Аннотация: Участник Оргсписка конкурса "Высокие каблуки-12".
"Говорила мама мне
Про любовь обманную,
Да напрасно тратила слова", -
Света, как всегда, начинает первой.
"Затыкала уши я,
Я её не слушала", -
Продолжаю я в свою очередь. Затем Света подхватывает, и дальше мы поём вместе:
"Ах, мама, мама,
Как же ты была права!
Ах, мамочка, на саночках
Каталась я не с тем..."
Коленька и Яшечка, Мишечка и Сашечка... То осенним вечером городскую встретил он, то подружка Зиночка перешла тропиночку. Ах, мамочка, зачем?
Допели мы со Светой душещипательную песню, Кирилл доиграл последние аккорды. Поклонились публике, которая проводила нас аплодисментами.
- Это был ансамбль "Белая поляна". А теперь для нас выступит яркая, зажигательная Маритана с цыганским романсом "Дорогой длинною".
Что ж, вполне ожидаемо. У Марины даже свои авторские песни похожи на цыганские. И одевается она как цыганка - длинная красная юбка, большие серьги, которые уже успела купить в сувенирной лавке. Благо, дагестанские умельцы знают толк в серебре!
И вот концерт закончился, зрители разошлись, впереди - целый вечер свободы. Последний вечер нашего пребывания в солнечной Махачкале, хотя в ноябре она, конечно, не такая солнечная, как, скажем, в мае или в июне. Завтра с утра на самолёт - и в Москву. Мы: Кирилл Белов, Света Полякова и я, ваша покорная слуга Ира Нагорная, - вернёмся серебряными призёрами конкурса-фестиваля "Музыка и жизнь"
Покинув здание театра поэзии, мы отправились в ресторан праздновать наш успех. Света с Кириллом вскоре ушли в гостиницу. Я знала, что они, вероятнее всего, захотят продолжить вечер друг с другом. Кирилл ещё со школы был влюблён в Свету, но лишь недавно ему удалось доказать избалованной мужским вниманием красавице, что он лучше всех её поклонников. Конечно, я была рада за подругу, но с самого первого класса я ей завидовала. Хорошо быть красивой и яркой! Не то что я! Что на сцене, что в жизни - всегда вторая.
Бурное и шумное веселье вскорости меня утомило. Однако я не спешила возвращаться в гостиницу. Не хотела мешать Кириллу со Светой. Поэтому решила прогуляться по набережной, на море посмотреть. Когда ещё удастся его увидеть? Жаль, правда, что не искупаешься!
"Ты, Ир, только вечером нигде не гуляй, - предостерегала меня мама. - А то кавказцы такие приставучие!".
Я решительно надела пальто и вышла из ресторана. Глупости какие! Пристают к таким, как Света, а такие серые мышки, как я, никому не интересны.
Пройдя немного вдоль проспекта Расула Гамзатова, я свернула на боковую улочку, которая вывела меня на тёмную набережную, отделённую от моря полоской железной дороги. Спустившись в тоннель и пройдя несколько метров под землёй, я оказалась возле прибрежной кафешки, а оттуда по ступенькам - и вот я уже на морском берегу, покрытом сырым песком. Волны с шумом набегали и, разбиваясь о торчащие из воды камни, возмущённо фыркали и возвращались обратно, где после короткой передышки вновь продолжали штурм берега. Вдали сверкал огнями город с его кипящей жизнью. Но мне совсем не хотелось туда - хотелось забраться на каменную гору, отделяющую стену кафе от моря, и смотреть вдаль - в бездну бескрайних вод.
Я уже забралась на камни и почти выпрямилась во весь рост, но вдруг скользкий сапог чиркнул по мокрому валуну. Я машинально попыталась ухватиться хоть за что-нибудь, но мои руки поймали пустоту. Холодная, почти ледяная вода мгновенно приняла меня в свои объятия и неумолимо, словно мачеха-маньячка любимую падчерицу, стала тянуть на дно.
"Пожалуйста, не надо! Я не хочу умирать!".
Я отчаянно барахталась, но мокрое пальто и сапоги сделали моё тело тяжёлым, словно камень, и удерживать его на воде с каждой секундой становилось всё труднее. А сбросить этот мёртвый груз я не могла.
- Помогите! Кто-нибудь! - кричала я без особой надежды, ибо на берегу не было ни души.
