- Зооол-тааанг! - разнёсся крик правителя по длинным сводчатым коридорам замка. - Где все?
Вопрос повис в воздухе, поскольку в помещениях замка действительно было пусто, а дух замка отвечать не торопился. Ни звука, ни шороха, даже звонкое эхо не гуляло под гулкими сводами. Можно сказать, что наступившие внезапно тишина и одиночество должны были порадовать Сумасшедшего Рыжего своей первозданностью. Однако было это крайне необычно. За последние месяцы Рыжий привык, что кругом него бурлила жизнь, кто-нибудь постоянно попадал в поле зрения, путался под ногами, раздражал, врывался с нелепыми вопросами в раздумья о сложных философских материях...Короче, суеты и мельтешения явно не хватало. Более того, именно сейчас, когда всё вернулось к тишине и покою, правитель чётко осознал, что его модель мироустройства явно не была идеальной.
Где страшная рыжая мелочь, постоянно маячившая перед глазами, как напоминание о гордыне? Где неутомимое племя ежей, которых никто не создавал и никто не звал на помощь, но они пришли сами и превратили замковые пустоши в цветущий сад?
Правитель представил, что вот так, тихо и одиноко, будет всегда, невольно вздрогнул:
- Золтанг, чёрт побери, где ты? Почему тебя нет, когда ты нужен, и донимаешь меня, когда и без тебя хорошо?!
- Здесь я, - донеслось, наконец, сверху, снизу и сбоку одновременно. Правителю даже показалось, что дух замка заговорил у него прямо в голове.
- Что происходит? Почему тихо?
- Вот здрассьте, - слегка фамильярно и развязано ответил Золтанг, - теперь ему тихо. Всю неделю ворчал, что шумят, бренчат, мешают, а теперь тихо не нравится.
Реплика духа ничего не объясняла, и Рыжий на мгновенье растерялся. Он припомнил, что действительно выражал недовольство тем обстоятельством, что в замке слишком бурная жизнь, везде суета. Правитель вздрогнул от резкого звука, когда Золтанг язвительно выдал:
- Нет никого, вот и тихо.
Что-то в его интонациях заставило правителя напрячься. Он прислушался к своим ощущениям и почувствовал, ка по спине побежал холодок. Уже тише он переспросил:
- А где все?
- А я знаю? - огрызнулся дух.
Почему-то правитель не стал придираться к интонациям, уточнять причины такого нелепого ответа: чтобы Золтанг чего-то не знал из происходящего в замке, нужны были нетривиальные причины. Он как дух и нематериальная субстанция был вездесущ и мог находиться в каждой точке пространства одномоментно, знал всё и всегда о тех, кто в замке был. Такой ответ мог означать только одно — произошло нечто непонятное. Оставалось надеяться, что не всё непонятное обязательно плохо.
- Можешь что-то рассказать? - после недолгого раздумья спросил правитель.
- Не уверен, - донеслось в ответ, - знаю, что ежи вчера собирались с Бездной играть, как стемнеет. Костры приготовили. Хотели посмотреть, что будет, если он выглянет, а они хворост подожгут. Спрячется Бездна или нет? Спор у них об этом вышел на днях…
Холодные муравьи, только что успокоившиеся в глубине позвоночника Рыжего, вновь высунулись наружу. Правитель почувствовал, как шерсть у него на загривке поднимается дыбом.
- И что? - хрипло выдохнул он.
- И нет никого, как видишь.
Тяжёлая липкая паутина тревоги зацепилась за перекрытия сводчатого потолка и повисла там серой тенью. Правитель чуть ли не впервые с момента своего воплощения почувствовал, что должен что-то сделать. Он ощутил, что не мир должен ему покой и комфорт, а именно он, правитель этого мира со смешным именем Сумасшедший Рыжий, обязан обеспечить миру покой и безопасность. По всем у выходило, что с этой задачей он не справился: мир катится в бездну. В прямом или переносном смысле — это пока неясно, но нужно что-то делать.
