоил. Сказал, что это птицы о ветки деревьев задевают и шумят.
После второго раза Мать Сыра Земля заколебалась, горы потрескались, камни посыпались. Месяц не на шутку переполошился, но Хорс его опять обманул, сказал, что это горные козлы скачут и копытами гремят.
А после третьего раза у Месяца все хоромы развалились, и братья Сварожичи, наконец, примчались на выручку. Все вместе прилетели на крылатых конях. Тут были и Огонь-Семаргл, и Перун, и Велес, и Стрибог.
Хорс пожаловался Перуну на то, что Месяц у него молодую жену украл, тот рассердился и разрубил Месяц пополам, а Зарю вернул законному мужу. С тех пор Месяц ищет Зарю, вырастает, а Перун его снова и снова рассекает пополам.
"И теперь все Перуну славу поют", - закончила бабуля, сматывая в клубок свою ниточку.
В моем детском уме остался вопрос: "А надо ли было возвращать жену, если она этого не хотела?". Она же сказала, что у Хорса ей жилось "тяжелехонько"...Только ответа я и до сих пор не знаю. Между долгими рассуждениями о том "как надо" и самой жизнью лежит огромная пропасть. Ни в детстве, ни во взрослом состоянии преодолеть ее мне не удалось.
Седьмой клубок
Зима в тот год закончилась рано, пришло время заняться помощью по хозяйству. Бабулины песни стало слушать некогда. Братишку, конечно, никто не заставлял в поле работать, но он ни в какую не соглашался без меня на печи сидеть. Пока мы поле не засеяли да не посадили в огороде всякие овощи, про вечерние посиделки пришлось забыть. Еще и в школу надо было бегать в соседнее село.
Когда весенние работы кончились, солнце стало уже пригревать. Бабуля выбралась с печи на завалинку возле поленницы. Дрова сладко пахли смолой, которая таяла под горячими лучами, опилки мягко пружинили. Сидеть возле низенькой лавочки, которую отец сколотил специально для бабули, было ничуть не хуже, чем на теплой и темной печке.
Здесь, при дневном свете и свежем ветре, сказания слушались так же сладко и страшно, как под треск поленьев и легкое шуршание луковой шелухи на полатях.
И однажды, ближе к вечеру, привычно и долгожданно зазвучало:
- Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как женился Перун на Додолушке...
- Ничего не скрою, что ведаю, - отвечала честная птица, - и про то, как победил Перун Змея Морского, расскажу, и про то, как с Велесом поссорился.
Начиналась эта песня странным, на мой взгляд, рассказом. Над морем летал сизый Орел, а в море плескалась белая Лебедь. Орел грозился кровь пустить и перья ощипать. После таких слов Лебедь обернулась Дивой-Додолушкой, а Орел оказался Перуном.
Я, конечно, видал, что наши парни задирают девок, чтобы понравиться, но чтобы древние боги делали точно так же? Это меня удивило. Все как у нас, выходит, только что возможности другие и живут долго.
Короче, Перун, как ему и внушил Сварог в младенчестве не без помощи молота, обещал приехать к Диве свататься.
Иногда скрипучий голосок бабули вдруг начинал звучать так угрожающе, что не только у малого волосы дыбом поднимались, но и меня мороз по коже подирал. Примерно так она сказывала нам про явление Перуна возле Ирия: "Из-за морюшка, из-за синего поднималася непогодушка, собиралися тучи темные, Тучи темные и гремучие". Маленькая седая старушка в ситцевом платочке каким-то удивительным образом представлялась нам грозным богом, который разъезжает по небу во главе стада неведомых нам с братом зверей по имени "тур".
Вот такой страшный Перун на турице подъезжал к Сврогу и Ладе, чтобы сказать, что надумал жениться. Он спросил позволения построить в Ирии алмазный дворец, чтобы видеть, как Дива-Додолушка по нему гуляет.
Тем не жалко, разрешили, конечно. ИПерун расстарался, во дворце всяких чудес наделал. Все, что в поднебесной на ту пору было, все и во дворце своем соорудил: и Красно Солнышко, и Месяц светлый, и звезды, и зори. Все, короче!
Дива-Додола вечером пошла погулять, правда, сначала у Сварога спросилась. Она, видать, на их попечении была. Племянница, кажется. Тот отпустил, велел веселиться, разгуляться. Вот Дива оделась, обулась и побежала. Конечно, охота ли дома сидеть, когда за окном - райский сад? Вышла она, прошлась туда-сюда и увидела дворец. Перун на крылечко выскочил и стал ее в гости зазывать, убранство комнат расхваливать.
