Аннотация: Отрывок романа, опубликованного в серии "Эпоха доблести" издательства ЭКСМО. Февраль 2009 г.
ПРОЛОГ
- навь -
В кромешной тьме раздается серебристый перезвон бубенчиков, а вслед за ним - жестокий женский смех. За спиной ты ощущаешь чужое присутствие: кто-то переступает с ноги на ногу, с трудом сдерживает не то тяжелый вздох, не то зевок. Там, позади, вовсе не люди, а существа, которым нет названия ни в одном из языков обитаемого мира.
...шерсть, чешуя, копыта, клешни, когти и клыки...
Они легко могли бы схватить тебя, но почему-то не торопятся.
Спустя миг ты стоишь лицом к лицу с той, кого боишься больше всего на свете.
"Я давно хотела с тобой встретиться, - беззвучно говорит Черная хозяйка, и её кошачьи глаза вспыхивают во мраке. - Ты принадлежишь мне, как и все прочие люди и дьюсы в этом городе, но при этом не желаешь подчиниться... смириться со своей участью... Надеешься убежать? Зря. Границу пересечь невозможно. Быть может, пора завершить эту затянувшуюся игру и признать, наконец, твое поражение?"
Умолкнув, она терпеливо ждет ответа.
Ты молчишь...
Под маской не видно лица, но ты чувствуешь, что Черная хозяйка улыбается; её улыбка сочится ядом с сонным зельем напополам, а каждое безмолвно произнесенное слово летит, будто выпущенная из лука стрела, и попадает точно в цель - в твое сердце.
"Что ж, я не стану тебя торопить. Ты развлекаешь меня своими бесплодными усилиями и бесцельными метаниями по ночному Эйламу, по нави... Так продолжим игру! У нас ведь есть на это время - по крайней мере, пока не подрастет твой волк".
Остается лишь обреченно прошептать в ответ: "Продолжим!"
Чудовище в твоей груди рычит и когтистой лапой пробует решетку на прочность...
1. ТУМАННОЕ УТРО В ГОРОДЕ У МОРЯ
- явь -
К утру с вершины возвышавшейся над городом горы под названием Спящий медведь сползло огромное облако, накрыло западный провал - густой, грязновато-белый туман курился над ним, словно пар над кипящим котлом. Все три моста скрылись из вида - их очертания еле-еле угадывались за колышущейся завесой, - и горожанам, желавшим попасть из Предместья мастеровых в Квартал тишины, приходилось пробираться над бездной наощупь. Им это было не в новинку, поэтому рыночные торговцы и рабочие, женщины с большими корзинами и писари из городского совета чинно шли друг за другом, держась за перила и считая шаги.
Фиоре наблюдала за ними, стоя поодаль, и размышляла о том, какими словами сейчас Кьяран ругает её, свою незадачливую помощницу. Если бы вчера хоть что-то предвещало туман, она ни за что не согласилась бы прийти к опекуну так рано, отвоевала бы право появиться в полдень... Впрочем, что теперь сокрушаться? Её страх - это её страх, Кьяран не должен из-за этого страдать.
"А ведь сегодня красивый день, - вдруг подумала она и ощутила знакомый зуд в кончиках пальцев. - Спящий не нависает над Эйламом, он стал каким-то далеким... прозрачным... призрачным... Кругом одни лишь тонкие линии - кажется, будто город превратился в набросок самого себя".
Где-то по ту сторону провала гулко пробили часы на Одинокой башне.
Фиоре, вздрогнув, вернулась в реальный мир.
- Всего лишь тридцать пять шагов, - вполголоса проговорила она, когда Таэм, приказчик из бакалейной лавки тетушки Ансиль, шустро нырнул в туман, как ныряет в облако быстрокрылая ласточка. За мгновение до того, как исчезнуть, он обернулся и беззвучно произнес: "Трусиха!" - Всего-навсего... нет, не могу. Будь проклята эта гора вместе со всеми своими туманами!
Спящий медведь, чья окутанная облаками вершина была превосходно видна из любой части Эйлама, не ответил на проклятие, но Фиоре вдруг показалось, что именно сегодня дух горы её услышал. Мимолетный страх мгновенно уступил место жгучему любопытству: неужели ей удалось хоть на мгновение разбудить древнего фаэ?..
- Дитя, не надо сквернословить, - произнесла проходившая мимо пожилая дама, прятавшаяся от несмелого утреннего солнца под черным кружевным зонтиком. Выражение лица у неё было неприязненное, чему не следовало удивляться: книжная лавка Кьярана и ремесло Фиоре были для горожан одинаково нужными и пугающими, поэтому их обоих молва то и дело объявляла причастными к самым темным и загадочным происшествиям, какие только могли приключиться в Эйламе. - Ты ведь знаешь не хуже меня, на что способен обиженный фаэ. Зачем же ссориться с тем, кто в любой миг может стереть город с лица земли? Нас, позабытых всеми богами, никто не защитит от его гнева.
