Чем завершается долгое странствие Одиссея ?

      По сюжету Гомера, событийно, путешествие Одиссея завершается благополучно.

      Претерпев множество испытаний, после многолетних злоключений, Одиссей достигает берегов родной Итаки, встречает сына, побеждает женихов, обнимает верную любимую жену, видится с отцом.

      А дальше? Что дальше?

      И стали Одиссей с Пенелопой жить-поживать да добра наживать? В счастье и в радости?

      Нет, странствие Одиссея не завершается возвращением на родную землю, милую сердцу Ираку. Странствие Одиссея не завершается обретением сына. Странствие Одиссея не завершается выстрелом из могучего лука, согнуть который не могли женихи Пенелопы, а Одиссей не только согнул, но и выстрелил настолько выдающимся образом, что стрела (немыслимое дело!) пролетела через двенадцать колец. И не победой над женихами завершается странствие Одиссея. И не свиданием со стариком-отцом завершается странствие Одиссея.

      Это всё, оказывается, только присказка. Это первая часть только. Оказывается, есть и продолжение истории. Была, оказывается, ещё и Одиссея 2 ( а, может, и 3 и 4 ). Может быть, слепец Гомер рассказывал соплеменникам и другие истории о царе Одиссее, не дошедшие до нас?

      Какое же продолжение у Одиссеи и почему это путешествие не заканчивается возвращением на Итаку и полной безоговорочной победой?

      Дело в том, что царь Одиссей должен ещё исполнить пророчество Тиресия. Согласно пророчеству Тиресия, царь Одиссей, так долго и трудно добравшись до Итаки, должен... покинуть её.

покинув
Царский свой дом и весло корабельное взявши, отправься
Странствовать снова и странствуй, покуда людей не увидишь,
Моря не знающих, пищи своей никогда не солящих,
Также не зревших еще ни в волнах кораблей быстроходных,
Пурпурногрудых, ни весел, носящих, как мощные крылья,
Их по морям, — от меня же узнай несомнительный признак:
Если дорогой ты путника встретишь и путник тот спросит:
«Что за лопату несешь на блестящем плече, иноземец?» —
В землю весло водрузи — ты окончил свое роковое,
Долгое странствие.

      Так сказал слепой Тиресий царю Одиссею.

      Что это значит? Почему нужно покинуть место, куда так упорно стремился? Долго и упорно ты шёл к своей цели, ты добился её, ты достиг её. Ты добился всего, чего желал.

      И оставить? Отправиться в новый путь? Ради чего?

      Одиссея — это сказка. Это — далёкая выдумка. Это — вымысел слепого Гомера.

      И вместе с тем, эта славная сказка имеет отношение к жизни всякого живущего человека.

      Потому что Одиссея — это не просто сказка, это — аллегория. Это — иносказание о жизни. Одиссея — иносказание о жизни, которое может примерить на себя любой человек.

      Чем жизнь не путешествие? Из пункта А в пункт Б ? Если хотите, то из Илиона в Итаку ? Чем жизнь не путешествие от рождения до смерти ?

      Даже если человек в своей жизни никуда не движется ( в пределах местности, где он обитает ), он всё равно движется. По жизненному пути. Минует жизненные вехи. Детство, отрочество и юность. Старение и увядание.

      События же человеческой жизни ( какими бы разными они ни были ) удивительным образом напоминают испытания, с которыми сталкивался Одиссей! При всей непохожести событий они похожи!

      Человек так же слышит дивный голос обещаний ( раздающийся из разных источников ), как Одиссей слышал пение сладкозвучных Сирен. Времена меняются, а Сирены остаются. Поднимите телефонную трубку, и вам расскажут, какие прекрасные условия кредита есть в банке, или расскажут о том, какой выгодный тариф существует для пользования интернетом. А уж какие замечательные песни раздаются из телевизора, вы знаете лучше меня! Стоит человеку прислушаться к голосу Сирен, стоит последовать в направлении прекрасного голоса, и можно разбиться об острые камни. Сколько моряков погибло! И сколько еще погибнет!

