В одном королевстве (в каком, не знаю) жил-был король, и была него единственная дочь Анна. Не сказать, чтоб такая уж красавица, но переборчива была не в меру. Всем женихам, что к ней сватались, безжалостно отказывала - все казались ей недостойными её руки.
Король, видя такое дело, пытался вразумить дочь:
- Доперебираешься, того и гляди, останешься одна.
На что дочь ему отвечала:
- Что ж делать, отец, если мне ещё не встретился тот, кто был бы меня достоин?
Угрожал даже наследства лишить.
- Ваша воля, отец, - смиренно отвечала Анна.
В конце концов, устал король с ней бороться, махнул рукой - пусть живёт, как знает. Потом ведь образумится, да поздно будет.
***
А в соседнем королевстве в то же время жил другой король, и было у него пятеро сыновей. Старшие все как один - высокомерны, избалованы, привыкшие думать лишь о собственных удовольствиях. Любители охотиться и веселиться на балах, они проводили дни в праздности, и каждый из них втайне мечтал о том дне, когда король умрёт и оставит им наследство. А так как каждый хотел, чтобы престол достался именно ему, и готов был за это поубивать своих братьев, ни о какой искренней дружбе между ними не могло быть и речи.
Зато младший, Константин, был далёк от подобной суеты, за что его и считали странным. Он мог часами смотреть, как полосатые пчёлки с прозрачными крылышками, летают над цветами, как деревья машут ветру зелёными шалями, как по голубому небу плывут белые облака; слушать пение птиц, пытаясь предугадать, о чём они поют. При этом его воображение рисовало целые истории о феях, эльфах, дриадах и обитателях заоблачной страны. Поначалу Константин рассказывал эти истории братьям. Те либо отвечали насмешками, либо раздражались: мол, не приставай со всякими глупостями - нам они неинтересны. Король с королевой были вечно заняты более важными делами, поэтому с ними Константину тоже особо не удавалось поговорить. Придворные слушали его истории исключительно из вежливости, чтобы потом между собой посмеяться: мол, странный он какой-то, всё сказки в голове. Единственными людьми, которые его слушали с искренним интересом, была старая кормилица, садовник и камердинер. Но кормилица вскоре отправилась в заоблачную страну. А камердинер, выслушав очередную сказку, вздыхал и говорил:
- Ах, какой же Вы неисправимый фантазёр, Ваше Высочество! Если бы в жизни всё было так же, как в сказке!
- Но разве не в нашей власти превратить жизнь в сказку? - отвечал ему Константин.
- Увы! Мир жесток и циничен. Доброта и благородство нынче не в моде. Каждый стремится получить для себя как можно больше, не брезгуя никакими средствами и не думая о других. Друзья предают, брат брату готов в спину удар нанести, любовь подменяется грязной пошлостью, дети готовы отца с матерью со свету сжить.
- Но я не хочу, чтобы так было! - сказал ему как-то Константин. - Хочу, чтобы всё было по-другому, по-человечески!
- Кто ж нас, Ваше Высочество, спрашивать будет? Мне тоже всё это не нравится, но это жизнь. Только те, кто могут вертеться, и выживают. А не можешь - тебя просто съедят.
"Наверное, я и вправду какой-то неправильный", - думал Константин.
Чтобы хоть как-то скрыть свои странности, он вскоре перестал делиться с другими людьми своими фантазиями - рассказывал их только садовнику или, когда никто не видит, кошкам и собакам, которые, казалось, понимали его больше, чем люди, и разговоры с которыми тоже засчитывались как странность. А порой записывал в дневнике, который прятал в ящик своего стола. Но каким-то образом его ненормальность всё же бросалась в глаза. Братья по-прежнему называли его недотёпой, придворные перешёптывались о том, какие у королевской четы старшие сыновья умные-разумные, и какой младший придурковатый. А это не лечится.
Однажды в честь женитьбы одного из старших сыновей король устроил бал. Братья и приглашённые гости развлекались вовсю: танцевали, пили вино, хвастались друг перед другом своими амурными победами. Константин, по обыкновению своему, сидел в сторонке и, слушая музыку, наблюдал за танцующими. Как жаль, что среди них не было той, которая занимала его мысли! Той, которую он так страстно желал здесь увидеть. Просто посмотреть хотя бы - на большее он и не смел надеяться.
Заметив, что Константин сидит в задумчивости, виновник торжества подошёл к нему вплотную и недобро прошипел:
- Ну что, дорогой мой брат, сидишь в сторонке и тихонько завидуешь?
- Кому завидую? - спросил Константин, всё ещё погружённый в свои мысли.
- Мне - кому ж ещё. Тебе же не грозит жениться на богатой наследнице. Да и вообще на ком бы то ни было. За тебя ни одна девушка не пойдёт.
