Причудливые снежинки кружатся над Городом, и каждая из них откусывает по кусочку суеты. Снег стирает краски и наряжает мир в праздник. Большие площади и лавки торговцев уже украшены огромными нарядными ёлками, блестящими игрушками, разноцветным серпантином и пряниками.
Жители надели давно припасённые зимние обновки: пушистые шубки, тёплые шапочки и вязаные разноцветные шарфы. Лёгкий морозец будто расцеловал лица прохожих - не просто в обе щечки, но и в нос - до приятной щекотки.
Днём на улицах - толчея и суета. Все спешат купить продукты и подарки к праздникам, идёт бойкая торговля рождественскими сладостями и горячим вином, а в воздухе явственно ощущается Предвкушение. Под вечер уличная суета сходит на нет, но если заглянуть в светящиеся окна домов, то можно увидеть, как семьи собираются в самой большой комнате своего жилища и украшают ёлку, настоящую, сладко пахнущую хвоей и свежестью.
Но день ли, ночь ли - бредёт по Городу смешной чудак в остроконечной шляпе - старый Густав, уютно поскрипывает снег под его башмаками. Жители Города давно уже попривыкли к непонятному гостю, хотя его приход никогда невозможно предугадать. Он появлялся то весной, в самый момент, когда за серыми лужами и слякотью не видно её улыбки, то промозглой осенью, когда в плену моросящего дождя и тумана блуждают души и судьбы, а то зимой возле самой тёмной ночи года. Просто в один из обычных дней на улицах Города слышится скрип колёс старенькой тележки. Вот как сейчас, слышите?
В этот год Густав появился на площади, той, что неправильной формы, по обеим сторонам которой обережные соборы стоят. Площадь уже прихорошилась к празднику: выстроились в ряд торговцы с цветастыми лотками, возле церквей возвели уличные вертепы, а ровно посерёдке площади по приказу градоправителя поставили ёлку-красавицу. Детвора из окрестных домов сразу же облюбовала этот пятачок для своих игр. Вот и сейчас под огромной елью идёт бойкая игра в снежки, и ребятишки - быстрые да говорливые - хохочут, бегают. И не замечает никто из них Густава с его тележкой. Только один мальчонка, что в сторонке стоит, да в играх не участвует, как зачарованный глаз не сводит с волшебника.
- Смотри-ка, - удивляется Густав, - что за чудо дивное. Эх, знали бы его товарищи, какая сказка рядом!
А малец, между делом, времени даром не терял - как за ниточку привязанный через всю-то площадь напрямик к Густаву шёл. И не посмотрел, что народу на площади, как всегда, предостаточно - не упустил из виду. Встал рядом: глаза во всю ширь распахнуты, постоял так минуты две, словно изучая, и вдруг улыбнулся чудаку в старомодной шляпе. А улыбка-то у мальчонки - тёплая, искренняя, от неё словно зайчики солнечные во весь мир разлетаются. Ею и так одарить, и любой запах дополнить - любо будет. Да, дорогого стоит улыбка такая.
И Густав в ответ улыбается:
- Ну, уж и я в долгу не останусь. А вот-тка, держи, молодец! - и из тележки возникает фигурка зверя невиданного.
У мальчонки аж рот открылся от удивления, и улыбка стала такой робкой, несмелой, будто боялся испортить что али спугнуть. Ручки протянул, подарок принял правильно: бережно ласково, в обе руки взял, краешком своего шарфа, заботливо укутал. Уж и не знает, как приласкать чудо такое неведомое. А сидит на мальчишечьих потёртых варежках котёнок, да вдруг от тепла согревающего словно оживать стал - чуть крыльями не трепещет, кажется, что вот-вот чихнёт.
Мальчишка подарок к груди прижал, словно желание загадывал, и вдохнул аромат наговоренный.
