Величко Андрей Феликсович : другие произведения.

Многие печали

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.58*68  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Книга выйдет в издательстве "Яуза" в конце марта под названием "Будем жить". Недописанные черновики заменяю первой частью в окончательном варианте.

   От автора:
  
   Все цифровые параметры, относящиеся к пирамидам, умышленно искажены. В описание рабочей зоны еще более умышленно введены неточности. Потому как только нам и не хватало, чтобы любой дурак мог повторить здесь описанное!
  
  
   Пролог
  
   Большая конференц-зала княжеского терема, используемая обычно для пиров и боярских советов, была почти пуста. Вся ее обстановка состояла сейчас из небольшого стола и двух стульев, и только два человека находились в помещении, куда, бывало, набивалось и до полусотни гостей.
   Князь сумрачно глянул на сидевшего напротив него епископа и сказал:
   - Говори, отче.
   - Икона храма Спасителя начала светлеть ликом, - услышал он краткий ответ.
   - Что? - вскинулся князь, - сам видел, отец Феодосий?
   - Сам. И светлеет лик споро. Не как в прошлый раз. Через седмицу, похоже, откроет образ глаза. Услышаны твои и мои молитвы, князь. Теперь надо, чтобы народ наш смог выразить мольбы свои. Не как в прошлый раз, еще раз говорю я!
   - Не будет такого, - прихлопнул кулаком по колену князь, - слово тебе даю. Сам стану первым, нет у нас больше надежды, кроме как на Божье чудо. И народ весь как один встанет...
   - Весь - не надо. Кроме дюжины монахов, еще потребно сорок человек, чистых душой и помыслами, и чтоб ни о чем мирском и думать не смели, а только о просимом у Господа! Сам-то ты это осилишь, княже?
   - Осилю.
   - Значит, три дня на сборы. Четыре дня - пост. И в светлую субботу начинаем молебен о ниспослании Защитника.
  
  
   Часть первая
  
   Глава 1
   Дембеля, день прошел!
  
   В двадцать два ноль три двадцать девятого апреля 1977 года в казарме роты обеспечения десантно-штурмовой бригады раздался традиционный крик:
   - Старики, день прошел!
   - Ну и х... с ним! - не менее традиционно ответили старики.
   Правда, сейчас кричал не салабон, а молодой - потому как после приказа бывшие салабоны стали молодыми, а нового пополнения еще не было. Но дальше последовало продолжение, которое бывало только в интервале от приказа до демобилизации последнего из увольняющихся:
   - Деды, день прошел!
   Кричал, ясное дело, фазан - слушать такое от салабона или молодого дедушкам уже невместно.
   Если кто не в курсе, то прибывающее в Советскую Армию пополнение в Забайкальском округе называлось зеленью. После принятия присяги зеленые становились салабонами. Прослужив полгода, они превращались в молодых, год - в фазанов. Последние полгода служил уже старик, который после приказа превращался в деда. Ну, а когда на деда уже были оформлены проездные документы и он ночевал в казарме то ли последний, то ли предпоследний раз, его именовали дембелем. Так вот, после крика дедам раздался еще один, в исполнении начальника радиомастерской, старика, сержанта Патрикеева:
   - Дембеля, день прошел!
   - Ну и х... с ним, - прогудел в ответ единственный дембель, замкомвзвода разведки старшина Малой, и, оглядев казарму, резюмировал:
   - Все, спим. Отбой, служивые! И чтоб ни звука - кто мне испортит последний сон в армии, прибью.
  
   Вот уж не знал старшина, что его слова очень скоро окажутся пророческими...
  
   Казарма затихла. Феноменальная сила старшины и его бойцовская квалификация совершенно не нуждались в дополнительных подтверждениях. Впрочем, он и не вставая мог метнуть сапог на звук, причем почти со стопроцентной гарантией попадания. И потом жертве еще пришлось бы на цыпочках нести этот сапог обратно! Предварительно почистив, если он вдруг запачкается. Правда, это относилось в основном не ко взводу разведки, а к прочим населяющим казарму - всяким поварам, банщикам, писарям и складской команде. И к радиомастерской, за исключением ее начальника. В неофициальной табели о рангах казармы сержант Патрикеев стоял сразу после Малого, да и к тому же были они закадычными друзьями. Вот и сейчас Патрик проигнорировал грозный приказ старшины, и, порывшись в тумбочке, куда-то отправился - скорее всего, в свою мастерскую.
   А в пять утра казарма была разбужена криком:
   - Разведка, подъем, тревога, получить оружие! Остальные - брысь, не до вас!
   Кричал Патрик. После этого он брезгливо глянул на пытающегося проснуться дневального и мимоходом занес ему выговор в грудную клетку, от которого тот охнул и согнулся. Патрик же, сказав что-то подбежавшему дежурному по роте, достал ключи из тумбочки и пошел отпирать оружейку.
   - Андрюх, что случилось-то? - спросил Патрика первым одевшийся и подбежавший к оружейке старшина.
   - Какие-то бандиты напали на подсобное хозяйство. Стреляют. Вас посылают разобраться, я с вами, для связи. А ты что - тоже? Ведь поезд уйдет, пока воюешь.
   - Другому бы за такое в репу! - возмутился Малой. - Что, всерьез стреляют?
   - Еще как, и непонятно из чего. Взводный с "шишигой" и бэтээром обещал быть минуты через три. Мой "газик" уже тут. Авиагруппа поднимает три вертолета.
   - Эх, и как это ты успеваешь все узнать, - вздохнул Малой. Вопрос был риторическим, потому что только с появлением Патрикеева в бригаде нормально заработала связь, и, собственно, она на нем и держалась. Комбриг, деловой мужик, лично ездил в Москву за пополнением и там как-то смог получить призывника, которого уже практически определили в Арбатский военный округ как ценного специалиста.
  
   Через полчаса спешно приехавший в штаб комбриг слушал телефонный доклад комвзвода разведки.
   - Что?! Какие еще инопланетяне, ты же не пьешь, старшой! Как? Вспышка, и вдруг они появляются на пустом месте? Баб хотели увести? Да слышу я, что это не вы стреляете! Разрывными? Ну, твари... Сколько?! Бригада, боевая тревога! Все В-двадцать четвертые - в воздух!
   И, обернувшись к начштаба, комбриг приказал:
   - Остаешься тут, на хозяйстве. Наверх можешь докладывать что хочешь, а я с первым батальоном. Не имею права? Там наших ребят убивают. Мне в такой ситуации никакие инструкции и приказы не нужны. Бывай, подполковник.
  
   Разведвзвод попал под обстрел, не доехав примерно полкилометра до подсобного хозяйства. Когда идущий первым БТР-60ПБ свернул в поворот, по следующей за ним "шишиге" из кустов ударил залп. Странный такой залп, как-то отстраненно подумал Патрик, ударяя по педали тормоза. Полное впечатление, что стреляют охотничьи ружья, причем патроны снаряжены "Оленем"... Однако стреляют очень часто и точно, шестьдесят шестой вон, уже горит. Сзади ойкнул ткнувшийся мордой в рацию от резкого торможения связист.
   - Из машины! - рявкнул ему сержант, сам вываливаясь из газика в пыль дороги. И вовремя - в серый ящик рации, стоящий как раз за спиной водителя, ударила пуля. В рации зашкворчало, сквозь жалюзи повалил дымок.
   - Ах так, значит, - пробормотал Патрик, судорожно соображая, что же теперь делать. И тут он увидел, как выскочивший из кузова грузовика Коля Прокопец вдруг, как будто после хорошего удара, отлетел на пару шагов, причем он - отдельно, а его рука с автоматом - отдельно...
   Дальнейшее Патрикеев помнил плохо. Вот он рванул вниз переводчик огня своего акаэмэса, прицелился чуть ниже дыма из кустов и дал короткую, как на стрельбище, очередь на три патрона. Еще дым, еще очередь... Потом сильный удар в живот, отбросивший его от машины, и темнота.
   Пятнадцать секунд, на которые Патрик отвлек внимание противника от горящей "шишиги", позволили старшине Малому пресечь панику, возникшую в кузове после первых выстрелов из засады. Брезент на противоположной от засады стороне кузова был взрезан, и разведчики быстро попрыгали в придорожную канаву.
   - По дымам! По дымам бей, а потом на полппальца ниже! - орал старшина, когда из-за поворота показался пятящийся задом БТР. Его пулеметная башенка уже смотрела вбок, и, наконец, загрохотал КПВТ.
   - Стрелять, если только кто высунется! - отдал новую команду старшина. Но стрелять не пришлось, огонь из кустов прекратился, и никто оттуда не высовывался. Так, кажется, пора...
   - Слон, Колумб, за мной! - крикнул Малой, и, в два прыжка преодолев дорогу, залег в кювете на той стороне. Рядом плюхнулся ефрейтор Солоников по кличке Слон, получивший ее из-за роста метр шестьдесят пять при весе пятьдесят восемь. Причем он не прибавлял его даже после года службы, но бойцом был отменным. Рядовой Прилуцкий, имевший привычку к месту и не месту вставлять "тоже мне, открыл Америку!", вошкался около придорожного куста, зацепившись за него ремнем автомата. Вот же чмо болотное, подумал старшина. Или просто очко играет идти под пули? Так его и там сейчас в момент положат, если будет кому!
   Но, похоже, огонь тяжелого пулемета сделал свое дело, да и старшина был уверен, что уж он-то точно разок попал, а скорее всего и не один.
   - Ну, Слоняра, не забздишь, как этот? - бросил Малой ефрейтору и, не оборачиваясь, короткими перебежками, от дерева к дереву, бросился вперед. Слон не отставал. Вот и место, откуда вела огонь засада... Бывшая засада, уточнил про себя старшина, глядя на семь валяющихся в молодой траве трупов. Так, этого из автомата положили, этого тоже. Или он вроде жив? Ладно, старшой разберется. А остальных - из КПВТ.
   - Агония, - сказал подошедший командир разведвзвода старший лейтенант Мартынов. Из всего разведвзвода только он имел настоящий боевой опыт, полученный еще солдатом, восемь лет назад, на острове Даманском. Старшина тоже участвовал в одном из периодически возникавших на советско-китайской границе инцидентов, но то была просто перестрелка без прямого столкновения с противником.
   Старший лейтенант внимательно осмотрел трупы. Черт возьми, такое впечатление, что это вообще не люди! Или, точнее, люди, но какой-то до сих пор неизвестной расы. Черты лиц - европейские, пожалуй, в них при желании можно увидеть что-то семитское. Кожа смуглая, необычного серовато-желтого оттенка. И уши, большие, заостренные вверху и почти лишенные мочек.
   Нападавшие были в каких-то странных маскхалатах, больше всего похожих на плащи, обшитые листьями. Под ними - не менее необычная одежда, при взгляде на которую старшему лейтенанту припомнилось слово "кафтан". В общем, что-то чуть ли не дореволюционное. И оружие...
   Мартынов поднял нечто, напоминающее мосинскую винтовку, но калибром миллиметров двенадцать и с большим квадратным магазином. Надо же, как аккуратно сделано... так, ствол нарезной... затвор, как у моси, передергиваем. Ну и патрон! Гильза длиной почти семьдесят миллиметров при диаметре около двадцати, конусности нет, пуля экспансивная оболочечная, судя по надрезам. Понятно, почему поначалу их приняли за разрывные! Порох - явно дымный, и нагар, и запах ни с чем не спутаешь. Магазин неотъемный, заряжается из обоймы, судя по длине - патронов на семь. Да что же это за басмачи такие ископаемые?
   - Трое ушли, - доложил Слон, закончивший беглый осмотр следов на месте засады. - Один серьезно ранен, его тащили с двух сторон, но ногами он перебирал сам. Похоже, что тот, который тащил справа, тоже подранок.
   Слону можно было верить, он призывался из сибирской деревни и происходил из семьи потомственных охотников.
   Лейтенант посчитал винтовки. Девять, значит, если у каждого было по одной, у убежавших один ствол на троих.
   - Значит, так, - принял решение лейтенант, - никуда они из этой рощицы не денутся, тут - дорога, там болото, а впереди только что вскопанные огороды. Продолжаем двигаться к подсобному хозяйству. Я на бэтээре, взвод под твоей, старшина, командой бегом за ним.
   - А как... начал было старшина.
   - Патрикеев? Жив, хотя такая пуля в живот... Его и еще двоих раненых отправили на "газике" в госпиталь. Ну, если Айболит там опять пьяный, лично потом башку оторву! Хотя откуда ему в шестом часу утра пьяным быть, с похмелюги небось, алкаш херов...
   - Это хорошо, что раненых увезли, но рожки их где? У меня один уже почти пустой.
   - Здесь, возьмешь у Кузьмина. Все, двигаем.
   - Слон, если что, ты за меня, - на бегу сообщил ефрейтору старшина.
   - А как же сержант...
   - Слоняра, мля, трындеть на гражданке будешь! Сказал - ты, значит ты.
  
   До подсобного хозяйства взвод добежал минуты за четыре и без проблем. Там его встретил заведующий этим подразделением прапорщик, бледный, небритый, трясущийся, без ремня и фуражки.
   - Инопланетяне, товарищ старший лейтенант! - рыдающим голосом, но с соблюдением субординации доложил он. То есть поначалу он вовсе не мог ничего говорить, но, получив две увесистые пощечины, частично пришел в себя и обрел дар слова. - Чем угодно клянусь - они! Представляете, вышел я до ветра, и вдруг вон там какое-то голубое свечение. А потом как вспыхнет, как хлопнет! Бац - и вдруг посреди огородов квадрат, а на нем эти черти... Сразу стрелять начали, Миньке, вон, в голову попало...
   Тут прапорщика вырвало, потому как рядом действительно лежал труп, причем головы у него, можно сказать, и не было.
   - Дальше что?! - рявкнул старший лейтенант, примериваясь - как бы, не испачкавшись, влепить прапору еще разок, пока тот совсем не скис.
   - Не бейте, товарищ старший лейтенант! Не знаю, не видел, что дальше было, я сховался! Слышал только, что бабы деповские голосили, да так истошно... Потом стрельнуло несколько раз, и тишина.
   Подсобное хозяйство бригады располагалось рядом с таковым же от вагоноремонтного депо, сажало ту же картошку и растило тех же свиней. Вся разница состояла в том, что на бригадном участке работали солдаты, а на деповском женщины из поселка.
   - Да сами посмотрите, товарищ старший, - продолжал тем временем прапорщик, - вот же он, этот ихний квадрат!
   Действительно, примерно посередине между бараком бригадного хозяйства и щитовыми домиками деповского, на свежевскопанном огороде красовался правильный квадрат примерно двадцать на двадцать метров, заросший высокой, почти по пояс желто-зеленой травой совершенно незнакомого вида. Трава в основном была неплохо утоптана. Отлично видимые на пашне следы вели от квадрата к домикам, а от них - к лесу. Перед собственно лесом было примерно метров сто каких-то кустиков, и там, кажется, что-то шевелится... Старший лейтенант поднес к глазам бинокль.
   - Ерофеев - крикнул он через несколько секунд, - наведи пулемет на вон те кусты! Без команды не стрелять.
   Башенка бэтээра чуть повернулась, и ствол КПВТ, самую малость подвинувшись вверх, замер. Над кустами тем временем сначала еле заметно, а потом все ярче и ярче разгоралось фиолетовое сияние. Вдруг оно сменилось яркой вспышкой.
   - Ложись! - крикнул Мартынов, сам первым выполняя свою команду и рыбкой плюхаясь под забор. Вовремя - на месте кустов теперь был точно такой же квадрат, как в огороде, только раза в два побольше. И весь усеянный фигурками в камуфляжных плащах. - Огонь! - это уже пулеметчику.
   Снова загрохотал КПВТ, но теперь ему отвечали. На квадрате противника вспухло круглое облако серо-белого дыма, и почти тут же сарай, за которым стоял бэтээр, разнесло взрывом. Новое облако дыма на квадрате, новый взрыв, теперь уже на броне... Оглушенный Мартынов поднял лицо от земли. Как там Ерофеев, успел подумать старший лейтенант, и тут, словно в ответ на его мысль, КПВТ дал еще одну очередь. Видно было, как фигурки в квадрате падают под пулями, но следующий снаряд противника попал прямо в башенку. Пулемет замолчал. И в наступившей тишине вдруг явственно послышался нарастающий свистящий гул.
   - Наши! - радостно крикнул кто-то, вскочив, но тут же упал, отброшенный назад тяжелой пулей.
   - Лежать! - заорал Мартынов, - огонь вести только из-за укрытия!
   Гул становился все сильнее, из-за сопки появилась первая тройка идущих на минимальной высоте двадцать четвертых, за ней вторая... Вот с пилонов ведущего вертолета сорвалось четыре ракеты, за ним дал залп еще один, потом еще.
   - Отставить огонь! - крикнул старший лейтенант и добавил, теперь уже про себя:
   - Сейчас все сожгут на хрен, а потом спохватятся, языков им подавай... Хорошо хоть, что эти инопланетяне прилетели до того, как старшина Малой успел дембельнуться. В рощице-то еще трое остались, этих, пожалуй, можно будет и взять. Пойду я, старшина и Слон, остальные там только под ногами будут путаться. Эх, ё моё... И ведь мой взвод - это лучшее, что есть в бригаде, а та отличается от обычной дивизии, как старик от салабона. Что будет, если эти пришельцы попрут на нас, как немцы в сорок первом?
  
