Что в сонетах интересно? В сонетах - всё интересно!
Любая мелочь в сонетах интересна. А почему? А потому что - форма такая, сонетная: четырнадцать строк.
Жизнь в миниатюре! Чтобы сонет ожил, нужно включить в него всю свою жизнь.
Понятно, что обычными средствами этого сделать нельзя.
Просто применяя обычные слова - этого сделать нельзя.
Четырнадцать строк, пятистопный ямб, количество слов ограничено.
В некотором смысле, сочинение сонетов напоминает математическую задачку.
И тот значительнее автор, чем больше загадок он сумел загадать и
чем больше подсказок он сумел разместить (потому что загадка, не имеющая разгадки,
не представляет ценности, потому что утрачивает свой смысл ввиду невозможности понять,
о чём хотел рассказать автор).
Для примера оценим композицию первого сонета. Там каждый катрен - в оригинале -
завершается не точкой, а (sic!) двоеточием.
Чем отличается точка от двоеточия?
Точка - это окончание предложения. Пауза. Двоеточие - это тоже пауза,
но "меньшая пауза": предложение не закончено.
Мысль, высказанная ранее, либо иллюстрируется,
либо противопоставляется чему-то противоположному.
По сути - обращаю внимание - первый сонет Шекспира - есть одно предложение,
состоящее из 4-х частей, и фонетически может быть произнесено на едином дыхании.
Многие переводчики не соблюдают при переводе такую композицию,
легко заменяя двоеточия точками.
Есть мнение, что при переводе нужно следовать правилам русского языка,
а в русском языке нет конструкций,
когда в одном предложении несколько раз используется двоеточие.
Не могу с ним согласиться.
Можно было бы не обращать внимание на конструкцию сонета (A : B : C : D),
но она не столько грамматическая даже, сколько математическая.
Двоеточия здесь, подобны нотационным знакам (смотри: из этого следует это, а из этого - это).
И, кроме того, в таком построении имеется весьма любопытный интонационный эффект:
отсутствие пауз, свойственных точке,
воспроизводит эффект нарастания напряжения (от катрена к катрену),
которое разрешается итоговым двустишием.
Это как эффект натягивания тетивы: натягиваем-натягиваем, а в конце - бац! - стрела полетела.
А в конце сонета у Шекспира что? Гроб с могилой!
То есть, хочу подчеркнуть, все художественное построение сонета направлено на то,
чтобы выделить итоговое двустишие (двустишия английского сонета иногда называют "куплетами",
будем следовать этой терминологии),
чтобы оно воспроизводило эффект, как обухом по лбу. Мементо море. Думай о смерти.
И это еще не все! Начинается двустишие с хориямба.
Грубо говоря, идет стихотворный ямбический ритм
(ударение на втором слоге): та-та, та-та, та-та, та-та, та-та.
Монотонный и несколько усыпляющий.
та-та, та-та, та-та, та-та, та-та.
И вдруг взрыв! Интонационный: Та-та-та-та.
Если бы во времена Шекспира был бы известен автомат, то - это звук автоматной очереди.
Ну, или - барабанная дробь. Вот она - полетела стрела! Та-та-та-та.
Что это за фраза? Pity the world!
(Пи-ти-зе-ворлд) - Мир пожалей. Это интонационный взрыв! Всплеск!
Всплеск, подготовленный всей предыдущей композицией стиха.
То есть - отсутствием пауз между катренами и сменой ритма.
Поясню, почему я перевел выражение "Pity the world" выражением
"Опомнись же", что может показаться искажением смысла.
Как отмечено выше, с оборотом "Pity the world" связан интонационный взрыв.
Казалось бы, русское словосочетание "пожалей мир" точно передает смысл сказанного и
тоже состоит из четырех слогов.
Но интонационно, по произношению не может являться эквивалентом! Такая вот диалектика.
Действительно: для того, чтобы произнести английское "Pity"
нужно набрать воздуха в грудь и резко выдохнуть на первом слоге.
Русский глагол "пожалей" произносится совершенно иначе: сначала идут два вялых-вялых слога
("по-жа-"), а затем добирается, доковыливается, наконец-таки, ударно энергичный ("лей").
Попробуйте! произнесите, прочувствуйте эту разницу.
Если вы будете применять глагол "пожалей", вы потеряете весь эффект от композиционного строения
первого сонета: эффект натягивания тетивы, эффект нарастания напряжения, эффект слома ритма,
эффект выстрела.
А вот в "о-пом-нись же" звуки (с точки зрения произношения) почти точно такие же,
как в Пи-ти-зе-ворлд.
Да, сначала вроде бы неударный "о". Но "о" здесь - это вдох, набор воздуха.
Точно такой же набор воздуха, который нужно совершить, перед тем как выдохнуть "Pity".
Не точно воспроизводит "Pity the world" и выражение "мир пожалей",
хотя и смысл сохраняется, и тот же хориямб, что и в оригинале ("та-та-та-та").
Но есть отличия и здесь: у Шекспира интонационный взрыв приходится на глагол (Pity),
в выражении "мир пожалей" - на "мир", то есть - на объект воздействия.
Что, если подумать, не совсем одно и то же. И хоть "мир пожалей" вроде бы воспроизводит
и смысл, и интонацию, но совершенно не воспроизводит эмоцию.
Потому что у Шекспира к собеседнику адресовано действие - Pity,
которое в этом случае, в таком композиционном построении, воспринимается прямо как команда
(типа, "Стой", "Иди", "Смотри"). А в случае "мир пожалей", идущее первым "мир"
вызывает некое замешательство. Слыша "мир", тот, кому адресовано, не может понять,
что же от него хотят до тех пор, пока не услышит глагол
("ну, мир и мир, и что с ним, с этим миром?").
Получается, что и во фразе "мир пожалей" тоже есть потеря эффекта,
который свойственен оригиналу: интонационный взрыв на глаголе "Pity".