Всё, Ирина, спета твоя песенка! Может, найдут через пару дней твой разбухший труп, сообщат матери, похоронят, а через месяц-другой и не вспомнят, что существовала такая - Ира Нагорная. А может, даже и не найдут - течение унесёт в открытое море, где рыбы обглодают до костей. Чёрт же меня дёрнул лезть на эти камни! Если бы только можно было, как в компьютерной игре, нажать клавишу "Отменить"!
- Помогите! Пожалуйста! - это был уже почти бессознательный крик.
В следующую секунду моя голова скрылась под водой, и уже не было сил её поднять.
Неожиданно кто-то выдернул меня из водной толщи, и я смогла, наконец, вдохнуть такой вкусный и такой драгоценный воздух. Лишь через минуту я, наконец, разглядела своего спасителя. Это был молодой человек, по-видимому, кавказской национальности. Пока я отфыркивалась, освобождая лёгкие от солёной воды, он упорно тащил меня к берегу.
Наконец, я почувствовала, что лежу на твёрдой земле. Волны лизали моё тело, будто пытаясь вернуть утраченную власть. Мой спаситель спрашивал, в порядке ли я, далеко ли живу, и я, как во сне, кивала, отвечала и при этом почти не отрываясь смотрела на камни - туда, где я могла умереть, но не умерла. Не умерла?.. Не умерла!!!
- Пойдём быстрее, а то замёрзнешь, - поторопил меня спаситель.
Он и сам был весь мокрый. Вода стекала с его свитера и брюк. Говорил он с кавказским акцентом. Наверное, местный.
При других обстоятельствах я никогда не села бы в машину к незнакомому человеку, особенно если он с Кавказа, но сейчас я послушно, как телок, опустилась на заднее сидение. Он закрыл дверь, включил печку, и мы поехали. Лишь тогда я, словно опомнившись, сняла пальто. Кроме воды, за шиворот мне набилось несколько камней и ракушек.
Наконец, мы остановились у гостиницы. Мой спаситель открыл заднюю дверь. Только я вышла, как столкнулась со спускавшейся с крыльца Маританой.
- Ой, здравствуй, Магомед! Ир, а что это с вами? Чего вы все мокрые?
- Нормально. Слушай, может, тоже поднимешься, обсохнешь?
Магомед отрицательно покачал головой: мол, живёт рядышком, а увидит кто из знакомых, как он заходит в отель, ещё подумают неизвестно что.
Я же быстренько поднялась к себе в номер. Светы с Кириллом там не было. Сбросила мокрую одежду - и под душ. Горячая вода подарила ощущение покоя и безопасности. Мне даже стало казаться, что случившееся у моря было лишь дурным сном - не более.
Однако спала я в эту ночь тревожно. Снилось, будто надо мной смыкаются тёмные воды. Я вскрикивала и просыпалась. В шесть утра я поняла, что заснуть уже не удастся. Испуганно озираясь, я искала водолазку (никогда не думала, что придётся воспользоваться ею прямо по назначению), юбку, пальто, сапоги: не забыла ли я вчера всё отжать и повесить на батарею? Но нет - все вещи была аккуратно развешаны и даже успели высохнуть.
Светы по-прежнему не было видно. Лишь когда я встала, умылась, почистила зубы, моя подруга явилась. По её лицу было видно, что вчерашний вечер она провела ясно лучше моего.
- А мы с Кириллом сначала погуляли, потом пошли к нему. У него сосед вчера вечерним рейсом укатил в Питер, так что мы были одни. А ты, вижу, вещи постирать решила? Чего у тебя всё на батарее?
- Да уж постирала! - усмехнулась я невесело. - А ещё и искупалась! И если бы не Магомед, купалась бы до сих пор...
- Офигеть, Ирка, да ты реально обалдела! - воскликнула Света, когда я во всех подробностях поведала ей о вчерашнем происшествии.
Впрочем, некоторых подробностей я и сама не помнила. Я не помнила, о чём говорила со своим спасителем в машине, поблагодарила ли я его за то, что, рискуя собой, полез в воду спасать меня, дурёху? Я ведь реально была в шоке!
За завтраком в кафе я рассказывала эту историю Маритане, слушая в ответ возгласы офигения.
- А вы с Магомедом, вижу, познакомиться успели, - заметила я в свою очередь.
Маринка - она довольно общительная, и за три дня пребывания в Махачкале, по-видимому, обрела в этом городе много знакомых.
- На самом деле мы знакомы уже давно. Это же Магомед Османов - известный правозащитник!