Рыжий поднялся в свой готический кабинет, привычно прошёлся из угла в угол, остановился перед высоким зеркалом и вгляделся в голубоватую глубину зазеркалья. Грустные и даже мудрые глаза отражения смотрели укоризненно и, одновременно, сочувственно. Вот только что-то было не так с этим отражением, чем-то оно неуловимо отличалось от оригинала. Чем больше разглядывал правитель отражение, тем больше ему начинало казаться, что у отражения есть своё независимое существование. Конечно, было такое предположение нелепым, ведь нельзя же плодить сущности, словно зеркальных двойников, однако ощущение того, что тот, в зеркале, очень нелестного мнения о правителе, всё-таки оставалось.
- Вздор, - пробормотал Рыжий, и повернулся к зеркалу спиной. Отражение пожало плечами и тоже повернулось спиной.
Лемур нервно прохаживался по поляне, его длинный хвост то вытягивался вдоль земли, то взвивался стрелой вверх, а в иные моменты просто волочился безвольно по земле. Зелёный Чертик не пытался прекратить эти проявления эмоций. Даже верный гвардеец терпеливо сносил суету и бесцельные метания, хоть и не любил их больше всего на свете. Впрочем, больше всего он не любил вычищать из хвоста семена мелких растений.
Лемур возвратился с докладом совершенно внезапно. Он просто возник из воздуха, материализовался из пустоты, чем немало огорчил правителя. Ведь если все так будут возникать, то никакого порядка перемещений не установишь… Кто угодно и когда угодно может взять и заявиться незвано - негаданно. Впрочем, может, всё не так уж и плохо, Лемур, как-никак, свой, может, потому и просто для него вернуться, потому что свой… у нас всё же не просто мир, а мир с особенностями. Правитель отмахнулся на время от тревожных дум и вновь обратился в слух.
Рассказ посланца, тем временем, подходил к концу, и картина вырисовывалась сумрачная. По всему выходило, что Холодный мир стоит одной ногой на грани деструкции. Когда замысел создателя и реальность расходятся слишком далеко друг от друга, катастрофа становится неизбежной. Более того, это, по сути, единственный способ не засорять пространство нестабильными объектами. То обстоятельство, что баланс нарушается внешним воздействием, значения не имело: правильно организованный мир всегда найдёт способ устоять, а неудачная версия сгинет. Туда ей и дорога. Бездумных и чахлых миров и без того пруд пруди. За право быть нужно уметь бороться, нужно быть готовым к переменам, поискам нового, неожиданным ходам. Чего захотел этот странный Рыжий — покоя! Покой — это синоним смерти, конца...вот и дождался, на свою голову. Желания имеют свойство сбываться, так что с ними нужно быть осмотрительным.
Зелёный Чёртик решительно поднялся с небольшого пня, на котором сидел всё это время и махнул лапкой, требуя тишины.
- Думать буду, - сурово сказал он затихшим Дракону и Лемуру. - Нужно ещё решить, стоит ли помогать такому миру сохранить воплощение. Я бы подумал, честно говоря, нужен ли такой мир вообще…
Лемур тихонько толи хмыкнул, толи кашлянул, но правитель воспринял этот звук как попытку возразить.
- Я понимаю, что ты не зря провёл там столько времени. Друзьями обзавёлся, небось, симпатии появились, но если мыслить масштабно, то так ли уж необходимо, чтобы существовал связанный с нами мир, уязвимы со всех сторон?
Лемур нервно махнул хвостом и ответил:
- Друзья здесь не причём… Главное — у Холодного мира огромный потенциал развития. Это даёт ему большой запас устойчивости.
- Значит, если мир успеют захватить до его развоплощения, то прямо у нас под боком будет неплотно закрытый переход. Кроме того, Рыжий не так уж безнадёжен, как это могло показаться. Я видел, что ему уже начали нравиться его соседи и подданные. Он, конечно, упрямый, не признавался в этом, но в работах по восстановлению порядка работал активнее всех нас, по ночам не спал, эскизы всякие рисовал, схемы чертил. И ещё кое-что…
На этот раз пауза затянулась. Никто Лемура не торопил, все ждали, когда тот сформулирует мысль, поэтому внезапно загудевшая Младшая голова дракона заставила народ подпрыгнуть.
- Ты что? - недовольно буркнула Старшая. - Я ведь так и спалить кого-нибудь могу.
