Распущенною нежностью хотела охмурить
Его, не выносившего притворства.
Словами кроткими пленить и покорить,
Искусно обновляя грим, скрывающий
облезшее уродство.
Ах, как удачно я играла эту роль -
Девицы восемнадцатого века!
Преподнося, зардевшись, симпатичную
на блюдечке любовь.
Плутовка! Девочка! Несвоевременно увядшая брюнетка!
Пытливый взгляд запутав в складках платья -
Как я умела тихо ревновать! -
То чопорное "нет", то зацелованные сладкие
запястья...
Ты все равно не смог бы никогда меня понять!
Так мальчик- генерал терепел мое соседство,
Где жалость отражала лишь его немой укор.
И даже в темноте не исчезало важное, хрустящее
кокетство,
А разрешалось только слушать полоумной разговор.
И шепотом ночным давались обещанья,
Какой произвели они в твоей душе фуррор!
Отчаянной небрежностью пропитанные тайны,
Роняла в твою душу я и заставляла верить в этот
дивный вздор.
Как иностранец, гость с неведомой планеты,
Так вслушивался ты в мои слова,
Заведомо придуманные лживые куплеты,
Отмерянною порцией готовые при мне
всегда.
Пока есть зрители - гремят мои вериги!
Дай доиграть в хмельном угаре эту сказку
до конца.
Со списанным сценарием из книги,
К тебе я приходила заглянуть в усталые глаза...
И обнимая цепко, без излишнего участья
Податливое детское, скулящее тепло
(Такого ты просил у мамки своей счастья???)
Я считывала равнодушно чей-то книжный
диалог...
Смотрел и ждал, когда я доиграю,
И плакать разучусь и надоест!
Забуду роль и в зале среди мест пустых -
растаю...
В час ночи с ландышем сама спущусь к тебе.
Наивной думой, милый мой, обремененный,
В попытке сбросить мастерски приделанные
удила...
Искусанной кровавою губою
К обману пригвожден ты, зая, навсегда!
От серости людской мы скоро околеем
И на одре в кругу друзей безмолвно отойдем...
Молись, чтоб я на выдумки нескоро обеднела!
И не открылось нам, что наша жизнь была той нищенкой
С протянутой рукою за углом...
Ее мы как-то резко оттолкнули, опаздывая
на спектакль,...сапогом!