Правитель Холодного мира явно находился в затруднении: с одной стороны, его не могло не радовать, что удалось сотворить некую живую субстанцию, с другой - получилось совсем не то, что планировалось. После неудачных попыток спроектировать идеальное, с точки зрения правителя, существо, Рыжий положился на свою интуицию и погрузился в творческий процесс 'по самые уши'.
Результат его просто ошеломил. Получались сплошные миниатюрные копии самого правителя с той только разницей, что глаза у них были какие-то пустые. Несколько карликов вообще производили устрашающее впечатление, несмотря на малые размеры. И что обидно, все твари действительно были похожи на своего создателя!
Когда даже Рыжему стало ясно, что процесс дал сбой, и он перестал примерять корону демиурга, было уже поздно: по всему замку, словно крысы, разбрелись рыженькие комочки со злыми усмешками и пустыми глазами. Что делать дальше, оставалось загадкой.
В средневековом кабинете уютно потрескивал камин, но разогнать мрачную атмосферу весёлый огонь всё же мог.
- Ну, что? - голос Зеркального двойника звучал, как всегда, насмешливо.- Что-то ты недолго гулял.
Рыжий, пригорюнившись, сидел в своём готическом кресле за столом и рассеянно водил гусиным пером по листу бумаги. На белом листе возникали замысловатые каракули.
- Похоже, гости тебе не понравились, - не унимался невидимый собеседник.
Правитель молчал.
- Это не похоже на тебя, - опять попытался организовать обсуждение двойник. - Ты же всегда всё точно знаешь, умеешь, во всём разбираешься. Тебе и советы ничьи не нужны...
Тишина была ему ответом.
- Нет, ну, так не пойдёт, - голос явно начинал раздражаться, - я тут стараюсь разобраться в ситуации, выход найти, а ты даже не разговариваешь со мной.
Правитель прекратил рисовать каракули и отложил перо в сторону. Руки у него явственно дрожали. Именно эту дрожь он пытался унять, занимаясь вычерчиванием линий. Рыжий вскинул голову и мрачно взглянул в сторону зеркала. Ему по-прежнему казалось, что зеркало и насмешливый собеседник связаны друг с другом. Трудно было вообразить сущность без материального носителя. Все законы физики насмарку, если сотрясать воздух звуковыми волнами может нечто, не имеющее физического воплощения.
Правитель поёрзал в кресле и, наконец, ответил:
- От того, что ты мне станешь трепать нервы, высказывать критические замечания или давать умные в кавычках советы, принципиально ничего не изменится, - голос его был холоден и спокоен, но при этом в нём слышались истерические нотки. - Да, получилось что-то совершенно невозможное, и я не знаю, что с этим делать. Больше тебе скажу, я не представляю, как такое могло получиться! Я же не вкладывал в этих тварей ничего подобного!
- А почему ты стал называть этих милых карапузиков тварями?
- Потому что это твари, а не милые рыжие комочки, как ты, наверно, думаешь! - голос правителя поднялся до крика и на самой верхней ноте вдруг оборвался.
Рыжий вскочил, в бешенстве пнул подвернувшийся табурет и подбежал к узкому окну.
-Ты сам-то взгляни, во что они превратили окрестности замка,- обратился он к невидимому собеседнику. - Мыслящие существа не могут вести себя подобным образом! Это...- правитель зашевелил пальцами в поисках подходящего сравнения, - это же как нашествие бомжей на чистую парадную!
- Кого? - удивился собеседник. Правитель на секунду задумался:
- Бомжи - это такие существа, которые раньше были людьми. По каким-то причинам они утратили человеческий облик и там, где они появляются, становится невозможно жить.
Зеркальная сущность хмыкнула, но промолчала.
- Нет, ты взгляни, на что стала похожа та часть, куда эти твои карапузики добрались! Везде какие-то ошмётки, грязь, всё заплёвано, словно они только и делают, что разрушают и портят всё подряд.