Замечание осталось без ответа, Младшая закивала головой Лемуру и сказала:
- Конечно! Это очень странная и, скорее всего, очень опасная сущность!
Лемур хотел удивиться, но вспомнил, что Дракон телепат.
- О чём это? - Зелёный Чёртик приставил лапу к уху и внимательно посмотрел на Лемура.
- Это о Бездне… не уверен, что разобрался что и как, но недавно в Холодном мире народилась совершенно новая сущность. Она появилась из большого и , кажется, бездонного рва, которым окружён замок правителя. Местные считают, что Бездна — это детёныш этого оврага, но что-то мне подсказывает, что дети пойдут дальше родителей.
Чёртик нахмурился:
- А кто его Бездной назвал?
- Не знаю, - пожал плечами Лемур, - как-то сразу так сложилось. Никто, вроде, и не придумывал специально. Вот только все сразу знали, что он ещё маленький, а что будет, когда вырастет, не думали пока. Считали, что он только по ночам из рва выходит...да и то, не выходит, а только поглядывает на всех. Скучно ему, что ли…
- Плохая новость. Не стоило её напоследок оставлять. Есть ощущение, что это самое главное, о чём нам нужно было узнать, в первую очередь.
Нотка упрёка, прозвучавшая в голосе правителя, заставила Лемура поднять хвост трубой и воинственно задрать голову.
- Не кипятись, - отмахнулся от него Чёртик, - понятно, что всего сразу не оценишь. Боюсь, что вот этот самый Бездна и создаст всем проблемы. С прочими обитателями всё, более-менее, понятно, а вот Бездна — это другое дело. Непонятно даже, что это такое, что говорить о способах взаимодействия с ним.
- Ну, в мире Рыжего Бездна не такая уж единственная и неповторимая сущность. Дух замка тоже не очень-то понятная штука.
-Да, - согласился правитель, - по всему выходит, что Холодный мир отличается от нас гораздо сильнее, чем я сначала думал. Как следствие, возникает вопрос о принципиальной возможности нашего вмешательства. Одно дело, когда мы подобны, и другое — когда общего меньше, чем различий.
Зелёный Чёртик прошёлся по поляне и продолжил:
- Может быть, стоит думать о том, как перекрыть возможность проникновения? Что мы можем предложить миру, основанному на других законах, чем наш?
- А они там как? - удивился Лемур.
- А они там как-то, - огрызнулся правитель, - сказал же, думать буду.
На этом совещание закончилось, и поляна опустела.
Липкий тяжёлый снег оседал на тротуары, превращая их в непроходимую скользкую жижу. Ходить пешком по городу было невозможно, через десять минут обувь промокала, а одежда становилась слишком жаркой. Постоянная необходимость следить за тем, чтобы не поскользнуться или не провалиться, не давала шансов расслабиться и отдохнуть. Поэтому Фридрих Карлович предпочёл доехать до дома на автомобиле, а уже из дома он вызвал такси, которое и отвезло его в загородный дом.
В последнее время Крейцеру казалось, что попадать в Холодный мир удобнее всего именно отсюда. Недолгие деловые набеги он, конечно, по-прежнему совершал из рабочего кабинета, но вот более длительное погружение лучше получалось здесь. Никто не дышал в спину, никто не мог внезапно заглянуть в гости. Конечно, тайным его убежище не было, но поскольку он здесь никогда не устраивал ни деловых, ни дружеских встреч, то и людей, знавших как сюда добраться, было немного. Такое положение дел устраивало Фридриха Карловича как нельзя лучше.
Ещё на неделе, после коротенького взгляда на Холодный мир, Крейцер решил, что пришло время познакомиться с текущим положением дел на объекте более внимательно, присмотреться попристальнее. Заодно можно оценить и размещение своих диверсантов на местности. Так что в пятницу вечером директор «Мира развлечений» закончил дела часа в четыре пополудни и отбыл на заслуженный weekend.
Загородный дом Крейцера стоял в небольшом дачном посёлке, но несколько на отшибе. Соседи подобрались нелюбопытные и сами бывали в своих роскошных апартаментах с целью уединения и отдыха от суеты, так что любознательностью не донимали. Охрана на въезде вежливо поздоровалась, поднимая шлагбаум, и пожелала хорошего вечера.
