Аннотация: Третья часть "Дури". О том, как спасти весь мир, не будучи супергероем из голливудского боевика. Посвящается учителю истории Морозову Д.П. Рассказ основан на реальных событиях, но ИМЕНА И МЕСТО ДЕЙСТВИЯ ИЗМЕНЕНЫ.
Спаситель нации
Наверняка каждого из нас с детства учат, что нехорошо читать чужие письма и дневники. Стас Белкин хорошо это знал. Но всё же сейчас, сидя в электричке рядом с сестрой Жанной, родителями, бабушкой и дядей Гришей, он делал это нехорошее дело. И притом с молчаливого согласия родственников, которые, собственно, и учили его вежливости. Что же заставило хорошо воспитанного юношу впервые за свои семнадцать лет заглянуть в чужой дневник? Случайность и только она. Он нашёл эту тетрадь только что, на платформе, прямо у столбиков с прибитой голубой табличкой с надписью "Балашиха". Вернее, первой её нашла Жанна.
- Кто-то тетрадь потерял, - сообщила она брату.
Людей на платформе было немного, но на вопрос Стаса, чья тетрадь, никто не ответил "Моя". Должно быть, тот, кто потерял её, уже давно уехал. Интересно, кто бы это мог быть? Стас открыл первую страницу, надеясь найти фамилию, класс, школу... Но оказалось, что это и вовсе не ученическая тетрадь, а поток чьих-то мыслей, описаний событий, жалоб на несправедливую жизнь. Одно слово - личный дневник. Только знать бы, чей.
"Может, там есть какая-то подсказка, - подумал Стас. - Прочитаю-ка, вдруг узнаю что-нибудь о владельце: дом, улицу, например... Тогда легче будет найти и вернуть".
Но с первых же страниц Стас убедился, что это ох как нелегко. Мало на свете таких, которые будут в дневнике писать номер дома, улицы и даже номер школы.
- И не найдёшь, - командирским тоном отрезал отец. - Лучше и не майся дурью - положи тетрадь там, где взял.
- А вдруг найду, - возразил Стас. - Вдруг будет какая-то зацепка.
- Ну какая зацепка? - поддержала отца мать. - Это дневник - чьи-то тайные мысли. Нехорошо лезть людям в душу. Положи тетрадь.
- Ну нельзя ж так сразу сдаваться. Надо хотя бы попытаться найти.
- И правда, - заступилась за брата Жанна.- Ну пускай прочитает. Может быть, действительно что-нибудь получится.
После недолгого пререкания оба родителя обречённо вздохнули. И мать задала привычный в этом случае вопрос:
- Ну что мне с вами делать?
Впрочем, если бы Стас был маленьким, ни она, ни отец долго бы не думали над этим. Тетрадь бы забрали силой, а Стаса отлупили. Но теперь сын взрослый, а лупить взрослых детей не принято - ушло время.
- Упрямцы! - продолжала мать. - Им говоришь, а они своё...
- Воспитываешь их, воспитываешь, а они потом вырастают...
- И в кого вы такие уродились?
"Есть в кого", - подумал Стас, глядя на мать. Её давнишняя слабость - читать чужие письма и подслушивать чужие разговоры. Хотя бы вспомнить, как Жанне приходилось прятать от неё "валентинки" от мальчика из параллельного класса. Сначала он хотел сказать это вслух, но передумал - мать всё равно не поймёт. Скажет, что это совсем другое дело, что дети должны не смотреть на родителей, а делать то, что они говорят. Дети просто обязаны быть лучшими.
Отец же не замедлил ответить на этот вопрос по-своему:
- Мало мы вас в детстве пороли.
Стас не стал спорить, а тут же принялся за чтение:
"Сегодня я смотрела фильм "Чучело". Было такое ощущение, будто Орбакайте - единственная, кто меня понимает. Всё как будто бы про меня. Если бы в главной роли была я, мне не понадобилось бы никакого актёрского мастерства сыграть Лену Бессольцеву - ведь это моя жизнь, я бываю Чучелом каждую минуту, с первого класса. Если в седьмом я тешила себя мыслью, что перейду в другую школу и всё изменится, то теперь я уже ни на что не надеюсь. Это жизнь, мир такой, и ничего с ним не поделаешь".
Стас вдруг оторвался от записей и посмотрел на Жанну. Можно ли поверить, что каких-то три года назад его сестра, которая сейчас сидит и беззаботно смотрит на бегущий вдоль Горенок лес, была такой же несчастной, как и та девушка? Подумал бы кто-нибудь, что три года назад Жанна ревела в подушку от чувства беспомощности и безысходности. А ведь так оно и было.
"Учителя мне тоже не помогут - я давно убедилась в этом. Ещё в той школе я пожаловалась учительнице, и она сказала: "Это твои проблемы. Поставь себя так, чтобы тебя не обижали" и потом стала рассказывать всему классу, что я плакса. С тех пор если кто-то из учеников начинал плакать, она ему говорила: "Чего ревёшь, как Валька!". Один раз она сама увидела, как они всей толпой повалили меня на пол, тягали за волосы и били ногами, и обвинила меня в том, что я провоцирую детей. Вызвала мою маму и сказала, что меня надо или в класс коррекции или в вечернюю школу. Пускай лучше здесь никто ничего не знает. Боюсь, что Антон Васильевич если узнает, что меня обижают, тоже будет хуже ко мне относиться".
Антон Васильевич? Спаситель? Стас даже не думал, что обычное имя и отчество может стать такой существенной зацепкой. И неважно, что он только и узнал, что девушку зовут Валя, что она очень несчастна в школе, что её классного зовут Антон Васильевич Макаров. Но главное - он теперь знает, где её найти. Это школа в Горенках, где учился он с Жанной.
И прошлую Валину школу, он, кажется, знает в лицо. Недалеко от фабрики. Там он и сестра учились до этого. Помнил Стас и первую учительницу Ирину Михайловну по прозвищу Стенка. Когда она была недовольна своим учеником, она то и дело говорила ему "Я тебя сейчас по стенке размажу!". Стас даже в первом классе сочинил на уроке стихотворение про неё:
"Раз, два, три, четыре, пять -
Вышла Стенка погулять.
Если мама не спасёт,
Меня нафиг зашибёт".
Стенка тогда заметила у него этот листок, но, к счастью, не поняла, что речь идёт о ней. Но перед всем классом заявила, что у Стаса Белкина с головой нелады, раз у него стены гулять выходят. Одноклассники не только не стали смеяться над ним, но на переменке тайком посмеивались над Стенкой, посоветовав ему в следующий раз получше прятать стишки. Повезло ему с ними. А вот Жанне... С первого же дня в школе она поняла, что некрасивая, немодная и вообще ничего не стоит (конечно же, благодаря одноклассникам). Из чего они и объявили ей "бойкот", как Лене из "Чучела". Вернее, они только назвали это "бойкотом". Бойкот - это когда не разговаривают. А когда преследуют, говорят гадости, щедро раздают пинки и тумаки - это уже не бойкот, а самая настоящая травля. Стас как брат защищал её от мальчишек, но с девчонками, которые в основном и обижали сестру, он так не мог, так как с детства знал, что хорошие мальчики не бьют девочек. Жанна сама ему не раз об этом говорила, а ему совсем не хотелось, чтобы сестра считала его невоспитанным. Тем более, она на два года старше.
Жанна гордилась юным защитником, его одноклассники тоже. А вот Стенка... Она делала ему замечания при всём классе, ставила двойки за поведение, жаловалась директору и завучу и распространяла слухи, что Белкин хулиган.