      А проход между Сциллой и Харибдой! Разве это сказка? Разве в жизни своей человек не совершает выбора между желаемым и возможным? Разве человек, совершая трудный выбор, не тратит силы и нервы, как Одиссей утратил спутников, поглощенных страшной Харибдой, которая все равно поглотит свою добычу, как бы ни поступал, и нет защиты от этой потери? Что же тут сказочного? Сцилла и Харибда — это не сказка. Это — реальность. В жизни есть множество чудовищ, забирающих нашу энергию.

      Так что Одиссея — вся! целиком! — представляет собой аллегорию, иносказание.

      Вся Одиссея это образное описание жизненного пути человека.

      Итак, если Одиссея есть образное описание жизненного пути, что означает этап возвращения на Итаку?

      Это — этап обретения себя.

      Одиссей возвращается на родную землю. Образно говоря, он возвращается — к самому себе. После долгого морского путешествия, он обретает почву под ногами. Он встречает верную жену, свою вторую половину. Он встречает сына и отца, свое прошлое и свое будущее, опыт и молодость.

      Вот, что означает этап возвращения на Итаку. Человек познает себя, понимает, кто он. Достигает цели, которую ставил перед собой. Обретает гармонию.

      Почему же нужно отправляться в путь, когда желанные цели достигнуты и когда, казалось бы, можно жить, спокойно и счастливо ?

      Да, добился того, чего желал сам: дома, жены, сына, отца, одержал победу и утвердился, как царь.

      Но есть еще бог Посейдон!

      Бог Посейдон по-прежнему враждует с Одиссеем. Бог Посейдон не забыл обид, ему нанесенных!

      А значит — царствование не может быть спокойным и безмятежным, пока не сохраняется враждебность могущественного бога.

      Да, бог Посейдон уступил решению большинства богов, позволил Одиссею достичь родного берега. Но это не значит, что бог Посейдон смирился с обидой!

      Можно ли обрести милость бога Посейдона, принеся ему жертвы, наподобие тех, какие приносит Нестор, о чем говорится в третьей песне Одиссеи?

      Не думаю, что бог Посейдон примет жертву Одиссея так же благосклонно, как он принимает жертву Нестора. Маловато будет! Одиссей не сможет откупиться от Посейдона сожжением быков.

      Посейдону нужна от Одиссея настоящая жертва — отправиться в новый путь, принять новый вызов!

      Если всё в Одиссее является аллегорией, то аллегорией чего является бог Посейдон?

      Бог Посейдон является аллегорией изменений.

      Море — это мир, у которого нет твердого основания. Море — это изменения. Всё течёт, всё изменяется. Одна жизненная проблема сменяет другую жизненную проблему.

      Жизненные проблемы — вечны. Нас не будет, а проблемы, с которыми мы сталкивались в жизни, — останутся. И решать проблемы, большие и малые, будут другие люди.

      Проблемы бывают разными. Заботы о куске хлеба и о крыше над головой. Заботы о завтрашнем дне, после-завтрашнем и после-после-завтрашнем.

      Проблемы в жизни есть даже у того, у кого в жизни проблем нет. Есть одна проблема, которая есть у всех. Есть один безответный вопрос, который пытаются решить даже те, кто не пытается его решать. А что будет со мной, когда меня не будет? Так звучит этот безответный вопрос.

      Так что проблемы вечны. И обычно у человека проблем — море. Все меняется, а проблемы остаются. Изменяясь по форме, превращаясь в другие проблемы, они остаются теми, кем были, — проблемами.

      Поэтому не удивительно, что проблемы похожи на море, похожи на бездну, похожи на стихию. Водный мир. У которого есть властелин, незримо посылающий к нам одну волну за другой. Волна накатила, захлестнула, сбила дыхание. Мы вынырнули, решили небольшое число проблем, доставшихся нам на сегодня. Приходит новый день и приносит новую волну. Волны возрастают, множатся, набегают со всех сторон. Чем дело кончится? Можно утонуть.

      Можно утонуть, если стихия — враждебна к тебе.

      А она враждебна. Ибо ты не понимаешь: за что мне это всё? Почему меня преследуют несчастья? Почему испытания следуют волнами и захлестывают меня с головой?

      Вот и Одиссей не понимал, чем может обернуться для него столкновение с Циклопом.

      Но ведь, казалось бы, и поделом Циклопу. Он же лишился единственного глаза за дело! Он ведь сам вел себя кровожадно и негостеприимно, был людоедом, проглотил спутников Одиссея и намеревался проглотить всех остальных.