«Умный дом», получивший команду подготовиться к приезду хозяина, уже поднял температуру в помещениях до 24 градусов, включил бойлер и систему вентиляции. Если бы на столе стоял разогретый ужин, то атмосфера вообще выглядела бы вполне домашней. Однако семьи у Фридриха Карловича не было, так что корзину с ужином он прихватил по дороге в знакомом ресторане. Заодно и о завтраке-обеде позаботился.
Неспешно раздевшись, Крейцер разгрузил судки с едой, - что-то на стол, что-то в холодильник, - и отправился в подвал, где у него хранилась небольшая, тщательно составленная коллекция вин. Открыв винный шкаф и осмотрев полки с ячейками, в коих покоилось, лёжа на боку, десятка три винных бутылок, он достал одну из них, пробежался взглядом по этикетке и поднялся обратно к столу.
Сегодня Фридрих Карлович решил ужинать в гостиной. Он накрыл небольшой круглый стол белой хрустящей скатертью, посуда перекочевала из старинного дубового буфета на стол, а сверкающие и сохраняющие тепло ресторанные контейнеры отправились в посудомоечную машину после того, как их содержимое красиво раскинулось на старинном фарфоре. Стороннему наблюдателю могло показаться, что Крейцер сервирует праздничный ужин для одного себя, но такой наблюдатель сильно ошибся бы, сделав подобное предположение. Напомним, Фридрих Карлович был эстет до мозга костей, и если обстоятельства позволяли, любил, чтобы всё было красиво. Вот и гостиная в качестве места для ужина была выбрана по этой причине: приглушённый свет настенных ламп, бронзовый канделябр с зажженными свечами, красивые серебряные столовые приборы. Всё это был той компенсацией за суету и утилитарность повседневности, в которых Крейцер вынужден был пребывать значительную часть рабочего времени. В такие моменты, как ужин при свечах в загородном доме, Фридрих Карлович отдыхал душой и набирался сил и спокойствия.
Отдав должное паштету из кроличьей печени с бокалом, хоть и ординарного, но неплохого испанского вина, хозяин поднялся из-за стола и поднялся на второй этаж в небольшой, уютно утонувший в коврах кабинет. Помедлив некоторое время у окна, он отодвинул штору, нажал потайную кнопку и открыл выдвинувшийся с тихим жужжанием из стены сейф. Бумажные листы с пометками оранжевым маркером легли на рабочий стол. Крейцер бегло их просмотрел, отобрал несколько и положил их в карман, затем он взял пару коробок и бесшумно исчез.
За окном падал снег. За пределами посёлка стояла кромешная зимняя тьма.
Переход, отработанный до мелочей процесс, переместил Крейцера точно в намеченное место. Это была поляна в довольно густой роще, находившейся в миле от замка. Вероятность встретить здесь местных обитателей была, по расчётам Фридриха Карловича, невысока. Холодный мир, как мир новый и молодой, не мог быть густонаселённым, а жизнь должна была зарождаться и расходиться кругами от точки, в которой пребывал правитель. Так что свидетелей своих манипуляций Крейцер не ждал.
Он поставил коробки на землю, предварительно расчистив под них плоские площадки в полметра диаметром. Сверившись с картой, Фридрих Карлович щёлкнул переключателем на одной из коробок и, когда она зашелестела раскрывающимися стенками, включил и второй механизм. На поляне разворачивалось завораживающее зрелище: из небольших пластин, плотно уложенных внутри сравнительно скромного объема, вырастали два монстра почти двухметрового роста. Пластинки шуршали, лепились друг к другу незаметными выступами, увеличивались в размерах, обретали форму и прочность. Через пару минут процесс завершился, и теперь казалось, что на поляне уменьшилось место, такими огромными оказались получившиеся создания. Они неподвижно стояли, бездумно устремив взгляд глаз-фонариков вперёд.
Крейцер удовлетворенно обошёл свои создания кругом, придирчиво осмотрел и остался доволен.
- Нуте-с, - сказал он, потирая руки, - посмотрим, как пройдут полевые испытания новинки.
С этими словами он произвёл некие манипуляции на задней панели этих странных роботов и отодвинулся на край полянки.