- Смотри, - шёпотом говорит Густав так, что мальчонка не ушами, а только душой его слышит, - Котёнок-то трёхцветный, о трёх запахах. Я его летом из солнечных лучей да лунных нитей вязал, в тепле да уюте выдерживал, в корзинке с бабушкиными разноцветными клубками выгуливал. Над крыльями колдовал: из свежего ветра их мастерил, вплетал в них лёгкий пух с пернатой руки ангела. Потому и аромат от них - непонятный, будоражащий, зовущий - запах несбывшегося. То морем он перекинется, то травой луговой позовёт, а то морозной свежестью горных ветров повеет. Да, хороши крылышки получились - и не такое тельце ввысь поднимут! А, между ушками, в то место, что всякая кошка любит, когда почёсывают, туда я яблоневый аромат приманил. Аромат спелых наливных яблок, что к лицу поднесёшь, да так в улыбке и расплывёшься - сладко. И яблоки-то с того дерева взяты, что мама с отцом в любви посадили, да выращивали, заботились с думой ласковой. Тут само лето будто расплескалось с его ночами звёздными, да днями жаркими. А что детям ещё надо-то? Чувствовать, что любят их родные, что умиляются цветочку, оставшемуся на щёке после сна на родительской подушке с вышивкой. Чтоб отец смеялся и катал на санках по серебряной "дороге в сказку", за поворот бегущей. Чтоб упасть спиной в мягкий снег и рассматривать заснеженные еловые лапы на фоне темного неба. А потом с морозца - да в дом тёплый. А в дому, чтобы уютно было, бабушкиными пирожками вкусно пахло, да смех звучал весёлый - такой услышишь, и самому смеяться захочется - просто так, без причины всякой - счастливо потому что.
А мальчонка так занят был подарком своим, что и не заметил ничего. От удивления только глаза распахнул, что твои блюдца, даже дыхание задержал - а на лице такая истовая надежда сияет:
- Спасибо вам, дедушка! - сказал, да и побежал обратно к своим друзьям.
Густав лишь головой покачал, да и отправился дальше - по кривым узеньким улочкам к реке.
Чуть обернулся и видит: совсем другая у ребяток игра пошла. Наш знакомец всех вокруг себя собрал, вдохновенно что-то рассказывает, а те слушают его, раскрыв рты.
Густав улыбнулся в усы, одобрительно головой кивает:
- В нужный момент нужный запах встретить - удача редкостная.
Алхимик, колдун, сумасшедший - всякое говорят о Густаве. Но каждый житель Города - от мала до велика - знает: кому Густав свои истории поведает, тому счастье да удача улыбнутся, а то и дорога к неведомому откроется.
Потому и подбегают к разноцветной тележке и дети, и парни с девчонками, и старики, и дамы солидные - всем интересно, какую диковинку привёз в этот раз Густав. И тот не скупится - раздаёт вещицы забавные.
Вот подошла пара почтенная, Густав поглядел-поглядел на покупателей, да и выдал им шар стеклянный - украшение, значит, для ёлки. Вот только шар необычный: сверху стекло, на стекле ленточки разные - кожаные, да шёлковые с бубенцами звонкими, а внутри шара - пёрышки лёгкие кружатся, да камешки сверкающие сталкиваются. Подивились супруги такому подарку - каждый шарик у уха потряс, и каждый голос своего ангела услышал. Шарик-то волшебный, заклинательный. Вдохнёшь аромат его, и будто в зимнем лесу окажешься: хвоей еловой да морозцем добрым пахнет. И игрушка ёлочная представляется чем-то таинственным: вроде гостинца для духов лесных, чтобы желания, под бой часов загаданные, исполнялись быстрее.
- Так ведь, значит, - поясняет старик Густав покупателям, - стекло да металл ароматы не очень-то любят - всё соскальзывают с них, да убежать пытаются. Однако мы с друзьями моими придумали, как себе на пользу свойство такое обратить. В одной поделке все стихии собирать стали - и им веселее, и вам приятнее, когда силы-то природные всем скопом помогают.