Но однажды Стас и Жанна вынуждены были перейти в другую школу. Нет, они не искали лучшего места. Тогда им по детской наивности казалось, что такое отношение к ученикам - норма, что все учителя кричат на учеников, обзывают их и даже иногда бьют указкой. Словом, как и родители. И в этом нет ничего страшного. Ведь так делают все. После окончания начальной школы им в классные попал один мужчина, которому быстро придумали прозвище - Пасть. Он частенько говорил ученикам: "Закрой пасть!" или, если ученик давал неправильный ответ, угрожал: "Пасть порву!". Мальчикам, в том числе и Стасу, он даже давал подзатыльники. И это тоже считалось нормальным. Нормальным было и то, что завуч орала на учеников так, что весь этаж слышал; что директор занижала оценки девочке, влюблённой в её сына и придиралась к ней. Да и не в одной этой школе так было - сколько знакомых, учащихся в других школах, рассказывали о том, что и там точно так же. Это везде. Но когда Стас учился в восьмом, произошло то, что даже здесь выходило за рамки. Жанна (тогда уже десятиклассница) поругалась с новенькой одноклассницей Танькой, которая, как выяснилось, уже давно стоит на учёте в милицию. И эта Танька пожаловалась своему парню-одиннадцатикласснику. На глазах у одноклассников Жанны он ударил девушку коленом в живот и после этого спокойно обнял Таньку и ушёл восвояси. Жалоба классному и директору ничего не дала - все как один утверждали, что никто Жанну не бил, что она выдумывает. Стаса, который в этот момент помогал сестре подняться, и конечно же, сам всё видел, никто не слушал. После уроков Стас снова увидел того парня, который шёл в компании дружков и в обнимку с Танькой, и его охватила неслыханная ярость. Обидчик как раз сворачивал за угол, когда Стас подбежал к нему, схватил за волосы и ударил головой об стенку. Он почти не понимал, что делает, не слышал истошного визга Таньки. Пришёл в себя только тогда, когда дружки с трудом оттащили его от "жертвы". Они бы непременно избили Стаса, но спасла его неожиданно появившаяся завуч. Она строго поглядела на Стаса и заявила, что хочет видеть его у себя в кабинете. После этого вызвали родителей и поругались с ними. "Вы что, все тут ненормальные! - взорвался отец. - По-вашему, Жанну можно избивать? А как настоящий мужик заступился - сразу хулиган! Не школа у вас, а притон какой-то!". А мама сказала, что ни на минуту больше не оставит своих детей в этом "зоопарке".
Так Стас и Жанна попали в школу в Горенках. Сначала всё было просто отлично - Стасу снова попался нормальный коллектив, Жанне - тоже. Здесь она была не изгоем, а пустым местом. Кто испытывал на себе издевательства, тот, наверное, согласится, что это всё же лучше. Там же Стас нашёл и первую любовь - Настю Шнырёву. Она училась в десятом, как и Жанна, но в параллельном классе. Нельзя сказать, что Настя была безумно красива, но влюблённому Стасу всё в ней казалось прекрасным: и лицо, и фигура, и походка, но главное - вся школа говорила об её честности и естественности. А это Стас очень уважал. Единственный видимый недостаток Насти была манера говорить - часто она была резка и даже груба, но Стас прощал ей это. Пускай любимая девушка грубовата, но она прямолинейна, всегда говорит то, что думает. Знала ли Настя, как он её любил? Неизвестно. Но сама она не обращала на скромного восьмиклассника никакого внимания. Несколько раз он пробовал заговорить с ней, но на любой вопрос она отвечала по своему обыкновению, резко. Стас не обижался - он верил, что за внешней грубостью Насти скрывается нежная и чувствительная душа. И когда-нибудь она поймёт, как Стас её любит, и раскроется, как бутон розы. И скажет ему в ответ: "Я тебя тоже люблю". Но это случалось лишь в сладких снах: в них она всегда была в лёгком платьице с цветами, с распущенными волосами, с венком из белых роз, который так выделялся на фоне тёмных локонов. Она говорила Стасу слова любви, нежно обнимала, и он просыпался счастливым. Просыпался и записывал сны, чтобы на переменке снова и снова их перечитывать и вспоминать те счастливые минуты. Не раз он думал незаметно положить листочки на Настину парту, но всякий раз пугался и передумывал.
После зимних каникул Жанну за успехи по математике перевели в другой класс, более сильный. Туда же, где училась Настя, которой она откровенно не нравилась. "Это временно, - утешал себя Стас. - Поучится вместе с Жанной, поймёт, что моя сестра хороший человек, и может, даже подружится с ней". Не волновался он и насчёт нового коллектива сестры: если даже кто-то попытается обидеть её, Настя непременно заступится. Она со всей прямотой скажет тому, что только трусы издеваются над беззащитной девочкой. Влюблённому позволено быть наивным!
Жанна почти сразу же стала изгоем. Как потом выяснилось, в новом классе завидовали её успехам по английскому. Но это не главное. Отличник Лёшка Фетисов проявил к ней интерес, а его подружка, кстати, лучшая подруга Насти, приревновала. Однажды, твёрдо решив положить заветные листочки на парту Насти, Стас на переменке зашёл в класс. То, что он увидел, поразило его до глубины души: по всему классу были разбросаны Жаннины вещи. Сама Жанна стояла в углу, затравленно озираясь, а вокруг кишели злобно хохочущие девчонки. Они пинали её ногами, дёргали за волосы и обзывали такими словами, которые Стас ожидал услышать только от какого-нибудь подзаборного забулдыги. Самое страшное - с ними была Настя. Если бы она стояла в сторонке? Нет, посему видно, она как раз и была активисткой.
- Если бы это было в спортзале, я бы тебе рожу расквасила! - противным голосом говорила она Жанне. - Чего ты вообще в эту школу пришла - переходи в другую.
Стас хорошо помнил, какое лицо было у Насти в тот момент: злое, хищническое. Как у акулы, с наслаждением разрывающей неосторожного водолаза. Но главное - её глаза: маленькие щёлочки, а в них отражался какой-то садистский огонёк. Если глаза - это зеркало души, то именно так, должно быть, выглядит жестокость. Глядя на это существо (которое даже язык не поворачивался назвать девушкой), Стас не мог поверить, что когда-то считал её прекрасной. Желание обнять Настю сменилось другим, не менее навязчивым - схватить за волосы и ударить об стенку, чтобы выбить из неё эту бессмысленную злобу. Но нет - девушек бить нельзя, даже таких. Однако стоять и смотреть, как эта жужжащая стая издевается над его сестрой, Стас тоже не мог - надо было что-то делать. Но ничего сделать он не успел - внезапно в класс вошёл Антон Васильевич. Увидев его, одноклассницы тут же притихли. И весь последующий урок сидели молча.
Однако говорить классному Стас и Жанна не решались, памятуя о том, что было в той школе. Да, Макаров вёл себя совсем не так, как Стенка или Пасть. Жанну и Стаса всегда поражала его манера обращаться с учениками. За всё полугодие он ни разу не накричал на них и даже не повысил голоса. Он всегда отвечал на вопросы спокойно, и даже если ученики уж слишком расшалятся, никогда не использовал указку или подзатыльники. А когда он говорил о своих учениках с их родителями, по глазам было видно, как он ими гордится. Бывало, что стучал по столу, требуя тишины, или ругал за матерные слова. Но ни разу ученики не услышали от него: "Ты дурак", что от Пасти можно было услышать каждый день. Ещё одной странностью было то, что ученикам разрешалось заходить в учительскую, как к себе домой (в той школе за такое бы убили, "по стенке размазали"!).