- Простите... - Фиоре опустила голову и безотчетно потерла своё ключ-кольцо, украшенное изображением птицы, раскинувшей крылья в полете. Этот символ частенько вызывал у неё горькую, злую усмешку: так усмехается обреченный на пожизненное заточение узник, наблюдая сквозь прутья решетки за вольными обитателями небес. Она была в тюрьме далеко не одинока, но от этого не становилось легче.
Дама - Фиоре наконец-то вспомнила, что им доводилось раньше встречаться в лавке Ансиль - всё не унималась.
- Посмотри вокруг! - провозгласила она так громко, что двое случайных прохожих невольно обернулись. - Ты видишь, во что превратился Эйлам? В небе больше не летают махолеты, путешественники обходят нас десятой дорогой... Сырость губит дома, болезнь отняла детей, а наши души каждую ночь проходят все девять ступеней ада... И никто не хочет нам помочь - нас все бросили, даже Его светлость Аладоре! Только вам с Кьяраном всё нипочем, он с утра до ночи сидит у себя в лавке, уткнувшись носом в книги, а ты малюешь цветочки на чашках! Решила ускорить нашу медленную смерть, да? Хочешь уничтожить те крохи, которые лишь чудом удалось сберечь?!
- Вы бредите, - жестко сказала Фиоре, и её ладони сжались так крепко, что ногти едва не проткнули кожу. Происходящее до боли напоминало некрасивую сцену, которую устроила дочь Кьярана, Сола, всего-то неделю назад. - В том, что происходит, нет моей вины! Разве вы не знаете, что...
- Молчи! - перебила дама, рассерженно стукнув по мостовой кончиком потрепанного зонта. - У-у, отродье фаэ... я тебя насквозь вижу!! Отвратительней тебя может быть только настоящий грешник!!!
Фиоре не сумела ничего сказать в ответ, и женщина двинулась прочь, продолжая бормотать себе под нос - от бессвязных обвинений она постепенно перешла к заурядным ругательствам, а у самого моста, должно быть, настал черед площадной брани. "Лет через пятьдесят, - с тоской подумала Фиоре, - мне исполнится столько же лет, сколько ей сейчас. Неужели к тому времени никто не спасет нас?.."
Черный кружевной зонтик растворился в тумане.
- Тридцать пять шагов, - вновь произнесла Фиоре, решив на сей раз и впрямь не тревожить Спящего медведя проклятиями, от которых все равно толку не было. - Просто положи руку на перила и иди вперед... не смотри под ноги, не глазей по сторонам... а если сделать это побыстрее, то...
Она вдруг преисполнилась решимости и ринулась на штурм невидимого моста.
...Провалы изуродовали Эйлам, когда Фиоре было пять лет.
В тот день городу полагалось навсегда исчезнуть с лица земли, потому что с юга вдруг пришло море - водяная стена до самого неба, прожорливая и беспощадная. Эйлам располагался в двух днях пути от побережья, и никому из его жителей даже в страшном сне не могло присниться, что подобное когда-нибудь произойдет; однако один из древних мудрецов не зря говорил, что всё в мире зыбко. Теперь-то эйламцы затвердили эту поговорку и даже истолковали её по-своему: "Всё в мире зыбко и никому не дано знать, что там, где нынче суша, завтра не будут плескаться морские волны".
В детстве Фиоре частенько приставала с расспросами к Кьярану и тетушке Ансиль - сама-то она была очень мала, да к тому же слишком испугалась, чтобы хоть что-нибудь запомнить, - и те охотно рассказывали своей воспитаннице о великой битве духов тверди и моря, о водяных смерчах и скальных ежах, о явлении призрака великого Марвина-печатника и прочих жутких чудесах. С годами истории становились всё более фантастичными и приобретали отчетливое сходство с древними легендами о Потопе, но любопытство Фиоре лишь росло: ей уже не хватало простого повествования об удивительных событиях прошлых лет, ей хотелось понять, что послужило их причиной... а вот этого как раз никто не знал. "Печатники чего-то учудили, - всякий раз отмахивался Кьяран, забывая, что он это уже говорил. - Вечно им неймется. Выпустили, видать, какого-нибудь сильного дьюса, он сиганул в море - и все дела!" Более вразумительного объяснения Фиоре так и не удалось добиться, а тетушка Ансиль и вовсе ограничилась советом расспросить обо всем Создателя.
"Да если бы Он меня услышал..." - думала Фиоре, вздыхая.
