Вербовая Ольга Леонидовна : другие произведения.

Пока народ един...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первая часть "Дури". Рядом с тобой происходят странные вещи. Лучшая подруга ест мел; любимый учитель приходит в ярость от простого вопроса; одноклассники ни с того ни с сего отталкивают новенькую... Будьте внимательны: эти странности могут оказаться не такими уж и безобидными!... Ликвидировать угрозу национальной безопасности приходится двум десятиклассницам и одному мужчине. А также о том, к чему снится клубника и чем хорошо быть мутантом. ВНИМАНИЕ: В РАССКАЗЕ СОДЕРЖАТСЯ ЭЛЕМЕНТЫ ЭРОТИКИ!
6
   "Понимаешь, это странно, очень странно,
   Но такой уж я законченный чудак -
   Я гоняюсь за туманом, за туманом,
   И с собою мне не справиться никак..."
   Эти звуки, доносившиеся с кухни, разбудили Наташу Тёркину в обычный апрельский понедельник. На часах было ровно семь. Пора вставать, идти в школу. С этими мыслями девушка радостно улыбнулась.
   Через минуту в комнату вошла мать Наташи, Екатерина Васильевна.
   - Пора вставать, солнышко, - сказала она и поцеловала дочь.
   Наташа сделала вид, что проснулась от поцелуя, и сладко потянулась. Она всегда так делала, когда просыпалась раньше, чем мать её разбудит. Впрочем, Екатерина Васильевна, скорей всего, и сама об этом догадывалась.
   Разбудив Наташу, мать пошла на кухню готовить завтрак, а Наташа быстро, почти бегом, понеслась в ванную. Ей не терпелось скорее пойти в школу. Как хорошо, что первый урок - всемирная история. А главное - сегодня она увидит ЕГО.
   ОН явился как гром среди ясного неба. Десятый класс, первые числа сентября, первый урок истории, и тут заходит новый учитель. А какой красивый! Какие у него бездонные синие глаза! Какой бархатный голос! Когда он взглянул на неё, сердце девушки учащённо забилось, и она поняла, что пропала. С тех пор образ учителя никак не выходил у неё из головы. Но, кроме внешности, Наташа любила его за то, что он добрый и справедливый - ни разу никому не занизил оценку, но и не поставил пятёрку за красивые глазки. Он являлся ей во сне и наяву, стоял у неё перед глазами. Теперь самыми счастливыми днями для Наташи были понедельник и четверг. Она ждала их как чуда, как манны небесной. Когда же эти дни, наконец, наступали, девушка стремглав неслась в школу и считала секунды до прихода милого. Когда же он являлся и начинался урок, Наташа не могла оторвать глаз от учителя. Ей тогда хотелось, чтобы урок продолжался целую вечность, но он пролетал как один миг, оставляя Наташу снова ждать.
   О своей любви она не замедлила сказать матери, ибо мать была её единственной подругой. Конечно, в школе у неё были друзья, но отношения с ними были скорее приятельскими. С одноклассниками можно было погулять, сверить домашние задания, поболтать о том о сём. Но откровенной Наташа была только с мамой, которая всегда её понимала. Может быть оттого, что сама была молода и рано родила дочь? Или оттого, что сама крепко любила папу? А может и то и другое?
   Когда Наташа умылась, почистила зубы и пошла на кухню, по радио тот же певец пел, как едет "за туманом, за мечтами и за запахом тайги". Мама уже приготовила завтрак. Заметив, что дочь загадочно улыбается, она спросила:
   - Ты радуешься тому, что увидишь своего Александра Первого?
   - Конечно. Всю жизнь бы и глядела на него, не отрываясь.
   Речь шла не о российском императоре, победившем Наполеона. Это был тот самый учитель. Почему Александр Первый? Во-первых, его звали Александр Павлович, как и русского царя; во-вторых, его фамилия была Первоцветов. А в-третьих, потому что он преподавал историю. И, наконец, он был Наташиной первой любовью.
   - Лучше не питай иллюзий, - говорила Екатерина Васильевна. - Любовь к учителю редко бывает взаимной. Так что не стоит надеяться, а то потом будешь страдать.
   - Ах, мамочка! - ответила Наташа. - Лучше страдать от любви, чем без неё.
   - Твоя правда, - согласилась Екатерина Васильевна.
   Впрочем, она как никто другой знала, что такое любить и страдать. Когда Наташе было семь лет, отец умер - на стройке, где он работал, упал кирпич и прямо ему на голову. Прошло уже восемь лет, а Екатерина Васильевна до сих пор хранила мужу верность. Просыпаясь, она смотрела на фотографию супруга, стоящую на тумбочке у кровати, со словами: "Доброе утро, Юрочка!", а засыпая, говорила: "Спокойной ночи, Юрочка!" Она видела его во сне почти каждую неделю, и каждый раз Юрий спрашивал, как поживает Наташенька, и передавал ей приветы. Видя его, мать была просто счастлива. Так же, как и Наташа, когда видела Первоцветова.
   "Как всё-таки хорошо, что мой любимый жив, - думала она. - Так я могу видеть его не только во сне, но и наяву".
   Тем временем по радио играла песня:
   "Растает снег, ворвётся в дом
   Крик птичьих стай.
   Но не вернуть нам, не вернуть
   Далёкий май, наш тёплый май".
   Наташа нашла припев слишком трагическим, что никак не соответствовало её настроению. Поэтому она повернула ручку на другую волну.
   "Прощай. Мы расстаёмся навсегда
   Под белым небом января".
   Эта песня ей также не понравилась, и она повернула на радио-ретро.
   "Как холодно двоим,
   Когда любовь уходит.
   Давай поговорим..."
   Снова поворот ручки.
   "Немного жаль, что потеряли
   Друг друга мы в последний раз".
   На другой волне песня оказалась ещё более трагичная.
   "Ну вот и всё, ну вот и всё, ну вот и всё, я ухожу из твой жизни.
   Лишь только плачет за окном холодный ветер января".
   "Да что же такое?!" - с досадой подумала Наташа и вновь принялась крутить несчастную ручку. Но на какую волну она ни попадала, везде пелось о горечи разлуки и боли расставания. То Алёна Апина пела о тополях, которые, шелестя осенней листвой, говорят, что любовь прошла, и бесполезно пытаться её вернуть; то Эдита Пьеха сокрушалась, что порванную нить больше не связать и некого в этом винить. Наконец, она наткнулась на песенку, которая как нельзя более точно отражала её состояние:
   "На него, на него я смотрю и понимаю: "Пропадаю я".
   Ничего, ничего, ничего о нём не зная, пропадаю я.
   За него, за него всё отдам и потеряю. Пропадаю я.
   Без него, без него, без него судьба другая - не моя".
  
   "Всё как раз про меня", - думала Наташа, вспоминая на уроке услышанную утром песенку. Она действительно пропадала. И была очень счастлива. Ещё бы! Ведь ОН здесь, рядом с ней. Она специально садилась за первую парту, чтобы быть ближе.
   Александр Первый стоял у доски и рассказывал о революциях в странах Латинской Америки. Не отрывая глаз Наташа смотрела на него. "Если бы Вы знали, Александр Павлович, - словно говорили её глаза, - как я Вас люблю! Если бы мою любовь можно было выразить словами!".
   Временами учитель кидал на неё случайные взгляды, и в те счастливые моменты сердце девушки замирало. Тогда она больше всего на свете мечтала остановить время. Но каждый раз Александр Первый так же быстро отводил взгляд, и Наташа с нетерпением ожидала, когда эти самые красивые в мире глаза снова на неё посмотрят.
   "Интересно, любит ли он меня? - думала девушка, пытаясь угадать по глазам. - Вдруг я ему безразлична? Или всё-таки любит?". Но глаза его не говорили ровным счётом ничего.
   В то время, пока она думала об этом, дверь класса отворилась. На пороге показалась завуч, а рядом с ней - незнакомая девушка - сверстница Наташи. Наташа с трудом оторвалась от учителя и повернулась, чтобы разглядеть незнакомку. Это была обычная скромно одетая девчонка с хвостиком. Единственное, что бросалось в глаза, был круглый медальон из ржавой железки, украшенный белыми стекляшками и подвешенный к шее потёртой верёвочкой. Незнакомка робко глядела на класс, видимо, стесняясь своей одежды.
   Завуч извинилась перед учителем за вторжение и представила ему девочку:
   - Это Соня Ванюшкина - Ваша новая ученица.
   - Очень хорошо! - улыбнулся Александр Павлович. - Проходите, Ванюшкина. Садитесь с Наташей, - и он показал рукой на её парту. При этом как будто случайно посмотрели на Тёркину.
   Поприветствовав новенькую, Наташа снова утонула в глазах Александра Первого. Учитель тем временем рассказывал о военном перевороте в Чили, о генерале Пиночете, о захвате им Ла Монеды, о президенте Альенде и о том, как героически он защищал эту самую Ла Монеду. Наташе не было никакого дела до этих личностей. Какая разница, что там у них в Чили? Главное, что рядом ОН, любимый и единственный. И ничего, кроме ЕГО глаз, для неё не существовало.
   Соня же, напротив, внимательно слушала. Когда учитель закончил рассказывать о достойных людях, подвергшихся после переворота репрессиям на стадионе в Сантьяго, и хотел было перейти к Мексике, она подняла руку.
   - Да, Соня? Вы хотели что-то спросить?
   - Да, Александр Павлович. Правда ли, что когда Виктора Хару приволокли на стадион и заставили петь, он пел: "Пока народ един, он непобедим"?
   Что вдруг сделалось с учителем? Его голубые глаза налились кровью, красивое доброе лицо исказилось внезапной яростью. Казалось, он вот-вот набросится на Соню.
   Наташа в испуге попятилась, но задняя парта помешала ей уйти далеко. Что касается Сони, она оставалась на удивление спокойной, словно только такого и ожидала.
   Однако учитель так же внезапно взял себя в руки и зло процедил:
   - Да, пел!
   Затем быстро заговорил про Мексику, а его лицо вскоре приняло обычное спокойное выражение. Но весь оставшийся урок Наташа так и не смогла оправиться от изумления. Что случилось с её любимым Александром Первым? Никогда прежде вопросы учеников, да ещё и по теме, не выводили его из себя. Почему же сейчас вопрос новенькой вызвал у него ТАКУЮ реакцию?
   Когда урок закончился, одноклассники окружили Соню и принялись расспрашивать, кто она и откуда, и почему так немодно одевается? Ванюшкина ответила, что она из Покрова, а одевается немодно потому, что нет денег на одежду. Собственно, из-за хронического безденежья её семья и покинула малую родину
   - Покров? - скривилась одноклассница Лена. - И где же эта деревня?
   - Это не деревня, - робко возразила Соня. - Это маленький город. Во Владимирской области.
   - Да какой это город! - презрительно отозвалась другая одноклассница, Инна. - Дерёвня!
   Остальные одноклассники дружно засмеялись. Наташа не стала делать этого, ибо искренне не понимала, что здесь смешного.
   - Слушай, Вонючкина, что у тебя за дурацкая фамилия?
   - Да у них в Покрове все такие.
   - А что за фигня у тебя на шее? У вас что, мода такая?
   - И юбка отстойная!
   - Как раз для Вонючкиной!
   Наташа слышала едкие замечания в адрес новенькой, сопровождаемые хихиканьем, и ничего не понимала. Она знала их с первого класса, и никогда прежде они так не встречали новеньких. Более того, Инна сама пришла к ним в пятом классе, и её почти сразу приняли как свою. И уж конечно, никто не думал над ней издеваться.
   Следующим уроком был русский язык. Наташа хотела сесть с Соней, чтобы расспросить её обо всём, но Лена изъявила желание сесть с Наташей. Соня села одна за последнюю парту. Но и там одноклассники не оставили её: они кидали в неё бумажки, показывали пальцами неприличные знаки, а то и просто обзывали и хохотали всем классом. Анна Дмитриевна пыталась утихомирить учеников, но это не помогало.
   Закончив проверять домашнее задание, учительница сказала:
   - Теперь приступим к диктанту. Кто-нибудь хочет к доске? Никто не хочет?... Вы хотите, Ванюшкина? Очень хорошо, давайте.
   Лена шепнула Наташе, что эта "вонючка", наверное, и писать не умеет - типа в деревне этому не учат, и предвкушала, как она наделает кучу ошибок на потеху всему классу. Но вопреки её ожиданиям, Соня написала предложение без единой ошибки, за что Анна Дмитриевна её похвалила. Не удалось посмеяться и над почерком Ванюшкиной. Однако шанс отчаявшимся было одноклассникам всё же представился.
   Когда Анна Дмитриевна сказала Соне, что она может садиться, и собралась уже вызвать к доске следующего, Ванюшкина, прежде чем положить мел, поднесла его ко рту и откусила кусочек. По классу разнеслось дружное ржание. Наташа едва не захохотала вместе со всеми, но, увидев, что Соня покраснела и удивлённо посмотрела на класс, словно не понимая, что она сделала не так, не только раздумала смеяться, но и отвернулась, чтобы спрятать улыбку.
   Проходя мимо третьей парты, Соня споткнулась и упала - это Макс, хулиган и заводила, подставил ей подножку. Класс опять заржал, а Макс был вызван к доске следующим.
   "За что они все издеваются над Соней? - недоумевала Наташа. - Что она им плохого сделала?" И сама себе ответила: ничего, даже слова худого не сказала.
   А всё-таки эта новенькая из Покрова немного необычная, даже какая-то странноватая. Интересно было бы поговорить с ней, узнать о ней побольше. Девчонка она вроде бы неплохая, и, похоже, умная, начитанная.
   Дождавшись перемены, Наташа спешно побросала вещи в портфель и подошла к Соне, которая до сих пор собирала свои. Ванюшкина с подозрением посмотрела на неё, ожидая очередной издёвки.
   - Соня, - обратилась к ней Наташа. - А что у тебя на шее? Талисман?
   - Почти, - ответила Соня. - Это семейная реликвия. Досталась от бабушки.
   При этом она смотрела на неё по-прежнему с подозрением. Вдруг она сейчас скажет что-нибудь обидное. Но это отнюдь не входило в планы Наташи.
   - Слушай, ты не обижайся на нашего Александра Павловича. Обычно он такой добрый, но сегодня... Может быть, ни с той ноги встал.
   - Ничего страшного, - взгляд Сони становился всё более дружелюбным. Видимо, девочка поняла, что Наташа - единственная в этом классе, от кого можно не ждать пакостей.
   Когда Соня собрала свои вещи, и девочки шли по лестнице к кабинету химии, Наташа спросила:
   - Соня, а зачем ты ешь мел?
   В ответ Ванюшкина поглядела на неё с искренним недоумением во взгляде, словно Наташа спросила, зачем она вообще ест, и простодушно ответила:
   - У меня недостаток кальция. А что, я сделала что-то неправильно?
   - Да нет, - растерялась Наташа. - Просто... Просто у нас это как-то не принято.
   - Понятно, - улыбнулась Соня. - Впредь не буду. А что ещё у вас не принято?
   Вопрос застал Наташу врасплох. Как объяснить в двух словах, что здесь принято, а что нет? Ведь мы настолько привыкаем к определённому типу поведения, что даже мысли не допускаем, что можно по-другому. К примеру, все мы знаем, что к доске идут, а не пробираются ползком по-пластунски. Придёт ли кому в голову спросить, а принято ли второе? Или, например, спроси любого, принято ли во время урока танцевать на партах. Поднимут на смех! Да взять хотя бы то же поедание мела. Если бы не Соня, Наташа бы даже не задумалась, что это не принято. Но, с другой стороны, вдруг Соня и не думала спрашивать о ползках к доске или танцах на партах? Смотря что она имеет в виду.
   - Не знаю даже, - промолвила, наконец, Наташа. - А что у вас принято?
   Соня в ответ пожала плечами. Видимо, тоже не могла с ходу ответить. Поэтому девушки предпочли оставить эту бесполезную тему.
   - Как ты думаешь? - спросила Соня. - Могут ли марсиане на нас напасть?
   Наташу вопрос озадачил. Никогда она не задумывалась даже над тем, есть ли жизнь на Марсе, в чём чистосердечно призналась.
   - Жизнь там есть, - ответила Соня. - Я уверена.
   - Может быть.
  
   Возвращалась домой Наташа, как всегда, с одноклассницами. Новенькой среди них не было - сразу после уроков она пошла в библиотеку. Но даже сейчас они не переставали о ней говорить. Они высмеивали каждое её слово, каждое движение, обсуждали её одежду и умственные способности. Наташе всё это не нравилось, и она хотела перевести разговор на другую тему. Но одноклассницы снова и снова возвращались к обсуждению Ванюшкиной. Впрочем, они не называли даже её фамилии - обидная кличка пристала к ней, как клеймо.
   - Чего она вообще к нам припёрлась? - спросила Лена. - Меня тошнит от одного её вида!
   - Вот-вот! - поддержала её одна из одноклассниц. - Пускай уезжает к себе в деревню.
   Наташа хотела спросить, чем Соня им помешала, но всё не решалась открыть рта. Одноклассницы тем временем стали со смехом обсуждать её немосковское происхождение и её "деревню", и Наташе вдруг стало ясно, за что они её невзлюбили - потому что она не москвичка, потому что не такая как все. Она иногородняя, а таких в Москве считают людьми второго сорта. Интересно, почему?
   Около ларька одноклассницы остановились, чтобы купить жвачки и чипсов, затем пошли дальше. Бросив свою жвачку в рот, Инна поглядела на наклейку-вкладыш и вдруг расхохоталась.
   - Глядите! - сказала она одноклассницам.
   Наклейка оказалась крайне неприличного содержания, что очень развеселило девочек.
   - А давайте наклеим её Вонючкиной на спину, - предложила Инна.
   Эта идея понравилась всем. Наташе внезапно стало стыдно, словно её втянули в совершение преступления.
   - Глянь, Наташка! - сказала одна из девочек, давая ей в руки наклейку. - Что скажешь?
   В тот момент они проходили мимо урны. Ни слова не говоря, Наташа взяла наклейку, скомкала и, к удивлению одноклассниц, кинула её в урну.
   - Эй! Ты что, больная? Что ты сделала? - закричали разгневанные девчонки.
   Но это было только начало. Наташа прекрасно понимала, что только что настроила против себя весь класс, встав на сторону новенькой. Однако сейчас это её меньше всего волновало.
  
   - Ты поступила абсолютно правильно, - похвалила её мама, услышав историю с наклейкой. - Только, думаю, одноклассники тебя по головке не погладят.
   - Да уж, - согласилась Наташа. - Теперь и надо мной будут издеваться... Только странно всё это. Раньше ведь были такими хорошими, а тут... И главное, все подряд...
   - Стадное чувство, - покачала головой Екатерина Васильевна. - Но вот что я тебе скажу: Лена мне сразу не понравилась. Прямо вся из себя, считает, что если у неё папа хорошо зарабатывает, то она самая-самая. Ну а Инна, она такая, что всегда будет на стороне большинства. Она же подхалимка.
   - Да, она частенько заискивает перед учителями... Интересно, какая муха укусила сегодня Александра Первого? Чего он вдруг так рассердился?
   - Даже не знаю, - призналась мать. - Может, был не в настроении. Хотя...
   - Но он никогда так не реагировал на вопросы. Даже когда были проблемы.
   - Думаю, что-то связано с неприятностями в прошлом. Наверное, некий Витька Захаров сильно насолил его, а тут такое совпадение фамилий. Вот у твоего Александра Первого и сорвало крышу.
   - Наверное.
   Ночью, лёжа в постели, Наташа не переставала думать о любимом учителе. А заснув, увидала сон о нём. Ей снилось, будто они вместе идут по лесу. Как они здесь оказались и куда идут, Наташу не волнует. Главное, она рядом с Александром Первым, и он смотрит на неё влюблёнными глазами, нежно держит за руку. Вот бы целую вечность идти по лесу, забыв о том, что он её учитель, а она - его ученица. Здесь, в лесу, ни возраст, ни статус значения не имеет - они просто влюблённые.
   - Я тебя люблю, Наташа, - говорит Александр Первый, глядя ей в глаза. - Я полюбил тебя с самого первого дня, как увидел. Я понял, что только ты - моя судьба.
   От этих слов Наташе хочется плясать и петь. Её душа ликует. Но она боится даже дышать - боится, что это сон, и что она вот-вот проснётся. Поэтому она только шепчет:
   - Я Вас тоже люблю, Александр Павлович. Как...
   "Как же выразить это словами?" - думает девушка, и, наконец, произносит:
   - Как цветы любят воду.
   - Но ведь цветы воду не просто любят, - улыбается Александр Первый. - Они без неё не могут.
   - Так же и я без Вас не могу. Вы для меня всё.
   В следующий момент их губы сближаются. Наташа чувствует его поцелуй, и от внезапного счастья у неё кружится голова. И она мечтает об одном: чтобы этот поцелуй продолжался как можно дольше.
   Они оказываются на поляне, усеянной крупными ягодами земляники. Нет, скорее клубники. Александр Первый срывает с куста спелую сочную ягодку и протягивает Наташе. Но на ней почему-то не оказывается семян. Странно! Более того, оказывается, что внутри эта ягода совершенно пустая. Озадаченная, Наташа просыпается.
   "Интересно, к чему этот сон?", - думает она.
  