Она произнесла это с таким видом, будто у нас в Москве такого человека знает, ну или, по крайней мере, должна знать каждая кошка. Однако я по части правозащитников, тем боле дагестанских, оказалась не сильна. Единственным, о ком я слышала краем уха, был Салман Хаджимурадов, убитый пару месяцев назад. Вроде он руководил каким-то местным отделением правозащитного центра.
- Ну, вот, а Магомед его друг и коллега. И новый руководитель. Они с Салманом несколько раз приезжали в головной офис. Я там по подряду работаю.
"Какой-то этот Магомед реально безбашенный!" - подумала я.
Согласиться возглавить правозащитную организацию после того, как прежнего руководителя пристрелили чуть ли не в центре города - это уже, по-моему, не смелость, а настоящее безрассудство. Да и лезть в ледяную воду ради спасения незнакомой девушки, впрочем, тоже.
"Повезло тебе, Ирка, что именно такой безбашенный оказался на берегу! А то б сейчас валялась на дне и рыб кормила!".
Надевая пальто, я сунула руку в карман - достать перчатки. Вместе с ними я вытащила ракушку и камешек, что ещё вчера туда затолкала. Ракушка была вполне обычной, но камешек... Почти в самой середине зияло сквозное отверстие. "Куриный бог"! Ещё в детстве я слышала про поверье, будто с его помощью может исполниться самое заветное желание.
Всю дорогу в аэропорт я держала камешек на раскрытой ладони, поглаживая по часовой стрелке указательным пальцем.
"Пусть в моей жизни появится мужчина, - мысленно просила я "куриного бога". - И закончится, наконец, моё одиночество".
"Бусы в магазине я
Покупала синие
И платок зелёный, как трава.
Ставила я шенешки
И топила банюшку,
Ах, мама, мама,
Как же ты была права!"
Я выключила радио и невольно вздохнула. Как мы тогда втроём спели эту песню в Театре поэзии! А теперь уже, видимо, не споём никогда. Память услужливо преподносила мне, как лет пять назад мы возвращались из Махачкалы, окрылённые успехом, и даже не думали, что наша "Белая поляна" доживает последние денёчки. Сначала была свадьба Кирилла и Светы, через пару месяцев Света забеременела. Ох, и намучилась моя подруга за эти девять месяцев! Несколько раз её клали на сохранение. Кирилл разрывался между беременной женой и группой. Света, не вылезавшая из больниц, конечно, не могла петь на сцене, поэтому солисткой взяли Настю. Девчонка неплохая, и пела превосходно, однако любила выпить. А через месяц, когда внезапно умер её отец, так и вовсе слетела с катушек. Часто приходила на репетиции в неадекватном состоянии, срывала по пьяни выступления. Мы с Кириллом больше не могли с ней работать. Может, он, в конце концов, нашёл бы другую солистку, но я тогда тоже ушла из группы - Вася настоял.
- Тебе что, это бренчание на сцене важнее меня?
Сначала я колебалась: ну, как бросить товарища в такой сложный момент? Но Вася, конечно же, был мне дороже. Если "куриный бог" услышал мою просьбу и послал мне лучшего мужчину на свете, неужели я променяю его на какую-то музыкальную группу? Кирилл сперва обижался, а вскоре и сам, уставший и разочарованный, забросил "Белую поляну" и посвятил себя семье. Когда же у четы Беловых родилась Дашутка, мы, наконец, помирились.
- Бог с ней, с "Белой поляной"! - сказала мне тогда Света. - Если ты со своим Васей счастлива - это главное. Хотя...
Этого своего "хотя" она так и не продолжила. Видимо, она имела в виду то же самое, что не раз говорила мне мама:
- Как-то у вас с Васей не так. Ты как будто одна любишь, а он только позволяет себя любить.
Увы, мамочка, это только красавицы, такие, как Света, могут позволять любить себя, а нам, серым мышкам, приходится любить самим, если не хотим умереть в одиночестве. Или стать матерью-одиночкой. Если бы мама просила папе измену и не развелась бы с ним, я бы в три года не стала безотцовщиной. Нет, такой участи для себя и своих детей я бы ни за что не хотела. А значит, ради любви надо чем-то жертвовать.
Я в нерешительности вертела в руках конверт с обратным адресом из следственного изолятора Махачкалы. Об аресте Магомеда Османова я узнала совершенно случайно - от Маританы, с которой переписывалась в соцсетях.