   Никол Вран, теряя последние силы, бежал к краю рощицы. Нет, он не был ранен, как его командир Зиновий Журба, но активатор перехода весил без малого восемнадцать кило. А до потенциальной зоны оставалось не менее трехсот метров!
   Десять минут назад умер раненый Зрей Собак, а командир, поморщившись от боли в простреленном плече, молвил:
   - С нашими, пытавшимися увести людов, все кончено. Сейчас в лес пошли солдаты, будут прочесывать, но, по-моему, живых там уже нет. Откуда, леший их побери, у этих дикарей такое оружие? Ведь сам же я ходил сюда, сам и всего шестьсот лет назад! Ничего, кроме кривых луков из каких-то рогов, у людов тут не было. И разведка, она же была тут прошлым днем, не заметила никаких изменений, кроме как в одежде! Ладно, извини, Никол. Тебе придется уходить одному. Потому что я слышу шум мотора от людовской машины, а это значит, что, скорее всего, добрались уже и до нас... Подожди, я сейчас.
   - Да, - сказал Зиновий, беззвучно появившись из кустов минуты через три, - это именно за нами. Три люда. Гигант, похожий на гориллу с Северных гор, еще один, одетый немного не так, как все, я думаю, командир. И самый маленький, даже ниже нас ростом, но самый опасный. Он следопыт, чувствует себя в лесу не хуже нас, но это его лес. От него нам не скрыться. Давай свой самострел и запасные обоймы, я задержу их. А ты беги! Не надо впустую пялиться на индикатор, откуда на холме, да еще поросшем лесом, возьмется потенциальная зона? Она там, где начинаются огороды дикарей. Бери активатор, Никол, и беги, наши должны узнать, что здесь случилось.
   И Никол, повинуясь приказу старшего, побежал к краю леска. За его спиной четыре раза подряд грохнул самострел Зиновия, потом протрещали три очереди из местного оружия, снова гулкий "б-бум" самострела. Затем небольшая пауза, и, как завершающая ее точка, короткий "ду-ду-дух" оружия дикарей. Больше Зиновий не стрелял, и это значило, что с ним все кончено.
   Не будь у Никола громоздкого и тяжелого ящика, он бы сумел скрыться от продолжающего преследовать его огромного дикаря. Хорошо хоть, что тот был один, видимо, Зиновий все-таки успел завалить командира и маленького... Но лес уже кончался, прятаться было поздно, нужно было бежать вперед и надеяться, что удастся достичь потенциальной зоны, настроить активатор и образовать переход до того, как дикарь настигнет свою жертву. И почему он не стреляет, у него что, кончились патроны? Все, добежал, теперь только бы успеть...
   На табло индикатора засветилось три точки. Только этого не хватало, мысленно застонал Никол, ложные маяки! Из-за такого в прошлый поход вторую группу вместе с добычей выбросило на Южный материк, где та группа и сгинула. Что там говорил наставник? Ложные маяки - это какие-то природные феномены, от нашего они отличаются меньшей интенсивностью, но большей стабильностью. И действительно, крайняя правая точка была заметно ярче двух других. И вдруг она прямо на глазах засветилась еще сильнее! Никол лихорадочно крутил верньеры настройки, не смея оторвать глаз от табло, но явственно слыша приближающийся топот дикаря. Все, можно активировать... Рука Никола уткнулась в кнопку, но тут в воздухе что-то мелькнуло, и наступила тьма.
  
   Старшина Малой бежал ровно, как на кроссе, которые старший лейтенант устраивал своему взводу через день независимо от погоды. И-вдох, и-выдох... Никуда ты от меня не уйдешь, козел инопланетный, за этими деревцами не спрячешься. А бегаешь ты хреново, да еще какой-то ящик на себе тащишь. Оружие? Вряд ли, иначе давно стрельнул бы. Рация? Может быть, но почему тогда он ее не бросит? Или этот, как там командир говорил - телепортатор? Они же не на ракете сюда прилетели, а просто хлоп - и тут! Вот, небось, этот прибор тот самый хлоп и делает. А почему этот пришелец в лесу свой прибор не использовал - так, наверное, в лесу он не хлопает, те два квадрата были на голом месте. Точно, к огородам бежит, гад! Или вызвать подмогу хочет, или сам слинять. Ага, присел, какие-то ручки крутит... а вот хер тебе поперек всей твоей инопланетной глотки!
   Эту мысль старшина додумал уже в прыжке, нацелясь каблуком дембельского сапога в затылок сидящего Никола. И тут сверкнула ослепительная фиолетовая вспышка.
  
   Малой несколько раз моргнул - нет, слава богу, он не ослеп, просто вокруг полутьма. Затащил, значит, все-таки к себе гад инопланетный?! Ну, держитесь, сволота, у меня еще три рожка, покажу я вам напоследок, кто такой Слава Малой и почему его обижать вредно для организма... Старшина пружинисто вскочил и огляделся. Инопланетянин валялся метрах в трех и не подавал признаков жизни. Рядом подмигивал красным огоньком инопланетный ящик. Под ногами была пашня огорода и здоровенный валун у ее края, который, как старшина точно помнил, торчал тут и на Земле. А вокруг... ну точно, церковь! Свечи, иконы, попы самые настоящие, в рясах и похожих на высокие тюбетейки шапочках, со здоровенными серебряными крестами на груди. И на коленях, что интересно. Причем наши, русские попы, видно же, что не эти инопланетные уроды!
   - Слава! - возопил ближайший к Малому поп.
   - Чего тебе, дедуля? - растерянно спросил Малой.
   - Слава те Господи, что не оставил помирати смертию жестокой рабов своих и явил Защитника! Возблагодарим же Господа, братия!
   - Слава! Слава! - хором запричитали остальные попы.
   Ого, попытался прокачать обстановку старшина, что-то у инопланетянина пошло не так. Вряд ли он к своим попал, никто ему даже и не пытается помочь, а вон тот попик и вообще так на него зыркает, что того гляди прирежет, если найдется чем. А ко мне со всей почтительностью, на коленях стоят и защитником называют... вот только странно они как-то говорят, вроде и по-русски, но не совсем. Что-то в их речи такое проскальзывало, что Малой уже явно раньше слышал, но где? Кажется, давно... точно, в школе, когда Софья Николаевна заставляла их зубрить какую-то древнюю сказку о чьем-то не то взводе, не то батальоне. Как же там было? Не лепо ли нам бяше, братия... А, все равно не вспомнить. Ладно, захотят - поймут, подумал старшина и обратился к замершей аудитории:
   - Ну что, бяши нелепые, говорите, защитник? От кого же вас защищать, от этих?
   Старшина повел стволом в сторону поверженного инопланетянина.
   Попы, не ставая с колен, истово закивали.
   - Та-ак, - протянул Малой, - это можно, вот только...
   На занятиях по тактике его учили, что любой электронный прибор может работать маяком.
   Старшина подошел к валуну и вывернул его из земли. А ничего, не очень-то и тяжелый, килограмм пятьдесят, не больше...
   Малой воздел булыжник над головой и с хеканьем опустил его на инопланетный прибор.
   - Нехрен мне тут мигать, - объяснил он собравшимся свои действия. Потом, подумав, поинтересовался:
   - А чего это вы с колен со мной разговариваете?
   - Не было же соизволения вашего благородия, чтоб мы встали! - объяснил ему ближний попик.
   Ого, подумал Малой, не только уважают, называют защитником, но еще и признают за начальство? Сейчас проверим...
   - Слушай мою команду! - взревел он хорошо поставленным командным голосом. Все замерли.
   - Встать! - продолжился рев старшины. - Ты, ты и ты - проверить, жив ли вон тот, и, если жив, связать. Ты! Минуту думаешь, а потом докладываешь мне обстановку, коротко и по делу. Остальные - вольно, разойдись!
  
   Обстановка, доложенная попиком старшине Малому, выглядела примерно так.
   Пленник Малого - это агр, так их назвал первый Защитник. И, кстати, помер пленник, больно уж сильно ваше благородие его по затылку-то, а у них черепушка тоньше, чем у людей. Агры ловят людей и делают из них какое-то лекарство. Кажется, для этого надо сварить кишки жертвы в особом котле, но точно он, отец Авраамий, не знает.
   - Вот фашисты! - возмутился Слава.
   Попик же продолжал свой рассказ.
   Когда-то очень давно здесь появились первые люди. Они были невольниками в каком-то далеком мире, их купили агры, но при переносе покупки к себе что-то у них не сложилось, и далекие предки нынешних русичей оказались здесь. Начали потихоньку обживаться, земля тут хоть и холодная, но жить можно, а кое-где есть долины с бьющей из-под земли горячей водой, там даже рожь растет. Но потом агры все-таки нашли поселения русичей, напали, часть увели, оставшаяся часть ушла вглубь материка, но агры приплывали снова и снова, выискивали, где прячутся люди... В общем, в отчаянии русичи воззвали к Господу. Сорок дней и ночей молились они в этом храме, и явлен им был Защитник! Их благородие господин капитан Степан Башкирцев его звали. А вас-то как величать?
   - Старшина Вячеслав Малой. Можно просто Слава. Обращение в строю - "товарищ старшина".
   - Слышал? - обратился отец Авраамий к попику помоложе. - Нового Защитника зовут "Их благородие товарищ старшина Слав Малой". Так и запиши.
   Старшина хотел было сказать, что никакое он не благородие, но передумал. Пусть называют, если им так привычней, да и слово красивое, как в песне про госпожу удачу.
   Так что Малой продолжал слушать.
   - Всему научил русичей Защитник! - заливался тем временем поп.- Делать порох, ружья, плавить хорошее железо и строить корабли. И от агров при нем получалось отбиваться... Это был великое время. Но прожил Защитник тут сорок лет и два года, и прибрал его Господь. Поначалу-то все продолжалось как при нем, но потом потихоньку стало делаться все хуже и хуже. Ружья наши мастера делали - вроде как у него, а стреляют слабо и неточно. Недавно последний оружейный мастер помер, а ученики его совсем еще молодые... А тех ружей, к коим сам Защитник руку приложил, всего семь осталось, и то одно плохое, не уследили, его ржа поела. Снова начали появляться агры. Нашли рыбацкое селение Моржовку, разорили, людей увели в полон. Было это в прошлом годе, осенью, а недавно разведчик прибежал, с Северного мыса. Видел он там корабли агров... Но господь не оставил рабов своих, и теперь у нас новый Защитник. Ты, ваше благородие товарищ старшина Слав.
   В голове у нового Защитника было уже не протолкнуться от мыслей. Но, надо отдать должное как ему, так и регулярно наставлявшему своих разведчиков старшему лейтенанту, все они были по делу. Потому как старлей не уставал повторять - удивляться на гражданке будете, организмы. Лапки заламывать, кричать - да как же так, что делать, кто виноват и так далее. А с солдатом, особенно разведчиком, мало ли чего может случиться. Контузит, например. Очнется солдат черт знает где. Так что слушайте и запоминайте...
   В полном соответствии с запомненным старшина первым делом оценил свое состояние - сразу, как только попал сюда. Жив, абсолютно здоров. Потом - блиц-ревизия снаряжения. Автомат, два полных рожка и один неполный, штык-нож, подсумок с двумя индпакетами и универсальной аптечкой, всякая мелочь по карманам. Фляги, правда нет, она там осталась. Следующим был вопрос - где враги, где свои. С этим вроде тоже в первом приближении ясно. Значит, пора переходить к ориентированию на местности.
   - Где, говоришь, разведка обнаружила корабли противника? - спросил старшина попика. - Карта у вас тут имеется? Или на пальцах объяснять будешь?
   Отец Авраамий даже слегка обиделся. Учил их прадедов первый защитник и читать, и рисовать карты, и строго наказывал, чтобы монахи свято хранили это умение и передавали его от старших к младшим. А также арифметику, геометрию, химию и инженерное дело. Была еще наука механика, но учебник по ней, Защитником написанный, сгорел, а все три знающих ее монаха погибли. Не учат у нас теперь этому, вздохнул старый монах. И отправил молодого монашка за картой. Малой же решил посмотреть, куда его занесло, и вышел из церкви.
   Да, это вам не Рио-де-Жанейро, вспомнил старшина любимую присказку Патрика. Солнце висело у горизонта, было холодновато, не больше плюс пяти. Под ногами - каменистая почва, из которой кое-где выглядывали редкие зеленые ростки. В противоположной от солнца стороне виднелись заснеженные горы.
   - Вечер сейчас или утро? - поинтересовался Малой у вышедшего за ним отца Авраамия.
   - Утро, ваше благородие товарищ Слав, восемнадцатое октября двести шестьдесят второй весны от явления первого Защитника.
   - Так у вас тут что, октябрь - это весенний месяц?
   - Да. Его благородие господин капитан Степан в своем завещании написать изволили, что, если новый Защитник этому удивится, то ему, с его позволения, нужно сказать, что эта земля находится в южном полушарии.
  
   Да уж, день прошел так прошел, думал старшина вечером, закончив осмотр выделенной ему избы. Всем дням день! Значит, вот эту шкуру белого медведя стелим сюда и садимся подводить итоги. Затащил его таки агр на свою планету, но вот с местом у гада вышла накладка. И не в первый раз, эти люди, которые тут живут, тоже потомки русских, украденных с Земли черт знает когда, при царе Горохе, но попавших сюда и прижившихся тут. Но ему-то, старшине Малому, что делать? Как вернуться домой? Агры, сволочи, умеют ходить на Землю. Но это очень трудно и получается далеко не каждый год, как сказал предкам здешних попов капитан-защитник. То есть надо проникнуть на территорию противника, произвести разведку, потом захватить кого-нибудь, кто знает, где там у них эти ящики, которые делают "хлоп - и на Земле", снова захват, теперь уже тех, кто умеет с ними обращаться... Трудно, очень трудно, а одному лучше даже и не пытаться. Значит, надо формировать из местных полноценное подразделение, тренировать его, вооружать, готовить командиров среднего и низшего звена... То есть впрягаться и начинать, никуда не денешься, работать Защитником. Вещи и бумаги, оставшиеся от прежнего, надо будет посмотреть завтра, а то сегодня и так уже башка опухла, спать пора, пока шарики не зашли за ролики, а по ним не поехала крыша.
  
  
  
   Глава 2
  
   Попал? Попал.
  
   Проснувшись, старшина сразу вспомнил, где он находится и что этому предшествовало, тем более что отец Авраамий, как оказалось, уже ждал у крыльца, и вскоре был подан завтрак в виде пшенной каши с каким-то жирным и жестковатым, но вполне съедобным мясом, похожим по вкусу и на утку, и на рыбу одновременно. Запив ее квасом, старшина приступил к дальнейшему уточнению обстановки.
   Когда вчера он изучал принесенную монахами карту, возникла небольшая трудность - масштаб был указан в милях. Вячеслав помнил, что миля явно больше километра, но не мог сказать насколько. Он даже не был уверен, что она меньше двух, и, кажется, они, эти мили, вообще бывают разные. Тем более на чужих планетах. Зато попики говорили, что знают арифметику и геометрию, значит, и флаг им, образно говоря, в руки. А если не образно, то патрон.
   Малой выщелкнул его из магазина один и подал отцу Авраамию, который, кстати, не возражал против того, чтобы Защитник сократил его имя до Абрама.
   - Значит, - пояснил старшина, - длина гильзы, то есть от сих до сих, у патрона тридцать девять миллиметров. Мне нужна палка длиной в тысячу этих миллиметров, она называется "метр", и вы должны сосчитать, сколько метров в вашей миле и в чем вы там еще меряете расстояния.
   Отец Авраамий ушел, оставив в распоряжении Защитника двух послушников, а Слава достал вещь, на которую он вчера не обратил особого внимания при оценке имеющегося при нем имущества - маленький, чуть больше сигаретной пачки, самодельный приемник, подаренный ему Патриком на дембель. Мало того что он был как минимум вдвое меньше самого компактного из продающихся в магазинах, "Сокола", так еще ловил не только средние, но и короткие волны. К приемнику имелась запасная батарейка "Крона".
   Сработанная руками друга вещь нормально перенесла бой и последовавшее за ним путешествие на другую планету, и Слава быстро пробежался по диапазонам. На средних пусто, только в одном месте, кажется, иногда проскальзывает несущая. А вот на коротких в двух местах удалось поймать какие-то обрывки разговоров! Причем второй вроде был даже на русском, но вслушаться не удалось, прием шел на пределе чувствительности и слова тонули в шумах. Однако это дело поправимое, подумал старшина и с некоторым сожалением расстегнул и снял брючный ремень. Он был не простой, а дембельский, искусно сплетенный в радиомастерской из разноцветного монтажного провода, так что Малой велел послушникам аккуратно его расплести. Ну, а уж как для повышения чувствительности присоединить к приемнику внешнюю антенну, в разведвзводе знал каждый.
   Тем временем вернулся отец Авраамий и сообщил, что в местной миле насчиталось тысяча восемьсот метров, а сам метр делается и к обеду будет готов. Причем обедать его благородие Защитника приглашает к себе князь.
   Так, прикинул старшина, получается, что полуостров, на котором расположилась страна русичей, размером примерно с Крым или даже чуть побольше, и они сейчас находятся в семидесяти километрах от его северной оконечности, в деревушке, которую местные называют городом Спасском. Сам полуостров гористый, равнин нет, русичи селятся в долинах, отдавая предпочтения тем, где есть горячие источники. Однако в Спасске их нет, зато добраться до него трудно, в долину ведет всего одна дорога, и есть еще две тропы. С этого места началась история русичей, именно здесь обосновались самые первые. Судя по летописи, которую вел оказавшийся среди переселенцев монах, ныне почитаемый как святой Феофан, поначалу их было около тысячи, а к концу жизни Феофана стало больше четырех. Незадолго до кончины святой объявил, что в Спасске, меж двух холмов у края поселка, нужно построить храм - мол, об этом ему было откровение. Далее он успел написать икону Спасителя, после чего отдал Богу душу. Строительство шло тридцать лет, причем его окончание сильно ускорила находка полузатонувшего корабля агров, груженного бревнами черного дерева. Уже потом, при первом Защитнике, русичи узнали, что оно растет в глубине Дальней северной земли, именуемой Африкой, а тогда просто использовали его для достройки храма.
   Однако не все поселения русичей находятся в труднодоступных горных долинах, продолжал свой рассказ отец Авраамий. Многое необходимое для жизни добывается в море, и именно приморские поселки в первую очередь подвергаются нападениям агров. Однако пора идти на обед к князю, вздохнул монах. Князь Глеб прихварывал уже давно, а после трехдневного непрерывного моления о даровании Защитника, в коем он участвовал, ему стало совсем плохо, того и гляди помрет, но перед смертью хочет узреть того, кто станет новой надеждой земли русичей.
   Услышав такое, старшина снова пристегнул к ремню подсумок с индпакетами и аптечкой, мало ли, вдруг пригодится.
   Княжеский дом стоял в центре Спасска. Был он двухэтажным, первый этаж из камня, второй из бревен. Вячеслав припомнил карту - да, леса на полуострове имелись, но не такие уж большие. Надо будет потом уточнить, как тут с деревом, подумал он, заходя в комнату, где уже был накрыт стол. Однако перед обедом его пригласили зайти в соседнюю комнату к князю.
   Князь Глеб оказался сухоньким старичком лет этак примерно шестидесяти-семидесяти, лежащим под шкурами на топчане около печки. Вид у него, действительно, совсем нехороший, подумал Вячеслав и, представившись - "старшина Малой"! - присел рядом с больным.
   - Да уж, всем малым малой, - слабо улыбнулся князь Глеб, - этот же каким же тогда у вас надо вымахать, чтобы большим прозвали?
   Он хотел еще что-то добавить, но закашлялся.
   - Болеешь, Глеб Ярославович? - сочувственно спросил заранее узнавший отчество князя старшина.
   - Да, - кивнул откашлявшийся князь, - и, похоже, скоро приберет меня Господь, пора уже, я ведь шестьдесят первую весну разменял.
   - Тогда ты меня, Ярославович, извини, я по-простому скажу, без церемоний. Хочешь, попробую немного тебя подлечить? Не гарантирую, что поможет, но и хуже вроде стать не должно.
   Старшина вспомнил, как командир своими словами разъяснял им назначение шприц-тюбиков в аптечке, а то в инструкции все было слишком коротко и заумно вдобавок. Значит, антирад старику ни к чему, противошоковое тоже, а вот универсальный антидот не помешает. И антибактериальное, подумал Вячеслав, потрогав горячий лоб больного.
   - Если отец Феодосий благословит, то пробуй, Защитник, - откинулся на подушки князь.
   - Благословляю, - подтвердил приведший сюда Малого поп, судя по всему, самый старший среди чернорясой компании.
   Сделав князю два укола и прописав продолжение постельного режима, Вячеслав наконец сел обедать в компании отцов Авраамия и Феодосия.
   - Если князь все-таки не выживет, кто будет наследником? - поинтересовался старшина, отодвигая последнюю пустую миску и осматривая стол на предмет чем бы все это дело запить. Никаких емкостей в пределах досягаемости не обнаружилось, но тут в помещение впорхнула миловидная девушка и, поставив на стол два объемистых кувшина, выпорхнула обратно.
   А очень даже ничего, подумалось старшине, если они все тут такие, то не так тоскливо будет и задержаться на годик-другой-третий. Девушка весьма привлекательно смотрелась не только по сравнению с деповскими бабами из подсобного хозяйства, к которым, чего уж греха таить, неоднократно бегал старшина, но и на фоне девиц из далекого поселка Сонково, откуда призывался Малой, она бы тоже не потерялась.
   - В корень зришь, Защитник Слав, - кивнул отец Феодосий, - наследовать князю должен старший его сын, Мефодий, да вот только умишком он зело небогат. Младший, Игорь, хоть и молод годами, но куда разумней. Вроде старший согласился уступить княжий посох младшему, но недоволен он этим, ох, как недоволен. Опасаюсь я, как бы со смертью князя Глеба новой смуты не приключилось.
   Старшина налил в кружку из чьего-то рога содержимого ближнего кувшина и отхлебнул. Вроде пиво, но кисловатое, зато крепкое. Сойдет, подумал он и поинтересовался:
   - Новой смуты? Это что, выходит, они у вас тут часто бывают?
   - Не часто, - вздохнул поп, - один раз всего и приключилось, но другого раза нам не надобно. Дело было так...
   И дальше Вячеслав услышал следующую историю. Первый защитник неоднократно организовывал экспедиции, в том числе и на ледяной материк, северной оконечностью которого являлся полуостров русичей. И там, недалеко от линии на карте, за которой лежат земли, где летом солнце не заходит, зато зимой не восходит, была найдена огромная долина с горячими источниками и теплым озером посередине. Двадцать пять миль в длину и десять в ширину! И попасть туда можно всего двумя путями. Либо по перевалу, даже летом покрытому льдами, либо через большую пещеру. Самой суровой зимой в этой долине почти не бывает снега, а летом так и вовсе тепло настолько, что даже яблони там плодоносят, не говоря уж о ржи, репе и земляных клубнях, привезенных одной из экспедиций с Ближней Северной земли, то есть Америки. Долина была названа Райской, и основал там первый Защитник город, назвав его Москвой в честь места, откуда сам он был родом. Росла и хорошела Москва, поставляя всей земле русичей овечью шерсть, яблоки, кур и много чего еще, но после смерти Защитника москвичи помаленьку зазнались. Мол, а на что вы, в холодных камнях живущие, нам сдались? Корми тут всяких, не больно-то нам и нужны ваши ружья с порохом, никакому врагу к нам все равно не пройти. И вот сто пять лет назад и случилась смута, в результате которой в Москве сейчас свой князь. Церковь, правда, формально осталась единой, а что толку? Хотя, конечно, есть за что придать архиерея Московского анафеме, очень даже есть, но не дело церкви усиливать и без того имеющуюся вражду между русичами и москвичами.
   - Нехорошо, конечно, - согласился старшина и подумал, что москвичи, оказывается, успели зазнаться не только на Земле, но и на других планетах. Но потом решил, что не все, взять хотя бы Патрика - такого друга еще поискать. Может, и в здешней Москве найдутся приличные люди? Надо будет прикинуть, как с ними связаться, да и вообще уточнить обстановку в этой самой Райской долине. Как, кстати, там, на оставшейся черт знает где Земле, чувствует себя Патрик? В госпиталь его увозили вроде живым, но когда теперь доведется с ним свидеться, даже если он таковым и останется - кто знает.
  