   На уроке - а первой была физика - Наташа села рядом с Соней. Позади, как она и ожидала, слышалось хихиканье. Но Наташа их не замечала. Куда больше её волновал этот сон. У кого бы спросить, что он значит? Спрашивала у мамы, но та только пожимала плечами.
   "Спрошу у Сони, - решила девушка. - Может, она растолкует".
   - Соня, а к чему снится клубника? - шёпотом спросила она соседку.
   - Клубника, она вообще-то к любви, - ответила Соня, немного подумав. - Она даже по форме напоминает сердце.
   - К любви! А если она пустая и без семян, что тогда?
   - Пустая и бесплодная любовь. А что?
   - Да вот, моей подруге приснилось, что она целуется с любимым, и он кормит её клубникой.
   - Это уже совсем плохо. Целоваться во сне - это к разлуке.
   Такое пророчество пришлось Наташе не по душе. "Может, Соня ошибается? - надеялась она. - Может, она что-то перепутала?"
   До конца уроков Наташа не могла найти себе места. Несмотря на то, что она старательно убеждала себя в ошибочном толковании сна, время от времени проскальзывала предательская мысль: "А вдруг это правда? Вдруг нам суждено скоро расстаться?" Но тотчас же отдёргивала себя: "Нет, мы не может расстаться. Он - моя судьба".
   Мысль о том, что Александр Первый послан ей самой судьбой, успокоила Наташу. Если судьба послала, значит, не отнимет. Постепенно тревоги девушки сменились тоской. Желание увидеть ЕГО с каждой минутой становилось всё сильнее, а на последнем уроке и вовсе превратилось в навязчивую идею. Как жаль, что сегодня нет истории!
   А впрочем, что из того, что истории нет? Ведь ОН-то здесь, в школе. Надо только спуститься на второй этаж и зайти в кабинет. Тем более, она вчера забыла там зонтик. Прекрасно! Вот и подходящий предлог!
   С трудом дождавшись конца урока, Наташа почти побежала вниз.
   Первоцветов был в кабинете и уже собирался уходить, когда туда влетела Наташа. Влетела как голубка в своё гнездо.
   - Здравствуйте, Александр Павлович!
   - Здравствуйте, Наташа! С чем пришли?
   Его добрые глаза устремились на неё, вскружив ей голову. Всё, кроме его глаз, вдруг стало расплывчатым, неясным. Земля поплыла из-под ног.
   - Я тут... зонтик забыла... вчера, - едва смогла выговорить девушка.
   - Ах да, я и забыл. Я положил его в шкаф.
   Он спешно открыл дверцу шкафа и протянул ей потерянное:
   - Вот, возьмите.
   - Спасибо, Александр Павлович.
   Теперь оставалось только попрощаться и уйти. Но уйти так просто, оставив здесь частицу своей души, своё счастье! Неужели для этого она сюда пришла?
   "Что бы такое придумать, чтобы задержаться? - лихорадочно соображала девушка. - Хотя бы на пару минут!"
   Но ничего не приходило в голову. К счастью, Александр Первый сам задержал её, задав вопрос:
   - Наташа, я хотел спросить: тебе на моих уроках всё понятно?
   - Да, - соврала Наташа, радуясь возможности ещё побыть рядом с ним. - А почему Вы спрашиваете?
   - Да вот, как ни посмотрю на тебя: ничего не записываешь, выглядишь какой-то рассеянной. Думал, может, я непонятно рассказываю.
   - Да нет, дело не в Вас. Просто я... не высыпаюсь.
   - Это плохо! - покачал головой учитель. - Надо хорошо спать. Особенно такой красивой девушке, как ты.
   "Всё-таки он меня любит!" - думала счастливая Наташа, покраснев, как рак, от неожиданного комплимента.
   Александр Первый приблизился к ней почти вплотную и, проникновенно заглянув ей в глаза, сказал:
   - Ну-ну, не красней. Ты и в самом деле очень красивая. Ты мне нравишься.
   Наташа не смела поверить своим ушам: неужели любимый человек сказал ей те слова, которых она ждала, наверное, целую жизнь. Или это просто счастливый сон? Если это сон, то вот как хорошо бы было никогда не просыпаться! Она молча смотрела на учителя, и сердце её билось часто-часто.
   - А я тебе нравлюсь? - спросил Александр Первый.
   - Нравитесь. Я Вас люблю, как... как цветы любят воду, - проговорила Наташа, вспомнив свой сон.
   А дальше всё было, как во сне. Как и во сне, учитель сказал, что цветы без воды не могут, и Наташа ответила, что и она без него так же не может.
   Она не сопротивлялась, когда он обнял её, и она почувствовала тепло его нежных рук на своей талии. Более того, девушка прижалась к нему покрепче. А через мгновение их губы слились в единое целое. Наташе казалось, что ничего слаще его губ она в жизни не пробовала. Даже во сне поцелуй не был так сладок, как сейчас. Неужели всё это происходит с ней, наяву?
   Вдруг Александр Первый спешно отвёл губы.
   - Надо запереть дверь. А то кто-нибудь войдёт и увидит.
   Закрыв дверь класса на ключ, он снова принялся целовать Наташу. Его руки постепенно приближались к груди девушки. Когда он нащупал на её блузке верхнюю пуговицу, расстегнул её и принялся было за другую, Наташа неожиданно от него отстранилась:
   - Не надо! Я не хочу! Я пока... не готова!
   Однако это было неправдой. Наташа хотела этого больше всего на свете. Но что-то удерживало её. Разум подсказывал, что это не должно произойти сейчас. Надо сказать "нет", надо остановиться. Нельзя так сразу давать волю своим чувствам.
   - Но я же вижу, что ты хочешь, - ласково проговорил Первоцветов. - Зачем скрывать очевидное? Ведь хочешь же.
   - Да, - призналась, наконец, девушка. - Только давайте... безопасно. С резиночкой...
   - С резиночкой? - удивился учитель. - Но ведь это всё равно что обниматься в перчатках или целоваться в противогазе... Ты боишься забеременеть? Не бойся, положись на меня. Или ты мне не доверяешь?
   - Доверяю. Как самой себе. Но всё-таки прошу Вас... Пожалуйста.
   Она говорила это почти умоляюще, но в твёрдой уверенности, что если он откажет ей в этом, то она вырвется и убежит. Да, будет трудно, но иначе никак нельзя. Видимо, Александр Первый это понял, так как сказал:
   - Хорошо, как хочешь. Ради твоего спокойствия я готов на всё.
   Он наскоро достал из шкафа большое полотенце и постелил его у классной доски. На парте было опасно - кабинет истории на втором этаже. Если бы кто-нибудь заглянул в окно и увидел, последствия были бы катастрофическими.
   "Первый раз, - думала Наташа, чувствуя тёплое тело учителя. - С НИМ, под партой. Такого мне даже во сне не снилось".
   Действительно то, что происходило сейчас, превзошло всё Наташины мечтания. Ей казалось, что на всю жизнь она запомнит его горячее дыхание, его нежные поцелуи, его ласки. Если бы можно было остановить время!
   - Ты счастлива? - спрашивал её Александр Первый.
   - Как никогда, - откровенно ответила Наташа.
   Домой она летела как на крыльях. Теперь она с Александром - единое целое. То, что сегодня произошло, связало их навек. И ничто не разорвёт эти нити. А то, что Соня предсказывала - бред полный. "Мы вместе до гроба... и после".
   Только не слишком ли быстро ЭТО произошло? Да и честно ли было с его стороны поступать ТАК? Ведь Наташа ясно сказала, что не готова... "Да, я сказала, но ведь я хотела. Видно было по глазам, что хотела. Иначе он бы никогда..."
   Она вновь вспомнила его глаза, его объятия, и возникшее было сожаление растаяло, как дым.
  
   Среда. Уроки кончились. Наконец-то! Наташа спешно собрала портфель и спустилась на второй этаж, едва сдерживаясь, чтобы не помчаться бегом.
   В кабинете Александр Первый разговаривал с учительницей биологии, поэтому Наташе пришлось подождать за дверью.
   Наконец, биологичка ушла, и Наташа буквально вбежала.
   - Наташа! Как я рад! - негромко закричал учитель, обнимая её.
   И снова страстный поцелуй, жаркие объятия и райское наслаждение у доски, сопровождаемое страстным шёпотом с комплиментами по поводу её фигуры.
   - Ты только смотрит, - сказал Александр Первый во время близости, - никому ни слова. Иначе мы больше не сможем видеться... так часто.
   Наташа и не хотела никому рассказывать, чувствуя, что, рассказав, потеряет частицу этого счастья. Даже маме она ничего не сказала. "Пусть это будет нашим и ничьим более".
   - Извини, что не провожаю до дома, - сказал учитель, когда Наташа одевалась. - Ты же знаешь, что нас не должны видеть вместе.
   Конечно, Наташа это прекрасно знала.
   - Но ведь мы увидимся завтра. На истории России мы, конечно, должны делать вид, что ничего не было. А вот после уроков...
   "Я буду ждать", - думала Наташа, вспоминая об этом ночью, у себя в постели.
   Но сегодня она почувствовала, будто между ними чего-то недостаёт. Как ложки сахара к спелой клубнике. Только где бы найти эту самую ложку сахара? Да что именно является ею?
  
   История России была третьим уроком, о котором Наташа так мечтала. В отличие от Сони, которая, наверное, желала бы, чтобы его сегодня вообще не было. Причиной была тетрадь с домашним заданием, которое девушка старательно выполняла весь вечер. Одноклассники куда-то её спрятали.
   Все две перемены Соня с Наташей искали тетрадь: заглянули под все парты в кабинете биологии и даже под учительский стол - тетради не было. Искали и в Сонином портфеле - безрезультатно. Заглядывали даже в портфель к Наташе - вдруг они положили туда, решив таким образом подшутить. И там не было. Наконец, в туалете обнаружили её, или, вернее сказать, её обрывки.
   - Не расстраивайся, - утешала Наташа подругу. - Александр Павлович добрый. Мы ему всё объясним - он поймёт.
   Но Соня после вчерашнего уже не верила в справедливость здешних учителей. Ещё бы! Ведь вчера учительница по математике накричала на неё за то, что та ела мел. Причём не школьный - Соня принесла его с собой. А учительница, не зная об этом, стала при всём классе кричать, что Соня ворует мел. Досталось и Наташе, которая пыталась объяснить, что мел не школьный. А что сделала биологичка? За ответ у доски, правильный, но неуверенный, поставила тройку. Впрочем, биологичка всегда так поступала с теми, кто ей не нравился.
   "А вот Александр Первый никогда бы такого не сделал", - подумала Наташа тогда.
   - Он не такой, как эти две училки, - убеждала она подругу. - Он справедливый. Он самый лучший учитель в мире. Вот увидишь! Собственно, ты и не должна была делать задание - ты новенька, пришла уже после того, как задали.
   "Он не будет даже спрашивать её об этом задании", - думала Наташа, когда учитель собирал домашние работы.
   - Ванюшкина, а где Ваша работа? - тут же спросил он, словно прочитав мысли Наташи и желая их опровергнуть. - Или Вы не сделали?
   В его голосе Наташа уловила что-то новое, ранее неведомое. Обычно когда он задавал ученикам такой вопрос, он говорил более мягко, более участливо. Сейчас же его тон был каким-то отчуждённым, с холодной вежливостью. Как спрашивают нежелательных гостей о причине визита. "Наверное, показалось".
   - Я сделала, - робко ответила Соня. - Но тетрадь... потерялась.
   - Кто Вам виноват? - ответил Александр Первый так же холодно. - Не надо терять тетради.
   - Она не потеряла, - объяснила Наташа. - У неё порвали тетрадь и выбросили в туалет. Соня не виновата...
   - Меня это не касается, - в его голосе откуда-то появилась жестокость. - Если не складываются отношения в классе, пускай возвращается к себе в Покров - здесь её никто не держит. Ванюшкиной ставлю двойку.
   Он сказал это так спокойно, словно собирался открыть окно или вытереть доску.
   "Не может быть! Я ослышалась! Этого просто не может быть!" - это душа Наташи упорно отказывалась верить происходящему.
   Александр Первый тем временем открыл журнал и даже не повёл бровью, когда ставил соответствующую оценку напротив Сониной фамилии. Затем преспокойно начал урок. Наташа смотрела на него, слушала и ничего не понимала. Этот голос, который доселе был таким родным, теперь казался совершенно чужим. От такого ли ей в лютую стужу становилось жарко? А эти синие глаза, за которые Наташа ещё пять минут назад готова была жизнь отдать, излучали жестокость и бессердечие. Где, где он, прежний Александр? Или ЕГО никогда и не было?
   Ещё Наташе было неловко перед Соней. Не они ли так уверяла её, что Александр Павлович добрый? Как теперь объяснить всё это: ведь она фактически подставила подругу. Но Соня смотрела на Наташу по-прежнему как на доброго товарища, без тени упрёка. "Я попробую уговорить его не делать этого. Может, получится?" - однако, Соне она этого не сказала, так как почти не верила, что получится, хоть и сохраняла в душе слабый лучик надежды.
   Едва дождавшись окончания уроков, Наташа быстро отправилась в кабинет истории. Учитель ждал её. Он улыбался, как обычно.
   - Наконец-таки мы одни. Сейчас только дверь закрою.
   - Зачем Вы это сделали? - спросила Наташа.
   - Что это? - удивился Первоцветов.
   - Зачем Соне двойку поставили?
   - Фу ты! Я уж думал, ты обвиняешь меня в чём-то страшном! - засмеялся учитель. - Ну и что же тут такого? Она не сделала домашнее задание, вот я и поставил. Имел право.
   Он направился было к двери с ключом, но Наташа преградила ему путь.
   - Вы задавали это в прошлый четверг, а Соня пришла только в понедельник. Она и не обязана была это делать. Но она сделала. Так что наказывать надо не её, а тех, кто порвал тетрадь.
   - Знаешь что, Наташа, - лицо учителя вдруг стало суровым. - Если я с тобой сплю, это не значит, что ты можешь вмешиваться в мои дела. Вот когда ты будешь преподавать историю, тогда и будешь решать, кого наказывать и кому что ставить. А сейчас такие вопросы решаю я. Договорились?
   Он хотел было обойти девушку, чтобы пробраться к заветной двери, но Наташа снова преградила ему дорогу.
   - Почему же, Александр Павлович, когда я заболела и не сделала домашнюю, Вы не поставили мне двойку? Почему мне Вы разрешили принести в понедельник, а Соне - нет?
   Справедливости ради надо сказать, что Первоцветов давал такие отсрочки не только Наташе Тёркиной. Любому ученику, если тот не приносил домашние работы по уважительной причине, он разрешал принести их попозже: либо в понедельник, либо в четверг, смотря по тому, были ли это работы по всемирной или отечественной истории.
   - Я же сказал, - ответил учитель несколько нетерпеливо, - если твою Соню что-то здесь не устраивает, её здесь никто не держит. А если молчит, значит, всё нормально. Давай лучше не будем портить наше свидание, а просто расслабимся и получим удовольствие. Пропусти меня к двери.
   Наташа ничего не ответила. Она просто развернулась и вышла из класса, ни разу не оглянувшись на удивлённого Первоцветова.
   "Его нет, - идя домой, думала Наташа. - И никогда не было".
   Вытирая слёзы, девушка вспомнила прежний образ Александра. Увы, только образ! Некий идеал, придуманный ею самой. Не в тот ли идеал она была влюблена в самом начале? И вовсе не в своего учителя. Горькая правда, но это факт. Думая, что любит Александра Павловича, она всё это время любила совсем другого человека - сказочного Принца, которого нет. Можно ли в этом случае сказать, что Первоцветов убил всю её любовь к нему? Нет, ответила Наташа самой себе, ибо нельзя убить то, чего нет.
   И того Принца, без которого Наташа жить не могла, тоже никогда не было. Всего лишь мечты, пустые иллюзии. "Получается, что меня тоже нет".
   - Наташа, что с тобой? - спросила Соня, неожиданно догнавшая её. - Что-то случилось?
   - Случилось, - ответила Наташа сквозь слёзы. Тотчас же ей вспомнился сон про пустую клубнику. - Всё-таки ты была права насчёт сна. Любовь была бестолковая.
   - Не огорчайся, - Соня подошла к подруге и похлопала её по плечу. - Ты, наверное, полюбила его с первого взгляда?
   Наташа кивнула.
   - Такая любовь всегда необъективная. С первого взгляда любят не человека, а придуманный образ. И лучшее средство от этого - полюбить реального человека. Более достойного, которого уже знаешь.
   Умом Наташа понимала, что Соня рассуждает здраво. Действительно, любовь к тому, кого нет, она всегда бестолковая. Как эта пустая клубника. Только где найти того достойного человека? А когда найдёшь, как полюбить его, если сердце молчит? Но полюбить самой - это только половина. Нужна взаимная любовь...
   Взаимная любовь! Теперь понятно, чего им недоставало с Александром Павловичем. Этой самой взаимной любви. Только сейчас Наташа, вспоминая их свидания, обратила внимание, что он ни разу не сказал ей слова о любви. Не было также цветов, прогулок в парке под луной, сердечек с именами, любовных писем и стихов, - одним словом, не было романтики. А близость, которая была между ними? Да, она была, но лишь физическая. Не было главного - духовной близости.
   И что это за любовь такая? Разве она может быть без духовной близости? Получается, и любви-то не было. Были только мечты да голый секс. А она-то думала...
  
   Через неделю в доме Тёркиных гости стали частым явлением. Вернее, это была только одна гостья - Соня, которая приходила почти каждый день. За две недели девочки не только подружились, но и стали не разлей вода. Сначала, когда Соня приходила к Тёркиным, они проводили время дома и пили чай втроём: Соня, Наташа и Екатерина Васильевна. А после чая сидели в комнате и разговаривали, при этом мать Наташи неизменно присутствовала и даже принимала участие в разговоре. Соня отнюдь не имела ничего против того, чтобы послушать мудрые речи Екатерины Васильевны. Но чем ближе Наташа сходилась с подругой, тем чаще они предпочитали проводить время вдвоём: будь то в Наташиной комнате или на прогулке. Их разговоры в отсутствие Екатерины Васильевны становились более откровенными, чем при ней. Какой бы мировой мамой ни была мать Наташи, а девочкам хотелось больше общаться между собой. Поэтому Екатерине Васильевне ничего не оставалось, как смириться с тем, что её отодвинули на второй план. На второй, да не на последний.
   В школе у Наташи начались проблемы, которых до этого не было. Подружившись с Соней, она стала в глазах одноклассников таким же чучелом, как и она. Но, несмотря на это, Наташа ни минуты не жалела, что подружилась с ней. Очень скоро она убедилась, что дружба с Ванюшкиной - это не только унижения со стороны тех, что ещё недавно были её товарищами, но также и много радостей. Из всего класса только с Соней она могла поговорить на любую тему, не боясь быть поднятой на смех или нарваться на строгое "Не болтай глупостей!" или "Не задавай глупых вопросов!". Конечно, мама тоже не говорила ей такого, но часто не могла ответить на некоторые вопросы или поддержать разговор на определённую тему, так как не отличалась начитанностью и эрудицией. Как-никак, Екатерина Васильевна работала продавцом, а в этой работе особых знаний не требуется. Всё, что мать Наташи знала, она знала по собственному жизненному опыту.
   Кроме того, Соне можно было доверить секрет без боязни, что он станет достоянием всего класса с сопровождающими его хихиканьями и различными сплетнями. А это, согласитесь, немало значит.
   И что ещё, Соня готова была принять Наташу такой, какая она есть. Перед одноклассниками же приходилось скрывать свои увлечение: покупать неинтересные журналы мод, слушать современную музыку, смотреть то, что смотрят все. И всё это для того, чтобы не показаться отсталой от жизни.
   Познакомилась Наташа и с родными Сони: отцом и мачехой. Мать, по её словам, умерла, когда Соне было девять лет. Отец Сони показался Наташе не менее странным, чем дочь. Когда Наташа приходила в гости, он хлопал в ладоши у неё над головой, заходил за её спину и уже потом тепло приветствовал её. "Это у нас в семье так принято здороваться с гостями", - объяснила Соня. Разговаривая по телефону, он почему-то путал время суток: средь бела дня мог огорошить собеседника словами: "Добрый вечер", но потом добавлял: "То есть, извините, добрый день". Ещё он бросал в чай вместо сахара кусок мела. Кроме того, он постоянно жаловался на слишком быстрый ход времени. Каждый раз, глядя на часы, он удивлённо восклицал: "Надо же, уже четыре часа! Так быстро!". Впрочем, последнее при его черепашьей медлительности было неудивительно. Но больше всего Наташе понравилось то, что когда Сонина мачеха собиралась идти готовить еду, он брал её на руки и нёс на кухню. А прощаясь с гостями, он начинал так энергично махать рукой, что казалось, рука вот-вот отвалится.
   Что касается мачехи, то за ней никаких особенных чудачеств не наблюдалось. Добрая радушная хозяйка, немного полноватая, которая всё время что-то делает по дому.
   - Соня, что ты делаешь? - удивилась Наташа, когда однажды на прогулке Соня неожиданно нагнулась и искоса глянула на стоящую неподалёку старушку.
   - Мне показалось, что это моя бабушка, - просто ответила Соня.
   - А твоя бабушка в Покрове?
   - Нет, её убили.
   - Как жаль! - посочувствовала Наташа. - А дедушка есть?
   - Один умер от разрыва сердца. Другой пропал без вести. А третий...
   Что случилось с третьим дедушкой, Соня не договорила, так как на мосту через Москву-реку неожиданно появились одноклассники.
   - Ба, кого я вижу! - крикнул один. - Это же наша Вонючкина с Наташкой!
   "Зачем их леший принёс?" - мысленно выругалась Наташа, переходя с Соней на другую сторону улицы.
   Но одноклассники были явно настроены поразвлечься, так как перешли дорогу вслед за девушками. Затем бегом догнали их и преградили дорогу. Наташа с Соней повернули было назад, но тут же на их пути встали две девочки из класса. Окружив Соню, они стали, как обычно, осыпать её оскорблениями и насмешками. Соня не отвечала, но это, по-видимому, ещё больше раззадорило жестоких одноклассников.
   - Давай снимем с неё эту железяку, - предложила одна из девочек.
   И они всей стаей налетели на Соню, пытаясь снять с неё медальончик.
   - Не дам, - сказала Соня, вцепившись в драгоценность обеими руками.
   Наташа тоже не стояла без дела: она впивалась в руки одноклассников то зубами, то ногтями, которые, кстати, думала постричь сегодня вечером. Но силы были явно неравны: что могут сделать две девочки против семи человек, двое из которых были парнями?
   Когда медальон оказался в руках одноклассников, те с садистским хохотом стали бегать вокруг Сони и Наташи, кидая медальон друг другу. Когда же Соня или Наташа догоняли того, у кого медальон на данный момент оказывался, на подмогу ему поспевали другие одноклассники. Один раз, когда Соня уже готова была отобрать драгоценность у Макса, тот кинул медальон одной из одноклассниц, но, к несчастью, промахнулся. Медальон полетел с моста прямо в воду. Увидев это, Соня побежала к перилам моста, пытаясь поймать семейную реликвию. Но этого у неё не получилось: та была уже далеко внизу. Тогда девушка, недолго думая, стала перелезать через перила.
   - Соня, не надо! - закричала Наташа, подбегая к ней. - Постой!
   Однако прежде чем она достигла перил, Соня уже прыгнула и летела в воду.
   - Соня, нет! Пожалуйста!
   Одноклассники тоже не ожидали ничего подобного. А придя в себя, стали не по-доброму хихикать.
   - Что, утопилась твоя подружка? - ехидно спросила Наташу одна из них.
   Наташа изо всех сил оттолкнула садистку, да так, что та не удержалась на ногах. Встав, она хотела было сказать ещё какую-нибудь гадость, но другие одноклассники посчитали, что лучше будет, если они слиняют отсюда. А то ещё окажутся виноватыми.
   Наташа осталась одна. Она не отрываясь смотрела на водную гладь, как раз на то место, куда упала Соня. Уже исчезли круги на воде, а Наташа всё смотрела, не смея поверить, что Соня разбилась о воду. Почему она прыгнула? Неужели этот медальон был ей дороже жизни?
   - Девушка, что-то случилось? - вдруг услышала она чей-то незнакомый голос. - Я могу помочь?
   Она убрала руки с заплаканного лица: перед ней стоял молодой парень. Видимо, он подумал, что девушка собирается прыгнуть с моста от несчастной любви. Иначе чего бы ей стоять здесь?
   - Подруга..., - объяснила Наташа. - Прыгнула в воду.
   - Как? Прямо здесь? - спросил парень.
   Наташа кивнула.
   - Сейчас я её вытащу. Ты только не плачь, хорошо?
   Он подошёл вплотную к перилам, словно раздумывая, прыгать ему или нет. Наконец, он отошёл и спешно направился в конец моста. Перепрыгнув через перила, когда было уже невысоко, он быстро направился к реке, снял ботинки и исчез под водой. Наташе ничего не оставалось, как тоже спуститься с моста.
   - Ну и что? - спросила Наташа, когда через несколько минут парень вынырнул из воды несколько дальше от того места, где нырнул.
   - Я её не нашёл, - ответила парень. - Надо ещё поискать.
   Он снова погрузился под воду. На этот раз он вынырнул, держа в руке заколку для волос. Сонину заколку.
   - Её заколка?
   Наташа кивнула.
   - Значит, и она должна быть где-то здесь. Течение не сильное - далеко не унесёт.
   На этот раз парень пробыл под водой несколько дольше. Наташа уже начала беспокоиться, не утонул ли он вместе с Соней. А когда, наконец, появился, вид у него был весьма озадаченный.
   - Я не нашёл её, - признался он.
   Хотя тон его был вполне искренним, Наташей овладело тревожное предчувствие. Вдруг он нашёл Соню там, на дне, уже мёртвую, и говорит неправду, чтобы не огорчать её.
   - Правда не нашёл? - спросила она. - Или просто не хочешь говорить страшной правды? Она умерла, да? Лучше скажи прямо.
   - Правда, я её не нашёл, - ответил парень. - Честное слово. Как будто бы испарилась.
   - А если бы произошло самое страшное? - вдруг спросила Наташа. - Ты бы сказал?
   - Непременно. Конечно, я не люблю огорчать девушек, но лучше огорчить сразу. Потом ведь всё равно правда откроется.
   "Мистика какая-то! - Наташа была окончательно сбита с толку. - Может, я схожу с ума, и мне всё это кажется?"
   Но заколка Сони явно давала понять, что всё это действительно произошло. Может быть, этот парень какой-то ненормальный? Вдруг он снял с неё заколку и теперь утверждает, что не нашёл? Мало ли какие психи встречаются!
   - Но ты не расстраивайся! - утешал Наташу парень, вылезая из воды, и замолчал, не зная, что ещё сказать. Видно, был удивлён не меньше Наташиного. А возможно, считал, что девушка страдает галлюцинациями. Но найденная заколка его озадачила ещё больше, так как давала понять, что девушка говорит правду.
   Выйдя из воды, молодой человек стал обуваться. Тут-то Наташа заметила, что он вышел не только мокрым, но и грязным. Белая рубашка, в которой он вошёл в воду, стала тёмно-серой, а джинсы, до этого чистые и опрятные, выглядели так, словно их хозяин копал в них картошку под дождём. А светлые блондинистые волосы стали какими-то пепельными. Чем-чем, а экологичностью Москва-река похвастаться никак не может!
   Неожиданно подул холодный ветер, от которого на руках парня появились пупырышки. Наташе стало даже как-то неловко. Этот юноша ради неё лез в воду, терпел и холод, и грязь, а она стоит здесь, сухая и чистенькая. Хотя подруга-то её. И это она должна была нырять и разыскивать Соню.
   - Надо сказать её родителям, - сказал вдруг парень. - Ты знаешь, где она живёт?
   - Конечно.
   - Тогда пойдём. Прямо сейчас.
   - Как? - удивилась Наташа. - Ты же весь мокрый! Простудишься! Может, сначала лучше переоденешься? Или иди домой, я сама всё скажу.
   - Боюсь, они не поверят. Подумают ещё, что ты смеёшься над их родительским горем. Я же непосредственный свидетель.
   - Тогда хотя бы переоденься.
   - Окей. Тем более что живу недалеко... Как тебя зовут?
   - Наташа.
   - Очень рад. А я Артур.
  