И улыбаются покупатели - невесть чему: то ли байке занятной, то ли игрушке диковинной, то ли аромату желанному, да молодости, вдруг в груди разлившейся.
А Густав уж дальше идёт:
- Возьмите коричных слоников, - хитро прищурившись, обращается он к подходящему семейству. Не ладится что-то у молодых родителей: несут тяжёлые сумки с покупками, да ещё и двух дочек за руки ведут. Девчушки упираются, капризничают - малы ещё со взрослыми на ярмарку ходить. А родители и сами устали: серчают, хмурятся. Неожиданный окрик волшебника так изумляет их, что пакеты чуть не вываливаются из натруженных рук. А девчонки-близняшки, вмиг чудеса почуяв, принимаются подпрыгивать, упрашивая отца с матерью: "Слоников, слоников!". Да так забавно у них выходит, что родители перестают сердиться, отец добродушно соглашается, и Густав протягивает слоников.
- Не пожалеете, сударь - ко двору они вам придутся. Вишь, как все семь выстроились в ряд, и у каждого хобот поднят. А знаете почему? - спрашивает старик у притихших девчонок. Те отрицательно трясут головами. - А оттого, что каждый слоник на хоботе - невидимые сокровища несёт.
- Это ж какие такие сокровища? - беззлобно усмехается мать.
- А вот какие, красавица: удача да счастье, совет да любовь. Не видел их никто, а - сокровища.
Семья бережно принимает покупку. Каждый себе слоника выбирает, рассматривает его внимательно да запах коричный вдыхает. И вдруг всем четверым на ум приходит одна и та же мелодия добрая - та, что с колокольцами да улыбками.
А Густав только знай себе кивает одобрительно:
- Корица сегодня - самый ходовой товар у меня. Она же волшебная, умеет дарить от ожидания радость, уютность маленьких кофеен, камерность воспоминаний и предвкушение чуда. А уж в канун предновогодней да предрождественской суеты повстречать корицу - везение неимоверное!
Стоят родители тихо, будто и не слышат Густава, только друг другу улыбаются. И столько любви и тепла в этой улыбке - словно только сейчас оба вспомнили, для чего все пакеты да подарки куплены. Заметив родительскую улыбку, и близняшки радуются, жмутся к отцу с матерью, в счастье греются.
Старый волшебник трепет девчушек по головам, приподнимает шляпу в знак прощания, вновь берётся за ручку тележки. И продавец, и покупатели - каждый свой путь продолжает. Но ежели обернуться, то можно увидеть, как вверх по мощёной улочке идёт счастливая семья: взявшись за руки, все четверо хором распевают свою песенку, и косички девчонок весело подпрыгивают в такт.
Однако не довелось Густаву далеко уйти, не успел он и несколько шагов сделать, как вынужден был вновь обернуться. Глядь: по улице от площади, бегом бежит давешний мальчишка. Бежит, словно на пожар, торопится, руками размахивает.
- Дедушка, подождите! - сразбегу мальчишка чуть было не налетел на Густава, но успел-таки притормозить, при этом едва в сугроб не плюхнулся, вскочил, шапку, на глаза налезшую поправил, и стоит перед стариком ни жив, ни мёртв от собственной смелости.
- А, малец-молодец! - улыбнулся старик, - Что случилось? Али разонравился тебе котёнок-пегас?
При этих словах мальчишка головой замотал и быстро обе руки к груди прижал, туда, где из-под пальтишка вязаные ушки высовывались.
- Ну а что же тогда? - снова спросил Густав.
Мальчишка немного замялся, заскрёб носком изношенного ботинка снег, потом будто вдруг собрался с духом, покраснел и выпалил на одном дыхании, чтобы на половине назад не свернуть:
- Возьмите меня с собой! - и будто испугавшись отказа, быстро-быстро затараторил, - Я много чего умею: могу дом мыть, могу хворост находить, съедобные грибы-ягоды знаю, и ещё ... и ещё я даже кашу готовить могу! - с гордостью закончил мальчик.