Тогда, пятнадцать лет назад, корни горы оказались достаточно крепкими, чтобы удержать наступление враждебной стихии: Эйлам устоял, хотя несколько кварталов все-таки ушли под воду... но и море осталось. Морским фаэ не хватило лишь самой малости до победы, чему стали немым свидетельством три глубокие трещины, прорезавшие лик города - они шли от новоявленного берега к самому сердцу Спящего медведя, словно следы чьих-то исполинских когтей. Их нельзя было обойти, поэтому уже в первые дни после катастрофы пришлось соорудить временные мосты, а немного позже - заняться постройкой мостов настоящих, постоянных. Это дело оказалось нелёгким, и за полтора десятка лет городской совет так и не сумел разобраться с западным провалом; оттого и приходилось тем, кому нужно было его пересечь, доверять свои жизни хлипкому сооружению из досок и веревок, которое сильно раскачивалось даже на слабом ветру и скрипело так жалобно, что сердце разрывалось. Иногда - особенно во время тумана - ступивший на мост человек мог так и не добраться до места назначения, поэтому страх Фиоре вовсе не был беспричинным.
Но это было лишь самое малое из тех испытаний, что выпали на долю Эйлама...
Шаг вперед...
Главное - не думать о пропасти под ногами.
Ещё шаг...
Там, на дне, морские фаэ играют в прятки. Говорят, они ловят тех, кого угораздило оступиться на мосту, и выпивают их души, а тела отдают на корм своим безмозглым питомцам - рыбам и крабам. Фиоре не раз видела, как во тьме провала белеют кости.
Шажочек...
- Всё, больше не могу, - прошептала она и остановилась. Как назло, рядом не оказалось никого, кто мог бы подбодрить её, успокоить. Страх поднялся откуда-то из темных глубин сознания и затопил её всю без остатка: провал бесконечен, мост никогда не закончится, путь на другую сторону будет длиться целую вечность, и всё равно ей туда не добраться... так зачем же идти вперед? "Мне даже до середины не дойти, - подумала Фиоре. - Или это и есть середина?.."
"Иди к на-ам... - послышались в тумане чьи-то голоса. - Сюда-а..."
Существа в тумане рассмеялись и запели громче, призывнее. Сбоку от моста мелькнула крылатая тень - одна, потом другая... и вдруг наваждение исчезло столь же непонятным образом, как появилось. Кто-то испугал воздушных фаэ, чьи песни почти зачаровали её.
Совсем рядом скрипнул дощатый настил, раздался чей-то удивленный возглас.
На плечо Фиоре легла рука - тяжелая и жесткая, как будто железная.
- Куда это ты собралась, девушка? - спросил незнакомый голос. - Люди не птицы, летать не умеют... да и погода нынче нелетная. Или ты не человек, а фаэ, дух воздуха?
- Я... - Она почувствовала, что краснеет, и впервые обрадовалась туману. - П-простите... вы не могли бы перевести меня на ту сторону?
- Та сторона - это которая? - добродушно уточнил невидимый собеседник. - Ты стоишь лицом к перилам... к пропасти.
Судя по едва различимому темному силуэту, он был невысокого роста - всего-то на голову выше самой Фиоре, - и вообще отличался довольно хрупким телосложением. Больше ничего ей разглядеть не удалось из-за тумана, если не считать темное нечто у него за спиной - должно быть, большой дорожный мешок. Хрипловатый голос незнакомца отчего-то вызывал слабое беспокойство.
Она наугад взмахнула рукой.
- Мне надо туда... вроде бы.
Он рассмеялся и проговорил философским тоном:
- Что ж, если та сторона окажется всё-таки не той, я совершу подвиг и ещё раз переведу тебя через сей бездонный провал. Соизволит ли донна принять мою руку?
Непривычное обращение резануло слух, но зато Фиоре поняла, в чем источник беспокойства: у её загадочного провожатого был слабый восточный акцент. "Чужестранец? - подумала она, не веря самой себе. - Первый за... сколько лет?.. года три, если не больше. Ох, что же теперь будет..."
- Так мы идем? - спросил мужчина, и на этот раз его акцент куда-то подевался. "Это из-за тумана, - решила Фиоре. - Мне просто померещилось... а он, должно быть, из какого-нибудь восточного предместья и в этом квартале раньше не появлялся". Она вдруг ощутила нетерпение: добраться бы поскорее на ту сторону - туда, где можно будет взглянуть в лицо своему нежданному спасителю и отблагодарить его! Тут поблизости вновь раздалось протяжно-зовущее "К на-ам...", и Фиоре торопливо схватила незнакомца за локоть.
Они двинулись вперед.
А потом она поняла, что мост как-то слишком уж долго не заканчивается...