   Друг старшины в это время лежал без сознания после, как это ни странно, довольно успешно проведенной операции. Около него дежурил фельдшер-срочник. А через стенку, в своем кабинете, сидел капитан медицинской службы Волин и тщетно пытался сообразить - а какое сегодня число? Последнее, которое он еще помнил, явно было двадцать шестым апреля, когда военврач, которого в бригаде именовали кто коновалом, кто Айболитом, а кто и просто алкашом, решил принять грамм сто или даже сто пятьдесят. В честь грядущего двадцать восьмого числа своего дня рождения. И принял, причем неоднократно, но вот дальше в памяти наличествовал зияющий провал. Ох, грехи наши тяжкие, вздохнул военврач и прислушался к что-то бормочущему под бодрую музыку приемнику. Ага, первомайская демонстрация в Москве... Да что же это, получается, что сегодня уже первое мая? Выходит, что так, тяжело вздохнул капитан Волин. Такого с ним еще не бывало. Нет, когда из памяти выпадал один день, случалось в общем-то не так уж редко. Иногда терялись и два, но чтобы четыре? Ох, допьюсь ведь я, сокрушенно подумал Айболит, но вдруг, похолодев, вспомнил эпизод краткого просветления. Операция на брюшной полости, и он ее проводит! Неужели зарезал?! На ватных ногах доктор вышел из кабинета и, держась за стенку, зашел в бокс при операционной.
   - Больной отошел от наркоза, спит, температура тридцать семь и две, пульс шестьдесят, наполнение нормальное! - отрапортовал при появлении Волина фельдшер.
   Капитан без сил опустился на банкетку. Пронесло, мелькали в голове сумбурные мысли. Да чтобы я еще когда так напивался... Это же мне последний звонок! Все, сейчас принять сто пятьдесят, даже, пожалуй, сто двадцать грамм, чтобы руки не так тряслись, и завязывать. Вот ей-богу, завязывать и все!
   С такими мыслями Волин вернулся в кабинет, налил в мензурку чуть больше ста грамм спирта, выпил, задержав дыхание, после чего занюхал рукавом. И взял историю болезни лежащего сейчас без сознания пациента, которого он, оказывается, прооперировал, будучи в примерно таком же состоянии. Самое интересное, что в этой истории уже имелись какие-то записи! С трудом разбирая свой же собственный скачущий почерк, доктор прочитал: "сержант Патрикеев". Кошмар какой, да это же Патрик, то-то лицо сразу показалось знакомым! Один из немногих интеллигентных людей в бригаде, с которым доктору удавалось не только выпить, но и душевно поговорить при этом. Единственный, наверное, в этой дыре и в радиусе пятисот километров вокруг нее человек, который не только слышал фамилии Набокова или, скажем, Гумилева, но даже что-то ими написанное читал. Как же это его угораздило? Вместо диагноза были вообще какие-то невнятные каракули, заканчивающиеся кляксой. Что это тут за слово? Вроде перитонит... Да, надо маленько поправить, а то ведь такое никому и не покажешь. Значит, гнойный перитонит, показания к экстренной операции... Число? Господи, да что же это за цифра, вроде похоже на двадцать семь. Ладно, ставим двадцать седьмое.
   Теперь история болезни имела уже почти приличный вид, ну, а некоторая ясно видимая торопливость при ее написании вполне объясняется сложной и срочной операцией.
   Почувствовав удовлетворение от хорошо сделанной работы, капитан медицинской службы решил его усугубить, для чего в мензурку было налито еще сто грамм.
   Надо сказать, что Патрику здорово повезло, что милейший доктор, будучи, так сказать, в сумеречном состоянии, поставил дату поступления на два дня раньше действительной, а дальше приплел гнойный перитонит вследствие запущенного воспаления аппендикса.
   Совсем скоро сержанту предстояло в этом убедиться.
  
   А старшина, покончив с княжеским обедом, приступил к изучению оставшихся от первого Защитника документов, главным из которых была тетрадь в кожаной обложке, озаглавленная "Тому, кто явится сюда с Земли вслед за мной". И, хотя у капитана Башкирцева был ровный, крупный и аккуратный почерк, чтение продвигалось с трудом. Мешали твердые знаки в конце чуть ли не каждого слова, а также какие-то незнакомые буквы. Ну ладно, то, что крючок с точкой сверху - это "i", то есть "и", догадаться было нетрудно. Но что обозначает кружок, перечеркнутый волнистой линией, или твердый знак с чертой посередине? А если эти буквы вместе, да еще и в каком-то незнакомом слове, то и вовсе получается непонятно. Но главное Малой уяснил довольно быстро - оказывается, его предшественник вовсе не был доставлен сюда аграми, а явился на эту планету по собственной воле! Как он тут пишет? "Во исполнение личного секретного повеления государя Петра Алексеевича"... Это Петр Первый, что ли? Хотя был еще какой-то Петр, под которого потом косил Пугачев, но тот, кажется, назывался Третьим. Значит, когда-то имелся и Второй, но все равно, выходит, капитан попал сюда из какой-то мохнатой древности. Правильно, говорил же Абрам, что это было двести шестьдесят два года назад. Выходит, уже тогда кто-то в России смог построить телепортатор? Ну и дела... Что тут дальше? Три года капитан с каким-то Яковом Вилимовичем изучали молнии и их связь с магнетизмом, а потом приступили к постройке прибора. Тогда понятно, откуда этот Башкирцев столько всего знал - видать, серьезный был ученый. Небось сейчас таких нет, а то давно бы мы телепортировались куда нам надо. Например, закончил солдат службу - хлоп, и он дома, в Сонково.
   Тут старшина вздохнул и отложил тетрадь. Хватит ломать глаза над этими закорючками, пусть отец Абрам все вслух прочитает. Хотя, конечно, как-то неудобно получится - Защитник, и вдруг читает хуже местного попа. А мы это оформим как проверку, нашел выход Малой. Мол, а покажите-ка вы мне, как храните заповеди Защитника? Вот читайте его тетрадь от сих и далее.
   Приняв такое решение, Вячеслав занялся вещами первого Защитника. Их было немного. Начал старшина с подзорной трубы, повертел ее в руках, подивился искусному серебряному орнаменту и вышел на улицу с целью на что-нибудь через эту трубу посмотреть. Однако гораздо лучше, чем мы в школе делали на уроке физики из двух стекол и линейки, вынужден был признать он. Изображение четкое, не расплывается, и не перевернутое вверх ногами, как у школьной трубы, а нормальное. И приближение, пожалуй, даже побольше, чем у полевого бинокля, то есть где-то порядка десяти, если не двенадцать. Хорошая вещь, решил старшина, вернувшись в дом и пододвигая к себе небольшой сундучок. Интересно, что там?
   Там оказался пистолет. Увы, не АПС и даже не ТТ, а какой-то древний, как и положено оружию, которому более двухсот лет. Малой взял его в руки и внимательно осмотрел. Два вертикально расположенных ствола калибром миллиметров пятнадцать, заряжаются с дула. Два курковых механизма по бокам стволов, а где тут, интересно, шомпол? Вот он, укреплен на крышке сундучка.
   Старшина промерил шомполом оба ствола - как и ожидалось, они не были заряжены. После чего взвел курки и нажал на спусковой крючок. Левый курок сорвался со стопора и вскользь ударил по закрепленному специальным винтом кремню, одновременно с этим заслонка, закрывающая полку для пороха, ушла вперед, и туда брызнул сноп искр. Хорошая вещь, с уважением подумал Малой, сколько лет прошло, а она все еще работает. После чего нажал на курок еще раз. Все повторилось, только теперь справа от стволов. Правда, искр было совсем немного, потому что кремень раскрошился при ударе. Не страшно, тут вон запасных еще целая баночка.
   Еще в сундучке имелось два десятка пуль довольно сложной формы, напомнивших старшине жаканы, маленький мерный стаканчик и какая-то штуковина с двумя ручками и двумя толстыми бронзовыми прямоугольниками между ними, то есть скорее всего пулелейка. На крышке кроме шомпола обнаружилась еще маленькая отвертка, шило и небольшие плоскогубцы. На самом дне сундучка лежала открытая кожаная кобура с ремнем.
   Малой подавил в себе ребяческое желание прямо сейчас пойти и пострелять, вместо чего занялся вторым сундучком, побольше. Там обнаружился не очень понятный прибор, состоящий из маленькой подзорной трубы, укрепленной на чем-то вроде слесарного транспортира. Он в свою очередь крепился к подставке на трех регулируемых по высоте ножках, которая была снабжена двумя пузырьковыми уровнями - подобные Малой видел у столяров. Во втором отделении нашлись часы весом килограмма полтора и диаметром сантиметров двадцать, более всего напоминающие примус, на который положили будильник циферблатом вверх. К часам прилагался ключ, но старшина даже не стал их заводить, а с гордостью покосился на свой "Полет" о двенадцати камнях.
   В последнем отделении лежали два компаса, причем у меньшего шкала была разбита на большой красный и маленький зеленый секторы. Оба компаса показывали стрелкой в сторону двери, что несколько удивило старшину, ибо он уже успел выяснить, что в той стороне - запад. На всякий случай Вячеслав глянул на маленький компасенок, имеющийся в ремешке его часов. На Земле стрелка этого прибора обычно показывала черт знает куда или просто вертелась, но еще вчера старшина обратил внимание, что на новом месте стрелка смотрит строго в одну сторону, причем туда, где, по утверждению Абрама, находился север. Но сегодня и он почему-то показывал на дверь. Решив завтра выяснить у попов, что бы это значило, старшина потянулся и глянул в окно.
   На улице начало темнеть, а в комнате, освещаемой двумя маленькими окошками, стало и вовсе почти ничего не видно. Старшина достал японскую газовую зажигалку, подаренную ему на дембель Патриком (вот что значит друг - даже такую ценную вещь не пожалел!) и прошелся по дому, зажигая свечи. Интересно, откуда тут берут воск, неужели здесь водятся пчелы? Хотя, присмотрелся и принюхался Малой, эти короткие и толстые свечи сделаны скорее всего из какого-то жира.
   Надо было повнимательнее изучить карту с обозначенными на ней местами, где недавно видели разведывательные кораблики агров. Сейчас погода еще неустойчивая, а у берегов тут камни и мели, так что крупного десанта можно будет ждать не раньше чем через две недели, сообщил Малому отец Абрам. А завтра старшина собирался поговорить со здешним министром обороны, который у русичей почему-то назывался полковником. У Вячеслава появилось несколько мыслей об организации боевых действий, и к завтрашней беседе следовало как следует подготовиться, дабы не ударить в грязь лицом перед местными.
  
  
  
   Глава 3
  
   Мы мирные люди!
  
   - Вставайте, товарищ старшина, - разбудил Малого осторожный шепот десятника Викулы, - лодки!
   - Где? - спросил быстро выпутавшийся из шкуры, в которой он спал, старшина .
   - Вот, на две ладони мористее того камня, видите?
   Кажется, там действительно имелось какое-то пятно чуть темнее ночного моря, но однозначно назвать это лодкой старшина бы не рискнул. Но Викула - не только десятник, но охотник, впрочем, как и все небольшое подразделение Малого, прятавшееся сейчас у края скальной гряды в полутора километрах от поселка Загорье. Так что раз местные говорят про лодку, даже две, значит, так оно и есть.
   Викула напряженно всматривался в темноту, старшина ждал.
   - Все, - выдохнул десятник, - они довернули направо, там течение, и высадиться они теперь смогут только в первой бухте.
   - Взвод, - негромко скомандовал Малой, - выдвигаемся на первую позицию! Ведущий - Викула, замыкающий - Кроль, начинаем.
   Осторожно спускаясь по еле видной в темноте тропе вслед за Викулой, старшина в последний раз прикинул, в какой мере все идет по планам, не забыто ли что-нибудь или не пропущено ли. Потому как скоро лодки пристанут к берегу, и начнется бой, который покажет, что за командир получился тут из бывшего замкомвзвода разведки десантно-штурмовой бригады и на что способны его новые солдаты.
  