Именно благодаря Антону Васильевичу Стас полюбил физику. У него у самого классной была Дарья Валентиновна по литературе. Впрочем, она его тоже нимало поражала. Самое обидное, что она в запале сказала нерадивому ученику, была фраза: "Каким местом надо думать, чтобы написать, что в лирическом произведении нет сюжета?". И это был единичный случай - тогда ученики уж очень её достали. Стас хорошо помнил, как однажды на уроке Дарья Валентиновна сказала: "Когда один человек идиот - это ещё не страшно. Но когда идиотов столько, что идиотизм становится нормой - это уже страшно. Это уже на всю жизнь", а в конце урока добавила: "Извините, я не хотела никого задеть. Я не говорила конкретно о ком-то из вас - я говорила вообще". Надо сказать, от Стенки таких фраз нельзя было услышать даже во сне.
Но говорить Антону Васильевичу о том, что Жанну обижают, было всё же боязно. Ведь никому не нужны лишние проблемы - а одну легче выгнать из школы, чем пятерых. А в истинное благородство учителей ни Стас, ни Жанна уже не верили. Но всё-таки Макаров об этом узнал. Намечалась школьная экскурсия в Тулу, и Жанна, не зная, записываться или нет, решилась спросить классного, кто из класса едет.
- Почему ты спрашиваешь? - поинтересовался классный.
- Так, из любопытства, - соврала Жанна.
Но он, видимо, по лицу понял, что она чем-то расстроена.
- У тебя проблемы? - спросил он, садясь за стол напротив неё.
Жанна нехотя созналась.
- Почему они над тобой издеваются? Что они хотят от тебя?
- Хотят, чтобы я ушла.
Классный рассердился, наверное, в первый раз за всё полугодие:
- Я с ними поговорю. Это, извините, не им решать, учиться тебе здесь или нет.
- Но их много, - растерялась Жанна. - Целых пятеро. А я одна.
- И что из того? Сколько бы ни было, а создавать в коллективе нездоровую обстановку я не позволю.
Обещание своё он выполнил: в тот же день в учительской состоялся жёсткий разговор с Настей и её подружками. Стас тоже присутствовал там как свидетель и брат. Жанны не было, так как она, собственно, была здесь не нужна. Стас никогда не думал, что Макаров может так жёстко разговаривать со своими учениками (жёстко, но не грубо). Сделав всем пятерым внушение, учитель пообещал, что в случае повторного издевательства над Жанной Белкиной выгонят не её, а их, всех пятерых. Именно после этого Стас с сестрой стали называть его Спасителем. А как вела себя Настя? Куда девалась её честность и прямолинейность? Она заискивающе доказывала свою ангельскую чистоту. Тогда-то Стас окончательно убедился, что Настиной честности хватает только на то, чтобы оскорблять Жанну. Будь Настя честной и мужественной, она бы признала свою вину. После такого лицемерия Стас ещё больше стал презирать её. Ему больше не снилась прекрасная Анастасия в цветах. Теперь вместо неё он видел жабу, мелкую, скользкую, ничтожную, которая всё дулась и дулась, раздуваясь до огромных размеров. И слышал песню, неизвестно кем сочинённую, из которой помнил только отрывок:
"Казалась доброю
И нежной самой.
Была ты розою,
А стала - жабой"
Замечание учителя подействовало, и до самого окончания учебного года издевательства над Жанной ограничивались вопросом: "Ты что, нытик, в стукачи записалась?" И в следующем году одна из обидчиц ушла в другую школу, а Настя перешла в другой класс. За время летних каникул одноклассницы Жанны уже позабыли слова Спасителя и принялись терроризировать девушку пуще прежнего, иногда подключая и ту, которая ушла и приходила навестить своих. В этот раз Стас сам побежал к Спасителю с жалобой: они опять. В этот раз разговор был уже в присутствии директора и завуча. Напомнив ученицам, что несколько месяцев назад уже делал серьёзное предупреждение, Антон Васильевич пообещал в следующий раз принять решительные меры. Одноклассницы Жанны оказались не из дураков - поняли, что их классный не шутит и не бросается словами. С тех пор они заметно присмирели. Но, как оказалось, только до окончания школы. Когда отзвенел последний звонок, и аттестаты были уже на руках, все четверо подстерегли Жанну у школьной ограды, нагло заявив: "А вот теперь мы можем делать с тобой всё, что захотим", избили. Вернее, избили бы и очень жестоко, если бы вовремя не появилась Дарья Валентиновна вместе со школьной уборщицей Ириной Павловной. Обе женщины втащили Жанну обратно в школу и немедленно сообщили завучу. В одном девицы были правы - администрация теперь не могла ничего сделать, но всё же завуч, узнав об этом, пообещал, что так поговорит с ними, что они все обрыдаются. Когда и о чём он с ними говорил, Жанна так и не узнала, да и честно говоря, её теперь это не волновало. У Стаса в это время был экзамен по математике, и Жанна решила подождать брата - вдруг эти "красавицы" опять решили где-то подкараулить её. Так до конца экзамена она сидела в кабинете литературы в компании добрых женщин, пила с ними чай с тортом и нюхала духи, которые Дарья Валентиновна купила вчера. Когда экзамен у Стаса кончился, Жанна пошла домой вместе с ним. К счастью, по дороге они не встретили ни Насти, ни её "группировки". Пожалуй, не столько к счастью самой Жанны, сколько этих девчонок. Хоть Стас Белкин и не бьёт девчонок, всё же не советую злоупотреблять этим - чаша терпения бесконечной не бывает.
На выпускном Жанны не было - она пришла позже, чтобы забрать аттестат, который теперь в шутку называла "свидетельством об освобождении". А после школы были вступительные экзамены сразу в несколько вузов, кучи конспектов, бесконечные подготовки. В итоге она поступила в один из самых престижных вузов Москвы - Высшую школу экономики. Стасу же предстояло учиться ещё два года. Мечтая поступить в Вышку, как и сестра, он взялся за учёбу вполне серьёзно - кроме школьной программы читал много дополнительной литературы. Не только для школьников, но даже для студентов вузов. Он сидел над книгами не поднимая головы - на прогулки и общение с товарищами у него совсем не оставалось времени. Мало-помалу одноклассники начали от него отдаляться. Только лучший друг Коля взял с него пример и тоже серьёзно занялся подготовкой к поступлению в хороший вуз.
И вот уже год как Стас и Коля - студенты Вышки. Первый курс, новый коллектив, новая жизнь. Даже как-то непривычно - теперь ты уже не взрослый ребёнок, не подросток, а студент, взрослый человек. И теперь ты должен учиться самостоятельности, учиться принимать ответственные решения. Как говорится: прощай, беззаботное детство!
Жанна уже в это время привыкла к студенческой жизни, причём безо всякого стресса. Поступление стало для неё надеждой, светом в конце тоннеля, как говорил дедушка Ленин, дорогой к светлому будущему. И это будущее, несмотря на нелёгкую учёбу, действительно стало светлым. Первое время Жанна настороженно относилась к однокурсникам, ожидая насмешек и унижений. Но вскоре, убедившись, что новые товарищи настроены куда более дружелюбно, чем в школе, полюбила их всей душой. Недаром говорят, к хорошему быстро привыкают. Вот так же и Жанна давно уже привыкла к тому, что она не уродина, не дебилка и отнюдь не полное ничтожество. Но о Спасителе она не забыла и время от времени заходила в школу проведать его. Пускай он не смог защитить её от одноклассников после последнего звонка, пускай не смог склонить их сердца к добру, но он вернул ей самое главное - утраченную надежду. Надежду на человеческую порядочность, надежду на лучшее. Если раньше Стас и Жанна воспринимали крик учителя как норму, но теперь, после встречи со Спасителем, они поняли, насколько ненормально было в прошлой школе. Он показал им другую культуру, можно даже сказать, открыл дверь в другой мир. Он доказал своими примерами, что с детьми можно и нужно обращаться по-человечески. Вот что является нормальным!