   После того, как Артур зашёл к себе и переоделся, они, не теряя времени, направились к Ванюшкиным. Дорогой Наташа пыталась представить, что сказать родителям Сони. Как ответить на вопрос, жива ли их дочь? Ведь родителей прежде всего будет волновать именно это. Наконец, так ничего и не сообразив, она задала этот вопрос Артуру.
   - Думаю, - ответил он, - надо сказать всё как есть. Конечно, их это очень удивит, но останется надежда.
   - Надежда на что?
   - Что она жива. Трупа ведь нет.
   - Но самой Сони тоже нет. Вот всё, что от неё осталось, - она повертела в руках заколку подруги.
   Артур попросил разрешения посмотреть её, а получив, задумчиво рассматривал, словно эта заколка могла как-то раскрыть тайну исчезновения хозяйки. Наконец, на обратной стороне он обнаружил какие-то странные знаки.
   - Что это? - спросил он Наташу.
   Девушка пригляделась: она прежде никогда не видела ничего подобного. Какие-то непонятные закорючки. Где только Соня её купила? Вроде бы нигде, кроме Покрова, и, конечно же, Москвы, не бывала. Китайский товар? В этом случае обычно пишут "Made in China". Да и не похоже это на китайские иероглифы.
   - Может, какие-то каббалистические знаки, - предположил Артур.
   Уж не намекает ли он на то, что Соня - ведьма? Девушка уже собралась было обидеться. А впрочем, подумала она, вполне возможно. Наташа вдруг вспомнила все странности подруги: и медальон, и поедание мела, и инцидент со старушкой. И, наконец, чего стоит одно это исчезновение!
   Раздумывая об этом, Наташа с Артуром даже не заметили, как оказались у квартиры Ванюшкиных. Артур как истинный рыцарь вышел вперёд и позвонил в дверь. Открыл отец Сони. Увидев Наташу, он жестом пригласил их войти и поприветствовал своим обычным способом, знакомым Наташе и совсем непривычным для Артура.
   - Семейная традиция, - объяснила Наташа удивлённому спутнику. - У них так со всеми здороваются.
   Однако то, что последовало за этим, удивило и её. Когда Наташа рассказала о том, что Соня прыгнула с моста, отец побледнел, а мачеха схватилась за сердце. Но когда Артур сказал, что не нашёл её в воде, отец облегчённо вздохнул и сказал:
   - Слава Богу!
   Мачеха собралась было удивиться, но вдруг, словно вспомнив что-то важное, улыбнулась и тоже поблагодарила Создателя. Интересно, за что?
   Более того, они от души поблагодарили Артура, словно он принёс радостную весть.
   Когда он вышли от Ванюшкиных, Артур, наконец, спросил Наташу:
   - Скажи, а почему они нисколько не удивились? Я, честно говоря, не думал, что они мне так сразу поверят.
   Что могла ответить Наташа?
   - Я вот что думаю, - продолжал Артур. - Уж не гипноз ли это? Вдруг Соня загипнотизировала тебя и одноклассников, и вам показалось, что она прыгнула. А на самом деле она спокойно ушла с моста.
   - Зачем ей это?
   - Не знаю. Может, для того, чтобы одноклассники испугались и пожалели, что так к ней относились. Если так, то завтра она, думаю, позвонит тебе. Или появится в школе... Или она попала во временную дыру или в некий параллельный мир. Хотя вряд ли. Я лично в это не верю. Это мой друг Борис в этом деле спец.
   - Надо же! - удивилась Наташа. - Впервые слышу, чтобы парни увлекались потусторонним миром.
   - Мой друг он вообще необычный. Он не переносит шумных компаний, да и вообще мало общается с людьми. Сядет тихонько в уголочке и что-то пишет. В классе его даже прозвали "писака тормознутый".
   - Наверное, пишет стихи?
   - Нет. Это он сны свои записывает. Потом роется по сонникам - пытается истолковать.
   - Какая жалость, что он не был знаком с Соней. Она бы истолковала...
   И Наташа, сама не зная почему, рассказала Артуру о том, как Соня истолковала её сон, и о том, что он действительно сбылся. Рассказала также о любви к учителю, умолчав, правда, о физической близости с ним. Отчего-то ей стало стыдно говорить об этом с малознакомым человеком. Даже с тем, с которым она вряд ли когда-нибудь увидится снова.
   Артур, движимый, видимо, тем же, в свою очередь рассказал о своей первой любви. Когда он учился в восьмом классе, он долго пытался добиться внимания девушки из параллельного класса и был безмерно счастлив, когда, наконец, она согласилась с ним гулять. У них как раз и было то, чего не хватало Наташе с Александром: цветы, конфеты, страстные письма, поцелуи при свете луны и клятвы в вечной любви. Так же неожиданно всё это и кончилось, когда девушка призналась Артуру, что она играла с ним в любовь, чтобы отомстить своему парню. Причём о том, что у неё есть парень, Артур не знал - он жил в другом городе.
   - И знаешь, когда она обратила на меня внимание, мне тоже снилась клубника. Она кидала её на землю и топтала ногами... Только теперь я понял, что она так же растоптала и мою любовь.
   Разговаривая, Наташа и Артур не заметили, как быстро пролетело время. А нужно ещё сделать домашнюю по истории России. Теперь этот Первоцветов наверняка будет мстить за отказ.
  
   К гибели Сони в школе отнеслись по-разному. Биологичка промямлила что-то вроде: "Девчонку, конечно, жалко, но она сама во всём виновата". Математичка, явно не ожидавшая такого, была в шоке и даже, кажется, раскаивалась в том, что за всё время учёбы так и не сказала ей ни одного доброго слова. Анна Дмитриевна на уроке несколько минут ругала учеников, которые были на мосту, сказав, что они повели себя как дикари, и что порядочные люди никогда не опустятся до такого свинства. При этом она выделила Наташу, единственную, кто поступил по-другому. За это Анне Дмитриевне и попало. И от кого? От Первоцветова. Проходя мимо учительской, Наташа слышала, как он отчитывал её, говоря, что этим она внушает ученикам комплекс вины.
   - А разве они ни в чём не виноваты? - спросила было Анна Дмитриевна.
   - Нет, виновата эта дура из Покрова и только она! И вообще, если Вам не хочется потерять работу, лучше помалкивайте.
   Наташа знала, что значит потерять работу для Анны Дмитриевны, которая одна кормила сына.
   - Только не говорите, что уволите меня! - запротестовала учительница. - Вы такой же учитель, как и я. И не более.
   - И всё же Вам невыгодно со мной ссориться. В прошлой школе никто из тех, кто не поладил со мной, не остался...
   "Наташа, Наташа, где только были твои глаза? Как же за семь месяцев не разглядела-то его?" Впрочем, лучше уж через семь месяцев, чем вообще никогда.
   С одноклассниками отношения отнюдь не улучшились. Всю свою злобу, которую раньше делили между Наташей и Соней, теперь стали вымещать на одной Наташе.
   Екатерина Васильевна снова стала единственной подругой дочери, однако это не приносило ей радости. Ведь она так полюбила Соню, так привыкла к ней, что воспринимала её исчезновение так, словно погибла её родная дочь. Не то что Ванюшкины!
   В пятницу, через неделю после исчезновения Сони, Наташа возвращалась из школы одна. Вдруг знакомый голос окликнул её по имени. Оглянувшись, Наташа не поверила своим глазам: перед ней стояла... её подруга.
   - Соня! Не может быть! Ты живая?
   - Жива и невредима, как видишь, - ответила та.
   С этими словами подруги бросились обнимать друг друга, не веря, что встретились снова.
   - Где же ты была? - спрашивала Наташа, когда они шли по парку, рассказывая, как Артур безуспешно искал её.
   - Ты не поверишь, но я была дома...
   - В Покрове что ли?
   - Нет. У меня три дома, и один из них в запустении.
   - Как это? - не поняла Наташа.
   - Мой первый дом, где я родилась, - на планете Амброзия.
   Амброзия, в переводе с местного "земля обетованная", - первая планета от красного гиганта Бетельгейзе в созвездии Ориона. Размерами она меньше Земли, вращается медленнее. Год на Амброзии тоже длиннее земного. Климатические различия не такие резкие - температура на экваторе и на полюсах отличается, дай Бог, на десять градусов. Атмосфера почти такая же, как на Земле, только более разреженная. Как на вершине гор, когда чувствуется недостаток кислорода. Чувствуется земными жителями - амброзийцу его нужно меньше. Поверхность более равномерная, чем на Земле - только в самой восточной части есть горная цепь. Но высота её ничуть не сравнима с Гималаями. Большая часть поверхности - суша. Всего имеется два материка: Большой, который делит Мировой океан на две части: Северный океан и Южный океан; и Малый, расположенный на самом южном полюсе планеты. Малый материк - самый тёплый благодаря тёплым течениям в Южном океане, а также благодаря наклону оси планеты. На нём расположена всего одна крупная река, протекающая через самый полюс. Однако самая крупная река - Восьмёрка расположена ближе к северу в восточном полушарии. Извиваясь, она образует целых четыре восьмёрки. Отсюда и название. Но больше всего рек в Западном полушарии, относительно коротких и прямых.
   Описывать всё разнообразие флоры и фауны на планете займёт слишком много времени. Листья растений, как правило, светлее, чем на Земле. Количество ног амброзийских животных колеблется от одной до десяти, у большинства их восемь. Насекомые обычно крупнее земных.
   А вот особый вид животных - люди - не сильно отличаются от землян. Вернее, почти не отличаются (это видно по Соне). Но амброзийские младенцы уже с рождения понимают человеческую речь и даже могут что-то сказать. Ещё у амброзийцев в организме часто недостаёт кальция - потому и приходится есть мел. В противном случае может наступить смерть, как от обычного голода.
   Так как климат более или менее равномерный, на Амброзии нет резкого различия между цветом кожи жителей. Почти у всех кожа чуть-чуть смуглая, только у голубоглазых она светлее. Однако так сложилось исторически, что в разных частях планеты условия жизни разные, разная природа, разный наклон солнечных (а вернее, бетельгейзовских) лучей, что отнюдь не способствовало появлению однотипных особей. Поэтому жители делятся на четыре расы в зависимости от цвета глаз. Сорок пять процентов населения - голубоглазые - живут в центральной части Восточного полушария. Кареглазые - двадцать пять процентов - заняли северные территории. Двадцать процентов населения - зеленоглазые - на Западном полушарии. И, наконец, самая малочисленная доля населения - сероглазые (всего десять процентов) - занимает весь Малый материк. Территория всей планеты разделена на десять округов.
   Однако это различие отнюдь не разобщало амброзийцев и даже забавляло их. Несмотря на расселение в разных уголках планеты, они ощущали себя гражданами одного большого государства. Впрочем, посему Амброзия и являлась таковым. Это было нечто вроде нашей земной федерации с одним королём при большой самостоятельности местных властей, с административным центром в районе Восьмёрки. Причём извивающаяся река попадает в этот город дважды.
   С того времени как жители превратились из полуобезьян в людей, междоусобиц не было. По крайней мере, больших. Иногда, правда, вспыхивали локальные конфликты, но и они, однако, не носили межнационального характера. Да и о какой межнациональности может идти речь, если даже язык был единым? Причина была банальная - не поделили землю. Но, к счастью, их удавалось затушить и не допустить раздувания войны.
   Несколько раз амброзийцам приходилось воевать с захватчиками с других планет, и каждый раз победа оставалась за Амброзией. Притом не столько из-за хорошего вооружения, сколько из-за единодушия жителей. Отпор давали всей планетой по принципу "один за всех - все за одного". А уж если бы какому-нибудь кареглазому князю пришло в голову приводить захватчиков на земли зеленоглазых, как русские князья монголо-татар, его бы непременно сочли сумасшедшим.
   - Так несколько тысячелетий мы и жили бок о бок. Смешивались редко по чисто географическим причинам. Однако иногда неголубоглазые приезжали на Большой материк, чаще всего ближе к административному центру. Ведь там экономические условия были лучше. Но когда они приезжали, голубоглазые воспринимали это как нечто естественное - никто не думал кричать: "У-у-у, понаехали!", а уж тем более избивать всей группой, как скинхеды. И какие-то пять лет назад ещё никто не подозревал, к какому финалу придёт Амброзия...
   На той же планете на берегу Восьмёрки жила одна семья: мать, отец и двое детей: старшая дочь Лилиана (или просто Лили) и младший сын Данилл. А также родители отца, отец матери и его брат-холостяк, и брат отца. Вся семья была голубой. Не пугайтесь - они не имели никакого отношения к сексуальным меньшинствам - просто амброзийцы обычно называли представителей рас просто по цвету глаз: серые, карие, зелёные. Кто же из них мог знать, какое значение имеет слово "голубой" на Земле?
   Мать Лили была министром культуры. Целыми днями она пропадала на работе, а иногда даже ночевала на рабочем месте, поэтому Дан и Лили её почти не видели. А уж о доверительных отношениях, как у Наташи с матерью, и говорить не приходилось. Зато чаще видели отца, который работал учителем в их школе. Иногда приходил дядя, приносил детям сладости, гулял с ними.
   Трудно было сказать, с чего всё началось: с открытия ли известного психолога о влиянии цвета глаз на характер; со взятого ли у одного актёра интервью, в котором он заявил, что серые приносят голубым существенный экономический ущерб (приезжая на заработки в центр, они, как правило, были согласны на меньшую зарплату)? Или, может быть, с опубликования официальной статистики преступлений, согласно которым большую часть убийств и изнасилований совершают серые? Но нет - такие заявления вызвали недоумения не только у серых. Даже голубые сочиняли эпиграммы по поводу этого горе-психолога. А заявление актёра безжалостно назвали "бредом". Ну и что из того, что согласны на меньшую зарплату? Непривередливость пока ещё не зафиксирована в кодексе преступлений.
   Скорее началось со сценария, который не был одобрен Минкультом по причине разжигании расовой вражды. Что это за сценарий, Соня не знала, но, по словам матери, весь сюжет фильма был построен на истреблении серых. Притом главный герой с самого начала фильма предупреждает, что лучше истребить их всех сейчас, иначе они наделают много вреда. А о том, что все положительные герои в этом фильме с голубыми глазами, и среди сероглазых нет ни одного приличного человека, и говорить не приходится. В конце концов, заканчивается тем, что всех серых убивают и остаются только голубые (вопрос: куда подевались зелёные и карие, которых вообще нет в фильме?) и с этого момента наступает рай на земле, то есть, извиняюсь, на Амброзии.
   Заинтересованные лица всеми силами пытались продвинуть этот фильм на экран. С этой целью они пытались договориться с министром "по-хорошему". Но она, никогда в жизни не бравшая взяток, и на этот раз не изменила своим принципам.
   Но эти люди были не из тех, кто легко отступает. Нет, они не стали угрожать или писать анонимных писем - ещё не хватало быть пойманными полицией. Они похитили Дана прямо из школы. А министру предложили новую сделку: появление фильма на экране в обмен на живого мальчика. Её ответ удивил бандитов: фильму не быть! Это было нелегко, но она не могла, не имела права поступить иначе. Лили тогда детским умом не понимала, почему... Надо ли говорить, что вся полиция была поднята на уши, но всех опередила бывшая супруга одного из похитителей, у которого-то и находился бедный ребёнок. Она неожиданно явилась, когда мужа не было дома. Женщина села ждать его и тут услышала детский голос. Вскоре в одной из комнат она обнаружила ребёнка и открыла дверь. Это рассказал сам Данилл, позвонивший из дома спасительницы. Но больше мальчика никто не видел. Так же как и старшую дочь той женщины, которая взялась довести его до дома... Полиция так и не смогла их найти.
   Через неделю случилось ещё одно несчастье - убили мать Лили. Неизвестный застрелил её на глазах у многих свидетелей и скрылся в неизвестном направлении. И случилось то, чего она так старалась не допустить - фильм появился-таки на экране. Новый министр культуры (мужчина, кстати) не то испугался, не то оказался менее принципиальным и с ним удалось договориться мирным путём.
   Сначала фильм вызвал резкую критику, конечно же, среди серых в особенности. А вскоре случилось то, чего никто не ожидал: в одном из детских садов вспыхнул пожар. По данным СМИ, это был умышленный поджог, в котором виноваты именно серые. Напуганные жители и убитые горем родители погибших были, конечно, весьма удобным объектом для внушений, но даже тогда мало кто думал связывать мерзость поджигателей с их цветом глаз. Поджигатели - они не представители какой-либо расы. Это просто моральные уроды, и никого не волнует, серые ли у них глаза, голубые или вообще фиолетовые.
   Через несколько дней после поджога по телевизору ещё одна новость - серый избил голубоглазую девчонку. И тут... Что стало с жителями Амброзии! Куда подевалась их расовая терпимость? Казалось, они и не знали таких слов как "гадость серая". Теперь же, завидев человека с этим цветом глаз, они начинали орать: "Убирайся вон, чужак!", желать, чтобы он поскорее "отбросил коньки", а то и нападать на него. Да и серые вдруг стали жутко агрессивны по отношению к голубым: нападали на них в тёмном переулке, грабили, насиловали женщин, причём только голубых - серых не трогали.
   А что случилось на Западом полушарии? Карие занимали два самых северных округа и небольшую часть Экваториального, принадлежавшего в основном зелёным. Но никогда прежде такое территориальное деление не смущало карих. А тут власти Медианного округа, граничащего с Экваториальным, начала предъявлять претензии на "положенную карим" часть территории. Но власти Экваториального округа, представители которых состояли преимущественно из зелёных, мало того что отказались, да ещё и пообещали в скором времени немедленно выселить всех карих с этой проблемной территории. Личные взаимоотношения между представителями этих двух рас тоже вдруг стали напряжёнными. То и дело было слышно: "Урод кареглазый, гнать вас надо с нашей земли!" или напротив: "Гадость зелёная, скоро мы отберём у вас своё!" Бывали даже драки между ними. Однако конфликт с серыми отодвинул спор о границе на второй план.
   Но наивно думать, что голубые с зелёными или карими продолжали жить мирно. Жившие в Центральном округе зелёные были объявлены ворами и обвинены во всех бедах в округе. Слова "зеленоглазый" и "мошенник" стали просто-таки синонимами. К карим, жившим на самом севере Центрального округа, отношение стало тоже ничуть не лучше. Ходили слухи, что они загрязняют Восьмёрку, из-за чего голубые не могут пить чистую воду (особенно если учесть, что река течёт с юга на север).
   Как раз в тот момент кончился десятилетний срок пребывания короля у власти, и он, как и положено, ушёл в отставку. Так повелось, что короля выбирал народ. За несколько дней перед выборами снова случилось несчастье - в столице сгорел жилой дом. Виноватыми оказались серые, с которыми один из кандидатов на королевский трон, бывший шутом старого короля, пообещал немедленно расправиться, если станет королём. Он им стал.
   Обещание новый король выполнил - через несколько дней после коронации на Малом материке началась жестокая стрельба. Это голубые, зелёные и карие пошли войной на материк. В собственной-то стране! Наконец, после долгих боёв материк был взят под контроль войск с Большого материка, и голубые хотели переселить туда всех "чужаков" из Центрального округа. А зелёные - кареглазых, живущих в Экваториальном округе. Но так как зелёные не могли смириться с тем, что из Центрального округа собираются выселять и их представителей, конфликт был неизбежен. Однако проблему решил указ короля о выселении зелёных на Западное полушарие. А остальных - на Малый материк. Зелёным некогда было спорить, так как обострился конфликт вокруг границы Экваториального округа...
   А в Центральном округе действовало множество молодёжных организаций, пропагандирующих превосходство голубых над всеми остальными и желавшими очистить, по крайней мере, Центральный округ от "чужаков". Обычно они ходили группами и, увидев одиноко бредущего человека с другим цветом глаз, нападали на него. Отец Лили как раз и стал свидетелем подобного инцидента. Гуляя с дочерью, он увидел компанию молодых парней, избивающего кареглазого мальчугана. Он, как настоящий мужчина, бросился защищать ребёнка. Несколько минут он один боролся против шестерых. Вдруг один из хулиганов подошёл к нему сзади с ножом. Лили крикнула было отцу, чтобы остерегался, но было поздно... Спасённый мальчик сразу понял, что нужно убегать, пока живы. К счастью, успели.
   - А папу потом чудом спасли? - догадалась Наташа.
   - Нет, - Соня покачала головой. - Он умер... А тот, кого я сейчас зову папой, он мне не папа, а дядя.
   - А мачеха? Она тоже с Амброзии?
   - Нет, она земная женщина. Дядя познакомился с ней в Покрове, и её не смутило, что он инопланетянин.
   После похорон отца дядя забрал Лили к себе в дом, где жил вместе с бабушкой и дедушкой. Он воспитывал девочку и заботился о ней так, словно они и была его родной дочерью.
   Тем временем карие отвоевали проблемную часть территории, обнесли её колючей проволокой. Пограничники обстреливали всех, кто приближался к границе.
   Аппетиты голубых с каждым днём увеличивались. Проклятый лозунг "Центральный округ - для голубых" сменился другим - "Восточное полушарие - для голубых". В том числе и Северо-Восточный округ, где жили в основном карие. Вышел новый указ короля, согласно которому лица, имеющие цвет глаз отличный от голубого, не имеют права находиться на полушарии (кроме как на территории Малого материка) без специального разрешения. Теперь на каждой автобусной остановке начали проверять наличие оного. Не имеющих такового сажали либо насильственно выдворяли на Малый материк или на Западное полушарие. Князь Северо-Восточного округа пытался было воспротивиться такому, но неожиданно ушёл в отставку по неизвестным причинам. И по указу самого короля, изданному ранее, король имел право назначать князей в случае преждевременного прекращении полномочий действующего князя. Воспользовавшись этим, он назначил на этот пост голубого... Однако всех изгнать не удалось - фактически карие продолжали проживать на севере полушария на птичьих правах.
   А зеленоглазый князь Озёрного округа, находящегося на востоке Западного полушария и на западе Восточного (в основном там жили голубые) был убит, как говорили по телевизору, неизвестным карим, и тут же назначен новый князь. Так зелёных постигла та же участь, что и карих на Восточном полушарии, а голубые заняли часть Западного полушария - до реки Зина, что в переводе означает "жизнь".
   Далее указы короля стали ещё более дикими. Он запретил браки и вообще сожительства между голубыми и представителями других рас. Нарушение запрета жестоко каралось. Причём, как ни странно, сожительство голубого и серого каралось менее строго. Почему? Наверное, потому, что ген, отвечающий за карие или зелёные глаза, доминантный, и поэтому больше вероятность рождения неголубоглазых детей. Как хорошо, что сегодня проходили это на уроке биологии!
   Что касается самих детей, то неголубых, родившихся от таких смешанных браков, родители обязаны были утопить в реке. В противном случае полицейские делали это за них. Вместе с ними топили и его родителей, и даже сердобольных, пытавшихся спасти несчастное дитя. Так погибла бабушка Лили, пытаясь вытащить из воды кареглазую девочку. Дедушка не пережил гибели супруги и умер в тот же день.
   Ксенофобия, как чума, поразила всю планету. Пока взрослые избивали и резали друг друга из-за цвета глаз, дети от них не отставали. Если у ребёнка в Восточном полушарии глаза были не голубые, ему стало просто невозможно учиться в школе. Так в классе у Лили учился один сероглазый мальчик. С первого класса учился, к нему относились нормально. Но с того рокового дня, когда серый избил девушку, над ним неожиданно стали издеваться. Примерно как сейчас над Соней. И только Лилиана и Ирида, другая одноклассница, продолжали относиться к нему как прежде. Ириду также пощадила эта опаснейшая эпидемия. Но таких счастливчиков, увы, были единицы. Они-то и стали основателями организации "Веда", в переводе - "Терпимость".
   "Веда" была подпольной организацией, так как все организации, пропагандирующие равенство рас, были запрещены законом. Печатная продукция, которую распространяли члены "Веды", тоже была запрещена, а авторы объявлялись в розыск. Дядя Лили один из первых вступил в "Веду" и как истинный "слуга терпимости" - так называли себя её члены - убеждал всех друзей и знакомых образумиться, с риском для жизни пытался наставить их на путь истинный. Только все его усилия были напрасны. Даже дедушки Лили, отец и дядя её матери, попавшие под влияние массового психоза в первый же день, не захотели даже слушать зятя. Мамин дядя даже собирался донести на него куда следует, но домой так и не вернулся. Больше его никто не видел. А другой дедушка орал, что "из-за этой окаянной терпимости ко всем потерял дочь", а также частенько упоминал о пропаже брата. Тоже, по его словам, по вине этого "терпимца недоделанного".
   Тем временем война всех против всех перешла на новую стадию - зелёные, явно обиженные изгнанием своих из центра и захватом части их территории, стали кидать бомбы на города голубых. Их примеру последовали не только голубые, но и карие. Дело явно двигалось к ядерной войне.
   "Надо немедленно эвакуировать с планеты всех детей", - сказал как-то Фаунс, организатор и основатель "Веды".
   Легко сказать. Только сделать это было очень трудно. Сколько сил было потрачено, чтобы сделать огромные летательные аппараты (в основном этим занимался дядя Лили - водитель автобуса), договориться с местными властями, которые давали согласие только на вывоз детей своих рас! Остальных, по их мнению, нужно истреблять нещадно. И наконец, пришлось изрядно попотеть, чтобы всеми правдами и неправдами обойти этот пункт. Были использованы все средства: и запрещённые радиопередачи, и прикрытие под детские праздники, и передача информации из уст в уста, и, наконец, забор детей прямо из школ и детских садиков с выдачей себя за учителей, воспитателей или медработников. Члены "Веды" не жалели ни денег, ни времени, ни собственных жизней. Наконец, план был осуществлён втайне от короля, который разрешил вывозить только голубых детей. К счастью, среди членов "Веды" находились статистики.
   Дядя Лили был одним из самых активным участников, за что Фаунс зауважал его ещё больше. Лили помогала ему всем, чем могла, подключая к делу Ириду и сероглазого одноклассника. Дяде было поручено самое сложное - вывозить карих, живших на севере Восточного полушария. Конечно, если в процессе попадались некарие, дядя брал и их. Особенно рад был голубым - если инспектора вздумают проверять, то, увидев несколько голубоглазых детей, они могут ограничиться поверхностным осмотром. В противном случае неголубые дети будут возвращены, а дядя пойдёт под суд. Но к счастью, у них получилось улететь незамеченными, и даже проверки не было.
   "Теперь главное - найти подходящую планету, - говорил дядя, когда корабль летел среди космических просторов. - Чтобы можно было жить".
   Если бы установить связь с улетевшими ранее, было бы гораздо легче. Но в самом начале полёта пролетавший метеорит чуть было не разрушил корабль. Однако дядя Лили вовремя успел развернуть его. Таким образом, метеорит не погубил пассажиров, но попал в антенну, лишив их связи с другими кораблями. Они оказались одни посреди космоса, отрезанные от своих соотечественников.
   Долго искать было нельзя - космический корабль явно не предназначался для длительных перелётов, так как был сделан наспех. Запасы еды, воды, кислорода и мела были ограничены. Ещё одной проблемой были частые конфликты между карими и другими расами. Во избежание таковых разноглазых старались по возможности изолировать друг от друга.
   После недели полёта стал ощущаться недостаток кислорода. Хоть и амброзийцам его нужно куда меньше, чем землянам, однако и они без кислорода не могут. А когда амброзийцу не хватает воздуха, его начинает клонить в сон. Если его вынести на свежий воздух или подать кислород - он вскоре проснётся. В противном случае через пять часов после того, как воздух кончится, будить его будет уже бесполезно. Дети начали зевать, засыпали на ходу. Тогда дядя отправил их по кроваткам. Лили долго не хотела ложиться спать - вдруг дяди помощь нужна. Да и вообще, ей хотелось самой увидеть, как корабль приземлиться на какую-нибудь планету. А потом с чистой совестью сказать: "Мы с дядей первыми её увидели". Но дядя, изо всех сил сдерживая зевоту, сказал, что справится сам. Видно было, что он тоже засыпал. "А вдруг он заснёт, - думала тогда Лили, - и мы все задохнёмся? Вдруг он так и не найдёт ничего, чтобы приземлиться?". Тогда лучше уж идти спать. По крайней мере, умирать будет не страшно и не мучительно. Но с другой стороны, кто разбудит дядю в случае чего? Или, может, понадобится-таки её помощь. Нет, надо быть начеку. Лили легла с постель, чтобы не огорчать дядю, но твёрдо решила не спать. И сама не заметила, как заснула...
   Проснувшись, девочка с удивлением обнаружила, что дышится легко и свободно. Совсем не так, как до сна. Ещё больше она удивилась, когда увидела, что окно каюты открыто настежь. Да и свет был каким-то непривычным, совсем не похожим на то искусственное освещение на корабле, которое, кстати, было выключено. Следом за Лилианой проснулись и другие голубые дети, которые были в маленькой комнатке. Дядя специально клал детей с разным цветом глаз отдельно, чтобы меньше ссорились. Убеждение и внушение было бессильно против ксенофобии.
   Оказалось, они уже приземлились на поверхность какой-то неизвестной планеты. На ней была жизнь: и растения, и животные, но вот людей или каких других разумных существ не было. Впрочем, как и на родной Амброзии. Хотя на Амброзии разумные существа ещё два года назад были, а здесь их, похоже, никогда и не было.
   Там же оказались все те, кто улетел с Амброзии раньше. Оказывается, пока дядя Лили вёл свой корабль неизвестно куда, его искали. Тот, кому удалось его найти, был никто иной как Фаунс.
   Дети, которые прилетели в первые же дни, отличались дружелюбием друг к другу. Впервые за много месяцев зелёные улыбались карим, а голубые - серым. Да и враждебность новоприбывших стала постепенно убывать. Косые взгляды, которые карие бросали на Лили, становились всё ласковее. В первый же день дядя подсыпал им в еду какой-то странный коричневый порошок. И межрасовые конфликты окончательно сошли на нет. Вечером дети весело играли друг с другом, невзирая на цвет глаз. Как бывало прежде на Амброзии. Атмосфера ли их изменила? Или этот странный порошок?
   Вот оно спасение! Теперь надо было вернуться на Амброзию и попытаться остановить эту войну. Взяв с собой порошка и несколько баллонов воздуха, дядя и несколько других членов "Веды" во главе с Фаунсом отправились на родную планету. Но, вернувшись, они не обнаружили ни одного живого существа. Всё вокруг было разрушено, небо было серым, почти чёрным. Воздух был отравлен ядовитыми газами. Дозиметры зашкаливали. Всюду лежали трупы.
   Потом прилетел какой-то космический корабль, и оттуда вышли какие-то люди в защитных костюмах. Те самые, что с незапамятных времён жаждали захватить Амброзию, но вынуждены были капитулировать перед единством амброзийцев. Теперь амброзийцев не было, и планету можно было спокойно захватывать без оружия.
   От захватчиков-то и узнали, что почти сразу после того, как дядя Лили покинул планету, всем стало ясно, что начинается ядерная война. Чтобы не допустить самого страшного, король издал новый указ "Об объединении Амброзии", согласно которому планета становится унитарным государством, а все представители власти на местах отныне назначаются королём и подчиняются ему. Но увольнение выбранных князей и назначение на их места "королевских шутов" не помогло. Как только первая бомба упала в Центральном округе, король наконец-таки понял, что больше не может контролировать безудержную ненависть амброзийцев друг к другу, и пытался бежать. Но не успел его космический корабль покинуть планету, как его обстреляли серые. А через несколько дней уже и их не было и вообще не осталось никого живого.
   "Так что вы опоздали, - говорили нынешние хозяева планеты. - Даже в рабство захватывать некого. Да и не интересуют нас рабы - нам нужна была территория. Пригодная для нормальной жизни - не то что наша вечная мерзлота. Теперь ничего не остаётся как сделать из вашей планеты свалку. А что, свалка - это тоже нужная вещь".
   Нашим амброзийцам ничего не оставалось как улететь восвояси. Детям постарше (в том числе и Лилиане) сразу сказали страшную правду. А вот младшие, для которых такая правда могла быть слишком жестокой, не знали ничего и продолжали верить, что скоро на Амброзии снова будет мир и порядок, и они вернутся туда. К мамам и к папам. По мере подрастания им, конечно же, сообщали правду. Теперь уже многие из старших детей сами стали родителями. А свою новую планету назвали Ариалом, что означает "спасение".
   Наташа слушала рассказ Сони раскрыв рот. Что Соня ей рассказывает? Сказку? Фантастику? Или правду?
   - Ариал - это мой второй дом, - продолжала Соня. - Именно там я и была. Медальон-то у меня непростой: нажмёшь на вот эту белую кнопочку - распадёшься на молекулы, и тебя транспортирует на Ариал. Это изобрёл один парень, сын талантливого инженера. Уже после гибели Амбозии.
   - Прикольно! Слушая, Лили. То есть, Соня. Ты что, получается, не из Покрова?
   - Из Покрова тоже, - ответила Соня. - Я жила там, когда мы прилетели на Землю.
   - А зачем вы прилетели? Помочь нам, землянам?
   - Не совсем. Спасти вас от одного человека... Прости, но пока не могу сказать, кто он.
   "Ничего себе, - думала Наташа после того, как распрощалась с Соней. - Оказывается, я дружу с инопланетянкой. Вот так штука!"
   Но матери она ничего не сказала - Соня просила никому не говорить. А чужой секрет - это святое.
  