   Когда неделю назад Малой только приступал к планированию этой операции, то, как его учил старлей, первым делом он решил определить ее цели. Не дать аграм увести в плен очередную порцию русичей? Так ведь сейчас и здесь не дашь, они потом в другом месте чуть попозже возьмут других, вот и все. Нанести противнику такой урон, чтобы он и думать забыл об экспедициях на эту землю? Хорошо бы, но не получится. Просто потому, что агров приплыло мало, всего один большой корабль, на котором их человек пятьдесят, и два маленьких разведчика, куда больше двух десятков никак не засунешь. Даже если никто из них из этого похода не вернется, вряд ли остальные испугаются. Просто пошлют более сильную группу, и все. Значит, что? Винтовки! Вот она, цель первой операции - раздобыть оружие. Имея хотя бы десятка два таких стволов с патронами, дальше можно будет воевать уверенней - старшина помнил, что магазинки инопланетян неплохо били метров на четыреста. А пока в его распоряжении шесть стрелков с ружьями Защитника, стреляющими метров на двести, но уверенное попадание в ростовую фигуру у стрелков получается только со ста. Двенадцать лучников с какими-то большими и хитро изогнутыми луками, эти бьют на двести пятьдесят. И сотни полторы плохо обученных мужиков с копьями, ножами и дрянными луками, из которых они мажут даже с пятидесяти метров. Правда, есть еще несколько охотников с местными ружьями в Загорье, эти хоть стрелять умеют, но сами ружья у них паршивые. Ну и он, старшина Малой с автоматом. Против примерно пяти десятков агров им не светит. Ведь тем достаточно вести перестрелку с дистанции более трехсот метров, и отвечать им сможет один старшина. А они, эти гадские инопланетяне, стреляют неплохо. Что нам остается делать? Правильно, место для боя нужно выбрать так, чтобы у противника не было возможности разорвать дистанцию.
   Вячеслав вспомнил, что ему рассказывал полковник о налете на Моржовку, случившемся прошлым летом. Корабль агров встал метрах в двухстах от берега и начал спускать шлюпки. Когда те приблизились на дистанцию огня, местные охотники начали стрелять, но их было немного, а с борта корабля открыли частый огонь. Тем временем основное население поселка попыталось уйти вглубь полуострова, куда можно было попасть тремя путями. Двумя горными тропками через перевал или по довольно широкой прибрежной косе, которая огибала подступивший вплотную к морю горный кряж. Люди побежали именно тут, но на их пути оказалась засада агров. Очутившись меж двух огней, некоторые бросились на агров и погибли, а не сопротивлявшихся, которых набралось около сотни, загнали на корабль и увезли.
   Ага, сообразил старшина, для успеха операции аграм необходима возможность окружить выбранное для нападения поселение. А таковая имелась далеко не везде, потому что путь ко многим поселкам отнюдь не всегда пролегал по берегу. Собственно, кроме уже разоренной Моржовки, заданным условиям удовлетворяли только Загорье, Долгое и Нерыбово. Но после бесед с бывавшими там людьми последнее отпало, потому как, по их словам, берег там был каменистый со множеством естественных укрытий, из которых можно было вести огонь по лодкам, практически не опасаясь ответной стрельбы с корабля. А Долгое находилось в устье длинной и узкой бухты, попасть в которую мимо прибрежных рифов было не так просто, да и по размеру это селение уступало Загорью. Так что агры, скорее всего, нападут именно на него, но на всякий случай старшина попросил передать жителям Долгого, чтобы они на несколько дней ушли в горы. После чего сам во главе небольшого отряда вышел к Загорью. Именно вышел, потому что, как быстро выяснилось, он зря волновался по поводу своего неумения ездить верхом - лошадей у русичей почти не было. Во-первых, оттого, что на них практически некуда было ездить, страна-то горная, а во-вторых - почти нечем кормить. Правда, первый Защитник специально посылал дальнюю экспедицию за этими животными, но прижились они только в Райской долине. А тягловой силой русичам служили какие-то небольшие волосатые быки, но их в поход не взяли, отряд шел налегке и после двухдневного марш-броска по горным тропам вышел на берег моря у Загорья. Еще один отряд нес три небольшие пушки - отдельно ствол, лафет и припасы. Он отставал примерно на сутки.
   Надо сказать, что старшина ждал этого момента, то есть выхода к морю, с некоторым даже душевным волнением, и не только из-за предстоящего боя. В разведвзводе служили в основном призывники из средней полосы и из Сибири, но был один паренек из Анапы, который за полтора года капитально прожужжал уши всем, кому мог, о том, какая это замечательная и неописуемая вещь - море. Сам старшина из крупных водоемов видел только Рыбинское водохранилище.
   Так вот, море его разочаровало. Было оно не синее, а серое, все почти сплошь утыканное торчащими со дна острыми камнями. И не пахло оно ни йодом, ни чем-нибудь еще. Правда, в самом Загорье запах появился - там слегка пованивало какой-то тухлятиной. Здесь же живут рыбаки и охотники на морского зверя, пояснили старшине.
   С этими охотниками, а также их семьями, и пришлось договариваться о тактике предстоящего действия. Потому как если селение окажется пустым, то агры могут и вовсе сюда не высаживаться, ну или просто обойтись малочисленной разведкой. Так что в Загорье оставалось сорок с лишним человек добровольцев, которые и будут по возможности изображать из себя все население поселка. Правда, Малого несколько удивило то, что среди добровольцев оказалось десятка полтора женщин, и он даже спросил, насколько оправдано их участие в этом довольно опасном деле. Война же, и неизвестно, чем оно все кончится! Но Викула ответил ему, что бабы бывают разные, и остаются как раз те, про которых и раньше мужики говорили - мол, эти уж если развоюются, так меньше чем втроем и не утихомиришь. А вдова Борьки Криволапа, лучшего охотника побережья, так и вообще! Стреляет так, будто с ружьем родилась, Василисой ее кличут.
   Это заинтересовало старшину, и он попросил познакомить его с охотницей. В воображении Вячеслава рисовалась златовласая красавица с мечом, как на обложке сборника русских народных сказок - не то Василиса Премудрая, не то она же Прекрасная, но действительность несколько не совпала с романтическими мыслями старшины. Василиса Криволапова оказалась маленькой, чуть выше своего ружья, тощей и страшной на вид старушонкой, и из персонажей русских сказок ее можно было сравнить разве только с Бабой-ягой. Однако стреляла она отменно, перезаряжала быстро, и Малой, подумав, спросил ее:
   - Бабуль, но ведь нельзя будет на виду ружье держать, когда вы тикать от агров начнете, а спрятать его у тебя не получится.
   - А мужики на что? - сварливо возразила Василиса, - вон, Митька, например - почти как ты вымахал, на таком бугае и два ружья спрятать недолго. Стрелять-то ему никак нельзя доверить, будет один только зряшный перевод припаса, но таскать - это он может. Ну, а если сложится, что не успеет он мне ружье передать, то мы и так можем...
   В руке старушонки вдруг неизвестно откуда возник приличных размеров нож.
   - Неплохо, - оценил хват старшина, и тут его осенило: - Бабушка, а ты с пистолетами дело имела?
   - Слышать слышала, а в руках держать не приходилось, нам такие игрушки без надобности. Хотя сейчас - да, в самый бы раз она пришлась.
   - А вот попробуй, - протянул ей старшина захваченный им с собой пистолет первого Защитника.
   Спустя пятнадцать минут старшина вынужден был признать, что бабуля стреляет из этого пистолета уж во всяком случае не хуже него, а перезаряжает и побыстрее. Что ж, неплохо, у группы "испуганных беглецов" появился еще один ствол, причем двухзарядный.
   План, составленный старшиной Малым и полковником Мухой, был прост. Агры высадят засаду на косе, больше просто некуда, причем для высадки пригодны только две небольшие бухточки. Отряд Малого ждет в ущелье, выходящем к берегу недалеко от них, и, увидев, куда именно десантировался противник, скрытно выдвигается ему в тыл. Причем если агры высадятся во второй бухте, будет вовсе замечательно, потому как в том месте можно было незаметно подобраться к ним метров на восемьдесят. Ну, а если в первой, то позицию придется занимать где-то в двухстах-трехстах метрах. Но на этот случай была оборудована лежка для двух стрелков, которую, если получится, они займут еще до высадки агров.
   Второй отряд под руководством полковника тем временем забирается на плоскую вершину утеса, торчащего как раз там, где долина Загорья переходила в узкую косу. В этом отряде - все настоящие лучники и четыре стрелка с ружьями первого Защитника. Таким образом, в идеале все агры окажутся меж двух засад, причем в таком месте, к которому кораблю ближе чем на пятьсот метров не подобраться. Вряд ли удастся положить всех, но чем черт не шутит? А если и не всех, то все равно винтовки убитых и раненых противник скорее всего бросит. Ну, а если с корабля попытаются прикрыть огнем эвакуацию десанта, у русичей имелся еще и козырь - три небольших бронзовых пушки, которые стреляли бомбами, то есть пустотелыми ядрами с порохом внутри, на восемьсот метров, а чугунными ядрами - на километр с лишним.
   Однако все это планы, а каково оно будет на самом деле? Бой покажет.
  
   Светает, прикинул Малой, занимая еще вчера облюбованную позицию меж двух камней. Рядом без суеты устраивались остальные бойцы его отряда. Впрочем, для них это только промежуточный рубеж, а два стрелка уже уползли в схрон метрах в двухстах впереди.
   - Высадятся примерно через полчаса, - сообщил Викула, глядя на еле видные в темноте лодки противника, - как раз когда рассветет.
   Действительно, через полчаса агры оказались у берега, и, быстро вытащив на него свои лодки, присели за небольшой каменной осыпью. Это был напряженный момент - а вдруг они пошлют кого-нибудь обследовать ближайшие окрестности и обнаружат схрон с двумя стрелками? Однако обошлось, агры вообще практически не смотрели назад, сосредоточив все свое внимание на косе, за поворотом которой находилось Загорье.
   Непуганные еще, заразы, думал Малой, глядя, как пришельцы прикидывают, где кому сидеть. Ничего, это ненадолго, да что же вы, собаки, бродите, как на базаре, сосчитать себя толком не даете! Кажется, восемнадцать. Все правильно, у лодок было по четыре весла с каждой стороны. Теперь ждем...
   Через полчаса со стороны поселка донесся приглушенный расстоянием ружейный выстрел, затем еще один - стреляли русичи. Потом послышались частые выстрелы агровских винтовок, после чего что-то гулко бабахнуло три раза подряд.
   - Кажись, пушки с корабя! - шепнул Викула.
   Малой кивнул. Оставалось надеяться, что на разведывательном кораблике, который маячил примерно в километре от косы, пушек нет. Во всяком случае, при прошлогоднем налете на Моржовку с маленьких кораблей стреляли только из ружей.
   Минут сорок прошло в напряженном ожидании. Пушки больше не стреляли, да и винтовочные выстрелы доносились довольно редко, но они приближались, то есть пока вроде все шло по плану. И наконец из-за выступающей скалы, на вершине которой замаскировались лучшие лучники и стрелки, показались первые бегущие жители Загорья. От Малого до них был примерно километр, и, значит, до засады им оставалось метров семьсот. Сидящие в ней агры прекратили шевеление и взяли винтовки наизготовку. Приближался решительный момент, но где же загонщики? Малой взял подзорную трубу. Так, сначала смотрим на якобы перепуганных беглецов... все нормально. Двое с ружьями бегут в самой середине, потому как иначе при внимательном рассмотрении можно было бы заметить - они что-то тащат. Чуть отстав от толпы, семенит Василиса, вот она захромала, что еще больше увеличило отставание, и, наконец, несчастная обессилевшая старушка упала. Прямо можно в Большой театр бабку, умирающего лебедя играть, мысленно восхитился Малой - даже я чуть не поверил, что она того и гляди помрет! И упала-то как - вроде за теми камешками и кошке не спрятаться, а бабульки не видно.
   Наконец показались первые из гнавших народ агров. Шли они толпой, без всякого строя, изредка постреливая верх. Охотнички, блин. А беглецы все приближались к засаде. Вот до нее осталось четыреста метров, затем триста, и тут грохнул залп. В подзорную трубу Малому было видно, как пули ударили в камни перед бегущими, дробя их в щебень и высекая искры. Народ заметался. Сидящие в засаде не торопясь вылезли из-за укрытий и двинулись к беглецам, и тут старшина махнул рукой. По этому сигналу его бойцы, пригибаясь, побежали к засаде. Неужели нам так повезет, думал, сжимая автомат, оставшийся на месте старшина, что бойцам удастся добежать до этих уродов без стрельбы? Но нет, вот один из агров обернулся...
   Из схрона ударил выстрел, сразу демаскировав его облаком белого дыма, затем еще один, и два врага упали. Старшина аккуратно подвел мушку под грудь пытающегося куда-то прицелиться агра и мягко потянул спуск. Есть, выцеливаем следующего, да что же ты мечешься, как вошь на санобработке? Все, отметался. Еще один... кажись, промазал... да на тебе вторую пулю! И пора в темпе менять позицию, а то сейчас опомнятся, гады.
   Вячеслав где ползком, а где перекатом перебрался за соседние камни. И вовремя - в те, за которыми он только что сидел, начали раз за разом ударять пули. Ладно, пусть палят, лишь бы наши до них добежали побыстрее и с минимальными потерями! В рукопашной аграм не светит. Снова грохнул выстрел из схрона, но на этот раз всего один. Значит, одного бойца там уже достали, подумал Малой, двумя выстрелами снимая суетящегося за спинами стрелков агра - похоже, командира. Старшина бил одиночными - во-первых, для экономии патронов, а во-вторых, он не хотел показывать врагу всех возможностей своего оружия. Пусть думают, что это винтовка вроде как у них, только калибром поменьше!
   Агры наконец догадались, кто для них представляет наибольшую опасность, и в сторону подбегающих русичей грянул залп. Человек десять упало, но первые уже добежали до врага, и завязалась рукопашная. Точнее, избиение, потому что штыков винтовки агров не имели, и они отбивались кто прикладами, а кто ножами. Однако подавляющее численное преимущество было на стороне русичей, да и копье в ближнем бою небольших групп без строя и на открытой местности лучше ножа, так что через несколько секунд все кончилось. Старшина встал и побежал вперед - теперь его место снова было среди бойцов.
   А загонщики только сейчас поняли, что у засады что-то пошло не так, и остановились, причем как и шли - толпой. Нет, окончательно понял старшина, это не солдаты. Охотники! Ну так теперь наша очередь поохотиться, чего же там полковник ждет?
   Словно в ответ на его мысли с утеса ударило четыре выстрела, полетели стрелы. Вячеслав, прикинув дистанцию, тоже снял одного, и тут из-за камней у кромки прибоя вдруг грохнуло два раза подряд. Василиса, понял Малой, ай да молодец бабка, двоих уложила! Ну и мы сейчас одного-другого приголубим.
   Но тут агры, видимо, пришли к единому мнению относительно дальнейших действий и опрометью ломанулись обратно в селение, где их ждали лодки, так что старшине удалось достать только одного. Но не успел он толком расстроиться по этому поводу, как увидел, что сначала один, а потом еще сразу трое бросили винтовки, дабы эти железяки не мешали им развивать полную скорость.
   На большом корабле опомнились и открыли огонь из пушек по вершине утеса, но вслепую, да и люди полковника уже должны были отходить. Так, а что делает маленький корабль? Он ведь носом к нам разворачивается!
   - Быстро собрать ружья и патроны, - скомандовал Малой, - а ты, с топором, за мной!
   И побежал к лодкам. Вдруг там есть что-нибудь ценное?
   Оно могло быть только в самой корме, где сиденье рулевого имело вид ящика.
   - Руби!
   В ящике оказалось три брезентовых не то мешка, не то сумки.
   - Следующую! - крикнул старшина, - быстрее!
   На кораблике грохнула пушка, но она была явно много меньше тех, что еще продолжали стрелять по скале. Недолет, да долго этот лесоруб там еще муму валять будет?! Ага, готово, хватает сумки...
   - В ущелье, зигзагом! - крикнул Малой и понесся туда, время от времени делая резкие скачки в сторону. Но скорострельность у маленькой пушчонки оказалась невысокой, она успела сделать только еще один выстрел и снова никуда не попала.
  
   Отряды старшины и полковника встретились в ущелье, по которому пролегала единственная дорога от Загорья вглубь страны русичей. На всякий случай был оставлен секрет из десятка стрелков при одной пушке, а основное войско плюс добровольцы из числа жителей поселка двинулись в сторону Спасска. На душе у Малого было радостно - бой выигран, потери умеренные, взяты богатые трофеи - но и немного тревожно. Ведь все так хорошо получилось исключительно из-за беспечности противника! Если бы аграми командовал кто-то, по воинской квалификации примерно равный старшине, то еще неизвестно, чем бы оно все кончилось. А если бы их командир был уровня оставшегося на Земле старлея, то, пожалуй, русичам вполне мог улыбнуться толстый полярный зверь. Да и с дисциплиной у здешних не очень, ведь ясно же им было сказано - подранков не добивать, нужны языки. Так ведь нет, на поле боя остались только убитые агры.
  
  
  
   Глава 4
  
   Грехи наши тяжкие
  
   Озарение снизошло на старшину Вячеслава Малого, когда до Спасска оставалось полтора часа ходу. Всю дорогу от Загорья ему не давала покоя мысль - ну до чего же он бледно смотрится по сравнению с первым Защитником! Понятно, что тот был капитаном, причем старшина смутно подозревал, что царский капитан - это чин повыше советского. А кроме того, Башкирцев был еще и ученым. Малой напряг память - а встречался ему среди капитанов... да хрен с ними, майоров тоже сюда приплюсуем, хоть один ученый? И вынужден быть признать, что нет. Правда, капитана Зониса, зампотеха артдивизиона, часто именовали профессором, но тому причиной были отнюдь не его ученые степени. А всего лишь очки в золоченой оправе да еще широчайшая эрудиция в вопросах самогоноварения - капитан мог за десять минут сварганить из первого же попавшегося под руку хлама аппарат и из чего угодно начать гнать вполне приличный продукт, на что он и тратил большую часть своего служебного времени. Но у русичей с этим тоже был полный порядок, старшина уже успел убедиться. Так чему же он может их научить? И тут его озарило.
   Он вспомнил, как терялось время на отбор среди жителей Загорья пригодных для операции, на объяснения им, что надо делать и зачем, на попытки наведения хоть какого-то порядка. А ведь отслужи они в свое время срочную, все получилось бы гораздо проще! Однако во времена первого Защитника такое в России еще не практиковалось, вот он и не ввел ничего подобного у русичей. Но ведь само же напрашивается! Содержать большую армию не получится, сейчас у полковника в подчинении всего чуть больше сотни человек. Но если каждый в свое время отслужит и потом иногда будет призываться на сборы, то эта армия сама появится в нужный момент и в нужном месте, а потом снова распадется на скотоводов, охотников, рыбаков и прочих. А вот тут старшине и карты в руки! Так что русичам скоро придется познакомиться с новыми словами - чай, не в первый раз, всякие кордегарии, конференц-залы и бомбардиры у них пошли от капитана Башкирцева. А теперь придется уяснять, что такое всеобщая воинская обязанность, военкомат, призыв, дембель и партизаны. Ничего, наука нехитрая, поймут. Министр обороны тут уже есть, так что будет кому два раза в год приказ подписывать. Правда, старшина не был уверен, что на Земле у этого министра есть еще какие-то обязанности, но тут не Земля, дармоедов разводить обстановка не позволяет, так что пусть здешний министр по совместительству будет еще и военкомом. А вот он и Спасск, пришли наконец.
   Сразу по возвращении в столицу Вячеслав потребовал бумагу и письменные принадлежности, а потом, в очередной раз помянув добрым словом Патрика, от которого Малой за полтора года наслушался много умных слов, объяснил, что это ему нужно для фиксации результатов произведенного в пути анализа ситуации.
   Бумага у русичей была сероватая и грубая, но вполне пригодная для письма и рисования. А вместо карандашей они использовали толстые графитовые стержни в кожаном футляре, их приходилось периодически затачивать о специальный камень.
   Но прежде чем записывать свои мысли о введении у русичей срочной службы, старшина решил закончить с тем, что пришло ему в голову еще во время боя. Если бы у тех, кто сидел в засаде на скале, были гранаты, то агров бы ушло гораздо меньше! В дороге Вячеслав поинтересовался у полковника, делаются ли гранаты у русичей. Тот сказал, что да, это называется ручными бомбами - ядро из обожженной глины с камнями, внутри порох, а наружу торчит пропитанный селитрой фитиль. Поджигаешь его и бросаешь, как фитиль догорит, она взорвется. Но большого распространения такие бомбы не получили из-за неудобства пользования, да и вообще рукопашный бой с аграми сегодня был чуть ли не впервые.
   Старшина сразу подумал, что глиняная граната с фитилем - это, действительно, не подарок. Но почему бы не отлить чугунную ребристую рубашку? И вставить в рукоятку кремневый запал наподобие механизма в пистолете Защитника. Но потом Малой прикинул, сколько придется тогда возиться с каждой гранатой, и вынужден был отказаться от своей идеи. Но уже к вечеру первого дня пути в Спасск он вспомнил, как они детьми высекали искры из кремня - напильником! Значит, зазубренную железяку засовываем в рукоятку так, чтобы к ней чем-нибудь прижимался кусок кремня, а в торце железяки делаем дырку и просовываем туда кольцо. Перед броском дергаем за кольцо, железяка скребет по кремню и высекает искры, которые воспламеняют фитиль. Его будем отмеривать точно, чтобы у всех гранат было одинаковое замедление. А кусок напильника сделать гораздо проще куркового механизма, да и после дергания за кольцо он останется в руке, так что его потом можно будет использовать еще раз.
  