      За что же бог Посейдон рассердился на Одиссея? У Одиссея же, похоже, не было иного выбора выбраться из пещеры, кроме как ослепить Циклопа. Разве справедливого преследовать человека за то, что он совершил, выбирая путь своего спасения? Подумаешь, Циклоп — сын Посейдона... Но Посейдон же — бог. Должны же боги поступать справедливо?

      А бог Посейдон и поступает справедливо.

      Мы только не видим всю историю. Всю историю, целиком, — мы не видим. Мы видим — только эпизод в пещере.

      И по эпизоду в пещере, мы видим, ясно и однозначно, — Циклоп плохой, Одиссей изобретательный, сумел выбраться, молодец. А Посейдон — тоже плохой. Не разобрался, что к чему. Ослеплен любовью к сыну-людоеду. Поступил по-родственному, а не по- справедливому.

      Но...

      Такая трактовка является — упрощенной, поверхностной. Гомер, словно нарочно, представил нам ее именно такой, не допускающей иных толкований.

      Красота и поэзия истории с Циклопом состоит в том, что мы сами смотрим на эту историю одним глазом, видим только один аспект представления. И Гомер нам же самим выкалывает наш единственный глаз, которым мы смотрим на эту историю, и картинка замирает в своей неподвижности. Один раз мы утвердились во мнении, что Циклоп плохой, а Одиссей молодец, и остаемся с этим мнением навечно.

      Красота песни Гомера в том, что он представляет нам самих нас в виде одноглазого Циклопа. А мы себя не видим! Мы себя увидим только тогда, когда сообразим, что взгляд у нас — единственный, и когда Гомер, словно Одиссей, лишит нас нашего единственного глаза, и тогда... мы превратимся... в кого? В ослепленного Циклопа? Или в самого слепого Гомера? Или в прорицателя Тиресия, увидевшего дальнейший путь Одиссея? Увидевшего, не смотря на то, что был слепым в жизни, и остался слепым в царстве мертвых...

      Как же посмотреть на историю Циклопа иначе, чем она представляется?

      А это — аллегория!

      Циклоп — это наш материальный мир. И этот мир — поймал нас в пещеру. И завалил выход — огромным камнем. Нельзя выбраться. Циклоп, материальный мир, поглощает наших спутников. Ближних и дальних. Всех, без разбора. И грозится поглотить и нас.

      Как спастись? Нужно обмануть циклопа.

      Как обмануть? У циклопа только один глаз. Только один взгляд на действительность. Материальный мир признает только материальное. Реальность признает только реальность. Реальность видит то, что позволено видеть. То, что можно потрогать, пощупать, померить, измерить. То, что хоть как-то обнаруживает себя в материальном мире. То, что является плотным, имеет размер, излучает тепло. А все остальное? Его нет. По мнению материального мира.

      А жизнь — она где? Что делает живое живым? Можно ли обнаружить это 'нечто', которое живет в каждом живом человеке (еще и шире: не только в человеке, а в каждом живом существе ) ? Это 'нечто', оно материально? Его можно увидеть-потрогать-измерить? Нет, увидеть можно только проявление этого 'нечто' ? Можно заметить его присутствие. В себе самом. И в других людях. И в других живых существах. И можно заметить его отсутствие. В неживых существах. А само оно где? А неизвестно. Вот секунду назад живое существо было живым существом. И вдруг — хлоп. И уже неживое. Если смотреть на существо с позиции материализма, за секунду оно практически не изменилось: так же состоит из клеток, из химических элементов, из частиц, как оно состояло секунду назад. Но какая произошла перемена! Существо было живым. Секунда. И оно перестало быть живым. Где теперь жизнь? Неизвестно. Оно, это 'нечто', — испарилось. Улетучилось. Исчезло.

      Вот. Есть 'нечто', что пребывает неизвестно где, и улетучивается, неизвестно куда.

      Так, что материальный мир, — это, конечно, материальный мир. Это реальность, в которой мы пребываем, которая дана нам в ощущениях.

      Но есть и другая реальность, которая дана нам в ощущении. Которую мы чувствуем в себе и замечаем в других. Она — тоже реальность. Но эта реальность — другая. Эта реальность — другого, нереального, мира.