   На следующий день вся школа, конечно, была удивлена появлением Сони. Она по-прежнему сидела с Наташей. По-прежнему одноклассники издевались над девочками. А после уроков Соня зачем-то пошла к кабинету истории. Первоцветова не было, зато на учительском столе лежала его сумка. Не говоря ни слова, Соня подошла к сумке и начала в ней рыться.
   - Соня, что ты делаешь? - удивилась Наташа.
   - Регистрацию проверяю, - бесстрастно ответила Соня, раскрывая паспорт учителя. - Гляди-ка: город Балашиха Московской области, улица... Наташа, давай поедем завтра в Балашиху.
   - Зачем?
   - Проверим, один ли он там живёт. Мне кажется, он один из моих соотечественников с Амброзии.
   Через несколько минут в кабинет вошёл Первоцветов и... взяв сумку, вышел. Девочек там уже не было.
   Они шли следом за ним, ожидая, что он сейчас поедет на метро к Курскому вокзалу, а оттуда поедет на электричке до Балашихи. Но, к их удивлению, учитель прошёл несколько кварталов и зашёл в подъезд девятиэтажного дома.
   Похоже, Первоцветов, будучи прописанным в Подмосковье, проживает в столице. Соня уговорила Наташу ехать в Балашиху прямо сейчас.
   - А как же я маме скажу?
   Впрочем, сейчас ей ничего говорить и не надо. Мать не будет беспокоить долгое отсутствие дочери - она будет уверена, что Наташа у Сони. Если даже позвонит Ванюшкиным и окажется, что девочек там нет, будет думать, что они гуляют. Екатерина Васильевна не из тех, кто видит страшное на пустом месте.
   Девушки довольно быстро нашли нужную улицу и дом. Поднявшись на лифте на восьмой этаж, они позвонили в сорок шестую квартиру. Сначала за дверью послышались шаги, а затем она отворилась. На пороге стояла хозяйка - пожилая женщина в выцветшем халате, с платком на голове.
   - Вы к кому? - спросила она. - Александр Павлович? У нас такого нет.
   Наверное, Соня перепутала номер квартиры, потому что улицу и номер дома Наташа хорошо помнила. Чтобы убедиться в этом, она спросила хозяйку:
   - Тогда не подскажете, где квартира Первоцветовых?
   В ответ женщина вытаращила глаза:
   - Помилуйте! Я Первоцветова Людмила Валерьевна. Но никакого Александра Павловича... Если только вы не о Сашеньке. А вы кто? Откуда вы его знаете?
   В её голосе читалось неподдельное волнение, смешанное с грустью. Словно она не видела сына уже много лет. Хороший сынок, нечего сказать! Мог бы хоть бы раз в месяц приезжать к ней. Когда Людмила Валерьевна сказала, что не знает Александра Павловича, Наташа уже поверила было, что он амброзиец, а теперь... Просто плохой сын.
   - Мы раньше учились у него, - соврала Наташа.
   - Этого просто не может быть! Сашенька умер! Такой был мальчик красивый! Десять лет ему было. Ещё бы жить и жить, да вот... под автобус попал... Наверное, вы искали через справочное бюро? Потому что там могли перепутать. Так что ваш Первоцветов, наверное, и не в Балашихе живёт.
   - У него в паспорте был Ваш адрес. Мы сами видели.
   Неожиданно Наташа почувствовала глубокое презрение к тому, которого когда-то любила. Теперь же она ненавидела его как никогда. Мало того, что он её использовал как женщину, мало того, что жестоко обошёлся с беззащитной иногородней и угрожал учительнице с ребёнком на руках. Но прописаться в квартире осиротевшей матери, прикрываясь её погибшим сыном - это уже слишком. Чего добивается этот Лжеалександр Первый? Наследства? Или хочет отомстить ей за что-то? А может, настоящий Александр и не умер? Умер другой ребёнок, похожий на него. Или его, как в приключенческом фильме, похоронили заживо, потом спасли?
   - А какие глаза были у Сашеньки? - спросила Наташа. Она-то как никто другой помнила цвет его глаз.
   - Как и у меня, - ответила Людмила Валерьевна, поднимая на неё глаза, влажные от слёз, тёмно-карие.
   - Вот сволочь голубоглазая! - выругалась Соня, забыв, видимо, что сама же относится к этой расе.
   Теперь вопросы задавала Людмила Валерьевна: что за "хороший" человек вздумал называться её погибшим сыном? Наташа и Соня охотно отвечали и даже обмолвились словом, что он, наверное, инопланетянин.
   - Уголовник он, а не инопланетянин! - был вердикт хозяйки. - Теперь понимаю, зачем к нам тогда залезли - всё перерыли. Главное, телевизор и украшения оставили, только деньги, что мы копили на старость, утащили. Он же, ирод, свидетельство о смерти Сашеньки искал!..
   - Так я и думала, - сказала Соня, когда они, распрощавшись с Людмилой Валерьевной, вышли из подъезда. - Это и есть Черксий.
   - А что за Черксий? Что ему от нас, землян, надо?
   - Похоже, он снова взялся за старое. Судя по его махинациям с квартирой, он здесь надолго. Слишком уж удачно прописался.
   Наташа хотела было спросить, за какое "старое" он взялся, но в этот момент к ним подошла одна тётенька и спросила время. Потом оказалось, что она тоже идёт на станцию. Попутчица оказалась очень болтливой и до самого Реутова рассказывала девочкам о своих семейных проблемах. Когда она, к великому облегчению обеих, вышла, Наташа хотела было задать этот вопрос снова, как вдруг... увидела Артура, только что вошедшего в электричку.
   - Наташа? - удивился он. - Какими судьбами?
   - Да вот, к бабушке ездила. А ты?
   Оказывается, Артур тоже ездил к бабушке.
   - Ну а как Соня твоя? Её нашли?
   Наташа хотела было сказать, что Соня сидит с ней рядом, но подруга опередила её:
   - Нет, не нашли. Как исчезла, так никто о ней ничего не знает. Но всё равно спасибо тебе, Артур. Ты настоящий герой!
   - Просто... - начал Артур и вдруг смутился. Очевидно, хотел сказать: "Просто мне понравилась Наташа, и я не хотел, чтобы она плакала".
   Всю дорогу молодые люди разговаривали обо всём и в то же время ни о чём. В основном говорили Артур и Наташа, сидевшая между ним и Соней. Соня, которую Наташа представила как Лилю, в основном слушала. Артур оказался очень интересным рассказчиком.
   Чем больше Наташа говорила с Артуром, тем больше ловила себя на мысли, что он ей нравится. Нет, она не замирала от взгляда его глаз и от звуков его голоса. Но сейчас ей больше всего хотелось, чтобы электричка шла как можно медленнее.
   Впрочем, вскоре она действительно пошла так медленно, как только возможно, а вернее, остановилась вовсе. Стоящая впереди электричка сломалась, и пассажирам пришлось ждать около часа, пока её оттащили с путей. Старики ворчали, деловые люди смотрели на часы и сквозь зубы ругались, молодёжь материлась и плевала с досады, а девушкам и Артуру хоть бы что! Болтали, слушали и смеялись. Так час задержки пролетел как пять минут.
   Несколько станций в метро они ехали все вместе. Артур должен был выйти раньше, но он, казалось, совсем забыл об этом. Когда Соня вышла на своей станции, разговор Наташи и Артура стал более непринуждённым. Выходили из метро уже взявшись за руки, и до самого Наташиного дома Артур не отпускал её. Они шли медленно, никуда не торопясь. На прощание Артур пообещал позвонить завтра вечером.
   Мать немного удивилась, что Наташа пришла. Уже стемнело, и она думала, что её дочь засиделась у Сони и решила заночевать у неё. Наташа не стала рассказывать матери про поездку в Балашиху, так как в инопланетян Екатерина Васильевна не очень-то верила. Зато рассказала, как, гуляя с Соней, встретила Артура. Не скрыла и того, что Артур ей очень нравится.
   - Да и я ему, похоже, тоже нравлюсь. Как ты думаешь, он позвонит?
   - Думаю, что да. Если он такой рыцарь, как ты говоришь. Рыцари всегда выполняют обещания.
  