   Но на этом умственные усилия Малого были прерваны иноком-посыльным, который сообщил, что баня уже растоплена, а после нее отцом Феодосием благословлен торжественный ужин у князя (которому стало заметно лучше, хоть он и не выздоровел полностью) - в честь победы над аграми. Еще до этого мероприятия Малой обратил внимание, что, кажется, его первоначальные представления о строении власти на земле русичей не совсем соответствуют действительности, а на ужине его предположения подтвердились. Князь вовсе не был тут самым главным командиром! По размышлении старшина решил, что все правильно, тут не армия или какая-то древняя империя, где, как он помнил с уроков истории, некий царь спалил город просто так, для интереса. А вот на СССР, кстати, похоже! И тогда князь тут получается председателем совета министров, этаким местным Косыгиным. А генсек - это отец Феодосий, причем правильный генсек, вроде как Лёня Брежнев до впадения в старческий маразм. Отца Абрама, подумав, старшина пока решил считать Андроповым. И не важно, что не похож - таким делом обязательно кто-то должен заниматься, а Авраамий совершенно явно правая рука Феодосия.
   Дальнейшие аналогии старшина проводить не стал, потому как в лицо-то он членов политбюро знал, зря, что ли, портреты этих рож в каждой ленкомнате висят, но вот кто из них там чем занимается, Малой сказать не мог. Разве кроме только министра обороны, но с его здешним аналогом все было уже ясно. И старшина, улучшив момент, спросил отца Авраамия, когда можно будет вдумчиво побеседовать про то, чем и как живет страна русичей, потому что аврал с нападением агров закончен и пора без суеты вникать в обстановку.
   Так что следующим утром старшина отправился в Феофановский монастырь, где, собственно, и жили отцы Феодосий, Авраамий и прочие. Спасск был весьма невелик, примерно полкилометра в диаметре, и монастырь, вместе с находящимся на его территории храмом, где Малой появился в этом мире, занимал примерно четверть города, всю его северную часть. Причем когда старшине в первый раз показали монастырскую территорию, он удивился отсутствию крепостных стен, которые, по его мнению, и были отличительным признаком монастыря. А тут имелся только невысокий деревянный забор, и все. Однако потом стало понятно - крепостью является весь городок, и чужие здесь не ходят, так что забор нужен только для обозначения границ территории.
   Старшина прошел мимо братского дома, где жили рядовые, то есть простые монахи и послушники, и оказался около настоятельских палат. У дверей его уже ждал молоденький паренек, который проводил Малого в келью отца Авраамия.
   Ничего себе келья, удивился про себя старшина, заходя в просторное и светлое помещение, на пороге которого его встречал сам хозяин. Прихожая (или гостиная) имела метров двадцать площади, и в ее торце были еще две двери. То есть на маленькую каменную каморку совершенно не похоже, а ведь Малой считал, что словом "келья" называется именно она.
   - Пройдемте в кабинет, ваше благородие Защитник, - предложил отец Авраамий и провел старшину к правой двери.
   Кабинет оказался раза в два меньше прихожей, причем две стены были заняты полками с какими-то не то книгами, не то тетрадями. Впритык к окну стоял большой стол, а у него - два стула, на один из которых монах предложил сесть. После чего сел сам и выжидательно уставился на старшину.
   - Значит, так, - собрался с мыслями Малой, - чем быстрее я пойму, как и по каким законам живет земля русичей, тем быстрее смогу приносить пользу не только бегая с автоматом по вашим горам. Так что ты уж, отец, постарайся мне все это объяснить.
   - С этого же начал и первый Защитник, - довольно кивнул монах, - слушай.
  
   Где-то часа через два Малой уже неплохо представлял себе картину экономической и политической жизни земли русичей. Все поселения делились на два вида - княжьи вотчины и монастырские подворья, причем первые были в основном рыболовецкими, охотничьими и земледельческими, а во вторых сосредотачивалась вся промышленность и торговля. Князь собирал со своих вотчин налоги, причем натурой, и назначал туда бояр в крупные поселки или тиунов в те, что помельче. Согласно своду законов, действующему со времен первого Защитника, князь являлся верховным самодержавным властителем. Рассказывая про это, отец Абрам улыбнулся и перешел к денежной системе.
   Хитро они тут все с князем устроили, соображал Малой. Верховный-то он, конечно, верховный. Но практически все деньги получает от попов! Налоги ведь ему идут натурой, а церковь эту натуру выкупает. Кроме того, по своду законов чеканка монеты возложена исключительно на Феофановский монастырь, так что тут особо не забалуешь. Прямо как у нас в семье. Мать не устает повторять детям, что глава семьи - это отец. Но деньги-то глава сразу отдает ей, а уж потом она его ими снабжает! А тут только то отличие, что князь отдает не деньги, а товары. Так, а что это тут такое интересное рассказывает монах?
   - Полугроши, гроши и копейки чеканятся из меди. Что такое грош? У нас это десятая часть копейки. Две копейки, три и пятак - серебряные. А монеты от десяти копеек до пяти рублей делаются из никельного железа, или просто никеля.
   Отец Авраамий налил из кувшина брусничной воды себе и старшине, отпил и продолжил:
   - До Защитника деньги у нас были только медные и серебряные. Но ведь серебра в земле русичей хоть и не так чтобы уж совсем девать некуда, но оно есть, и не в одном месте. То есть его количество в обороте постоянно увеличивалось, что приводило к подорожанию товаров. Ну, и торговля с римлянами...
   - С кем? - изумился старшина. - Они же древние, их полторы тысячи лет назад какие-то варвары уничтожили!
   - Может быть, - кивнул монах, - но две тысячи лет назад агры привели из вашего и бывшего нашего мира первую крупную партию пленных. Они не стали варить всех сразу, а поселили пленников в специальных лагерях. И обитателям расположенного на Дальнем северном материке, который Защитник назвал Африкой, удалось бежать. Понимая, что в Африке им все равно житья не будет, они построили корабли и перебрались на Ближний северный, то есть в Южную Америку. Их потомки живут там и сейчас. И на них агры пытались охотиться, но там есть куда уйти, так что там у агров тоже не очень-то получилось. Так вот, русичи давно торгуют с римлянами. Но до Защитника они покупали наши товары за серебро! То есть мы отдавали, скажем, моржовый жир, а получали в обмен серебро, которое у нас и самих имелось во вполне достаточных количествах. Ведь что такое деньги? Своей ценности они не имеют, из серебра только ложки и можно делать. Это просто символ доверия. Охотник верит, что за серебряную гривну он потом сможет купить то, что ему понадобится. Но именно доверие приток серебра со стороны и подрывал! А никельное железо добывается только в одном месте и только у нас. Защитник сказал, что месторождение - это огромный небесный камень, упавший в незапамятные времена, и теперь на месте его падения Рудная долина. Вот образцы наших монет.
   С этими словами отец Авраамий высыпал на стол горсть разнокалиберных металлических кружков. Полугрош оказался монеткой примерно с советскую копейку, грош - с две, а копейка по размеру напоминала наши три. Такого же размера, но из серебра, были местные две копейки, трехкопеечная монета русичей оказалась с пятак, а пять копеек были раза в полтора побольше. Никелевые монеты начинались с гривенника, который в общем повторял советский, и кончались пятью рублями - здоровенной монетиной раза в полтора больше юбилейного рубля.
   - Жалованья Защитнику установлено тысяча рублей в год, - торжественно сказал монах. - Это хоть и меньше совокупного дохода церкви, но больше дохода любого из людей, включая и князя, и епископа.
   - Ого, - хмыкнул Малой, - интересно. А за дом, шкуры всякие и одежду, которых мне надавали, надо ли платить и кому?
   - То есть как это платить? - удивился отец Авраамий. - Дом всегда был домом Защитника! Вот только детям твоим, когда ваше благородие приберет Господь, он по наследству не перейдет.
   Ясно, понял старшина, служебная квартира, как у офицеров в оставшейся на Земле бригаде. А попик уже и про детей мне рассказывает... Ладно, будущее в наших руках. Я ведь одно время подумывал в армии остаться, ну, а тут оно все за меня решилось, и должность предлагают сразу маршальскую. Вот только домой все равно хочется...
   - Одежду и еду ты, ваше благородие, конечно, можешь покупать, но то, что уже есть - это подарки. И с едой так же, но в монастырской трапезной ты всегда желанный гость, да и князь почтет за честь попотчевать зашедшего в гости Защитника. Так что деньги ты можешь тратить на свои защитнические дела. Причем в пределах жалованья - как вашему благородию вздумается, а если понадобится больше, то тут уж, извини, придется убедить епископат в том, что это действительно будет полезное и богоугодное дело.
   - Ну, а теперь расскажи мне про цены, - попросил Малой. - Вот этот кафтан сколько может стоить? А дом вроде моего? И так далее.
   - Дом Защитника можно оценить рублей в десять, - прикинул отец Авраамий, - княжеский будет раза в три подороже. Кафтан у тебя хороший, тянет копеек на тридцать пять, если не на сорок. Бык стоит полтинник, коза чуть подешевле, приличный нож - примерно гривенник. Ружье - рубль. Нового производства ружье, а оставшиеся от Защитника - бесценны. И взятые тобой винтовки тоже. Двадцать пять совершенно исправных! И шесть слегка попорченных, с ними уже наши мастера пытаются разобраться.
   - Это самое, - забеспокоился Малой, - как бы они там дров не наломали. Пусть погодят, я завтра сам посмотрю и на винтовки, и на ваших мастеров. А капсюли и патроны уже сосчитали?
   - Да, вот список, - кивнул монах и позвонил в колокольчик. Тотчас в кабинет зашел инок, которому было велено идти к мастерам и предупредить, чтобы смотреть смотрели, но чинить винтовки до прихода Защитника не пытались.
   А старшина посмотрел на цифры. Тысяча двести одиннадцать патронов, но у трех мятые гильзы. Пятьдесят две стреляные гильзы. Одна пулелейка, но есть приписка, что русичи и без нее сделают пули не хуже, если понадобится. Три тысячи четыреста пять капсюлей, они в основном были в мешках на шлюпках. Одиннадцать фунтов пороха. Ну, это не проблема, порох тут делают давно, и хороший, не хуже "Медведя". Но вообще-то что такое фунт? То, что он меньше килограмма, это железно, но более точно старшина не знал. Значит, придется кроме метра местным еще и килограмм показать, но вот взять-то его где? То, что столько весит литр воды, старшина знал совершенно точно, но литра у него при себе не было. На минуту Малой задумался, но его быстро осенило. Однако, гордо подумал он, пусть даже родился я дурак дураком и железнодорожный техникум с трудом окончил на тройки, кроме физкультуры и рисования, но зато в армии-то как поумнел! И незачем мне литр, потому что у меня есть автомат, а он весит три килограмма сто тридцать граммов без штык-ножа, шомпола и магазина. Ладно, с этим ясно. Абрам говорит, что даже гильзы они скорее всего тоже смогут сделать, да и имеющиеся можно будет использовать по многу раз, но как быть с капсюлями?
   - В самом конце жизни первый Защитник тоже об этом задумался, когда русичи захватили винтовку агров, - пояснил отец Авраамий, - и даже у него что-то получилось, но довести дело до конца он не успел. Но все бумаги сохранились, я сегодня же велю предоставить их вашему благородию. Сам же могу сказать, что основа для капсюлей, которые делал его благородие господин капитан, это зола морских водорослей, за которыми приходилось плавать далеко на север. И обрабатывается эта зола отстоем из выгребных ям, а потом смешивается с пометом чаек. Но получалось всегда по-разному - иногда оно взрывалось от малейшего прикосновения, иногда не взрывалось вовсе, и только два раза получилось как надо. Но почему именно те попытки оказались удачными, Защитник понять не успел. Может, у тебя, ваше благородие, это лучше выйдет.
   А что, подумал Вячеслав, насчет чего взорвать у нас все пацаны были доками, и я среди них не последний. Магний там с марганцовкой, йод с нашатырным спиртом... кстати, а не это ли пытался сделать капитан? Опять же карбидные бомбы, а один умелец ухитрился даже получить немножко нитроглицерина. Неделю потом дома валялся с обожженной мордой и поротой задницей, пока его родители делали ремонт на кухне. В общем, попробуем разобраться и с капсюлями, но надо, пожалуй, прояснить еще один вопрос. В какую сторону следует креститься, Малой уже посмотрел, но в остальном его познания относительно канонов православия были весьма скудны, да и тут оно могло быть немного не таким, как на Земле. А в чужой монастырь со своим уставом не ходят, старшина знал твердо. И спросил про это у отца Аврамия.
   - Так ты же Защитник! - удивился монах. - Тебя же на землю русичей послал сам Господь, так что ты, ваше благородие, для него не один из людишек, а его личный посланник. И уж тебе по всякому молиться можно, все равно услышан будешь. Ну, например...
   Отец Авраамий задумался, а потом продолжил:
   - Вот, к слову, как это у людей происходит. Я к отцу Феодосию могу зайти в любое время и поговорить с ним, если возникнет надобность. Но ведь не каждый же охотник или тем более дитя малое! Для них есть определенный порядок, выделены присутственные дни. Если по порядку свою просьбу изложат, то может и выслушать их отец Феодосий. Вот и в молитвенном деле так. Службы, которые идут в храме каждый день - это не просьбы, а просто благодарность Господу за уже содеянное для русичей. Если когда ни попадя его просить обо всем подряд, так он ведь и разгневаться может. Но бывают дни, когда Бог согласен выслушать нас, грешных, и в знак этого стрелки всех компасов начинают показывать с запада на восток. А если при этом еще и икона Спасителя в храме посветлеет ликом, то, значит, специально Господь обратил на русичей внимание свое и можно молиться о самом сокровенном. Но только от всей души, как мы о твоем явлении молились. А в прошлый раз, двадцать один год назад, когда я был еще иноком, такое случилось... Господи, помилуй рабов твоих грешных, до сих пор стыдно вспомнить.
   - Расскажешь или это такая тайна, о которой и говорить нельзя? - поинтересовался старшина.
   - Ох, да какая уж там тайна, половина Спасска из тех, кто постарше, об этом помнит. Епископом тогда был отец Акакий, мелкой душонки человек, да к тому же блудливый и никелелюбивый сверх всякой меры. И, как начал светлеть лик Спасителя, объявил он, что молебен будет об успехах торговли с римлянами! Ну надо же было до такого додуматься, однако епископат ему противиться не посмел. Собрали монахов, молились два дня, а на третий перестали, потому что занемог епископ, какая-то шишка у него на лбу расти начала. А через пару седмиц стало видно, что никакая это не шишка, а мужской срам! Как есть и даже с волосами, тьфу, стыдоба-то какая. Позвал тогда епископ лекаря, отрезал тот ему все отросшее, но прожил после того отец Акакий всего день, а потом помер. И правильно, нечего было поперек господней воли идти!
   Ого, подумал старшина, интересные у них тут дела творятся. Может, агр действительно не сам промахнулся, ведь как раз в это время русичи молились о Защитнике? И то, что стрелка компаса тут чуть ли не всякий день показывает куда угодно, только не на север, старшина уже видел сам. А вдруг действительно Бог есть? Тогда надо будет свечку ему поставить, что ли.
   Но потом Вячеслав устыдился своих мыслей. Если даже Он и есть, то на кой ляд ему нужна моя свечка, решил старшина. Пусть даже действительно именно Он направил меня сюда с целью помочь русичам. Так это я и сам уже начал безо всяких подсказок! То есть делать надо что следует, а там как оно будет, так пусть и будет.
  
  
  
   Глава 5
  
   Первым делом, первым делом...
  