Дива долго не капризничала. Любопытство ее разобрало, зашла, угощенья попробовала, на комнаты полюбовалась. Перун вокруг нее ходит гоголем, всякие вкусности подносит, а потом и говорит:
-Зачем мне этакая красота, когда я один? Нету в доме хозяюшки, грустно мне, одиноко, - и просил замуж за него выйти. Дива-Додола чего-то испугалась, не поверила Перуну и домой убежала. Потом Сварогу пожаловалась, сказала, что Перун над ней насмехался. Тот подивился таким словам и сказал, что все правда была, что, коль, придет Перун взаправду свататься, то он согласие даст. И то верно, на ком Перуну жениться, если кругом все близкие родственницы? Из женского роду только мать да сестры. Есть, конечно, люди, но то уж никак богу не годится.
Я, между прочим, тогда подумал, что Хорс свою Заою-Зареницу гораздо менее добрым способом за себя замуж взял. Мои симпатии как-то больше к Перуну склонялись, хоть и был он богом грозным, а Хорс - Красное Солнышко, ласковое да заботливое.
Короче, назначили они свадьбу, Перун за подарками отправился, а по Земле слух пошел, что скоро свадьба будет знатная. Добежал тот слух и до Черноморского Змея, что на дне морском живет.
Очень хорошо помню, как понравились мне характеристики тех рыб, что Черноморскому Змею прислуживали. Кое-что запомнилось почти дословно:
Рыба-сом с большим усом;
Налим-толстогуб - губошлеп-душегуб;
Щуку зубастая;
Осетр-великан;
Жаба с брюхом, что жбан.
Были там и другие водные обитатели, но кроме дельфинов и русалок никого больше не припомню.
Отдельно запомнил, что русалки трубили в огромные раковины. У нас в доме была одна большая ракушка, которую дядька привез в подарок матери, когда меня еще на свете не было. Если ее приложить к уху, то можно услышать, как шумят морские волны и воет где-то вдалеке ветер. Мы с братом после этой песни раковину в чулане нашли и даже спать с ней ложились. Все под одеялом слушали, как Черноморский Змей далеко в море гудит.
Бабуля рассказывала, что когда русалки в раковины дуют, то Змей поднимается из глубин и принимается плясать на волнах. Волны от пляски разбушуются, воды разольются, а по морю идет пена белая. Наверно, это очень красиво, когда по синему морю бегут белые барашки. На такую красоту прилетала посмотреть птица Стратим. Еще Тритон приплывал, чтобы в волнах поиграть.
Про Стратим ничего не знаю, кроме того, что она была "сильнокрылая", а вот тритонов в пруду было много. Только я думаю, что в тех песнях не про наших маленьких тритончиков говорилось. Хотя, конечно, самцы с большим черным гребнем и оранжевым брюшком выглядели вполне величественно.
У нас было достаточно времени, чтобы насмотреться на тритонов, которые просыпались после зимы и начинали свои весенние дела. Перво-наперво, они шкуры меняли, как змеи. Из старой вылезали, как из поношенной одежки, а новая была гладкая и блестящая. Как-то раз я видел, как самочка тритона сбросила свою шкурку, а потом сама же ее и съела. Не скажу, что мне это зрелище доставило удовольствие. Наверно, поэтому мне и Чероморский Змей казался несимпатичным. Не зря же его бабуля называла "Чудо-юдище".
Когда эта история с Перуновой свадьбой продолжилась, был уже конец весны. Печку стали топить реже, а посиделки совсем перенесли во двор. Кроме нас с братишкой, по вечерам у нас стали собираться и другие ребята. Я уже говорил, что если приходилось прервать песню, не досказав, то бабуля начинала мотать клубок с самого начала. Мы с удовольствием слушали их каждый раз, а соседские ребята вообще рты пораскрывали. Мы им, правда, и раньше как-то пытались пересказать то, что сами слушали, но ничего путного из этого не выходило. Над нами еще и посмеивались, говорили, что им сказки уже давно перестали на ночь рассказывать, а мы, дескать, все еще в люльке спим. Только мы не обижались и внимания не обращали. Братишка на меня смотрел, а я знал, что если они сами послушают, то сразу все станет понятно. Так и вышло. Как достала бабка из своего короба пестрый клубок с затейливыми узелками, так все и замерли. Только и слышно было, что ее напевный говор да далекий птичий гомон с полей.