"Думала, убьют его, как Хаджимурадова, а тут наркоту подбросили".
Сам Османов свою вину отрицал. Даже когда его приматывали за голову скотчем - он думала: будут пытать, ибо слишком хорошо знал нравы и обычаи этого СИЗО - когда спрашивали: признаёшь ли себя виновным? - он мотнул головой в знак несогласия. Однако пытать Магомеда не стали - оказалось, полицейским нужно было добыть его ДНК и волосы, чтобы прилепить тот же скотч на пакетик с марихуаной - типа доказать его причастность.
"И для Всевышнего, и для тех, кто в курсе событий, очевидно, что я стал жертвой подлой подставы, - говорил Османов в своём "последнем слове". - На справедливый приговор я не надеюсь, но вы не сможете посадить меня туда, где нет Аллаха!"
Тогда я и написала ему письмо. Обычное, бумажное, какие наше поколение почти разучилось писать. Сказала: мол, я та самая Ира, которую Вы из воды вытащили, за что Вам огромное спасибо, держитесь, мол, и всё в этом духе. А ещё, не удержавшись, спросила: как же Вы так не побоялись занять место убитого руководителя?
"Здравствуй, Ира! Рад тебя видеть, пусть и на страницах письма, - писал он мне в ответ. - Надеюсь, всё обошлось без последствий?"
Без тяжёлых, к счастью, действительно обошлось, однако температуры с кашлем и соплями я тогда не избежала. Но хоть не воспаление лёгких - и то хорошо!
Спрашивал он также, как поживает наша "Белая поляна", о которой я в машине так много рассказывала (а я так и не вспомнила, что вообще тогда говорила), выражал надежду, что с моей подругой и бывшим одноклассником тоже всё хорошо (я и о них рассказывала!). А уж ответ на мой вопрос потряс меня до глубины души:
"Конечно, я предполагал, что могу быть следующим, кто получит пулю в голову. Но я не мог иначе. Я поклялся на могиле Салмана, что продолжу его дело. И если мне суждено за это сесть в тюрьму, значит, такова воля Всевышнего".
Я ему отвечу, непременно отвечу. Честно расскажу и про себя, и про нашу группу. И так же честно напишу, что это моё письмо последнее. Так надо!
- Не понял, Ирка, - удивлённый голос Васи до сих пор звучал у меня в ушах. - Чего тебе какие-то зэки из Дагестана пишут?
Я ему всё без утайки рассказала, и о том, как познакомилась с Магомедом, и о том, какое дело против него завели.
- Ты что, с дуба рухнула? - орал Вася так, что соседи за стенкой, должно быть, едва не оглохли. - Ты реально не понимаешь, что эти так называемые правозащитники разваливают Россию за деньги Госдепа? Да с этим твоим Магомедом и так поступили слишком мягко! Надо было его к стенке как предателя! Прямо сейчас напиши, что он полное дерьмо, и чтоб больше никаких писем, ясно?
- Но Вась, - робко возразила я. - Он же спас мне жизнь и теперь в такой ситуации...
- Ничего не хочу слышать! - перебил меня Вася. - Или я, или этот чурка!
"Неужели моя жизнь для тебя ничего не значит?" - хотела я спросить, но Вася уже ушёл, громко хлопнув дверью.
Прости, Магомед! Я всю жизнь буду благодарна тебе за спасение, но я не хочу, не могу потерять Васю! И он меня любит - просто ревнует, да и телевизора наслушался, а ещё боится, что за эти письма у меня у самой могут быть неприятности. Поэтому и ставит перед выбором. Но ведь ради любви надо чем-то жертвовать, иначе никак. Вырвав из тетради чистый лист, я села писать письмо.
Готово. Теперь конверт. Адрес отправителя: город Москва, улица Сальвадора Альенде, дом, квартира... Затем положила перед собой конверт с письмом от Магомеда и принялась заполнять поле "Получатель". Османову Магомеду Расуловичу, Республика Дагестан, город Махачкала... Телефонный звонок прозвучал над моим ухом так громко, что я чуть не подпрыгнула прямо на стуле.
- Алло.
- Здравствуйте. Стоматологическая клиника "Акула" приглашает Вас на бесплатную консультацию... - раздался в трубке бодрый голос профессионального рекламщика.
- Спасибо, не надо.
Не дослушав, я бросила трубку и продолжила писать адрес.
Теперь на почту - отправить письмо.