   Остаток дня старшина посвятил чтению тех бумаг Защитника, которые описывали свойства чудотворной иконы в Спасском храме. Причем читать пришлось самому, потому как тетрадь была опечатана, а в завещании капитан написал, что вскрыть печать русичам можно в самом крайнем случае, а пока он не наступил, на это имеет право только новый Защитник. И он же решит, что из написанного в тетради можно сообщить монахам.
   На первой странице изображался план участка, где стоял храм. В общем, старшина и без этой картинки успел заметить, что тот построен между двух невысоких холмов из какого-то рыжеватого камня, но на плане было обозначено, что центр храма находится точно посередине между центрами холмов. На второй странице был чертеж здания, причем основные размеры обозначались латинскими буквами. Потом шли какие-то формулы, над которыми старшина ломал голову около часа, но так ничего и не понял. Тяжело вздохнув, он начал листать тетрадь дальше, надеясь, что где-нибудь найдется объяснение словами. И потихоньку Малой начал понимать хоть что-то. Капитан писал, что у Земли имеется магнитная сила, которая, например, отклоняет стрелку компаса. Она всегда направлена с севера на юг и почти всегда одной и той же величины, хотя иногда случаются отклонения. Здесь же, на этой планете, которую агры называют Мэлтер, магнитная сила гораздо больше, а главное - она гораздо чаще меняется, причем и по направлению тоже. В средних широтах это еще не так заметно, но тут, на Южном материке, неподалеку от полюса, направление силы может меняться аж на сто двадцать градусов, а ее величина - в десятки раз. Дальше опять шли формулы, а пояснял их схематичный чертеж пирамиды, вроде той, про которую старшине рассказывали на уроках истории. Да ведь это крыша храма! - вдруг осенило Малого. Действительно, она имела вид правильной пирамиды из темных, почти черных досок, стоящих на невысоком квадратном основании из белого известняка. Но, опять-таки, к чему все это изложил капитан, было непонятно. Ладно, читаем дальше, еще ведь и до половины не дошел, подумал старшина, переворачивая страницу.
   Дойдя до конца тетради, Вячеслав от души обругал себя за тупость. Ну не понимал же ничего в этих формулах и цифрах, так и нечего было мозги ломать! Потому как на последней странице капитан простыми словами пересказал содержание всех предыдущих.
   В общем, когда магнитные силы расположатся с запада на восток, то, проходя через железные горы, меж которых и стоит храм, они особым образом концентрируются. Икона же написана специальными красками, которые от этих магнитных сил становятся ярче. И во время, когда линии сил проходят через две горы и центр храма, а их величина наибольшая, искренняя молитва имеет шансы на воплощение в жизнь, почему так - как раз и объясняется в тетради при помощи тех самых формул. А если похожая пирамида есть и на Земле, то в случае, когда и там магнитные силы достигнут нужной величины, возможен переход с Земли на Мэлтер.
   Да уж, почесал в затылке старшина, это в сто раз проще перешерстить всю страну агров, найти там ящик-телепортатор и утащить его вместе с оператором, чем дожидаться, пока на Земле кто-то построит пирамиду меж двух железных гор, какую надо. Потом еще фиг знает сколько времени пройдет, пока там эти магнитные силы устаканятся, и чтобы в это время здесь происходило то же самое... Нет, пришел к выводу старшина, до такого не только мне, но и детям моим не дожить.
   Но долго грустить у Малого не получилось, и, вспомнив горестный рассказ отца Абрама, он расхохотался. Ведь того Акакия наказали, получается, сами монахи! Он, гад, заставил их сутками напролет молиться о его выгоде, а они, значит, от всей души ему желали - да чтоб у тебя хрен на лбу вырос, паскуда! Вот он и вырос. Нет, отцу Авраамию про такое говорить, пожалуй, не стоит, как бы его совесть не замучила или еще что-нибудь. Вот только, наморщил лоб Малой, слышал я вроде что-то про пирамиду и магнитное что-то там... точно, поле! Стояла у Патрика в мастерской такая, как раз вдоль каких-то линий поля ориентированная. Маленькая, чуть ниже молочной бутылки, и склеена она была из оргстекла. Андрюха говорил, что в ней отчего-то точатся бритвы, и сам ради интереса брился одним лезвием "Балтики" месяц подряд, хотя оно без пирамиды за пять раз тупеет до полной невозможности использования. Но потом опять перешел на электробритву, а старшину это не заинтересовало, он брился опасной. Неужели это у него было то самое, про что писал Башкирцев? И ведь Патрик говорил, что после армии постарается поглубже вникнуть в это дело. Вдруг у него получится? Вот что надо сделать, решил старшина. Хоть икона сейчас и темная, но стрелка компаса пока еще показывает на запад. И, пока она так стоит, пусть монахи молятся о здравии сержанта Андрея Патрикеева. Прямо сейчас и начинают, подумал старшина и знакомым путем отправился к отцу Авраамию. Сказать ему про молитву и посоветоваться насчет введения на земле русичей всеобщей воинской обязанности.
   Первый пункт возражений у монаха не вызвал, а вот второй заставил задуматься.
   - Не очень это хорошо выйдет, - наконец сказал он. - Летом у нас каждая пара рук на счету. Но разве обязательно ли служить весь срок сразу? Как ты, ваше благородие, это назвал - призыв? Так пускай тот призыв случается один раз в год, в конце апреля. До конца сентября народ служит, а потом - по домам. Вот так ничего плохого не будет, зимой, особенно на побережье, все равно работы мало. И вместе с воинской наукой нужно будет учить недорослей грамоте, а то поди до них доберись, пока каждый сидит в своей деревеньке.
   Ага, подумал Малой, поп говорит дело. И тут еще надо иметь в виду, что сразу все правильно не получится, поначалу косяком пойдут всякие накладки. А если служба будет только зимой, то за лето можно будет спокойно обдумать, что пошло наперекосяк, и к следующей зиме исправить. И страна русичей - это не Россия, от Спасска до самой ее дальней границы пять дней пешего хода, так что лишних транспортных расходов не будет. Значит, надо соглашаться с предложением монаха, а потом спросить про язык агров, вдруг отец Абрам об этом что-нибудь знает. Дело было в том, что, пока старшина воевал, монахи все-таки сделали из его ремня неплохую антенну, и уже вторую ночь старшина слушал эфир. Так вот, ему удалось несколько раз поймать разговоры агров, и все они были на русском языке! Правда, не очень понятном, со многими неизвестными словами, но тем не менее именно русском. Более того, одна из передач, похоже, была с приплывавшего в Загорье корабля. То есть передающий возбужденно вопил о несметных толпах русичей, вооруженных дальнобойными самострелами, о попавшем в засаду десанте и еще о чем-то, а в конце заявил, что отрядом численностью менее полутысячи на Южный материк лучше не соваться.
   - Это правда, - задумчиво подтвердил отец Авраамий, - агры говорят по-русски. На это обратил внимание еще первый Защитник, но почему так, он твердо объяснить не смог. Скорее всего, еще до захвата римлян у агров кто-то сбежал на Землю. Не все же они живодеры от рождения! А живут супостаты долго, чуть ли не тысячу лет. Так что вполне он мог попасть в древнюю Русь и там чему-то научить местный народ. Не очень его благородию капитану такое нравилось, но другого объяснения он придумать не смог. Церковь же считает, что агров такими сотворил Господь, а зачем - только ему ведомо.
   Вячеславу тоже не очень понравилось объяснение Защитника. Это что же, выходит, наших предков учили жизни какие-то доисторические фашисты?! Быть такого не может. Скорее уж наоборот, сунулись эти уроды в древнюю Русь, но там им наши богатыри так вломили, что агры вмиг научились кричать "дяденьки, не бейте, мы сдаемся!" по-русски, ну, а потом и все остальное. Может, у них родной язык такой корявый, что на нем и говорить-то противно? Насчет же того, что агров специально сотворили говорящими по-русски, старшине не очень верилось.
  
   Следующий день для нового Защитника начался с визита в оружейную мастерскую. В общем, он зря волновался - понять, как разбирается винтовка агров, местные мастера смогли и сами. Выяснилось, что у одной погнут ствол, так что из нее может получиться только короткий обрез, но кому он здесь нужен? Хотя для учебных целей сойдет, надо же на чем-то изучать сборку-разборку, да и как заряжать тоже. У двух были треснуты приклады, столяр уже сказал, что один лучше сразу сделать новый, а второй можно подклеить и укрепить. Оставшиеся же три были отнесены к неисправным из-за набившегося в затвор песка. Убедившись, что портачить оружейные мастера не будут, старшина собрался было сходить в трапезную, но по дороге был перехвачен Василисой Криволаповой. Бабка увязалась с отрядом, потому как в Спасске, в школе при монастыре, у нее училась дочь, и вот, значит, она и решила проведать дитя, раз уж тут образовалась оказия, а то пускаться одной-то в такой дальний путь ей якобы страшно. На самом же деле старшине было совершенно очевидно, что охотница потеряла всякий покой из-за винтовок. За время пути она неоднократно доставала Вячеслава своими рассуждениями о том, что, мол, вот если бы у нее с самого начала было такое ружье, то она перестреляла бы пришельцев еще в лодках. На реплику Малого, что в таком случае русичам вряд ли достались бы винтовки, бабка не моргнув глазом заявила, что и на берегу врага можно перебить ничуть не хуже, только стрелять уметь надо. А кто тут умеет? Кроме нее, разумеется. Ну, Ванька Чайкин ничего, что-то может, особенно когда трезвый. Викула-десятник тоже не так уж плох, да друг его Федька, и у Мухи есть пяток неплохих стрелков. И все, остальные за сто шагов в быка не попадут! А доверь им ружье почистить - сломают.
   И вот старушенция снова возникла на пути у Малого. Но сейчас у него уже появились мысли насчет того, в какое русло направить бьющую через край энергию неуемной бабки.
   - Василиса... э... как тебя по батюшке?
   - Ванькой Водяным моего батьку звали, - растерялась старушка, - а что за нужда тебе в нем? Третий уже десяток лет пошел, как он помер.
   - Значит, Василиса Ивановна, подумал я насчет винтовки и вот что придумал.
   Бабка замерла.
   - Ты же двоих агров уложила? - продолжал старшина.
   - Как это двоих, - аж чуть не подпрыгнула от обиды Василиса, - когда троих! Двоих из пистолета, а потом, как они побежали, я у Митьки взяла ружье и еще одного успокоила! Правда, упал он плохо, прикладом своего ружья о камни, вот и треснул немного приклад. Но тут мужики в монастыре рукастые, быстро исправят.
   - Раз троих, то тогда тем более. Такому стрелку, как ты, и не дать винтовку? Кому же их тогда давать, если не тебе. Вот прямо сейчас можешь пойти и выбрать самую лучшую. Но будет она тебе не в собственность, а в пользование.
   - Это как? - не поняла бабка.
   - Значит, пользоваться ты ей сможешь как тебе угодно, но чтобы бережно, и ни продать, ни подарить ее будет нельзя.
   - Да что же я, дура какая, прости господи, такую вещь продавать или портить?! - чуть ли не на весь монастырь завопила Василиса.
   - Но вот патронов у нас мало, - вздохнул старшина, - так что дам я их тебе только четырнадцать штук, а больше не могу.
   - Так ведь их по много раз снаряжать можно!
   - Это да, но капсюлей у нас тоже совсем немного. Ну, десятка наверное три как-нибудь тебе выделим. Но это только если ты не захочешь их сама заработать.
   - Как? - вскинулась бабка. Что такое капсюль, она уже знала.
   - Скоро я здешних мужиков начну учить воинским наукам. Хочешь быть при мне замом по стрелковой подготовке? У нас около тридцати винтовок. Вот, значит, и надо выбрать из будущих солдат самых способных, а потом научить их стрелять. Может, и не совсем как ты, но чтобы с четырехсот шагов хоть через раз, но во врага попадали.
   - То есть зовешь ты меня на защитническую службу? А что, и пойду. Вот только...
   Бабка замялась.
   - Я ведь охотой имела до двух рублей в год! - гордо сообщила она. - На княжьей службе простой стрелок, конечно, живет победнее...
   - А ты у нас стрелок не простой, и я тебе, пожалуй, сразу присвою звание прапорщика с окладом двадцать копеек в месяц.
   - Тогда, конечно, я согласная. И насчет капсюлей мы что-нибудь придумаем, а то как же с малым количеством мужиков стрелять учить?
   - Да ты, бабуль, что, инженер или химик? - улыбнулся Малой.
   - Я Василиса Криволапова, и раз говорю, что придумаем, так это не зря. Сам увидишь, Защитник. А за ружьем-то прямо сейчас можно идти?
   - Да, хотя погоди маленько, в армии порядок должен быть.
   С этими словами старшина достал свою записную книжку, в которой были заполнены только пять страниц, и четырехцветную шариковую ручку, подарок старшего лейтенанта. Чуть подумав, он выдвинул зеленый стержень и написал:
   "Выдать прапорщику Криволаповой винтовку, 14 патронов и 35 капсюлей. Старшина Малой".
   После чего вырвал листок и подал его Василисе.
   Где-то с минуту старушка любовалась на диковинную тонкую бумагу в мелкую клетку и на зеленую надпись на ней, а потом исчезла. Вот только что тут была, вдруг раз - и ее нет!
   - Зверь, а не бабка, - покачал головой старшина и продолжил свой путь в трапезную.
  
   Всю вторую половину дня Малой знакомился с тем, как у русичей обстоят дела с химией. Кое-какие знания по этой науке у старшины имелись, ведь в школе он дружил с Женькой-химиком, тем самым, который как-то раз ухитрился получить нитроглицерин - правда, тогда реакция прошла уж слишком удачно. Но это было в шестом классе, а к восьмому Женька уже набрался ума и взрывов на кухне больше не учинял. Так вот, Малой пару раз помогал ему при изготовлении гремучей ртути и неплохо запомнил этот процесс. Но проблема была в разнице терминологий. Что такое ртуть, главный химик монастыря отец Николай знал. Ее можно купить у римлян, а можно и получить из киновари, которой в наличии сейчас имеется примерно седьмая часть фунта, а если потребуется больше, то ее добывают в Райской долине. Но вот с кислотами дело обстояло хуже - русичи вообще не использовали такого слова. После долгих объяснений, что соляная кислота применяется для травления при ковке и пайке, выяснилось, что данный реактив у русичей называется "соляной спирт". С азотной же кислотой дело обстояло несколько хуже. Пересмотрев и перенюхав все, что в химлаборатории монастыря именовалось спиртами, Малой вынужден был признать, что, похоже, ни один из них азотной кислотой не является. Самое главное, что и свойств ее старшина толком не знал! Помнил, что это жидкость желтоватого цвета, очень едкая и с характерным запахом. Подумав, отец Николай сказал, что это или крепкая водка, или царская водка. Последняя получается смешиванием трех частей соляного спирта с одной частью крепкой водки. Тут старшина припомнил, что Женька тоже говорил нечто похожее, а, значит, крепкой водкой тут действительно называют азотную кислоту, которой сейчас в наличии нет, но приготовить ее можно. В общем, отец Николай пообещал старшине, что через неделю будет и ртуть, и азотная кислота.
   А спустя трое суток к Малому заявилась целая делегация в составе прапорщика Василисы в сопровождении какой-то довольно высокой миловидной девушки и двух иноков, их Малой уже научился отличать от монахов.
   - Позволь, Защитник, представить тебе дочь мою, Ольгу, - торжественно объявила бабка, - коя с отличием окончила монастырскую школу, а ныне оставлена лично отцом Феодосием для углубленного изучения мать...и...матики, вроде так. И еще...
   Бабка запнулась.
   - Инженерной науки, - подсказала ей дочь и так мило покраснела, что Малой непроизвольно сглотнул.
   - Вот! - подтвердила Василиса с гордым видом. - Говорила я тебе, Защитник, что размыслим мы, как быть с патронами для учения, дабы капсюлей на них не тратить? Вот дочь моя и придумала. Ольга, показывай!
   Девушка взяла у инока постарше продолговатый сверток и развернула его. Там оказалось нечто вроде обреза, но почти целиком из дерева, только сбоку торчал железный курковый механизм от местного ружья. Но кроме него "обрез" имел еще и продольно-скользящий затвор, явно скопированный с винтовки агров. Ольга отвела его в заднее положение и взяла у второго инока стреляную гильзу.
   - Я насыпала туда совсем немножко пороха и забила тряпочный пыж, - сообщила она.
   Затем девушка вложила гильзу в патронник, закрыла затвор и взвела курок. Потом прицелилась из своего обреза в стену и нажала на спуск. Фухнуло, об стену ударилась тлеющая тряпка, которую тут же затоптал младший инок. Изобретательница же открыла затвор, достала гильзу и показала ее Малому.
   - Место для капсюля заглушено, - пояснила Ольга, - но вот тут просверлена маленькая дырка. При снаряжении она закрывается редкой тканью с пороховой пропиткой.
   Потом девушка глянула на старшину, снова покраснела и замолчала.
   - Так можно доделать несколько ружей агров, - перехватила эстафету Василиса. - Правда, с одной зарядки ружье будет стрелять только раз, в магазин такие патроны не засунешь, потому что их надо вставлять особо, чтобы метка на гильзе совпала с меткой на патроннике. Но на учебе это не страшно, да и в бою такое ружье будет всяко лучше нашего старого. И ружья мы такой доделкой не испортим, потому что курковую машинку можно быстро снять, а запальную дырочку в стволе заклепать.
   Ай да молодец девчонка, восхищенно думал старшина, вертя в руках модель доработанной винтовки. Теперь они нам верно послужат до полного расстрела стволов, а это будет еще ой как не скоро! Чай, к тому времени и новых добудем. И чего, спрашивается, я сам до этого сразу не додумался? Наверное, потому, что она умная, а я все-таки не очень. И, кстати, как тут у русичей за девушками ухаживают, спросить, что ли, отца Абрама? А то ведь ни кино, ни танцплощадки, ни даже семечек. Хотя ладно, и так прорвемся.
   С этой оптимистической мыслью Вячеслав и вернул модель ее авторше, про себя подумав, что и для нее надо будет придумать какую-нибудь должность в создаваемой армии. И если доработанные предложенным образом винтовки агров будут нормально стрелять, тут же присвоить девушке звание лейтенанта инженерных войск.
  
  
  
   Глава 6
  
   Рай в шалаше?
  
   А вскоре старшине представился случай вспомнить свое далекое детство, когда он, пятилетний пацан, с завистью смотрел на рассекающего на велосипеде старшего брата. Славику было обещано - как только исполнится шесть лет, ему тоже дадут попробовать, вот прямо в этот же день. И ведь не обманул брат, но проехать удалось только метра три, а со второй попытки и вовсе полтора, после чего будущий старшина был отправлен к матери, замазывать йодом ссадины на локтях и коленях. Тогда он впервые понял, что видеть, как кто-то что-то делает, мало для успешного воспроизведения процесса. Надо это еще и уметь. Правда, имелся и более поздний пример прямо противоположного плана, когда пятнадцатилетний Вячеслав как-то раз случайно потерял невинность в обществе шалавы Людки с нечетной стороны улицы. Там все получилось сразу и без проблем, хотя до того Славе даже и видеть-то подобного со стороны не доводилось. Значит, пришел к выводу старшина, покидая химическую лабораторию монастыря после третьего по счету неудачного опыта, с Людкой - это было исключение. А с велосипедом и гремучей ртутью - правило. Может, после тройной перегонки все равно получился недостаточно чистый спирт? В общем, пусть отец Николай дальше сам мучается, в общих чертах он уже понял, что и как должно получиться. А учеников, пожалуй, надо настропалить на получение бертолетовой соли. Ибо это совсем просто, знай пропускай хлор через нагретый раствор золы, а потом, поставив банку на лед, ждешь появления осадка. Но тут основная трудность была в хлоре, а точнее в том, что старшина так и не смог толком объяснить местным химикам, что такое хлор, потому как и сам этого не знал. Единственное, что он мог сказать - для поучения этого газа надо бросить какой-то темный, почти черный порошок в бесцветную жидкость, и он там начнет шипеть и булькать. Хотя разве этого мало? Вот пусть ученики и пропускают любой газ, полученный подобным образом, через нагретый раствор золы, может, в конце концов и получится та самая бертолетова соль. Но даже если нет, они все равно чему-то научатся, так что зряшной их возня не будет.
   Тут старшине вспомнилось, как почти полтора года назад Патрик учил его водить разведвзводовский газик, пригнанный ему для ремонта рации. Уже потом выяснилось, что сам Патрикеев тогда вообще водить машину не умел, то есть совершенно! А Вячеслав до этого все-таки один раз держался за руль колесного трактора.
   - Ты пойми, - объяснил будущему старшине нахальный радиомастер, - учителю, а тем более начальнику вовсе не обязательно самому что-то уметь! Достаточно знать или даже думать, что знаешь, как это должны сделать подчиненные.
   Так что все правильно, пришел к окончательному выводу Малой. Направление я монахам указал, теперь дело за ними. Что там меня на литературе заставляли из Пушкина учить? Что опыт - он чей-то сын, и, пока ошибок не наделаешь, его не наберешься. А мне надо заранее придумать, чем их наградить, когда хоть что-нибудь получится, вот и все.
  
   Уже в процессе подготовки к ведению всеобщей воинской обязанности Малой задумался о том, что русичи живут на полуострове, то есть их земля с трех сторон окружена океаном. Именно по воде сюда приплывает враг, и что это значит? Правильно, кроме армии нужен еще и флот. Однако если про армию старшина знал уж во всяком случае больше любого на этой планете, то с флотом дела обстояли несколько хуже. Военные корабли Малому доводилось видеть только на картинках. Из невоенных в его активе имелся увиденный как-то раз на Рыбинском водохранилище теплоход "Иван Кадомцев", но издалека, так что Вячеслав даже не сразу заметил, что он колесный. Ну, и когда восемь лет назад их класс ездил на экскурсию в Москву, в программе была поездка на речном трамвайчике. В общем, старшине хватило здравомыслия признать, что его познания в морском деле совершенно недостаточны даже для составления самых предварительных планов, и он в очередной раз обратился за консультацией к отцу Абраму. Тот перенаправил его к благочинному по морским делам отцу Сергию, и вот уже несколько дней обеды и ужины в монастыре сопровождались лекциями на мореплавательские темы.
   Выяснилось, что основным типом океанского корабля у русичей является бот - одномачтовое судно с двумя косыми парусами. Посмотрев на рисунок, старшина подумал, что на Земле, кажется, это называлось яхтой. Для прибрежного плавания использовались ладьи - кораблики побольше, попузатей и с двумя мачтами. Ну и просто лодки у рыбаков и охотников. Землю русичей от Ближнего северного материка отделял пролив шириной километров семьдесят, но с большим количеством рифов и, кроме того, течением, которое зависело от направления и силы ветра. Так что через пролив агры почти не плавали, ограничиваясь набегами на восточное побережье. Кроме того, при хорошем ветре бот мог и уйти от случайно встреченных вражеских кораблей, которые развивали скорость около десяти узлов. И боты, и ладьи имели весла, иначе им просто не удавалось бы заходить в узкие бухты, где, как правило, располагались селения русичей.
   Отец Сергий объяснил Малому, что корабли агров почти не нападают на боты русичей в открытом море. Потому что их не так просто догнать, а если подойти ближе, то русичи начнут отстреливаться из пушек, которых, как правило, на каждом боте имелось две. Да, пушки агров мощнее и дальнобойнее, но что толку топить корабль, когда им нужны живые люди? А вот при попытке защитить свой берег боты безжалостно расстреливались.
  