"Как узнал про свадьбу Перунову царь Поддонный Морской чудо-юдище", - продолжила бабуля свою песню. Вернее, песня была не бабули, а вещей птицы Гамаюн, которая все знала. В этом она похожа на наших школьных учителей. Те тоже все знают и, что не спросишь, на все ответ дают. Наверно, ничего не скрывают.
Вообщем, рассердился Черноморский Змей почему-то и отправился к Рипейским горам. По морю. На берегу увидел Диву-Додолу и направился к ней на золотой колеснице, принялся ее уговаривать с ним покататься. Обещал покатать и по Дунаю, и по Днепру. Только девица не согласилась. И вообще - не из простых оказалась, стала она Змея водой поливать, а в море вода в это время прибывала.
Получается, что приливы с этим как-то связаны? Я же знаю, что на море бывают приливы и отливы. Или про что здесь тогда говорится?
Ну, Дива сказала Змею, что она по небу гуляет, с тучами играет, так что не с руки ей с морским чудищем знакомство водить. Понятно, что тот рассердился. Море расшумелось, когда он принялся воду мутить, со дна всяких чудищ поднимать. Надвинулось это полчище на Ирий-сад. Змей, между прочим, трехголовый был. Из одной головы у него искры сыпались, другая стужу насылала, а третья на Сварога принялась кричать. В Ирии деревья листву сбросили, плоды с веток осыпались, а Змей кричит, что хочет жениться на Диве-Додоле. Только Сварог ему ничего не отвечал. Даже когда Змей сказал, что Перуну старую могилу откопает и в землю его зароет, Сварог промолчал.
Тогда Черноморский Змей решил, что все будет так, как он захотел, и велел Сварогу подарки готовить и сватов нарядных собирать. Сварог и тут рта не раскрыл. Совсем как отец, когда на что-то сердится. Он тоже ничего не говорит, не спорит, а только все равно будет так, как он хочет. Я как-то спросил его однажды, почему он не стал спорить с нашим соседом, когда они решали, как плетень ставить сподручнее. Отец отвечал, что не стоит тратить силы и время на пустые споры, надо дело делать.
Недолго пришлось Змею Черноморскому победу праздновать. Зря он не обратил внимания на молчание Сварогово. Уж я-то знаю, что если кто молчит, то это не к добру. Не боится он тебя. Скорее уж наоборот, это ты его бояться должен. Молчание - страшная сила! Так и случилось
Очень скоро прилетел Орел - грозный бог Перун. Гром кругом гремит! Дождь хлещет! Жуть просто какая-то! Из-под туч темных вынырнул Орел - грозный бог Перун и как закричит на чудище морское:
- Ты, морда змеиная, весь мир погубить хочешь? Или, может, со мной сразиться желаешь? Давай! Выходи! Посмотрим, как ты с небесным воинством справишься!
Небесные силы друг за друга горой стоят. Все, по случаю свадьбы обещанной, собрались: Семаргл, Стрибог, Велес, Хорс и сам Сварог. Они долго не собирались, сразу сказали:
- Уж если мы Змея Черного победили, то тебя и вообще в бараний рог согнем!
Черноморский Змей уж и сам не рад был, что связался. И жениться расхотел, лишь бы убраться поскорее, других и мыслей нет. Прыгнул он в пучину морскую и затаился.
- Вот там и будешь сидеть во веки веков, - так сказал Перун, глядя в темные воды Черного моря.
Тем временем народ стал на свадьбу подтягиваться, места занимать. Глянула Лада-матушка на эту ораву и загрустила. Всех же надо кормит, поить, развлекать? Где столько набрать угощенья, если жених вместо подготовки с чудищем-юдищем воевал?
К счастью, у нее в родне небесная корова Земун оказалась. Той не жаль молочные реки да кисельные берега на хорошее дело пустить. Еще она напомнила, что в Ирии у них хмель растет, так что напоить тоже смогут допьяна, была бы охота. Так эта проблема и разрешилась. Хорошо все-таки богом быть! Чуть призадумался, а тут и ответ подоспел. Не то, что у нас на земле. К свадьбе не один год могут готовиться, а потом какая беда случится, и все труды прахом пойдут. Вот дядька мой так и не женился. А почему? Потому что своего дома нет.