Теперь же дневник Вали вновь уносил Стаса в прошлое. Но стоп - вот следующие строчки:
"Одного не понимаю - зачем я родилась на свет? Может, лучше было бы прыгнуть под электричку, как Анна Каренина, чтобы разом со всем этим покончить"
Нет, этого нельзя допустить! Надо бежать, искать эту Валентину, надо любым способом помешать ей сделать это! Вплоть до того, что показать этот дневник Спасителю. Завтра же! Только бы Валя не задумала покончить с собой прямо сейчас, в воскресенье! Только бы дождалась завтрашнего дня! Или уже? Нет, об этот Стасу не хотелось думать.
"Но бабушка говорит, что это грех, за это попадёшь в ад. А я не хочу - мне и этого ада достаточно".
Слава Богу! Значит, она не будет убивать себя! Но всё равно завтрашний день Стас решил прогулять лекцию по микроэкономике и зайти навестить бывших учителей, а заодно расспросить про некую Валю. Кто-то наверняка знает её.
Страница закончилась, Стас хотел было перевернуть её, но внезапно одёрнул себя: "Нет, не нужно. Я уже знаю, где найти Валю - дальше читать не надо!".
"А вдруг эта Валя уже перешла в другую школу? - тут же спохватился он. - Или...."
Но о том, что "или" Стас даже думать не хотел. Нет, надо дочитать, дочитать до конца, чтобы не оставалось никаких сомнений. Эх, Стас, Стас! Как же ты докатился - читаешь чужие дневники? Но чего ни сделаешь ради автора этого же дневника! Стас и сам не понимал, зачем ему нужна совершенно незнакомая Валя, и зачем он так хочет её спасти. Не потому ли, что после этого Жанна непременно скажет Стасу, что он молодец? Значит, не ради неё он это делает, а для сестры. Или же потому, что эта девушка чем-то напоминает Жанну-школьницу?
"А имею ли я право вмешиваться в чужие дела? - на мгновение усомнился Стас. - Узнает эта Валя, что я так залез ей в душу, да ещё и выдал Спасителю - пошлёт меня по первое число. И, кстати сказать, будет права. Может, на деле всё не так уж и серьёзно...".
Но как только он помимо своей воли перечитал строчки снизу, его сомнения как ветром сдуло:
"Конечно же, совсем не серьёзно! В личном дневнике мысли о самоубийстве! Совсем шуточки!"
Прочитав другую страницу, Стас ещё раз убедился, что ситуация и вправду нешуточная. На всей странице было описано посещение могилы отца и мысли Вали: "Хорошо тебе, папа - над тобой никто не издевается!". Следующая страница была посвящена религиозной теме. "Может, Господь Бог специально посылает нам страдания, чтобы испытать нас. Только зачем он так жестоко меня испытывает? В чём я провинилась? Я всего лишь слабая девочка".
Действительно, зачем, подумал Стас. И есть ли в жизни этой девушки хоть что-то хорошее? Ура, оно есть! Но не в школе - в семье.
"Вечером к нам пришёл дядя Лёша, и мы втроём ходили в кино. Он подарил маме розы, очень красивые. А мне, как обычно, мою любимую шоколадку. Он замечательный, так хорошо ко мне относится. Наверное потому, что действительно любит маму. Я бы очень хотела, чтобы мама вышла за него замуж. Тогда мы будем жить вместе, втроём. Но мама говорит, что не хочет торопиться, сначала надо узнать человека получше. В принципе, она права - зачем спешить. А позавчера, в воскресенье, мы гуляли по парку..."
На этом месте по громкоговорителю объявили, что электричка прибыла на станцию Реутово, поэтому Стас так и не дочитал, чем кончилась эта прогулка. Ну ничего, потом прочитает.
- С днём рождения, тётя Даша! - в один голос закричали Стас и Жанна, когда нарядно одетая полненькая женщина с пухлыми губами открыла им дверь.
- Поздравляю тебя, Даша. Здоровья тебе, счастья и всего самого наилучшего!
- С праздником тебя, Дашулечка, солнышко! - бабушка поцеловала именинницу в обе щеки.
- Ой, спасибо!
Когда родственники уже перецеловались как минимум раз десять, и подарки были торжественно вручены тёте Даше, именинница пригласила всех за праздничный стол.
- Только курочка ещё жарится, - оправдывалась именинница. - Подождите чуток.
Обе женщины ушли на кухню. Бабушка села на диван рядом с Жанной и дядей Гришей и включила телевизор.
- Посмотрим, что там с "Красавицей".
Собственно, сериал назывался несколько не так - он назывался "Не родись красивой", и был бабушкиным любимым. Мама с Жанной его тоже изредка смотрели. Бабушка же не пропускала ни одной его серии. Что касается Стаса, то он его практически не смотрел - знал только, что главную героиню зовут Катя Пушкарёва, что на работе её все считают уродиной, что её угораздило влюбиться в начальника-бабника по имени Андрей Жданов, и что невеста этого начальника Кира страшно ревнует. Несколько раз он даже видел её и искренне не понимал, что в ней такого уродливого. Так же как в школьные годы не понимал, почему весь класс считает некрасивой Жанну. Наверное, опять чья-то блажь.
За те несколько минут, что Стас провёл в зале вместе в бабушкой, папой, дядей Гришей и Жанной, он от бабушки узнал, что Андрей Жданов жестоко обманул Катю. Когда-то он переписал на неё фиктивную компанию, чтобы избежать поглощения своей фирмы, а его помощник, Малиновский внушил ему, что Катя отберёт фирму. И он волочился за ней из-за этой фирмы, прикидывался, что любит Катю, а сам... Его не остановило даже откровение Кати, что в институте парень, которому она доверяла, уже спорил на неё. Подлец да и только!
Стол уже давно был накрыт, родственники выпивали за здоровье именинницы, желали ей всего самого наилучшего. Женщины по привычке поглядывали на экран до тех пор, пока серия, без конца прерываемая рекламами, не кончилась. Стас тоже изредка глядел, представляя на месте Кати то Жанну, то совершенно незнакомую ему Валю. Интересно, красивая ли она? Похожа ли на Катю Пушкарёву?
После вкусного обеда и чая с праздничным тортом женщины удалились в спальню посекретничать о своём о женском. Папа и дядя Гриша пошли на балкон покурить и, соответственно, поговорить о мужском. В зале осталась только молодёжь - Стас и Жанна. Сначала они смотрели по телевизору фантастический фильм "Спутник Плутона". Что только автор фильма хотел сказать зрителям? Какова мораль? Сюжет понятен - американцы, активно осваивая космос, наконец, организовали полёт на самую дальнюю планету Солнечной системы. На самом Плутоне жизни не нашли, но зато на его спутнике Хароне оказались относительно разумные существа. Однако эти существа оказались, по идеи фильма, главным злодеями, и ВВС США учинили крупномасштабную борьбу против их режима. Особенно прославился в боях некий лейтенант Коллинз, который и был главным героем. Очевидно, сценарист и голливудские актёры из кожи вон лезли, чтобы выставить Коллинза национальным героем, спасителем. Но они совершенно забыли про этический аспект. Как этот Коллинз себя вёл? Дженнифер, которая его искренне любила и ждала, он бессовестно обманывал, был с ней груб, и только когда ему было от неё что-то нужно, говорил, что она у него любимая и единственная (притом, что он не упускал ни одной юбки), ни с того ни с сего ударил мальчика с Харона, который ну никак не был виноват в действиях главных злодеев, избил своего солдата только за то, что тот, отправившись на разведку, вернулся без необходимой информации, и закончил убийством беременной женщины-инопланетянки (просто за то, что жена злодея). Но ни за одно из этих действий ему никто не сказал слова осуждения, будто так и надо. В итоге американцы получились не борцами за справедливость, а агрессорами, нашедшими очередную "империю зла".
- Ну кто ж так фильмы снимает? - сказал Стас, переключая телевизор. - Героев надо показывать, как героев, а не как злодеев. А то что ж получается: одно зло борется против другого.