Крашеры, а это были именно, пришли в движение и с негромким гудением проверили дееспособность всех механизмов. Для начала каждый из них выпустил струю огня в сторону ближайшего дерева. Пискнула не успевшая улететь птичка и упала обугленным комочком вниз. Затем было сломано пополам толстое дерево, в кроне которого тоже копошилась жизнь. Наличие мелких обитателей крашерами осталось незамеченным. Механизмы полубиологического — полумеханического происхождения работали безукоризненно. Их глаза бесстрастно проверили периметр: ничего, что было бы создано искусственно, в поле зрения не попадало. Цель отсутствовала.
Крейцер, удовлетворённый увиденным, вышел на поляну и направился к своим монстрам. Скорее почувствовав, чем увидев его приближение, оба робота приняли боевую стойку и вскинули оружие наизготовку. Нужно признать, что Фридрих Карлович на мгновение почувствовал страх. Сбой программы, настроенной на уничтожение искусственных объектов, - и всё, нет Фридриха Карловича, останется от него только лёгкий дымок или лужица невнятного происхождения. Но обошлось - зелёный огонь глаз померк, оружие опустилось стволами вниз, - крашеры узнали хозяина. Крейцер проверил ещё раз раз координатную сетку программы и выставил местоположение замка. Биороботы замерли, их синтетические мозги произвели несложный анализ и выдали направление движения. Машины развернулись в нужную сторону и скрылись в густой лесной чаще.
Будущий повелитель этого мира смотрел им вслед и думал, что обратного хода у него нет. Только вперёд, только победа. На какой-то мир Крейцеру показалось в соседних кустах мелькнул голубой огонёк, потом ещё один, но сколько он не всматривался в листву и траву, а так ничего и не увидел. Отмахнувшись от сомнений, Крейцер двинулся вслед за своими посланцами. Крашеры перемещались по лесу как танки — там, где они проходили, оставалась широкая тропа из поломанных веток, кустов и даже деревьев. Страшные в своей мощи механизмы предпочитали ломать преграды, а не обходить их, так что Фридрих Карлович без труда шёл следом, размышляя, не перестарался ли он, заложив такой разрушительный потенциал в необременённые интеллектом создания.
Вскоре его внимание вновь привлекли странные голубые огоньки, мелькавшие иногда сбоку. Впрочем, он не слишком беспокоился о них, поскольку это могли быть светящиеся жуки, бабочки или даже гусеницы. Опасность для вторжения представляли обитатели замка, лесные жители были немногочисленны, разрозненны и обижены на своего правителя так что вряд ли стоит опасаться сопротивления с их стороны. Размышления внезапно оборвались, когда Крейцер буквально носом уткнулся в неподвижную спину одного из крашеров.
Монстр стоял неподвижно, жили только его глаза, обводившие окрестности медленным и пристальным взглядом. Второго крашера не было видно. По затихшему гомону лесных птиц можно было догадаться, что что-то случилось. Если бы второй монстр продолжал движение, птиц было бы как раз много, а сейчас стояла подозрительная тишина. Вот справа качнулась ветка куста, мелькнул синий огонёк, и всё вновь стихло. Неприятное чувство струйкой холодного пота заструилось по спине Крейцера. Он резко занял позицию спиной к спине крашера. Сейчас это был его единственный защитник в случает нападения… хотя кто тут может напасть? Насколько он знал демиурга, Роберт Николаевич принципиально не способен создать чего-то бездумно агрессивного, разве что само народилось. Но когда? Для этого тоже нужно время, этот мир слишком молод для того, чтобы успеть понять, что добро должно быть с кулаками, что сила даёт преимущество в любом конфликте, хоть физическом, хоть интеллектуальном.
Однако ничего не происходило. Постепенно восстановился привычный лесной шум, зашелестели многочисленные насекомые, светлые мхи распрямились там, где ступала железная нога робота-разрушителя, лишь сломанные ветки не вернулись в исходное положение. Крейцер тряхнул головой, прогоняя странное ощущение вечности, - ему показалось, что мир проплыл в неподвижности столетие, если не больше, - и направился туда, где ещё можно было разглядеть следы на примятой траве.