- Мило, - произнес спутник Фиоре, останавливаясь. В его голосе проскользнули металлические нотки. - Дьюс моста морочит нас, не хочет отпускать. Готов спорить, он проделывал такие штуки и раньше - уж больно хорошо работает. Да-а, тут опасно...
Она задрожала от страха.
- Когда его построили?
- П-пятн-надцать лет н-назад...
- Неужели? По виду я дал бы все сорок - он такой ветхий... А пропасть возникла, должно быть, после сильного землетрясения?
От изумления Фиоре на миг забыла о своем страхе: вот тебе раз, неужели он проспал полтора десятка лет и ничего не слышал о пришествии моря? В такое трудно было поверить. Фиоре, как и все остальные горожане, не сомневалась, что о нелегкой участи Эйлама знает весь мир.
Точнее - о той её стороне, которую город мог показать этому миру...
- Всё случилось в день, когда море поглотило земли к югу отсюда, - сказала она. Незнакомец смотрел, чуть склонив голову набок; выражение его лица надежно прятала завеса тумана. - Город был спасен лишь благодаря духу горы - хотя этот фаэ сам когда-то заявился в наши края без приглашения, - а мосты строили всем миром, сразу после того, как ушла большая вода... Я вообще-то ничего не помню, могу только пересказать то, что слышала от своих приемных родителей. Там, откуда вы родом, о нас не говорят?
Он, словно не расслышав вопроса, задумчиво пробормотал себе под нос:
- Что ж, теперь понятно, отчего у такого простого сооружения оказался столь сильный дьюс. Если горожане строили его, ещё не успев толком прийти в себя после случившегося... Ладно, шутки в сторону. Попробуем успокоить этого упрямца!
Не успела Фиоре испугаться опять, как он вскинул правую руку и начертил в воздухе замысловатый знак, который на мгновение повис, золотисто мерцая, а потом ярко вспыхнул и исчез. Тотчас же настил под ногами задрожал, как будто мост превратился в струну, натянутую над пропастью, и Фиоре решила, что сейчас им обоим придет конец. Она крепко вцепилась в своего спутника - едва ли это могло помочь! - и с тоской подумала о Кьяране и Ансиль, которым уже не суждено было дождаться возвращения своей воспитанницы.
- Ну и дела творятся в славном городе Эйламе! - спокойно и даже весело проговорил незнакомец. Мост опять вздрогнул, и Фиоре еле устояла на ногах. - Сначала мой махолет вдруг отказался лететь сюда, хоть ветер и был попутный. Мне пришлось посадить его на поляне за горой и полночи топать пешком... устал, сил нет... Теперь ещё и это. Что тут происходит, а?
- Т-ты об-безумел? - с трудом проговорила Фиоре. - Откуда мне знать?!
Мост тряхнуло.
- Это вы тут все безумцы, если за пятнадцать лет не додумались обратиться к печатнику, - возразил её загадочный спутник. - Держать дьюса девятнадцатого уровня на каких-то трех печатях - все равно что посадить волкодава на цепочку от часов. Как он раньше не вырвался на волю, я не понимаю... Осторожно! - Сильная рука обхватила Фиоре за талию; в тот же миг очертания моста, и без того еле различимые, замерцали - он как будто превращался из деревянного в стеклянный. Она зажмурилась, чтобы не видеть бездны под ногами.
Наступила тишина...
- Ну вот, теперь всё, - сказал незнакомец и шагнул вперед, увлекая за собой Фиоре. Она открыла глаза и осознала, что они каким-то чудом очутились на другой стороне провала. - Больше он не будет доставлять столько хлопот, обещаю.
Фиоре невольно обернулась, чтобы взглянуть на то, о чем говорил её спутник, да так и застыла в изумлении: туман почти рассеялся, а мост... стал другим. Некий умелый мастер заменил прогнившие доски на новые, протянул толстые канаты взамен обветшавших веревок; теперь рукотворная дорога над западным провалом казалась почти новой - крепкой, надежной, - и идти по ней было ничуть не страшнее, чем по мостовой.
Конечно, такое не могло остаться незамеченным, и краем глаза Фиоре увидела, что вокруг них быстро собирается толпа удивленных и растерянных горожан. Она вдруг ощутила смущение: вот настал момент, о котором недавно мечталось, вот теперь можно поблагодарить загадочного незнакомца за помощь и за то, что он сделал... но ей почему-то было боязно смотреть ему в глаза. Да и как она сможет отблагодарить мастера-печатника, которого неведомыми путями занесло в Эйлам именно сегодня?..
- Даже не знаю, как мне... - начала Фиоре, оборачиваясь к своему спутнику, и осеклась, увидев его лицо. - О-о, Создатель...