Строили они с отцом ему хоромы, а они в один час сгорели, когда по весне пожар был. Это Федька-дурачок не доглядел, пустил огонь сначала на плетень, а там уж и до сарая недалеко было. Поздно кричать стал. Дом уж до крыши в огне был, когда он понял, что не справится. Я тогда подумал, что без Семаргла со Стрибогом здесь не обошлось. Поигрались братишки, побегали по деревне. Хорошо, что дом только один был, остальное так, сараи, дровенники. И никто не погиб, даже Федьку не зашибли. Только дядька без дома остался, а потому и без жены. На что жена, если ее привести некуда?
Я отвлекся. Дальше все шло как у людей. Перун золотую колясочку снарядил, коней украсил, коврами все выстелил и за невестой по небу отправился. По дороге заехал к отцу в кузницу и попросил выковать венец золотой, а из остатков - колечко и булавки.
Надо было раньше, конечно, это делать, но хорошо, хоть в последний момент сообразил, что на свадьбе надо колечко невесте на руку надеть. Там еще про булавочку было смешно сказано, я запомнил: "А булавочкой притыкаюся ко любезной моей невестушке, молодой Диве-Додолушке". Вот для чего ему булавка была нужна!
Велеса пригласил Перун на должность кума - свата т вожжи в руки дал. Когда они приехали к Ирию, там уже гости собрались, птицы со всех мест прилетели, за столы уселись. Все невесту ждут.
Дива вышла из дому и пожаловалась, что утром умывалась, косою утиралась, а потом повесила ее на Ракитов куст. Я, конечно, не понимал ни тогда, ни сейчас, почему она косой вытиралась и как ее могла сушиться повесить, чтобы ветры растрепали. Ну, да ладно, может, это присказка такая специальная. Для отвода глаз, потому что потом Дива руки в реке намочила, побрызгала на себя и превратилась в лебедя. В небо только поднялась, а ее там Перун и настиг. Он же не стал ждать, когда она далеко улетит, стал Орлом и догнал.
Дива тогда на землю упала, превратилась в лань и убежала. Жених обернулся волком и снова догнал. Додола поняла, видимо, что не спрятаться ей ни на земле, ни в небе, стала щукой и нырнула в море, а Перуну туда нет пути. Пошел он Ладе и стал совета просить. Та придумала чисто женский выход: созвала подружек, Макошь, Долю и Недолю, и попросила сплести невод. У тех привычная работа времени много не заняла, они и так всю жизнь узелки на ниточках завязывают, так что сплели невод, забросили в море и поймали ту щуку.
Вытащил Перун невод, достал щуку и сказал:
-Не уйти тебе от судьбы, Дива-Додола!
Когда бабуля нам эту историю рассказывала, я подумал, что у нас тоже есть такой обычай, чтобы жених невесту как бы добывал. И выкуп за нее платит, и ищет, когда украдут хитрые гости. Много всяких забав бывает на свадьбах, только я не понимаю, почему все невесты плачут. Вот и в песне бабкиной тоже было про то, что Дива не радовалась, а все печалилась. На вопросы сватов отвечала, что не хотела она косу расплетать. Ей и так хорошо жилось: по небу гуляла, громом играла, забот не знала. Только время пришло, пора и замуж.
Лада-матушка тем временем подарки вынесла. Долго она их собирала и все враз раздала. Перуну достались золоченые стрелы, а Диве - огонь небесный. Еще она им дала разноцветную ленточку, чтобы после дождике на небе ее распускали на радость всем живущим. Это про радугу речь, как я понял.
Дива-Додола обрадовалась игрушкам, как маленькая. Сразу повеселела, стала звать Перуна в небо.
- Пойдем, - говорит, - поиграем, стрелы покидаем. Ты с дождем пойдешь, а я с милостью... Ты польешь водой, а я выращу...
Такая вот из них хорошая пара получилась.
Только не бывает все тихо да гладко. У богов, как и у людей, характеры разные. Вот и опять случилось так, что позавидовал Велес другу, захотел украсть у него молодую жену. Забыл, наверно, как Хорсу помогал с Месяцем справиться, когда тот Зарю-Зареницу сманил. История со Змеем Черноморским тоже ничему не научила. Сейчас сам стал такие речи говорить, пользуясь тем, что ему доверили править колесницей, на которой Додола к Перуну ехала. Но Дива-Додола - это не Заря-Зареница. Она сразу поняла, к чему Велес клонит, и рассердилась, бросила в него огонь обжигающий, подарочек, только что полученный. Велес к ней руки протянул, обнять хотел, а не поднимаются у него руки, и колечко золотое распаялось. Сам Род был против такого безобразия и остановил злое дело.