- А если женюсь? - произнёс Константин мечтательно.
- И на ком же?
- На принцессе Анне.
Брат сначала опешил, а потом рассмеялся. Константин только сейчас понял, какую глупость только что сказал. Но было поздно.
- На принцессе Анне! - хохотал старший брат. - Как же, как же! Так она возьмёт и согласится! Мечтай, мечтай!
С грустью Константин наблюдал, как его брат подошёл к другому брату и что-то со смехом ему рассказывает. Того это, судя по всему, тоже не в меру развеселило.
Сам он прекрасно понимал бесплодность своих мечтаний. Он не раз тайком любовался на портрет Анны. Нет, не красавица - при дворе было много девушек, которые своей красотой затмили бы её. Но в глазах принцессы было нечто такое, что заставляло сердце Константина учащённо биться. Что именно - он и сам не понимал. Она снилась ему во снах, где она была отнюдь не такой холодной гордячкой, какой её описывал старший брат, а милой и доброй девушкой. Просыпаясь, Константин отказывался верить, что такое ангелоподобное создание выражается как базарная торговка, смеётся, словно взбесившаяся лошадь, и без косметики страшная, как ночь. Всё это рассказывал о ней самый старший брат, который имел несчастье к ней свататься и получил отказ в такой грубой и пошлой форме, какой от принцессы ну никак не ожидал. Конечно, Константин умом понимал, что его брат, оскорблённый отказом (а он-то никак не привык, чтобы ему в чём-то отказывали), мог запросто оговорить Анну. Но если она отвергла стольких женихов: красивых, богатых и знатных, наследников могущественных держав, то его, младшего сына короля, да ещё и недотёпу, тем более не приветит.
Именно о ней он мечтал на балу, прежде чем её имя сорвалось с его уст, о чём вскоре Константин горько пожалел. Теперь ни дня не проходило без того, чтобы кто-нибудь из братьев его не подкалывал, спрашивая:
- Ну что, брат, ещё не женился на своей Анне?
- А почему бы Вам, Ваше Высочество, и в самом деле не посвататься к принцессе? - спросил садовник, которому Константин рассказал про свою беду.
- Но ведь я ей не пара. Она мне сразу откажет.
- А может, Вам она как раз и скажет: да? Кто ж знает: вдруг Вы ей как раз по сердцу придётесь? А сердцу, как говорится, не прикажешь. Я-то ведь, помню, тоже к своей Софи подойти боялся, коленки дрожали. И вот мы уже сколько лет вместе.
- Но Анна гордая принцесса. Она даже моему брату отказала.
- Это к лучшему, Ваше Высочество. Если бы она согласилась стать его женой, у Вас бы точно не было шанса.
- Вы, правда, считаете, что у меня есть шанс? - глаза Константина засияли надеждой.
- Это Вам может сказать только сама принцесса, - лукаво улыбнулся садовник.
Когда Константин сообщил камердинеру о своём намерении ехать свататься к Анне, у того чуть глаза на лоб не вылезли. С минуту он молчал, как громом поражённый. А когда, наконец, обрёл дар речи, на всякий случай отойдя от Константина на безопасное расстояние, заговорил:
- Вы очень смелы, Ваше Высочество, но осмелюсь заявить, что современные девушки предпочитают, как бы это сказать...
- Говорите же прямо - не бойтесь, - сказал Константин, видя, как замялся его камердинер.
- В общем, девушки любят уверенных в себе, настойчивых, даже в чём-то наглых. Таких, которые твёрдо знают, чего хотят от жизни, и готовы добиваться своего любыми средствами. Да, да, в том числе и по головам и даже, страшно сказать, по трупам. Они любят прагматичных циников, романтиков же считают слабаками... У Вас же, Ваше Высочество, на лице написано Ваше чистосердечие, а принцесса Анна, я наслышан, прекрасно читает по лицам.
- Что же мне делать? - теперь пришла очередь пугаться Константину.
- У меня есть план, Ваше Высочество. Мой двоюродный брат долгое время в театре работал - изготовлял маски и грим для актёров. Он может сделать такую маску, что ну никак не отличишь от истинного лица.
Это предложение несколько успокоило Константина. Тотчас же он послал камердинера к его кузену и, дав ему горсть золотых, велел изготовить маску уверенного в себе прагматика.
На следующий день заказ был доставлен прямиком во дворец. Когда Константин примерил эту маску и взглянул на себя в зеркало, в ужасе отшатнулся. Настолько холодным и жестоким ему показалось выражение собственного лица, что первой мыслью было сорвать эту маску и отбросить куда подальше. Но камердинер успокоил его, сказав:
- Всё в порядке, Ваше Высочество. Именно такие и нравятся девушкам.
***
Анна встретила Константина холодно, но вежливо, как того требовали хорошие манеры. Тем же вечером во дворце устроили бал.