Её спаситель оказался худощавым мужчиной невысокого роста, темноволосым и бледнокожим. Слишком теплая для середины весны куртка, заправленные в высокие ботинки брюки, летные очки на кожаном ремешке, болтающиеся на шее, - одежда безошибочно выдавала в нем пилота, подтверждая тем самым историю о махолете, который пришлось оставить где-то за Спящим медведем. Всё это, впрочем, Фиоре разглядела потом, а поначалу её взгляд заметался между двумя деталями его внешности, которые нельзя было не заметить.
Правой рукой он удерживал на плече ремень дорожного мешка - и кисть этой руки золотисто поблескивала в лучах рассветного солнца. Точно так же блестели его глаза - золотые, без белков. Неживые, ненастоящие.
Это был именно тот, о ком говорила дама с зонтиком, это был...
- Грешник! - произнес кто-то поблизости. Фиоре, сглотнув комок в горле, с трудом подавила желание повернуться и убежать без оглядки. - Ты глянь, настоящий... Продажная душа! Отступник! Нелюдь!
Незнакомец криво улыбнулся, но ничего не сказал. Тут из толпы, которая всё росла и росла, выбрался низенький полноватый человек лет пятидесяти - Эльер, торговец и член Городского совета, один из самых уважаемых людей в Квартале тишины.
- Тебе следует немедленно покинуть Эйлам, - сказал он, хмуря брови. - У нас живут лишь те, кто строго следует заповедям Создателя...
- О-о, я заметил, - перебил грешник. - За послушание Создатель отблагодарил вас весьма своеобразным способом.
Толпа загудела, словно рассерженный пчелиный рой.
- Чужестранец, не играй с огнем! - ответил Эльер, мрачнея пуще прежнего. - Происходящее здесь тебя не касается. За помощь спасибо, конечно - так вот считай, что мы тебе отплатили, разрешив убраться подобру-поздорову. Такой шанс выпадает нечасто... если бы не мост... в общем, я бы на твоем месте поторопился.
Грешник покачал головой.
- Каждый из нас на положенном месте, - сказал он. - Я вижу перед собой почтенного и уважаемого человека, которому здешние жители безоговорочно доверяют... так? Ну, а этот почтенный горожанин, в свою очередь, глядит сейчас на того, кто пришел в славный город Эйлам по делу, а вовсе не свалился с неба. В общем... - он улыбнулся, - я не уйду, пока не получу то, что мне нужно.
- И что же тебе нужно, нелюдь? - выкрикнул кто-то. - Наши души? Так они уже нам не принадлежат!
- Нет. - Грешник ненадолго умолк, и собравшиеся вокруг горожане тоже притихли - всем хотелось услышать, что он ответит. - Я случайно узнал, что лет двадцать назад в Эйламе происходили странные вещи... теперь, правда, у вас тут чудеса творятся на каждом шагу... так вот, я хочу разобраться в том, что тут приключилось. Я хочу помочь.
"Двадцать лет? - растерянно подумала Фиоре. - О чем он?.."
- О каких странных вещах ты говоришь? - спросил Эльер изменившимся голосом.
- О снах, - ответил грешник. - И о тех, кто не смог проснуться.
Вот теперь стало по-настоящему тихо. Никто из горожан не ожидал такого поворота - ни те, кому не терпелось намять бока нарушителю заповеди, предписывавшей не менять собственное тело, ни те, кто просто намеревался понаблюдать за расправой со стороны. Им всем вдруг показалось, что от худощавой фигуры с дорожным мешком за спиной веет странной силой - это чувство настораживало и пугало даже смельчаков, которым нипочем были спуск на дно провала или встреча лицом к лицу с тем существом, что правило Эйламом по ночам. Что до Фиоре, по-прежнему остававшейся в шаге от грешника, то ей было уже не страшно...
- Откуда ты узнал? - спросила она и невольно вздрогнула, ощутив его золотой взгляд. - Никто из посвященных в эту тайну не смог покинуть Эйлам!
- Ты заблуждаешься. Просто кое-кто почувствовал неладное задолго до остальных.
- Постойте-ка! - Эльер наконец-то нашел в себе силы заговорить и вмешался. - Вижу, нынешнее утро выдалось необычным во всех смыслах. О снах, чужестранец, не говорят на улице, поэтому... никогда не думал, что придется это сделать... я приглашаю тебя к себе домой, грешник. Там и побеседуем. - Золотоглазый молча кивнул. - Фиоре, ты тоже пойдешь - расскажешь, что случилось на мосту!
"Прости, Кьяран, - подумала она. - Я всё-таки опоздала..."
... - Меня зовут Теймар Парцелл, - сказал грешник. - Можно просто Теймар.