- И то правда, - согласилась Жанна. - Герой должен быть выше всех этих безобразий. И вообще, если снимать про спасителей нации, я бы непременно написала сценарий про нашего Антона Васильича. Было бы даже реалистичнее, не надо ни фантастики, ни спецэффектов.
Что было Стасу возразить? Со многим из того, что говорила Жанна, он был полностью согласен. Не потому ли брат и сестра так редко разговаривали друг с другом? Ведь каждый из них заранее знал, что скажет другой. Бывает, Стас скажет что-то и услышит от Жанны: "Вот-вот, я тоже об этом подумала". Или Жанна, сказав что-то брату, получала ответ: "Ты просто телепат - ты читаешь мои мысли". Они понимали друг друга с полуслова. И искренне удивлялись, видя, как в других семьях братья и сёстры ругаются, и дерутся. Пример тому - нижние соседи с двумя детьми - Катей и Геной. Катя периодически кричит на Гену, обзывает его идиотом, но она старше его на целых восемь лет - это нормально. Но когда дерутся почти одногодки - это уже, извините, отклонение. Впрочем, после появления Спасителя Стас и Жанна перестали воспринимать и их отношения как нормальные. И даже усомнились: а правильно ли делали родители, что в детстве кричали и давали им подзатыльники. Не то чтобы они перестали уважать родителей - просто появилась снисходительная мысль - они просто не знали, как правильно, ибо не видели другой культуры.
- Но мы-то с тобой видели, - сказал Стас сестре. - Поэтому не будем вести себя неправильно.
Тем временем женщины уже насекретничались вдоволь (или просто языки устали, ибо очень сложно поверить в это), мужчинам уже расхотелось курить, и тётя Даша решила поставить ещё чайку. На этот раз вместо телевизора включили радио. Папа не поленился заказать песню для любимой сестры. Ту самую, который когда-то пел для неё под гитару её возлюбленный - про чернобровую дивчину.
Уже в электричке Стас, напевая себе под нос эту песенку, продолжал читать дневник Вали.
"Тогда в парке мы все вместе кормили уток хлебом. Сначала они не решались подплывать близко, потом привыкли. Потом крошили хлеб воробьям и голубям, ну и немного воронам - хоть и некрасивые, а всё-таки птицы. Они чуть-чуть не передрались. Я уже начала бояться, что голуби заклюют воробьёв, но воробьи такие ловкие - хвать кусок и улетают подальше".
Потом дядя Лёша сделал предложение Валиной маме, но она сказала - давай не будем спешить - надо подумать. И он, как истинный рыцарь, сказал, что не торопит её с ответом, что будет ждать сколько надо. А если она откажет, он будет счастлив остаться её другом. В конце концов штамп в паспорте - это не главное.
Повезло матери! А у самой Вали не было друзей. Ещё до школы у неё была подруга Маша, они вместе пошли в школу, но когда весь класс стал её терроризировать, Маша переметнулась к большинству. Другая подруга, Таня из соседнего подъезда, несмотря на то, что семья была неблагополучная, слыла милейшей девочкой, отличницей, пока в пятом классе не попала в плохую компанию. С тех пор резко изменилась, стала курить, пить спиртное, хулиганить и спать с мальчиками. Сначала Валя пыталась урезонить подругу, но вскоре поняла, что это бесполезно. А Таня всё скатывалась и скатывалась: встала на учёт в милицию, и её выгнали из школы за хулигантство. Другую школу она забросила, вышла замуж за какого-то потенциального уголовника, которого недавно прибили за бутылку водки. И, наконец, третья подруга, Люся, как оказалась, дружила с Валей только потому, что она давала списывать. Не было у неё и любви. Вернее, любовь была - самый красивый в классе парень. И как это часто бывает с красивыми парнями, он оказался непостоянным, как апрельский ветерок: сегодня с одной девушкой, завтра с другой. Так же Егор поступил и с ней - поматросил и бросил.
"Людям нельзя верить - они обманывают, предают. Нельзя с ними дружить. Есть у меня Инга - самый преданный друг, другого мне и не нужно"
"Кто такая Инга?" - подумал было Стас, но продолжил читать дальше:
"Она каждое утро прыгает ко мне на постель, ложиться на спину, чтобы ей почесали живот, и мурлыкает. Обожаю её! Когда я говорю ей, что мне пора в школу, она с такой неохотой поднимается, потягивается и спрыгивает на пол. А когда я ухожу, она трётся у моих ног. Она самая верная подруга из всех, что у меня когда-либо были".
Кроме кошки Инги, как заметил Стас, Валиными друзьями были книги. Какие? В основном пьесы: от Шекспира и Корнеля до Грибоедова. Особенно, судя по дневниковым записям, Вале нравился "Недоросль" Фонвизина. Она так подробно описывала Софью, что, казалось, речь идёт не о книжной героине, а об её подруге. Другими её любимыми подругами были Лиза из "Горя от ума" и княжна лермонтовская княжна Мэри. И если в Лизе она ценила больше всего то, что она умеет искренне и преданно дружить, то к Мэри у Вали было скорее сочувствие: девушка неглупая, умеет любить, сочувствовать, а нехороший человек (Печорин) так подло с ней поступает. А любимым её другом был Пётр Гринёв из "Капитанской дочки" (человек, порядочный во всех отношениях). Как хорошо, когда девушка интеллигентная! Вот бы встретиться с ней и поговорить! Но стоп - не слишком ли Валя начитанная? Стас хорошо понимал, что он обычный смертный - далеко не Пётр Гринёв. Безусловно, на такой подвиг, как защитить родную сестру от хулиганья, он способен, но на большее... Вдруг Валя и разговаривать с ним не захочет? Тем более, что сейчас он без разрешения лезет ей в душу. Кстати, интересно, а что бы сделал Гринёв на его месте?
А вот и друзья Вали среди киношных героев. Да такие, о существовании которых Стас даже не подозревал. Кто такая Бланш, например? Кто такой Серёжа Лавров? Единственный персонаж, которого Стас знал в лицо, был декабрист Анненков из "Звезды пленительного счастья".
Кроме всего прочего, увлечением Вали была музыка. Ещё в пятом классе она ходила в музыкальную школу и в свободное время иногда развлекалась игрой на пианино.
После случая с Настей Стас дал себе слово никогда больше не влюбляться. Ибо чем сильнее любишь, тем больнее будет разочаровываться. Но, дойдя до середины дневника, он вынужден был признать, что безумно влюблён в эту девушку. Конечно, это безумие! Ведь он её даже не видел.
"Да, я не видел её лица, - думал Стас. - Но разве это так важно?"
Нет, неважно, ответил он сам себе, чувствуя, что он всё-таки увидел самое главное - её душу. И в эту душу хотелось бесконечно заглядывать, изучать снова и снова и наслаждаться ощущением, что он всю жизнь знает Валю. Читая дневник, он словно жил с ней рядом, встречался, разговаривал. В мыслях Стаса Валя тепло улыбалась ему. Увлечённый своими мыслями, Стас не сразу заметил, как синие строчки оборвались, и показался белый лист.
- Эх, жаль! - вслух проговорил Стас. - Всё так быстро кончилось!
Он хотел было аккуратно положить тетрадь на стол, но одно неловкое движение - и она упала на пол. Из неё выпала фотография. Он сразу узнал Валю - она стояла на фоне окна, держа на руках дымчато-серую кошку. Ингу. Девушка с хвостиком, с большими серыми глазами. Раньше она показалась бы ему неприметной, но не сейчас. Клаудия Шиффер и Синди Кроуфорд померкли перед такой красотой. Стас забыл о времени, рассматривая прекрасную незнакомку и, конечно же, не заметил, что уже битый час напевает себе под нос любимую песенку тёти Даши, а вернее, последние строчки, которые хорошо запомнил:
"Ясный месяц, поразмыслив,
Обернулся коромыслом.