- Простым или заказным? - спросила операторша.
- Давайте простым, - ответила я.
- Хорошо.
Она не глядя отложила конверт в сторону. Будь на почте очередь, я бы, конечно, развернулась и ушла, но в этот час в отделении не было никого, поэтому я решилась к ней обратиться:
- Простите, а можно, я Вас спрошу?
- Да, пожалуйста.
- Вы бы многим готовы были пожертвовать ради любви?
- Ради любви - нет, - затем, заметив мой удивлённый взгляд, она продолжила. - Потому что тот, кто тебя любит по-настоящему, никогда не потребует жертв.
- Простите, а Вы замужем?
- Да, уже лет двадцать. А что?
- Да так, ничего, - ответила я, уступая место только что подошедшей бабульке.
Кто любит, тот не потребует жертв... Может, она права? Ведь если бы моему Васе кто-то спас жизнь, я была бы от души благодарна этому человеку. Может, ещё не поздно вернуться, забрать письмо, сказать, что передумала отправлять? Раз Вася так мало ценит мою жизнь.
"Ага, а потом в старости выть от одиночества и кусать локти. Потому что, видите ли, мы такие гордые! Спустись на землю, Ирина, идеальная любовь бывает только в сказках!".
На почту я так и не вернулась. Вместо этого достала телефон и позвонила Васе.
- Ирка, ну, блин, ты чего такая кислая?
Видя, что моё настроение начинает Васю не на шутку раздражать, я попыталась улыбнуться. Не сердись, Вась, всё хорошо! Хорош парк в разгар лета, когда буйно цветёт душистая липа, когда солнышко светит, и мы идём неспешно по дорожке. Мы вместе. И я должна быть счастлива.
- Не понял! Ты что, из-за этого чурка так переживаешь? Он тебе дороже меня?
- Нет, ну, что ты? Просто некрасиво как-то получилось. Он лез в холодную воду меня спасать, а я...
- Да ты с ним и так слишком цацкаешься! "Простите, если сможете", "любовь для меня превыше всего", "всю жизнь буду благодарна", - передразнил меня Вася, будто пародировал какую-то слезливую мелодраму. - Надо было хорошенько по нему трактором проехаться, чтобы знал своё место!
- Вась, давай больше не будем про Магомеда, ладно? Я выбрала тебя, мы вместе - и это главное.
- Ладно, чёрт с ним!... Ого, смотри!
Взглянув на дорожку справа, я увидела молодого человека в тёмных очках. Одной рукой он держал трость, которой ощупывал путь, в другой была картонная коробка, а на её крышке лежали перетянутые резинками пачки денежных купюр. Вдруг слепой, не нащупав тростью бордюра, споткнулся и растянулся во весь рост. Коробка выпала из его рук, денежные пачки разлетелись по сторонам. Я подбежала и подала ему руку, помогая подняться. Затем принялась собирать пачки и класть их обратно на коробку. Вася тоже не остался в стороне, подошёл, поднял пачку с земли...
Когда странный скарб вновь оказался в руках у слепого, мы с Васей собрались было идти дальше, но он вдруг тронул меня за плечо. Я обернулась. Он снял очки, затем сунул руку в карман Васиной куртки и вытащил оттуда пачку. Затем, стянув с неё резинку, разложил купюры веером. Деньги были только сверху и снизу. В середине лежали бумажки с изображением свиньи. Я не верила своим глазам. Неужели Вася только что пытался обокрасть слепого? Это кем же надо быть!
"Слепой" тем временем раскрыл коробку, в которой лежали плитки "Бабаевского", и одну из них вручил мне:
- Спасибо Вам! Вы добрая девушка! Это был социальный эксперимент, и вас снимает скрытая камера.
Рукой он показал на соседнее дерево, где эта самая камера, по-видимому, была закреплена.
Вася просто побагровел от злобы. Я и прежде замечала, что он мог сказать крепкое слово, но никогда ещё я не слышала от него столько матершины разом. Он характеризовал мать экспериментатора как безнадёжно падшую женщину, а его самого - как резиновое изделие, не защитившее её от беременности. Мне даже говорить, даже спорить не хотелось - поскорее уйти подальше от этого позора, от Васи.
Он сам догнал меня через несколько метров:
- Ирка, блин, ну что ты как неродная? Меня тут конкретно опустили, а ты...
- Не надо было воровать у слепого.
- Слушай, Ирка, спустись на землю! Все так живут. Любой нормальный человек сделал бы так же, поверь.