Принцесса не возражала, когда Константин, с трудом преодолев робость, пригласил её на танец. И так легко и непринуждённо двигалась она в такт музыке, что казалось, это белая птица парит по зале.
- Вы прекрасно танцуете! - проговорил Константин. О белой птице он благоразумно смолчал, опасаясь, что принцесса сочтёт его романтиком.
- Благодарю Вас, - ответила Анна.
Станцевав с ним ещё несколько раз, она, раскрасневшаяся, как бутон розы, села в сторонке, наблюдая за тем, как кружатся под музыку пары.
- Я Вам не помешаю, если составлю Вам компанию? - осведомился Константин, приближаясь к ней.
- Да, пожалуйста, - ответила Анна, взглядом указывая на свободное место рядом с собой.
С минуту оба молчали. Константин не знал, о чём ему говорить с принцессой. Камердинер настоятельно советовал, что если его Высочество не желает одним махом убить все шансы на Анну, о сказках ему следует забыть. В противном случае его никакая маска не спасёт. Девушки любят реалистов. А о чём может говорить настоящий циник, Константин слабо представлял.
- Какая чудесная музыка! - заговорил он, наконец.
- О, да, мне тоже нравится, - живо отозвалась Анна.
- К тому же, композитор, что её написал, был талантливым художником, - продолжал Константин. Затем, сообразив, вдруг, что циник непременно заговорил бы о материальной стороне, добавил. - Только вот ни одной своей картины не продал.
- Да, к сожалению, его картины мог понять далеко не каждый. Слишком уже они специфичные.
- Я их тоже, откровенно говоря, не понимаю, - циник ведь не должен понимать творческих личностей, думал Константин. - Я не понимаю, почему картина похорон такая светлая?
- Полагаю, автор хотел этим показать, что со смертью жизнь не кончается, умирая, человек попадает на небеса.
- Вы в это верите? - спросил Константин, стараясь, чтобы в его голосе звучал сарказм.
- Я здесь не причём. Я говорю о художнике. А он был глубоко верующим человеком.
- Но ведь царствие небесное - это же всё сказки. В жизни такого не бывает.
- Этого никто не может знать, - ответила Анна. - По крайней мере, я не могу ни доказать, ни опровергнуть.
- А Вы... верите? - осторожно спросил Константин, но тут же пожалел об этом.
- Верю.
Константин не знал, что сказать в ответ. Спорить с Анной ему сейчас меньше всего хотелось. Ровно как и говорить о своих несуществующих подвигах или о том, что он умеет бороться и выживать в этом жестоком мире.
Но Анна незаметно перехватила инициативу, начав задавать ему вопросы. Большей частью они были абсолютно светскими: о книгах, театральных постановках, картинах, о том, какая погода была этой зимой, и кто как провёл те дни.
Константин с удовольствием отвечал, радуясь возможности показать принцессе свой ум и эрудицию. Она слушала с интересом и после бала, как показалось Константину, стала смотреть на него более благосклонно.
Камердинер был, безусловно, рад за его Высочество, но не преминул заметить, что назвать свою любимую книгу было с его стороны величайшей неосторожностью. Ибо слишком уж в ней однозначно чёрное и белое, а главный герой до ужаса благороден и великодушен.
- Но будем надеяться, - добавил он, - что принцесса ничего не заметит.
***
Анна как будто и впрямь не придала значения его словам. На следующий день она разговаривала с Константином не только не холоднее, но, пожалуй, даже теплее, чем вчера на балу.
Прогуливаясь с принцессой по саду, Константин едва сдерживался от того, чтобы рассказать ей о том времени, когда на земле не было красных роз, и о трагической любви, в память о которой красные розы цветут и поныне. Не смел он сказать слова ни о феях, что с любопытством глядят на них из дупла старого дерева, ни о водяном, поселившемся в прозрачных водах старого пруда.
- Этому дубу, должно быть, лет сто? - спросил он только.
- Даже больше, - с гордостью ответила Анна. - Оно было посажено ещё при Юзефе Кровавом.
Константин знал, за что этот король получил своё прозвище. Пожалуй, на всей земле трудно было сыскать правителя, который бы так прославился лютыми казнями, как Юзеф Шестой. А казнили при нём чуть ли не каждый день - кого по навету, кого за то, что помнили о происхождении недавнего бастарда и убийстве законного наследника, а кого за то, что недостаточно громко кричал: "Да здравствует король!". Именно при Юзефе Шестом всё королевство было занято изготовлением несметного количества оружия, ради чего у крестьян отбирали последнее зерно. В самых урожайных районах люди умирали от голода, процветало людоедство.
Война с соседним королём Адольфом Бесноватым, не уступавшим по жестокости Юзефу, и вовсе превратила жизнь королевства в ад. Те, кто в самом начале докладывали Юзефу о готовящимся нападении врага, были повешены или обезглавлены.