Ты войди в мой дом под крышей
В нарисованные двери.
И тогда я не поверю
В то, что ты меня не слышишь,
В то, что ты меня не любишь.
Не поверю, не поверю..."
Электричка уже стояла у платформы. Судя по тому, что людей около неё было мало - давно уже стояла. Обычно в это время, когда она только подходит и открываются двери, толпа, заполняющая платформу от края до края, подобно амёбе, меняет свою форму под дверные проёмы. Но сейчас толпа уже расселась по местам.
Это очень удивило Стаса и Жанну, но отнюдь не обрадовало. Если электричка раньше пришла, она должна и уйти раньше. Не сговариваясь, брат и сестра ускорили шаг. Электричка угрожающе зашипела. Тогда Жанна перешла на бег. Стас последовал за ней, хоть и понимал, что до Горенок можно дойти пешком. Как жаль, что лестница так далеко от прохода! А Жанну ещё, как на беду, угораздило надеть туфли на каблуках.
Когда брат и сестра были уже на платформе, готовые заскочить в вагон, двери электрички предательски захлопнулись. И машинист, посигналив кому-то, всё дальше и дальше уводил от Белкиных их "зелёную мечту".
С минуту Стас и Жанна смотрели друг на друга молча. Никогда им ещё не приходилось опаздывать на электричку таким вот образом.
Пройдясь на другой конец платформы, они увидели объявление: электричка до Москвы переносится на 8.40 (а сейчас уже 8.45). Следующая - только в 12.30. Стасу-то ничего - он прогуливает. А вот Жанне...
- А давай пойдём вместе, - предложил Стас. - Заодно и Спасителя увидишь, и с Валей познакомишься.
Что оставалось делать? Жанна согласилась:
- Пошли.
Взявшись за руки, брат и сестра шли в школу, как три года назад так же утром, с портфелями, учебниками и тетрадками ходили на занятия. Стас не мог думать ни о чём другом, кроме Вали. Предстоящая встреча вселяла радость и пугала. Что он скажет Вале? Как объяснит ей всё? То, что ещё вчера казалось таким простым, сейчас стало сложнейшей задачей.
Когда они вошли в открытые ворота вслед за первоклашками, идущими за руки с мамами, Стас с ужасом осознал, что так и не придумал подходящего объяснения. Вот они уже на крыльце, на школьной лестнице, у дверей учительской, а Стасу так ничего и не пришло в голову.
- Здравствуй, Стас! Здравствуй, Жанна! - голос Спасителя вывел его из задумчивости.
- Здравствуйте, Антон Васильевич!
- Рад вас видеть? Как дела?
В последний раз они виделись три недели назад. Ответив, что всё нормально, Стас сразу заговорил о деле.
- Я ищу Валентину, которая у Вас учится, но не знаю даже фамилии. Вот только есть её фотка.
- Да, есть у нас такая, Валя Жукова. А откуда вы её знаете?
- Стас нашёл её дневник, - объяснила Жанна. - И хочет вернуть ей.
- Что ж, это хорошее дело. Пойдёмте, у нас как раз будет урок с десятым "Б".
Пока они спускались вниз по лестнице, Стас твёрдо решил рассказать Спасителю о прочитанном.
- Знаете, Антон Васильевич. Я читал дневник - ну, чтобы найти владельца, и... В общем, Валю здесь...
Он не договорил - внизу показалось знакомое лицо. Это она! Живая! В сто раз красивее, чем на фотографии.
- Валя! - только и мог произнести Стас.
Девушка обернулась и удивлённо уставилась на него.
- А вот и она, - проговорил Спаситель. - Валя, это Стас Белкин с Жанной. Они учились у меня. Ладно, я вас оставлю. Извините, дела.
Нетвёрдой походкой Стас спустился по ступенькам, на ходу доставая из сумки тетрадь.
- Твой дневник, - объяснил он ничего не понимающей девушке. - Я нашёл его... Вчера... на платформе.
- Спасибо, Стас, - просто ответила Валя.
Стасу казалось, что ничего, прекраснее этого голоса, он в жизни не слышал.
- А как ты догадался, что это мой?
Стас посмотрел на Жанну, словно ища ответа в её глазах. "Скажи всё как есть", - мысленно посоветовала ему сестра.
- Я прочитал. Ну, чтобы найти и вернуть. Там был Спаситель.
- Какой спаситель?
- Антон Васильевич, - ответила за брата Жанна. - Он меня спас в своё время. От издевательств.
- Спасибо.
Она открыла сумку, чтобы положить тетрадь. Но вдруг оттуда выпало и ударилось о деревянный пол что-то круглое на верёвочке. Что-то из железа с белыми камешками. Наверное, её украшение. Но Валя, подняв его, стала внимательно рассматривать.
- Что это такое?
Действительно, подумал Стас, странноватое украшение. Всё ржавое, верёвочка потёртая. Не очень красиво.
Вдруг Валя качнулась и чуть не упала. Стас вовремя успел схватить её за руку. Но это не помогло - в следующую секунду Валя стала... разваливаться. А ещё через секунду Стас почувствовал, что земля уходит из-под ног. "Мама родная! Что за чертовщина?" - было его последней мыслью.
Жанна не успела и рта раскрыть - всё произошло так быстро. Только что они были здесь, в низу лестницы и вдруг... исчезли. Да, да, словно растворились в воздухе. Нет, этого просто не может быть!
- Стас, ты здесь? - позвала она брата.
Никакого ответа. Она звала его снова и снова - молчание. Тогда её удивление сменилось страхом. И было тем более страшно оттого, что непонятно и необъяснимо. Не зная, что и думать (не то что делать), девушка быстро сбежала вниз, надеясь встретить Спасителя. Почему-то ей казалось, что он знает на всё ответ, что только он поможет. Хотя умом Жанна понимала, что Антон Васильевич - не Бог, а простой учитель, хоть и очень хороший.
Его не пришлось долго искать. Увидев перепуганную Жанну, несущуюся по коридору ему навстречу, Спаситель и сам несколько испугался, спросил:
- Жанна? Что случилось?
- Стас... пропал, - сбивчиво объяснила та. - Вместе с Валей.
- То есть как пропал? Куда?
- Не знаю! Он исчез! Испарился!
Взволнованная и истерично кричащая, сейчас Жанна и вовсе напоминала сумасшедшую.
- Прошу Вас, успокойтесь, - ласково заговорил Спаситель. - Расскажите, что всё-таки случилось? Как он исчез?
Слушай рассказ Жанны об истории с украшением, Антон Васильевич, казалось, нисколько не был удивлён. Как будто бы в школе ученики каждый день брали в руки украшения и исчезали без следа. Жанна уже приготовилась к тому, что ей придётся долго доказывать, что это не бред, и уж никак не ожидала, что он ей так сразу поверит. Но когда она закончила рассказ, в голубых глазах Спасителя не было ни тени сомнения.
- Всё ясно, - сказал он, наконец. - Я знаю, где они могут быть, и сейчас же поеду за ними. Вы идите домой и, главное, не волнуйтесь. Через два дня Стас будет рядом с Вами.
С минуту Жанна стояла перед ним, раскрыв рот. Что он только говорит? Может, они оба сошли с ума?
- Да, да, я знаю, - словно прочитав её мысли, ответил Спаситель. - Потому что этот медальон - мой. Я сам много раз так путешествовал.
- Так это, - до Жанны, наконец, начал доходить смысл слов. - Это Ваше изобретение?
- Нет, не моё. Но проверено на собственном опыте.
С трудом придя в себя, Жанна засыпала бывшего учителя вопросами: где они? Далеко ли? И почему могут вернуться только через два дня?