- Ну-ну-ну, - остановил Густав мальчонку, - Имя-то есть у такого умельца?
- Милош, - отчего-то потупившись ответил тот.
- А сказки ты, Милош, сочинять умеешь? - последовал второй вопрос.
Мальчишка аж просиял весь:
- Ой, да ведь это моё самое любимое занятие! Я даже во сне сказки вижу!
- Добро! - прищурился Густав, - Ну, тогда пойдём, Милош, я тебя так научу твои сказки рассказывать!
Улыбнулся волшебник, потрепал Милоша по плечу и вновь в путь тронулся. А мальчишка рядом зашагал, во все глаза разглядывая диковинную тележку. Кажется, так счастлив он ещё никогда не был. С того самого момента, как ушёл из приюта. А уж деда слушал и вовсе приоткрыв рот.
А Густав видит, что его спутнику интересно и рассказывает:
- Запахи сложно поймать на что-то материальное, токмо если уж их овеществить, ну хоть самую малость. На то у каждого волшебника свой рецепт есть. Но я делаю так. Взять, к примеру, корицу: выбрав особо ароматную палочку, измельчаю её, тщательно, кропотливо, поливая органными мелодиями и ровным горением свечей. Эти тончайшие, не видимые ни в один окуляр частицы, плотно ложатся на бумагу али на дерево. Дерево, бумага, да кожа - материалы особые, от природы тёплые - на них и запахи хорошо держатся, и свои свойства у них верные. Каждый из них по-своему людям помогает, каждый зимний праздник детства несёт. На мои поделки для доброго человека невысокая цена: улыбка робкая да взлет бровей неверящий - и в расчёте. Но то для доброго человека. Иные же не могут у меня ничего купить. А самыми щедрыми всегда оказывались дети - такого восхищенного удивления ещё поди поищи по свету.
И добряк вновь улыбается мальчонке. Говорит Густав распевно, не торопится. Да и куда ему торопиться-то: до Нового года ещё аж целых две седмицы, всем подарков успеется раздать. Так и идёт чудак за своей тележкой, оставляя на снежном покрывале Города затейливые следы. И малец не отстаёт, слушает, внимает. Знать, дорос до секретов чародейских.
А старик уже со следующим прохожим речь заводит:
- Вот-тка, господин хороший! - обращается он к мужчине средних лет с тубусом под мышкой, - Вам-то - по глазам вижу - корица не нужна, итак у вас всё в порядке. А вот ежели на пару с ванилью? Ваниль-то с корицей дружит, усиливает ее ворожбу. Заставляет со сладкой стороны жизни на мир смотреть: будто бы что ни сделается, то к лучшему всё. Глянь - а оно и впрямь лучше становится.
С этими словами, достал старик шахматы, судя по всему работы редкой, ручной - как живые на доске фигуры стоят: чёрные - коричные, белые - ванильные.
У собеседника глаза так сверкнули, что даже сквозь стёкла очков молнии прошли.
- Спасибо за подарок, - раскрытыми объятьями принял он шахматную доску, любовно подарок оглядел, улыбнулся чему-то своему. Да так и пошёл дальше, улыбаясь непонятному.
- А каждую улыбку, - продолжает старик объяснять своему спутнику, - я бережно складываю в специально припасенный бархатный мешочек.
И, открыв специальное отделение тележки, чародей широким жестом обводит пёстрый ковёр из многочисленных бархатных мешочков: каждой улыбке - свой цвет. Тут Глаза у Милоша от любопытства так и разбегаются, уж не знает куда смотреть, однако свою улыбку вмиг нашёл - вон она в оранжевом мешочке светится.
- Но старый Густав не ведет нечестную торговлю, - сказывает дальше хозяин сокровищ, - да, запах со временем выветривается, но разве улыбки не тускнеют? Всё свой срок имеет. А это уже моя забота - чтобы вовремя да нужную улыбку нужному человеку отдать. А вон барышня-то идет - моя покупательница.