   Весь следующий день Наташа, как и прежде, с нетерпением ждала конца уроков. Но уже не для того, чтобы броситься в объятия учителя. По дороге домой она, наконец, во всех подробностях расскажет Соне о том, как он провожал её домой, как попросил её телефон и прочее-прочее. В школе она не решилась этого делать. Вдруг Первоцветов узнает, встретит Артура и нарассказывает о ней всяких гадостей. Или захочет отомстить ему за компанию.
   Но после уроков Соня не торопилась домой, а предложила снова проследить за Первоцветовым. Он, как и вчера, зашёл к себе домой и через пять минут вышел оттуда с огромным ротвейлером. Не заметив спрятавшихся за кустами Наташу и Соню, он повёл собаку прямо к детской площадке, где на качелях качались дети, а их матери сидели на скамейках и разговаривали.
   - Как Вы можете! - возмутились женщины. - Выгуливать собаку без намордника! Она ж может ребёнка загрызть! Уберите её сейчас же!
   - Загрызёт - туда и дорога! - возмутился в ответ хозяин. - Нечего оставлять детей без присмотра!
   На этот раз его поведение не показалось Наташе неожиданностью. Ибо теперь она ждала от него любой гадости. Наконец, нагулявшись с ротвейлером, Первоцветов снова зашёл домой, а ещё через пять минут вышел оттуда с большой сумкой.
   - Наверное, собирается ехать в Балашиху, - догадалась Соня. - Вот сумку взял. Не для того ли, чтобы обворовать квартиру Людмилы Валерьевны? Или, того хуже, ограбить?
   - Или он вообще собирается убить её? А потом положить труп в сумку и увезти.
   - Давай посмотрим. Если что увидим, вызовем милицию, позовём соседей Людмилы Валерьевны. Надо помешать этому.
   Перспектива снова ехать в неведомую даль огорчила Наташу. Ведь вечером позвонит Артур, а её не будет дома. Пожалуй, Артур решит, что она обманщица, и вообще не позвонит. Может, всё-таки позвонит, и тогда она всё объяснит ему. И он не только не будет упрекать её, но даже похвалит.
   Учитель действительно направился к Курскому вокзалу, взял билет... до Столбовой. У Наташи, как на беду, не было с собой денег, поэтому Соня за неё заплатила. Они держались позади учителя, стараясь не попадаться ему на глаза. В вагоне они не садились - стояли в тамбуре, но так, что им было видно каждое движение Первоцветова. Наконец, он вышел. Девочки последовали за ним.
   Вскоре показались дачные посёлки, с маленькими деревянными домиками с резными окошками. За невысокими остроконечными заборчиками росли первые весенние цветы: тюльпаны, нарциссы, крокусы. Вишни были покрыты густыми белыми цветами. На некоторых дачах из-за ограды выглядывали разноцветные гиацинты. Наташе стало даже жаль, что она живёт в Москве. Вот бы продать московскую квартиру и перебраться сюда, в Столбовую. А летом ходить на озеро (а не на пруд в парке, в котором просто невозможно купаться), собирать румяную клубнику, каждый день лакомиться свежими огурцами и помидорами. А осенью после школы ходить в лес за грибами.
   Но сейчас не время смотреть по сторонам - иначе можно потерять учителя из виду. Неожиданно Первоцветов споткнулся о камень, упал и громко выругался. Слышала бы это завуч, не скрывавшая, что считает Александра Павловича интеллигентнейшим человеком! Вот бы она удивилась, услышав, как этот интеллигент громко вспоминает падшую женщину!
   Поднявшись и отряхнув брюки (не забывая при этом высказать всё, что думает), он пошёл дальше. Наконец, дойдя до синего домика, он открыл калитку ключом и зашёл внутрь.
   - Давай-ка посмотрим, что он будет делать дальше.
   Спрятавшись за цветущей сливой, Наташа с Соней изо всех сил пытались заглянуть в окно. Однако почти ничего не было видно: только Первоцветов, мельтешащий по комнате туда-сюда. Что-то было у него в руках, но что, Соня и Наташа не увидели, несмотря на хорошее зрение.
   Вскоре он вышел из дома, и, наконец, удалось разглядеть, что у него в руках обыкновенное блюдечко с колбасой. Когда он выходил за ограду, Наташе с Соней пришлось подвинуться дальше, чтобы он не увидел. Он же, закрыв за собой калитку, понёс блюдечко на другую улицу. Там девочки увидели, как он поставил его на землю, и тотчас же к колбасе подбежали два кота: чёрный и рыжий.
   "Неужели он подсыпал отраву? - подумала Наташа. - Или же..."
   Но не успела она подумать ничего другого, как вдруг эти коты зашипели друг на друга. Шерсть их встала дыбом, и через минуту они вцепились друг в друга когтями и зубами. Первоцветов же стоял в стороне, спокойно наблюдая, как коты, сцепившись в клубок, катаются по земле и истошно орут. Затем с явно довольным видом он повернул назад.
   Как только он скрылся из виду, Соня достала из кармана пакет с коричневым порошком и, прежде чем Наташа успела сказать хоть слово, насыпала горсть прямо на дерущихся котов, стараясь, чтобы порошок попал им в нос. И вдруг оба кота мгновенно ослабили хватку. Чёрный кот готов был вот-вот укусить рыжего за лапу, но неожиданно передумал и спрятал зубы. А через минуту они встали, удивлённо смотря друг на друга, словно не понимая, зачем только что так яростно дрались. Затем развернулись и разбрелись по сторонам как ни в чём не бывало.
   - Что он с ними сделал? - спросила Наташа, придя в себя. - Психотропов подсыпал?
   Соня кивнула:
   - Совершенно верно. Это те самые психотропы, которые погубили Амброзию. Помнишь, ты как-то спрашивала, что это вдруг амброзийцам в голову стукнуло - всегда жили мирно и вдруг на тебе? Как ты говоришь: вожжа под хвост попала.
   - Так они стали злоупотреблять психотропами, - догадалась Наташа. - И у них поехала крыша.
   - Нет, всё было гораздо проще.
   Всё произошло по вине некого учёного химика по имени Черксий. Бывший шут хотел не только стать королём любой ценой, но и остаться им. При этом он прекрасно понимал, что для этого ему либо придётся делать всё во благо своих подданных, чтоб не прогнали раньше времени, либо отвлечь их чем-нибудь значительным. Также он знал, что вполне может допустить непростительные ошибки, и самому просить за них прощения и оправдываться считал нежелательным для политической карьеры. Поэтому надо найти козла отпущения. И таким "козлом", как мы уже знаем, стало расовое меньшинство - сероглазые. Но без специального внушения сделать это было крайне затруднительно, так как испокон веков амброзийцы привыкли жить дружно. Именно с этой целью были подкуплены и тот психолог, что связывал цвет глаз с некими чертами характера (причём у серых, согласно его "исследованиям", превалировала склонность к насилию и несдержанность), и актёр, резко их раскритиковавший. А вот детский сад действительно подожгли серые. Вернее, один сероглазый воспитанник, причём без злого умысла. Пока воспитательница разговаривала с мамой другого воспитанника, мальчик-непоседа тихонько ушёл, и к несчастью, именно на кухню. Он был ещё слишком мал, чтобы понимать, что спички не игрушка... А когда легкомысленная воспитательница (кстати, с голубыми глазами) хватилась, было уже поздно - сад горел вовсю. Но, благодаря госпоже взятке, такие подробности так и не попали в средства массовой информации.
   Убедившись, что ничего не помогает, королевский шут обратился к Черксию. Он обещал химику звание Почётного Академика и, конечно же, солидное денежное вознаграждение, если тот сделает такое вещество, которое может поссорить голубых с серыми. Черксий согласился и в один прекрасный, то есть, ветреный день выпустил из баллонов своё изобретение. Этот газ действовал на мозг человека, и он, вдохнув этот газ, неожиданно начинал ненавидеть всех тех, кто не похож на него. Насколько сильно, зависело от концентрации газа, от интеллектуального уровня человека (насколько далеко он ушёл от животных инстинктов), от силы воли, чтобы контролировать собственные мысли, и, наконец, от глубины знаний о представителях других рас. Количество выпущенного Черксием газа было рассчитано на среднестатистического амброзийца. Ненависть должна быть под контролем короля, поэтому главное - не переборщить.
   Когда шут стал королём, он выполнил обещание - Черксий стал не только Почётным Академиком, но и президентом Академии Наук. А на деньги, которые получил за это чёрное дело, купил роскошный дом с прислугой и вёл праздную жизнь.
   Но не учли король и Черксий того, о чём говорил Махатма Ганди. Достаточно один раз "выпустить ненависть из клетки", и она полностью выйдет из-под контроля. Так оно в конце концов и произошло.
   - И только на Ариале мы, наконец, узнали, как было дело.
   Все свои успехи и поражения Черксий записывал в своём дневнике, который, естественно, старательно прятал. Но уберечь его от чужих глаз не удалось. Дело в том, что у Черксия был роман с юной горничной. Он говорил ей красивые слова, дарил цветы, ухаживал за ней. И даже обещал развестись с женой и жениться на ней. Она по простоте своей поверила. А через несколько месяцев, когда узнала, что ждёт от него ребёнка, услышала: "Избавляйся от него, или выгоню". Через день после этого девушка с горя утопилась. Сторож, который был тайно в неё влюблён, решил отомстить. Для этого он прокрался с ножом в кабинет хозяина. Но не застав его там, стал рыться в его столе, чтобы найти спирт и спалить дом. И наткнулся на дневник. Тут его охватило любопытство, и он стал читать первые страницы. На них было всё об его внебрачных связях. Если бы на Амброзии что-нибудь слышали о пушкинском Дон Жуане или Ловеласе из "Кларисии", то сторож бы понял, что этим "героям" до Черксия ой как далеко. Мог ли кто-нибудь изменять жене и разбивать сердца любовницам с ТАКИМ цинизмом! И у сторожа созрел ещё более удачный план мести - уничтожить хозяина морально, а именно, показать это обманутой супруге.
   В это время как раз начиналась ядерная война. Накануне дочь сторожа как раз поспорила со школьной подругой, кто коварнее: парни или девушки? И тут отец принёс дневник хозяина, обещая вывести этого изменника на чистую воду. Девочка стала читать тайком от отца, и, прочитав первые три страницы, решила, что это и есть лучшее доказательство мужского коварства. Но домой ни она, ни её подруга уже не вернулись, так как после уроков вместе с одноклассниками улетели навсегда. Со скуки дети во время полёта читали "О подвигах сердцееда", как уже успели озаглавить этот дневник. И прочли весь.
   - Теперь понятно, - закончила Соня, - почему в тот роковой день, когда неожиданно все начали ненавидеть друг друга, кругом как-то странно пахло. Только потом мы принюхались - забыли.
   - Да, грустная история! - покачала головой Наташа. - Всегда нормально ладили и вдруг за какие-то два года перебили друг друга. И всё из-за одного шизика... Слушай, он же сейчас здесь, на Земле.
   До неё вдруг начал доходить смысл происходящего. Этот подкупный безумец развязал ядерную войну у себя, сбежал и теперь приехал "поработать" на Земле. Более того, он в России, в Москве! Интересно, кто его нанял: американское ЦРУ, которому вторая феодальная раздробленность в России только на руку, или марсиане, жаждущие превратить эту планету в свалку?
   Вот почему он тогда так резко отреагировал, когда Соня спросила про Виктора Хаару! Человек так старается поссорить москвичей с иногородними, просто из кожи лезет вон, как какая-то "нахалка" из Покрова ни к месту вспоминает этого рассадника "вредной" пропаганды. Как тут не разозлиться! Уж не за это ли он так невзлюбил Ванюшкину? Или просто подавал ученикам пример ненависть к иногородним?
   Понятна теперь и внезапная ненависть к ней одноклассников. Получается, что они - жертвы газовой атаки. Только теперь Наташа вспомнила во всех подробностях первый урок у Александра Павловича. Тогда в классе пахло чем-то вроде горелой резины, но запах был не сильный. Впоследствии она уже не ощущала этого запаха. Ну да, Соня же только что сказала, что к нему очень быстро привыкают. А как он несколько раз, взяв в руки мел, подносил подозрительно близко ко рту. Правда, потом так же быстро отводил: на вкус он его ни разу не попробовал.
   Только кое-что оставалось всё-таки непонятным. Почему она, Наташа, не попала под действие этого газа? Почему в своё время газ не подействовал на Лили, на её отца и дядю? Но Соня тотчас же всё объяснила:
   - По разным причинам. У кого-то слишком высокий уровень интеллекта, как у нашего Фаунса, у кого-то сила воли большая. А кто-то просто слишком хорошо знаком с представителями других рас - чем больше хороших людей из них встретишь, тем больше нужно газа. А ещё у некоторых строение мозга чем-то отличается от всех остальных. Врачи называют это патологией и даже путают с умственной отсталостью. Но это совсем не одно и то же: умственная отсталые, они, как правило, вообще развиваются медленнее, а с этой патологией - сначала отстают, потом в какой-то момент начинают быстренько навёрстывать упущенное, пока не сравняются с другими. У моего дедушки по папе было такое. Врачи сказали, дебил, и прабабушка от него отказалась...
   - Постой! - вдруг перебила её Наташа. Хоть она и знала, что перебивать невежливо, но сейчас она вспомнила нечто очень важное: каждое утро Лжеалександр, поливая цветы, опрыскивает листья водой. - Я, кажется, знаю, как он зомбирует одноклассников: уж не этой ли брызгалкой? Может, там есть этот газ?
   - Сейчас это уже незачем. Достаточно один раз вдохнуть эту гадость, как она оседает в лёгких. А впрочем, для подстраховки он может сделать несколько раз. С учётом того, что противоядие продаётся на лотках...
   - И что это такое?
   - По-вашему оно называется корицей. Только узнали мы о ней слишком поздно. Если бы мы попали на Ариал чуть пораньше, Амброзию можно было бы спасти. Дядя ещё семена с собой взял, думал вернуться и насадить деревьев, чтоб никто больше не травил нас этим газом. А получилось... Но Землю-то мы можем спасти. Нельзя допустить, чтобы земляне перебили друг друга, как и амброзийцы. Таковы были последние слова Фаунса.
   - Так он погиб?
   - Нет. Он умер своей смертью уже на Ариале. Это он поручил нам с дядей найти здесь Черксия и помешать ему. Даже если придётся залезть к нему сейчас. Думаю, он хранит баллоны в погребе...
   "Так вот для чего Соня потащила меня сюда! - сообразила, наконец, Наташа. - А я сначала даже обиделась, что она лишила меня удовольствия поболтать с Артуром".
   - Так чего же мы ждём? - спросила она Соню. - Пойдём-ка к нему, найдём баллоны и напихаем туда корицы.
   - Подожди, не так быстро. Ты же не собираешься лезть к нему прямо сейчас. Пускай он выйдет куда-нибудь.
   Уже давно стемнело, а девочки всё ждали, вдруг учитель выйдет. Наконец, на крыльце показалась фигура в чёрном плаще, с лопатой. Это был Первоцветов. Выйдя за ворота, он направился к ближайшему картофельному полю.
   - Давай! - сказала Соня подруге, когда он скрылся из виду.
   Ох и нелёгкое дело - лазать через забор! Пару раз Наташа зацепилась за острый гвоздь, безнадёжно испортив новый свитер. Должно быть, мама очень огорчится: ведь она его так долго вязала. Но пускай лучше свитер порвётся о гвоздь забора, чем от ядерного взрыва, вместе с его владелицей.
   Наконец, девочки оказались в огороде. Как хорошо, что учитель не запирал дверь дома на ключ. Мог ли он представить, что в первом часу ночи ученицы вздумают прийти к нему в гости! Поэтому они без труда проникли в дом.
   Когда подруги оказались внутри, Наташе вдруг стало несколько страшно: что будет, если Первоцветов вдруг вернётся? Что скажет мама, когда её вызовут в школу и скажут, что её дочь лазает по чужим дачам? Наверное, сгорит со стыда.
   Соне, по-видимому, тоже было не по себе. Только вряд ли она боялась неприятного разговора с дядей и с мачехой, скорее действий самого учителя.
   Наташа хотела по привычке включить свет, но Соня её остановила. И вправду, какой же нормальный вор-домушник будет включать свет в доме, который собирается обокрасть?
   - А как мы в темноте найдём? - спросила она подругу, хоть и прекрасно знала, что та тоже залезла в чужой дом первый раз в жизни.
   - Может, где-нибудь есть фонарь? Кажется, он здесь, на крючке.
   Их глаза уже малость привыкли к темноте, настолько, что они могли уже разглядеть кухню-веранду. Прямо перед ними стояла старая плита, окружённая со всех сторон деревянными столами с ящикам, очевидно, изготовленными собственноручно. В самом правом углу, рядом с обеденным столом, дребезжал такой же старый холодильник. А справа от входа, над умывальником, были прибиты крючки с разными полезными вещами: ключами и маленьким фонариком.
   Наташа и Соня осторожно включили его, не забыв для начала закрыть за собой дверь. Погреб был в самой середине веранды, закрытый на замок. Быстро сняв с крючка все три ключа, Соня принялась по очереди их пробовать. Наташа была не на шутку обеспокоена. "Открывай быстрей!" - мысленно умоляла она Соню, вздрагивая при каждом шорохе и вздыхая, когда ключ не подходил.
   Наконец, последний третий пришёлся впору и, отворив крышку, девочки спустились в пахнущий сыростью погреб. Чтобы не возбуждать подозрений раньше времени, Соня закрыла крышку. Теперь можно было включить свет.
   - Посмотрим, какая у него картошка... Ой, мама! Что это?
   Никакой картошки не было и в помине. Ни даже свёклы или, на худой конец, моркови. Ну, редьки в конце концов. Будет ли нормальный дачник ставить в погребе большой стеллаж и заполнять все его полки какими-то баллонами? Но это было отнюдь не самое странное. В уголке, продирая заспанные глаза, сидел молодой человек примерно одного с девушками возраста.
   Наташа с испугу выронила фонарь. Юноша, судя по всему, был удивлён не меньше.
   - Вы кто? - спросил он. - Как сюда попали?
   - Н-не знаю, - заикаясь, произнесла Наташа.
   - А ты кто? - испуганно прошипела Соня.
   - Я его сосед. Дядя Саша держит меня здесь.
   - Что ему от тебя надо? - спросила Наташа, несколько оправившись от шока.
   - Он с дуба рухнул. Спрашивал, что мне известно о каком-то Черксии. А я такого вообще не знаю. И про какую-то амброзию. Будто я ботаник.
   - А ты знаешь, как туда корицу запихнуть? - с этим вопросом Наташа показала рукой на стеллаж. - Надо побыстрее... Прошу тебя, пока не спрашивай, просто скажи как. Это вопрос жизни и смерти.
   Вместо ответа молодой человек встал, подошёл к стеллажу, открыл крышку одного из баллонов и потребовал дать корицу, а получив нужное, запихнул её в отверстие и так же быстро закрыл её. Видимо, решил, что показать будет быстрее, чем объяснить на словах.
   - Теперь откройте кран и потрясите, - сказал он уже после того, как отошёл поближе к лестнице. - Только подождите, пока я уйду. Ладно?
   И начал энергично карабкаться вверх. Мало ли что эти девушки нахимичат!
   - Хорошо. Но не беспокойся - мы ничего не взорвём.
   Юноша уже поднялся до середины. Услышав это, остановился и удивлённо уставился на Наташу и Соню, усердно пытавшихся снять тяжёлый баллон с полки.
   - Зачем оно вам нужно?
   Соня приложила палец к губам:
   - Тише. Спускайся сюда - объясню.
   Когда он спустился, девочки уже вовсю трясли этот баллон, по ходу дела объясняя конкретные свойства этого газа и планы "дяди Саши". Через минуту они уже трясли баллон втроём, а ещё через минуту принялись за другой, потом за третий. Что ни говори, а с Борисом - так звали парня - работа спорилась быстрее. Параллельно девушки рассказывали о том, сколько вреда уже причинил этот газ, и об инопланетном происхождении "дяди Саши".
   - Теперь понимаю, - ответил Борис, когда Соня закончила рассказывать, - зачем я дяде Саше понадобился. Решил, видимо, что я что-то знаю.
   Это произошло в прошлую субботу, когда Борис со своими родителями приехал на дачу. Тогда к ним в гости и пришёл дядя Саша. Он казался таким добрым, часами мог говорить о своих учениках, и ни у кого не возникало сомнения, что он их любит, да и вообще любит детей. Борю он то и дело угощал конфетами. Бориной матери было даже неудобно: сам зарабатывает немного и так балует чужого ребёнка. Может, оттого, что у него никогда не было своих детей, а жена его в лесу как-то наткнулась на неразорвавшийся снаряд и погибла. (Хотя, судя по записям в дневнике, он, убегая с Амброзии, бросил жену и сына на произвол судьбы). Вот он и отдавал всю любовь чужим детям.
   Отец Бориса считал дядю Сашу лучшим другом и доверял ему все семейные тайны, в том числе и то, что Боря ему не родной сын. Мальчика нашли в лесу под грудой какого-то железа. Видимо, обломков вертолёта.
   Боря тоже доверял "доброму" дяде как самому себе. В ту субботу за столом он весело рассказывал дяде Саше, как ему приснилась сказка о жестоком короле, который велел сжигать на костре всех тех, у кого серые глаза. Дядя Саша тогда улыбался, спрашивал, чем всё закончилось, и даже говорил: "Ай-ай-ай, какой злой этот король!" А в воскресенье, когда родители Бориса ушли на рынок, пришёл и сказал ему, что хочет дать луковицы от георгин, которые хранятся у него в погребе. Борис, не подозревая ничего дурного, зашёл к папиному другу. И лишь только он оказался в погребе, дядя Саша захлопнул крышку и сказал, что не выпустит Борю, пока тот не расскажет ему всё, что знает. Его тон уже не был добрым и ласковым, а, напротив, требовательно-агрессивным. Если бы раньше Боре сказали, что дядя Саша может так разговаривать, он бы не поверил.
   - И часто тебе такие сны снятся? - спросила Соня.
   - С детства.
   То Борису снилось, что он младенец, и какая-то незнакомая женщина качает его в колыбельке и рыдает в голос: "Что мне с тобой делать, зеленоглазенький мой?". А надо сказать, наяву он нисколько не комплексовал по поводу цвета глаз.
   То ему снилась девушка с оранжевыми цветами в руках, за которой он будто бы наблюдал из окна. Вдруг мощный взрыв, девушка падает, цветы разлетаются. Из окна вылетают стёкла. И чей-то голос кричит: "Марк, отойди от окна!"
   А то никаких зрительных образов, только ощущение страха и невесомости. И грубые голоса. "Убьём этого сопляка! Что нам с ним возиться?". "Да ну! - отвечает другой. - Кормить не будем - сам подохнет". Потом резкий толчок и крики: "Чёрт, чёрт!", полные смертельного ужаса.
   - А какие глаза были у твоей матери, не помнишь?
   - Тёмно-синие.
   - Теперь понятно, почему она рыдала. Она по закону должна была утопить тебя. Только не смогла.
   Естественно, подумала Наташа. Это же родное дитя, пускай оно в какой-то мере неправильное. Разве если бы она, Наташа, родилась с тремя руками или вообще без рук, Екатерина Васильевна смогла бы с лёгкостью от неё избавиться? Да и она бы ни за что не отказалась от своего ребёнка, пусть даже такого. Она бы всё равно любила его.
   Но последний сон Соня так и не смогла истолковать. Кто и зачем украл Бориса и за что его хотели убить?
   Увлечённые заталкиванием корицы в баллоны, а также разговорами, молодые люди не заметили, как быстро пролетело время, и даже на время забыли, что они незваные гости в чужом доме, и что надо спешить, пока хозяин не вернулся. Опомнились только тогда, когда услышали звук открывающейся двери. Они сразу же замолчали, а Борис быстренько выключил свет. Стало темно хоть глаз выколи. "Хоть бы он не заглянул в погреб!" - каждый умолял про себя.
   Сверху послышались шаги и нечленораздельное бормотание. Чтобы разобрать слова, Борису пришлось подняться по лестнице и приложить ухо к крышке.
   - Куда подевался этот чёртов ключ! - ругался Лжеалександр. - Вроде вешал его на крючок. Ладно, поставлю на чердак, утром поищу.
   Как только дверь, ведущая на чердак, закрылась, Борис и Соня сказали Наташе:
   - Выбегай быстрее, а то вдруг запрёт нас троих. Так хоть ты сможешь сказать, где мы.
   Стараясь не шуметь, Наташа не без помощи Бориса открыла крышку и вылезла наружу. По счастью, на веранде горел свет, поэтому можно было без труда увидеть, куда идёшь. Дабы не создавать лишнего шуму, Наташа сняла туфли.
   Но убежать через дверь оказалось непросто - на лестнице на чердак уже слышались шаги: Первоцветов спускался вниз. Наташа не нашла ничего лучшего, как зайти в комнату. Обежав вокруг дивана, стоящего у стены у входа, девушка попала в спальню. Однако она поняла это, только забежав за угол, где стояла кровать. Лжеалександр, судя по звуку шагов, направлялся туда же. Надо было срочно прятаться. Под кровать.
   К счастью, кровать была довольно высокой, и покрывало свисало до самого пола. Поэтому Наташе почти не составило труда туда заползти. Только она успела это сделать, как вошёл Первоцветов и включил свет. Наташе почти не было страшно: вряд ли Александру придёт в голову среди ночи заглядывать под кровать. Надо только сидеть (вернее, лежать) тихо, не шевелиться. А вот, кстати, и какая-то тетрадь. Она лежала прямо перед глазами. На обложке были написаны закорючки, похожие на те, которые она видела на заколке у Сони. Теперь-то она понимала, что это надписи на языке Амброзии.
   Но ужас: на белой обложке между буквами медленно полз толстый рыжий таракан с длинными усами. Будь это в другом месте, Наташа непременно бы завизжала и отползла подальше. Но как визжать, когда рядом с кроватью - существо куда более опасное?
   Стараясь не стучать зубами от страха, Наташа смотрела на букашку совершенно круглыми глазами, словно умоляя уползти прочь. Но насекомое, напротив, поползло прямо к девушке, а вскоре уже вовсю ползало по ней. Будто знало, как она боится тараканов, и пользовалось ей беспомощностью. С минуту таракан мучил бедную девушку, затем слез с неё и уполз.
   Вскоре Первоцветов выключил свет и лёг на кровать. Наташа ползком выбралась из укрытия, едва не забыв прихватить с собой тетрадь. Даже выбравшись, она продолжала ползти, так и не решаясь встать на ноги. Так и доползла до самого погреба. Соня и Борис как раз поднялись наверх и, увидев Наташу здесь, очень удивились.
   - Теперь пойдёмте на чердак, - шёпотом сказала Соня. - Может, у него там тоже есть баллоны?
   Однако на чердаке не оказалось ничего, кроме дивана и трёх шкафчиков со старым барахлом. А да, ещё мешок с картошкой, которую учитель зачем-то выкапывал ночью. Как будто не мог пойти на поле днём и выкопать. Точно: он же выкапывал не свою, а чужую! Притом, если учесть, что сейчас как раз закончили её посадку. Не будет же дачник сначала сажать в землю, а потом, не дав взойти, выкапывать.
   - Надо забрать её - завтра отдадим тем, у кого он выкопал, - сказал Борис.
   Когда они покинули чердак, осторожно открыли входную дверь, перелезли через забор, Лжеалександр продолжал спокойно спать.
   Оказавшись за пределами его дачи, молодые люди что есть силы побежали к дому напротив - родные Бори, должно быть, волнуются за сына.
  
   Несколько шагов - и молодые люди уже стучали в калитку к Борису.
   Разбуженная шумом, его бабушка выглянула в окно... А через минуту она вместе с родителями Бори стояла в открытых воротах. Они по очереди обнимали своего сына и внука, которого считали чуть ли не погибшим.
   - Боренька, солнышко, ты живой! - не помня себя от радости, кричала мать.
   - Спасибо Соне и Наташе. Это они меня спасли, - и Борис многозначительно посмотрел на девушек.
   - Красавицы вы мои! - заголосила бабушка, обнимая их. - Благослови вас Бог! Вовек не забуду!
   Так они по очереди обнимали и целовали то Борю, то его спасительниц. А отец Бориса на радостях так сильно сжал Наташу в объятиях, что она всерьёз стала опасаться, как бы он в благодарность за спасение сына не переломал ей рёбра.
   Когда эмоции чуток поутихли, бабушка вдруг спохватилась:
   - Вы, наверное, проголодались, золотые мои? Проходите же, я сейчас что-нибудь приготовлю.
   Надо сказать, Наташа восприняла эту идею с превеликой радостью - ведь она с самого утра ничего не ела. А катание на электричке и лазание по чужим дачам настолько утомило девушку, что она едва смогла проговорить "спасибо". Соня, очевидно, была в том же положении. Но справедливости ради стоит сказать, что хуже всего пришлось Борису. Голодать в холодном погребе целую неделю - этого и врагу не пожелаешь.
   Усадив голодающего "блокадника" и гостей за стол, родные Бориса принялись расспрашивать его, где он был целую неделю и как его спасли эти милые девушки. Когда же он сказал, что дядя Саша похитил его и держал в погребе, у них вытянулись лица. Особенно у отца, который считал соседа едва ли не своим братом. Ещё бы! Если бы месяц назад Наташе рассказали что-нибудь подобное об Александре Первом, она бы ни за что не поверила.
   - Какой подлец! - в один голос воскликнули мать и бабушка. - А прикидывался другом!
   - А зачем Вы к нему залезли? - не без строгости спросила бабушка.
   - Ваш сосед - инопланетянин... - сказала Соня.
   - Ну и что из того? - спросила отец. - Если инопланетянин, то можно лазать?
   Однако, услышав, что дядя Саша устроил войну на целой планете, и родители, и бабушка едва не упали в обморок.
   - Ну и тип! - только и могли вымолвить они.
   - Кстати, - сказал Борис как бы между прочим, - я тоже инопланетянин.
   К удивлению девочек, ни мать с отцом, ни бабушка нисколько не удивились. Казалось, они, наоборот, ужасно удивились бы, узнав, что он землянин.
   - Я так и подозревал, - ответил отец.
   - Уж больно наш Боренька необычный, - добавила мать.
   Что касается бабушки, то она перекрестилась и облегчённо вздохнула:
   - Слава тебе, Господи! А то я, грешная, боялась, уж не замешана ли тут нечистая сила. Тут столько было странного. А странности - они не от Бога.
   - Почему же не от Бога? - запротестовал Борис, уязвлённым таким замечанием.
   - Не знаю даже, - пожала плечами бабушка. - Так говорят.
   Борис хотел было опять возразить ей, но бабушка начала рассказывать о раннем детстве внука. И он промолчал. Он не помнил, что было в детстве, и поэтому ему самому интересно было это услышать.
   Как мы уже знаем, родители Бори нашли его в лесу. В деревне, где жил дядя отца, у которого они тогда гостили, гуляя по лесу, они случайно набрели на груду железа. Решив, что это осколки потерпевшего крушение вертолёта, они хотели вернуться на дачу и рассказать соседям, но вдруг услышали детский крик. Под железками они обнаружили младенца с разбитой головой. Они понесли ребёнка в больницу, где его чудом спасли. После выписки супруги усыновили его, несмотря на предупреждение врачей, что ребёнок из-за травмы головы может вырасти идиотом.
   К счастью, такого не произошло. Ребёнок вырос медлительным, заторможенным, но назвать его идиотом было никак нельзя. Наоборот, он рано начал понимать, что говорят родители, рано научился разговаривать и с двух лет с удовольствием читал книжки. А также был большим фантазёром. В своих детских фантазиях он был мальчиком из сказочной страны. Рассказывал, что однажды в этой стране появился злой и жестокий король, который не любил детей с зелёными глазами и хотел их всех утопить. И что его старшую сестру убили на его глазах, когда он смотрел на неё в окно. Потом его украли какие-то фиолетовые человечки с тремя ногами и с длинными-предлинными носами. Соня знала, что это за существа. Это были космические варвары, которые летали по планетам и воровали местных жителей, дабы принести их в жертву своим богам. Впрочем, назвать их варварами было сложно: у них была настолько высокоразвитая техника, что они могли летать быстрее скорости света, и при этом внутри корабля были нормальные (почти земные) условия. Именно у них амброзийцы и "слизали" эту технологию. Они затолкали его в мешок, посадили на летучий корабль и повезли в неведомую даль. Вдруг летучий корабль попал в "засасывающую дырку" (на астрономическом это "чёрная дыра"), и эта дырка его едва не засосала. Однако они кое-как выбрались. Когда они пролетали над "нашей землёй", то есть, над планетой Земля, корабль начал падать вниз. Так он, Борис, и попал сюда.
   Юноша с интересом слушал о собственных детских фантазиях. Когда бабушка закончила рассказывать, он спросил:
   - Тогда почему я одного возраста с Соней? Когда на Амброзии была война, я ж был младенцем.
   - Всё из-за твоей "засасывающей дырочки", - ответила Соня. - Когда пролетаешь через неё, временное пространство искажается. И ты можешь попасть в другое время. Если, конечно, не засосёт.
   - Получается, я попал в прошлое. А как же те фиолетовые пришельцы? Их не нашли?
   - Там больше не было живых существ, - ответила мать. - Это я точно помню.
   - Вы бы их и не нашли, - сказала Соня. - Их тела разлагаются где-то через час.
   - А если они выжили и убежали? - предположила Наташа.
   - Вряд ли. Здесь для них слишком сильное притяжение. Поэтому они наверняка разбились.
   - Да... - покачала головой бабушка. - Чего только на свете не бывает!.. Но не пора ли нам спать? Уже около трёх.
   Никто не возражал против этого. И бабушка постелила Наташе и Соне на своей кровати, а сама легла на кушетке. Утомлённая трудовыми подвигами, Наташа буквально упала на кровать и, успев только подумать: "Завтра позвонит Артур, и я ему всё расскажу", заснула. Ни она, ни Соня, заснувшая почти сразу, не видели, как отец Бориса пошёл в милицию - заявлять на соседа.
  