- Далеко, - терпеливо объяснил Спаситель. - Но Вы не волнуйтесь: они в безопасности. Видите ли, этот медальон... С ним можно быстро путешествовать. Но такой у меня один, потому придётся за ними обычным способом.
- Я поеду с Вами!
- Нет, Жанна, - покачал головой Антон Васильевич. - Путь будет трудным и опасным. Вы можете не выдержать...
- Мне без разницы! - перебила его Жанна. - Я всё выдержу! Обещаю! Только возьмите, пожалуйста! Ведь Стасик - мой брат!
- Я понимаю, - проговорил учитель. - Но не могу так рисковать Вами.
Жанна понимала, что Спаситель в общем-то прав - будь она учительницей, она бы ни за что не взяла ученика в опасный путь. Но она чувствовала, что просто обязана поехать с ним. Как можно: пойти домой в то время, как её брат неизвестно где. И неизвестно что с ним. По её вине, кстати. Как же она, старшая сестра, недоглядела?
- Хорошо, я пойду домой. Только пообещайте, что со Стасиком всё будет хорошо.
- Обещаю. Вы, главное, не беспокойтесь.
Выйдя из школы, Жанна спряталась за куст сирени, поджидая, пока учитель выйдет. А вскоре она увидела его на крыльце. Подождав, пока он минует этот куст, Жанна выбралась и последовала за ним, стараясь держаться на расстоянии.
Перейдя через улицу, они пошли к парку. А вот и знакомая тропинка, по которой Белкины не раз шли на рынок, когда выходили в Горенках. Ошибки быть не могло - Спаситель направлялся как раз к платформе. Стоя снизу под прикрытием ожидающих электричку "поздних пташек", Жанна видела, как он время от времени смотрел на часы.
Наконец, показалась электричка из Балашихи, на которой Жанне предстояло теперь ехать в институт. Но нет, в институт она не поедет - надо искать Стаса. Эта электричка оказалась той самой, на которой собирался уехать Спаситель. Именно поэтому Жанна быстро поднялась на платформу и заскочила в закрывающуюся дверь. Есть! Успела!
Так они ехали до Реутова, где Спаситель и вышел. Жанна поспешила сразу же смешаться с толпой на платформе.
Через десять минут из Москвы подъехала другая электричка, и Жанне после удачного захода пришлось идти в следующий вагон. Нельзя было упускать Спасителя ни на минуту.
Ехали они так недолго - на Салтыковке Антон Васильевич вышел и направился прямиком к лесу. Впрочем, это была скорее лесная поляна, усыпанная зелёной травой. Временами попадались деревья, что Жанне было только на руку. При необходимости можно спрятаться. Так она и сделала, когда Спаситель неожиданно обернулся, словно желая убедиться, что рядом никого нет. Убедившись, он достал что-то из сумки и... Вдруг трава вблизи него начала подниматься вверх. Нет, не расти, а именно подниматься, вместе с куском земли. Затем всё это было отброшено в сторону показавшейся откуда-то снизу... лопатой.
"Вот это да! - подумала удивлённая Жанна. - Просто шпионский детектив какой-то! Что если Спаситель и вправду иностранный разведчик? А что, похоже..."
Не успела она закончить мысль, как вдруг поползло вверх и то, что скрывалось под этим слоем травы. То, что было внизу, напоминало небольшое двухэтажное здание. Но какое оно было странное! Зачем оно, как стул, стоит на четырёх ножках? Зачем вверху лопата? Да и зачем вообще прятать его под землю? Если только это не тайная резиденция.
Когда "шпион" скрылся в этом странном здании, Жанну вдруг охватило тревожное предчувствие. В детстве папа ей рассказывал о шпионах. Говорил, что они очень не любят, когда кто-то даже случайно узнаёт какую-то их тайну. И в этом случае единственный выход - убрать тех, кто много знает. А Стас как раз узнал слишком много. Небось, и это украшение завело его именно в эту резиденцию. Если так, то Стасу - неминуемая смерть. Нет, Антон Васильевич не может хладнокровно его убить! Он на это не способен! Хотя папа говорил, что шпионы очень хорошо умеют притворяться.
"Ну нет! - неожиданно разозлилась Жанна. - Стасика я тебе просто так не отдам! Только через мой труп! Хоть ты и спас меня от издевательств, не думай, что меня так легко провести!".
Крадучись, как кошка, она обошла странное здание, ища дверь. Наконец, наткнувшись на что-то, напоминавшее большую арку, перекрестилась и зашла вовнутрь. Будь что будет!
Обстановка сразу разочаровало Жанну: серые стены, украшенные бортиками, напоминали отсек лифта. На полу лежала красная ковровая дорожка, а прямо впереди ездил вверх-вниз какой-то серый ящик, видимо, лифт. Она отчего-то ожидала увидеть просторную гостиную с стеклянными столами, коврами, креслами. Но разглядывать интерьер сейчас не время - надо действовать. Как действовать, Жанна пока не знала.
"Почему я сразу поставила ему знак минус? - осенило вдруг девушку. - Вдруг наоборот, Стаса похитило ЦРУ, а Спаситель - тайный агент контрразведки и хочет его спасти? В любом случае надо помочь".
Оглядевшись, она прошла вдоль стеночки в конец коридора, куда вела дорожка, и стала искать что-то вроде лестницы. Наконец, ей повезло, и она набрела на что-то похожее. Именно что похожее - слишком уж она была неровной, то извивалась, то отклонялась чуть ли не на сорок пять градусов. Оказавшись этажом выше, Жанна прислушалась: голоса Стаса не было слышно. Зато приближались чьи-то шаги. По счастью, за спиной оказалась какая-то дверь, и Жанна, не раздумывая, открыла её и, пятясь, вошла. Только она успела закрыть, как Спаситель (она видела его в замочную скважину) прошёл мимо неё и направился к лестнице.
"Что же всё-таки у него на уме?" - пыталась догадаться Жанна, но тщетно.
Как только шаги стихли, она открыла дверь и опять же, плотно прижавшись к стене, подошла к ближайшей двери. Оттуда слышались звуки работающего мотора, но никаких людских голосов. Заглянув в скважину, девушка не увидела ничего, кроме светящихся в темноте лампочек какого-то оборудования. Она попыталась открыть дверь, но та была заперта на замок.
"Может, он в другом месте?"
С этими мыслями Жанна подошла к следующей двери, но и та оказалась запертой. А за дверью так и вовсе тихо. И вдруг опять шаги Антона Васильевича. На этот раз спрятаться было негде, и Жанна плотнее прижалась к стене. К счастью, учитель заглянул в шкаф, куда Жанна пряталась в первый раз, таким образом дав ей шанс неслышно проползти в нишу в конце коридора. Оттуда ей было всё видно, но заметить её саму - сложнее. Если только Спаситель не пойдёт в конец. Впрочем, в планы последнего это не входило - он открыл ключом ту дверь, в которую Жанна хотела проникнуть.
Подождав, пока он скроется, девушка осторожно вышла из укрытия и подошла к двери, надеясь услышать хоть что-нибудь.
Неожиданно земля под ногами задрожала, вдали что-то зарычало. Жанна бессознательно ухватилась за ручку двери, но в следующий момент дверь с размаху отворилась, сбив девушку с ног.
Её бросало из стороны в сторону, и ухватиться было не за что. Может, её уже обнаружили и хотят таким образом расквасить в лепёшку? Нет, не похоже. Зачем в этом случае дёргать всё здание? Проще было бы пристрелить её. Значит, здание движется. И всё быстрее, быстрее. Несчастная дверь то закрывается, то открывается и бьётся об стенку, а Жанну порой кидает прямо к ней. Но, прежде чем последует резкий удар дверью, каждый раз кидает к стене напротив. Поневоле ей вспомнилась песенка:
"Туда-сюда нас в этой жизни бросает.