По узкой улочке быстрыми шагами и впрямь шла девушка: носик свой хорошенький в меховой воротник спрятала, глазки в землю опустила - И не надобно ей ни снега серебрящегося, ни красоты морозных узоров на окнах. Идёт даже по сторонам не смотрит. Но Густав уж тут как тут.
- А вот барышня, подходите, выбирайте - всем потешкам одна цена!
Девушка остановилась, глаза вскинула удивлённо, грустно головой покачала:
- Прости, человек хороший, но не надобно. Не до потех мне.
- Эээ, красавица, гляжу, корицей тут дело не обойдётся. Но не печалься, сударыня, есть у меня и для тебя подарочек.
Сказал, да и полез поделку задуманную искать. Да только тут загвоздка вышла - вона вишь как - улыбки-то у Густава отдельно хранятся, а тут дело-то серьёзное - надо бы и улыбку, и запах, и наговор соединить. Словом, долго возился старик, чтобы нужное отыскать, да воедино спаять - чуть что с головой в тележку не воткнулся. А барышня молодец оказалась - любопытная, стоит, не уходит, через плечо не заглядывает, но глазками сверкает.
Наконец, нашлась нужная вещица. Вынырнул Густав из тележки, сначала улыбка его хитренькая показалась, затем сам вылез, и подарок за собой вытянул за длинный, словно хвост, шнурочек. Сударыня аж руками всплеснула - чуть что не присела. На шнурочке том две половинки двух ликов - мужского да женского - вместе сложены, словно одно. Да не просто так: сбоку посмотришь - будто целуются деревянные половинки, а чуть их повернёшь - так в одно направление взгляд устремляют, в одну улыбку складываются.
- Мне? - робко спрашивает, а у самой в глазах слёзы стоят: и хочется ей взять, и поверить боится.
Густав только головой кивнул, вложил сокровище в протянутую узкую ладошку, а шнурочек на шею девушке повесил. Ох, и шнурочек непростой - таким только удачу ловить, да счастье в дом вести. Ну, глядишь, не потеряется теперь барышня. Вон как заворожено подарок разглядывает, пальчиком каждую зарубку на дереве повторяет.
А Густав уже снова Милошу на ухо шепчет:
- Кедр - знатное дерево, знахарское своё дело хорошо ведает, да не каждому открывается. А уж этот-то кедр я с измальства знаю - ещё зёрнышком его помню. В заповедном месте он рос: в дому счастливых изобилие да радость берёг. И ветку свою для поделок разных он мне с любовью в дар преподнёс. А дальше уж моя работа была - запах на выделку приманить. Хоть и верно говорят, будто добрый запах сам к кедру стремится - хоть в очередь выставляй желающих! Всем ароматам любо средства свои волшебные усиливать, да доброму делу служить. Только вот не все они друг с другом дружат - вот и приходится выбирать соседей по любви. И вот ещё что скажу - запах каждый свой рисунок имеет, да так лучше раскрывается, коли ещё и мелодикой его подходящей связать. Вот тогда витают, значится, они - и запах, и звук, и образ рисующий - вокруг вещи да владельца её, и нескучно им вместе и творят что хотят.
А для поделки этой, взял я тогда за хвостик песню, что два голоса в любви пели. Да так выводили славно, что над всеми полями-реками далеко по земле мелодия та звучала. А хвостик её, значится, уже к вещице моей приклеился. Ну а дальше букет подобрать недолго было: у очага семейного попросил запах ткани проутюженной, вобравшей в себя тепло тела родного. Такой вдохнёшь, и словно бы лицо укутаешь в самом уюте, будто вбежишь с мороза, что за щёчки щипал, в дом тёплый, а тут уже тебя и встречают - родной человек улыбается и шутит, обнимает, и кольцом рук своих тёплых от всех бед оберегает. Да что я не знаю что ли, что барышням нужно?! Как же - добрый волшебник-то счастливым должен быть! Так я и ещё один запах из камина вытащил. Аромат этот тогда просыпается, когда на улице снег идёт - непрерывно, молчаливо. Когда мороз рисует на оконном стекле синие стрелочки, круги и завитушки. Когда за зимним оконцем вдруг восстаёт мир волшебный с загадочными огнями. Вот тогда в домашнем тепле возникает воск свечи горящей, лёгкий завиток аромата терпкого вина и алые всполыхи камина, у которого заботливо согрет старенький пушистый плед. А как же приятно завернуться в него и вдохнуть горьковатый запах шерсти и тепла.