   Разбудил Наташу запах блинов и доносившиеся с кухни голоса: бабушки, Бориса и Сони. Они о чём-то весело беседовали.
   - Видишь, Сонечка, какой у меня Боренька хозяйственный! - услышала Наташа. - Помогает бабушке блины печь. И по дому всё делает. Он просто умница! Выходи за него - не пожалеешь...
   - Бабушка! - заговорил Борис, смущённый неожиданной перспективой стать мужем. - Ты меня так хвалишь, что я того и гляди зазнаюсь. Буду считать себя самым завидным женихом...
   - Вот и хорошо, - ответствовала бабушка. - Надо знать себе цену. А то такой тихенький, скромненький... Сейчас таким быть нельзя - съедят. И не подавятся.
   Наташа встала с постели, наскоро оделась и вышла из комнаты. Бабушка вовсю пекла блины, а внук и его "невеста" помогали ей. При этом Борис и Соня исподтишка глядели друг на друга. Временами Борис невзначай (или как бы невзначай) касался Сониной руки. Та в ответ кокетливо улыбалась.
   "Похоже, парень на Соньку запал! - с удовольствием и некоторой завистью отметила Наташа. - Да и она к нему, похоже, неравнодушна!"
   Ей вдруг стало грустно оттого, что Артур далеко. Ни взглянуть на него, ни поговорить. С трудом подавив грусть, она подошла к ним и пожелала доброго утра.
   - Доброе утро, Наташа! Как спалось?
   Только успела девушка ответить: "Спасибо, хорошо", как у калитки послышался старушечий голос.
   - Кузьминична! - сказала бабушка, выглянув в окно, и побежала встречать соседку.
   Через минуту обе бабушки вошли в дом. Кузьминична была сама не своя. По её виду Наташа поняла, что случилось что-то ужасное.
   - Ой, Алексеевна! - сетовала соседка. - Ну что за люди пошли! Это нехристи! Ничего-то в них человеческого! Как только таких земля носит?!
   - Да что случилось-то, Кузьминична? - спросила бабушка Бориса. - Объясни толком.
   -Да вот, какая-то сволочь выкопала мою картошку! Только успела посадить. Прихожу на поле - там всё перерыто. Не постеснялись последнее у бабки отнять. Чтоб у них руки отсохли!
   - Не у них - у него, - ответила Алексеевна. - Это Сашка Первоцветов.
   - Да ну! Он не такой! Это, видимо, кто-то из молодёжи.
   - Да говорю ж тебе - он. Ночью пришёл и выкопал... А у нас радость - Боренька нашёлся.
   - Уже вижу! Счастье-то какое! Посему видно, Бог есть! Где ж ты был, Борька? Бабушка вон вся извелась.
   - У дяди Саши в погребе.
   После этих слов сомнения Кузьминичны в том, что Сашка мог выкопать картошку у пенсионерки, рассеялись. Если этот человек может похитить ребёнка и держать в погребе, отнять у бабушки последнее для него - пара пустяков.
   - Кстати, баба Маня. Ваша картошка у нас на чердаке.
   - Ай да Борька! Ай да молодец! Вот спасибо! Век буду за тебя Бога молить!
   - А мы тут как раз завтракать собрались, - сказала бабушка Бориса. - Не хочешь блинов покушать?
   - Ой, спасибо тебе, Алексеевна, но не могу! Делов выше крыши. Как-нибудь в другой раз... Ещё раз спасибо, - сказала она на прощание, таща за собой мешок картошки. - Не дали бабке пропасть с голоду!
   Вскоре вся семья и гостьи сидела за столом. Борис намеренно сел рядом с Соней, чему та (Наташа не могла не заметить) очень обрадовалась. Нахваливая бабушкины блины, родители Бориса спрашивали юную инопланетянку о том, как ей живётся на Земле и с кем она живёт. Узнав, что у неё есть дядя, которого она заслуженно называет папой, родные Бориса обрадовались, что у неё такой заботливый дядя.
   - Да, понимаю, что значит остаться без родителей! - вздохнула бабушка. - Во время войны немцы расстреляли всю мою семью.
   - Говоришь, твоего брата звали Данилка! - сказала вдруг мать Бориса. - Слушай, я, кажется, его видела.
   Это было семь лет назад. Мать Бориса возвращалась из булочной, когда неожиданно увидела плачущего мальчика. Будучи женщиной доброй, она подошла к нему и стала спрашивать, почему он плачет. Но мальчик смотрел на неё так, словно не понимал слов. При этом что-то бормотал на непонятном языке. Тогда мать Бориса стала объясняться с ним на пальцах, чтобы выяснить, как его зовут, и где его мама и папа. Мальчик, показав на себя, сказал: "Даниил". Когда женщина спрашивала его про родителей, он показывал на небо. Естественно, мать Бориса подумала то, что на её месте подумал бы каждый. Его бабушка, дедушка, дяди и тёти также оказались "на небесах". И даже его сестрёнка Лили, о которой он говорил. Единственная, о ком он говорил, не показывая на небо, была некая Джелина. Но, к несчастью, надежда, что у него остался хоть один живой родственник, не оправдалась. Говоря о ней, он показывал вниз, на землю. Очевидно, был на похоронах той самой Джелины. В милиции, куда мать Бориса привела мальчика, сказали, что искать родственников, которые, возможно, у него где-то есть - дохлое дело. Несчастного сироту быстро определили в районных детдом, признав умственно отсталым.
   - А ещё когда мы шли в милицию - а идти было через парк - Данилка сорвал веточку амброзии, ну трава такая. Я ему и говорю: "Выбрось. Эта амброзия, а она плохая трава". У меня, честно говоря, у самой на неё аллергия. А Данилка вдруг стал кричать: "Амброзия, Амброзия!" Я тогда не придала этому значения - не знала, что есть такая планета.
   Наташа видела, как лицо Сони засияло радостью.
   - Это точно мой Данилка! Это он! Хорошо, что Вы мне это рассказали, Клавдия Юрьевна! А в каком он детдоме, Вы не помните?
   - Отчего ж не помнить - помню.
   - Ой, спасибо! - закричала Соня, когда мать Бориса назвала адрес. - Мы с папой сегодня же придём. Как он обрадуется, когда увидит нас!
   - Представляю себе! - сказал отец. - Я своего папу месяцами не видел - он был подводник. Так, когда он приезжал, я буквально кидался ему на шею. А тут не видел целых семь лет...
   - Классно! - отозвался Борис. - Я бы тоже очень хотел увидеть твоего брата, Соня. И твою сестру.
   - Но у меня нет сестры.
   - А кто такая Джелина?
   - Это... так звали мою маму. Но как-то странно Данилка о ней говорит.
   Действительно, подумала Наташа, почему Данилка не говорил о ней как о матери? Не потому ли, что почти её не видел? И почему показывает не на небо, а на землю? Ведь её убили уже после того, как он пропал. И на Земле она, судя по рассказам Сони, ни разу не была.
   - А может это не та Джелина? - предположила она. - В смысле, не твоя мама, а его подружка, например.
   Действительно, это имя было на Амброзии очень распространённым. За исключением собственной матери, Лили знала троих с таким именем. Одна - девочка из детского сада, с которой Данилка практически не общался. Быть на её похоронах он тоже не мог - её, скорей всего, вместе с другими детьми вывезли на Ариал. Другая Джелина - соседка по дому. Но она умерла уже после того, как Данилка пропал, так что ему не пришло бы в голову показывать не землю. И, наконец, третья - одноклассница Лилианы. Он её видел в школе, дай Бог, пару раз, следовательно, даже не знал её.
   После завтрака девочки собрались ехать домой. Борис вызвался проводить их - мало ли что удумает дядя Саша против беззащитных девчонок. Но родные, не оправившись после его пропажи, наотрез отказались отпускать его одного. В итоге пошли все вместе.
   Борис чувствовал себя маленьким мальчиком, которого опекают со всех сторон. Ему было неловко перед девушкой. Отец ещё держался скромно в сторонке, но мама и бабушка... Они через каждое слово, словно сговорившись, расхваливали своего Бореньку, и что было, пожалуй, самым трагичным, называли его "мой мальчик".
   "Надо выручать молодых", - подумала Наташа.
   Как только отвлечь заботливых наседок? Недолго думая (долго думать было просто нельзя - до станции было рукой подать), Наташа задала им вопрос, который первым подвернулся под руку:
   - А как Боря учится?
   - Как учится? - переспросила бабушка. - На одни пятёрки! Он же у меня такой умный мальчик!
   Борис посмотрел на Наташу, как Цезарь на Брута, словно говоря "И ты туда же", но в следующий момент улыбнулся, видимо, поняв, что девушка берёт огонь на себя, чтобы дать возможность поговорить с Соней по пути на станцию. Соня также посмотрела на неё как на заступницу. Пользуясь моментом, они взялись за руки и ушли вперёд. Наташа же осталась сзади. Поистине она была мученицей. Зацепившись за успехи Бориса в учёбе, дамы не умолкали ни на минуту. Отец также хвалился успехами сына, однако, в отличие от них, говорил мало. Видимо, боялся испортить похвалами.
   Потом Наташе пришлось выслушивать сетования мамы и бабушки на школьную жизнь Бореньки. Одноклассники совсем не понимают такого умного мальчика, считают его заторможенным, постоянно подкалывают. Один только Артур относится к нему по-дружески. Даже в первом классе, когда одноклассники его дразнили и обижали, Артур защищал товарища. Услышав знакомое имя, Наташа оживилась. Она стала расспрашивать про друга Бориса.
   - Это достойный человек! - заговорила бабушка. - Я рада, что у моего Бореньки такие друзья. Готова поручиться, что Артур не предаст моего мальчика и ничему плохому не научит. А то посмотришь, какие люди вокруг - того и гляди втянут в плохую компанию. А там и наркотики, и пиво, и разврат и всё такое.
   - Так Боря-то уже не маленький, - возразила Наташа. - Сам не будет водиться с плохими компаниями.
   - Не скажи, Наташенька, - возразила мама. - Мой мальчик такой внушаемый! Если бы он умел говорить "нет", я была бы спокойна. Но Артур его никогда ни во что плохое не втянет, я в этом уверена.
   Довольная, что родные Бориса так хорошо отзываются об Артуре, Наташа хотела ещё услышать про него, но они уже пришли. Надо ли говорить, что для Сони с Борисом это время пролетело почти незаметно. Увлечённые разговором, они не сразу заметили приближающуюся электричку.
   - Наша? - разочарованно спросила Соня.
   - Похоже, - не менее разочарованно ответил Борис.
   Электричка уже подъехала к платформе и остановилась. Двери открылись, выпуская непрерывный поток дачников с тяжёлыми сумками, с тележками.
   Борис и Соня стояли рядом, разговаривая. Видно было, оба хотели, чтобы электричка уехала. Но нет, нельзя - дома родители. Нехорошо заставлять их беспокоиться.
   - Дай мне свой телефон, Соня, - попросил Борис.
   - Но тебе же негде его записать, - удивилась Соня.
   - Я его запомню.
   Пока Соня диктовала ему цифры, Наташа уже стояла у дверей внутри электрички, прижавшись к стенке, дабы не загораживать вход. Однако входящие всё равно косились на неё, шипя что-то злобное. Соня заскочила в последний момент, когда уже было объявлено, что двери закрываются. Поезд тронулся, а Соня ещё долго стояла у двери и махала Борису рукой. Борис же стоял на платформе и махал ей в ответ. Так они смотрели и махали друг другу, пока платформа не скрылась из виду. Только тогда Наташа и Соня зашли в вагон и сели на свободные места.
  
   Екатерина Васильевна встретила Наташу непричёсанной, с кругами под глазами. От неё пахло какими-то сердечными каплями. Похоже, что она всю ночь не ложилась спать. Первый раз в жизни она всерьёз беспокоилась за дочь. Потому, увидев её на пороге живую и невредимую, она несказанно обрадовалась и, забыв обо всём, бросилась её обнимать.
   - Наташенька, солнышко, ты живая!... Где же ты была? - стала спрашивать мать после того, как бурная радость по поводу возвращения дочери уступила место возмущению из-за её долгого отсутствия. - Я за тебя волновалась? Почему у тебя свитер порван? Что случилось? Звоню Соне - там вас нет. Я уже по больницам да по моргам...
   - Прости, мама, но мы с Соней были в Подмосковье.
   - Что вы там делали? - удивилась мама.
   - Мы... были у Александра Первого на даче?
   - На даче? У учителя? Он вас туда пригласил?
   - Да нет же. Мы туда залезли.
   - То есть как залезли? Зачем?
   Наташа сперва подумала, а не раскрыть ли сейчас тайну матери? Нет, пожалуй, не поверит, что у неё учитель - инопланетянин. Подумает, что её дочь сошла с ума. Да и Соню так можно подвести. Поэтому Наташа предпочла сказать полуправду:
   - Дело в том, что он прописался в чужой квартире, в Балашихе. А тут мы с Соней увидели, что он взял пустую сумку и куда-то поехал. Мы думали, он собирается убить хозяйку этой квартиры. А он поехал на дачу.
   - Ну, и зачем было лезть, если твой учитель не собирался её убивать?
   - Думали, у него в погребе яд.
   - Ничего себе! И вы полезли в погреб?
   Наташа кивнула.
   - Эх вы, мисс Марпл! А если бы он вас заметил?
   - А его тогда дома не было - он ночью картошку у соседки выкапывал.
   - Да ты что! Подумать только - какой мерзавец! Только зачем она ему сейчас? Ладно, когда взойдёт, а то только посадили...
   Наташа знала, зачем. Ещё в электричке Соня сказала, что когда сажают картошку, её, как правило, удобряют золой. А газ, сгубивший Амброзию, можно добыть из картофеля, смешанного с этой самой золой. Какие именно это вещества и что ещё надо для этого газа, Соня не знала - это надо спрашивать дядю.
   - Собирается на кого-то наводить порчу. А для этого нужна именно такая.
   - Так он что, эту хозяйку извести хочет с помощью чёрной магии?
   - Нет, не её. Скорее кого-то другого. Вернее, других.
   - И вы всю ночь были в его доме?
   На сей раз Наташа честно рассказала, как они с Соней вытащили из погреба симпатичного парня, и ночевали в доме его семьи. Зачем Первоцветов держал его в погребе, Наташа, однако, не сказала. И Екатерина Васильевна, учитывая только что выявленную склонность учителя к оккультизму, решила, что он хотел принести юношу в жертву Сатане.
   - Нужно звонить в милицию. Это же просто маньяк какой-то!
   - Думаю, этим займутся Борькины родные.
   - Но директору сказать всё же надо. Он же ненормальный - ещё зарежет кого.
   Наташа пообещала, что скажет. Только сначала надо посоветоваться с Соней, решила она про себя. Надо во что бы то ни стало помешать Черксию в его тёмных делах.
   - Между прочим, Наташенька, вчера Артур звонил. Только вёл себя как-то странно. Я ему сказала, что тебя нет дома, а он так горько вздохнул, сказал: "Всё понятно" и положил трубку. Что такого было между вами?
   Мамочка! Это всё! Всё закончилось, так и не успев начаться! Теперь Артур не позвонит. Ни сегодня, ни завтра, никогда! Теперь он всегда будет думать, что Наташа предала его, обманула. Что она такая же, как та девушка. "Но ведь я не хотела! Не хотела!", - думала Наташа. Если бы она могла прямо сейчас позвонить Артуру и всё объяснить. И он бы понял. Но она ничего не сможет сделать - у неё нет его телефона. Почему она только не взяла его номер, когда они прощались у подъезда?
   - Наташа, ты чего плачешь? - спросила Екатерина Васильевна. - Вы поссорились?
   - Я потеряла его. Его один раз уже предавали...
   - Ну не плачь, мой зайчик! Моё солнышко! Я думаю, он ещё раз позвонит. Ему, наверное, тоже хочется надеяться, что ты действительно не смогла. И он спросит это у тебя самой.
   - Дай-то Бог, мамочка! - однако сама она уже не верила в это.
   - Ты, наверное, голодная, Наташенька? Сейчас буду готовить обед.
   Засучив рукава, Наташа принялась помогать матери чистить картошку. А по радио звучала песня в исполнении Филиппа Киркорова:
   "Ах, если б жить,
   Можно было вечно жить,
   Повторяя "Я люблю" -
   Днём и ночью.
   И дорожить,
   Каждой встречей дорожить,
   Каждым взглядом дорожить
   Днём и ночью".
   Наташа подошла к приёмнику и переключила на другую волну, где пела своим бархатным голосом Анна Герман:
   "Представить страшно мне теперь,
   Что ты ни ту открыл бы дверь,
   Другой бы улицей прошёл -
   Меня не встретил, не нашёл".
   Следующая песня добила её окончательно:
   "Ты мне поверь -
   Я назад не оглянусь,
   Я оставлю в прошлом грусть
   И захлопну дверь.
   Ты мне поверь -
   Я назад не оглянусь,
   Нас осудят - ну и пусть.
   Мы вдвоём теперь".
   Устав крутить ручку от одной станции к другой, Наташа выключила радио.
   После обеда мать пошла смотреть телевизор, а Наташа - делать историю. Естественно, Первоцветов, до сих пор не забывший отказа в близости, найдёт, к чему придраться, чтобы поставить оценку как можно ниже. Однако двойку за невыполненное домашнее задание, как Соне, не поставит. Не доставит она ему такого удовольствия!
   Закончив делать уроки, Наташа пришла к матери. Но и там её не оставляла счастливая любовь. То по телевизору показывали концерт, и опять же пелись песни о счастье, то попали на конец какого-то фильма, где счастливые влюблённые обнимаются и целуются. Или бразильский сериал, не то "Земля любви", не то "Земля надежды", где некий Марсело пламенно объясняется в любви своей Беатрис.
   "Почему они все меня терроризируют? - думала Наташа. - Почему не могут оставить меня в покое?".
  
   Тем временем Соня читала украденный Наташей дневник Черксия.
   "24/55.76.112.5 - наконец-то мне удалось добиться аудиенции в Диона, принца Марсианского. Король, как мне сказали, не может меня принять, так как в данный момент находится на Фобосе - вершит праведный суд над непокорными фобосидами. Так им и надо - нечего бунтовать против своего короля! За мной приехали лакеи от принца, посадили в вездеход. Дворец недалеко - всего два каньона.
   На входе меня подвергли унизительной процедуре обыска - раздели догола, долго ощупывали. Один из фобосидов уже пытался убить короля - явился во дворец под видом просителя, спрятав под кожу оружие. И если бы не один придворный, Дион давно был бы уже королём.
   Когда обыскали - ничего не нашли - проводили в тронный зал. Принц долго интересовался моей биографией, а когда узнал, насколько большую войну я развязал на Амброзии, без колебаний согласился взять меня на службу. Его цель - Земля - соседняя планета. Ещё у неё спутник Луна. Но спутник - это мелочь - там и жизни-то нет. А вот Земля - лакомый кусочек.
   Переговоры по поводу вознаграждения прошли как нельзя более гладко. Принц Марсианский пообещал мне (разумеется, в письменной форме) титул графа Деймосского и достойное этого титула жильё. И конечно же, кругленькую сумму. За это от меня требуется перессорить землян, облегчив этим захват планеты. Но одно главное условие - территория Земли должна быть сохранена в состоянии пригодном для жизни. А также население не должно сократиться более чем на треть - марсианам нужна бесплатная рабочая сила.
   Договорились. Расписались, и королевский секретарь скрепил договор печатью. Потом принесли большую карту Земли. Сижу, изучаю. Принц сказал, что я должен знать её как свои пять пальцев. Что ж, ради такого графского титула стоит постараться!
   Какие же дураки на планете Гельт. Сидят и гадают, где эта зелёная планета, которую местные (впрочем, какие они местные) называют Спасением! Если бы президент согласился сделать меня министром образования, они бы уже давно согнали этих беглецов с Амброзии (даже воевать не надо). А этот осёл заупрямился, да ещё и пытками пригрозил. Думает, я испугался и сказал правду. Дурак он и есть дурак!
  
   29/55.76.112.5 - сегодня прошёл проверку знаний по планетарному рельефу Земли (земляне называют это географией). Комиссия оценила на отлично. Даже сертификат выдали.
   После аттестации стал вопрос территории, где я буду работать. Самый многонациональных народ - в Африке, но там и без меня неплохо режут друг друга - нет смысла. Есть на Земле два крупных государства: Россия и США, оба многонациональные. В прошлом между этими странами чуть не началась война, да Кеннеди с Хрущёвым подвели. За это марсиане и убили одного из них. Кого именно - не помню. Гансик, которого приставили ко мне в качестве связного, по дружбе предупредил, что если я не выполню обещанное, меня тоже прибьют.
   Мой выбор за Россией. Страна большая, с богатым ресурсным потенциалом. Если марсиане её захватят, вся Земля будет принадлежать им. А я буду графом Деймосским.
  
   32/55.76.112.5 - изучаю историю Земли, особенно "родной" России. Для успешного захвата я должен ликвидировать возможное сопротивление со стороны молодёжи. Дети - это будущее нации. Поэтому займусь в первую очередь ими. Буду преподавать историю в старших классах. Хотел химию, а Гансик, зараза, настаивает на истории. Так, говорит, больше возможностей внушить детям ксенофобию, искажая исторические факты"
  
   Оставшиеся полстраницы дневника Черксия были заняты отборными ругательствами в адрес несчастного Гансика и обещанием отыграться при получении графского титула.
   - Титул ему нужен! - возмутился Ванюшкин. - Графом хочет быть! Вот это он видел?
   Дядя выставил вперёд правую руку и сплёл пальцы в незамысловатую комбинацию, которые земляне называют "кукишем". Что касается мачехи, она от удивления не могла и слова вымолвить. Разные люди ей попадались, но ТАКОЕ коварство она видела впервые в жизни.
   Дальше в дневнике описывались скучные подробности новоселья: получение паспорта, сопровождаемое солидной взяткой, трудоустройство в школе (разумеется, после получения "липовой" трудовой книжки), аренда квартир в Москве и покупка дачи.
   А вот и про Наташу. Черксий писал о ней нечасто, но написанного было достаточно, чтобы удивить Ванюшкиных терпению Земли, которая носит такую дрянь. И Амброзии, которая тоже неизвестно как его носила.
   "Глазеет на меня каждый урок. Видно, влюбилась наповал. Сидит на первой парте, только и делает, что смотрит.
   А девка-то хороша собой. Груди вон какие пышные! И попка сексуальная! Словом, тёлка что надо! Глупо упускать такую - надо брать, пока можно".
   Разумеется, на следующих страницах дневника был в подробностях описан и поцелуй, и бесстыдство под школьной партой. Завершалась запись словами: "Тёркина ушла счастливая. Наверняка мечтает о любви до гроба. Дурочка!"
   Наташа узнала об этом только через месяц. Впрочем, она уже давно поняла, что Александр Павлович её никогда не любил - только использовал.
   А сейчас вся семья обсуждала, что делать с Черксием. Половину дела Соня с Наташей уже сделали - испортили ему газ. Марсиане его по головке не погладят, это очевидно. А уж о графском титуле Черксию придётся забыть. Хотя, вполне возможно, что он попросит пощады, и Дион Марсианский даст ему шанс исправить оплошность. Или снова сбежит, вернётся на Гельт, но не с требованием должности министра, а с нижайшей просьбой предоставить жилище. И в благодарность честно скажет, где находится Ариал. Хотя нет, учитывая его непомерное тщеславие, на Гельт он вряд ли приползёт. Но ведь Ариал может прийтись по вкусу не только гельтянам.
   Фаунс сказал, обезвредить Черксия. Только как? Неужто придётся проливать кровь? Нет, хватит насилия! В последние годы на Амброзии его и так хватило с лихвой. Да и не нравились Ванюшкину кровопролития. Может, всеми правдами и неправдами забрать его на Ариал и посадить под арест. Точно! Там он будет под контролем.
   Только они пришли к такому решению, как зазвонил телефон. Ванюшкин взял трубку, а через минуту отдал племяннице.
   - Соня, это тебя. Какой-то Борис.
  