Нормальный человек... Я остановилась и посмотрела ему в глаза. Надежда, что Вася оступился, растаяла, как снег от брошенной сигареты. Нет, он не оступился - он просто сделал это нормой жизни.
Нам больше нечего было сказать друг другу. Я развернулась и продолжила путь.
- Ну, и пошла ты, овца тупая! - неслось мне вслед. - Я найду себе получше!
Я не сомневалась, что найдёт. Вася красавец. А я... Конечно, я понимала, что скорей всего, останусь одна. Но держать за руку человека, способного обокрасть инвалида, целоваться с ним, ложиться в постель - это казалось мне отвратительнее самого тухлого одиночества.
Сначала я бесцельно слонялась по парку, пытаясь привести мысли в порядок. Затем опрометью кинулась на почту.
- Можно письмо, которое я отправляла сегодня? - обратилась я к операторше, влетая в отделение, как ужаленная.
- Пятнадцать минут назад была машина, и всё забрали, - ответила она бесстрастно.
Ну, что же это такое? Ведь я могла успеть!
Да, Ирка, какая же ты всё-таки стерва! Сначала друзей в трудный момент бросила, теперь человека, который спас твою жизнь, рискуя своей собственной, послала лесом. В итоге и счастья не обрела, и совесть потеряла. Остаётся теперь только сожалеть и кусать локти!
Поделиться своим горем со Светой мне удалось только через неделю, когда она приехала из деревни, где вместе с Кириллом и Дашуткой гостила у свекрови. Связь там не ловит, можно сказать, совсем.
- Да, Ир, с письмом ты, конечно, поспешила, - звучал в телефонной трубке Светин голос. - Но слушай, может, написать Магомеду, объяснить, что погорячилась, что с Васей всё равно расстались по другому поводу? Может, простит?
- Даже не знаю, как я теперь ему в глаза посмотрю после того, что написала. Слушай, но почему мне вот так не везёт? Попросила у "куриного бога" мужчину - и в итоге всё равно осталась одна. Наверное, все эти суеверия - и вправду полная чушь!
- Может быть, а может, и нет. Ты как просьбу сформулировала?
- Я сказала: пусть в моей жизни появится мужчина, и закончится моё одиночество.
- А ты уточнила, каким он должен быть, этот мужчина?
- В смысле, каким?
- Ну, например, добрым, надёжным. Или красивым, богатым.
- Да нет, я хотела просто мужчину. Какого-нибудь.
- Вот потому и попался какой-нибудь.
- А ты думаешь, сказочные принцы, если они и существуют, посмотрят на такую, как я? На серую мышку?
- Да ладно, Ирка, ты вообще вполне симпатичная. Хочешь, в выходные сходим в салон красоты? Там причёска, макияж - и будешь вообще звездой!
- А давай, - согласилась я.
Хотя не особо-то и верила, что из меня можно реально сделать красавицу. Может, Света права, и я ошибаюсь, думая, что из-за неказистой внешности обречена на вечное одиночество? Я вспомнила операторшу с почты. Непохоже, чтобы даже в молодости она была такой уж раскрасавицей. Но вот двадцать лет замужем. Да ещё и рассуждает, что любящий не потребует жертв.
- Слушай, Ир, я тут пирог испекла по новому рецепту. Придёшь снимать пробу?
- Давай! Тогда прямо сейчас и приеду.
Положив трубку, я вышла из квартиры, спустилась с лестницы, заглянула в почтовый ящик. Там был счёт за квартиру и... письмо. Оно вернулось! Само. Интересно, с чего вдруг? Я стала рассматривать конверт. Адрес получателя: Республика Дагестан, город Махачкала, улица Сальвадора Альенде. Мой дом, моя квартира. Значит, когда телефонная реклама отвлекла меня, я тупо переписала адрес с конверта, который Магомед отправлял мне. Спасибо вам, сотрудники стоматологической клиники "Акула", за то, что иногда так вовремя отвлекаете народ от важных дел! Радуйся, радуйся, Ирина, выходит, твоя совесть перед Магомедом чиста!
Как на крыльях, вылетела я из подъезда и побежала на автобусную остановку. Кто знает, может, за то, что я в этот раз не совершила предательства, Бог надо мной смилуется и пошлёт мне мужчину? Но не какого-нибудь, а доброго и надёжного. Ведь мечты иногда сбываются. Даже у серых мышек.