      Циклоп, то есть реальный, материальный мир, ничего не знает о другой реальности. И знать не хочет. Таким образом, Циклоп смотрит на огромный мир, материальный и нематериальный, одним только глазом, материальным.

      И Одиссей обманывает Циклопа тем, что скрывается от взора материального мира. Образно говоря, "выкалывает Циклопу его единственный глаз". Одиссей смотрит на мир двумя глазами, материальным и нематериальным. Концентрирует внимание на нематериальном мире и не проявляется ( или слабо проявляется ) в материальном мире. И Циклоп, тем самым, — "ослепляется", не видит Одиссея.

      То, о чем думает человек, скрыто от материального мира. Какие мысли рождаются и бушуют в черепной коробке? Скрыто. Человек может замереть в неподвижности, остановиться, перестать действовать, или ограничить свою деятельность активностью самой минимальной. И при этом, мысленно, человек может жить ярко и бурно. Может ставить перед собой задачи и искать ответы на вопросы, интересующие его самого. Вопросы о том, как выбраться из пещеры. Как не угодить в брюхо Циклопу.

      У Циклопа и у Одиссея — разные цели. Циклоп думает об Одиссее, как о своей будущей пище. Поэтому Одиссей "лишает Циклопа его единственного глаза", прекратив действовать по правилам, обозначенным Циклопом. Чего хочет Циклоп, то есть материальный мир? Циклоп, материальный мир, хочет, чтобы человек был заперт в темной пещере материального мира и, смирившись, ждал своей участи. "Занимайтесь тем, чем я разрешу вам заниматься", — вот, что предлагает Циклоп гостям своей пещеры.

      У Одиссея — другие планы. Одиссей — хочет выбраться из пещеры.

      Но выбраться из пещеры, — это еще пол-дела. Мало ослепить Циклопа, мало обмануть Циклопа. Попробуй-ка противодействовать Посейдону, который называется колебателем земли!

      То есть следует понимать, что огромный мир не обрадуется тому, что человек выбирает путь собственного спасения. Человек столкнется со множеством испытаний. И таких, о которых не имел никаких представлений, о которых не мог и помыслить.

      Образно говоря, человек, обманувший Циклопа, попадет в немилость отца Циклопа. И тут — ничего не поделать. Это не бог Посейдон поступает несправедливо. Это закон, что любое действие имеет последствия.

      А бог Посейдон, как раз, справедлив. Что поделать, коли путь освобождения — тернист и извилист. Что поделать, если необходимо пройти множество испытаний. Нужно испытать гнев Посейдона. В результате, приобретается опыт и нарабатывается навык.

      Хотя, если смотреть со стороны, выглядит так, что бог Посейдон гневается понапрасну, по вспыльчивому характеру своему.

      Но нет. Так и должно быть. Иначе быть не может.

      Действие равно противодействию, и противодействие — действию. Если бы колебатель земли не колебал бы землю, земля бы не колебалась. А поскольку земля колеблется, заслуга принадлежит — колебателю земли. Путешествие невозможно без колебателя земли. Он — препятствует путешествию, и он же — является причиной путешествия.

      Не удивительно поэтому, что люди, умудренные в путешествиях ( такие, как Нестор ), выражают особую благодарность — колебателю земли.

      Вот, как начинается третья песня «Одиссеи»:

Гелиос с моря прекрасного встал и явился на медном
Своде небес, чтоб сиять для бессмертных богов и для смертных,
Року подвластных людей, на земле плодоносной живущих.
Тою порою достигнул корабль до Нелеева града
Пышного, Пилоса. В жертву народ приносил там на бреге
Черных быков Посейдону, лазурнокудрявому богу;
Было там девять скамей; на скамьях, по пяти сот на каждой,
Люди сидели, и девять быков перед каждою было.
Сладкой отведав утробы, уже сожигали пред богом
Бедра в то время, как в пристань вошли мореходцы.

      Подумать только! Девять скамеек! По пятьсот человек на каждой! Всего — четыре с половиной тысячи человек. И девять быков перед каждой скамейкой! Вот это — размах! Всего — восемьдясят один бык!

      Итак, в Нелеевом граде — большой праздник, судя по описанию.

      Одновременно угощаются четыре с половиной тысячи человек, это — население небольшого старинного города.