Велес с колесницы упал, а Перун в него стрелы метнул, чуть не убил. Хорошо, Земун Корова небесная вмешалась, защитила чадо непутевое, стала просить милости у Перуна, уговаривать его остановиться. Иначе бы он все кругом сжег, все живое умертвил. Вот как рассердился!
Получается, что мы этой корове спасибо сказать должны, что не дала Перуну бед натворить. Земун и на свадьбу пришла, рогами Ирий освещала. Про угощенье я уже говорил, тоже она поделилась. Хотя, конечно, невесту увести - за это и убить можно, так что набедокурил ее сынок изрядно.
Сыграли, в конце концов, свадьбу по всем правилам. Все стало хорошо и на земле, и в небесах.
Я помню, что этот клубок заканчивался перечислением сначала птиц, а потом богов. Выходит, что каждая птица, которая сначала появилась, это как бы прообраз бога, родившегося позже. Сами смотрите: птица Сва - это Лада- Матушка, Орел - Перун, Лебедь - Дива, Рарог - Семаргл, Стратим - Стрибог, Алконост - это Хорст. Так вот все непросто и неоднозначно.
Еще я из той песни запомнил, что хорошая гроза с ливнем и радугой говорит о том, что все в небесном доме правильно и ладно. Это небесные боги радуются и веселятся. Людям от этого только польза, так что с тех пор я перестал бояться грома с молнией. Пусть Велес боится да Черноморский Змей вздрагивает.
Восьмой клубок
В восьмой песне птицы Гамаюн и в восьмом клубке нашей загадочной бабули была история Велеса и его необычной женитьбы на великанше Усоньше Виевне.
Получается, что на границе оказался Велес. Ведь Вий был подземный князь, значит, и дочка его тоже такая же. Он - с этой стороны, со светлой, а она - с темной.
Напрасно Велес на чужую невесту позарился. Позавидовал, наверно. Тоже не мальчик был, и жениться пора пришла, а тут - такое дело. Совсем житья не стало. И стыдно, и грустно, и что делать - неведомо. Вот Велес и решил оседлать коня и отправиться в дальние края, куда глаза глядят. Все равно здесь жизни никакой нет.
Выбора особого у него не было в то время: с одной стороны, царство Сварогово, с другой - Змеево. Никуда больше не подашься. Границей же служила та самая река Смородина, которую проложили, когда землю пахали после битвы с Черным Змеем.
Долго ли, коротко ли ехал Велес на своем коне, а приехал-таки к речке Смородине. Там кругом кости свалены человеческие. Волны в реке шумят, шипят, плюются. Ужас темный да и только! Только Велес не из таких был, чтобы костей испугаться и от воды убежать! Кроме того, я так думаю, что не факт, что все кости именно человеческие. Может, и каких-то животных тоже.
Я почему сомневаюсь, что человеческие? Потому что там на Велеса дети Змеевичи многоголовые на бой выходили, а при таких размерах у них и аппетит должен быть приличный. Где же в то время было столько людей понабрать, чтобы постоянно таких громадин кормить? Наверно, просто для устрашения стали говорить, что все кости - человеческие, а на самом деле не так было.
Не знаю, разбирался Велес в костях или нет, а только не испугался он, когда на другом берегу увидел Горыню Змеевича. Младшенького, я так понимаю, змееныша, потому что голов у него всего шесть было. Тот по бережку прохаживается, огромные валуны с гор выламывает и на другой берег кидает.
Там дальше бабуля сказывала, что конь под Горыней начал беспокоиться, и тот на него прикрикнул:
- Что ж ты, волчья сыть, спотыкаешься? Или думаешь, будто Велес здесь?
Мы с братишкой долго спорили после этой песни, как выглядит Горыня Змеевич, да и другие, Дубыня с Усыней тоже. Сначала мы думали, что они на драконов похожи или огромных многоголовых змей. Только не получалось их верхом посадить. И лошади у них должны быть просто огромные, таких и не бывает вовсе. Потом мать спросили, но она отмахнулась, сказала, что это просто описания такие даны, а на самом деле они разные. Все зависит от того, кто смотрит. Этого мы, конечно, тогда не поняли, да и сейчас я не возьмусь объяснить, как выглядит то, что вызывает страх. Вот братишка у меня боится в чулан ходить и говорит, что там на него домовой сердито смотрит и веником гремит. Я специально даже ночью ходил, чтобы домового увидеть, а не получилось. Я не вижу, а братишка видит, даже описывает. Так что не знаю и по сей день, как выглядит Горыня Змеевич.