- Великий был правитель! - нехотя выдавил из себя Константин, понимая, что как настоящий циник должен его похвалить.
- Я не сомневаюсь, что он прославился на весь свет, - удивилась Анна. - Но только в чём его величие?
- Победителей не судят, - произнёс принц с лёгкой укоризной. Ведь королевство Юзефа в той войне одержало победу.
- Он же судил.
В этом Анна была права. Часть людей, вернувшихся из плена, были по приказу короля казнены, другая часть - высланы в северные области.
Циник в ответ усмехнулся бы со словами: "Подумаешь, казнили там кого-то! Зато ваш Юзеф королевство из руин вытащил", но к счастью, Анна вдруг вспомнила о творчестве писателя-фантаста, жившего в те времена. А потом - ещё о многих других. Юзеф Кровавый постепенно был забыт обоими.
***
- Я замечаю, Ваше Высочество, что принцесса день ото дня становится к Вам всё более благосклонной, - искренне радовался за принца камердинер две недели спустя.
- О, да, но эта маска... Она мне ненавистна. И говорю я не то, что думаю, а то, что сказал бы человек без сердца. Это невыносимо!
- Мне жаль, Ваше Высочество! Но иначе Вам не удалось бы завоевать её расположения.
Глубоко вздохнув, Константин в который раз надел на лицо маску и двинулся в залу. Он знал, что принцесса там.
"Как же я предложу ей руку и сердце? - думал он. - Ей, дочери богатого и могущественного короля. Кто я такой, чтобы быть достойным её руки? Младщий сын, недотёпа, даже цинизм у меня не настоящий. Но раз этот цинизм ей понравился, может, Анна согласится стать моей женой?"
Задумавшись об этом, принц и сам не заметил, как добрался до залы. Очнулся лишь когда услышал участливый голос Анны:
- Что-то случилось, Константин? Вы выглядите взволнованным.
- Анна, я хотел сказать... Вы... Вы прекрасны, умны... Вы очаровательны. Но Вы, единственная наследница всего королевства...
- Уже нет, - поспешно ответила принцесса. - Разве я Вам не рассказывала, что отец лишил меня наследства?
- Лишил наследства?!
- Да. Вы разочарованы?
- Разочарован?! Да я самый счастливейший из смертных! - воскликнул Константин.
- Отчего же Вы так счастливы?
- Да хотя бы оттого, что могу надеяться... Могу надеяться... что Вы... согласитесь, - отвечал он, преклонив перед ней колено. - Вы согласны, Анна... стать моей... моей женой?
Анна ничего не ответила. С минуту, показавшуюся Константину целой вечностью, она внимательно смотрела ему в глаза, словно желая заглянуть в самые потаённые уголки его души. И вдруг, схватив его за нос, потянула на себя. Маска слетела с его лица и осталась в руках принцессы.
Увидев это, Константин вскрикнул и, закрыв лицо руками и кинулся вон из залы.
"Это конец, - думал он, прислонившись к старому дубу. - Она увидела!"
Теперь ни о какой свадьбе не может быть и речи. Анна ему, конечно же, откажет. А соседние короли начнут смеяться над ним, неудачливым женихом. Какой позор! Сейчас Константин с радостью утопился бы в том же самом пруду, у которого ещё недавно гулял вместе с Анной, держа её руку в своей. Может, хоть над мёртвым не будут так жестоко смеяться, как над живым?
- Константин, - голос Анны, прозвучавший совсем близко, заставил его вздрогнуть. - Я согласна!
- Согласны?! - ему показалось, будто он сошёл с ума, и ему мерещится.
- Я давно поняла, что Вы не такой, каким хотите казаться. Я не только видела Ваши глаза, но я слушала Вас очень внимательно. Порой тем словам, что у Вас случайно вырывались, Вы сами не придавали значения. Но я слышала. А Ваш взгляд... он выдаёт с головой Вашу натуру.
- Так Вы... Вы знали, что это... всего лишь маска?
- Знала. И мечтала, чтобы Вы, наконец, сняли с себя это уродство.
- Неужели то, что Вы увидели сейчас, Вам нравится больше? - удивился Константин.
- Намного. Признаться честно, если бы Вы знали, как я ненавижу циников!
- Так вот почему Вы отказали моему брату, - догадался принц. Уж кому-кому, а ему циника и играть не надо. Истинное лицо и есть.
- Не только ему. Многие хотели на мне жениться. А я, вглядываясь в их лица, видела одно и то же: холодный расчёт и своекорыстие. А Вы... Вы особенный, Вы не такой, как все. За это я Вас и полюбила.
- Какой же я идиот! - воскликнул счастливый Константин, прежде чем прикоснуться губами к лицу своей невесты.