      Человеческое сознание шаблонно. Когда мы слышим слово "скамья", то что представляем? Деревянную скамейку?

      Но скамья, на которой сидит пятьсот человек разом, плечом к плечу, явно не является деревянной! Скорей всего, это скамья сделана капитально, специально для мероприятий подобного рода. Скорей всего, такая "скамья" вырублена из камня. Возможно, из мрамора. Это же — грандиозный амфитеатр, скамья, на которой одновременно сидит пятьсот человек. Причем, это даже не одна скамья, а их — девять.

      Можно прикинуть приблизительно длину скамьи для пятисот человек. В метро на двух метрах длины располагаются три человека. Таким образом, для вычисления длины скамьи, надо составить пропорцию, разделить 500 на 3, умножить на 2, получится 333,33 метра.

      То есть, одна скамья занимает — треть от километра. Значит, три скамьи занимают — километр. А девять скамей — три километра.

      Возможно, люди сидят на скамьях не в линию, а огромной полуокружностью, длиной в три километра, амфитеатром, лицом к морю.

      Судя по описанию Гомера, у людей — праздник.

      Люди не только приносят великие жертвы богу Посейдону, но и — встречают восход Солнца.

      Прочитаем Гомера ещё раз:

Гелиос с моря прекрасного встал и явился на медном
Своде небес

      На медном своде небес! На медном! Ничего себе — слепец. Увидел цвет неба — медный. При восходе Солнца. Не всякий зрячий сможет это описать.

      Между жертвоприношением на Пилосе и судьбой Одиссея, существует — глубокая связь.

      Ведь путешествие Одиссея — тоже должно завершиться жертвоприношением.

      Вот, что говорил Тиресий:

Если дорогой ты путника встретишь и путник тот спросит:
«Что за лопату несешь на блестящем плече, иноземец?» —
В землю весло водрузи — ты окончил свое роковое,
Долгое странствие. Мощному там Посейдону принесли
В жертву барана, быка и свиней оплодителя вепря,
В дом возвратись и великую дома сверши гекатомбу
Зевсу и прочим богам, беспредельного неба владыкам,
Всем по порядку.

      Другими словами, закончиться путешествие Одиссея должно — жертвоприношением.

      А события на Пилосе показывают, — каким образом совершаются жертвоприношения: огромным праздником, с участием большого количества народа, приветсвующего восход Солнца.

      Причём, завершив путешествие, Одиссей должен совершить не одно, не два, а — множество жертвоприношений.

Всем, по порядку.

      Да это и понятно. Без божественной помощи Одиссей не смог завершить бы своего путешествия. Помощь Зевса, Афины, Гермеса была бесценной. Нужно отдать им должное? Нужно. А помощь других богов? Они же тоже помогали Одиссею.

      Одиссей поговорил с душами загробного мира. Благодаря чему? Благодаря тому, что Аид и Персефона позволили это. Разве можно оставить без благодарности Аида и Персефону? А богиня, которая спасла Одиссея из океанской пучины? А Цирцея? А Калипсо? И множество, множество, множество других? Разве не помогали Одиссею? И всех нужно поблагодарить. Об этом и говорит Тиресий.

Всем, по порядку.

      Вот и выходит, что, завершив своё путешествие, Одиссей будет совершать жертвоприношение — всё оставшееся время. Совершать одну гекатомбу, и готовиться — к следующей. Потому что жертвенные быки, — не появляются из ниоткуда. Сначала их нужно вырастить, чтобы было что приносить в жертву. Для каждой гекатомбы нужно иметь сто быков.

      И если совершать гекатомбу хотя бы раз в месяц, то за год нужно принести в жертву — тысячу двести быков. Тысячу двести! Подумайте только! У вас есть тысяча двести быков? И то тогда за год Одиссей сможет вознести благодарность только двенадцати Олимпийцам. А богов же, как я говорил, — множество. И совершать гекатомбы Одиссей будет — всё время. И войдёт это — в привычку: заканчивать одну и готовиться к следующей.

      И станет Одиссей заниматься только тем, что будет выращивать быков, и — приносить их в жертву. Вырастить в год тысячу двести быков — это не шутки. Это серьёзно.

В дом возвратись и великую дома сверши гекатомбу
Зевсу и прочим богам, беспредельного неба владыкам,
Всем по порядку.

      Продолжение следует...