В комнату для гостей Эльер их не позвал, ограничился кухней - впрочем, достаточно чистой и просторной. Его служанка, сердито ворча и поглядывая на Теймара с нескрываемой враждебностью, убрала со стола и сама убралась восвояси. Теперь все трое сидели и выжидательно смотрели друг на друга: Эльер был мрачнее тучи, физиономия грешника не выражала никаких эмоций, а Фиоре всё никак не могла определиться между робостью и любопытством - первая заставляла её всё время отводить взгляд, а второе, наоборот, вынуждало рассматривать странного гостя, подмечая каждую деталь его необычной внешности, каждую мелочь.
Она могла бы нарисовать его портрет...
- Откуда ты взялся? - спросил Эльер, и прозвучали эти слова не очень-то приветливо. - Я хочу знать, как ты узнал о нашей беде то, чего не может знать никто за пределами Эйлама.
- Всё довольно просто, - раздалось в ответ. - Я путешествую по миру, знакомлюсь с разными людьми... и не только с людьми. Этой зимой со мной приключилась интересная история, о которой можно рассказать и позже - она к делу не относится, - и одним из её участников оказался уроженец Эйлама. Он покинул город около семнадцати лет назад, но сохранил одно воспоминание, заинтересовавшее меня - о женщине, которая погрузилась в сон, подобный смерти, и очутилась в некоем загадочном месте...
- Постой, - перебил грешника Эльер, растерянно хмурясь. - Это точно была женщина? Взрослая?
- Мой друг говорил, она была женой торговца, - сказал Теймар. - Сам он тоже недолгое время провел в мире снов, но смог вернуться обратно. Собственно, это всё, что он мне рассказал.
Фиоре вздрогнула: ей вдруг показалось, что грешник солгал.
- Вот оно как... - протянул Эльер, откидываясь на спинку стула. - Хм... ну и задал ты мне задачку, Теймар Парцелл. Скажи, а ты ничего больше о нашем городе не слыхал... необычного?
- Нет.
- Даже о пришествии моря? Наверное, ты взял с собой в полет старую карту...
Золотые глаза сверкнули, на тонких губах появилась улыбка.
- Я летаю без карт - они всё равно ненадежны в ваших землях, где то горы с места сдвигаются, то море нападает на сушу без всякой причины. Тут красиво, не спорю... но я бы поостерегся жить в таком месте.
- Не всегда можно выбирать, - с тяжелым вздохом проговорил Эльер. - Ладно, сейчас я кое-что тебе поведаю, странник, только прежде разберусь с одной своенравной девицей, от которой что ни день - новые неприятности. Фиоре?
- Я слушаю, - пробормотала девушка.
- Давно хотел тебе сказать, дитя, - начал торговец без тени прежней враждебности, чем немало удивил свою собеседницу, - что кое-кто в квартале подметил одну закономерность: туман над мостом собирается именно в те дни, когда Кьяран вызывает тебя к себе по утрам. Тебе это не кажется странным?
- Нет, не кажется, - ответила она и машинально потянула рукава вниз, как делала всегда в минуты смущения и растерянности. - Просто случайность... ничего более.
- Так я и думал. Мне стоило большого труда убедить кое-кого в том, что это обычное совпадение. Но если оно станет необычным... ты понимаешь, о чем я?
- Я не знаю, о чем вы говори... - начала Фиоре, и тут грешник перебил её:
- Не люблю быть невежливым, но этот разговор не имеет смысла, - произнес он немного насмешливо. - Я запечатал мост, он больше не будет призывать фаэ тумана - по крайней мере, в течение ближайших тридцати лет. И прослужит он столько же, кстати говоря.
- Призывать фаэ? - переспросил растерянный Эльер. - Ты не мог бы... пояснить?
- Пятнадцать лет назад, когда мост был построен, его одушевил очень сильный дьюс, - сказал Теймар. - Примерно в полтора раза сильнее, чем требовалось. Такое случается нередко, но заканчивается хорошо лишь в том случае, если рядом оказывается умелый печатник, потому что дьюсы выше двенадцатого уровня не просто разумны - они коварны, опасны, своенравны, да к тому же весьма болезненно воспринимают заточение в какой-нибудь рукотворной вещи и всячески пытаются вырваться на волю. Впрочем, для этого нужен где-то двадцать пятый уровень, поэтому дьюс-неудачник, исчерпав свои возможности, переходит к мелким пакостям - в надежде, что люди устанут и решат сами от него избавиться...
Эльер вскочил, с грохотом опрокинув стул.
- Он сбрасывал прохожих в пропасть! Это, по-твоему, мелкие пакости?!