- Рад бы, да не могу, - отозвался зеркальный двойник.
- Почему?
- Ну, как почему? Я же сущность бестелесная. Меня, вообще-то, и нет совсем, так что органами зрения я тоже обделён. Вот здесь я везде, так что, можно сказать, вижу-слышу-существую, а там меня нет. Не чувствую я, что там, короче.
Правитель задумался. Было похоже на то, что он впервые задался вопросом, что же такое - этот его странный собеседник. Рыжий внимательно осмотрел помещениеи, наконец, решился спросить:
- А скажи, тебя ведь тоже создал я?
- Нет, - отозвалась сущность, - меня создал наш демиург. Ему и спасибо, что позаботился о тебе. Ты бы без меня совсем с ума сошёл.
От этих слов с правителем приключилось что-то странное - он взъерошился, увеличился в размерах и издал долгий пронзительный вопль, гулким эхом покатившийся по коридорам замка.
Когда долгое эхо стихло, наконец, под сводами, тишину наполнило странное шипение. Откуда-то сверху спускалось по опорам высокого свода нечто серое, колеблющееся в свете свечей и камина и не имеющее чётких очертаний. В воздухе откровенно запахло бедой и опасностью.
Зима в городе всё же наступила, засыпала чёрные газоны белым снегом, украсила старинную лепнину на фасадах. Ветви деревьев на фоне низкого, по-зимнему серого неба рисовали удивительные офорты. Городской шум тоже притих и лишь изредка взрывался хлопком отъезжающего автомобиля.
Мария Фёдоровна возвращалась с работы под руку с молодым человеком. Спутник был хорош собой, среднего роста, голубоглазый, приветливый и очень заботливый. Стоило Марии Фёдоровне один раз оступиться на скользком тротуаре, как он подхватил её под локоть и больше уже не отпускал. Нельзя было назвать его красавцем, но мужской шарм и харизма били через край. Одетый в тёмное полупальто со светлым песочного цвета шарфом он был элегантен как Джеймс Бонд. Дорогой галстук с изящным рисунком в цвет шарфа делал мужчину по имени Павел Петрович Боярин вообще неотразимым для домохозяек.
На беду Павла Петровича или на его же счастье, но Мария Фёдоровна домохозяйкой никак не была. Ни по образу жизни, ни по образу мысли.
- Знаете, Павел, - Маша предпочитала обращение на 'вы' практически во всех случаях, кроме тех, когда отказ от перехода на дружеское 'ты' был бы неуместен. И в силу своей профессии, и по личным качествам Маше было удобнее и комфортнее сохранять дистанцию и оставлять место для манёвра. Тем более, что психологи и психотерапевты в какой-то момент общения с пациентом почти всегда оказываются заложниками свой профессиональной деятельности: пациент привязывается к тому, кто помог выбраться из ада собственных заблуждений.
- Знаете, Павел, за то время, что мы с вами встречаемся, вы первый раз вызвались проводить меня. Этому есть какая-то особенная причина?
Павел совершенно искренне смутился и даже слегка покраснел. Последнее обстоятельство, впрочем, скрыл благородный вечерний сумрак.
- Мария Фёдоровна, вы ставите меня в тупик своим вопросом.
- Вот как? - Маша повернула голову к собеседнику. 'Медальный профиль Великого Комбинатора', - пронеслось внезапно в её голове. Молодой человек и впрямь напоминал героя Ильфа и Петрова. Отличало его от Остапа Бендера смущение и неловкость, которые он испытывал в присутствии Маши. Как известно, Остап Бендер в подобных сантиментах с женщинами замечен не был.
- Мне казалось, - сказал в ответ Павел, - что вы давно уже всё про меня узнали и поняли.
- Пяти сеансов недостаточно для того, чтобы разобраться в душе человека. Иногда можно годы потратить на изучение, а потом оказаться неподготовленным к тому, что этот человек выкинет. Между прочим, в основе всех предательств лежит как раз ложное представление о том, которому доверился.