   Итак, какая-то информация у старшины появилась, и он приступил к ее обдумыванию. Значит, какие задачи могут ставиться перед любым подразделением? Наступательные, оборонительные и разведывательно-диверсионные. Флот - он, в общем-то, тоже подразделение, и как у него обстоят дела? Пока хреновато, вынужден был признать старшина. Про наступательные действия никто и не думает из-за явного превосходства артиллерии противника. Оборонительные пока не увенчались успехом по той же причине, и единственное, что пока могут боты русичей - это вести разведку. Но сие не есть хорошо, и для начала надо подумать, как флот может помочь при обороне какого-нибудь поселка. Что является оборонительным вооружением на суше? Во-первых, пулеметы, но их тут нет и не предвидится. А во-вторых, мины... Мины! Они ведь и морские бывают, старшина это знал совершенно точно, он их не раз видел на картинках - здоровенные железные шары с торчащими во все стороны рожками. Плывет, значит, этакий шар по морю, и, как коснется своим рогом днища корабля, взрывается. Но, блин... Где-нибудь в океане, может, они и будут спокойно плавать, а в здешних течениях, да меж камней, мину мигом шваркнет об риф или берег. Привязать их, что ли? Точно, привязать! К большому булыжнику, который будет мине вместо якоря, и на веревке строго определенной длины. Чтобы лодки русичей могли спокойно проходить над этими минами, а корабли агров обязательно задевали их брюхом.
   Вот так, с некоторой даже гордостью за мощь своего разума подумал Малой, и мы тоже можем кое-что, если как следует напряжем извилины. Вроде завтра Ольга обещала показать в действии три переделанные под кремневый запал винтовки? Вот и ладушки, посмотрим, постреляем, а потом расскажем ей про мины.
  
   Винтовки с патронами из снаряженных дырявых гильз действительно оказались вполне пригодными не только для учебы, но и для боевых действий, а после стрельбы Малой пригласил Ольгу к себе домой, где и рассказал ей про морские мины. А потом, воодушевленный неподдельным интересом слушательницы, и вообще все, что помнил про военно-морской флот. Правда, в его рассказе искушенный человек наверняка нашел бы и неточности, и некоторую, скажем так, непоследовательность, но Ольга к таковым не относилась. И потому, широко раскрыв глаза, слушала об обороне Севастополя под руководством адмирала Ушакова, а потом - о крейсерах "Киров" и "Аврора". После чего старшина вспомнил о матросе Кошке и атомных подводных лодках, но к авианосцам перейти не успел, потому как беседа была прервана некстати заявившимся отцом Авраамием.
   - Случилось чего? - без особого энтузиазма вопросил старшина.
   - Случилось, Защитник, - подтвердил монах, - в Райской долине прослышали о появлении второго Защитника и прислали посольство с подарками. Вот и думаем мы с отцом Феодосием, то ли гнать их в шею, то ли допустить до твоей персоны. Подарки-то - смех один, хоть Москва и не так чтобы уж очень богато живет, но могли бы и получше чего прислать.
   - Ну зачем же сразу в шею, - задумался Вячеслав, - это разведка, ежу понятно. Так что приму я их, но попозже. Скажи им, что у Защитника важное совещание, а как оно закончится, их допустят до... до... в общем, до меня. А нам бы пока пообедать, покормите нас с Ольгой?
   - Отчего же не покормить, только послы пока как раз в трапезной и сидят. Выгнать или послать иноков сюда обед принести?
   - Лучше сюда, - решил старшина и, дождавшись ухода отца Авраамия, продолжил свое повествование, но теперь уже про боевые вертолеты. Вот уж тут Малой чувствовал себя гораздо уверенней, чем в чисто морских вопросах, так что и рассказ получился куда красочней.
   - В монастырской библиотеке есть записанный тридцать лет назад рассказ одного охотника о том, как он видел летающую машину агров, - вспомнила Ольга. - И там даже был рисунок, я его внимательно рассмотрела. Но та машина не имела мельничных лопастей сверху, а выглядела как... как...
   Малой подал девушке свою четырехцветную ручку и лист бумаги. Примерно с минуту Ольга с интересом рассматривала диковинку, потом, по очереди выдвигая стержни, провела по линии каждого цвета, после чего быстро набросала рисунок.
   - Ага, видали мы такое, видали, - кивнул старшина, вглядевшись. Действительно, изображенное Ольгой больше всего напоминало треугольный воздушный змей. А вот уж по змеям-то старшина в детстве был большим специалистом - делал и простые квадратные с косым крестом посередине и мочальным хвостом сзади, и коробчатые, ну и треугольные тоже, причем как раз такие, как девушка и изобразила. Две планки буквой "Л", точно посередине между ними еще одна, такая же, и скрепляющая всю конструкцию поперечина ближе к заднему краю. А поверх - треугольник из плотной бумаги, вклеенный так, чтобы он образовывал два небольших горба. Подобные змеи хорошо летали при слабом ветре, причем их можно было поднять так, чтобы змей оказался почти прямо над головой запускающего. Нарисованная Ольгой агровская машина, судя по всему, как раз и представляла собой такого змея, только большого и с подвешенной внизу люлькой, где размещался пилот и мотор.
   Так что еще полчаса, пока не принесли обед, Малой соловьем разливался про воздушных змеев. По нему выходило, что строили они с пацанами великое множество самых разных, в том числе и такие большие, чтобы поднять человека. Тут, правда, Вячеслав самую малость преувеличил, потому как змей, построенный Петькой с двумя младшими братьями, действительно мог поднять семилетнего Вовку, но очень невысоко и ненадолго, да и то только после того, как Вовка подпрыгивал.
   Правда, потом пришлось отвлечься на трапезу, но после нее старшина взял ручку, бумагу и снабдил свой рассказ иллюстративным материалом. Дело было в том, что он довольно неплохо рисовал, и училка в школе даже говорила, что из него может получиться художник, но Вячеслава подобная перспектива как-то не очень вдохновила, и он после восьми классов поступил в железнодорожный техникум. Ну, а тут, чего уж греха таить, он просто решил похвастаться своими талантами перед симпатичной девушкой. Она это явно оценила, но, кроме того, заинтересовалась и самими змеями.
   - Ваше благородие Защитник...
   - Да Слава я, просто Слава! - в который раз уточнил Вячеслав.
   - Слава, это очень интересно, надо попробовать. Ведь даже в Спасске часто дуют сильные ветры, а на Медвежьей горе они всегда, и можно будет поднимать наблюдателей, которые увидят сигналы солнечного телеграфа или сигнальные дымы прямо с побережья. А может, получится оснастить твоими змеями и боты, чтобы агры не могли внезапно подойти к нашим кораблям. Поможешь мне построить несколько маленьких змеев для изучения?
   - Обязательно, - заверил Малой, но тут снова объявился отец Авраамий с напоминанием про послов, и старшина пошел за ним в монастырь, мысленно желая тем послам подавиться своими подарками. Сейчас бы сели с Ольгой змея клеить, а тут изволь беседовать с этими москвичами. Тьфу. То есть тяжела ты, доля Защитника!
  
   Послов оказалось всего двое, и представляли они не тамошнего князя и даже не архиерея Московского, а, как они сказали, купеческое сословие Райской долины. Это сразу заинтересовало старшину, потому как получалось, что делегаты прибыли сюда сами, а не были посланы начальством. А, значит, у них имеется какой-то свой интерес, от начальственного отличный. Так что он с подобающей вежливостью принял подарки - в основном тряпки, которые ему были совершенно ни к чему, здоровенное мягкое полотенце и что-то вроде халата. И небольшой бочонок меда, чему Вячеслав искренне обрадовался, да плюс восковые свечи. После чего инок принес местного пива, и Малой, налив себе и предложив сделать то же самое послам, приготовился слушать.
   Первые десять минут гости исходили комплиментами в адрес Малого - мол, он и такой, этакий, и агров в Загорье победил играючи да богатые трофеи взял, так что ждет теперь жителей гор одно сплошное процветание. Потом начался плач. Типа мы там, в Райской долине, перебиваемся с хлеба на воду, торговлишка внутри долины совсем никакая, а с остальной землей русичей им, купцам, не дают торговать...
   Тут оратор осторожно огляделся и, не увидев рядом никого, закончил:
   - Ну совсем не дают торговать жадные попы! И с римлянами тоже. От них, чернорясых, что, убудет, если честный купец что-то продаст римлянам или купит у них?
   - Дядь, ты уточни, чьи попы тебе жить-то мешают, - предложил Малой.
   - Да здешние, знамо дело, спасские, из Феофановского монастыря. При прежнем-то епископе, Акакии, еще ничего было, а Феодосий совсем зажал торговлю и жизни не дает честному купцу.
   - Вот прямо так и не дает? - поинтересовался старшина, потому как уже успел ознакомиться с положением дел относительно московской торговли.
   Купцы вынуждены были признать, что не совсем прямо. То есть торговать-то можно, только при этом придется платить налог спасскому князю, церковную десятину и еще таможенный сбор, а это одна двенадцатая часть. Да разве при таких поборах можно не разориться? Тем более что нашему, московскому князю, тоже дать надо, да и архиерею его десятину, хоть она выходит и поменьше вашей.
   Очень интересно, подумал старшина, как это десятая часть от одной и той же суммы в Москве оказывается меньше, чем в Спасске? И, сделав пометку в памяти уточнить про такой феномен, продолжал слушать оратора, потихоньку от жалоб дошедшего уже и до предложений. Типа они готовы сами, своими силами и за свой счет оборудовать причалами все равно пустующую Лазоревую бухту, от этого Спасску никакого убытка не будет. И дорогу от долины к ней проложить, а она в тех краях и не москвичам пригодится. В общем, ежели его благородие Защитник замолвит за них словечко, то уж они, купцы московские, отблагодарят от всей души.
   - Интересно, - с приличествующей ситуации важностью сказал старшина, - я подумаю, с налета такие дела не делаются. Завтра ближе к вечеру еще раз поговорим, а пока приятного вам аппетита, на сегодня заседание объявляю закрытым.
   С этими словами Малой встал и отправился в настоятельские покои, чтобы узнать мнение отцов Феодосия с Авраамием об этом деле.
   - Так и знал, - скривился отец Абрам, - все им не нравится, что новый епископ наконец-то порядок в торговле навел. Ишь, чего захотели - они будут себе мошну набивать, а мы смотреть? В Лазоревой же бухте наши охотники морского зверя промышляют, потому там и не строится ничего.
   - Но все-таки, - решил до конца разобраться в вопросе старшина, - чем они торгуют с римлянами?
   - Продают стекло, - пояснил монах, - оно у них хоть и дороже нашего, но лучше, такого песка, как под Москвой, у нас нет. Причем и цветное тоже, наши стекольщики вообще этим баловством не занимаются. А покупают всего понемногу - лес, липкий сок какого-то дерева, выделанные кожи. Напрямую нам от их торговли ни прибыли, ни убытка, только налог, да и то небольшой. Но почему это, прости Господи, наши должны платить и сбор, и десятину, а эти - нет? Это их дело, чего они там своему самозваному князю потом платят.
   - Ясно, - кивнул Малой, - а почему у них десятина-то меньше получается?
   - Так это кто и как считать будет! Их архиерей такие порядки завел, что тамошние дьяки за мзду тебе любую цифру как доход, десятиной облагаемый, впишут. Тьфу да и только!
   - Ладно, отец, мысли твои я понял. Но мне по этому поводу вот что думается...
   - А что, лепо может получиться, - согласился монах, выслушав Малого, - только все равно нечего им делать в Лазоревой бухте. Пусть в Дальнем свой причал строят, там как раз место есть.
   С утра еще раз обмозговав пришедшее ему в голову насчет московских дел, старшина явных ошибок не нашел и в обед уже выступал перед купцами:
   - Обмыслил я, что вы мне вчера сказали, и вот что решил. Если хотите, стройте свой причал в поселке Дальнем, Лазоревую бухту трогать нельзя, это заказник. А насчет пошлин, налога и десятины решили мы так. Пошлина за товары, идущие римлянам, браться не будет. А в остальном все должно быть взаимно. Открываете вы свое представительство на земле русичей - тогда уж и мы открываем свое в Москве. Хотите не платить десятину нашей церкви - добейтесь, чтобы наши купцы, через московское представительство торгующие, не платили вашей. И с княжеским налогом то же самое.
   - Да чем же ваши у нас торговать будут, - заканючил купец постарше, - народишко-то у нас совсем нищий, копейку и то за большие деньги считает.
   - Ну вы, москвичи, совсем зажрались, копейка вам уже не деньги. Она, между прочим, рубль бережет! А чем торговать - найдем. Со всем уважением к вашим законам, то есть в стекольные дела, где у вас договор с мастерами на двадцать лет, мы не полезем.
   Старшина знал, что говорил. Какая разница, что почем будут покупать и продавать в Москве люди из Спасска! Потому как проникновение в чужую страну, пусть она и совсем недавно такой стала, надо начинать с организации там своей резидентуры. Ну, а насчет торговли - тоже не прогорим. Продавать почти ничего не будем, только покупать, причем что угодно, хоть траву из-под ног или куриный помет. А платить будем никелем, который в Москве ценится, но своего там нет. А, значит, в любой удобный нам момент мы сможем так задрать цены, что в той долине и рубль за деньги считать перестанут. Ибо куда это годится, когда внутри страны какие-то снобы отделились, завели свои порядки и знать больше ничего не хотят?
  
   Вот так, в делах и заботах, незаметно пролетел декабрь, и наступил Новый год, который тут со времен капитана Башкирцева праздновали первого января, то есть в самый разгар лета. Большая ель, специально для этого растущая на главной площади Спасска, была украшена ленточками и бумажными игрушками. А сейчас русичи дивились на невиданное зрелище - парад воздушных змеев. Большие и разноцветные, треугольные, квадратные и коробчатые, парили они над Спасском, весело размахивая мочальными хвостами. Вечером планировался салют. И хотя фейерверки тут были известны со времен первого Защитника, народ с нетерпением ждал темноты, ибо уже расползлись слухи, что сюда приложил руку второй Защитник и потому это будет особенный фейерверк.
   А старшина стоял в стороне, у своего дома, и любовался на прижавшуюся к нему Ольгу. Вчера она согласилась стать его женой, и через пять дней будет свадьба. На душе у Малого было празднично. Ну и черт с ним, что он на другой планете. Все равно такую жену, как Ольга, на Земле не больно и найдешь. Жалко, конечно, родителей - им, небось, пришла бумажка "пропал без вести". Но ведь не похоронка же! Да и потом, глядишь, получится передать им весточку. Может, и в гости заглянуть. А мой дом теперь тут. Интересно, когда же удастся связаться с Землей? Если дела и дальше пойдут так, как пока идут, то лет через десять в самом лучшем случае. Ну и что?
   Если бы старшине в этот момент кто-нибудь сказал правду - то есть что до того события пройдет еще тридцать один год, он все равно бы не очень расстроился.
  
  
  
   Глава 7
  
   Должен ли Рим пасть?
  
   Утром первого января двести шестьдесят шестого года от явления первого Защитника старшина встал довольно поздно, в одиннадцать. Не то что бы он сильно выпил на новогоднем застолье, но не так уж много выпадало дней, когда их благородие Защитник мог спать, сколько ему вздумается. За три года, что Вячеслав жил на земле русичей, хорошо, если набрался десяток.
   Быстро одевшись, старшина вышел в гостиную. Там было пусто, но из сеней доносился голос Ольги - кажется, она кого-то распекала. Малой прислушался.
   - Ты, купец, грамотный? - грозно вопрошала она. - А раз грамотный, так читай бумагу - специально крупными буквами писала и на самое видное место вывешивала! У Защитника сегодня выходной. И беспокоить его можно, только если нападут агры! Отвечай - они напали?
   - Нет, уважаемая товарищ старший лейтенант, - ответствовал чей-то смутно знакомый голос, - так ведь я только что вернулся из Римской страны и привез посла, причем не абы какого, а целого центуриона!
   - Центурион - это по нашему ротный, то есть капитан, - возразила супруга, - невелика птица против старшины, субординацию понимать надо. Устрой его в гостевом доме, потом покорми, город ему покажи, а вечером на площади танцы будут. Завтра же с десяти - милости просим. Иди, купец, пока я не осерчала.
   На этом беседа закончилась - Ольгу знали по всей земле русичей и в общем-то побаивались. Не так, конечно, как ее мать, начальника стрелковой подготовки русской армии, которую за характер, проявляемый как перед аграми, так и перед русичами, давно уже кликали не Криволаповой, а Грозной. Но купец, судя по удаляющимся шагам, не рискнул спорить и с Ольгой.
   - Солнышко, а не зря ты с ним так сурово? - спросил Вячеслав, целуя жену. - Я же его сам просил поговорить с римлянами на предмет совместных операций против агров.
   - И вовсе даже не сурово, ты ведь только самый конец разговора слышал. Не успел он там никому твои слова передать, римляне первыми к нему подошли и предложили отправить на его боте посольство к русичам! Так что тут нам поспешность показывать не надо.
   Ага, подумал старшина, подперло их, сердечных. Раньше к ним агры не очень-то и ходили, страна там куда больше здешнего полуострова, есть и куда уйти, и где засаду устроить. Вот супостаты и намылились было к русичам, но, три раза подряд получив по мозгам, решили, видимо, поискать добычу полегче. И то - ведь в последний раз они потеряли большой корабль, подорвавшийся на мине! Уйти смогли только несколько человек на разведчике. Жалко, что взрывом покорежило машину, без нее восстанавливать этот корабль не имело смысла. Зато сколько всего полезного на нем взяли, до сих пор душа радуется! Но, как говорится, хорошего много не бывает. И теперь ситуация могла развиваться двояко. Или русичи договариваются с римлянами о совместных действиях против агров. Тогда дележ трофеев будет примерно поровну. Или же русичи войдут в бедственное положение римлян, помогут им отбиться от пришельцев - чай, римляне тоже люди, хоть и не православные, а язычники. И, конечно, потом выделят горемыкам некоторую долю из трофеев, исключительно от широты души. Револьверы, например, пусть хоть все забирают, их на том корабле было аж пять десятков, нам больше не нужно. А римляне, надо думать, в благодарность не откажутся подарить русичам, например, тонну ртути. Или даже две тонны, хотя откуда у них столько. Так что Ольга молодец, признал старшина. Сегодня у нас не только танцы, но и парад, так что надо будет самому проследить за его подготовкой. И после него устроить показательные выступления стрелков. Пусть Василиса хоть из шкуры вылезет и всех своих подчиненных из нее вытряхнет, но чтобы отстрелялись как положено и даже лучше! А вот после всего этого, завтра, можно будет и поговорить с римлянами. Тем более что от них приплыл целый центурион.
  