- Что, барышня, полюбилась тебе поделка? - лукаво смотрит Густав на девушку.
А та будто ото сна опомнилась: глазками заморгала, носиком шмыгнула, ручку в узкий кармашек пальтишка опустила, долго там по уголкам шарила, достала наконец:
- Вот, - говорит. А на раскрытой ладони три монетки медные лежат: старенькие потёртые. - Больше нету, - виновато глаза опускает: братишкам да сестрёнкам подарки купить хотела, а тут мимо ладанки пройти не смогла.
- Что ты! Что ты! - Густав аж руками замахал. - Подарок, говорю. Праздник же скоро!
А барышня-то совсем раскисла - губки дрожат, глазки часто-часто моргают - того и гляди разревётся. Кивнула на прощанье, хотела уйти было, да не выдержала, обняла старика порывисто, развернулась и быстро-быстро побежала, на ходу пряча фигурку обережную под пальтишко, к сердцу поближе.
- Иди, иди, барышня, за так бери, - говорит, - Тебе сейчас чудо ой как нужно, а чудеса за плату не бывают. А вот встретимся мы с тобой в самый-то канун Рождества, глядишь и сама улыбку принесёшь, да не одну.
И Густав озорно подмигивает удаляющейся фигурке.
- Да, что уж тут говорить! - старик медленно возвращается к своей тележке и прерванному разговору. - Улыбка товар деликатный, если вовремя ее не использовать, то пропало всё. А бывает вот как сейчас: от вручения улыбки до того, как она лечение своё начнёт много времени может пройти. Волшебная улыбка ведь как действует - исподволь: больную кровь человека на радость заменяет, желание жить вселяет, пробуждает стремление благостное. А уж потом только на уста выходит - как драгоценность внешний облик украшает. Однако, Милош, давай поторопимся, а то давеча мы только полдела сделали. Надобно и вторую половину довершить.
Идут, значит, спешат, колеса тележки резво крутятся, а улица широкая к ярмарке выводит. Купил Густав себе глинтвейна ароматного в кружке с толстыми стенками, а Милошу - шоколада горячего да петушка леденцового. И пошли - стар и мал - на товары нарядные да народ разный дивиться.
Вдруг видят - прямо на них широким шагом молодой господин движется. А лицо-то у барина будто ходуном ходит: желваки нервно играют, перекосившиеся губы обкусаны, брови сдвинуты, словно против всего мира борется. Подлетел барин к Густаву, остановился как вкопанный и говорит резко так, отрывисто:
- Здравствуй, кудесник! Дело к тебе имею.
- Слушаю тебя, господин хороший, сказывай, - прищурился Густав, а сам глинтвейн попивает.
- Я знаю, кто ты. Знал и то, что сегодня придёшь. Я вообще много что знаю, - горько усмехнулся юноша. - Я прочёл сотни книг и был во многих странах. Я изучал астрологию и алхимию. Самые известные библиотеки мира борются за честь хранить мои труды. Я окружён добрыми друзьями, которые разделяют мою страсть к познанию. У меня есть всё! - отчаянно воскликнул учёный. - Но сколько я ни бился, я не смог найти смысла в жизни. Прошу тебя, помоги мне!
- Эх, ты, горе от ума, - покачал головой Густав, - Не в моих силах помочь тебе. Смысл своей жизни только сам человек найти может.
Густав помедлил.