   В понедельник Наташа и Соня, а с ними и дядя Ванюшкин, пришли в школу пораньше. Надо до начала уроков успеть рассыпать корицу по классу.
   - Как встреча с Данилкой? - спрашивала дорогой Наташа. - Вы нашли его?
   - Нашли. В субботу пришли по адресу. Просим показать нам Данилку, которого нашли семь лет назад. Воспитательница ещё так косилась на нас, типа, где ж вы раньше были, что только сейчас вспомнили. Но привела. Ты бы видела, какой он стал большой. Ещё недавно был маленьким мальчиком, а тут такой стройный красавец. И так на отца похож!
   - Я уже даже подумал, - признался Ванюшкин, - что этой мой брат пришёл с того света. Он был в молодости точь-в-точь таким же.
   - А Данилка, как увидел нас, сначала не поверил своим глазам. Папу-то он сразу узнал, а меня...
   - Почему же не узнал? Он же спросил: "Лили, это ты?"
   - Представляю, - сказала Наташа, - как Данилка вам обрадовался!
   - Не то слово! Он мне на радостях чуть шею не свернул, когда обнимал. А на папе так и повис.
   - А он не спрашивал, как вы здесь оказались?
   Он спрашивал не только это. Ничего не зная о том, что произошло на Амброзии, он также про маму с папой; признался, что хочет поскорее их увидеть. Просил передать им привет и сказать, что с ним всё в порядке. Ванюшкины не решились в такой счастливый день сказать мальчику, что у него больше нет ни родителей, ни дома? Не зная, во что превратилась Амброзия, Данилка спрашивал: "А когда мы вернёмся домой?" Когда дядя сказал ему, что они теперь живут в другом месте, мальчик спросил: "А это далеко от Восьмёрки?". Когда же сестра сказала, что очень далеко, он спросил: "Ну а округ хоть тот же?"
   - А как Данилка здесь очутился? И кто такая Джелина?
   Как Соня уже говорила, Данилку спасла бывшая супруга похитителя. А её старшая дочь вызвалась проводить мальчика до дома. Рядом с ней Дан чувствовал себя в безопасности, зная, что их не обстреляют. Ведь тому похитителю она тоже родная дочь. Каким бы мерзавцем её отец не был, а своё дитя есть своё. Девушку звали Джелиной, или просто Джел.
   Однако их всё же похитили. Те же фиолетовые человечки, что и Бориса через два года. Для них Джел не была родной, поэтому принести её в жертву вместе с Даном они решились без колебаний.
   Они насильно затолкали детей в космический корабль и со сверхъестественной скоростью устремились к своей планете.
   Когда они прилетели, пленников потащили в какой-то храм. Дан с Джелиной поняли, что пропали, но неожиданно пришло спасение. Правда, сначала они подумали, что это всего лишь отсрочка. Верховный жрец заболел и не мог прийти. А без него жертвоприношение начинать нельзя - грех великий. Пришлось повременить. А чтобы пленники не сбежали, их бросили в тёмную кладовку.
   Но, к счастью, человечек, который запирал их, в тот день сильно суетился, бегал туда-сюда, норовя переделать сотню дел сразу. И впопыхах не заметил, что плохо запер дверь. В смысле, запер-то он хорошо - на пять оборотов. Не забыл даже вынуть ключ, чтоб изнутри не перехватили плоскогубцами. И даже унёс с собой, застегнув карман, на случай, если его вздумают притягивать магнитом. Но проверить, закрыта ли дверь, не удосужился. А зря!
   Увидев, что дверь осталась открытой, Дан и Джел подождали, пока пленитель уйдёт и, убедившись, что никого больше в коридоре нет, выскочили наружу. Дан смутно помнил, как они пробирались по тёмным коридорам, петляли по лабиринтам и два раза чуть не попали в лапы того самого спешащего охранника. Спасло детей только то, что тот был занят: сидя за столом, он разговаривал по телефону, одновременно что-то жевал, открывал и закрывал ящики стола, искал какие-то бумаги и нажимал на кнопки висящей над столом панели. Где уж тут отвлекаться на каких-то деток!
   Пробежав мимо трудоголика, Дан и Джел оказались перед какой-то дверью, которая тут же открылась после того как он нажал кнопку. Видимо, подумал, что это кто-то из служителей храма.
   Они попали в док. Там стояло несколько космических кораблей. "Улетим?" - спросил Дан. Ни он, ни Джел не имели ни малейшего понятия, как завести корабль. Но не оставалось ничего другого как попытаться. Хуже уже всё равно не будет.
   Им невероятно повезло. Наугад нажав на красную кнопку, они взлетели, да так стремительно, что подпрыгнули до самого потолка. Дан сначала оробел, но потом полёт на космическом корабле ему даже понравился.
   Очень скоро они покинули планету и летели в бескрайних космических просторах. Куда они летели? Если бы самим это знать! Хотелось бы домой, на Амброзию, но где эта Амброзия? И как туда повернуть, если не знаешь кнопок.
   Джел как могла обнадёживала мальчика, говорила, что главное - разобраться в кнопках, а там как-нибудь долетим. Мимо них мелькали планеты и их спутники. Возможно, на некоторых из них была жизнь. Но, летя со сверхсветовой скоростью, путешественники не знали, как остановиться или, на худой конец, замедлить скорость. Направлять корабль на планету с такой скоростью - верная смерть.
   Однако в один прекрасный день пришлось разобраться сразу и немедленно. С каждым часов бешеного полёта они приближались к какой-то звезде. Яркий свет начинал нещадно бить в глаза. С каждой секундой становилось всё жарче. Надо было куда-то поворачивать. Дан и Джел нажимали на все кнопки подряд. Наконец, корабль начал поворачивать, да так резко, что обоих отбросило к стене.
   Больше им не приходилось ни в чём разбираться - девушка удачно поставила корабль на автоматическое управление. Может, теперь они как раз летят к Амброзии?
   Однако всё оказалось не так гладко, как показалось вначале. На третий день полёта Джел не проснулась. Ещё с вечера следующего дня она выглядела уставшей, жаловалась на сильные головные боли. Дан пытался разбудить подругу, но безуспешно - та была совсем холодной. Видимо, подхватила смертельную дозу излучения от этой злосчастной звезды.
   Тем временем корабль начал опускаться на поверхность неизвестной планеты. Сначала Дан, несмотря на чувство вины перед Джелиной, обрадовался. Но его радость была преждевременной. Когда до поверхности оставалось полметра, он глянул вниз и с ужасом понял, что корабль приземляется на перила моста. Мальчик пробовал открыть дверь, но она не поддавалась. Тогда он схватил какую-то железку и, разбил окно и прыгнул на мост. И как раз вовремя, потому что в следующую минуту корабль, разломав перила, упал в воду.
   Дальше была встреча с матерью Бориса, детский дом, изучение русского языка вместе с умственно отсталыми. Никто из землян всерьёз не верил, что Данилка - инопланетянин, а его космическую одиссею воспринимали как детскую фантазию. Вскоре он перестал рассказывать об этом, но втайне продолжал надеяться вернуться на Амброзию.
   - Ничего себе! Вот это приключение! Надо быть счастливчиком, чтобы выйти из всех этих передряг! Только как он так - был рядом с Джелиной и не облучился?
   - Это потому, что он мутант, - толково объяснила Соня. - Мне рассказывали, что мамина прапрабабушка в молодости связалась с существом с другой планеты. Видимо, у них на планете атмосфера была неплотной - не задерживала радиоактивного излучения. Вот мой прадед и родился устойчивым к излучению.
   - Стало быть, ты, Соня, тоже мутант?
   - Нет, - покачала головой Соня. - По женской линии у нас это не проявляется. Да и по мужской не всегда. Дедушки у меня мутантами не были. Только вот Данилка. Хотя у меня вполне могут быть такие гены... Вот мы и пришли.
   У Наташи кружилась голова от избытка информации. Надо же: одни мутанты вокруг! То Лили и её дядя, на которых не подействовал отравляющий газ. То их найденный родственник, для которого смертельная радиация - что горох об стенку. "С какой только компанией я вожусь! И... ничуть об этом не жалею".
   Пожелав друг другу удачи, девочки и Ванюшкин расстались. Дядя остался в коридоре, а подруги вошли в класс.
   "Давай, сыпем корицу", - сказала Соня, и Наташа, как по команде, достала мешочек и стала рассыпать коричневый порошок под парты. Даже под учительский стол насыпала горстку.
   Только они закончили дело, как начали приходить одноклассники. Невероятно! Они здоровались с теми, кого ещё в прошлом месяце признали изгоями. Первый раз в жизни они без издёвки смотрели на Ванюшкину и говорили ей: "Привет, Соня". Да, они называли её Соней, а не Вонючкиной, как привыкли. Впрочем, была и такая, которая не забыла этого прозвища - Лена. Она по-прежнему не желала признавать эту странную девочку такой же ученицей, как и она сама. "Стало быть, дело не в порошке, а в самой Лене", - решила Наташа. Последней пришла Инна. Хоть она и смотрела на Соню без прежней антипатии, но прежде чем поздороваться и назвать по имени, посмотрела на других одноклассников. И только убедившись, что те перестали её ненавидеть, поздоровалась с ней. Что сказать: подхалим он и есть подхалим!
   Итак, весь класс был в сборе, осталось только дождаться учителя. Но его, как назло, всё не было. Одноклассницы, обрадовавшись задержке, стали расспрашивать Соню о жизни в Покрове, о любимых занятиях, об интересах. В их тоне больше не было издёвки. Некоторые даже извинились за то, что ей сделали, сказав, что сами не понимают, что на них тогда нашло. Лену, которая и не думала менять своё отношения к Ванюшкиной, заставили замолчать, и она села на последнюю парту, пожирая "предавших" её одноклассников ненавидящим взглядом.
   Но где же учитель? Прошло уже пол-урока. Возмущённый класс уже просто стоял на ушах, а Первоцветова всё не было. Может, заболел, и урок истории отменили?
   Прождав до конца урока, ученики разошлись крайне недовольные. Да и кто ж будет доволен, если ни поспать не дали, ни урока не провели. Больше всех, однако, был раздосадован Ванюшкин. Наташа с Соней тоже были не в восторге от всего этого, однако, довольны тем, что одноклассники, наконец, перестали издеваться.
   - Почему же ты, Соня, не рассыпала корицу раньше, когда они только начали? - спросила Наташа. - Тогда бы тебя вообще не обижали.
   - Я боялась засветиться раньше времени. Если бы я это сделала, он бы понял, что я с Ариала. И сделал бы то же, что и с Фаунсом?
   - Так он знает про Ариал? Откуда? И что он сделал с Фаунсом?
   Как уже рассказывала Соня, когда стало ясно, что Амброзия обречена, Черксий угнал космический корабль и бежал прочь, оставив жену и сына (хотя бы и взрослого, но всё же своего родного) на произвол судьбы. Где он конкретно летал - неизвестно, но в один прекрасный день он случайно приземлился на Ариале. Увидев там своих соотечественников, Черксий потребовал, чтобы его проводили к тому, кто считается здесь главным. А главным здесь считали того, кто руководил "Ведой", то есть, Фаунса.
   Черксий клялся "королю Ариала" в вассальной преданности, требуя взамен половины власти и полной покорности со стороны других жителей Ариала. В противном случае он продаст секрет местонахождения планеты каким-нибудь инопланетянам. "Что толку? - усмехнулся Фаунс. - Рано или поздно Вы нас всё равно продадите".
   Черксий улетел ни с чем, скрипя зубами от ярости. Фаунс же поручил одному из членов "Веды" проследить за его действиями. К вечеру тот вернулся на Ариал с информацией о провале Черксия на Гельте. В следующий раз другой разведчик доложил, что противник полетел на Марс. Однако ему так и не удалось узнать, что конкретно замышляет Черксий, хоть он и видел, как тот летает на Землю. Не то собирается захватывать её, не то наоборот помогает землянам захватить кого-то. Являются ли земляне и марсиане противниками или союзниками, тоже оставалось неизвестным. Зато разведчик узнал то, что могло погубить Черксия. Марсиане - существа очень строгих правил, и за прелюбодеяние у них сурово наказывают. А уж если имеет место супружеская измена - убивают на месте. Попадись марсианам дневник Черксия с описанием его амурных похождений, ему пришлось бы ой как несладко.
   Этим Фаунс и решил воспользоваться. Встретившись с ним на Фобосе, Фаунс предупредил его: если он замышляет что-то худое, пусть не забывает, что этот дневник может стать достоянием марсианской общественности. Черксий клятвенно заверял его, что ничего нехорошего он не задумал, а к марсианам у него чисто научный интерес, как и к землянам. Да и вообще он собирается покончить с прошлым и начать жить как простой обыватель. Только Фаунс был слишком умным и слишком хорошо знал Черксия, чтобы поверить в это. Скорей всего тот испугался последствий.
   Когда Фаунс вернулся на Ариал, обнаружил, что дневник пропал. Видимо, Черксий умудрился незаметно вытащить. Значит, он и не собирается выполнять обещания. Сам Фаунс не успел ничего сделать, так как умер на следующий день. Потому и поручил это дяде Лилианы.
   - Его отравил Черксий? - спросила Наташа.
   - Нет. У него и возможности такой не было. Просто Фаунс был уже старым и больным. Но, несмотря на это, работал больше, чем каждый из нас. А работать пришлось много - всё-таки осваивали новую планету. Потом ещё и полёты на сверхсветовых скоростях. Они-то его окончательно доконали.
   Однако Черксий подложил Фаунсу в сумку бомбу замедленного действия. Но, к счастью, он неточно рассчитал время, когда она должна сработать, и она сработала уже на Ариале.
   - Подлец! А как же?...
   Спас руководителя "Веды" один мальчик, который залез на дерево и, зацепившись штаниной за ветку, повис вниз головой. Оставив сумку на земле, Фаунс побежал помогать маленькому шалуну, и пока он снимал его с дерева, бомба взорвалась. А та хижина, у которой Фаунс оставил сумку, взлетела на воздух. Благо, внутри никого не было.
   - Видишь, как иногда полезно помогать ближнему! - сделала вывод Наташа.
   Так они проговорили весь урок русского языка. Да простит их добрая Анна Дмитриевна! После урока подруги вышли в коридор и встретили Ванюшкина.
   - Кажется, сбежал ваш Павлович, - сказал он. - Заходил в учительскую, там сказали, что он не звонил, не предупреждал, что не придёт. Я сказал, что мне нужно очень срочно с ним поговорить. Тогда завуч сама позвонила, а какая-то женщина сказала, что он там больше не живёт.
   - Людмила Валерьевна что ли?
   - Нет, она звонила в его московскую квартиру. Которую он снимал. И главное, ему вдруг приспичило прямо сейчас. Она уж уговаривала его подождать хоть денёк, а он ни в какую - прямо вожжа под хвост попала. Пришлось ей всё бросить и ехать принимать квартиру.
   - И что же теперь делать? - хором спросили Наташа и Соня.
   - Придётся его снова искать. Надо во что бы то ни стало помешать ему.
   - Как? Вы уезжаете? - грустно спросила Наташа.
   - Придётся, - вздохнул Ванюшкин. - Иначе Черксий сделает то, за чем прилетел.
   - А куда же вы?
   - Пока мы и сами не знаем. Сначала попробуем поискать в Балашихе... Уже звонок... Идите пока на урок, а я пойду забирать документы.
   Следующей была алгебра. Математичка в первый раз глянула на Соню приветливо, но это было после того, как Наташа насыпала на парту горстку корицы.
   Ни Наташа, ни Соня ничего не записывали. Зная, что последний день сидят вместе за партой, подруги стремились наговориться вволю, сказать друг другу всё, что не успели за несколько недель. Кто знает, увидятся ли они ещё когда-нибудь? Если повезёт и Ванюшкины найдут Черксия в Балашихе, то они, скорей всего, улетят к себе на Ариал. Если не найдут, то останутся в России ещё на какое-то время. Но, в конце концов, всё равно улетят. И это в лучшем случае. А в худшем... О том, что этот коварный химик может сделать с Соней, и думать не хотелось.
   - Как найдём жильё - я тебе позвоню, - пообещала Соня.
   - Звони почаще, - попросила Наташа. - Без тебя будет скучно. Мама тоже будет очень скучать.
   - Нам без тебя тоже будет скучно... Да, только в школе всё наладилось, как приходится уезжать.
   Учительница уже два раза делала им замечание по поводу разговоров на уроке, что случалось с ними крайне редко. Обычно они на уроках внимательно слушали. А на третий раз выгнала обеих из класса. За все годы, что Наташа здесь училась, её выгоняли первый раз. Но сейчас это девочек меньше всего волновало.
   На перемене Соня сказала одноклассникам, что завтра уезжает обратно в Покров. Как бы они обрадовались, скажи она это днём раньше! Но сейчас они даже сожалели.
   - Это из-за того, что мы тебя обижали? - спросила Инна.
   - Нет, что ты! - возразила Соня. - Просто поняли, что без регистрации здесь не проживёшь. Вот и решили вернуться на родину.
   - Жалко!
   Одна только Лена, услышав это, подумала: "Слава Богу!"
  
   "Вот я и потеряла двоих друзей, - сокрушённо думала Наташа, сидя вечером у телевизора рядом с матерью. - Сначала Артура, а теперь и Соню"
   Сегодня они с мамой проводили Ванюшкиных до метро и попрощались надолго. А возможно, даже навсегда. Мама по-прежнему не знала о внеземном происхождении Сони и учителя и удивлялась, почему они так быстро уезжают. Если насчёт неожиданной пропажи Первоцветова у неё были какие-то соображения - наверное, от милиции скрывается - то насчёт поспешного отъезда Ванюшкиных - никаких. Тот, кто попал в Москву из провинции, так просто не уедет. Уж он будет всеми правдами и неправдами добиваться получения регистрации. В крайнем случае, станет избегать милиционеров или откладывать деньги, чтобы разойтись с ними "полюбовно". Но назад не вернётся. Хотя, эта семейка со странностями, так что ничего удивительного.
   Когда началась реклама, Екатерина Васильевна привычно переключила телевизор. На том канале как раз заканчивался фильм про Мэри Поппинс. Заканчивался он песенкой про ветер перемен. От неё так и веяло надеждой на то, что завтра чёрная полоса закончится, и жизнь переменится к лучшему. Что уйдут ветра разлук, и всё вернётся на круги своя.
   Хотелось бы на это надеяться! Только когда наступит это "завтра"? И наступит ли вообще?
  
   А вот и вторник. Сегодня Наташе было скучно как никогда. Конечно, одноклассники теперь с удовольствием с ней разговаривали, но разве могли они заменить близкую подругу? С ними она никогда не была особенно откровенна. Да ещё эта Ленка не упустила шанса поехидничать: "Что, уехала твоя подружка!".
   Отсидев все четыре урока, Наташа пошла домой. Теперь уже без Сони. Дорогой она вспоминала, что утром мама попросила забежать в магазин - купить хлеба и молока. Впрочем, туда Наташа и так собиралась идти - ведь скоро у мамы день рождения. Надо что-то купить в подарок.
   Внезапно её окликнул грубый голос:
   - Ах ты, ... (падшая женщина)!
   Девушка даже вздрогнула - настолько голос был знакомым. Первоцветов (а это был он), не дав ей опомниться, схватил Наташу за волосы и с силой повернул к себе. Мама мия! Какое у него было лицо! Насколько оно было непохожим на то красивое и миловидное, которое ей когда-то приглянулось! Теперь же оно пылало ненавистью и дьявольской злобой.
   - Ты, стерва... (с которой занимались развратными действиями)! Думаешь, меня легко обвести вокруг пальца? Ошибаешься,... (собака женского рода)!
   Вот это да, подумала Наташа. Учёный с высшим образованием, а ругается, как портовый грузчик. Да ещё и экс-президент Академии наук!
   Наташа хотела вырваться, но учитель схватил её ещё крепче и, зажав рот рукой, куда-то потащил. В кусты...
   Там он дал ей пощёчину, да так, что девушка не удержалась на ногах. Она бы непременно ударилась головой об асфальт, но Черксий вовремя удержал голову.
   - Говори, тварь, - начал он, схватив Наташу за шею, - где твоя подружка? Что они задумали?
   - Не знаю, - ответила напуганная Наташа.
   - Врёшь! - Черксий ещё сильнее сжал её шею. - Что вам понадобилось на моей даче? Ну?
   - Не знаю.
   - Она не знает. А почему у меня в погребе пахнет корицей, ты тоже не знаешь?
   - Нет.
   - Я всё равно всё выясню, - учитель угрожающе засверкал глазами. - Но сначала ты мне дашь то, что мне нужно.
   Наташе стало даже интересно, что же такого ему нужно, кроме информации о Соне. Но в следующую минуту она поняла... Черксий навалился на неё всем телом и быстро начал расстёгивать её блузку.
   - Помогите! - закричала было Наташа, но он зажал ей рот.
   Свободной рукой он принялся расстёгивать ей джинсы.
   - Эй, Вы! - услышала вдруг Наташа. - Уберите руки от девушки!
   Наташа поразилась: какой знакомый голос. Неужели... Да, это был он, Артур.
   Учитель обернулся и, увидев, что ему грозит десятиклассник, угрожающе показал кулак:
   - Иди отсюда, сопляк! Не зли меня!
   - Я не собираюсь повторять два раза! - твёрдо сказал Артур.
   Он стоял перед Черксием в позе средневекового рыцаря, бесстрашно глядевшего в лицо огнедышащему дракону. В его взгляде действительно не было ни капли страха - видимо, Артур не знал всей биографии противника. Но как же он был прекрасен в благородном гневе!
   Но у Черксия его бесстрашие вызвало лишь циничную ухмылку. Одним ударом по голове он повалил героя рядом с Наташей и схватил за горло. С каждой секундой он сжимал руки всё сильнее. Артур задыхался.
   - Прекратите, Александр Павлович! - взмолилась Наташа. - Вы же его задушите!
   Но учитель не обращал на её просьбы никакого внимания. Даже когда она, всерьёз испугавшись за Артура, обещала добровольно с ним переспать, он лишь усмехнулся.
   Неожиданно Артур высвободился и со всего маху ударил противника в челюсть. Черксий, не ожидавший такого, упал рядом с сидящей на земле Наташей.
   - Ты в порядке? - спросил Артур девушку.
   Наташа кивнула. Артур подал ей руку, помогая подняться. Потом деликатно отвернулся, давая ей возможность застегнуть одежду. А сам в это время склонился над лежащим без движения Черксием.
   - Ну что он? Живой?
   - Живой. Такие, как он, живут долго.
   - Ах, Артур, ты настоящий герой! - восторженно бросилась к нему Наташа. - Я тебя обожаю!... Ты молчишь? Обижаешься, что меня не было дома? Я хотела тебе объяснить...
   - Я знаю... - начал было Артур, но Наташа его прервала:
   - Это совсем не то, что ты думаешь. Я тебя не предавала. Это был вопрос жизни и смерти... Я просто не смогла... Клянусь тебе!
   - Я тебе верю. Сначала я действительно так и подумал. Но Боря мне всё рассказал.
   - Значит, ты на меня не сердишься?
   - Нет. Я люблю тебя, Наташа!
   - И я тебя, Артур!
   Больше не нужно было слов - они бросились друг другу в объятия.
   - Обнимаетесь? - ухмыльнулся пришедший в себя Черксий и, отбежав на безопасное расстояние, продолжал. - Давай, давай, расскажи своему женишку, как (занималась развратными действиями) со мной у доски.
   И, дико захохотав, убежал прочь. Наташа похолодела: теперь Артур наверняка её бросит.
   - Это и есть твой учитель? - спросил Артур, когда Первоцветов скрылся из виду.
   - Да. Он же дядя Саша... сосед Бори, - ответила Наташа тоном подсудимого на допросе. Как и любой подсудимый, она надеялась, что честными ответами заслужит снисхождения. По крайней мере, если не полного оправдания, то хотя бы смягчения приговора.
   - Ну и ну! - проговорил Артур. - Куда только смотрит ваш директор?
   - Да, да, - согласилась с ним Наташа, а в сердце появилась надежда: может, он меня не бросит.
   Но Артур неожиданно спросил такое, что Наташе сразу стало понятно: бросать её он никак не собирается. Какой же парень будет спрашивать у девушке, с которой собирается расстаться:
   - Можно, я тебя поцелую?
   Стоп, стоп! Не так быстро! Надо чуть притормозить!
   - Нет, - ответила она Артуру. - Пока нельзя. Рановато.
   Артур покраснел и опустил глаза, словно сказал или сделал глупость.
   - Извини... Ты права - я поспешил. Действительно ещё рано.
   - А по-моему, сейчас самое время, - ответила Наташа, кокетливо улыбаясь и приближаясь губами к его лицу.
   Артур счастливо улыбнулся и осторожно приблизился к её губам, словно боясь, что Наташа так же неожиданно отстранится от него. Но девушка и не думала подаваться назад. Сначала Артур робко коснулся её губ, а вот в следующую минуту...
   С трудом переведя дух после пылкого поцелуя, Наташа и Артур неожиданно услышали пение. Видимо, это пела какая-то пожилая пара, с ностальгией вспоминая былые времена:
   ""Горько!" - друзья нам на свадьбе кричали.
   "Горько!" - чтоб не было горьких печалей.
   "Горько!" - чтоб нас никогда-никогда
   Не разлучили года".
   "А вот это уж точно рановато", - подумала Наташа, прежде чем их губы снова слились в поцелуй.
  