- Вы ошибаетесь, почтеннейший, - невозмутимо ответил грешник. Его спокойствие вынудило торговца взять себя в руки: Эльер потер ключ-кольцо, и стул, повинуясь приказу хозяина, сам вернулся на прежнее место. Теймар продолжил: - Он призывал фаэ, и те расправлялись с одинокими путниками, чья воля оказывалась достаточно слаба. Готов спорить, странные песни в тумане слышали многие, но большинству хватило благоразумия не прислушиваться... а милейшей Фиоре сегодня повезло, что я оказался рядом.
- Ну хорошо, - проворчал Эльер, не глядя на своего гостя. - Мой черед рассказывать. Видишь ли, чужеземец, пятнадцать лет назад на наш город обрушилась страшная беда, но мало кто тогда знал, что злоключения Эйлама только начинаются. Едва успели мы наскоро отстроить полуразрушенные дома и привести в порядок дороги, как появилась новая напасть - сонная болезнь, о которой рассказывал твой друг... хоть я и не припомню, чтобы кто-то ею страдал до того. Из детей десяти-двенадцати лет от роду каждый пятый уснул, чтобы больше уже никогда не проснуться.
Эльер вдруг закрыл лицо руками и умолк.
- Его сын тоже уснул, - проговорила Фиоре, искоса взглянув на Теймара. - Ему было одиннадцать.
- И как долго длился сон? - спросил грешник, замаскировав безобидными словами совсем другой вопрос: "Как скоро он умер?" Впрочем, его усилия были излишни, о чем Фиоре не преминула сообщить:
- Все спящие живы до сих пор, и им по-прежнему столько лет, сколько было в последний день, проведенный наяву. Будто кто-то остановил для них течение времени!
Теймар покачал головой, но не издал ни звука.
- Это всё ещё не конец, чужеземец, - хриплым голосом сказал Эльер. - Мы просили о помощи герцога Аладоре, даже к королю посылали гонцов, но всё безрезультатно. Число спящих росло и росло... Всякий ребенок, которому уже исполнилось десять, мог в любой день закрыть глаза насовсем, а известнейшие лекари и печатники только руками разводили. Казалось бы, что может быть хуже? Мы теперь знаем, что. - Он тяжело вздохнул. - Семь лет назад в Эйламе вовсе перестали рождаться дети. Ты понимаешь, что это значит? Наш город обречен на вымирание, и никто даже не может объяснить причину!..
- Я за этим сюда и прибыл, - негромко проговорил Теймар. - Ну, почтеннейший, мне следует покинуть Эйлам? Или всё-таки примете помощь от грешника?
- Из своего квартала я тебя прогонять не стану, - ответил торговец после паузы. - А вот что касается города, тут уж совет будет решать... Он собирается через три дня. До тех пор я бы посоветовал тебе поменьше попадаться на глаза горожанам.
Грешник усмехнулся и кивнул.
- Послушай, я вот тут подумал... - со странной робостью спросил Эльер. - Ты не мог бы... взглянуть на моего сына? Вдруг что-нибудь...
Он не смог договорить. Фиоре понимала, что застарелая ненависть к нарушителям заповеди дала о себе знать: должно быть, в душе Эльера сейчас боролись два несовместимых желания - выгнать грешника взашей или пустить в святая святых, в детскую. "Кто же победит? - подумала она с каким-то странным чувством. - Любящий отец или верный почитатель заповедей? Ох, Кьяран бы не сомневался ни секунды..."
- Нет нужды, - сказал Теймар, мгновенно избавив Эльера от терзаний, но при этом в очередной раз вызвав у обоих эйламцев изумленные возгласы. - Я знаю, что с ним случилось. Проблема в том, что... э-э... мне неизвестно, как всё исправить.
- Неизвестно? - севшим голосом повторил Эльер.
- Не падайте духом, почтеннейший. - Грешник улыбнулся. - Уныние - плохой помощник в тяжелые дни, да к тому же никудышный советчик. Лучше призовите надежду! И поразмыслите над тем, кто из горожан мог бы приютить меня на несколько дней... за плату, естественно.
Торговец взглянул на него с испугом, и Фиоре ощутила то же самое чувство. Ей как-то сразу не пришло в голову, что Теймар Парцелл, при всех своих необычных способностях, не сумеет за день разобраться с бедой, что вот уже много лет терзает Эйлам. Ему придется здесь задержаться.
То есть, переночевать...
- Так ты действительно остаешься надолго? - спросила она. Грешник кивнул. "О-о, Создатель, как бы я хотела рассказать ему всю правду!" - Тогда... хм... в моем доме есть небольшая комната. Там хорошо...
Золотые глаза взглянули на Фиоре. "Воистину, - подумала она, - в моем положении есть и некоторые хорошие стороны. Никто другой не отважился бы пригласить к себе такого гостя!"
- Меня устроит.