   И парад, и показательные стрельбы произвели должное впечатление на посольство в составе квестора Мара Ливия и центуриона Корнелия Квинта, так что второго января оно явилось на прием к Защитнику уже в соответствующем настроении. Центурион даже пытался говорить по-русски, но Малой быстро пресек это дело - гораздо понятнее было слушать переводчика отца Михаила.
   Малой и раньше знал - римляне за последние полтораста лет обнаглели настолько, что начали строить города по берегам судоходных рек, коих в Южной провинции, управляемой консулом Синтием Руфом, было целых три. И вот теперь центурион объяснил причины такой совершенно вопиющей беспечности. Оказывается, у римлян было соглашение с аграми. Они приплывали раз в год, и каждый город выдавал им по два человека - преступников или тех, кого таковыми срочно объявили в преддверии визита агров. Однако недавно произошло сразу несколько событий. Во-первых, те агры, которые исстари собирали эту дань с римлян, вдруг объявили, что теперь придется давать не по два, а по четыре человека - мол, города стали гораздо крупнее. Но появились и еще какие-то, тоже агры, но на более мощных кораблях, вооруженных пушками. По описанию старшина сразу понял, что это те самые, которые до того наведывались к русичам. В прошлом году, явившись на трех кораблях в самый нижний по течению реки Нарона город Аквиум, они потребовали двадцать человек, угрожая в противном случае разрушить город. В принципе им их, пожалуй, дали бы, но сохранить в тайне требования пришельцев не удалось, и практически все плебеи сбежали, осталась только квартирующая в городе центурия и часть патрициев. Те потребовали, чтобы центурия приняла бой. Но как его можно принять, когда корабли стоят на середине реки и обстреливают город из пушек? Центурия отошла, агры высадились и похватали всех, кто подвернулся под руку, в том числе и трех оставшихся в своих виллах патрициев.
   Услышав слово "вилла", старшина мысленно матюкнулся и уточнил:
   - Так эти ваши патриции, чтобы агры не трогали их имущество, отдавали им плебеев?
   - Да, - подтвердил центурион, - и остатки той центурии потом судили. Поначалу хотели приговорить их к выдаче аграм, но испугались, что тогда взбунтуются другие.
   Из дальнейших объяснений старшина понял, что остатки центурии загнали в какую-то шарагу наподобие дисбата.
   Так, - помрачнел старшина, - а кто у вас служит в этих центуриях, плебеи?
   - Да, - кивнул Квинт.
   - То есть патриции, поселившиеся на берегу, требуют от плебеев или безропотно идти к аграм, или защищать их имущество до последней капли крови?
   - Не только патриции, - уточнил центурион, - купцы из плебеев тоже. Именно они построили первый город на берегу реки.
   Если у старшины до того и были мысли о том, что римляне тоже люди и поэтому особенно наглеть не надо, то теперь они бесследно исчезли.
   - Значит, так, - резюмировал Малой. - Мы разгромим досаждающих вам агров. Но при выполнении трех условий. Первое. Все трофеи этой войны будут принадлежать нам, даже взятые вашими солдатами. Второе. Вы будете бесплатно кормить наш экспедиционный корпус все время, пока он находится у вас, причем кормить по нашим нормам. Третье. На время боевых действий вы выделяете под наше командование столько войск, сколько мы пришлем своих солдат. Учтите, что наши командиры в боевых условиях имеют право расстреливать за неподчинение приказу, и такое их право будет распространено и на ваших солдат, участвующих в кампании. Вы видели нашу армию и мощь ее оружия. Сразу предупреждаю, что в случае попыток нарушить договоренности мы добьемся их выполнения силой.
   Центурион молчал, но квестор решительно сказал:
   - Мы принимаем твои условия, Защитник.
  
   Когда послы ушли, Ольга задумчиво сказала:
   - Надо же, а я сразу и не поняла, зачем тебе римские солдаты. Только сейчас дошло - подумать только, какой ты у нас умный!
   Старшина молчал, ибо он ляпнул про них чисто по наитию. Обидно стало, что за этих крохоборов придется рисковать жизнями своих бойцов, вот и все.
   - Ведь с такими соседями, как эти патриции, никаких агров не нужно, - продолжала тем временем жена. - А уж если им представится возможность продать нас, так обязательно продадут и еще повязать помогут. Прямо в голове не укладывается - за какие-то виллы своими людьми расплачиваться! Если бы у русичей про такое кто хоть заикнулся, ему бы тут же соседи голову отвернули. Даже москвичам и то до этакого позора не додуматься! А раз их солдаты из плебеев, так они посмотрят, как наши к своим относятся, да и к ним тоже, и, глядишь, задумаются. Может, даже и скинут когда-нибудь своих упырей, а если нет, то все равно подстроить нам пакость будет уже не так просто. Только наших надо будет заранее предупредить. Хотя наверняка ведь ты с ними поплывешь...
   - Куда же я денусь? Чай, Защитник, а не патриций какой-нибудь.
  
   Вечером старшина зашел в службу радиоперехвата. Его дембельский приемник уже почти год работал круглосуточно, и у него постоянно дежурили два инока. Разумеется, захваченные с Земли две "Кроны" давно сели, но на подорвавшемся агровском корабле имелись аккумуляторы. Старшина выбрал пять исправных банок и соединил их последовательно, и приемник снова заработал. Более того, один из трех корабельных генераторов при взрыве уцелел. Он был снят, отнесен в монастырь, где к нему приладили повышающую ременную передачу, и теперь монахи могли заряжать батареи, попеременно крутя ведущий шкив. Впрочем, за десять месяцев подзарядка потребовалась только один раз. Жалко, что от корабельной рации почти ничего не осталось. Кто же знал, что закуток, в котором засели два последних отстреливающихся агра, окажется именно радиорубкой! Тогда бы, может, попытались их как-нибудь оттуда выкурить, а так просто кинули туда пару гранат.
   - В эфире пусто, - доложил Малому старший смены.
   - Слушайте внимательней, по моим сведениям, агры готовят экспедицию, - сообщил радистам старшина. И на пути домой задумался - а ведь похоже, что пора создавать ГРУ. До сих пор как-то обходились разведывательными ботами в составе флота и взводом разведки в армии, но теперь этого недостаточно. Про агентуру у агров думать пока рано, а вот у римлян - в самый раз. Кого бы посадить на это дело? Пожалуй, тут больше подойдет кто-нибудь из монахов.
   Отцы Феодосий с Авраамием, повздыхав, согласились объявить летнюю мобилизацию, это уже было оговорено. Собственно, мысль ударить по аграм на чужой земле возникла у Малого еще в прошлом году, после допроса двух языков, взятых на подорвавшемся корабле. Они сообщили, что эти суда строились десять лет, и их было заложено четыре штуки. Один уже отплавался. Если агры пойдут к римлянам полным составом, как скорее всего и будет, авось и получится утопить остальные, ведь они вынуждены будут подняться по реке как минимум на двадцать километров. Это стоило тех трудностей, которые обязательно возникнут от летнего призыва пятисот человек.
  
   Реки Нарона и Эста впадали в один и тот же узкий и длинный, почти пятнадцатикилометровый залив. По данным радиоперехвата, агры шли именно сюда, но вот в какую из рек они пойдут дальше, было еще неясно. Однако весь план русичей строился на том, что они повторят свой прошлогодний маршрут. Во-первых, Нарона была самой полноводной рекой, а для больших кораблей агров это имело немалое значение. Во-вторых, на ее берегах стояло целых три города, в то время как остальные реки могли похвастаться только одним. И пушечные боты русичей поднялись почти до Аквиума, а невооруженные, сгрузив солдат, спрятались меж островков нижнего течения Эсты. Неделя, которая прошла от прибытия экспедиционного корпуса, возглавляемого старшиной, и до появления вражеских кораблей, была заполнена самыми разнообразными работами. Сначала Малой вместе с капитанами боевых ботов выбрал место для будущего сражения. Оно нашлось примерно в трех километрах ниже Аквиума, где река сужалась примерно до ста пятидесяти метров, в то время как и выше, и ниже она была почти вдвое шире. За этим сужением располагался остров, делящий реку примерно пополам. И теперь часть русской армии спешно оборудовала скрытые позиции для пушек как на обоих берегах, так и на острове. Кроме того, была организована плотная караульная служба, что уже дало свои плоды. За два дня до появления агров в бухте была задержана лодка с якобы рыбаками. Но, однако, вряд ли нормальный рыбак полезет туда, где скоро начнется стрельба, да и жители Аквиума не жаловали морскую рыбу, считая, что речная вкуснее и питательней. Небось шпионы, подумал Малой, и хорошо если не делегаты к аграм, а то ведь от этих патрициев можно ждать и такого.
   Тем временем в Аквиуме римские солдаты под руководством монахов-русичей сделали плот с какой-то странной деревянной рамой спереди, и теперь на эту раму крепились привезенные из Спасска стальные листы. На вопросы, что же это такое будет, монахи отвечали: броненосец "Потемкин".
   Надо сказать, что у русичей имелся план и на тот случай, если агры свернут в Эсту. Правда, старшине он очень не нравился, но тут уж ничего не поделаешь, русичи не могли позволить себе дробить силы. И в этом случае агров предполагалось перехватывать на обратном пути. Что означало скандал с римлянами, потому как те категорически требовали обязательно предотвратить разорение городов, и необходимость определить, на каком именно корабле везут пленников, прежде чем стрелять, поэтому Малой с волнением ждал первых донесений.
   Сначала был перехвачена радиограмма с корабля, в ней сообщалось - до берега пятнадцать километров, сократить дистанцию, уменьшить ход, в бухту будем входить на рассвете. И дальше слова о том, что фарватер кому-то знаком. Это вселяло надежду на то, что агры собираются в Нарону, и, действительно, утром прибежал посыльный из бухты с подтверждением этого. А около полудня медленно поднимающиеся против течения корабли один за одним показались из-за острова с замаскированной на нем батареей. Все уже было расписано заранее, и старшина знал, что сейчас от городской пристани отчаливает броненосец. Это было одним из самых узких мест плана. Да, в Спасске броневой щит, наклоненный под углом в сорок пять градусов, обстреливали из трофейной агровской пушки, и снаряды не пробивали броню. Но вдруг на приближающихся кораблях более мощные пушки или хотя бы снаряды? Ведь броненосец несет шесть больших морских мин, и в случае чего рванет так, что от экипажа и кусков не останется. Впрочем, экипаж плота составляли добровольцы, которые это отлично понимали.
   Вот мимо старшины, выбравшего своим командным пунктом снайперскую позицию на правом берегу, проплыл первый корабль. За ним потихоньку приблизился второй, и тут из-за поворота реки примерно в километре выше по течению показался плот. Наступал решающий момент боя.
   Вячеслав взял подзорную трубу навел ее на плот. Из-за брони спереди происходящее на плоту не просматривалось, но то, что плот замедлил ход, означало, что с него уже сброшен якорь. Однако совсем плот не остановился, то есть якорь тащит по дну, это нехорошо. Впрочем, и такой вариант был предусмотрен, и он означал, что экипажу плота придется поторапливаться.
   На носу первого корабля грохнула пушка, и плот скрылся за дымным облаком взрыва.
   - Мины рванули! - выдохнул лежащий рядом Викула.
   - Не суетись, - буркнул старшина. В отличие от соседа, он отлично видел, что это всего лишь взрыв снаряда на броне. Вот дым рассеялся, новый выстрел, но теперь получился недолет метров тридцать.
   - Уроды, - прокомментировал старшина. Ибо до цели было всего метров шестьсот, и русичи даже из бронзовых пушчонок не промахнулись бы.
   Агры сделали еще один выстрел, снова попали в щит и убедились, что особого вреда ему их снаряды не причиняют. Корабль сбавил ход - видимо, капитан соображал, чем ему может грозить странное сооружение, которое наконец-то остановилось. Пару раз старшина увидел мелькнувшие из-за щита шесты, что означало: мины уже на воде, и сейчас экипаж плота расталкивает их в стороны. Тоже опасный момент - а вдруг мины встанут на боевой взвод раньше положенного? Правда, на тренировках такого до сих пор не случалось. Но нет, все нормально, старшине даже показалось, что он мельком увидел на мгновение высунувшуюся из воды верхушку рогатого шара.
   - Плывут, - шепнула Василиса, которая и без подзорной трубы видела едва ли не лучше, чем старшина с ней, - да как хорошо плывут-то! Точно поперек реки на всю длину веревки.
   Действительно, сейчас навстречу кораблю агров течение быстро гнало связку из двух мин. Стоит соединяющей их веревке с поплавками зацепиться за корпус, и течение тут же прибьет мины к бортам.
   Первый корабль был уже метров на сто выше по течению, когда практически одновременно по его бортам грохнули два взрыва. А за ними - еще один, внутри корабля, после чего он просто раскололся. Носовая часть быстро ушла на дно, а кормовая, задрав высунувшийся из воды винт, постепенно разворачивалась, при этом кренясь и помаленьку погружаясь. Второй корабль как раз вышел точно к снайперской позиции, где сидел старшина, а третий вдруг начал резво разворачиваться. Эх, нет у нас рации, который раз сокрушенно подумал старшина, но батарея на острове и без команды открыла огонь по последнему кораблю. Казалось бы, силы примерно равны, с обеих сторон стреляют по две одинаковых пушки - на островной позиции стояли орудия, снятые с подорвавшегося в прошлом году корабля агров. Но на острове они бьют из-за прикрытия, а на корабле у пушек нет даже щитов. И разрыв агровского снаряда в пяти метрах от блиндажа ничем не повредил русичам, в то время как их снаряды рвались на палубе, дырявя осколками надстройки и калеча расчеты орудий.
   - Ой, батюшки, вторую-то связку боком понесло, - возбуждено забормотала Василиса, - как бы к нашему берегу не прибило.
   - Увидишь, что подносит близко - стреляй, - скомандовал Малой. - Или как они окажутся вровень с кораблем, даже если и не у берега.
   Попадет ли бабка в мину, старшина не спрашивал за полной ясностью данного вопроса.
   - Викула, Клим, выцеливаете ближнюю к нам, я беру дальнюю, - обернулась к своим снайперам Василиса, - и упаси господь промажете, нужником тогда поставлю заведывать на стрельбище до конца года. Готовы? Пли!
   Когда дымные облака от взрывов двух мин вспухли между кораблем и берегом, Вячеслав дал отмашку абордажной команде. По ней из укрытий выскочили охотники и быстро поволокли к берегу легкие лодки из шкур на деревянном каркасе. По идее, на противоположном берегу римляне должны были делать то же самое. И одновременно раздался залп бронзовых пушек русичей - они били картечью по палубе. Теперь от артиллеристов и снайперов требовалось не допустить стрельбы с корабля по лодкам, а от охотников - как можно быстрее оказаться на палубе. Русские были вооружены ножами, револьверами и гранатами, а римляне - короткими саблями. Вот пушки прекратили огонь, потому как лодки уже под самыми бортами и можно невзначай задеть своих. Но первые охотники уже карабкаются на палубу, на ней раздалось сразу три гранатных взрыва... Все, с облегчением понял старшина, аграм больше не светит, в рукопашной им до русичей далеко, причем наших как минимум в полтора раза больше, а с другого борта на корабль уже лезут римляне. Не забыли бы оставить в живых механиков, озабочено подумал Малой. В принципе он мог попытаться запустить агровский движок, довольно сильно напоминающий тракторный дизель, но вот получится у него или нет - это еще большой вопрос.
   А вот третьему кораблю, похоже, удалось уйти. Хоть он и плыл как-то боком, и горел в двух местах, но его машина явно продолжала работать, и сейчас он уже наполовину скрылся за островом. Пушки островной батареи по нему стрелять больше не могли, ибо их бревечатые капониры, давая неплохую защиту, все же существенно ограничивали сектор обстрела. Впрочем, при планировании операции все считали, что третий корабль попытается поддержать огнем первые два, попавшие в засаду, а он вместо этого сразу кинулся наутек. Ладно, пусть ковыляет, до его Африки путь неблизкий, авось и потонет по дороге. Так, а что это такое странное вытворяет захваченный корабль? Сильнее затарахтел свои движком и явно направляется к нашему берегу. Похоже, наши орлы не только оставили в живых всех, кого нужно, но и за пару минут успели объяснить им, как теперь надо себя вести.
   Вечером старшина принимал в своем лагере делегацию из Аквиума - проконсула с каким-то лягушачьим именем Квак Курций в сопровождении трех пузатых мужиков явно руководящего вида и десятка солдат. Проконсул объявил, что он решил лично поздравить русичей с выдающейся победой, и поинтересовался, прямо сегодня вечером или все-таки завтра утром они собираются восвояси.
   - Господин... э-э-э... Куцый Квак, - со всей возможной вежливостью ответил ему старшина, - спасибо за поздравления. Но с чего это ты взял, будто мы куда-то собираемся? Ведь в нашем договоре написано абсолютно ясно - все трофеи принадлежат русичам! А половина из этих трофеев сейчас на дне реки, мои люди только что промерили глубину - там восемнадцать метров. И пока мы их не достанем, никакой речи о восвояси быть не может. Наоборот, мне очень интересно - где обещанное нам продовольствие? Из расчета на четыре месяца, наши инженеры говорят, что для подъема корабля им потребуется как минимум столько времени. Учтите, что солдаты за время боя проголодались, но если вам по какой-либо причине трудно доставить сюда еду из города, то мои бойцы могут сходить за ней сами. И взять. То есть как что взять, странные у тебя, проконсул, вопросы - что понравится, то и возьмут. Не хотите? Тогда у вас, уважаемые, есть время до завтрашнего полудня.
   Через неделю корабли русичей, в том числе и трофейный агровский, покидали римские земли. С проконсулом удалось договориться, что за полторы сотни коз, сколько-то там шкур, бревен ценных пород и полтонны ртути русичи не будут поднимать со дна Нароны корабль агров, а уступают все права на него римлянам. Вообще-то Малой и не собирался заниматься этим делом, потому что полтысячи мужиков в самую страдную пору были куда нужнее дома. Ну, и с такими трофеями, что взяты в этом походе, можно не бояться агровских набегов, а в случае чего и самим рискнуть на вылазку в их земли. Впрочем, это дело неблизкое, но в виду его иметь надо.
   Так думал старшина Вячеслав Малой, стоя на палубе своего нового корабля, режущего острым носом холодные волны Южного моря. До земли русичей, где его ждала жена и годовалый Андрейка, оставалось трое суток пути.
  
  
   ***
Оценка: 5.58*68  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"