   Июль - макушка лета. Как же повезло тем, у кого есть дача! Пусть не двухэтажный коттедж, а всего лишь маленький домик с участком. Зато есть и солнце, и вода, и овощи. Да и Артур обещал завтра приехать в гости. Значит, завтра они пойдут вместе на озеро. Классно!
   Наташа сидела на скамеечке у крыльца и писала Соне письмо. Ванюшкины оставались в Москве. Сначала они действительно поехали в Балашиху. Через три дня после того, как Черксий пытался её изнасиловать, Наташе позвонила Соня. Тогда-то Наташа и сказала, что видела бывшего учителя в своём микрорайоне. Ванюшкины после этого вернулись в Москву, правда, в другой район. И на радость молодым, как раз в тот, где жил Борис с семьёй. Да, да, теперь Боря и Соня жили по соседству и, как поётся в песне, встречались просто так. И дальше - точно по тексту - любовь проснулась в сердце, и никто не знал, как именно.
   А вскоре они увидели того, кого искали. Вернее, он увидел их первый. Соня и Борис гуляли в парке, когда к ним подошёл Черксий. Вернее, подкрался сзади незаметно, вытащил нож, не успели молодые люди опомниться, как приставил его к Сониной шее.
   - Наконец-то! - торжествующе закричал Черксий. - Теперь твой ненормальный папаша от меня отвяжется. И пускай только пикнет - я разрежу тебя на кусочки и брошу собакам... Чё пялишься, мелюзга? - прикрикнул он на неподвижно стоявшего Бориса. - А ну дуй отсюда. И молчи, а то прирежу к чёртовой матери!
   Видя, что дело плохо, Борис развернулся и... лягнул "дядю Сашу" так, что тот, потеряв равновесие, упал в пруд.
   В тот же вечер в квартиру к Черксию под видом рекламного агента зашёл дядя Ванюшкин. Пока он расхваливал предлагаемый электрочайник, рассказывая об его достоинствах, Черксий что-то напряжённо обдумывал: то ли стоит ли покупать, то ли как завладеть этой вещью бесплатно. Воспользовавшись моментом, Ванюшкин набросил ему на шею "медальон" и хотел было нажать кнопку, но Черксий вовремя отскочил. Он понял, в чём дело. Взяв нож, он метнул его в противника, но Ванюшкин увернулся. Через минуту оба катались по полу, одерживая победу с переменным успехом. Наконец, когда Ванюшкин готов был вот-вот набросить "медальон" на Черксия, тот вдруг громко закричал и затих. Пока дядя Сони в замешательстве стоял над "трупом", тот вдруг вскочил и нанёс ему предательский удар по голове... Спасло дядю лишь то, что в тот момент пришла соседка. Конечно же, Черксий стал на ходу придумывать историю о забравшемся воре. Вызвали милицию, и Ванюшкина арестовали. Потом отпустили как бы из-за отсутствия доказательств. Но все, кроме дяди, знали, что отпустили его только потому, что мачеха Сони отдала следователю значительную часть зарплаты. А Черксий на следующий день опять пропал.
   Также Соня передавала Наташе привет от Данилки. Хоть мальчик её в глаза не видел, но после рассказов сестры непременно хотел увидеть.
   - Скоро увидишь, - говорила ему Соня. - Заберём тебя отсюда и пригласим в гости Наташу и её маму. Кстати, тётя Катя - милейшая женщина.
   Однако сейчас забирать Данилку Ванюшкины не решались. Пока они не найдут и не обезвредят Черксия, ребёнку безопаснее оставаться в детдоме. А может быть, дядя боялся, что его и его жену убьют, и мальчик снова попадёт туда.
   А что же Наташа? После того, как бывший учитель на неё напал, стало ясно, что он не оставит девушку в покое. Тогда они с мамой решили бежать.
   У Тёркиных не было родственников, кроме бабушки - матери Екатерины Васильевны, которая больше пятнадцати лет с ними не общалась. А причиной был отец Наташи. Родителям Екатерины Васильевны он сразу не понравился. Даже не потому, что он детдомовский. И не потому, что работал на стройке. Просто в детстве мать Наташи дружила с соседским мальчиком. Родители ещё тогда окрестили их женихом и невестой, а когда дети подросли, уже вполне серьёзно строили планы поженить их. И тут появляется Юрий Тёркин, который уводит невесту почти что из-под венца. С тех пор бабушка с дедушкой отказались вообще с ней разговаривать. Несколько раз Екатерина Васильевна пыталась наладить с ними отношения, но они были неумолимы. Только когда отец Наташи умер, её мать получила анонимную телеграмму со словами: "Держись, Катя. Надо жить дальше - у тебя есть ребёнок". Кроме родителей некому было её прислать. Но после похорон они по-прежнему не желали знать ни дочь, ни внучку.
   Через два месяца после гибели Тёркина дедушка попал в больницу с сердечным приступом. Наташа с матерью приехали к нему. В первый раз за долгое он улыбался дочери, называл её Катюшей, с удовольствием подолгу разговаривал с Наташкой-промакашкой (так он успел окрестить внучку). А через два дня дедушка умер. Последними его словами были: "Прости меня, Катя. Я старый дурак".
   Но бабушка по-прежнему не желала видеть ни дочь, ни внучку. Она не сказала ни слова упрёка, но смотрела на неё так, словно хотела сказать: "Это ты отца в гроб загнала!"
   Однако каким бы противные не был бабушкин характер, мама есть мама. Как бы мать ни была зла на своего ребёнка, в каких бы смертных грехах его не обвиняла, неужто она откажет ему в убежище, прогонит, пускай, мол, убивают. Напротив, она скорее пострадает от убийц, чем отдаст своё дитя. Бабушка Наташи не была исключением.
   Сначала она встретила дочь и внучку довольно холодно. Но по взгляду Наташа поняла, что она скорее упрямится, чем действительно сердится. Очевидно, даже самой себе не желала признаваться, что была неправа.
   Когда же Екатерина Васильевна рассказала о "покровском маньяке" (она по-прежнему думала, что Соня из Покрова, а раз Александр Павлович - её земляк, значит, тоже оттуда и, должно быть, скрывается от милиции), и попросила разрешения остаться, бабушка и не думала возражать. Напротив, сказала:
   - Пока его не поймают, ни тебя, ни мою... то есть, твою Наташку не отпущу. Даже на рынок без меня не пойдёте. Ясно?
   Последнее, конечно, было излишним, но разве можно переспорить Наташину бабушку?
   - Худенькая что-то моя Наташка (тьфу ты, твоя)! Что ж ты, мамаша, плохо её кормишь? Кашу надо по утрам делать.
   - У мамы времени нет, - заступилась было Наташа, но бабушка её оборвала:
   - Ишь, заступница! Времени нет! Вставать надо пораньше. Ты что ж, Катя, хочешь, чтобы моя... чтобы твоя Наташка выросла хилой и слабенькой! Теперь обе будете есть каши. Никаких "но" - возражений не принимаю.
   Через два дня бабушка уже называла дочь Катюшей, а про внучку открыто говорила "моя Наташка". А через неделю она уже так к ней привязалась, что у Екатерины Васильевны появился серьёзный повод для ревности и опасений, что бабушка избалует Наташу до невозможности. Хотя, на одну пенсию особо не побалуешь.
   Работу Екатерина Васильевна потеряла. Бабушка не желала отпускать дочь в Москву, а отпуск был обещан в августе. Переносить отпуск начальник категорически отказался. Мало того, что уволил, да ещё и написал в трудовой книжке "за систематические прогулы". А через день магазин ограбили, а начальника избили до полусмерти. Видать, Господь наказал.
   А мать Наташи очень скоро нашла работу в магазинчике напротив дома. Зарплата, конечно, ниже, чем в Москве, зато маньяк вряд ли будет искать их здесь. Да и дача рядом - можно в выходные приехать помочь бабушке.
   Пока мама была на работе, Наташа с бабушкой работали на даче. В первый же день к ним зашла соседка. Наташа узнала в ней... Людмилу Валерьевну из Балашихи.
   Только она успела написать Соне о Людмиле Валерьевне, как у дачной калитки показалась мать Первоцветова. Она была чем-то крайне напугана. У Наташи даже возникло ощущение, будто уже случалось что-то подобное. Вроде как дежа-вю.
   - Антоновна! - закричала соседка, не здороваясь. - Ты дома?
   - Я здесь, Валерьевна, - ответила бабушка, выходя из теплицы с огурцами. - Чего орёшь, как на пожар? Что случилось?
   - Антоновна, я, кажется, человека убила! - прошептала соседка, когда бабушка открыла калитку. - Что делать?
   - Прежде всего, успокойся, - не без строгости сказала бабушка. - И расскажи всё по порядку. Пойдём в дом - а то кто-нибудь услышит... А ты, Наташа, побудь пока снаружи.
   Но Наташе было слышно, что происходит в доме. Бабушка усадила гостью за стол, поставила чай и спросила:
   - Так что там было?
   Всё началось с того, что Людмила Валерьевна забыла вчерашним вечером закрыть теплицу с помидорами. Вспомнила об этом лишь тогда, когда проснулась в пол-второго ночи. Оставлять теплицу открытой она боялась - от утреннего тумана помидоры могли заболеть фитофторой. Поэтому она оделась и пошла закрывать.
   Выйдя на крыльцо, она увидела чей-то тёмный силуэт. Он увлечённо копал лопатой её картошку. Сначала она обалдела от такой наглости, но потом, подойдя к вору поближе, стала его стыдить. Но вместо раскаяния, что отнимает у одинокой пенсионерки последнее, которое она выращивала потом и кровью, вор цинично ответил:
   - А мне-то что! Брал и буду брать! А ты, старая карга, не зли меня, а то как двину лопатой!
   И продолжал "работу". Рассердившись, Людмила Валерьевна схватила с крыльца другую лопату и обрушила её на голову обидчика. Вор упал и остался лежать с пробитой головой. Хозяйка, испугавшись, ощупала бедолагу: он не дышал, пульса не было. С перепугу она сама упала в обморок. Когда пришла в себя, покойник по-прежнему лежал рядом. Тут-то она и прибежала к Антоновне.
   - Знала бы, что так получится, - сокрушалась Людмила Валерьевна, - не била бы. Не стоит эта картошка человеческой жизни! Такой грех на душу!
   - А где он сейчас?
   - На моём участке.
   - Пошли-ка туда. Спрячем, пока никто не увидел. А то ещё не дай Бог посадят.
   Наташу бабушка попросила остаться здесь. Впрочем, она и сама не горела желанием пойти с ними, справедливо полагая, что окровавленный труп - зрелище не из приятных.
   Дача, внезапный приход соседки, её убитый вид, кража картошки - всё почти как в Столбовой. И так же, как и на даче Бориса, картошка в конце концов осталась у хозяйке. Надо же, какое совпадение! Даже криминал, хоть и без трупа (по счастливой случайности), но всё равно был. Пожалуй, всё то же самое, кроме убийства и Первоцветова.
   Вскоре бабушка и соседка вернулись. Наташа слышала, как Людмила Валерьевна тихонько причитала, мол, не по-христиански это - закопать человека. Без отпевания, без креста на кладбище, как собаку. Хоть и грешная душа, а похоронить его надо бы по-человечески.
   - И сесть за убийство, - отрезала бабушка.
   В руках у соседки был паспорт. Слава Богу, без следов крови.
   - Наташенька, прочти, пожалуйста, вот здесь. А то нам без очков не видно.
   Наташа взглянула на открытую страничку паспорта: как же она ошибалась! С фотографии на неё смотрел не кто иной, как... Черксий.
   - Это же он, фальшивый Первоцветов. Который у Вас прописан.
   - Сжечь надо паспорт, - сказала бабушка. - А то как бы неприятностей не было. А ты, Наташа, чтоб никому ни слова. Помалкивай.
   - Наоборот, - возразила Наташа, - надо бы сказать Соне. Дядя Ванюшкин увезёт его на Ариал. И никто никогда не найдёт его здесь.
   - Куда увезёт?
   - В Покров.
   - Нельзя. Если его ловит милиция...
   - Его не милиция ловит. Это Ванюшкин сам... Он убил его брата и родителей.
   Наташе было немного стыдно говорить неправду. А впрочем, такая ли уж это неправда? Отец Сони погиб из-за напущенной ксенофобии, бабушка - от жестокого указа короля, а дедушка - от потери бабушки. Как ни крути, а вина Черксия в этом есть.
   А значит, Ванюшкину незачем выдавать Людмилу Валерьевну милиции. Если речь идёт о жажде кровной мести... Но Наташа-то знала, что меньше всего дядя Сони думает о мести. Он ведь хочет спасти землян. Поэтому Наташа не удержалась от того, чтобы объяснить:
   - Это не месть. Он изобрёл отравляющий газ, а доказательств нет...
   - Хорошо. Зови их сюда. Только скажешь, когда приедут - чтоб не по телефону... Что за чертовщина! Свалилась же эта бестия на нашу голову!
  
   Ванюшкины приехали в тот же вечер: Соня и её дядя. Наташа попросила их приехать как можно быстрее, сказав, что ей нужно сообщить им что-то важное. По взволнованному тону девушки Соня подумала, что с подругой беда, поэтому они с дядей поторопились приехать. У калитки их встретили четверо: Наташа, её мать, которая пришла с работы и только что узнала о случившемся, бабушка и Людмила Валерьевна, которую бабушка всё это время отпаивала валерьянкой.
   Когда гости прошли в дом, всё семейство принялось по порядку рассказывать о гибели Александра Павловича. Не умолчали и о том, что Людмилу Валерьевну очень пугает труп на дачном участке.
   - Пойдёмте откопаем, - предложил Ванюшкин. - А об остальном я сам позабочусь.
   - А если Вас поймают? - испугалась соседка. - Да ещё и не дай Бог, припишут убийство?
   - Не успеют. Обещаю, что он исчезнет незаметно. Словно его здесь и не было.
   С этими словами он и обе бабушки направились к Людмиле Валерьевне. Девушек и мать Наташи оставили дома - незачем им на ночь глядя смотреть на покойников.
   Своё обещание Ванюшкин выполнил. Как только Черксия откопали, он снял со своей шее "медальон" и надел его на мертвеца. Затем нажал какую-то кнопку и, к удивлению бабушек, Черксий исчез. Просто растворился в воздухе. Бабушки так и застыли на месте.
   - Что Вы с ним сделали? - с ужасом спросила бабушка Наташи, которая первая пришла в себя.
   - Ничего. Просто отвёз домой. Там его похоронят как надо.
   - Ничего себе, какой у вас в Покрове продвинутый транспорт! - удивилась Людмила Валерьевна.
   Закопав уже пустую яму, они поставили лопаты в сарай и вернулись на дачу к Наташе. Наконец, когда они были уже там, бабушка спросила:
   - А всё-таки, что это за дьявольское создание? Прости меня Господи!
   - Я Вам расскажу. Пообещайте только, что не упрячете нас в дурдом. Потому что мы все инопланетяне...
  
   "А всё-таки, почему Черксию не удалось меня зомбировать? - думала Наташа вечером, когда ложились спать. - Вроде бы не шибко умная. И силы воли мало. Знаний об иногородних тоже никаких... Тогда почему же?"
   - Мама, - спросила она. - А у меня в детстве были патологии?
   Мать с минуту смотрела на неё. Но без удивления, словно ожидала этого вопроса. И, наконец, сказала:
   - Было, Наташенька. Когда ты родилась, у тебя на голове был какой-то нарост. Пришлось надевать высокие шапки, чтоб видно не было.
   Врачи в роддоме советовали матери отказаться от "урода", у которого, вдобавок, обнаружили признаки умственной отсталости. Действительно, Наташа позже своих сверстников научилась держать головку и говорить. Но после того, как она сказала первое слово, нарост стал быстро затягиваться, а Наташа вдруг стала успешно догонять сверстников. Когда она пошла в первый класс, это был уже нормальный ребёнок, такой же как все.
   - Странно! Ты мне никогда этого не говорила.
   - Я не хотела, чтобы ты думала, что ты хуже других. Потому и не говорила. Боялась, что у тебя будет комплекс неполноценности. Тем более, что ты лучше всех.
  
   В субботу у Наташи был день рождения. Приехал Артур, Соня с Борисом и с незнакомым двенадцатилетний мальчиком - Данилкой. По-соседски пришла и Людмила Валерьевна.
   Первый раз ей доводилось отмечать свой день рождения с инопланетянами. Ладно бы с одним, а то аж с тремя. Притом один из них, кроме всего прочего, ещё и мутант. А разве один Данилка? Соня, между прочим, тоже с аномалией. Да и она сама, как выяснилось, тоже. Словом, своя в доску.
   Наташа обожала получать подарки на праздники, особенно те, что сделаны своими руками. Людмила Валерьевна, словно догадываясь об этом, связала ей ажурную панамку от солнца. А Артур ещё с порога вручил ей букет белых роз - символ любви и нежности. Именно его подарок был ей особенно дорог: во-первых, от любимого человека, а во-вторых, он их сам вырастил на своей даче. А значит, в этих розах частичка его души. Счастливая Наташа попеременно целовала то Артура, то цветы.
   Однако подарки от Сони и Бориса были несколько странными: коробка конфет со вкусом корицы, мыло и гель для душа с тем же ароматом и картина, выжженная на кусочке коричного дерева с надписью на непонятном языке.
   - Здесь написано "С любовью с Ариала", - подсказала Соня.
   - Откуда? - спросила бабушка Наташи, услышав знакомое название.
   - С планеты Ариал. На языке Амброзии - "спасение".
   - А да, точно. Помню-помню... Ну что ж, давайте выпьем - с днём рождения, Наташенька!
   Следующий тост был за встречу. Или, вернее, сказать, за то, что нашли друг друга Артур и Наташа, Борис и Соня и Данилка - свою семью.
   И, наконец, третий - за корицу как спасение от ксенофобии. Это чудесное растение спасло не только амброзийских детей и одноклассников Наташи, но и совершенно незнакомых ей людей. Это было за день до гибели Черксия. Соня и её дядя шли по улице мимо одного детского сада. И тут им в глаза бросилась безобразная сцена - несколько девочек и мальчиков обзывали и пинали двух девочек нерусской внешности и кричали что-то про грязных чурок. И тут одна из них, потеряв терпение, отбежала на безопасное расстояние и крикнула с акцентом что-то обидное про русскую нацию. Дело непременно дошло бы до генеральной драки, но тут по воздуху разнёсся аромат корицы. В следующую минуту представители обеих наций смотрели друг на другу более дружелюбно, видимо, не понимая, из-за чего вышел сыр-бор. Убедившись, что драки не будет, Ванюшкин сказал Соне:
   - Теперь пойдём в садик. Здесь, кажется, кое-кто поработал.
   Первый, кого они встретили, помимо охранника, была воспитательница, очень приятная женщина. Ванюшкины сказали ей, что ищут здесь Первоцветова Александра Павловича, их бывшего учителя.
   - Есть у нас такой, - ответила воспитательница. - Он такой замечательный! Дети его просто обожают!
   - Кроме Гульнары и Зухры, - добавила другая воспитательница. - Ей нужно сказать ему спасибо - ведь благодаря ему их не выгнали.
   - А за что их должны были выгнать? - удивилась Соня.
   - Они подожгли садик. Я, правда, не видела. А он вовремя застал и потушил. Кабы не он...
   - А если он врёт? - предположил Ванюшкин.
   - Не похоже. А вот эти черномазые. Они впитывают ненависть к русским с молоком матери... А впрочем, - продолжала она, когда Ванюшкин открыл пакет с корицей и высыпал себе на ладонь, - трудно поверить, чтобы Гульнара... Она же с яселек огня боится. А Зухра... Да, она не любит русских, но чтобы умышленно поджечь. Я помню, как она тогда испугалась... Нет, вряд ли. Может только нечаянно... Стоп! А почему это он не уследил, чтобы детки не игрались со спичками?
   - Вы бы видели, - сказала Соня, обращаясь к хозяевам дачи, - как у обеих вытянулись лица, когда я сказала, что в школе он нарочно сеял нетерпимость среди учеников! Думаю, он сам и поджёг с этой же целью. А они надышались газом и сразу поверили.
   Однако самого Первоцветова в тот день в садике не было, поэтому встретиться с ним не удалось. Зато удалось, когда воспитательницы отвернулись, насыпать корицы в щель под лестницей. Пускай и другие дети подышат.
   - Теперь понимаете, - спросила Соня, - почему у нас на Ариале ни один национальный праздник не обходится без корицы?
   Впрочем, национальных праздников у них оказалось не так много - всего три. Особенно популярен День Народного Единства, или день прилёта на Ариал. В тот день пекут пироги с корицей, дарят друг другу открытки с коричным деревом, колядуют той же корицей, устраивают гуляния по аллеям с коричными деревьями, запускают фейерверки с запахом того же растения. Если кто в ссоре, этот день - самый лучший повод для примирения. Наряжают коричные деревья, как у нас ёлки в Новый год, и дети с разным цветом глаз водят вокруг них хороводы. Даже успела войти в жизнь примета: кто в этот день посадит коричное дерево, у того весь год будет прочная семья. А если кто вырубит его - к неприятностям.
   Отмечают также и Новый год. Сначала пытались приспособить под амброзийский, но когда составили календарь, выяснилось, что не получится - Ариал вращается чуть быстрее. Да и сезоны на планетах не совпадают. Без ёлки, без деда Мороза, подарков и шампанского, Новый год на Амброзии был куда скучнее. Дело ограничивалось танцами и букетом цветов, которые мужчины дарили любимым женщинам (больше похоже на Восьмое марта). Для детей, как и на Земле, были утренники в садах и школах, но опять же без ёлки. А ещё в Новый год было принято купаться в реках и озёрах, чтобы весь год быть здоровым. Сразу видно, что суровых зим, как в России, у них отродясь не было. После переезда на Ариал обычай сохранился, но теперь, кроме цветов, любимым женщинами стали посыпать голову коричным порошком (примета - чтобы не ссориться с любимой). С этой же целью стали угощать друг друга пирогами с корицей.
   И, наконец, третий праздник - день основания "Веды". Амброзийцы устраивали массовые демонстрации, шествовали по площади с портретами Фаунса, поздравляли членов спасительной организации с их профессиональным праздником. У каждого в руках был кусочек коры спасительного дерева.
   Даже герб Ариала и национальный гимн не обошлись без этого растения. На гербе изображено коричное дерево, обвитое полосатой лентой со свёртками коры. А в гимне Ариал открыто называли "родиной корицы".
   - А у нас тоже есть символ спасения, - сказала мать Наташи и, загадочно улыбаясь, ушла на кухню.
   Через минуту она вернулась, неся на подносе... пирог с корицей и с шестнадцатью свечками. Наташа сама попросила испечь его. С недавнего времени корица стала для неё любимым лакомством. Символ народного единства! Только поможет ли она землянам? Ведь сама по себе она не сделает народ единым и непобедимым, не заставит нации жить мирно. Корица - не волшебное зелье, дарующее терпимость. Это лишь противоядие от вредного газа, средство от напущенной ксенофобии. Остальное - в руках самого народа.
   - Ну что ж! Давайте выпьем... за народное единство! - предложила Наташа.
   - И за любовь, - добавил Артур.
   Наташа тотчас же вспомнила сон, приснившийся сегодняшней ночью. Она видела крупные ягоды клубники, сладкие и сочные. И с семенами. А рядом стоял Артур и улыбался.
   - И за любовь.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   33
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"