- Я могу тебе лишь один из них показать. А уж взять его себе или дальше искать - это должно быть твоим решением.
С этими словами старик приоткрыл крышку тележки, достал оттуда совсем маленькую поделку, будто бусину, и вручил юноше.
Молодой господин взял из рук старика вещицу, и стал вертеть её перед глазами: то так повернёт, то эдак - пристально разглядывает. А игрушка та - небольшая, словно ладанка: шарик круглый так вырезанный, что и не понять, то ли планета, то ли бутон розовый. С двух сторон её обнимают две ладони раскрытые - то ли руки, то ли крылья ангельские. И с таким теплом, такой любовью каждый штрих выписан, что юноша невольно залюбовался. А по мере того, как он подарок рассматривал - нервные морщины на лице его разглаживались, а глаза светиться начинали - искренне, удивлённо. Поднёс он к лицу поделку, запах вдохнул, и вдруг улыбнулся неожиданно.
- Это покой? - доверчиво спросил Милош у своего учителя.
- Нет, малыш, это - мир! - ответил за того молодой господин.
- Мирра, - поправил старик. - И кедр.
Юноша удивлённо приподнял одну бровь. А потом глаза закрыл и ещё глубже аромат вдохнул, и лицо его при этом стало таким, будто видел молодой барин сон, да такой волшебный, что и просыпаться не хотелось.
А Густав тем временем шёпотом рассказывал, как вещица эта рождалась, будто наговор шептал:
- Это ведь не просто мирра - здесь три масла ароматных из трёх мест силы смешаны -собирал я их на трёх вершинах, что вздымаются без предгорий к небу и стоят посреди земли, как персты указующие. Крепкой цепочкой переплелись три мирры, добрая защита от зла будет. И жилище для запаха под стать: бусина-то не из простого кедра сделана, а из поющего Под песни его я и воплощал мир да уют, любовь да тепло. Вот и дружат теперь песня кедра, горьковатый запах ладана и мирра обережная. Надел такую ладанку - будто к Господу в гости вошёл. А сердцевинной ноткой здесь - роза царит. И цвет её - цвет полёта, цвет первого луча, посланного солнышком молодым на землю: и лёгкость, и спокойствие, и улыбка.
Но шептать уж не стоило - видимо, ладанка сама свою историю молодому господину поведала. Низко поклонился он Густаву, да так сказал:
- Спасибо тебе, дедушка. Непростую штуку ты мне подарил. Вижу я, что она - всего лишь часть целого. Теперь мне другую половинку отыскать надобно - кедровую, с песней ласковой.
Лукаво Густав голову на плечо склонил:
- Верно ты говоришь, господин хороший. Даже голос у тебя переменился, глубже стал, явственней. Ну, беги, беги. Ищи свою ладушку.
Кивнул юноша на прощанье, и вновь лицо его улыбкой озарилось. Быстрой, но плавной походкой прочь пошёл.
Долго стоял Густав, глядя на удаляющуюся спину нового знакомца, провожая его своей неизменной улыбкой.
- Найдёт? - решился-таки спросить Милош, давно переминавшийся с ноги на ногу.
Густав оторвался от созерцания опустевшей улицы и обернулся к мальчонке:
- А вот ты-то мне и расскажи. Ты ж у нас умелец сказки слагать.
* * *
Вертятся колёса старенькой тележки, наполняются мешочки улыбками, пустеют сундуки с поделками, раздаются вещицы разные с запахами людям нужными, мало остаётся времени до самой тёмной ночи. Молчание белой шубкой окутывает мир. Воздух становится сладким да сахарным. Под фонарным светом бесшумно идет снег, ночь сгущает свои краски вокруг наряженных ёлок. Только теперь сказывают люди, что Густав уже не один странствует, а идёт справа от его тележки мальчонка. Так и повелось: Густав вещицы продаёт, а Милош сказки сказывает, а что ни скажет, то сбывается.
- Так, не желаете ли коричную лошадку, господа хорошие?