- Что ж, тогда оставайся, - быстро проговорил Эльер и пристально посмотрел на Фиоре, словно умоляя её не отказываться от своих слов. - Может, оно и к лучшему... А завтра уж поглядим, как всё сложится.
"Да, поглядим, - подумала она, чувствуя, как кровь отливает от лица. Нужно было что-то сказать, как-то предупредить золотоглазого чужестранца об опасности, поджидавшей его в ночном Эйламе, но как раз этого она сделать не могла. - Ты грешник, Теймар Парцелл, но этот грех будет на моей совести. Прости меня..."
... - Мне нужно навестить своего опекуна, - сказала Фиоре, когда они вдвоем вышли из дома Эльера. - Это совсем недалеко. Он просил зайти и будет беспокоиться, если я этого не сделаю. Потом вернемся домой и я покажу тебе комнату.
- Идем к опекуну, - согласился грешник. - Я никуда не тороплюсь. Или ты не хочешь, чтобы он меня видел?
- Нет-нет, он как раз очень спокойно относится к... - она покраснела и замолчала.
- Таким, как я, - спокойно договорил золотоглазый. - В чем же дело?
- Если там окажется его дочь, Сола... - Невольно в памяти всплыли жестокие слова: "Видеть тебя больше тут не желаю, мерзавка!" - Впрочем, она живет на соседней улице и в гости к отцу ходит нечасто. Решено! Идем вместе, и, если повезет, нас даже накормят обедом... я, признаюсь честно, готовлю очень плохо.
- Чего мне только не приходилось есть, - философски проговорил Теймар Парцелл. Фиоре вдруг охватило неприятное ощущение: она не могла понять, шутит он или издевается. - Я пробовал и аргельмские пироги с перцем, и сушеных травяных скакунов, и даже... нет, об этом лучше умолчу. Когда отправляешься в дальнюю дорогу, первым делом нужно приучить себя есть всё, что съедобно. Поэтому от угощения, буде таковое случится, я отказываться не стану. Так мы идем?
- Идем...
Узкая улица была безлюдна, но Фиоре чувствовала, что за ними наблюдают сквозь неплотно закрытые ставни и кружевные шторы на окнах верхних этажей. Слухи в Квартале тишины расходились очень быстро, поэтому о появлении в Эйламе настоящего грешника сейчас не знал, наверное, только Кьяран - по той простой причине, что не разговаривал с соседями, если не считать Ансиль, а она не любила сплетничать.
Предстоящий день вдруг показался Фиоре невыносимо длинным.
- Как ты собираешься нам помочь? - спросила она, когда молчание сделалось тягостным. - Впрочем, любой способ хорош, если он окажется действенным... хотя, если честно, мне показалось, что ты солгал Эльеру.
Грешник не замедлил шага, но чуть-чуть повернул голову в её сторону - больше его удивление никак не проявилось.
- Допустим. - Голос был таким же спокойным, как раньше. - Но и вы мне лгали.
"А ты чуткий, чужестранец..."
- Ничья? - предложил он, усмехнувшись. - Строго говоря, я не произнес ни слова неправды просто потому, что не смог бы этого сделать. Такова особенность всех грешников - мы не врем, но иногда не договариваем.
- Почему? - изумилась Фиоре. - Что мешает вам лгать?
Вместо ответа он вытянул правую руку вперед и повертел золотой кистью из стороны в сторону. Запястье, как теперь видела Фиоре, охватывал широкий кожаный браслет, испещренный полустертыми письменами на непонятном языке; выше него было обычное человеческое предплечье... точнее, часть предплечья. Сама же металлическая кисть могла показаться экстравагантной перчаткой, если бы не ногти - слегка заостренные, они выдвигались из кончиков пальцев на манер кошачьих когтей. Она много читала о таком, но никогда не видела воочию ничего похожего.
- Ложь изобрели люди, - сказал Теймар Парцелл ровным, каким-то неживым голосом. - Дьюсы же всегда говорят только правду.
Он не стал объяснять, что это значит; Фиоре не осмелилась расспрашивать.
Кьяран, как и следовало ожидать, возился с замком входной двери: встревоженный отсутствием воспитанницы, он вознамерился отправиться на поиски. Фиоре торопливо преодолела ступеньки крыльца и схватила своего опекуна за локоть; последовали несколько минут бурных объяснений, а потом Кьяран сообразил, что за ними наблюдают.
- Это Теймар, - проговорила Фиоре и увидела на лице Кьярана настоящее удивление, что случалось очень редко; впрочем, оно там продержалось весьма недолго - каких-то три-четыре секунды. - Он пообедает вместе с нами, если ты не будешь против.
- Всю жизнь мечтал, - ответил книжник. - Что ж, входи!
![cover []](/img/w/werbena/seal2/1001036352.jpg)