Имена у них тоже какие-то неправильные. С одной стороны, ласково так, по-домашнему звучит - "Горыня". А все рано - Змеевич. Неприятно. Или - Дубыня. Хорошее такое дерево вспоминается, крепкое, сильное. А когда про Усыню бабуля сказала, так я сразу почему-то большущего сома вспомнил, которого наши как-то раз выловили. Ух, и рыбина была!
Еще я думаю, что малой Змеевич сильно скучал и от скуки камнями развлекался. Он очень обрадовался, когда Велес на берег выехал и предложил вместо того, чтобы камни ворочать, с ним побороться. Все-таки веселее, чем дурью-то маяться.
Горыня обрадовался, что новая игра объявилась, сразу в драку полез. Сил у обоих было не меряно, так что на три дня бой затянулся. Они и конными бились, и пешими пробовали, а только никто верх взять не может. На исходе третьих суток у Горыни нога подвернулась (значит, все-таки не змеи, раз ноги есть!), и он упал. Велес тут подскочил и меч поднял.
Только не хотел он и с самого начала Горыню Змеевича убивать, потому что когда биться предлагал, то такие слова говорил:
- Мы поборемся с тобой, побратаемся - да кому Род небесный поможет?
Выходит, что Род Велесу помогал, а Змеевич один бился. Не стал Велес Горыню убивать, а помог подняться. Тот ему сказал:
-Лучше мы с тобой побратаемся - буду я тебе братом названным.
Конечно, лучше быть братом, чем без головы. Кто бы спорил. Дальше они поехали уже вместе. Так и веселее и безопасней. Мало ли каких ужасов еще на этой Смородине насмотришься.
Между прочим, смородина - это ягода такая. Почему же страшную речку, которая разделяет два мира, назвали так? Непонятно. Я помню, что раньше, когда у нас еще не было бабули, мать рассказывала мне сказки про Илью Муромца и Соловья Разбойника. Там Соловей тоже сидел возле речки Смородинки и добрых людей обижал. Отец говорил, что где-то под Брянском есть такая река. Он еще сказал, что Смородинка - это сокращенное слово "самородинка", то есть "сама родится". Если так, то понятно, почему ягоду так назвали. Ее видимо-невидимо растет по перелескам. Никто не сажал, сама народилась. И про речку тогда тоже понятно.
Велес с Горыней вдоль речки ехали, о жизни болтали и приехали в темный лес. Река в этом месте разлилась, широченная стала, по берегам все дубы растут огромные, столетние. По лесу ходит Дубыня Змеевич, деревья с корнями из земли выворачивает и кидает их через реку, на другой берег. Это второй сын был, трехголовый. Тоже от безделья маялся, не знал, чем развлечься.
Под ним конь тоже спотыкаться начал, как Велеса учуял. Не зря же тот был сын Небесной Коровы. Всякая скотина его за версту чуяла. Дубыня на коня принялся кричать, волчьей сытью обзывать. Велес коня пожалел, вышел к Дубыне и говорит:
- Давай лучше мы с тобой будем биться, чем зря лошадку обижать да пни выкорчевывать. Тоже мне, занятие.
И про Рода небесного вспомнил: кому поможет? Род особенно помогать не спешил, так что бились они три дня и три ночи. Тоже все попробовали: и на конях сидели, и пешими боролись. Когда ясно стало, что ничья получится, у Дубыни нога подвернулась, и он запросил пощады. Короче, с Дубыней Велес тоже побратался. Поехали все трое дальше.
Долго ехать не пришлось, потому что выехали они на берег огромного озера, аж в три версты шириной. Только это оказалось не озеро, а все та же речка Смородина. Ее третий Змеевич, Усыня, запрудил. Бабуля сказывала, что он ее "ртом запер, а усом ловил осетров в реке". Я, правда, слышал, что осетры только на Волге водятся, но, может, раньше не так было.
Нечего говорить, что с Усыней Велесу тоже пришлось побороться. Уж больно сильно они все от безделья измаялись, готовы были жизнью рискнуть, лишь бы позабавиться. Род небесный и в этом случае помог Велесу, так что стало теперь три брата названных у Велеса.
Мне понравилось, что Род давал всем сначала силами потягаться, а только потом показывал, на чьей стороне правда. Так можно было понять, что не зря Велеса зовут буйным. Силы у него не меряно, так что не только в помощи Рода дело.