Туда-сюда, а как же наша любовь?"
Ничего не скажешь, как раз в тему!
Наконец, здание перестало трястись. Теперь оно двигалось плавно, но с каждой секундой всё быстрее и быстрее. Теперь Жанну не бросало от стенки к стенке, а прижало к полу. Голова раскалывалась от давления. Даже одежда отчего-то казалась тяжёлым металлическим обручем. Вот что имел в виду Спаситель, когда говорил, что путь будет трудным и опасным! Значит, это была не простая отговорка - он искренне хочет вытащить Стаса из какой-то передряги, в которую не хочет посвящать её, Жанну. Бедный! Должно быть, сейчас тоже жутко страдает.
В её голове появилась было мысль - бежать (а вернее, ползти) к Спасителю и просить, чтобы остановил машину. Невозможно больше терпеть! Ещё чуть-чуть, и голова расколется, как ореховая скорлупа. А если снова начнёт кидать? Нет, она больше этого не выдержит. Звать на помощь?
Нет, нет и ещё раз нет, приказала она сама себе. Напросилась - теперь терпи. Да и эгоистично это - думать о собственном комфорте, когда родной брат пропал без вести. Оставив всякие попытки подняться, девушка лежала на полу, вытирая кровь с разбитого лица и плача от боли.
"Куда же мы едем? Или мы вообще летим? Колёс не чувствую, стало быть, и вправду летим. Ну и самолётик у него! Абрамович позавидует!"
Это было последнее, что Жанна успела подумать до того, как предмет зависти губернатора Чукотки резко повернул вправо, и её сильно ударило головой об дверь. В этот момент из-за двери вышел Спаситель. Увидев лежащую на полу ученицу, всю в крови и ссадинах, он только и мог произнести:
- Жанна! О, Боже!
Затем подошёл к ней, щупая её пульс. И облегчённо вздохнул:
- Она жива!
Когда Стас почувствовал, что его больше не качает, он, наконец, осмелился открыть глаза. Валя стояла перед ним, растерянная, ничего не понимающая. Её тёплая ладонь крепче сжимала его руку. Но она больше не дрожала, словно рядом с ним чувствовала себя в безопасности.
- Ты в порядке, Валя? - спросил Стас.
- Вполне, - ответила она, оглядываясь по сторонам. - Только... где мы?
Стас последовал её примеру и, отпустив её руку, тоже огляделся. Мать честная! Куда его занесло? Как? Только что он был в школе, у самой лестницы. А теперь этой лестницы нет и в помине. Откуда-то взялись скалы. А сверху вместо белого школьного потолка сияло голубоватое, словно разбавленное молоком, небо.
Стас закрыл глаза и снова открыл, затем ущипнул себя. Нет, это не сон - скалы никуда не исчезли. Серые, как Валины глаза, они гордо возвышались, задевая вершинами белые облака. Справа открывалась панорама зелёных лесов, перемешанных с серыми пятнами голого камня, а слева, далеко внизу плескалось море, обдавая скалу белой пеной. За горизонтом медленно вставало красное солнце. Отчего-то оно было чересчур большим - в два, а то и в три раза меньше, чем обычно. Но ещё больше Стас удивился, услышав, как Валя сказала:
- Смотри - их два.
- Чего два, - не понял Стас.
- Солнца. Сзади второе.
Обернувшись назад, Стас увидел обрывистый берег, снизу - бескрайнее море и пятна далёких скал. Сверху действительно на них глядело... ещё одно солнце, маленькое и совершенно белое. Оно было в полтора раза меньше обычного.
Стас не знал, что и думать. То вправо, то влево вертел он головой: оба солнца были на месте. Может, одно из этих солнц - мираж? Или он получил солнечный удар от одного - жёлтого и единственного, раз ему такое мерещится. Однако погода в Балашихе с её утренней прохладой, северным ветерком и густыми облаками ну никак не располагала к этому. Только он подумал о погоде в родном городе, как неожиданно почувствовал, что здесь очень жарко. Белое солнце пекло нещадно, как в тропиках. По крайне мере, в Балашихе оно так не палило даже в тридцатиградусную жару. Впрочем, белое оно и должно быть горячее.
- Что-то здесь жарко, - услышал он от Вали. - Не то что у нас. Как мы вообще сюда попали?
Это Стасу и самому хотелось бы знать. Последнее, что он помнил, это то, как он безуспешно пытался удержать за руку Валю, которая ни с того ни с сего начала рассыпаться. Минуточку, ни с того ни с сего ничего не случается. Перед этим она взяла в руку таинственное украшение...
- Может, из-за украшения, - предположил Стас, улыбаясь. - Хорошая штука! Можно ездить к морю хоть каждый день. И быстро, и платить не надо.
- Да, повезло кому-то! - вздохнула Валя. - Только мне одной никак не везёт.
- Почему не везёт? Это разве не твоё?
- Нет, я даже не знаю чьё.
- Как не знаешь? Оно же было у тебя в сумке.
В ответ Валя только пожала плечами. Стас тоже ничего не понял: как это - не знать, что лежит в твоей сумке? Это же смешно! Разве что вещь краденая. Но про краденое обычно не говорят: не знаю, чьё оно. Тогда бы она сказала или "это моё" или "подруга дала на время". Видимо, кто-то решил разыграть Валю и подложил ей украшение. Вот это чувство юмора!
- Это не чувство юмора, - серьёзно ответила Валя. - Это ненависть.
- Ненависть? - удивился Стас.
- Ну да. Ты же читал мой дневник. Знаешь, что все они меня ненавидят.
- Ну да, - повторил за ней Стас.- Только при чём здесь это?
- Да притом, что меня хотят подставить. Специально подложили, чтобы обвинить меня в воровстве.
Стас не знал, что ответить. Такого коварства он не ожидал даже от Насти Шнырёвой. Но то, что он сейчас узнал, потрясло его. Недавно в школе начали воровать вещи: деньги, телефоны, проездные. В ответ на это директор вызвал учеников в актовый зал и заявил, что среди учеников появились "крысы", и если кого-нибудь их них поймают (а рано или поздно его непременно поймают), то последствия будут очень нехорошими: и исключение из школы, и колония для несовершеннолетних и неприятности с родителями и прочее-прочее. И, конечно же, посоветовал учащимся не оставлять ценные вещи без присмотра.
- Теперь одноклассники хотят сделать из меня "крысу", - закончила Валя свой рассказ.
- Вот это дела! - воскликнул Стас, не видевший ничего подобного даже когда они с Жанной учились в школах. - Тебе обязательно надо рассказать всё Спасителю... То есть, Антону Васильевичу.
- Ты что? - испугалась Валя. - Он же меня выгонит. Или скажет, твои проблемы.
- Так сказала твоя бывшая учительница, - продолжил за неё Стас. - Но Спаситель не из той породы - могу поручиться. И директор, и завуч.
- Теперь всё равно не поверят. Будут думать, что я ворую.
- Не будут, если ты сама принесёшь ему.
- И что я скажу?
- Всё как есть. Что нашла у себя в сумке... Только для начала надо попасть обратно в школу. Чем быстрее отдашь - тем лучше.
Только вопрос: как попасть? Наверное, с помощью этого же украшения. Если взяв его в руки, Стас и Валя оказались неизвестно где, то, взяв его ещё раз, наверняка окажутся дома.
- Кинь его и возьми снова, - предложил он озадаченной девушке. - А я возьму тебя за руку.
Валя послушно выпустила украшение из рук. Стас ухватился за неё и закрыл глаза. В этот раз его не качало, чему он был бесконечно рад. Однако радость его как рукой сняло, когда услышал голос Вали:
- Не получилось. Может, ещё раз попробовать?
- Попробуй, попробуй. Может, в другой раз повезёт.