Почему-то эти слова прозвучали предостережением. Даже если Мария Фёдоровна не вкладывала в них подобного смысла, Павел этот смысл уловил.
- А как же доверие, без которого невозможно успешное избавление от проблем, с которыми к вам приходят на приём?
- Это доверие не человека - человеку, а пациента - доктору. Согласитесь, что это не одно и то же, не правда ли?
Маша повернулась к спутнику и с улыбкой протянула руку, чтобы попрощаться.
- Мы уже пришли? - Павел не пытался скрыть досаду. - Почему вы не живёте на самом краю вселенной? Тогда я мог бы провожать вас целую вечность.
- При всём моём к вам расположении, жить на краю света я всё же не хочу, так что до свидания.
- Спокойной ночи, Мария Фёдоровна. Я обязательно буду во вторник.
Маша улыбнулась и ступила в полумрак подворотни. Скудный свет, источаемый словно яд, одинокой лампочкой, плодил нервные тени и освещал кривую ухмылку одинокой химеры на фронтоне. Второго чудища на месте не было, на Маша этого не заметила.
Дома приветливо булькнул входной колокольчик, с кухни потянуло чем-то съедобным, и Маша поняла, что ужасно проголодалась. Роберт вышел навстречу в фартуке с весёленькими розовыми оборочками и огромным мясницким ножом:
- Явилась, значит, - констатировал он, многозначительно пробуя остроту ножа на ногте. Взлетевшие на лоб брови Маши выражали вопрос.
- Я всё видел, всё знаю, не отвертишься, - по-прежнему сурово ответил на невысказанный вопрос Роберт. Затем он упёр руки в бока и грозно завершил спектакль, воскликнув: 'Ну?!'
- Так, Гаспарян, - прервала сцену Маша, - устраивать разборки со мной голодной очень опасно. Ты меня за стол усади, накорми, чаем напои, а уж потом и пытай, что да как.
Роберт демонстративно сник и побрёл на кухню, выражая всем своим видом печаль.
- Иди уже руки мыть, - донеслось оттуда через минуту сквозь бодрый перестук тарелок и вилок.
Павел Петрович и Фридрих Карлович уютно пили кофе в кабинете последнего. Гость был удивительно похож на молодого Фридриха, что впрочем, было одним из условий выбора Крейцера.
Леночку Крейцер отпустил ещё до того, как на пороге появился Боярин, благоразумно рассудив, что чем меньше люди общаются, тем меньше шансов, что пойдут ненужные разговоры. Конечно, Фридриху Карловичу было интересно, как его секретарь воспримет Павла, но Леночка не была 'семи пядей во лбу', так что её мнением можно было пренебречь. Кроме того, после нескольких встреч с хозяйкой или всё-таки наёмным менеджером агентства, Крейцер вполне убедился, что та своё дело знает. Первое впечатление о ней оказалось радикально ошибочным, если можно так выразиться, профессиональное чутьё Барби-секретарши сработало безупречно: предложенная кандидатура полностью соответствовала самым смелым пожеланиям заказчика.
Крейцер даже проникся уважением к Барби, хотя её настоящее имя он так и не удосужился узнать. В договоре, который они заключили, стояли фамилия и инициалы. Вообще говоря, было непонятно, является ли менеджер и директором, или просто за кадром есть ещё один человек. Крейцер всегда придерживался принципа, согласно которому старался получать только ту информацию, которая была ему нужна и полезна. Информационный шум, к которому относилось, по его мнению, имя посредника, можно было отсеять.
- Насколько я понял, Павел Петрович, - продолжил начатый ранее разговор Крейцер, - вы считаете, что отведённых вам для выполнения задания двух месяцев будет недостаточно. Так?
- Так точно, - кивнул головой Боярин.
- И почему? - Крейцер повернулся всем корпусом к собеседнику.
- Потому что у Маши совершенно нормальные семейные отношения, потому что сама она вполне состоявшаяся личность, в конце концов, потому что отношения со мной никак не обогатят её жизненный опыт или внутренний мир.
- Вот так много причин, по которым вы не можете стать привлекательным для молодой женщины, - Крейцер насмешливо скривился. - Расскажите мне ещё историю про неземную и вечную любовь.
Павел Петрович на выпад не отреагировал. Он поставил на столик пустую чашку и продолжил:
- Я не сказал, что у меня нет шансов. Я лишь обратил ваше внимание на то, что заказ в том виде, как вы его сформулировали, выполнить быстро не получится, - чуть помолчав, мужчина добавил, - я бы даже сказал, что вообще не факт, что получится. Но...
Крейцер ждал продолжения.
- Но условия, которые вы озвучили, можно изменить, не потеряв конечного результата. Именно поэтому я и пришёл сегодня. Давайте оговорим задание несколько иначе.
- Иначе - это как? - Фридрих Карлович поднялся с кресла и пересел за стол. Он сложил в красную папку разложенные на столе бумаги и спрятал её в сейф.
Павел Петрович остался сидеть, но по некоторым признакам можно было понять, что он обеспокоен ситуацией. Поскольку молчание затягивалось, Крейцер начал первым:
- Вам мало денег? - прозвучала эта фраза хлёстко и насмешливо, но Боярин и бровью не повёл.
- Нет, Фридрих Карлович, гонорар меня вполне устраивает. Я хочу предложить вам изменить формулировку задания. Откройте тот пункт, где вы ставите передо мной задачу.
Крейцер был пунктуален и дотошен, так что, несмотря на деликатность и необычность поручения, всё же настоял на подписании договора оказания услуг не только с агентством, но и непосредственно с исполнителем. Приложение к договору было секретной частью документа, но всё же было отпечатано в двух экземплярах.
Павел продолжил:
- Вы, по сути, хотите, чтобы я стал другом, а желательно и любовником известной особы.
- И? Что? Не получается?
- Дело не в этом. Может, получается, может, нет, судить рано. Мне ясно, что конечной целью является не факт соблазнения Марии Фёдоровны, а задача звучит так - внести смуту и разброд в благополучную до сего дня семью Роберта Гаспаряна. Ведь вам важно разрушить его мир, а не доброе имя его жены опорочить?
Как не был Фридрих Карлович осторожен и осмотрителен, всё же этот вопрос застал его врасплох. Можно даже сказать, что Крейцер смутился. Он никак не ожидал, что молодой человек так быстро разберётся в ситуации. Вопреки очевидности, Крейцер всё же попытался уклониться от ответа:
- И из чего вы, Павел Петрович, сделали такой вывод?
Боярин усмехнулся в ответ:
- Вы забыли, уважаемый Фридрих Карлович, что актёрское мастерство требует не только навыков физического перевоплощение, но так же и глубокого знания психологии. Это большое обывательское заблуждение - считать, что быть актёром может каждый. Особенно, успешным представителем профессии.
- А вы - успешный представитель? - не сдержался Крейцер.
В наступившей тишине было слышно, как на соседней улице по рельсам идёт трамвай. Павел молчал, постукивая пальцами по чашке, по его виду нельзя было определить, достиг ли вопрос цели. Через пару минут Крейцер поднялся, достал из сейфа договор и сказал:
- Хорошо, наверно, вы правы, Павел Петрович. Раз уж я доверился вам в таком деликатном вопросе, то нет смысла секретничать и в остальном. Давайте поставим все точки над 'И' и будем считать, что вы поняли задачу точнее, чем это описано в документе.
Посетитель согласно кивнул головой и, уходя, сказал:
- Значит, будем считать, что быть джентльменом в глазах объекта мне не обязательно. Честь имею! - откланялся он.
Крейцер задумчиво постоял в тиши кабинета, а затем вытащил из секретного отделения сейфа красную папку. Изображение Сумасшедшего Рыжего вновь легло перед ним.